Текст книги "После поцелуя (ЛП)"

Автор книги: Сюзанна Энок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Проклятие. Где, черт побери, его парни? Перекатившись на спину, он блокировал еще один удар и ткнул лопатой в чей-то живот. Когда Салливан с трудом поднялся на ноги, он заметил фигуру, стоящую в углу здания конюшни. С мрачной усмешкой Оливер Салливан скрылся из вида.

Внезапно нападение обрело смысл – хотя это знание не сделало его менее болезненным. Он снова атаковал, сделав резкий выпад в сторону, чтобы достать локтем одного из нападавших. Пусть они – наемные бандиты, но Салливан был солдатом четыре из последних пяти лет. Рана на его бедре заныла, но он проигнорировал эту боль.

Очевидно, они появились для того, чтобы избить его, но станут ли они убивать его? Салливан сомневался в этом, или тот первый удар пришелся бы ему по затылку, а не по ногам. Но ему-то никто не обещал денежного вознаграждения за то, что он воздержится от применения силы со смертельным исходом. И с тех пор, как он вернулся домой, Уоринг изголодался по хорошей драке.

Крепкий кулак врезался ему в плечо, и он отшатнулся на шаг, нанося удар в ответ. Ему доставило бы намного больше удовольствия, если бы Оливер остался, чтобы сражаться в собственной битве. Но его единокровный брат сбежал, а сам он находился в меньшинстве – четверо на одного…

– Неужели он столько платит, что это стоит раскроенного черепа? – задыхаясь, выпалил он.

Два бандита схватили его и швырнули спиной на твердое деревянное ограждение загона.

– Это зависит от того, чья башка окажется раскроенной, – прохрипел один из них, а затем отвел кулак назад и ударил. Перед глазами все расплылось, до тех пор, пока другой кулак не врезался ему в подбородок. Затем серое утро превратилось в черное.

Салливан открыл глаза в тот момент, когда кто-то тряс его за плечо. Он выбросил руку и его кулак ударился во что-то. Удивленный вскрик эхом разнесся по двору.

– Мистер Уоринг! Ради Бога!

Салливан с трудом заморгал.

– Проклятие, Холиуэл, помоги мне подняться.

– Мы прогнали этих бандитов прочь, – сказал грум, приподнимая его за одно плечо, в то время как Сэмюэл поднимал его с другой стороны. – На мгновение нам показалось, что они убили вас.

– Нет, они просто хотели передать мне послание. – Он осторожно отряхнул с одежды грязь и солому, а затем одной рукой потрогал избитый подбородок. Его голова и ребра тоже ныли, но никто из тех парней, кто напал на него, тоже не будет в состоянии танцевать сегодня вечером. Если бы ему было кому рассказать об этом инциденте, то их было бы очень легко опознать.

– Лорд Мэсси вернулся к нашему фургону и спрашивает про Спартанца, – сообщил ему Сэмюэл, поднимая перчатки, которые Салливан выронил, и вернул их ему.

Итак, небольшая взбучка, а затем – обратно к делам. Учитывая настроение, которое он сейчас испытывает к людям типа Мэсси, виконту не понравится цена, в которую ему обойдется Спартанец. А что касается Оливера…

Салливан сжал кулаки. Очевидно, все это из-за Изабель. Подойдя к бочке с водой, он окунул туда голову. Холодная вода помогла ему избавиться от головокружения, а затем он отступил назад и тряхнул волосами.

Оливер считал его угрозой? Соперником? Это интересно, учитывая, что Изабель и ее родители поступят глупо, если позволят ей флиртовать с коннозаводчиком, даже непризнанного аристократического происхождения, когда за ней ухаживает виконт. Однако Оливер, кажется, о чем-то беспокоился. И это, несомненно, не деловое соперничество, черт побери.

Но пока он обуздал свой гнев. Попытка выследить Тилдена и избить его могла дать ему некоторое удовлетворение, но после он окажется в кандалах. Для этого еще слишком рано, так как ему все еще нужно вернуть три картины – еще три благоприятных возможности посмеяться над лицемерием Данстона.

Даже держа все это в памяти, Салливан не мог не думать об Изабель. Он знал, что нравился ей; понял это с того момента, как девушка начала отдавать ему приказы. Но нравился ли он ей достаточно сильно для того, чтобы поставить под угрозу ухаживание Оливера за ней? Очевидно, это так.

– Мистер Уоринг?

Он заморгал.

– Да. Я иду к Мэсси. Холиуэл, у тебя есть бумаги для остальных трех лошадей?

– Да, сэр.

– Отлично. После того, как я продам Спартанца, мне нужно будет отправляться на утреннюю тренировку Зефир. Выведи Гектора, когда вернешься, и прогуляй его. Завтра он отправляется к лорду Эсквилу, и я не хочу, чтобы он затаптывал его кобыл, когда должен быть романтичным.

– Слушаюсь, сэр. Вам нужен сопровождающий?

– Что? – Он заметил взгляд Холиуэла и коснулся синяка на подбородке. – Нет. Они сделали то, за чем пришли. Они не вернутся. – По крайней мере, до тех пор, пока Салливан не сделает что-то еще, что Оливер может не одобрить.

– Я должна сказать, Филлип, что в прошлом месяце я не испытывала особого энтузиазма, когда ты пригласил на обед лорда Брэмуэлла Джонса, но, возможно, я недооценила его характер. – Леди Дэршир ловко сменила цвет нитки для вышивания и продолжила шить. – Если бы он не потанцевал с Тибби прошлой ночью, то вечер у нее мог бы оказаться очень трудным. Для всех нас он бы оказался трудным.

– В любом случае, все это очень неприятно и глупо, – вставил Дуглас, откладывая в сторону книгу по разведению лошадей, которую он нашел после того, как Изабель оставила ее без внимания. – Как люди могут злиться из-за того, что мы наняли Салливана Уоринга? Все хотят нанять его.

Изабель возмущенно фыркнула – или, по крайней мере, она надеялась, что в этом звуке было больше возмущения, чем паники.

– Они не злятся. Они считают, что нашли хороший повод посплетничать о том, что я влюблена в Уоринга или что-то в этом духе, только потому, что я обняла его из-за того, что он помог мне проехать на лошади.

– Тебе следовало быть более осторожной, Тибби, – заметил Филлип. – Особенно когда поблизости болтается Оливер Салливан.

– Ты был счастлив как котенок с бечевкой, когда я наняла мистера Уоринга, – выпалила в ответ Изабель, – и ты – один из тех, кто знал о его связи с Оливером.

– Официально между ними нет никакой связи.

– Не запутывай обстоятельства больше, чем они уже запутались, Филлип. Салливан – сын Данстона, что бы ни хотели говорить об этом вслух. – Увидев, как переглянулись ее родители, Изабель сглотнула. – Так что вся эта история просто смехотворна. И я уверена, что не пройдет и дня, как кто-то еще совершит что-то более скандальное, чем благодарность кому-то за помощь, и все забудут о моем… как бы мы это не назвали. Акт благодарности, я полагаю.

– Ты права, – отметил ее отец. – Но, пожалуйста, будь осторожна. Нет смысла в том, чтобы давать даже повод к сплетням.

– Все равно люди глупы.

– В целом я склонен согласиться с этим, – ответил маркиз. – И ради твоей собственной пользы, моя милая, прошу тебя, держи это в уме.

– О, непременно.

Она определенно будет держать это в уме. Однако изменятся ли из-за этого ее поступки – это совершенно другой вопрос. Прошлый вечер оказался практически откровением.

В утреннюю комнату вошел дворецкий и поклонился.

– Милорд, здесь мистер Уоринг. Вы просили, чтобы я сообщил вам.

Маркиз поморщился, а затем понялся на ноги.

– Верно. Прошу вас извинить меня на минуту.

Сердце Изабель пропустило один удар, и она тоже практически вскочила на ноги.

– Чего ты хочешь от мистера Уоринга?

Выражение лица маркиза стало обиженное.

– Хочу поговорить с ним, Тибби. Тебя это не касается.

– Я заплатила ему, чтобы он выполнил для меня работу, – настаивала она, последовав за отцом, когда тот вышел из комнаты. – Я ожидаю, что он закончит ее.

– В ущерб твоей репутации?

– Я больше не стану обнимать его, – ответила девушка, отлично понимая, что лжет. Там, где дело касалось Салливана Уоринга, ничто другое, кажется, не имело значения; ничего, кроме возможности быть рядом с ним. – Ради всего святого.

– Я знаю, что тебе нравится настаивать на своем, Изабель, – парировал ее отец, продолжая идти по коридору, – но я предлагаю тебе более мудро выбирать себе развлечения. Мы найдем кого-то другого, чтобы закончить тренировку Зефир.

– Ты говорил, что Салливан Уоринг – самый лучший.

– Лучший – но он не стоит еще одной ночи, подобной вчерашней. Ты была подавлена.

– Не подавлена. Я была зла. И все еще злюсь. Я была лучшего мнения об Элоизе. И обо всех тех, кто шептался обо мне. Они нелепы. Все как один.

– Ты так говоришь сейчас, но сомневаюсь, что ты будешь чувствовать себя так же, если в следующий раз никто не придет тебе на помощь.

Изабель не была уверена насчет этого. Она могла вообразить и кое-что похуже, и вот это относилось к ним. Ее пальцы дрожали, а грудь стеснило от того, что напоминало панику, когда Изабель протянула руку и положила ее отцу на плечо.

– Мне почти двадцать лет, папа, – проговорила она, по большей части спокойным голосом, – и я вполне в состоянии работать с мистером Уорингом.

– Иза…

– Оставь это, папа, – настаивала девушка. – Я позабочусь об этом.

Некоторое время маркиз смотрел на нее, его глубоко посаженные карие глаза под прямыми бровями оставались серьезными.

– Тогда сделай это, Тибби. Из-за того, кто он такой, люди замечают его. А из-за того, кем он не является, тебе нужно контролировать каждый свой шаг в его присутствии. А теперь нужно быть еще более осторожной. Ты поняла?

– Да, поняла. А сейчас, если ты извинишь меня, сегодня утром у меня еще один урок верховой езды.

Ее отец, очевидно, подумал, что это очень плохая идея, и разумная ее половина согласилась с этим. Но другая половина, та, что несомненно управляла ее поступками в последние несколько недель, с трудом сдерживалась, чтобы не выбежать на двор конюшни. Когда это произошло? И почему она, как оказалось, не может прислушаться к здравому смыслу, даже с собственной стороны?

Разгладив юбки, спокойной походкой Изабель вышла из дома. Двор конюшни был наполнен обычным многообразием лошадей и грумов, но, на первый взгляд, нигде не было видно Салливана. И на второй тоже.

– Фиппс, – воскликнула она, заметив главного грума. – Я думала, что мистер Уоринг уже приехал.

– Он в конюшне, миледи. – На его щеке дернулся мускул. – Может быть, вы захотите находиться от него подальше сегодня утром.

– Это почему?

– Я… я не могу сказать, миледи.

– Тогда я пойду и посмотрю сама. – Загнав поглубже внезапное ощущение тревоги, Изабель прокралась по мягкой земле до здания и вошла внутрь. Она замерла в дверном проеме, а затем увидела его голову и плечи внутри стойла Зефир.

– Вижу, что сегодня утром вы сумели приехать вовремя, мистер Уоринг, – заявила девушка, продолжая двигаться вперед и не сумев сдержать улыбку, коснувшуюся ее губ.

Салливан продолжал стоять к ней спиной, прикрепляя уздечку, а затем и повод, к упряжи Зефир.

– Я пытаюсь угодить вам, леди Изабель. Как прошел ваш бал вчера вечером?

Она нахмурилась.

– Неужели лорд Брэмуэлл что-то рассказал вам?

– Нет.

– Что ж, я знаю, что вы попросили его пригласить меня на танец.

Уоринг переступил с ноги на ногу и привязал одеяло к спине Зефир.

– Я просил его приглядеть за вами. Танец был его идеей. – Он помолчал. – Знаете, Брэм – печально известный волокита.

– Да, он сам сказал мне об этом. – Изабель положила руки на верхнюю доску ближайшей к ней загородки крошечного стойла. – Так как вы можете услышать об этом где-нибудь еще, я скажу вам, что прошлым вечером было несколько неприятных моментов, но они быстро прошли.

– Тогда я рад это слышать.

Девушка ударила ладонью по дереву.

– Салливан Уоринг, смотрите на меня, когда я разговариваю с вами.

Его широкие плечи поднялись и опустились, а затем он обернулся.

– Как пожелаете.

Изабель охнула.

– Что случилось?

Один его рукав был порван у локтя, и он потерял пуговицу с жилета. Однако повреждения одежды были вторичны по сравнению с тем, что она увидела на его лице.

Поперек горла у Салливана шла глубокая кровавая царапина, а черно-синий синяк частично пересекал его рот и левую часть подбородка. Левый глаз окружал болезненный на вид кровоподтек, а его каштаново-золотистые волосы выглядели так, словно он расчесывал их пальцами.

– Что случилось? – повторила девушка, протягивая руку над стойлом, чтобы коснуться его подбородка. Его кожа ощущалась теплой, но потом он попятился от ее пальцев.

– Я кое с кем разошелся во мнениях.

– С кем, с медведем?

Он коротко усмехнулся, поморщившись, когда это движение задело синяк поверх его рта.

– С несколькими медведями. – Взяв повод в одну руку, другой Салливан открыл дверь стойла. – Вы хотите сегодня поездить верхом на Молли?

– Нет – до тех пор, пока вы не расскажете мне, кто сделал это с вами.

– Тогда, я предполагаю, что ваш ответ «нет». Идем, Зефир.

Сделав глубокий вдох, Изабель сложила руки на груди и не стала уступать ему путь.

– Ответьте мне.

Льдисто-зеленые глаза встретились с ее глазами, и затем устремились прочь.

– Я живу не среди пьющих чай денди, Тибби, – наконец ответил он. – Не беспокойтесь об этом.

– Это беспокоит меня, Салливан. Расскажите мне.

Он остановился прямо перед ней, Зефир – позади него.

– Я прибыл сюда в назначенное время, и я в состоянии тренировать вашу кобылу, как предусмотрено нашим соглашением. Почему вас должно беспокоиться что-то еще?

– Потому что беспокоит.

– Но не должно.

– И вы «не должны» спорить со мной, и мы «не должны» были целоваться, – ответила Изабель. – Мы друзья, Салливан, и я хочу знать…

– Друзья? – прервал он. Уоринг схватил ее за вырез платья и рывком притянул к себе. – Разве мы друзья, леди Изабель?

Ее сердце стучало так громко, что он, вероятно, мог слышать это.

– Д… да, мы друзья. Вы…

– А от вас шарахаются, когда вы обнимаете других своих друзей? – снова вмешался он, его голос понизился до негромкого чувственного рычания. – Мы разговариваем втайне. Целуемся втайне. Любой намек даже на дружбу между нами приводит к тому, что вас намеренно игнорировали, а меня избили.

Изабель отчаянно пыталась вникать в суть разговора, а не прислушиваться к кружащему голову приливу крови под собственной кожей.

– Кто-то избил вас из-за того моего объятия? Это…

– Я не стою таких неприятностей в качестве друга, Тибби, – прошептал Салливан, звук ее уменьшительного имени интимно повис в воздухе между ними. – У вас есть друзья. Друзья, которые не принесут вам проблем. И у меня тоже есть друзья. Я здесь не ради дружбы.

Если ее сердце забьется еще чаще, то Изабель упадет в обморок.

– Нет, вы здесь потому, что я шантажирую вас.

Он покачал головой, притянув ее еще немного ближе.

– Я здесь, потому что хочу вас. Хочу ваших прикосновений, вашего тела. Вот за что я готов терпеть трепку.

О Боже.

– Салливан, я хочу…

– Перед тем, как вы закончите фразу, подумайте, что с вами сделали слухи, возникшие из-за невинного объятия. И если вы хотите сказать, что хотите быть моим другом… – Его голос дрогнул, когда он произносил эти слова. – Если вы хотите, чтобы мы были друзьями, то учтите, что друзья не делают вот этого.

Салливан накрыл ее рот своим. Крепко и безжалостно, крадя ее дыхание и силу из ее костей. О, как бы ей хотелось проникнуть в него, пробраться внутрь него и никогда не выбираться оттуда – до тех пор, пока она не узнает его до конца. Ее блуждающий язык почувствовал соленый вкус; его кровь, вероятно, с раны на подбородке.

Девушка застонала, схватила его за плечи, за затылок, запустила руки в его разметавшиеся волосы. Его вкус возбуждал ее так, что невозможно описать словами. Это самое интимное ощущение, которое Изабель когда-либо чувствовала. И он хотел большего. Большего, когда даже это могло уничтожить ее.

Его рука все еще держала вырез ее платья, когда Салливан внезапно оттолкнул ее прочь.

– Обдумайте все это перед тем, как ответите мне, – грубо проговорил он, отпуская ее, чтобы вытереть рот тыльной стороной руки. – Обдумайте все те разрушительные последствия, которые я причиню вашей репутации и вашему будущему, все угрозы для вашего сердца, потому что мы с вами оба знаем, что это приведет нас только к гибели.

Отодвинув Изабель еще на шаг, он повел Зефир вперед.

– И когда вы все это обдумаете, – продолжил он тем же пылким, едва контролируемым тоном, – если вы стремитесь к осуждению света, то тогда я встречусь с вами в этой конюшне сегодня в полночь. А если у вас есть хоть какой-то здравый смысл, то мы встретимся утром, когда я приеду тренировать вашу кобылу.

– Но…

– Но прямо сейчас, если я снова посмотрю на вас, то это станет катастрофой для нас обоих. Так что ступайте в дом, Изабель, где вы будете в безопасности.

Она хотела поспорить, запротестовать, что ему не позволено отдавать ей приказы. Это ей следовало указывать ему, что делать. Изабель наблюдала за тем, как он покидает конюшню, отдышалась и подождала, пока румянец сойдет с ее щек.

Салливан был прав; ей нужно было очень тщательно обдумать, чего она хочет. И поэтому Изабель подобрала юбки и помчалась обратно в дом. Однако в одном моменте он все равно оказался неправ. Знание того, что он находится на улице, возле дома, не давало ей возможности ощущать себя в безопасности.

Глава 16

Изабель щелчком открыла крышку карманных часов, которые она позаимствовала у Дугласа. То есть, если или когда он обнаружит их пропажу, то она заявит, что позаимствовала их.

Десять минут до полуночи. Салливан выбрал отличный вечер для своего ультиматума: завтра рано утром в Парламенте состоится заседание, так что сегодня вечером не было запланировано никаких развлечений до поздней ночи. Сейчас в доме стояла тишина, и, настолько девушка знала, все отправились спать.

Изабель надела ночную рубашку, но только потому, что Пенни находилась в ее комнате, чтобы помочь ей раздеться перед сном. У горничной появились бы подозрения, если бы девушка объявила, что намеревается спать в платье. Она даже задула свечу в изголовье кровати, опять-таки как предосторожность на тот случай, если какой-нибудь лакей на пути к себе в жилое помещение, увидит, что она не спит.

В то же самое время, Изабель не забралась под одеяло своей очень удобной постели. В действительности, она все еще сидела за туалетным столиком, где могла каждые две минуты сверяться с часами Дугласа, пока полночь подкрадывалась все ближе. И один факт становится все яснее: Салливан Уоринг знал ее лучше, чем она ожидала.

С того момента, как Изабель начала отдавать ему приказы, он, вероятно, догадался, что у нее на уме не только месть или шантаж. Салливан поцеловал ее первым, но с тех пор она пользовалась каждой возможностью, чтобы поцеловать его – или снова позволить ему поцеловать ее. И да, единственное завершением станет гибель ее репутации. В то же самое время, этот шаг казался самым вероятным и логичным в ее… взрослении, в том, на что открылись ее глаза с того момента, как они встретились.

Девушка снова сверилась с карманными часами. Шесть минут. Если бы он примирился со своим отцом и семьей Салливанов, то тогда связь между ними могла бы стать, по меньшей мере, возможной. В действительности, Салливан забирается через окно в дома аристократов и получает пулю в попытке вернуть несколько картин, которые даже не сможет никому показать, что, по всей вероятности, приведет его к смерти. И если кто-то увидит их вместе, то Изабель останется пожалеть, что она не умерла.

Совершенно ясно, что она не собирается за него замуж. Уоринг хотел… вступить с ней во внебрачную связь. А она хотела ощутить его руки на своем теле, его рот на своих губах, все, что она только могла себе представить. Будет ли это стоить риска? Потери невинности? Изабель предположила, что это будет зависеть от того, за кого она впоследствии выйдет замуж. Оливер определенно увлекся ею, но чем больше она видела, как он обращается с Салливаном, тем меньше ей хотелось проводить с виконтом время. Она начала думать, что делает это просто для того, чтобы Тилден не заподозрил, как сильно ей нравится Салливан. Очевидно, что как только она отдаст свою девственность Салливану, Оливер больше не захочет иметь с ней ничего общего. И если честно, то это ее не беспокоило. Если она когда-нибудь вообще захочет выйти замуж, то, предположила Изабель, найдутся мужчины, которые будут сквозь пальцы смотреть на недостаток у нее целомудрия в обмен на щедрое приданое.

Но она может потерять не только непорочность, и ей следует учитывать и это тоже. До прошлого вечера Изабель была одной из фавориток высшего света – их любимицей, всегда окруженной толпой на балах, никогда не остававшаяся без друзей или партнеров по танцам. До прошлого вечера она не осознавала, насколько хрупкой может оказаться популярность. И это ставило перед Изабель еще больше вопросов. Неужели популярность сделала ее такой, какая она есть? Что произойдет с ней, если она утратит популярность? И готова ли она рискнуть этим?

Четыре минуты.

– Проклятие, – пробормотала девушка, снова захлопнув крышку часов. Все, что ей нужно сделать – это остаться здесь, и она будет в безопасности. Не в безопасности от желания, испытываемого к Салливану, от заинтересованности в нем, но от его поцелуев и от возможности быть погубленной им, и от ответов на все эти вопросы.

Изабель уронила часы в ящик и встала, чтобы накинуть тонкий халат. Последние два года она провела танцуя и флиртуя, потому что именно этим следовало заниматься юным леди хорошего происхождения. Она не верила в любовь с первого взгляда, в судьбу и в другие подобные глупости. Но как только Салливан Уоринг ворвался в ее мысли, он никогда не выказывал ни малейшего намерения покидать их. И девушка не думала, что он когда-либо это сделает. Только не до тех пор, пока она не отправится туда, куда хочет и куда ей нужно пойти.

Сделав вдох, Изабель медленно открыла дверь спальни и осторожно выскользнула в коридор. Она все еще могла передумать. Все еще могла остановиться в кухне, чтобы взять яблоко, а затем вернуться обратно наверх, в свою постель. Таков был ее план той ночью, когда она наткнулась на Салливана, грабившего их дом.

Девушка замедлила шаг у двери на кухню. Салливан Уоринг – потрепанный жизнью, озлобленный преступник, который трудился, чтобы заработать себе на жизнь. А за ней ухаживал богатый виконт, который однажды станет маркизом, и чья внешность имела очень сильное сходство с мистером Уорингом. Хм. Так что если Изабель сумеет преодолеть искушение Салливана, то все равно сможет заполучить кого-то, пусть и нежеланного, но выглядящего как он.

Искушение. Да, ей хотелось яблоко, но не то, что лежало на кухне. Сегодня ночью она жаждала того самого яблока, которое змей вручил Еве. И в результате она, вероятно, тоже потеряет свой рай. Потому что, несмотря на все их физическое сходство, Оливер не обладал тем качеством, которое привлекло ее к Салливану: того ощущения, что он остался в живых, что он сражался и завоевал каждый момент своей жизни и того времени, что они провели вместе.

Фактически, прежде чем она осознала это, Изабель оказалась на улице, в густом мраке конюшенного двора. Молча выругавшись, она скинула туфли и спрятала их за каменной скамьей, чтобы не бросались в глаза. Нет смысла портить их – или давать кому-то повод думать, что ночью она была где-то еще, кроме собственной кровати.

Дверь в конюшню уже была приоткрыта на пару дюймов. Ни один из помощников конюхов не оставил бы ее открытой, если хотел сохранить свою работу в Чалси-хаусе. Прикусив нижнюю губу и прилагая усилия, чтобы руки не дрожали слишком сильно, тогда как ее сердце билось быстрее, чем ритм барабанщика, Изабель открыла дверь еще на несколько дюймов и проскользнула внутрь.

Без бледного лунного света внутри здания конюшни стояла кромешная тьма. Она могла слышать, как шелестят и дышат две дюжины лошадей, но ничего кроме этого.

– Салливан? – почти беззвучно прошептала девушка. Грумы и помощники конюхов спали в отдельном помещении позади конюшни, и она не собиралась будить их даже в том случае, если перед ней появится сам Люцифер. – Салливан?

Рука скользнула по ее плечу и легла на ее рот.

– Ты точно вовремя, – прошептал ей в левое ухо низкий голос Салливана.

Все ее тело задрожало. От возбуждения, страсти или от тревоги – она не знала. Когда он взял ее за плечи и повернул лицом к себе, ей было все равно. Изабель никогда не ощущала себя такой живой, как в этот момент.

Приподнявшись на цыпочки, она запустила пальцы в волосы Салливана и притянула его лицо вниз, встретив его губы глубоким, открытым поцелуем. Он окутал ее словно расплавленным огнем, прижав ее спиной к стене, крепко прижимаясь к ней, его рот оказался таким же пылким, как и ее.

– Салли…

– Помолчи, – прошептал он в ответ, его пальцы проникли под ее халат, чтобы стянуть легкое одеяние с ее плеч и бросить его на ограждение ближайшего стойла. – Ты передумаешь.

– Нет, я…

Он снова поцеловал Изабель, заставив ее застонать. Когда его ладонь двинулись вниз по ее обнаженным плечам и рукам, которыми она крепко обнимала его, девушка ощутила мозоли на подушечках его пальцев. Салливан говорил, что он – не денди-белоручка, но она не ожидала, что прикосновение его кожи к ее будет таким опьяняющим.

Когда те же грубоватые пальцы скользнули под тонкие бретельки ее ночной рубашки, Изабель почувствовала, что близка к тому, чтобы потерять себя в нем.

– Не приказывайте мне, что делать, – сумела выговорить она, вдыхая его запах, смешанный с ароматом кожи и мыла. – И не прерывайте меня.

Он отступил на один или два дюйма. Когда ее глаза привыкли к сумраку, девушка смогла рассмотреть его взгляд, одновременно и раздраженный, и изумленный.

– Тогда могу я предложить, чтобы вы говорили тише?

– Согласна, – ответила она. Трудно в одно и то же время говорить тихим и командным голосом. Особенно когда Салливан снова потянулся к ее ночной рубашке и медленно стянул левую бретельку вниз до локтя, а затем снова прижался к ней медленным, глубоким поцелуем.

– Если бы на вашем месте был кто-то другой… – пробормотал он, его пальцы скользили по ее голому плечу.

– Что вы имеете в виду?

Изабель ощутила, как улыбка появилась у него на губах.

– Ничего. Отдавайте мне свои приказы, леди Изабель.

Снова застонав, она подставила горло его поцелуям. И потом осознала, что Салливан имел в виду. Никто другой не отдавал ему приказов. Он не терпел этого. Ото всех, кроме нее.

– Снимите рубашку, – дрожащим голосом прошептала девушка.

Он снова поцеловал ее, силой своего объятия запрокинув ее голову назад.

– Я хочу тебя, – прорычал Уоринг, отпуская ее и выдергивая рубашку из брюк. Он стянул рубашку через голову и бросил рядом с ее халатом. Салливан попытался снова приблизиться к ней, но она удержала его, положив ладони на его обнаженную грудь.

Кончики ее пальцев встретили мягкую кожу, твердые мускулы, сокращающиеся при ее прикосновении. Физически она не могла сравниться с ним, но, тем не менее, он остановил свое продвижение.

– Передумали? – выдохнул Салливан, прищурив глаза.

– Постелите вниз одеяло, – ответила она. – Я не хочу запачкаться.

– Вы все равно станете грязной, – парировал он, отходя в сторону, чтобы взять несколько подстилок под седло и расстелить их на полу пустого стойла. – И эту грязь вы не сможете смыть.

– Я думала, что вы должны соблазнять меня. – Не уверенная в том, что в точности ей следует делать, Изабель последовала за ним в покрытое соломой и чепраками стойло.

– Вы босиком, – объявил Салливан, окидывая ее взглядом и задержавшись на ее голых лодыжках и ступнях.

– Я оставила туфли за скамьей, – пояснила девушка. – Не хочу, чтобы кто-то узнал, что я…

– Делала что-то непристойное? – закончил он. – С кем-то, кто совершенно неприемлем?

– Я знаю, кто и что ты, Салливан, – резко ответила Изабель, ее голос сделался чуть громче, прежде чем она сумела снова понизить его. – Так ты пытаешься прогнать меня или боишься меня или просто тянешь время в надежде, что я уйду?

– Дерзкие слова для порядочной, добродетельной девицы, – прошептал он, глядя на нее с таким хищным блеском в глазах, что девушка сглотнула. Уоринг подцепил пальцем вырез ее ночной сорочки и притянул ее ближе к себе. Другой рукой он вытащил заколку из ее волос и длинные пряди медового цвета волной упали ей на плечи. – Если бы ты не пришла сюда, то я, наверное, забрался бы к тебе в окно, чтобы заполучить тебя. Что ты думаешь об этом?

Она вздрогнула, когда пальцы Салливана запутались в ее длинных волосах и потянули за них, и провела ладонями вверх по его теплой, мускулистой груди – и смысл его слов дошел до нее. Он сказал, что предоставил ей выбор, но сейчас девушка не была в этом уверена. Мысль о том, что он преследовал бы ее в собственном доме, возбуждала Изабель.

– Думаю, что тебе пора прекратить так много болтать, – заявила она. – Если только это не все, что ты можешь предложить.

– Ей-Богу, ну и рот у тебя. – Быстрая улыбка снова коснулась его губ. – А теперь я воспользуюсь своим. – Салливан обеими руками схватил в горсть ткань над ее грудями и рванул. Перед ее тонкой ночной рубашки разорвался сверху донизу. Девушка охнула.

Прежде чем Изабель смогла собраться с разбегающимися разгоряченными мыслями, его ладони скользнули по ее обнаженной талии, снова притягивая ее к себе. Затем Уоринг опять поцеловал ее, его язык дерзко исследовал ее рот. Святые небеса, он так силен и уверен в себе. Одна большая рука проследовала вверх по ее животу и обхватила ее левую грудь. Ее сосок затвердел, словно камешек, ткнувшись ему в ладонь.

Неизведанные ощущения затопили ее, лишая дыхания. Только бесполезный кусок ткани свисал с ее плеч вдоль спины, когда его искусный рот начал путешествие вниз по ее подбородку и горлу, вниз к… о, Боже.

Салливан взял ее грудь в рот, посасывая и облизывая твердый сосок.

– Господи, – прохныкала девушка, вцепившись в его волосы.

Ее ноги словно лишились костей. Кажется, он догадался об этом, потому что опустил Изабель на грубые одеяла, его рот не отрывался от ее груди. Она ощущала прикосновение ее губ всем телом, вплоть до позвоночника и потайного местечка между ног. Разгоряченная и повлажневшая, девушка стонала и беспомощно поднимала бедра в ответ.

– Салливан, – дрожащим голосом прошептала она.

– Ты приказала мне перестать болтать. – Он перенес свое внимание на другую грудь, опустившись перед ней на четвереньки, словно лев с рыжевато-коричневой гривой, пирующий над своей податливой жертвой. – Если бы я что-то и сказал, – продолжил Уоринг низким, чувственным голосом, который отзывался в ее теле там, где они соприкасались, – так это то, что ты бесподобна.

Тяжело дыша, Изабель положила руки на его плечи, впиваясь пальцами в твердые, напряженные мускулы. Она закрыла глаза; везде, где они касались друг друга, девушка ощущала горячее, нежное словно шелк, пламя, проникавшее глубоко в нее, прямо по венам в ее быстро стучащее сердце.