Текст книги "Книга тайн (СИ)"

Автор книги: Светлана Гольшанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)

Внук вождя атаковал, Николас использовал ветроплав, чтобы клинок не застревал между волн, и обманным финтом попытался подступить ближе. Ноэль отбил оружие в бок, Охотник спружинил коленями, гася силу удара. Чуть больше ловкости и хитрости, и пришлось бы туго.

Шутки закончились, поединок начался всерьёз. Мечи взлетали и сталкивались со звоном, вихри ветроплава хлестали по лицу и ногам, прорываясь сквозь щиты. Скорость нарастала. Ослабевшие за время болезни мышцы натягивались и гудели, холодный воздух обжигал грудь. Николас то подпускал Ноэля к себе, то отступал, спасаясь от напора.

Воины подались вперёд, затаили дыхание и ловили каждое движение.

Самое простое и действенное – вымотать противника. Увёртываясь от ударов, Охотник перемещался с места на место. Выпад, удар сверху, резкий уход в бок, ещё выпад. Даже пот прошиб, волосы выбились из пучка и закрывали глаза мокрыми паклями.

Какой захватывающий поединок! Давненько не чувствовалось подобного запала. Но Ноэль выдохся: движения замедлились, замах ослаб и сделался ленивым, хотя оставался таким же точным.

Последний рывок. В тёмных глазах мелькнуло отчаяние. Внук вождя сделал слишком рискованный выпад, открывшись для удара. Охотник приблизился вплотную. Лезвие почти коснулась горла противника, но в последний миг Николас перенаправил меч на окутанный ветроплавом фламберг. Поднявшийся вихрь отбросил поединщиков в стороны.

Обретя равновесие в несколько шагов, Николас опустил оружие. Ноэль тоже устоял, но дышал тяжело, уперев ладони в колени.

– Ничья! – поднял руку Охотник.

Распрямившись, внук вождя подозрительно прищурился. Николас поклонился ему, как достойному противнику, и спрятал меч в ножны, показывая, что возражений не потерпит.

– Спасибо, конечно, что не позволил мне ударить в грязь лицом, но не стоит так нарочито поддаваться, – отчитал его шёпотом Ноэль и после короткого раздумья добавил: – И подлизываться, чтобы я помог тебе сбежать, тоже не нужно. Я никуда тебя не отпущу.

Вот же, в первый раз ляпнул, не подумав, так он до конца дней припоминать будет!

«Я говорил!» – злорадствовал Безликий.

– Если хочешь знать, у тебя великолепная техника и хорошо поставленный удар, – решил исправить положение Николас. – Даже с такой неуклюжей дубиной ты продержался удивительно долго, я бы так не смог. Но тебе не хватает боевого опыта. Одно сражение с демонами стоит года тренировок. Хотя бы попытайся выйти из тени своего деда.

– Чтобы оказаться в твоей? – оборвал его внук вождя. – Я не ты. Но буду рад, если ты покажешь свои приёмы. Признаюсь, мне казалось, что я изучил все техники и могу предсказывать действия противника, но ты фехтуешь совершенно по-иному.

– Книги – ещё не всё… – Охотник замолчал, поняв, что ничего не добьётся. – Только если ты научишь меня ветроходству.

– Если и научу, сбежать не получится, – лишил его надежды Ноэль и повернулся к воинам.

– Даже на турнирах такого не бывало! – воодушевлённо кричали из толпы.

– Сегодня вы имели возможность лицезреть искусство древней династии мечников Авалора, – перекрыл шум громким возгласом внук вождя. Молодец, быстро восстановил дыхание. – Он окажет нам честь и обучит своим приёмам. Вместе с ним мы победим Лучезарных и отвоюем наши земли у единоверцев!

Грянуло дружное ура.

Ноэль решил отыграться? Что ж, в этот раз победа за ним. Николас натянуто улыбнулся и помахал воинам рукой.

Немного понаблюдав за боями, он двинулся дальше. Левее от площадки для тренировок находилась полоса препятствий из брёвен и изгородей. Дальше тянулись длинные двухэтажные бараки, стрельбище с мишенями и соломенными чучелами. Вдалеке виднелась оборонная стена норикийской столицы Дюарля. Из помпезных ворот города выехал крытый экипаж.

Стуча тонкой тростью по мостовой, во дворе показался Жерард.

– Я, кажется, просил не перенапрягаться после болезни, – начал он отчитывать Охотника.

Нет, это решительно невозможно! Николас не его безропотный внук и с четырнадцати лет живёт самостоятельно.

– Я прекрасно себя чувствую, не стоит беспокойства. Прогулки на свежем воздухе помогают ветроплавам куда лучше, чем лежание в постели.

– Так если бы ты просто прогуливался… Неужели жизнь тебя ничему не учит? Ты слишком ценен для общества, чтобы рисковать собой понапрасну. Задумайся, скольких близких людей ты подведёшь, если погибнешь.

Лучше быть одиноким и никому не нужным. Хотя бы подводить некого. Никто от тебя ничего не требует и не ждёт.

– К нам едет портной. Пошьёт тебе парадный костюм для приёма при дворе. А ты за это время должен научиться вести себя в светском обществе. У твоего деда были безукоризненные манеры. Неужто твой отец не привил тебе хотя бы самые простые? Кланяться, танцевать и разговаривать прилично умеешь?

Нашёл-таки болевую точку! Нет, его пусть треплют, как хотят, но память об отце он замарать не позволит.

– Поверьте, я умею быть учтивым, когда это входит в мои планы.

– Ладно, не рычи. Ступай к себе, портной уже ждёт.

Небо стремительно заволакивали тучи, дул холодный ветер. Снова собирался дождь. Первые капли попали на разгорячённый от споров лоб прежде, чем Николас добрался до центрального корпуса.

В холле толпились люди. Одарённые стояли группками у стенки, сидели на лавках и стульях, сновали туда-сюда. Встречались они и на широких пролётах, о чём-то болтали, оборачивались вслед и шептались. Такой огромный дом, а спрятаться негде.

Портной ждал у «камеры». Он оказался почтенным господином с тоненькими тараканьими усами. Рядом с ним переминался с ноги на ногу нагруженный сумками, свёртками, тканями и лентами юный подмастерье.

Николас отпер дверь и пропустил их вперёд.

Для снятия мерок его вынудили раздеться и забраться на невысокую подставку. Портной неодобрительно цокал языком, оглядывая выступающие рёбра и давно нестриженную шевелюру. Пускай и остывшее после тренировки тело пахло потом, а освежиться Николас не успел. Ну… утром хотя бы побрился.

Подмастерье обматывал его лентами и обмерял, выслушивая нотации портного.

– Какой фасон предпочитаете? – обратился последний к Николасу и показал альбом с эскизами.

– Самый обычный… – ответил Охотник, признавая, что в моде ничего не смыслит. – То есть без бантов, оборочек, рюш… не знаю, как они называются, – он потыкал в несуразные украшения на эскизах. – Нет, и буфы не надо, и набивки лоскутами ради форм тоже.

Что у них за наряды такие: то ли дамские, то ли шутовские?

Портной поморщился:

– Остальное будет висеть на вас, как тряпка. Ладно, что-нибудь подберём.

Подмастерье закончил записывать замеры и подбежал к Николасу с охапкой тканей.

– Это лучшие образцы из мануфактур Норикии, – подобострастно заглянул он в глаза.

Охотник принялся перебирать лоскуты тёмного сукна. Одни тоньше, другие толще, светлее и темнее, разных цветов: синие, сероватые, коричневые, были даже с зелёным отливом. Николас прикладывал их к лицу и смотрел в доставленное, пока он отсутствовал, зеркало. В полный рост, в серебряной оправе, стоило оно, похоже, целое состояние. Такое прозрачное – не чета медным зеркалам из Храма Вулкана.

– Этот мне нравится.

Охотник протянул лоскут портному. Колючий и жёсткий, зато тёплый. Хотя думать надо было о том, как Николас будет выглядеть в одежде из этой ткани, но тут пасовало даже его воображение.

Портной забрал лоскут и покачал головой. Похоже, всё понял и решил пошить костюм на своё усмотрение. Послышался недовольный бубнёж: «Тоже мне, высокого лорда нашли».

Он подтолкнул подмастерье к двери, и они оба удалились.

Конечно, никакой Николас не лорд и быть им не собирался. Пока Белый Палач не убил его семью.

Едва он закончил умываться и одеваться, в дверь постучали. Ноэль! Оказывается, одарённых можно опознавать по ауре, ещё не видя их лица.

– Нас ждут к ужину, – казённо позвал тот, заглянув в комнату.

Охотник отвернулся к зеркалу, расправляя одежду и приглаживая волосы.

– Любишь красоваться, как девчонка? – не удержался внук вождя от остроты. Видимо, утреннее происшествие уже забылось.

– На островах Алого Восхода меня учили медитировать перед зеркалом, чтобы… чтобы смириться со своей сутью, принять свой дар и лучше понимать себя, – ответил Николас.

Его очертания в зеркале менялись в образ Безликого, за спиной оставалась выжженная пустошь. Плавно он превращался в Белого Палача, а после – в двуликого Аруина. Отражение ломалось, искажалось и показывало причудливых чудищ.

– Я вижу зло внутри. Это не даёт мне застывать в сытом удовлетворении, зазнаваться, считать себя лучше, чем остальные, одарённые или обычные. Напоминает, что один неверный шаг, одна сделка с совестью, и твердь обрушится под моими ногами, чтобы низвергнуть в зубастую пасть бездны.

– Но я вижу только нас, – встал за его плечом Ноэль. – Ты не большее зло, чем я или кто-либо другой. Жуткие видения, о которых ты твердишь, существуют только в твоей голове.

Вместо него зеркало показывало воина в костюме из вороньих перьев и маске с мощным чёрным клювом.

«Такой же нормальный, как и я», – усмехнулся Николас. Даже Безликий не нашёлся, что возразить.

Взгляд скользнул на запястье ворона. Перья костюма топорщились, открывая едва заметную красную полосу.

Николас развернулся и успел ухватить Ноэля за руку до того, как тот отстранился. Под рукавом рубашки у ладони остался след от удара тростью. Тростью, с которой расхаживал Жерард.

– Это из-за того, что я участвовал в поединках?! – возмутился Николас.

– Не переживай! Это не больнее, чем синяки и ссадины во время тренировок, – высвободился из его пальцев Ноэль и натянул рукав до самой ладони.

– Ты уже не ребёнок и мечтаешь стать полководцем. Так почему позволяешь злобному старику бить тебя и указывать, как несмышлёнышу?

Так противно, аж рехнуться можно! В детстве Николас ненавидел, когда Эдварда наказывали из-за него, а теперь… с чужими людьми это чувство оказалось ещё омерзительней.

– Не раздувай дракона из мухи. Оно того стоило, я ни о чём не жалею, – заверил его внук вождя. – Когда ты дерёшься или споришь с таким жаром, кажется, будто у тебя есть крылья.

– Они есть у каждого, – Николас вновь повернулся к зеркалу, но в нём отражались лишь люди со своими мелкими страстишками. – Если не состригать с них перья.

– Идём, нас уже ждут, – Ноэль потянул его за собой в коридор.

Всё больше вспоминалось детство в Озёрном крае – сгинувшие вместе с семьёй и домом светлые времена.

***

Обеденная зала находилась на нижнем этаже. Длинный стол был застелен кружевной скатертью и уставлен изысканными блюдами в расписных тарелках. Почти все стулья уже заполнили важные члены Компании, с которыми Николаса ещё не познакомили. Два пустых места оставались по правую руку Жерарда. Рядом с дедом сел Ноэль, Охотника – справа от него.

Взгляд упал на серебряные приборы, разложенные в ряд с двух сторон от тарелки. Ложки, щипцы, ножики странной формы, трезубые вилки. Как ими пользоваться? Дома и в общине что-то рассказывали, только Николас всё пропускал мимо ушей. Отставить панику! Первые всегда идут с дальнего края, и по очереди к самым ближним к тарелке. Нужно понаблюдать, как делают остальные, и повторить. В конце концов, это не сложнее, чем орудовать бамбуковыми палочками в Храме Ветров.

На первое, хотя нет, первое блюдо они проворонили, принесли протёртый суп с трюфелями. Николас выдохнул с облегчением – он оказался вкусным. После слуги в светлых ливреях предлагали блюда на выбор. В широкие двери внесли подносы с дарами моря: гребешками, мидиями, устрицами, крабами, кальмарами и каракатицами. Желудок болезненно сжался. Следом показались раки, улитки, лягушачьи лапки и склизкие телячьи мозги. Обычных домашних куриных крылышек или бараньих рёбрышек у них нет? А казалось, что хуже, чем на дальнем востоке, уже не будет!

– Неужели бесстрашный Охотник на демонов трусит пробовать нашу кухню? – подначил сидевший напротив оборотень, с которым Охотник сражался утром. – Жюльбер, будем знакомы.

Он ловко отрезал от розовой массы мозгов кусочек и закинул в рот.

Николас попросил копчёного осётра и крабов с гарниром из морской капусты. Её-то он успел у старого Эльмы распробовать. С щипцами для раскалывания клешней пришлось попотеть, чтобы не забрызгать одежду и не попасть никому в глаз осколком. Но всё обошлось. По крайней мере, было вкусно. А десерт из воздушного теста и крема оказался изумителен.

Жюльбер задорно подмигнул и поднял вверх большой палец.

– У тебя получается даже лучше, чем у меня, – сказал Ноэль, доедая свою порцию дичи под острым соусом.

Члены Компании пересказывали друг другу новости, произносили тосты и острили, обсуждали злободневные проблемы. После полдюжины кубков вина соседи Николаса захмелели и потеплели к нему. Зазывали на ночные гуляния по Дюарлю с посещением знаменитого «Дома запретных удовольствий» и заговорщически ухмылялись, будто считали, что он о шлюхах никогда не слышал.

– Рад бы, но мне запретили перенапрягаться, – пожал плечами Охотник и перевёл взгляд на вождя.

– Разве же это тяжело по сравнению с тем, как ты утром махал мечом? – удивился Жюльбер.

– Вот именно! За это мне уже влетело.

Ноэль отложил приборы и салфетку, принимая суровый вид:

– Вам я тоже посоветовал бы не куролесить по ночам. Уже без того набрались до белых демонов. Горожане жалуются на ваши бесчинства.

– Ну, пощипал я ту подавальщицу в трактире, какая беда? – огрызнулся Жюльбер.

– И расколотил всю мебель, когда её муж попытался призвать тебя к ответу, – припомнил Ноэль. – Сколько раз повторять, мы здесь на правах гостей. Будем зарываться, и королю придётся прислушаться к своим подданным и прогнать нас.

– Его величество Орлен XIII нас не прогонит, – веско возразил Жерард. – В отличие от простолюдинов он понимает, насколько одарённые важны. Тем не менее, вынужден просить вас поубавить свой пыл. Сумеречники не должны потерять репутацию героев в глазах народа. Если вы не прислушаетесь, я велю часовым после наступления темноты никого из штаба не выпускать.

– Что мы, дети какие? – пробормотал себе под нос Жюльбер и метнул в Ноэля испепеляющий взгляд. – Это тебя только игрушечные бои интересуют, а у нас запросы, как у настоящих мужчин.

– По крайней мере, смысл моей жизни не сводится к кутежам, попойкам и посещению всех злачных заведений города, – холодно процедил внук вождя, шаркнул стулом по полу и встал: – Прошу меня извинить.

Николас рванулся следом, но Жерард остановил его взмахом руки и покачал головой. Нельзя, так нельзя.

– Ишь ты, великий герой, – кривлялся Жюльбер. – Такой высокомерный зануда, что и поговорить не о чем. Даже в детстве ни на шаг от того, что старик говорит, не отступал. Так теперь ещё и нам навязывает. Какой из него лидер? Как отец его, послушная марионетка в чужих руках. Но ты же не такой?

Оборотень налил Николасу полный кубок. Выслушивать, как насмехались над Ноэлем, было неприятно, словно речь шла о нём самом.

Охотник отставил вино и порычал:

– Мне уже хватит. И вам, думаю, тоже.

Жерард покосился на него с едва заметным торжеством. Специально к Ноэлю подталкивает?

«Посмотрим, что ты запоёшь, когда я докажу твоему внуку, что он должен перестать тебя слушать и жить своим умом».

***

Утром Охотник взялся за медитации. Без злого духа внутри отражение не вызывало навязчивой тревоги. Видения никуда не делись, но Николас принял их. Теперь получалось долго вглядываться в складки балахона Безликого или в хмурое, словно выбитое в камне лицо Белого Палача.

Больше всего хотелось увидеть нового гостя – незнакомца в костюме ворона. От него веяло теплом и щемящей тоской.

Желание исполнилось почти мгновенно – в дверь постучал Ноэль. Видно, тренировка и общий завтрак уже закончились.

– Ты и впрямь медитируешь, – удивился внук вождя, войдя в комнату.

– Здорово голову прочищает. Перестаёшь беспокоиться, созерцаешь мир в тишине и спокойствии. А ещё помогает убить время, – ответил Николас, поднимаясь с колен. – Долго меня будут держать под колпаком?

– До приёма во дворце. Важно представить тебя королю в лучшем виде. Он обожает волшебные диковинки.

– Я похож на ярморочного медведя? – фыркнул Николас.

– Это дань учтивости. Король поддерживает нас и позволяет жить на своей земле, а мы посвящаем его в свои тайны. Будь орден ближе к обычным людям, они бы не стали бунтовать.

– Они бы использовали нашу силу против нас. Собственно, так Лучезарные и поступили. Меня учили, что знания в недостойных руках, как и дар, приносят куда больше вреда, чем пользы.

– Нужно отступать от правил, когда они изживают себя и загоняют в ловушку. Посему… – Ноэль глухо закашлялся. – Если я тебя раздражаю, то Жюльбер может занять моё место. Он к тебе более чем расположен. Я понимаю, насильно дружбу не заслужить…

– Ты чего? С ним и поговорить-то не о чем, не то, что поспорить или даже помолчать.

Глаза с едва различимыми зрачками блестели так же наивно, как на глаза телёнка.

– Тогда одевайся. Дед велел подыскать тебе занятие, – Ноэль кивнул в сторону двери.

Николас накинул тёплый камзол поверх рубахи, и они проследовали в широкий корпус в глубине штаба. Судя по мрачности архитектуры и маленьким зарешёченным окнам, он был нежилой. Барельеф на треугольном фронтоне напоминал чашу весов: из концов и середины дуги выходили три прямые линии и пересекались наверху. Впечатляли окованные железом двери с огромным замком, как и стоявшие у входа вооружённые до зубов часовые. Они придирчиво осмотрели посетителей и только после этого пропустили внутрь.

– Цех книжников – секретное место. Дед забрал сюда всех своих сторонников из Эскендерии, чтобы они продолжили изыскания, – пояснил Ноэль, когда они вошли в длинный коридор с дверями через каждые пять-десять шагов.

В помещениях что-то гремело, кипело, булькало, стучало. Запахи тухлых яиц, едкого дыма, дубилен, древесных смол, спиртов, эфирных масел смешивались в воздухе.

Ноэль открыл одну из дверей. Внутри просторной комнаты располагался стол с мензурками и змеевиками. Масляные горелки нагревали цветные жидкости до кипения. Юные книжники под присмотром старого наставника толкли в ступах и смешивали остро пахнущие порошки.

– Здесь делают горючие смеси, – объявил Ноэль. – С их помощью мы удесятерим наши силы.

– Я уже видел подобное и в Поднебесной, и у Лучезарных в Эскендерии, – тихо хмыкнул Николас.

– Значит, мы сделаем лучше, действенней.

В следующих помещениях книжники готовили яды и лекарства, сооружали хитроумные военные машины и механизмы, производили исчезающие чернила и ещё много полезных для войны вещей, которые склонили бы преимущество на сторону Компании.

Когда через пару часов они покинули здание, Николас не сдержался:

– Вы тратите безумные деньги на наше содержание, вооружение и исследования книжников. Что будет, когда вы развяжете войну?

– Это ради престижа, – возразил Ноэль, явно повторяя слова деда. – Чтобы люди не считали нас шарлатанами, а ценили и уважали, как образованных и воспитанных членов общества, цвет человечества.

– Нет. Из-за этого ваш король постоянно повышает налоги, население нищает и бедствует, особенно в провинциях. Если бы дед выпускал тебя за пределы Дюарля, ты бы понял. Останавливается развитие и производство, распространяются грязь и болезни. Простые люди страдают и презирают нас за это гораздо больше, чем из-за редких кутежей сорвиголов вроде Жюльбера.

– Что ты предлагаешь? – ожесточился Ноэль. – Отправиться на костёр к Лучезарным? Мы хотя бы пытаемся бороться! Каково простым людям будет, когда никто не защитит их от демонов?

– Вы не боретесь с демонами, а боитесь высунуть нос за пределы этих стен. Ордена нет уже больше двадцати лет, и люди в единоверческих странах не жалуются. Сумеречники им больше не нужны. Наше эпоха закончилась. Нужно искать иные пути, иначе не Лучезарные, а само время сметёт нас, как отжившую своё листву.

– Что ж, я покажу тебе и наши новые пути.

Ноэль повёл его в куда более светлое здание. Его украшала тонкая лепнина.

– Что за занятие вы мне придумали? Уж не изыскания ли проводить? На роль книжника я не подхожу, – недоумевал Николас.

Внук вождя загадочно улыбнулся.

– Это учебный корпус. Здесь дети до двенадцати лет посещают грамматическую школу, лучшие поступают в колледж. Университет, как в Эскендерии, мы организуем в будущем. А пока книжники придумывают новые техники для использования способностей Сумеречников. Но в основном Компания обучает одарённых, чтобы они не вредили ни себе, ни окружающим. После они могут развивать дар сами или не развивать, но жить без страха и неудобств. Для этого не нужны ни опасные испытания с участием духов, ни восемь лет напряжённой учёбы, ни даже сильный дар.

Старый Гвидион не одобрил бы такого кощунства.

Они вошли в просторный светлый холл. Здесь носились дети, громко болтали и смеялись стайки подростков, деловито сновали книжники в мантиях.

– Наставником становится каждый, кто искушён во владении даром. Это плата за привилегии, которые даёт членство в Компании. Обычно наставники берут по два ученика на полгода. Можно и больше, можно обучать быстрее. За хорошую работу наставник получает награду и даже увеличение жалованья. Если ученик оказывается сложным, позволят обойтись одним и уделить ему больше времени. Главное, чтобы после обучения он не испытывал трудностей со своим даром.

– Это невозможно! – оборвал друга Николас. – Я обучался всю жизнь у лучших наставников, но всё равно испытываю огромные трудности. Однажды мой дар убьёт меня, и вряд ли найдётся мудрец, который мне поможет.

– Ты чем-то болен? – нахмурился Ноэль. – Я скажу деду, он привлечёт лучших целителей.

Ну, уж нет, если с ним продолжат обращаться, как с хрустальной вазой, он сойдёт с ума.

– Всё в порядке. Просто подобные идеи кажутся мне несостоятельными, – ответил Николас расплывчато.

– Но они работают кроме совсем тяжёлых случаев, которые встречаются раз на тысячу.

Ноэль отвёл его в кабинет, где от пола до потолка громоздились кипы бумаг.

– Здесь записаны имена всех членов Компании вместе с их способностями и результатами обучения. Здесь же можно получить список учеников, ожидающих наставника.

Полная женщина-писарь оторвала взгляд от очередного листа и вручила Ноэлю стопку бумаг.

– Как новичку, тебе полагается послабление. Можешь выбрать только одного ученика

– Но наставник должен знать особые техники, обладать терпением, мудростью, опытом и ещё прорвой разных качеств, которых у меня отродясь не было, – замотал головой Охотник. – Я просто воин.

– Дозорный с границы, Аллен, докладывал, что ты легко помог юному огнежару, от которого отказались куда более опытные наставники, – парировал его выпад внук вождя.

– А эти куда более опытные наставники всегда перепоручают сложных учеников тем, кто такой возможности не имеет?

– Всякие накладки случаются. Мы лишь люди. Но ты можешь это исправить, – он вложил бумаги в руки Николаса. – Идём, я покажу тебе тех, кто только записывается.

Перед следующим кабинетом толпились люди, сидели на стоявших вдоль стен лавках или тряслись на проходе. Большинство выглядело бледными, измождёнными и перепуганными. Их ауры сочились болезнью, набухали переизбытком энергии, отверстия каналов силы лихорадочно мерцали. Одарённым, и правда, требовалась помощь, пускай даже не мудрого старца.

Ноэль приоткрыл дверь. На стуле перед ещё одной женщиной-писарем сидел мужчина и дрожащими губами отвечал на вопросы.

– От желающих отбоя нет. Я бы тоже не отказался поучиться у самого лорда Комри.

– С тебя ветроходство, – сдался Николас.

***

Первая ученица подвернулась случайно на прогулке в парке. Эта зрелая женщина носила тёплое платье из пёстрых лоскутов и такую же шаль, сапоги на ногах прохудились и просили есть. У поросшего камышами пруда к ней слетались голуби и утки. Каждую птицу она называла по имени и говорила, как с людьми.

Николас разузнал о ней в Компании. Клаудия Ламбер, необычный звероуст – шепчущая птицам. Она жила на улице. Люди сторонились её, считали чокнутой. Ну да, каждый одарённый немного со странностями. И выглядела она неопрятно, с всклокоченными бурыми волосами и обветренным лицом, но её прозрачно-зелёные глаза лучились добротой.

Сумеречники несколько раз пытались забрать её с улицы, одеть и обогреть, но Клаудия отказывалась. Теперь к ней отправляли провинившихся новобранцев в качестве наказания. Выслушав всё это от писаря, Николас со смехом заверил, что уговорит её.

– Холодает. Как зиму на улице коротать станете? – заговорил с ней Охотник при следующей встрече.

– Ты из Компании, да? – спросила она снисходительно. Единственная здесь не знала ни его имени, ни имени его деда. Николасу это очень даже нравилось. – А ты молоденький совсем – кукушонок. Выговор получишь, если меня не приведёшь, так?

Голуби облепили её плечи и голову. Охотник развёл руками, не отвечая ни да, ни нет.

– Вы бы смогли ухаживать за птицами в почтовой башне.

– Боюсь, ваши люди не примут мои пути.

– Ради меня они сделают исключение. А вы сделайте его ради птиц. Нашим дрессировщикам далеко до вашего искусства, они только и умеют, что подчинять силой.

– А ты понимаешь, – развеселилась она. – Птица должна быть свободна, как душа, иначе век её будет короток, а дружба – вероломной.

Клаудия взяла его за руки и закружила по осеннему парку, разбрасывая палую листву из-под ног и разбрызгивая серую воду из луж.

– Ты же знаешь, что такое полёт, а, кукушонок?

– Вы даже не представляете! Но птицы улетают на зиму в тёплые края, а мы нет. Поэтому… соглашайтесь! Вам нужна крыша над головой.

Она сдалась, когда Николас пообещал часто её навещать и защищать от нападок других членов Компании.

***

Николас завтракал в общей трапезной, уставленной длинными рядами столов.

– Чего ты на плац больше не ходишь? – пихнул его в плечо Жюльбер, когда остальные уже разбрелись по своим делам. – Боишься, что я не проиграю тебе так быстро, как в прошлый раз?

– Но ты не сомневаешься, что проиграешь? – отшутился Николас.

– Мастер Жюльбер! – донёсся с порога ломающийся голос юного оруженосца. – Мастер Келвин просит помочь ему заездить кобылу.

– Ту истеричную, из маток? А сам не может? – снисходительно прищурился оборотень.

– Она его уже три раза сбрасывала. В последний раз так неудачно, что у мастера Келвина в спине что-то хрустнуло и теперь он еле ходит.

Оборотень повернулся к Николасу:

– Не хочешь попробовать? Или боишься, что на лошадях я тебя обскачу?

– Я, конечно, не зверолорд, но укрощать диких тварей умею. Беда в том, что вождь запретил мне «перенапрягаться» до приёма во дворце.

– Мы никому не скажем! – хлопнул его по плечу Жюльбер. – Да и верховая езда занятие куда менее опасное, чем поединки на мечах. Ну же, не будь таким правильным занудой, как наш «мальчик-мессия». Или боишься?

Охотник покривился.

– Только чтобы защитить честь Ноэля.

Они вышли на улицу. На засыпанном песком плацу воины упражнялись в верховой езде и конных боях. Рядом стояло продолговатое здание конюшни. Из окон на улицу выглядывали лошадиные морды.

Крепкий Сумеречник гонял на привязи по кругу поджарую кобылу. Яркой гнедой масти, её лоснящиеся бока отливали вишнёвым цветом на солнце, а шелковистая грива рыжела на концах. Высокая животинка, с длинной гибкой шеей и широкой грудью, правда, мышцы ещё не наработала.

– Это Вестфольда. Четырёхлетка, – пояснил неудачливый Келвин. – Великолепное животное. Вёрткая, сильная, устойчивая, бесстрашная. А какая чуткая, просто чудо! – нахвалил он кобылу. – Достанется тому, кто её заездит.

Келвин подвёл кобылу к скамейке для посадки в седло. Николас вставил ногу в стремя, похлопал лошадь по крутой шее и лёг на седло животом. Она терпеливо дождалась, пока всадник не перекинет ногу через заднюю луку. Он сел и выпрямился, поймав второе стремя правой ногой. Келвин повёл кобылу по плацу.

Шаг у Вестфольды оказался высокий, тряский, но очень ритмичный. Охотник быстро приноровился и, не набирая повод, вытолкнул седло поясницей. Кобыла затрусила неспешно. Келвин встал в центр и придерживал её за верёвку. Жюльбер одобрительно кивал и показывал поднятый вверх большой палец.

– Отвяжи, – попросил Николас, окрылённый успехом.

– Уверен? – опасливо спросил Келвин.

Охотник с оборотнем одновременно кивнули. Он снял верёвку с удил и отошёл в сторону.

Постепенно набирая повод, Николас поехал шире. Попробовал повернуть влево-вправо, замедлить, остановить и снова поехать широкой рысью. Аллюры Вестфольда держала сама, понукать лишний раз не требовалось.

Проблемы начались на галопе. Стоило Николасу расслабиться, как кобыла закусила удила и понесла. Он пытался её завернуть – она только трясла головой и рвала поводья из рук. Охотник передёрнул удилами и постарался осадить, но кобыла взвилась на дыбы.

Николас пихал её вперёд, но ничего не выходило. Вестфольда оттолкнулась от земли и взмыла в воздух, извиваясь по-змеиному. Вцепившись в её шею ногами и одной рукой, второй Охотник хлестнул по мохнатым ушам. Только тогда кобыла приземлилась на все четыре ноги. Николас съехал в седло, взмокший, с полыхающим от напряжения лицом.

Они проехали несколько кругов шагом, потом рысью. Кобыла заметно горячилась. Охотник снова попытался набрать повод, но, едва переведя дух, бешеная скотина поскакала козлами, подкидывая задние ноги выше головы. Он держался лишь чудом, даже в боку закололо. Вот уж точно, верховая езда – не чета поединкам на мечах.

Кобыла выгнула спину горкой, пытаясь вышибить его из седла. Когда не вышло, она снова задёргалась, хрипя натужно. По шее и бокам сочилась белая пена.

Потеряв терпение, Николас передёрнул руками слишком резко. Кобыла подхватилась и зашагала по плацу на задних ногах. Охотник рванул поводья у самых удил. Вестфольда только опустилась на землю, как вдруг снова взвилась на дыбы и, потеряв равновесие, начала заваливаться назад. Вот-вот раздавит незадачливого наездника!

Николас оттолкнулся ветроплавом и откатился по песку в сторону. От удара вышибло дух, кровь загрохотала в ушах.

Вестфольда подскочила, обсыпав песком, и понеслась вокруг конюшни. Жюльбер с Келвином надрывали животы от хохота.

Справившись с головокружением, Охотник поднялся и потёр ушибленную спину:

– Вы же говорили, что она устойчивая!

– Так она на галопе устойчивая, а не на этом безобразии, – потешался оборотень. – А ты крепыш! Мы делали ставки, сколько продержишься. Ты превзошёл все наши ожидания.

Николас сплюнул и поковылял ловить зловредное животное. Колени всё ещё подрагивали.

Повезло: далеко лошадь убежать не успела. Не повезло: за углом конюшни её подманил кусом яблока Ноэль и ухватил за поводья.

– Что именно из «не перенапрягаться» и «подождать до приёма» ты не понял? – строго спросил он в то время, как кобыла ласково облизывала его ладонь. – У тебя теперь синяк на всю спину будет. Хорошо ещё, что ничего не сломал. Тоже мне объездчик диких тварей.