Текст книги "Книга тайн (СИ)"

Автор книги: Светлана Гольшанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц)

– Ты кто? Где хозяин?

– Мастер Заградский, смилостивьтесь! Он после допроса едва до дома дошёл! – взмолилась Зофья, заламывая руки.

Гед нахмурился так, что высокий лоб пошёл тонкими складками.

– Едва, значит, виноват! – пригрозил Заградский пухлым пальцем.

– Но Лучезарные его оправдали.

– Он их обманул! – Обвинитель обратился к леснику: – Милана к тебе перед смертью ходила, с тобой ругалась. Весь город об этом знает. Вы никогда не ладили.

– Для того, чтобы не ладить, нужно хоть изредка общаться, – покачал головой Гед. – Соболью шубку она хотела. Зофья подтвердит. Я сказал обождать до осени, сейчас не сезон. Но вы же знаете свою жену, ждать она не могла. А я не мог согласиться, потому что нам с вами первыми отвечать бы пришлось, что законы нарушаем. Вот и вышла ссора.

– Шубка?! Да я ей из Стольного сколько угодно шубок мог выписать!

Гед пожал плечами:

– Откуда мне знать, что у вас за закрытыми дверьми происходило?

– В лесу он был в то время, как Милка умерла. Вон, лекаря из трясины спасал, – Зофья указала на Эглаборга.

Тот вытаращил глаза, но кивнул.

– С чего я должен вам верить? Что это за люди? А вдруг наёмники? – Заградский надвинулся на Николаса грозовой тучей. – Кто таков, отвечай! Я, между прочим, губернатор Белоземья и королевскую власть представляю.

– Мортимер Стигс, рыцарь из кундского ордена. Еду в Элам бить иноверцев, – он протянул губернатору свои бумаги. – А лекарь мой личный.

Заградский пробежался по грамотам глазами, разве что на зуб не попробовал. Хорошо, что они настоящие, кроме имени, конечно.

– В Белоземье законы гостеприимства священны, – ответил Гед на немой вопрос во взгляде губернатора.

– А что стряслось-то? – недоумевал Николас.

– Жену мою, Миланушку, убили. Странник в балахоне во двор её позвал. Темно уже было. Вышла она, долго не возвращалась. Слуги её нашли и тревогу забили: мол, от страха умерла. На земле лежит, рот раскрыт, сердце не бьётся, волосы поседели, хотя раньше чёрные как смоль были.

Ого! Похоже, демон напал. Надо бы разузнать, а то вдруг нашествие. Если есть шанс остановить, проходить мимо нельзя, пускай даже воевать с демонами под носом у Лучезарных очень опасно.

– А что странник?

– Так его уже и след простыл, – пожал плечами Заградский. – Вот ищем.

– Если хотите, могу помочь. У меня есть опыт в таких делах, – предложил Николас. – Да и дорога до Элама дальняя, никаких сбережений не хватит.

– Что ж… – Заградский задумчиво пожевал губами, оглядывая всё помещение. – Раз Лучезарные заявили, что Миланушка своей смертью умерла и дознавателя из Стольного нам не полагается… Только за работу и проживание у нас надо пошлину платить. То на то и выйдет, думаю.

Николас аж поперхнулся. Платить за услуги не любили нигде, но чтобы в наглую заявить, что не дадут ни медьки?

– Значит, мы сегодня же поедем дальше, – объявил Николас.

– Нет, пока убийцу не найдут, никого из города не выпустят. К тому же, вечером будут праздновать начало сбора урожая. В такое время даже добрым единоверческим рыцарям в дорогу пускаться нельзя.

Ридамар староверческий они празднуют. Будут на высоком месте жечь костры, резать скот, есть черничные пироги, катать брёвна с горок, перетягивать канаты и танцевать до упаду. Добрые единоверцы, на свои праздники выдумки не хватило?

– Вы нас ещё и обобрать хотите? – Николас недовольно сложил руки на груди. – Хоть тело покажите, свидетелей назовите.

– В храме она, где ей ещё быть? Погребение только после праздника справлять можно. Суеверные тут все. Уж десять лет, как губернатор, а всё не привыкну, что они постоянно Голубым Капюшонам жалуются. Гед вас проводит. Если что, свояк, с тебя три шкуры спущу. На шубку соболью.

Заградский удалился, вернулась Герда. Вместе они доели остывший завтрак.

– Отдыхайте, мы сами найдём дорогу, – сказал Николас Геду. – Город-то крохотный.

– Не переживайте, я в отдыхе нуждаюсь не больше вашего, – ответил лесник.

Знакомо выпрямился и задышал ровно и глубоко, будто восстанавливал резерв. Явно обучен. Как бы на его ауру без амулета взглянуть?

– Я с вами! – заявила Герда.

– Нет, останься и помоги матери убрать со стола. Не капризничай, – осадил её отец и первым направился к двери.

Девочка недовольно топнула ногой.

***

Оштукатуренный белый храм пах могильным холодом. Стройные резные башни упирались в небо, круглое окно-роза во всю стену поблёскивало в солнечных лучах. Стекло, пусть даже мутное, в Волынцах было редкостью. Обычно окна закрывали бычьим пузырём или слюдой. Но для храмов всегда делали стеклянные окна. В городах побогаче выкладывали целые картины-витражи из цветных стёкол. Здесь же денег явно не хватало, поэтому обошлись прозрачным стеклом.

На дубовых дверях вырезаны фигурки демонов, каких не всякий Сумеречник встречал. Хотя двери столичных храмов смотрелись ещё внушительней. Железные скобы с шипами оковывали створки, словно держали тварей в клетке. Эглаборг ёжился, пока Николас тянул за витые кольца, чтобы открыть. Клетку с демонами.

Охотник усмехнулся и пропустил товарищей вперёд. На пороге их встретил худосочный жрец и проводил вглубь храма. Внутри царил стылый сумрак. Стрельчатые своды многократно усиливали любой звук. На стенах внизу висели картины, изображавшие страдания и битвы с демонами, а сверху – счастливую жизнь в благоуханных солнечных садах.

В бронзовых кадильницах курился ладан. Обитый пурпурным бархатом гроб стоял у деревянного алтаря. На нём изображалась высокая безликая фигура со скрещёнными на груди руками. Её окружали крылатые юноши с пламенеющими мечами. Плащи, укрывавшие крылья, были выкрашены в голубой цвет. Единый-милостивый с божественными посланниками. Что за нелепость? Пока их бог учит людей смирению и доброте, его прислужники режут и жгут всех инакомыслящих. Великая милость!

По просьбе Геда жрец снял крышку с гроба. Покойнице на вид было не больше двадцати пяти. Бледный прямой лоб, узкий нос, тонкие синеватые губы, гладкая кожа без единой морщинки, а волосы седые, как у столетней старухи.

Вчера в видении лишившаяся голоса вилия тоже поседела в одночасье. Вилия, которую он спутал с Гердой. А может, никакой вилией она не была? Они же не так убивают, да и нападают только на мужчин.

– Подержите, – попросил Эглаборг.

Когда Николас приподнял усопшую за плечи, целитель снял с неё узорчатый саван.

– Что вы творите?! – возмутился жрец.

– Я лекарь. Нужно проверить, не отравили ли её. Приказ губернатора, – ответил Эглаборг.

Жрец шумно выдохнул и направился к выходу, чтобы не смотреть на святотатство. Оно и к лучшему. Эглаборг изучил и ощупал покойницу без слежки из-за плеча. Закончив, они вернули Милану в прежний вид.

Вернувшись, Жрец ревностно всё проверил и только после этого отпустил их, пригрозив Геду кулаком:

– Я пожалуюсь губернатору!

– Меньшая из моих бед, – пробубнил лесник себе под нос.

Уже у пустынной окраины, где стоял домик Мриев, они заговорили.

– Никаких следов на теле я не нашёл. Но аура странная, – поделился своими наблюдениями Эглаборг.

– Я почувствовал, – кивнул Николас. – Призрачная, как будто не до конца угасла.

– Да, словно женщину сонным зельем отравили. Дыхание замедляется, сердце бьётся совсем неслышно.

– Так она жива? – вскинул брови Гед. – Её можно спасти?

– Не знаю, я с подобным не сталкивался, – Эглаборг неуверенно повёл плечами. – Может, если убить демона. Но у меня нет даже предположений, что это за тварь. А у вас?

– Многие травят своих жертв перед тем, как их съесть или устроить нашествие: Лунные Странники, пересмешницы, вилии, – перечислил Николас. – Нужно изучить место нападения и опросить свидетелей. Может, что-то прояснится.

– Не стоит тратить на это время, – подал голос лесник и обратился к Охотнику: – Можно поговорить с вами с глазу на глаз?

Эглаборг недовольно засопел, что ему не доверяют, и отвернулся.

Они отошли за границу города под сень леса. Николас мог бы сбежать тем же путём, которым пришёл, ведь люди в Пущу ходить не отваживались.

Тени укрыли прохладой, изрисовали лица. Цвыркали синицы на ветках, шумели кроны. Казалось, это место отделил от Дольнего мира непроницаемый полог. Никто не услышит поведанных здесь тайн.

– Это Предвестники Мрака, самые древние слуги зла, – заговорил Гед, удостоверившись в безопасности. – Они исполняют сокровенные желания и в оплату пожирают души. Под капюшонами у них чёрная пасть бездны. Если их носитель оказывается слишком слабым, и его тело дряхлеет, они выбирают нового, самого сильного из своих жертв. После Войны за веру моя свояченица осталась сиротой на улице. Умирая от голода и холода, она призвала Предвестника и попросила у него благополучие.

Конечно! Нельзя ни озвучивать свои желания, особенно подозрительным незнакомцам, ни соглашаться на сомнительные сделки и думать о последствиях. «Бесплатный сыр только в мышеловке», – вдалбливал в голову Гвидион.

– А что загадали вы? – с вызовом спросил Николас.

Гед на мгновение застыл:

– Ничего. Я хоть и пропущенный, а путям Сумеречников научен не хуже вашего. Сила родового дара – ещё не всё, что бы ни утверждали ваши наставники.

Пропущенный? Ребёнок Сумеречников, родившийся без дара? Почти как отец.

– Но Милана ведь не за шубкой накануне гибели приходила?

– Не за шубкой, – отозвался Гед, медленно подбирая слова. – Когда наступил час расплаты, она захотела отдать вместо себя мою дочь. Мыслечтецы – особое лакомство для Предвестников. Когда я был ребёнком, они пришли за моими родителями. Моя мать погибла.

Лесник зажмурился.

– А что случилось с вашим отцом? – помог ему Николас.

Гед вскинул голову и глотнул ртом воздух, словно силился сказать, но слова застревали у него в горле.

– После того, как Предвестник овладеет телом Миланы, он явится за Гердой, – после долгих усилий выпалил лесник. – Сразитесь с ним, он придёт в храм в полночь после праздника.

Николас передёрнул плечами. Древнейшее зло, поди, опасней туатов и виверн будет.

– Слишком мало о нём известно: повадки, слабости, особенности. Слишком велик риск. Это стоило бы слишком дорого…

– Благородный Сумеречник отказывается защитить мою дочь из-за денег? – лесник повысил голос, будто хлестнул по ушам бичом. – У меня есть, чем заплатить. Я знаю, кто вы, лорд Комри.

Николас поперхнулся и вытаращил глаза. Вот так попал! Откуда?

– Вы всегда отличите Вечернего Всадника от простых людей по благородным чертам, повадкам королей, волосам чернее зимней ночи, притороченному к поясу клеймору и, главное, по отблескам самой страшной бури в бездонно синих глазах.

Хотелось скрежетать зубами от досады. Одно дело – от недалёких единоверцев закрываться, а другое – отвадить того, кто видит тебя насквозь и знает твою тайну. Дед, его подвиги и грехи, преследовали Николаса повсюду.

– Это просто поэтический бред. Никто вам не поверит!

– Лучезарным хватит и того, что вы носите амулет Кишно, чтобы скрыть самый презренный из родовых даров – ветроплав.

– Вы мне угрожаете?!

– Я хочу защитить дочь, раз уж по-иному вы свой долг исполнять не собираетесь.

– Хорошо, я сражусь с Предвестником. Но не из-за ваших угроз и не из-за сомнительного долга, а потому что мне жаль Герду. Дети не должны отвечать за грехи отцов.

Шорох заставил скосить взгляд. Кого-то полог леса всё же пропустил. За стволом взметнулись льняные косы, скользнула между деревьями неуловимая тень. Заметил её только Николас.

Гед отстранился. Выражение его лица смягчилось, взгляд стал далёким и задумчивым.

– Поэтому вас и выбрали боги. Я молился, чтобы они послали нам защитника.

Николас зло прищурился. Никакие боги никуда его не посылали и не выбирали, но раз уж взялся спасать, не в его привычках отступать, даже если платить за свою настырность придётся жизнью.

– Вот, – Гед снял с шеи серебряный медальон, который Николас вначале принял за амулет Кишно. – В нём благословение моей матери, единственной, кто смог сопротивляться Предвестникам. Он защитит вас, как защищал меня.

Гед вложил его в ладонь Николаса. Тот провёл пальцем по гравировке в виде горлицы с мечом в когтях. Герб Сумеречников. Раскрыл: внутри оказался портрет изящной женщины, чертами напоминавшей Герду, и локон светлых волос. Видимо, родители лесника действительно высокородные. Как же низко они пали!

Вряд ли побрякушка хоть на что-то способна, разве что за счёт металла, перед которым уязвимы многие демоны. Можно будет продать скупщику подальше от единоверцев. Николас сунул медальон за пазуху и направился по тропинке к городу.

Эглаборг сидел на лавке у дома лесника и перебирал свои записи.

– Всё очень смутно. Мама описывала последствия демонической заразы, но совпадений недостаточно, чтобы выдвигать предположения. Я думаю…

– Это Предвестник Мрака, – оборвал его Николас.

– Никогда о таком не слышал, но проверю ещё раз, – целитель снова закопался в записи.

Николас припоминал только слова заговора против Неистового гона: «Не смотри в глаза Мраку, иначе Мрак посмотрит на тебя». Видимо, это предостережение, что нельзя заглядывать в пасть бездны. Или он понимает слишком буквально. Нельзя бросать вызов Предвестникам? Но оставлять Герду в беде отчаянно не хотелось.

Николас вернулся в маленькую комнату, которую выделил для них Гед. Впрочем, тут во всём доме было тесно.

Охотник собрал запасы амулетов и снадобий на все случаи жизни: серебряный кинжал, мешочек с солью, кусок мела. Анк, ещё нужен анк. Куда же он мог запропаститься? Точно! В боковом кармане перемётной сумки. Николас извлёк его оттуда. Увесистый серебряный амулет в виде креста с кольцом наверху совсем почернел. Надо бы почистить.

После Николас проверил заточку меча и выбрался на улицу, чтобы заполнить резерв до предела. За околицей уже топтался Заградский.

– Я переживал, что вы с моим лесником решили дёру дать. Узнали что-нибудь?

– Думаю, преступник ночью придёт в храм за телом вашей жены. Если позволите, я подкараулю его там один, – заявил Николас.

Эглаборг на лавке вздрогнул и едва не растерял свои записи.

– Ладно, – хмыкнул Заградский. – Суеверные горожане всё равно на мою жену хулу возвели, мол, ведьма она. Лучезарные между прочим её проверяли. Но этот трусливый жрец заявил, что один рядом с её телом находиться не намерен, представляете?

– А почему вы не посидите рядом с ней сами? – сдвинул брови Николас.

– Так мне это… – смутился Заградский и похлопал себя по необъятному пузу: – Возраст и здоровье не позволяют. Но ключ от храма я вам дам.

– И не забудьте вручить деньги моему компаньону, даже если я живым не вернусь. А если обманете, я вас и с Тихого берега достану, – Николас посмотрел на него с таким гневом, что Заградский невольно отшатнулся. Покивал понимающе и убрался восвояси.

Николас сел на лавку рядом с Эглаборгом. Немного медитации, и резерв заполнился до предела. Вот и подвернулся шанс проверить себя в настоящем бою.

– Может, всё-таки не надо, а? – спросил целитель безнадёжно. – У вас же даже кольчуги нет.

– Таким, как я, кольчуги только мешают, – качнул головой Николас. – В бою с демонами они бесполезны, да к тому же стесняют движения.

– Всё равно не стоят деньги такого риска! За что вы так себя не любите? – компаньон снова завёл старую песню.

Бесил просто донельзя!

– К демонам деньги. Мой дед был великим полководцем. Говорят, он возродился во мне. Ты не представляешь, каково это, когда тебя постоянно сравнивают с легендарным героем. Я думал, что сменю имя, и меня будут судить только по моим поступкам. Ведь я и так стараюсь изо всех сил, но всё равно… Дед скачет впереди меня, а я лишь глотаю пыль из-под копыт его коня.

– Может, вам самому пора перестать себя с ним сравнивать? – предельно серьёзно ответил Эглаборг.

Николас отвернулся. Никогда эти вспышки эмоций до добра не доводили, только лишний раз слабость доказывали. Надо делать то, что должно, а остальное отбросить.

***

К вечеру рыночную площадь расчистили от мусора и лишних прилавков. Установили небольшой помост для сельских музыкантов: скрипачей, дударей, гусляров и барабанщиков. Весёлые ноты лились из инструментов, наполняя серое и унылое местечко чудесной мелодией. Люди в ярких одеждах танцевали залихватские народные танцы, из которых Николас знал лишь ойру – её можно было увидеть и в соседних странах. Праздник превратил город в пышный торт со свечами и кремовыми розочками. Лишь белый храм с укоризной взирал на веселье.

Николас медленно потягивал медовый напиток из деревянной кружки. За соседним прилавком торговали черничными пирогами – традиционным лакомством для Ридамара. Своей очереди дожидались несколько покупателей. Николас встал за ними.

Под чадящим свечным фонарём на скамейке сидела Герда, носом уткнувшись в книжку, хотя при таком свете читать было невозможно. К ней подошёл одетый в траурно-белый костюм мальчик, сказал пару слов, но она, не отрывая глаз от книги, отмахнулась. Мальчик не уходил, тогда Герда шепнула что-то ему на ухо. Неудачливый ухажёр испуганно вытаращился и убрался восвояси.

– Она снова это сделала! – засмеялся один из покупателей. – Гони монету, Михась. Я честно выиграл.

Второй покупатель с досадой сплюнул и полез в кошелёк.

– Да, Михась, зря ты на Заградского сына поставил. Она ведь немного того, эта Гедова дочка, – вмешалась в разговор розовощёкая булочница. – А помните, как она Вележ-озеро переплыла? Говорила, там мавки на дне живут.

– Так она за твоим сыном полезла, Яська. Кабы не она, затянуло бы его под корягу и поминай, как звали, – упрекнул её выигравший спор покупатель.

– Твоя правда, Брыль. Только больно уж страшные вещи она порой рассказывает. Дети после её баек по ночам спать боятся. Да и Гед от Голубых Капюшонов постоянно её в лесу прячет. Ведьма она, точно как Милка, – переходя на шёпот, ответила булочница.

– Да полно вам. Блаженная она, книжки читает, по лесу слоняется, нет зла от неё никому, – замотал головой Михась.

Городские сплетники испуганно покосились на Николаса. Не удостоив их вниманием, он подошёл к Герде.

– Почему не танцуешь?

– Никто не приглашает, – пожала плечами она.

– А как же тот мальчик? Кажется, сын губернатора.

– Кто, Вальдемар? – Герда высунула язык: – Фу, он же гадкий.

– Что ты ему сказала? Он убежал, будто демона увидел.

– Что я подружилась с рыцарем, у которого есть большой меч. И этот рыцарь его побьёт, если он будет продолжать мне докучать, – смеясь, ответила она.

– Мне уже страшно.

– Почему?

– А если твой друг побьёт и меня?

– Я вообще-то про тебя говорила, – смущённо пробормотала Герда.

– Ты мне льстишь. Меч у меня не такой уж большой, – лукаво улыбаясь, заметил он. – Значит, мне можно пригласить тебя потанцевать?

Герда повисла у него на шее. Николас приобнял её за талию. Им повезло – танец оказался медленным и несложным. Но из-за разницы в росте выходило немного неловко.

– Я слышала твой разговор с отцом.

– Разве ты не знаешь, что подслушивать плохо?

– Но мне ничего не объясняют! – Герда потупилась.

С Николасом родители и наставники вели себя так же, и это злило до белых демонов. Дети не глупые, они всё замечают, пускай взрослые надеются вырастить их в счастливом неведении.

– Не ходи в храм, не сражайся с Предвестником. Я видела его. Он пах гнилью и тленом. От страха шевелились волоски на теле и спирало дыхание.

Он бродил вокруг нашего дома, смотрел на меня в окно, как на вас с отцом Голубые Капюшоны смотрят. Только не видел, хотя знал, что я рядом. Даже руки протягивал, воздух щупал, но натыкался на невидимую преграду. А потом на Волынцы спустилось чёрное облако. Оно погубило всех в городе. Родители… родители тоже умерли. Я осталась совсем одна, звала на помощь, звала из последних сил, но никто не приходил. Тогда Предвестник схватил меня за плечи, откинул капюшон и присосался своей бездонной пастью. Пил голос, пил цвет моих волос, пока они не стали совсем седыми, пил саму душу… А потом я проснулась.

– Какой жуткий кошмар! – погладил её по щеке Николас.

Они отошли от толпы к одиноко чадившему фонарю. Перед глазами вставали вчерашние видения. Маленькая вилия действительно звала на помощь, звала именно его, и он не мог не откликнуться. Николас достал из-за пазухи сложенный втрое лист из альбома.

– Такого Предвестника ты видела?

Герда расправила рисунок, вглядываясь в чернильные линии. Фигура в плаще стягивала с головы капюшон, а вместо лица у неё была сплошная зубастая пасть. Герда кивнула. Но этот рисунок Николас сделал ещё до того, как покинул границы Лапии.

– Похоже, у нас с тобой одни кошмары на двоих, – усмехнулся он. – Если я уйду, погибнет весь город. Я не смогу жить с таким камнем на совести.

Герда сникла. Николас сделал несколько шагов прочь, но она нагнала его и обхватила сзади за талию.

– Что будет, если ты погибнешь? – её голос звенел невыплаканными слезами.

– Не бойся. Как-нибудь выкручусь.

– Ты герой. Самый сильный и бесстрашный Сумеречник. Ты сможешь, я верю!

Она в последний раз прижалась к нему, и стало легче, словно он тоже поверил в себя. Впервые.

========== Глава 14. Предвестник Мрака ==========

1563 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Белоземье

На город опустилась ночь. Люди расходились по домам. Мерцали и тухли огни в окнах.

Николас забрал вещи из хижины лесника и в сопровождении Эглаборга отправился в храм. Заградский дожидался их на пороге с увесистой связкой ключей.

– Зачем вам меч? – смутился он, заметив притороченное к поясу Николаса оружие.

– Простая предосторожность. На случай, если ваш злоумышленник попытается оторвать мне голову, – сварливо ответил тот.

– Мастер Стигс, хотите, я на колени стану! – умолял Эглаборг.

– Не хочу, – отрезал тот и повернулся к Заградскому: – Заприте за мной дверь. Убийцу она не остановит, зато посторонние не влезут, куда не следует. Отворите утром.

– Нет! – заспорил целитель. – Оставьте ключ мне! Я приду за ним сам.

– Хорошо, я хоть высплюсь дома, а то от всей этой беготни голова кругом, – согласился Заградский и ушёл.

– На рассвете, не раньше, – напомнил Николас и затворил за собой дверь.

Лязгнул, защёлкиваясь, замок. Охотник направился к алтарю.

Тусклый свет исходил от множества тонких свечек. Игра огоньков и теней усиливала ощущение чего-то зловещего, затаившегося в глубине центрального нефа. В любое мгновение таинственное нечто могло накинуться на посетителя и разодрать его в клочья. Николас мотнул головой, усмиряя разыгравшееся воображение.

Через окно-розу в западной стене здания заглянула луна. Полночь уже скоро, нужно торопиться.

Николас достал из кармана кусок мела и начертил вокруг гроба запирающую пентаграмму, поставил по свече в каждый угол. Внешний круг насыпал солью. Анк надел на покойницу, достал из ножен меч и сел, опершись спиной о гроб. Скорее от нежити защита, чем от Предвестника, но ничего лучше придумать не удалось.

Прислушиваясь к ударам сердца, Николас закрыл глаза. Тук-тук. Скрипят половицы. Тук-тук. Шелестят крылья. Тук-тук. За спиной кто-то шевелится. Тук-тук. Прыжок в бок, и он вне досягаемости бледно-синих рук покойницы.

Охотник открыл глаза. Со всех сторон его окружали разнообразные демоны. Враги замерли. Не смели шелохнуться. Кладбищенская нежить – это хорошо. С ними бороться он умеет.

Покойница тихо скулила, пойманная в ловушку внутри пентаграммы. Её глаза – один зелёный, другой голубой – с ненавистью взирали на него. Николас уже видел такие глаза в детстве. На Площади наказаний, у Белого Палача! А-а-а, сейчас не важно.

Ближний вурдалак оскалил гнилые зубы и бросился вперёд. Клинок со свистом рассёк воздух. Обтянутый жёлтой кожей череп полетел на пол. Раздался визг. Твари кинулись к Николасу со всех сторон, надеясь победить числом. Мгновение мысли – развернулся голубой паутиной ветрощит. Когтистые лапы и руки со скрежетом скользили по нему, не в силах пробить.

А вот для дедовского клеймора преграды не существовало. Клинок проходил через полуистлевшие тела, как нож через масло. Голубые ветронити оплетали руки, усиливая удары десятикратно. Рвалась мёртвая плоть.

Николас рубил нежить с плеча, бил плашмя, колол остриём, не разбирая уже, кого, как и где. Напольные плиты орошались брызгами гнилой крови, сверху падали полуразложившиеся останки. Нежить продолжала наседать нескончаемыми рядами.

Сколько их тут? Николас уже упокоил с полсотни, а меньше не стало. По телу расползалась предательская усталость. Каждый взмах давался с трудом. Дыхание сбивалось. Сердце грозило выскочить из груди. Вот-вот он упадёт, и всё будет кончено!

Твари разошлись в стороны, освобождая проход от двери к алтарю. Николас утёр кулаком потное лицо и постарался восстановить силы. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь его тяжёлым дыханием.

Приближалась мощная злая аура, по спине пробежали мурашки. Дверь распахнулась, в проходе появился Предвестник, укутанный в серый балахон. Тёмные жилы пульсировали в его ауре там, где у одарённых по ней растекалась стихийная сила.

Значит, Мрак действительно сродни стихиям. Он захватывает человеческое тело и наделяет его особыми способностями вроде родового дара? Как им противостоять?

– Кого это к нам прислали на заклание? Детёныша? – гортанно расхохотался Предвестник. – Эй, малыш, не тяжело таскать за собой такой большой меч?

– Не тяжело, – сквозь зубы огрызнулся Николас. – Голову тебе снести сил точно хватит.

– Так он ещё и дерзит! Что ж, сам напросился!

Предвестник снял капюшон. Под ним не было пасти бездны, просто лысая, покрытая гниющими язвами голова, вполне человечья по виду. У самой шеи узлами вздулись тёмные жилы. Из длинного рукава показалась разлагающаяся ладонь. Если бы не смрад от нежити повсюду, от него бы тоже чувствовался запах гнили. Как будто человеческое тело отторгало засевшего внутри демона – оболочка истончилась настолько, что уже ничего не скрывала.

Николас бросился в атаку. Демон выхватил из воздуха мерцающий голубым пламенем меч и легко парировал удар.

– Ох, личинка Сумеречника? Как мило! – издевался Предвестник.

Нечисть дружно зарычала. Раз противник всё понял, таиться незачем. Николас глянул на двух ближайших упырей, и те полетели в сторону Предвестника.

– О, ветроплав даже! – тот легко разрубил их. – Я-то думал, вы уже давно отправились на костры. Люди – неблагодарные создания, не так ли? Вы столько для них сделали, а они выбрали тех, кто сосёт их кровь и ворует детей. А всего-то нужно было пообещать им власть и богатство.

Свечи. Огонь. Против гнилых мертвецов он бесполезен, но может, против Предвестника сойдёт. Медный канделябр с зажжёнными свечами оторвался от стены и упал на балахон демона. Пламя погасло.

– Глупышка. Это твоя первая Охота? Как жаль, что ей не суждено завершиться. Но я дам тебе шанс. Мы исполняем желания. Этой, – он кивнул на запертую в пентаграмме покойницу, – досталось с дюжину лет беззаботной жизни, но теперь моё тело умирает, и мне нужно новое. Нашу сущность способен удержать только сильный носитель, а таких найти не легко, вот и приходится довольствоваться швалью, – он снова грозно глянул на покойницу.

Та испуганно сжалась и заскулила.

– Моё тело – не дождётесь! – Николас сделал ещё один отчаянный выпад.

Предвестник оттолкнул его, играючи.

– Твоё? Упасите демоны, нет! Ветроплавы же все упрямые и негибкие, поди на вас повлияй. Думаешь, почему таких как ты первыми резать стали? Только на растопку костров и годные, колдуняшки!

Николас закусил губу, стараясь не поддаваться. Учили же не слушать – только драться. В звоне мечей вся правда, в словах её нет. Он атаковал наудачу, но лишь словил лезвием чужой клинок. Заскрежетала сталь о сталь, высекая искры.

– Я знаю, в этом городишке есть мыслечтец, но что-то скрывает её ото всех, кроме тебя. Ты весь ею пахнешь. Приведи её ко мне, и получишь свою вожделенную свободу.

– Чтобы вы заняли её тело? Не дождётесь!

– Нет, ею я выкуплю помилование у Разрушителя. Она будет жить во дворце, среди слуг и роскоши, а не прозябать в нищете, пока её не найдёт кто-то из Сумеречников. Не такой, как ты, милосердный слюнтяй, а тот, кто сможет из мести перерезать ей глотку. Жалеешь, так жалей до конца.

Не слушать, не думать, перекрыть все эмоции, перенаправить в дар!

Большой ветросгусток ударил Предвестника в грудь. Тот пошатнулся и отступил на шаг.

– Жаль. Я же говорил, упрямства на стадо баранов хватит.

Все мысли, всё восприятие сосредоточилось на схватке. У Николаса были хорошие учителя. Пришло время доказать, что он их достоин.

Нечисть расступилась, очистив место возле окна. Мир слился в круговерть из холодной стали. Клинки сталкивались снова и снова, сыпля искрами. Лязг отражался эхом от высоких сводов. Движения Предвестника стали невероятно быстрыми и отточенными. Вблизи от голубого лезвия кожу пощипывало, как на морозе. Ноги не выдерживали бешеного темпа. Руки предательски дрожали. Липкий пот катится по лбу и застилал глаза. Удары замедлялись. Голубой клинок надвигался с неумолимой силой.

Не уйти. Меч слишком тяжёл. Не хватает скорости. Силы. Опыта.

Стремительный выпад пропущен.

Голубой клинок вонзился в плечо, опаляя болью. По жилам потёк мороз, обращая кровь в лёд. Взор застлала мутная пелена. В ушах загудело. Николас распластался на полу, теряя последние крохи сил.

Предвестник потянулся к торчавшему из плеча клинку и торжествующе воскликнул:

– Вот и конец. Прощай, глупый мальчишка.

***

Герда переживала за Морти. Мама сидела с ней до глубокой ночи: расчёсывала волосы берёзовым гребнем, рассказывала про своих родителей, вспоминала детство.

– Твой отец уже был героем, когда мы встретились. Я заблудилась в лесу. Там было так жутко, что я запомнила только клыкастых зверей и беспроглядную темень. А потом Гед вывел меня на свет и позвал замуж. Разве я могла отказать такому статному и уверенному в себе красавцу? – мама мечтательно улыбнулась, глядя на показавшегося на пороге отца. – Когда-нибудь и ты встретишь надёжного человека, выйдешь замуж и будешь сидеть со своей дочкой или сыном, вспоминая детство.

Герде такое видение будущего не понравилось. Не хотелось, чтобы всё оказалось настолько предсказуемо.

– Я бы хотела быть пушинкой и странствовать вместе с Морти, – упрямо ответила она.

Рыцарь с гравюр, он несётся наперегонки с ветром по полю брани и без устали разит демонов. Хотя конь его вовсе не белый, а светло-серый с россыпью едва заметной чёрной гречки по шерсти. Вместо тяжёлого доспеха он носит обычные штаны и рубаху из серого сукна, на плечи накинут дорожный плащ. Ростом не вышел, да и силы большой в нём не чувствуется, тощий и жилистый, красивый принц. Лицо бледное с тонкими, но жёсткими чертами. Смоляные кудри стянуты в жгут на затылке. Глубоко посаженные синие глаза горят решимостью. Тонкие губы крепко сжаты, словно он готовится к чему-то очень важному и вместе с тем опасному.