Текст книги "Книга тайн (СИ)"

Автор книги: Светлана Гольшанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 44 страниц)

– Мы не доверимся ещё одному чужаку. Надира уже выбрала Хасана.

– Зато Инай никого не выбрала. Покажи ей его, – велел Камиль.

– Ты забываешься! – рыкнул Салим, тоже недовольный его наглостью. – Пока ещё я тут всем распоряжаюсь.

– О, великий и мудрый визирь, смиренно прошу вас показать Инай этого человека, – Камиль согнулся в раболепном поклоне.

Салим разъярённо засопел, уловив издёвку.

– С чего ты решил, что этот оборванец сможет стать чемпионом? Расул был знаменитым мудрецом и звездочётом. Хасан – придворный маг. А кто это такой?

Маг? Что за маг?

– Он разговаривает с богами, – с торжеством сообщил Камиль. – Как непобедимый Белый Палач. Он размажет по песку всех чудищ одним взмахом пальца!

Николас поперхнулся:

«Я смогу?»

«Кто тебя знает? – не особо обнадеживающе ответил Безликий. – Ты даже на пустом месте умудряешься ошибаться».

– Ладно, всё равно Инай его не выберет, – сдался визирь.

Камиль кивнул и вышел в ту же дверь, из которой пришёл. Визирь повёл Николаса на женскую половину. Они выбрались во дворцовый сад с кипарисовыми аллеями и благоухающими персиковыми деревьями. На скамейке в тени широколистной пальмы сидела невысокая худенькая девушка в платье из голубого шёлка. Она кормила финиками маленькую обезьянку. Её лицо так же было скрыто полупрозрачным платком. Завидев мужчин, она встала.

– Инай, этот человек хочет стать твоим чемпионом, – визирь указал на Николаса.

Обезьянка прыгнула ему на плечо и начала обнюхивать.

– Малала, прекрати, это невежливо! – Обезьянка, громко пискнув, прыгнула на руки принцессы. – Мне не нужен чемпион, не хочу губить невинного человека вместе с собой.

– Но Маяса не справилась. Завтра настанет черёд Надиры. Ты обязана выбрать чемпиона, – попытался увещевать её визирь. – Его привёл Камиль. Он решил, что этот человек разговаривает с богами.

Услышав имя пустынника, Инай расслабилась.

– Хорошо, выдай ему узду, – приказала она визирю и повернулась к Охотнику: – Приведёшь ко мне тулпара из отцовского табуна – выберу тебя чемпионом.

Заполучить тулпара так просто? Николас ведь даже попросить не успел!

Визирь схватил его за руку и поволок за собой. Эламцы! Что за грубый, бесцеремонный народ?!

***

Они отправились на луг у берега реки, где пасся табун в несколько сотен голов. Разморенные от полуденного зноя пастухи валялись на земле. При виде визиря они вскочили и начали самозабвенно кланяться.

– Выдайте ему узду. Он будет ловить тулпара.

Пастухи заржали так, что им позавидовали бы и лошади. Один вручил Николасу потёртую уздечку. Не обращая внимания на их веселье, Охотник двинулся к табуну.

Гибкие и поджарые, эламские лошади как день и ночь отличались от грузных мохноногих лапийских обозников. Шерсть золотистых, медовых и кремовых оттенков лоснилась и переливалась на солнце. Тонкими сухими мордами с глазами навыкате кони напоминали щук.

Когда Охотник приблизился вплотную, лошади вскинули головы и начали прядать ушами. Одно неосторожное движение, и табун помчался прочь, поднимая столбы пыли.

Николас достал из кармана кусок хлеба, выбрал отбившуюся кобылу цвета слоновой кости и протянул к ней руку. Кобыла на хлеб даже не взглянула – всхрапнула, подобралась и побежала высокой летящей рысью. Сейчас бы веревку, да с арканом, эх!

Высмотрев статного буланого жеребца посмелее, Николас сделал ещё одну попытку. Конь подпустил его к себе лишь для того, чтобы с визгом взвиться на дыбы и замахнуться передними копытами. Николас едва успел отскочить в сторону. Табун снова поднялся с места и полетел по пастбищу.

«Позвени перед ними уздой, – устало посоветовал Безликий. – Для чего-то же тебе её дали».

Николас взял уздечку в руку и потряс ею. Железные удила, ударяясь друг о друга, произвели не слишком звонкий звук. Кони посмотрели на него, как на полоумного, и снова принялись щипать траву. Охотник ещё раз позвенел, но ничего не произошло.

Бред какой-то!

Николас с досадой швырнул узду на землю и зашагал прочь. Сзади раздался детский голос:

– Эй, погоди!

Охотник удивлённо моргнул и обернулся. Никого, кроме лошадей, рядом не было. Точно, крыша поехала. Какая жалость!

Николас сплюнул и побрёл дальше. Вдруг мохнатый нос пихнул его в спину и едва не сбил с ног. Не на шутку разозлившись, Охотник развернулся и увидел перед собой полугодовалого отъёмыша. Чёрная шерсть пополам с грязью клочьями свисала с тощих боков, неровная грива топорщилась в разные стороны. Косые лупатые глаза на полморды глядели с озорством.

– Хозяин, хоть узду забери! – проблеял детский голос совсем рядом. – Тяжело тащить.

Жеребёнок, словно собака, держал в зубах уздечку. Николас ошалело вытаращился. Очередной дух?

– Чего тебе надо?

– Ты же уздечкой звенел, меня звал. Вот я и тут… – смутился жеребёнок.

– Так я не тебя звал, а большого взрослого тулпара, – замотал головой Николас.

– Я взрослый! Мамкино молоко уже не пью, – с горячностью заверил жеребёнок. – Нет тут больше тулпаров. Мой отец Акбузат вместе со своим хозяином, ханом Саргалом, по Сумеречной реке отправился.

– Что ж, соболезную.

«Ты издеваешься?! Вначале проклятый меч, теперь сопливый жеребёнок», – возмутился про себя Николас.

«Не нравится, проваливай на Авалор. Белый Палач спит и видит, как бы с тебя шкуру живьём снять», – огрызнулся Безликий.

– Ты, и правда, с богами разговариваешь? – восхитился жеребёнок. – Меня, кстати, Харысай звать, а тебя?

– А ты никому не скажешь?

– Нет! Тулпары – лучшие хранители тайн в Мунгарде! К тому же, нас не слышит никто, кроме хозяев.

– Что ж, тогда зови меня Николас Комри.

– Вечерний всадник! – восхитился тулпар и изобразил поклон, вытянув переднюю ногу. – Это такая честь!

– Ладно, идём. Нужно ещё решить, что делать с драконом.

– Ух ты, мы будем сражаться с драконом! Ура! – жеребёнок принялся скакать на месте козлами.

С такими длинными ушами-мельницами ему, поди, и крылья не нужны.

Завидев жеребёнка, пастухи притихли. Визирь помрачнел, на лбу между глаз залегла тревожная морщинка.

– Идём к принцессе? – спросил Николас самым высокомерным тоном, на который был способен.

– И-идём, – заикаясь, ответил Салим.

***

Во дворце все удивленно озирались на тулпара, перешептывались, даже кланялись. Салим проводил их в сад и удалился по своим делам. Харысай обгладывал все встреченные растения, и никто даже не думал ему препятствовать. Одна лишь обезьянка принцессы щёлкнула его по лбу, когда жеребёнок стал покушаться на её любимое финиковое дерево.

Инай встретила Охотника гораздо более радушно, чем в прошлый раз.

– Камиль был прав! Ты действительно герой, если смог приручить тулпара, – она сняла с пояса белую ленту и повязала Николасу через плечо. – Приходи завтра на рассвете на смотровую площадку. Там ты познакомишься с чемпионом моей средней сестры Надиры и узнаешь, в чём состоит испытание. До этого рассказывать о нём запрещают традиции.

Инай грустно вздохнула и вернулась на скамейку.

– Вас что-то тревожит? Если это дракон, то не беспокойтесь, я всё решу, – подбодрил её Охотник.

– Если я не погибну, то мне придётся выйти замуж за ужасного Фарзул-хааба. О его жестокости слагают легенды. Песок вскипает под его ногами и становится алым от крови его врагов. У Фарзула уже была жена. Говорят, он казнил её, заставив выпить расплавленный свинец.

Инай перешла на шёпот с вкраплениями нежных ноток:

– Ах, если бы милый Камиль меня спас! Я встретила его на базаре. Мы с отцом сильно повздорили. Он часто корил меня за непослушание и гордыню. Однажды я сбежала, переодевшись служанкой. Первый раз выбралась за пределы дворцовых стен без стражи. В сумерках на меня напали лихие люди. Камиль опрокинул на них телегу с навозом, подхватил меня на руки и отнёс обратно во дворец.

Я сделала для него ключ от потайного хода, и теперь он часто меня навещает: сообщает о том, что происходит в мире, приносит диковинки. А какие чудесные истории он рассказывает! Ни один человек не знает их столько. Камиль обещал выкрасть меня и увезти в свою цветущую пустыню, но тут отец умер, и нам назначили это жуткое испытание!

– Ты слишком добра, моя госпожа, – ответил невесть откуда взявшийся пустынник. – Я всего лишь смиренный раб моей принцессы.

– Камиль!

Инай прильнула к нему и начала нашёптывать что-то на ухо. Тот щурился и млел по-кошачьи счастливо. Может, этот пустынник и не такой кровавый, но головы кружить умеет знатно. На традициях оседлого сватовства погорел, а, герой-любовник?

– Мне пора, – поспешил ретироваться Николас, так как к горлу подступил удушливый комок.

Влюблённые его даже не услышали.

***

Эглаборг помешивал суп в котле, когда Охотник вернулся в лагерь.

– Есть несколько хороших новостей и одна плохая, – поприветствовал его Николас.

– Давайте сразу плохую, чтобы хорошими можно было её заесть, – ответил целитель, поднеся ко рту ложку с супом.

– Получить покровительство хана Саргала у нас не выйдет, потому что он умер. Но я нашёл непыльную работёнку, за которую пообещали хорошую награду. И даже заплатили вперёд – подарили одного из небесных аргамаков.

Целитель уронил ложку обратно в суп и оглянулся по сторонам в поисках чудесного коня. Харысай подкрался к нему сзади и боднул пыльным лбом.

– Ай! – вскричал Эглаборг и уставился на жеребёнка во все глаза. – Какой-то он плешивый и неказистый для породистого скакуна. К тому же вороной. Вы ведь не любите вороных.

– Ты просто не видел, как ему во дворце кланялись. Не обижай священное животное, – Николас потрепал коника по шее. – Кстати, а где твои крылья?

– Так они только на третьем году вырастут, – помахивая куцым хвостом, ответил жеребёнок.

– Вы теперь ещё и с конями разговариваете? – Эглаборг встревоженно навис над ними.

– И с конями, и с богами, а скоро вообще с драконом придётся парой слов перекинуться, – пожал плечами Охотник, выгребая всё содержимое своей седельной сумки.

Моток верёвки по обыкновению оказался на самом дне. Николас принялся отмерять её локтями.

– Дракон?! Да вы верно бредите! Настоящий живой огнедышащий дракон? – целитель в недоумении воззрился на него.

– Нет, это речной змей, судя по виду, из Поднебесной. Найди нашу выходную одежду. Завтра на рассвете надо при параде явиться на ханскую смотровую площадку.

Охотник поймал Харысая и начал наматывать верёвку на его крохотную морду.

– Что ты делаешь?! – тот со всей силы дёрнул головой.

– Недоуздок. Стой спокойно, а то я в петлю не попадаю, – укорил его Охотник. – Любому взрослому коню нужен недоуздок. Ты же хочешь быть взрослым?

Услышав волшебное слово, коник встал смирно, и Николас завязал узел у него под подбородком.

– Вы что-то сказали? Или это опять кому-то из ваших?.. – встрял Эглаборг.

Николас загадочно улыбнулся и принялся выковырять репейник из жеребячьего хвоста.

– Я надеюсь, вы не собираетесь драться с драконом? – не унимался целитель. – Может, ну его? Обойдёмся и без этих денег. Лучше пощиплем жар-птичек. Их перья можно продать за кругленькую сумму.

– Нет! Нельзя мучить добрых духов без веской причины, – возразил Николас. – А дракона можно уболтать, но для этого нужны красноречие и мудрость.

– Я! Я знаю, кто самый мудрый и красноречивый в Эламе. Это птица Гамаюн, – вставил своё слово Харысай.

Да, птички тут повсюду, даже на гербе.

Закончив с хвостом, Охотник взялся за ножницы и принялся остригать замусоленные пряди из обчёсанной гривы.

– Всё равно его года три доращивать придётся, прежде чем можно будет заездить, – покачал головой Эглаборг.

Николас положил в карман мыло со щёткой и потянул Харысая к реке.

Жеребёнок упирался всеми четырьмя ногами, но в воду заходить не соглашался.

– Проваливай тогда в табун! – крикнул Охотник и отвернулся, сложив руки на груди. – Мне такой грязный и трусливый тулпар не нужен.

С опаской ступая по топкому дну, Харысай вошёл в воду. Охотник принялся счищать грязь с его тощих боков и шеи. Жеребёнок терпел пытку щёткой с мученическим видом. Стоило Николасу его отпустить, как Харысай помчался обратно в лагерь. Охотник умылся сам и последовал за ним.

Хорошо бы лечь спать пораньше. Следующий день обещал быть очень трудным.

***

– Надо перешивать всю одежду, – досадовал Николас.

Его щиколотки выглядывали из-под льняных штанов, а рукава рубашки доходили лишь до середины запястий.

– Я вам говорил. Вы подросли чуть ли не на полторы головы и хотите, чтобы одежда, которую вы носили до обучения в Храме Ветров, была вам в пору? – ответил Эглаборг.

– Ну и ладно, – отмахнулся Охотник. – Подумаешь, чуть короткое. Сделаем вид, что так и надо. Главное, что чистое. После купим более подходящее.

– При условии, что вас не съест дракон, – напомнил целитель, и они поспешили на смотровую площадку.

Там их уже ждали шестеро человек. Визирь Салим перешёптывался с неизвестным мужчиной. Две принцессы стояли поодаль и тревожно вглядывались в мутную гладь реки. Надира оказалась невысокой и плотной, но под ворохом зелёной парчи и шёлка разглядеть её не получалось. Принцесс охраняли два молчаливых конных стражника.

– А вот и наш последний чемпион, – поприветствовал Николаса визирь. – Господин…

– Мортимер Стигс из Авалора, – подсказал Охотник.

– Хасан, думаю, самое время поведать твой план, – обратился Салим к незнакомцу.

Его аура была мутной, как вода в реке, с вкраплениями болотной ржавчины и островками ряски. Значит, дар у мага всё-таки есть. Если приложить к нему недюжинную смекалку, то Надира спасётся. Денег хоть и не дадут, если другой чемпион победит, но и тулпара тоже не отберут. Сожалеть не о чем, лучше искренне болеть за среднюю принцессу.

Хасан бочонком выпятил грудь и заговорил, накручивая на палец чёрный ус:

– Когда принцесса Надира войдёт в реку, я отвлеку дракона «чудесным огнем», состав которого знаю только я.

Он показал несколько бамбуковых снарядов. Эглаборг с Николасом переглянулись. Такие они уже видели в Поднебесной, похожим способом Белый Палач сломил неприступные стены Эскендерии. Вот только подействует ли такой трюк на дракона?

Хасан продолжил:

– Когда принцесса ступит на остров, то скормит василиску этот яд. Его изготавливают по тайному рецепту великие мастера севера.

Хасан протянул им маленький кожаный мешочек.

– Молотый волчий корень, – Эглаборг удостоил яд всего одним взглядом. – Тоже мне тайный рецепт. Мы им грызунов травим. Только василиска он не усыпит.

Николас вздохнул и заложил руки за спину. Час от часу не легче. Ещё и ящер-переросток!

– Когда яд подействует и принцесса сорвёт с дерева яблоко, я сотворю иллюзию каркаданна, который обратит гнев птицы Рух на себя, – подобрался к концу Хасан. – И принцесса беспрепятственно вернётся в безопасность.

Рух?! Хуже некуда! Огромная, как скала, стремительная, как стадо взбешенных грифонов, Рух – эманация ярости в чистом виде. Как с такой справиться?

– Не бойся, малыш, – похлопал его по плечу чемпион Надиры. – Сумеречник Хасан победит жуткую птицу, ты и глазом моргнуть не успеешь.

Если так можно назвать слабенького мороча, который развлекает придворных потешными иллюзиями. Надиру тоже ждёт гибель!

Николас подался вперёд, но Салим упредительно выставил руку:

– Дождись своей очереди, горячая голова. Нарушение древних традиций карается казнью.

Николас яростно сверкнул глазами. Как можно безучастно смотреть на расправу?!

Надира во главе торжественной процессии спустилась к реке, разоблачилась и нырнула в воду. Хасан остался на берегу готовить снаряды. Не успела принцесса проплыть и половину пути, как на поверхности снова показалась чешуйчатая голова. Хасан поджёг фитили. Загрохотали снаряды и подняли в небо снопы жёлтых искр.

Дракон вытянулся в полный рост, глядя на тусклую при дневном свете шутиху. Он оказался крупнее сородичей из Поднебесной, с синим гребнем и плавниками-крыльями на спине. Голову венчали светло-фиолетовые пятна, наподобие седых волос. Похоже, дракон был уже в почтенном возрасте.

Когда дневной фейерверк истлел, огромная туша упала в воду, поднимая волны. К счастью, Надира уже добралась до острова и, выбросив наживку, спряталась за валуном. Из пещеры выполз василиск, принюхался и проглотил отраву. Принцесса дождалась, чтобы он упал на землю, и, выбравшись из укрытия, побежала к яблоне.

Плоды висели только на верхних ветках. С трудом вскарабкавшись по скользкому стволу, Надира протянула руку к ближайшему яблоку. Небеса разверзлись, и с облаков вылетела исполинская птица, напоминающая коричневого орла.

Из речной воды соткался каркаданн. Он походил на крупного тяжеловоза с короткими когтистыми лапами. Мощное тулово покрывали пластины толстой серой кожи. Из грузной треугольной морды рос длинный закруглённый рог. Каркаданн оглушительно затрубил. Птица закричала и спикировала на своего врага.

По лицу Хасана струился пот. Чтобы поддерживать иллюзию на таком расстоянии, приходилось тратить огромные силы. Аура тускнела: истирались проплешины ржавчины, ряска, даже голубой цвет водной стихии становился всё более прозрачным. Вот-вот утечёт последняя капля, аура вспыхнет красным, носом пойдёт кровь, и от иллюзии не останется и следа.

Эглаборг перебирал руками, словно не знал, куда их деть.

Надира соскочила на землю и из последних сил кинулась к берегу. Может, успеет? Ещё самую малость!

Поднялся разбуженный василиск.

На смотровой площадке все испуганно вздрогнули. Инай прикрыла лицо руками.

Вскрикнув, под взглядом лиловых глаз Надира превратилась в камень. Каркаданн исчез, Рух улетела за облака, а василиск скрылся в пещере.

– Не-е-ет! – простонал Хасан и упал на колени.

Один из стражников спешился, отвязал от седла край верёвки и прикрепил её к ногам мороча. Николас с Эглаборгом одновременно шагнули вперёд, но Салим снова перехватил их за локти:

– Не вмешивайтесь. Иначе ваша участь будет такой же! Он знал, на что шёл.

Инай сжималась ещё сильнее, её колотила крупная дрожь. Стражник дал команду своему напарнику, и тот пустил лошадь галопом, таща за собой неудачливого чемпиона. Запахло кровью. Вскоре они скрылись за горизонтом, оставив на песке багровую полосу.

– Слабак, – брезгливо сплюнул визирь. – Завтра жду вас тут в это же время. И не пробуйте сбежать!

Николас с Эглаборгом кивнули и направились обратно в лагерь.

– Бешеные дикари! – причитал целитель. – Разве можно так? Да ещё с принцессой?

Наверняка раньше орден запрещал такие забавы, а как его распустили, неодарённые совсем распоясались. Николас сжал ладони в кулаки: ни остановить, ни помочь не дали, ублюдки! Нет уж, Инай он спасёт во что бы то ни стало!

Вещи в их лагере сторожил Харысай, а точнее гонял мух и пощипывал куцую траву.

– Что там с Гамаюн? – выловил его Николас.

– Мудрая птица? Отец рассказывал, что возил к ней хана Саргала за советом. Правда, она отказала, – жеребёнок сокрушённо потупился. – Она только своим помогает. Ты должен стать похожим на птицу, например, облиться дёгтем и вываляться в перьях. Так делал хан Саргал.

Николас достал рубаху Умай и натянул на себя. Она оказалась будто бы на него сшита: села легко, идеально облегая фигуру, нигде не терла и даже не кололась.

– Дёготь был лучше, – отозвался жеребёнок.

Николас покачал головой, разглаживая руками мягкие белые перья:

– Показывай дорогу!

========== Глава 24. Гамаюн ==========

1567 г. от заселения Мунгарда, Элам, Маракандское ханство

Птица Гамаюн обитала на вершине Чёрных cкал в нескольких часах пути от Мараканда. Николас оставил жеребёнка у подножья, и продолжил путь один. После тренировок в Храме Ветров, да с помощью дара, карабкаться по узким выступам на отвесной стене оказалось не так уж сложно. Выходит, навык и сноровка никуда не делись. Как хорошо смахнуть с них пыль!

Николас подтянулся на плоскую вершину. Пышной шапкой её венчало гнездо из тонких белых прутьев. Там сидела птица, превосходящая по размерам человека раза в полтора. Перья на спине отливали червонным золотом, грудь и шея поблёскивали изумрудным цветом, из хвоста веером торчали длинные перья со сложным разноцветным узором. Птица подняла голову, вполне человечью, с красивым лицом зрелой женщины в обрамлении густых золотистых локонов.

– Добрый день, о великая и мудрая Гамаюн, – Николас поклонился.

– Кто тревожит мой покой? – спросила та, не открывая глаз.

– Я… гм… сын Белой Птицы Умай. – Духи-то всё равно его за Безликого принимают. – Мне нужна помощь.

Гамаюн встрепенулась и уставилась на него голубыми глазами.

– Я сестра Умай. Мы часто летали вместе, пока Небесный Повелитель не отобрал её у нас. А ты совсем на неё не похож.

Николас нервно сглотнул, пока она внимательно изучала его лицо и гладила кончиком крыла его щёку. Не поверила? Интересно, что она сделает с обманщиком?

– В отца весь: и лицом, и статью, и характером самоуверенным. Садись мне на спину. Сейчас полетаем, – рассмеялась она, видя его испуганное выражение.

На Цильине он уже скакал. Разве что-то может быть хуже?

Стараясь не вырвать перья, Николас забрался ей на спину. Гамаюн расправила могучие крылья, оттолкнулась от скалы и взвилась к облакам. Ветер свистел в ушах и студил лицо, глаза застилала пелена слёз. Так высоко Охотнику подниматься ещё не приходилось.

– А теперь, посмотрим, как летаешь ты, сын Белой Птицы.

Гамаюн стряхнула его со спины. Руки беспомощно скользнули по перьям, Николас рухнул к земле. Даже ветроплав не замедлил падения. Охотник зажмурился и раскинул руки в стороны.

Удара не последовало. Послышался шелест перьев, руки плавно взмахивали сами по себе. Николас открыл глаза: он действительно парил! Руки превратились в белые крылья, он словно помнил, как ими нужно двигать, чтобы скользить по потокам воздуха.

Охотник оттолкнулся от созданной ветроплавом подушки и взмыл ввысь, как хищная птица. Воздух защекотал перья, тело стало невесомым. От заполнившего грудь восторга хотелось кричать. Можно сделать мёртвые петли, упасть в бездонное ущелье и понестись вертикально вверх, чтобы пронзить купол неба.

Николас развернулся и заложил крутой вираж.

– Что ж, птенец, летаешь ты пока плохо, но задатки есть, – потешалась Гамаюн, поравнявшись с ним. – Давай обратно к скалам.

Тяжело дыша, Николас опустился на край гнезда. Полёт отнял гораздо больше сил, чем показалось вначале. Мышцы гудели, сердце бешено колотилось об рёбра. Как только ноги коснулись земли, крылья снова стали руками.

– Что у тебя за беда, сын Умай? – спросила Гамаюн, устраиваясь рядом.

– Испытание принцесс, – с трудом переводя дыхание, вымолвил Охотник. – Нужно принести рубиновое яблоко с острова посреди реки, но путь к нему преграждает дракон, василиск и птица Рух. Как их обойти?

– Речной дракон? В моих владениях? – Гамаюн воинственно вскинулась. – Ну, он у меня попляшет!

Она уже раскрыла крылья, но Николас её остановил.

– Погоди, у подножья ждёт мой тулпар.

Птица высмотрела пасущегося среди колючек жеребёнка.

– Он не выглядит тяжёлым. Возьму его с собой, но ты полетишь сам.

Гамаюн спустилась к Харысаю, что-то сказала и сомкнула когти вокруг его спины.

Набравшись смелости, Николас спрыгнул с обрыва. Руки снова обратились в крылья, и он помчался вслед за птицей.

Обратный путь занял не больше часа. Николас быстро привыкал к полёту, но усталость брала своё. Руки немели от перенапряжения, мышцы под лопатками зудели и болели.

Внизу показалась мутная гладь реки. Гамаюн поставила Харысая на берег и подошла к воде. Николас плавно опустился рядом.

Благо, до города было далеко, вряд ли неодарённые их заметили. А если бы и заметили, то решили, что последний разум покинул их.

– Летать здорово. Только нечестно, что крылья выросли у тебя, а не у меня, – обиженно заявил тулпар.

Охотник снисходительно потрепал его по шее:

– Ты же сам сказал, что нужно подождать до трёх лет. Ты ещё будешь летать куда лучше нашего.

Не обращая на них внимания, Гамаюн грозно затопала когтистыми лапами.

– Эй, змеюка подколодная, а ну, выползай! С тобой изволит говорить почтенная птица!

Вода вспенилась, и из неё вынырнул рассерженный дракон. Увидев его, Харысай удрал за валун.

– Гамаюн, ты что ли, старая карга? – удивился дракон.

– Пёрышки мои, так это ты, Лунь! Какие демоны принесли тебя сюда из самой Поднебесной? – птица сменила гнев на милость. – Средняя полоса Элама моя вотчина.

Дракон шлёпнулся обратно в воду и сердито забулькал:

– Мрак, чтоб его! Повсюду свои щупальца запустил, даже до Снежных гор добрался. Хозяйничает в Поднебесной вовсю. Скоро и Предвестники появятся.

Гамаюн прикрыла лицо крылом:

– Неужели он снова набрал силу? После всего, что мы сделали, что потеряли и чем пожертвовали?

Видимо, Лучезарные не только Сумеречникам покоя не давали. Но благодаря этому можно договориться с духами о союзе. Один из них наверняка укротит звёздный клинок.

– А почему ты не задал Мраку трёпку? В былые времена ты никогда не бежал от драки, – укорила дракона Гамаюн.

– Тебе повезло. Ты не была в Зюдхейме во время последней битвы. А я до сих пор мучаюсь кошмарами, вспоминая, как пал Небесный Повелитель, и Благословенный град на Девятых Небесах накрыла вечная ночь.

Николас внимательно вгляделся в седую морду Луня. Сны из детства – они ведь именно об этом. Почему он воспринимает воспоминания Безликого как свои? Скоро он и сам начнёт принимать себя за вредное божество.

– Кто это? Кого ты привела? – забеспокоился дракон, перехватив его взгляд.

– Это птенец Умай, – сказала Гамаюн, крылом придвигая Николаса к дракону.

Лунь навис над самой его макушкой, будто хотел проглотить. Охотник поёжился.

– Я слышал, все птенцы Умай погибли. Не больно ты похож на небожителя. Хотя и от человека в тебе мало, раз понимаешь нас.

– Ты сомневаешься в моих суждениях? – угрожающе заклекотала Гамаюн.

– Конечно, нет, – дракон испуганно опустился на воду.

– Хорошо, потому что у него к тебе просьба, – расслабилась птица.

– Не могли бы вы завтра позволить принцессе Инай переплыть реку, – сказал Николас, подавив в себе страх.

– Что, завтра будет ещё одна? Эти оголтелые маракандцы! Я думал, утопив парочку, я запугаю их достаточно, чтобы они перестали сюда соваться, – грозно зарычал дракон.

– Ей нужно достать яблоко с того острова. Как только она его получит, даю слово, никто вас не потревожит, – пообещал Николас.

– Принцессу – пропущу, но больше – ни души. Ясно? – проворчал дракон и снова обнюхал Николаса, шумно всасывая воздух огромными ноздрями. – И всё-таки ты человек.

Лунь скрылся в мутной воде.

– Дальше василиск, с ним я справлюсь, – задумчиво почесал в затылке Охотник. – А вот что делать с Рух?

– Драться! – воинственно воскликнула Гамаюн. – Ух, и повыдергаю я перья этой невеже! Только нужно её ослабить.

– И я! И я драться хочу! – выскочил из-за валуна Харысай, как только Лунь уплыл.

– Ты ещё маленький! – шикнул на него Охотник.

– Но ведь я и в воду вошёл, и недоуздок ношу, – захныкал конёк.

– Не обижай ребёнка, – вступилась Гамаюн. – Между прочим, на тулпаров, даже таких крохотных, взгляд василиска не действует. Слишком они шустрые.

– Да, я такой! – прихвастнул жеребёнок.

– Лучше бы у них умишко побольше был, – буркнул Николас.

– Умишка у них ровно столько, сколько у их хозяев, – осадила его Гамаюн. – Если тебе хватит мудрости хорошо его воспитать, будет у тебя умный и верный помощник. А если нет, пеняй только на себя.

– Ладно, – Охотник повёл плечами. – Не мне же тащить его на остров в когтях. Встречаемся завтра на рассвете.

– Придумай, как ослабить Рух, иначе мы не справимся. А я пока перья перед битвой поменяю, – Гамаюн поднялась в воздух и умчалась восвояси.

Николас повёл Харысая обратно в лагерь.

Эглаборг сторожил вещи, точнее, развалившись посреди одеял, похрапывал так, что казалось, рычит свора собак. Жеребёнок боднул его в плечо. Целитель тревожно закашлялся и подскочил.

– Какой самый сильный яд ты знаешь? – без прелюдий спросил Николас.

Эглаборг потёр спросонья глаза, голос слушался его неважно:

– Тоже василиска травить собрались? Зря!

– Это для Рух. Ну же, мне кровь из носа нужно её ослабить.

Целитель закряхтел и полез за записями своей матери. Он долго листал их, пока не остановился на одной странице:

– Самый сильный из известных ядов – элапедай. Готовится из леопардовой лозы, которая растёт только в Хаабской пустыне. Если что и замедлит Рух, то только этот яд. Но беда в том, что даже если вы успеете за ночь сбегать в пустыню и добыть лозу, на приготовление отравы уйдёт не меньше недели. К тому же, элапедай настолько ядовит, что его использует только кочевое племя Хаабов. Они смазывают ядом наконечники своих стрел и убивают врагов с одного выстрела. Мальчики с младенчества принимают отраву по капле, чтобы привыкнуть к нему и выработать в себе стойкость. А остальных людей ослабляет даже запах элапедай.

Воинственное кочевое племя и стрелки из лука? С таким оружием они тут всех, даже на визиря Салима, запросто могли запугать.

– Их вождь случайно не Фарзул Алый Лев? – озвучил Николас свою догадку.

– В политике не силён, простите, – развёл руками Эглаборг.

Охотник в задумчивости постучал пальцем по подбородку. Всё сходится: на ладонях мозоли от стрельбы из лука, интерес к судьбе Инай, манеры завоевателя и подобострастное отношение посвящённых в его тайну маракандцев. Была-не была! Нужно положиться на чутьё и надеяться на удачу.

Николас поспешил в город. Нужно было успеть до заката, когда торговля на базаре сворачивалась. Купцы уже сгребали с прилавков товары. В толпе мелькнули каштановые кудри Камиля. Он беседовал о чём-то с седовласым погонщиком верблюдов.

– А, чемпион Инай! Придумал, как обойти чудищ? – пустынник пожал Охотнику руку и широко улыбнулся.

– Мне нужен элапедай. Много. На сотню стрел, – деловито заявил Николас.

Пустынник вытаращил глаза и отвёл его в сторону.

– Зачем кричишь на весь базар? С чего ты решил, что я смогу достать такой редкий яд?

– Сможешь, если хочешь, чтобы твоя невеста осталась жива. А, Фарзул Алый Лев? Или я расскажу принцессе, насколько вероломен её «друг».

Камиль напряг лицо. Оказывается, он мог выглядеть внушительным и даже грозным.

– Я просто полюбил красивую девушку, которая до смерти боялась моего имени из-за нелепых слухов. Да, мы постоянно воюем с соседними племенами за землю в оазисах, но нет, я не причинил бы вреда ни одной женщине, будь она хоть трижды злодейка!

– Не нужно мне ничего доказывать, я не Инай. Но если ты хочешь спасти её, выдели мне на завтра стрелка с элапедаем. Это единственный способ победить Рух, – ответил Николас и под лучами закатного солнца зашагал прочь.

Камиль задумчиво глядел ему вслед.

***

На рассвете Николас с Эглаборгом снова явились на смотровую площадку. Инай нервно заламывала руки и тяжко вздыхала. Визирь бродил туда-сюда, как дикий зверь в клетке.

– Каков твой план, чемпион? – спросил он, следуя традиции.