Текст книги "Книга тайн (СИ)"

Автор книги: Светлана Гольшанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 44 страниц)

А если он, и правда, принц в изгнании? Ведь у него такая горделивая осанка и трагичный вид, какие только у принцев крови бывают. Как все знатные особы на простолюдинов он смотрит с презрением, да к тому же не любит плакс. Нет, Герда больше плакать не будет. Ведь несмотря на это, он спас, подружился и даже танцевал с ней на празднике!

Но если Морти – принц, то вовсе не всесильный. Его должна защищать охрана, потому что если он погибнет, его королевство останется без наследника. Начнётся смута, война за престол и умрёт много-много людей. Надо его спасти во что бы то ни стало!

– Зофья, ступай спать, – отстранил маму отец и подсел к Герде.

Его девочка тоже раньше представляла героем без страха и упрёка, но подслушанный разговор заставил усомниться в праведности и силе родителя.

– Зачем ты вынудил Морти биться с этим демоном? Он же погибнет! – без обиняков спросила Герда.

– Защищать людей от демонов – его ремесло. Он не смог бы иначе.

– Нет, – замотала головой Герда. – Он стольких ещё спас бы, а погибнет здесь из-за нас. Из-за меня! Он должен жить!

– Хочешь сказку? Очень древнюю, ни в одной книжке такую не найдёшь. Давным-давно, когда люди жили далеко отсюда на южной прародине, от демонов их защищали Всадники зари. Их было четверо, Братьев-Ветров, прекрасных и могучих небожителей. Но к людям они нисходили лишь при свете дня. Когда солнце садилось, их мать, Белая Птица Умай, призывала Всадников домой и не выпускала до рассвета. Во тьме ночи демоны нападали на людей и истребляли их беспощадно. Дикие орды уничтожали селение за селением, люди проклинали Всадников за бессердечие и трусость. Продолжала в них верить разве что маленькая девочка, такая же, как ты. Её искренняя молитва достигла сердца самого младшего из Всадников. Он нарушил запрет матери и спустился к людям после заката. Герой сразил орду, выкосил, как траву на летнем лугу, спас и девочку, и весь мир заодно. Люди восхвалили его и нарекли Вечерним Всадником, защитником всего человеческого племени.

– Морти и есть Вечерний Всадник? Он одолеет демонов? – спросила Герда.

– Если ты поверишь в это всем сердцем и отринешь сомнения, – поцеловал её в макушку отец. – Иди спать и представляй, как завтра утром увидишь его с победной улыбкой на устах.

Герда улеглась в постель у печки. Отец ушёл в спальню. Когда всё стихло, Герда повернулась на спину и долго смотрела в потолок. Повторяла про себя: Морти – всесильный Вечерний Всадник. Он выкосит орду, как траву на лугу. Ничто не сможет его сломить! Я верю…

Но тревожное чувство всё нарастало. Хотелось бежать в храм. Просто проверить, всё ли с Морти в порядке. Но страх не пускал. Перед мысленным взором то и дело возникал Предвестник. Он касался её покрытыми язвами руками, заражая гнилью.

В горле снова запершило. Герда встала и подошла к ведру с водой, зачерпнула кружку и увидела в ней бездыханное тело Морти. Кружка упала на пол, залив ноги водой.

Герда подхватила с крючка у двери тёплый платок и, накинув его на плечи, побежала к храму. Сердце бешеной птицей колотилось в груди. В висках стучало: «не успеешь». Этот новый страх вытеснил страх перед Предвестником.

У храма Герда замерла. На двери висел большой железный замок. Она обежала вокруг здания и остановилась у окна-розы с противоположной стороны от входа.

По соседству валялись ящики, вёдра и брёвна. Герда соорудила из них лестницу, забралась наверх и заглянула в окно.

Открывшееся зрелище ужасало. Морти сражался с Предвестником, за которым, скаля зубы, стояла целая орда демонов. Морти с трудом отбивался от противника и отступал к стене возле окна.

Его же сейчас убьют! От отчаяния Герда стукнула кулаками по стеклу. Оно не поддавалось. Она попробовала ещё раз. Бесполезно.

Морти оступился, пропустил удар. Клинок Предвестника пронзил его. Морти пошатнулся и начал медленно оседать на пол.

– Не-е-ет! – завопила Герда, молотя руками по стеклу.

Стало жарко, словно её обернули в горячее полотенце. Перед глазами – кровавая муть. В спину ударил ветер. Стекло динькнуло, побежало трещинами и разлетелось. Герда кувыркнулась внутрь через раму.

Кожу вспороли разбросанные по полу осколки. По телу разливалась тяжесть. Лицо, ладони и колени горели от ссадин. Мир ходил ходуном, то удаляясь, то снова приближаясь. Ноги отказались повиноваться, но Герда доползла до лежавшего рядом Морти. Ах, если бы она могла спеть, то к нему бы вернулись силы. Но получилось лишь прошептать его имя и вложить в протянутую руку свою ладонь.

Темнота накрыла с головой.

***

Слова Предвестника заглушил звон разбитого стекла. Николас повернул голову в сторону окна. Герда кувырнулась через раму и упала на осколки. Забарахталась, раня себя ещё больше, и поползла к нему. Зачем? Теперь она станет одной из Предвестников!

Николас протянул к ней руку. Её ладонь коснулась его.

«Ты – Вечерний Всадник, доблестный и сильный. Ты защитишь нас во Мраке длинной ночи, я верю!» – эхом отозвалась сказанное Гердой на прощание.

Кожу кольнуло. Взор снова заволокло мутной рябью видения. Тьму вспороло голубоватое свечение, словно ветер разогнал грозовые тучи. Послышалось таинственное пение, шаги, скрип половиц, голоса. Силы внезапно вернулись.

Николас сел и положил вилию себе на колени. Мимо смотрели остекленевшие глаза. Красивая, как дорогая кукла. Как же жалко! Такие не должны умирать, потому что у него не достало сил их спасти.

Его пальцы скользнули по рёбрам и вонзились внутрь через кожу и кости. Охотник закусил губу от напряжения, с силой поворачивая сердце в груди вилии. В Николасе ведь столько силы. Зачем так много? Поделится каплей с ней, и от него не убудет. Эта смерть не ляжет клеймом на его совесть.

– Что ты делаешь? Это плохо кончится! Отец не велел! – забеспокоились рядом.

– Я уже вышел из того возраста, когда боялся отцовского гнева, – вылетели из его рта чужие слова.

Вилия слабо пошевелилась, взгляд жемчужных глаз обрёл ясность, нежные губы тронула влюблённая улыбка.

Видение исчезло, но та частичка, которую он подарил вилии так давно, что и сам забыл, сейчас взывала к нему, возрождала из пепла. Энергия нарастала в груди, он словно черпал её из бездонного источника, вливал себе в рот и никак не мог напиться. Жар растапливал заледеневшую кровь, кипятком обдавая жилы. Тело распирало так, что дар грозил выплеснуться наружу и смести всё на своём пути.

«Рано умирать собрался. Мы ещё поборемся!» – прозвучал в голове тот же властный голос, каким он говорил в видении.

Чужая воля захватила тело, оставив разум опешившим наблюдателем. Ладони обняли впившийся в плечо клинок.

«Исаз, помнишь, кто твой хозяин?»

Лезвие отозвалось мелкой дрожью и выскочило из плеча. Клинок полыхнул голубым пламенем и с оглушительным звоном разбился на осколки.

– Исаз, что за…? – вскричал Предвестник и ошалело взглянул на Николаса: – Вечерний Всадник? Не-е-ет!

Рука Николаса взметнулась, растопырились пальцы. Предвестник прижал ладони к горлу. Осколки клинка поднялись в воздух и закружились вокруг демона, опаляя голубым пламенем. Оно всё росло и росло, пока не вспыхнуло, разрывая врага на ошмётки и испепеляя их. Николас обессилено опустил руку и сжал ладошку Герды.

Смог. Она будет жить. Пока.

Мир погрузился в серое марево. Снова стало холодно. Никогда мороз ещё не пробирал настолько: прокрадывался внутрь и выстуживал душу. Но боли уже не было. Только тоска.

Николас с трудом поднялся и побрёл сквозь клубящийся стальной дымкой туман. Знакомое место из снов. Впереди показался каменный постамент – единственное, что оставалось в холодной пустоте. На нём спал мужчина в холщовом балахоне. Лицо скрывала овальная маска, перечёркнутая тремя красными царапинами, как от когтей. Рядом покоился меч с руной «исаз», точь-в-точь как тот, которым сражался Предвестник.

На постаменте руницей зажглась эпитафия: «Не умер, а сплю в ожидании своего часа». Имя перечёркнуто, не прочесть. Рядом тонкими штрихами выцарапано изображение кота.

– Какие гости! – в тумане обрисовался тёмный силуэт. – Неужто проклятую безродную дворнягу почтил присутствием сам лорд Комри?

Высокая широкоплечая фигура в нестерпимо белом плаще, солнечные лучи создавали вокруг золотистых волос ореол. Незапятнанный, что бы ни делал, грязь к нему не приставала. Обличительно смотрели разноцветные глаза, словно видели все пороки насквозь. Такой же грозный и внушительный, каким Николас запомнил его семь лет назад на Площади наказаний. Архимагистр Лучезарных, Белый Палач, Микаш Веломри.

Как он тут очутился?

– Я не лорд, – выпалил Николас.

– Хочешь, я исправлю это досадное недоразумение? – ухмыльнулся Белый Палач.

– Вопрос в том, чего хотите вы. Почему я вижу вас на пороге смерти?

– Откуда мне знать, из-за какой блажи ты едва не умер? Но как ты правильно заметил, я и сам наполовину мёртв. Заколочен с тобой в одном склепе и жду, когда ты придёшь в гости.

Мёртв наполовину? Может, стоит предупредить его о Предвестниках? Он ведь когда-то был Сумеречником.

– У нас есть общий враг – демоны. Их называют древнейшим злом, Предвестниками Мрака. Они очень могущественны и опасны не только для нас, но и для ваших Лучезарных. Они вселяются в мыслечтецов и используют их тела. Я защищал одарённую девочку, которую они хотели передать какому-то Разрушителю, чтобы заполучить его благосклонность. Наверняка это их вождь, они говорили о дворцах. Я не прошу о помиловании, а пекусь лишь о выживании племени, ведь раньше это было нашим общим делом!

Во время его речи Белый Палач морщил высокий лоб всё сильнее. Серьёзная мина сползла с его лица. Запрокинув голову, он расхохотался гулко и протяжно, как будто потешался над детской глупостью.

– Ты, должно быть, сейчас в Белоземье. Отступники охотились на горлицу, а поймали ястреба, который охотился на неё, – он лукаво дёрнул бровями. – До олухов никак не дойдёт, что не она нужна Разрушителю. Мне нужен ты, Вечерний Всадник.

Лорд Веломри протянул к нему обтянутую перчаткой ладонь. Николас отшатнулся.

– Так вы… вы всё знаете? – выдохнул он ошалело. Наполовину мёртвый мыслечтец, с разноцветными глазами и чернотой в сердце, да ещё торчит здесь… Ну, конечно! – Вы и есть Разрушитель, вождь Предвестников! Что вы пожелали? За что продали свою душу?

Щурясь зло, Белый Палач наступал. Николас пятился, пока не упёрся спиной в постамент.

– Вопрос не в том, что пожелал я, – Белый Палач навис над ним угрожающей тенью. – А в том, что пожелал твой дед. Рассказать тебе мою версию? Жил-был на свете один наивный мальчик. Он очень хотел защищать людей от демонов, но не вышел родством. В Сумеречники его не принимали, пока он не встретил одного маршала. Лицом прекрасен, поступками благороден, он единственный взял мальчика под своё крыло. Воспылавший благодарностью юнец желал лишь служить ему верой и правдой, но вовсе не это было нужно коварному маршалу. Он желал, чтобы глупый юнец исполнял за него всю грязную работу, а у его благочестивого семейства руки оставались незапятнанными.

Николаса взглянул на свои ладони. Они снова оказались перемазаны в крови, только сейчас она слетала с него тонкими алыми лентами и обматывалась вокруг запястий Архимагистра.

– Он отнял у меня всё: жену, честь, даже душу. Это он выковал из меня Разрушителя.

Как такое возможно? Кому верить? Правда наверняка где-то посередине.

– Даже если мой дед в чём-то перед вами провинился, это ещё не повод причинять вред остальным людям. Истинное зло – это вы, демоны в человечьей плоти!

Улыбка лорда Веломри стала натянутой:

– Какой спесивый наглец! Ты гораздо хуже меня и своего деда вместе взятых. Ты спрашивал, заслужил ли смерть. Так вот, мой ответ «нет». Смерть – слишком лёгкое наказание за твои злодеяния. Я заставлю тебя страдать и мучиться, чтобы ты молил о смерти, как об избавлении.

– В чём же моя вина? – спросил Николас с закаменевшим лицом.

– Ты забыл? – Белый Палач обхватил спящего на постаменте незнакомца за плечи. – Я напомню, я же самый верный слуга твоего рода. Загляни под маску. Там все ответы, которые ты ищешь. Хочешь, я сниму её для тебя?

Под цепкими пальцами лорда Веломри маска разломалась на кусочки. Николас будто очутился в одном из своих кошмаров, когда знаешь, что впереди будет плохо, но трясина затягивает всё больше.

– Ну же, не будь трусливей, чем твой дед, – усмехнулся Белый Палач, выбрасывая последний кусок маски. – Взгляни в лицо истине!

Он развернул спящего к Николасу. Жуть плескалась внутри живота, тошнотворным комом подступая к горлу. Сердце грохотало об рёбра, отдаваясь в ушах бешеной пульсацией. Пришло осознание: если он увидит лицо незнакомца, то погибнет.

Николас выхватил из-за пазухи медальон, распахнул и заслонился, как щитом:

– Во всём, что с нами происходит, виноваты мы сами!

Лицо Белого Палача впервые исказила гримаса ненависти:

– Не смей прикрываться ею!

Он бросился к Николасу, растопырив пальцы, словно желал придушить. Соединившее их видение лопнуло, как мыльный пузырь.

Резануло веки, Охотник протёр глаза кулаками, а когда снова смог видеть, то обнаружил себя в центре пентаграммы в храме. Предвестник и его свита исчезли. Герды нигде видно не было, да и окно оказалось целым.

Неужели всё, даже схватка с демонами, оказалась сном?

Захлопали обтянутые серой кожей костяные крылья. У алтаря приземлился Жнец Смерти в дряхлом коричневом балахоне с ржавой косой наперевес.

О! Похоже, сон ещё не закончился.

Жнец опустился на колени возле рассыпанных по полу осколков голубого лезвия. Остатки клинка Предвестника служили единственным напоминанием о битве.

– Бедняга Исаз! Столько лет провести в рабстве у Мрака! – Жнец провёл по ним рукой. – Ну, хоть умер ты на руках у хозяина.

– Вы за мной? – прервал скорбный монолог Николас.

– За вами? – переспросил Жнец. – Нет, я только людьми занимаюсь. Хотя… Погодите, коль уж вы здесь, будьте любезны, изгоните из моей покойницы осколок Мрака.

Жнец вытащил из гроба бешено сопротивляющуюся Милану. Надо же, какая прыткая.

Николас задумчиво осмотрел её. На теле вздулись чёрные жилы. Разноцветные глаза бешено вращались, временами поворачиваясь белками наружу. В груди пульсировал чернильный спрут. Что ж, грезить так грезить!

Растопырив пальцы, Николас обернул их ветроплавом и запустил в покойнице под рёбра, как делал в видениях с вилией. Мёртвая плоть превратилась в глину. Голубые всполохи обхватили чёрный комок, по ушам ударил истошный вопль.

Присоски на щупальцах никак не хотели отпускать сжавшееся под гнётом захватчика сердце. Поднатужившись, Николас повернул спрута посолонь, как клеща, и резанул ветроплавом у самой кромки. Отчаянно суча щупальцами, осколок покинул тело жертвы. Из её глаз ручьём хлынули чёрные слёзы, оставляя на щеках потёки.

Спрут трепыхался и шипел, пытаясь дотянуться до груди Николаса. Так вот ты какой, осколок Мрака, пожирающий людские души и захватывающий тела. Именно его Николас видел в детстве в груди Белого Палача. А может, такие осколки живут внутри всех Лучезарных? В тех из них, у кого разноцветные глаза и чёрные прожилки в ауре, наверняка. Поэтому они и предали своих, ими управляют демоны!

Хотя нет, пожалуй, лорд Веломри другой. Как он сказал? Мёртвый наполовину. Человек гораздо больше, словно стальная воля подчинила демона, позволив ему лишь наделить тело немыслимой силой и властью. Такой он гораздо страшнее. Интересно, что Белый Палач хотел показать? Почему лицо под маской, которое Николас не разглядел и краем глаза, испугало так, как не пугала даже смерть?

Всё настолько удачно складывалось в целостную картину, что разум сам подкидывал недостающие кусочки мозаики. Но может это лишь совпадения и домыслы? Может, Николас сейчас посапывает на полу у алтаря, принимая грёзы за реальность?

Жнец закашлялся, напоминая себе.

Николас брезгливо поморщился и протянул к осколку Мрака голубые нити ветроплава. Они сдавливали спрута, пока чернота не лопнула и рассыпалась горсткой пепла на каменных плитах. Удастся ли так же легко расправиться со всеми врагами? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

– С ней всё будет в порядке? – спросил Николас, глядя на обмякшую Милану.

– Доставлю её паромщику у Сумеречной реки в лучшем виде. Слово Жнеца, – сказал костлявый, беря покойницу за руку. – Удачной Охоты, Вечерний Всадник!

***

Герда очнулась оттого, что её наотмашь колотили по щекам и трясли за плечи. Над ней нависло встревоженное лицо отца:

– Всё в порядке? Ничего не сломала?

Она попробовала пошевелить ногами. Те слушались её, как раньше.

– Морти, его ранили. Надо помочь, – по-старушечьи скрипучим голосом попросила она.

Отец отвёл взгляд.

– Тебе не стоило сюда приходить.

– Но ведь он сражался за нас совсем один!

Морти неподвижно лежал рядом с закрытыми глазами, его рука была протянута к Герде, словно он продолжал стремиться к ней даже после…

– Для человека их оказалось слишком много. Даже для такого, как он, – покачал головой отец.

– Не-е-ет!

Герда подползла к Морти и положила голову ему на грудь. Его рубашка промокла от её слёз, а он так их не любил. Пытаясь успокоиться, Герда зажмурилась. Тук-тук. Так тихо, неуловимо, как сказка, как самая сокровенная мечта. Пускай он каким-нибудь чудом не умрёт, она вернёт его к жизни волшебной песней, пускай даже исполнить её сможет только в своём воображении.

Заскрипели главные двери храма, донеслись торопливые шаги. Отец тронул Герду за плечо. Осторожно переступая гниющие останки и брезгливо морщась, к ним спешил Эглаборг.

– Как я ненавижу это его ремесло! Говорил же не ходить, а он заладил: «Если не я, то кто?» Почему он всегда лезет на рожон, словно смерти ищет? – причитал компаньон Морти, опускаясь на пол рядом с ним. Провёл ладонью по бледному лицу друга и поднял взбешённый взгляд на отца. – Не стыдно вам? Это же вы, вы вынудили его и подставили, чтобы свою шкуру спасти! Бедный добрый мальчик!

Отец молча смотрел себе под ноги, сжимая и разжимая ладони.

Герда всё прислушивалась. Может, это случилось, потому что ей так сильно хотелось, но сердце Морти трепыхнулось вновь. После долгой паузы ещё и ещё.

– Он жив! – позвала она Эглаборга.

Тот нахмурился и провёл руками над телом Морти, от головы до ног несколько раз.

– Похоже на летаргию. Может, его тоже зацепил демон? Придёт теперь и за его телом… – сглотнул Эглаборг.

– Нет, ветроплавы им не по зубам, – качнул головой отец.

– Когда он проснётся? – вскинулась Герда.

Раз сердце бьётся, пускай медленно и тихо, он будет жить. Сказка станет явью. Обязательно!

– Через пару часов, дней, год, а, может, никогда, – Эглаборг неуютно повёл плечами.

Отец выглянул в разбитое окно. У горизонта лиловой полосой разгорался рассвет.

– Нужно унести его отсюда, а то люди решат, что это он демонов вызвал, – скомандовал отец и подхватил Морти под руку.

Вместе с отцом они потащили Морти прочь из храма. Герда, потерянная, ковыляла следом.

Три дня он пролежал в их доме, не просыпаясь. Она сидела рядом и грела его леденеющие руки своими. Представляла, что поёт для него, и каждый раз заходилась сухим удушливым кашлем. Могла бы, отдала бы своё дыхание и даже жизнь, лишь бы проснулся, лишь бы улыбнулся ещё раз и погладил её по волосам.

Родителям лишь изредка удавалось уговорить Герду поесть. Она так себя уморила, что заснула на стуле возле постели Морти, положив голову ему на грудь.

***

Солнечные зайчики, просачиваясь через щели в плотных занавесках, ласково касались лица. В комнате было очень тихо. Лишь медленное дыхание спящей на груди вилии нарушало покой. Николас высвободил руку из-под одеяла и провёл по волосам, приятно щекотавшим кожу. Тепло словно перетекало из вилии в него, восстанавливая силы. Что же это за девочка такая? Что у неё за сила?

Герда открыла глаза и сладко зевнула. На красивом мягком личике совершенно дикими и чуждыми выглядели ссадины.

– Что случилось? – тихо спросил Николас, дотронувшись до рубца на её подбородке.

– Я плохо помню, – замялась Герда. – Ночью я выбралась из дома и побежала к храму. А там… я увидела, как Предвестник протыкает тебя мечом. Мне стало страшно, что ты умрёшь. Я разбила окно, упала сквозь раму и попала внутрь. Ты потянулся ко мне, а я к тебе. А потом я помню только, как отец нашёл нас, и они с Эглаборгом перенесли тебя к нам домой. Ты проспал три дня.

– Гр-р-р, теперь понятно, откуда взялась головная боль, – простонал Николас, удобней устраиваясь на кровати.

Значит, хотя бы с демонами он дрался наяву. Но не выдумал ли остальное? Если всё взаправду, значит, в мире происходит нечто ужасное. Предвестники разделили Сумеречников и заставили сражаться друг против друга, а сами захватили власть!

– Зачем ты полезла в храм? – спросил Николас, поняв, что Герда ждёт его слов.

– Ты ведь был там совсем один. Сражался за нас. Кто-то должен был тебе помочь, – она замолчала и понурилась. – Жаль, что я оказалась такой бесполезной.

– Не говори так, – Николас обнял её за плечи. – Ты очень помогла. Не знаю как, но без тебя ничего бы не вышло.

Герда могла бы стать одной из Лучезарных. Почему Предвестник решил, что она нужна лорду Веломри? Почему медальон так взбесил его?

И самое неприятное: дед если и не был виновен в возвышении демонов напрямую, то всё равно не мог не знать, кому препоручает себя и весь мир, объявляя капитуляцию. Нет, лучше бы видения оказались ложными, последствиями ушиба головы или даже сумасшествия.

– А где моё ранение? – уцепился Николас за последнюю мысль и стянул с себя рубашку.

На теле не осталось и следа от удара голубого клинка.

– Так Предвестник всё-таки тебя задел? А отец сказал, что мне примерещилось, – торжествующе сообщила Герда и снова клещом вцепилась в его плечи.

В комнату заглянул Эглаборг.

– Мастер Стигс, вы очнулись! Вы так крепко спали. Если бы не Герда, мы бы приняли вас за мёртвого.

– Но я жив, – отмахнулся Николас. – Заградский отдал деньги?

– Конечно. А после того, как отсюда сбежал жрец, губернатор накинул нам золотишка. Чтоб язык за зубами держали. Если он в ближайший месяц не найдёт нового жреца, то потеряет должность. А кто захочет ехать в город, где кишмя кишат демоны?

– Значит, завтра отбываем, – распорядился Николас.

– Так быстро? Я думала, ты останешься ещё хоть ненадолго, а потом возьмёшь меня с собой, – разочаровано пробормотала Герда.

Укрыть её ото всех, своих и чужих, Лучезарных и демонов разом? Потащить с собой на край света, только потому, что она пробуждает в нём невероятную силу? Тогда чем Николас будет лучше Предвестников?

Он нашёл у себя за пазухой медальон и сжал его, полнясь решимостью:

– Ты ещё слишком мала и не выдержишь долгого пути. Подумай о родителях. Вряд ли они будут рады, если я заберу у них единственного ребёнка.

– Ты прав. Я понимаю, – расстроено пробормотала она и выскочила из комнаты.

– Зря вы так, – упрекнул его Эглаборг.

– Нужно ехать, иначе накличем на них ещё большую беду, – мрачно ответил Николас.

***

Слабость и головная боль ещё не прошли, но дорога уже манила вдаль. Эглаборг дожидался у коновязи, пока Николас прощался с родителями Герды. Её самой нигде видно не было. Расстраиваться ему или радоваться? Прощания никогда не давались легко.

– Спасибо, что защитили нас. Простите за то, что я наговорил и за то, о чём умолчал. Я не стал бы на вас доносить, даже если бы вы отказались, – зашептал ему на прощание Гед. – Мой отец, он…

В ушах звучали слова смотрителя Голубиной станции: «В этих лесах затерялась кровь Белого Палача. И Лучезарные, и наши ищут её, но найти сможет лишь тот, кому она нужнее всего».

– Нет, не хочу ничего об этом знать, – остановил Геда Николас и достал из-за пазухи медальон. – Заберите и забудьте о нашей встрече, прошу!

– Нет, – лесник обхватил его ладонь своей и заставил сжать побрякушку в кулак. – Он ваш по праву, даже если вы откажетесь от него сотню раз. Он принесёт вам удачу.

Николас тяжело вздохнул и спрятал украшение обратно. Видимо, от сомнительной божьей милости укрыться не удастся.

– Если… если вы когда-нибудь подберётесь к моему отцу на расстояние полёта стрелы, пускай ваша рука будет верна, – всё-таки высказал лесник то, что Николас слышать не хотел. Как будто смутные догадки стали ближе и неизбежней.

– Я не мститель, а защитник. И не хочу устраивать новую войну, как это уже было в Заречье.

Гед проницательно моргнул.

– Если всё же решитесь, скажите ему, что я его проклинаю. И за себя, и за мать тоже.

Его волей Николас всё больше увязал в чужих тайнах, которые странно переплетались с его собственными. Мысли о них и воспоминания о жутких видениях сводили с ума. Хотелось наглухо захлопнуть эту дверь раз и навсегда.

– Морти, – послышался за спиной робкий оклик. – Я тут, гхм… у нас принято дарить цветы на прощание, поэтому вот…

Заливаясь пунцовой краской, Герда протянула ему букет синих полевых цветов.

– Васильки такого же цвета, как твои глаза, – пробормотала она.

– Спасибо. Я…

Робость оказалось заразной. Надо подарить ей что-нибудь на прощание, так будет легче.

– Ты ведь вернёшься? – спросила Герда, покусывая нижнюю губу от напряжения. – Вдруг, когда я вырасту, ты всё-таки сможешь взять меня с собой. Хоть ненадолго. Я не буду бояться и плакать.

– Если я закончу свои странствия и обрету дом, где ты будешь в безопасности… – Николас размеренно ронял слова, осознавая, что врёт.

Нет в этом погибающем мире безопасного места ни для кого из них.

– Но меня-то ты не забудешь? Обещай! – её большие глаза нехорошо блестели.

Вот-вот расплачется, хотя только что клялась этого не делать.

– Не забуду, – улыбнулся Николас и вынул из кошелька подарок туатской ворожеи.

Вырезанная из слоновой кости веточка цветущего вереска. «Отдай его той, кого не захочешь забыть», – сказала Эйтайни. Что ж, так тому и быть. Николас вложил брошь в подставленную ладошку.

– На добрую память. Прощай, – он коснулся губами её лба и вскочил в седло.

Конь понёс его прочь.

Николас уговаривал себя не оборачиваться, но всё-таки бросил на Герду последний взгляд. Она продолжала стоять, держа его подарок на раскрытых ладонях. Ни единой слезинки не скатилось по её щекам.

========== Глава 15. Заговор теней ==========

1564 г. от заселения Мунгарда, Авалор, Озёрный край

Звенели клинки. Эдвард легко увёртывался от ударов нерасторопного верзилы и теснил его к краю поляны. Представление нельзя заканчивать быстро, иначе зрители останутся недовольны. А если они останутся недовольны, то вечером вместо сладкого эля и горячего мяса придётся пить воду и есть чёрствый хлеб.

Он крутанул меч в руке, зрелищно кувыркнулся и резким ударом выбил клинок из рук противника. Толпа наблюдала за ним, затаив дыхание. Сражённые его очарованием девушки посылали томные улыбки, мужчины хлопали в ладоши и одобрительно кричали.

Медлительный верзила возился в пыли, подбирая оружие. Решил напасть со спины, нарушив правила честного поединка. Но не тут-то было. Эдвард развернулся и отбил летящий сверху клинок молниеносным выпадом.

Толпа заулюлюкала на верзилу. Нарушителя надо наказать! Эдвард налетел на него яростным коршуном. Не сбавляя скорости, он наносил удар за ударом. Противник не мог выйти из глухой обороны, потел и задыхался, колени дрожали. Замахнувшись от плеча, Эдвард снова поверг его на землю и встал ногой на грудь, чтобы тот наверняка не поднялся.

Горожане зашлись ликованием. Посыпались монеты.

Обезоружив противника и хорошенько пнув его, Эдвард выкрикнул:

– Жаждущие попробовать свои силы – приходите завтра в это же время! Обращайтесь, кто хочет поучиться фехтованию у мастера меча! Меня всегда можно найти в трактире «Драчливый петух»!

Он церемониально раскланялся и принялся собирать с земли монеты.

Неплохой улов. Неделю продержится, две, если затянет пояс потуже. Жаль, скопить ничего не удаётся, а то бы школу свою открыл – почётное дело.

На Эдварда упала плотная тень.

– Вы так виртуозно владеете мечом. Я в восхищении, – послышался тихий, завораживающий голос.

Парень удивлённо вскинул голову. Над ним стоял мужчина лет тридцати в дорожном костюме из немаркого коричневого сукна, на ногах высокие сапоги с отворотами, на голове широкополая шляпа. По всему видно, не из бедных зевак.

– Мелочи. Если упорно трудиться, каждый сможет, – отмахнулся Эдвард. – За справедливую плату покажу пару приёмов.

Он поднялся и протянул незнакомцу только что полученный в качестве трофея клинок.

– Нет, – веско сказал тот и заставил Эдварда опустить руку. – Чтобы достичь таких успехов, к выучке должен прилагаться недюжинный талант и выдающаяся родословная. Вы же выходец из семьи мечников? Не отпирайтесь, благородство запечатлено на вашем лице. Никакая грязь этого не скроет.

Какое кому дело до древних родов в эпоху новой единоверческой знати? Тем более, называть своё родовое имя сейчас опасно, ведь повсюду ищут заговорщиков.

– Внешность никто не выбирает, но насчёт таланта вы правы. Талант нужен в любом деле.

– И не жаль вам закапывать его в землю, сражаясь на потеху публике? Вы же как нищий выпрашиваете у прохожих милостыню!

Эдвард недобро сощурился и вернулся к монетам. Пускай этот незнакомец катится на все четыре стороны!

– В стране тяжёлые времена, каждый выживает, как может. Не смейте меня жалеть! – высказался он, когда незнакомец продолжил нависать над ним.

– Я и не думал. Извините, что полез не в своё дело. Хотите, угощу вас ужином?

– Вот уж милостыню я действительно не возьму.

– Это не милостыня. У меня к вам дело. Оно намного почётнее, чем драться под хохот толпы, и поможет не только вам, но и вашим близким. Благородные семейства не должны влачить свои дни в нужде.

Странный человек, не бывают они такими добрыми. Он явно что-то задумал, но Эдвард не такой простак, чтобы поддаться на дешёвую лесть.

– Я знаю, кто вы, юный мастер Комри.

Что теперь делать? Садануть мечом и бежать без оглядки? Далеко ли получится уйти от патрулей Лучезарных? Да и после о самостоятельной жизни и речи уже не будет, придётся прятаться в Озёрном крае вместе с отцом.

– Я знаю всё о вашей семье, даже то, чего не знает ваш досточтимый отец. Я поделюсь с вами, если вы рискнёте мне поверить. Ну же, фехтование невозможно без риска, – незнакомец протянул ему руку. – Блейн Саджерс, будем знакомы.

Эдвард долго вглядывался в его затянутые стальной дымкой глаза, прежде чем согласиться.

В тёмном и тесном «Петухе» всегда было много народу. Задымлено и пахло потом. Но Эдвард хорошо знал хозяина, подавальщиков и поваров, снимал комнату наверху уже больше года, так что ловушки опасаться здесь, под столькими дружественными взглядами, можно было меньше всего.

Они уселись за укромный столик в дальнем углу на почтительном расстоянии от других посетителей. Блейн заказал немыслимо дорогое жаркое из дичи и крепкий янтарный виски. Видимо, хотел пустить пыль в глаза.