Текст книги "Увечный бог (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

  – Они не пробили доспехов, хотя я весь покрыт синяками. В-общем, они втаптывали меня в землю, но скоро сдались. – Он поморщился. – Не сразу сумел я выбраться. Тогда от Охотников и союзников не осталось и следа, только трупы. Кажется, хундрилам пришел конец – никогда я не видел столько мертвых лошадей. Окопы были взяты. Летерийцы причинили им некоторый урон... о дальнейшем и гадать не стану.

  – Думаю, я тоже кое-что видел.

  – И я тебя учуял, – сказал капитан, тоже не желавший встречаться с Бутылом глазами.

  – Как?

  – Так. Ты был едва жив, но еще жив. Так что я тебя вырыл.

  – А они просто смотрели.

  – Смотрели? Я и не заметил. – Капитан вытер руки о бедра, встал. – Готов идти, солдат?

  – Думаю, да. Куда мы идем, сэр?

  – Найти оставшихся.

  – А когда была битва?

  – Пять или четыре дня назад.

  – Сэр, вы Бурегон?

  – Дикая волна?

  Бутыл наморщил лоб.

  – Еще шутка, – сказал Рутан Гудд. – Давай разберем волокуши. Там меч, который может оказаться тебе полезным, и еще кое-что.

  – Это всё было ошибкой, так?

  Мужчина бросил на него взгляд. – Рано или поздно всё оказывается ошибкой.

  ***  

  Хаос мальстримом бушевал внизу, выбрасывая пену. Он встал на краю уступа, всмотрелся. Справа скала наклонялась, показывая край смутно видимой пропасти, а дальше торчал кверху Шпиль, черная уродливая штуковина, палец гиганта. Над рваной смутной вершиной повис зонт белого тумана.

  Вскоре он отвернулся, пересек уступ – двенадцать шагов до отвесной каменной стены и устья тоннеля. Там повсюду валялись разбитые валуны. Он перелез через одну из груд, начал копаться, пока не нашел пыльную промасленную шкуру, прикрывавшую трещину. Сорвал ее, нагнулся, достав потертую суму. Она была такой ветхой, что дно сразу порвалось по швам, вывалив на почву содержимое.

  Покатились монеты, запрыгали и зазвенели всякие безделушки. Однако две вещи большего размера упали без звука, ведь они были завернуты в кожу. Он взял лишь эти две вещи, одну сунув за пояс, вторую развернув.

  Скипетр из гладкого черного дерева, на концах потускневшее серебро. Он еще мгновение смотрел на него, потом пошел к основанию Андийского Шпиля. Порылся в кошеле у бедра, достав комок конских волос; бросил к ногам, а затем размашистым движением описал скипетром круг над черными волосами. И сделал шаг назад.

  Затем он прерывисто вздохнул, полуобернувшись. Тон его слов был извиняющимся: – Ах, Мать, это старая кровь. Не отрицаю. Старая и тонкая. – Он колебался. Потом сказал: – Передай Отцу, я не сожалею о выборе. К чему бы? Да ладно. Двое из нас сделали лучшее, на что я способен. – Он весело хмыкнул. – И ты тоже так можешь сказать.

  Повернулся.

  Тьма выткала перед ним что-то плотное. Он смотрел на это, не тратя слов, хотя сумрачное присутствие становилось все ощутимее, величественнее. – Если он желал слепой покорности, нужно было держать меня в цепях. А ты, Мать, ты должна была навеки оставить меня ребенком, прижимая крылом. – Он неловко вздохнул. – Мы еще здесь, хотя сделали желаемое вами. Мы получили почти всех. Единственное, чего никто из нас не ожидал – насколько это нас изменит. – Он мельком оглянулся. – Да, так и случилось.

  В круге, что был перед ним, открыла алые глаза черная форма. Копыта залязгали, словно секиры по камню.

  Он схватил привидение за полночную гриву, прыгнул на спину зверя. – Береги дитя свое, Мать. – Развернул коня, проскакал к краю утеса, потом снова к устью тоннеля. – Я так давно живу среди них, что данное тобой стало лишь слабым шепотом на дне души. Ты редко смотрела на людей, но теперь всё меняется. Скажу вот что. – Он развернул коня. – Теперь наша очередь. Твой сын открыл путь. А что до ЕГО сына – если хочет Скипетр, пусть придет и возьмет.

  Бен Адэфон Делат крепче ухватился за гриву. – Делай своё, Мать. Пусть Отец делает своё, если хочет, Но основное выпадает нам. Так что... стойте в стороне. Закройте глаза, ибо клянусь: МЫ ВОССИЯЕМ! Когда нас прижимают к стенке, Мать... ты понятия не имеешь, на что мы способны.

  Он вогнал пятки в бока коня. Тварь прыгнула вперед.

  «Ну, милое привидение, это может быть совсем не весело».

  Конь достиг края. Вознесся в воздух и упал в кипящий мальстрим.

  Присутствие, дышащая тьма, не сразу покинуло громадную палату. На черном полу блестела россыпь монет и камней.

  Затем послышался стук трости о камень.

Глава 3

«Вот и время уйти в холодную ночь»

Этот голос морозом жег

Пробудив и заставив застыть

Слышу крики, зовущие в небо лететь

Но крепко держит земля...

Что ж, давно это было, давно

Только стылым утром я крылья

Ощущаю, как тень за спиной

Только звезды роднее, чем прежде

Время близится, чую, страшась – я уйду

Голос тот отыскать, встав у грани

"Вот и время уйти в холодную ночь"

И сухим и усталым был тон

И зачем это всё – не понять

Если сны о полете – последний намек на свободу

На последнем дыханье о крыльях взмолюсь.

«Холодная ночь», Осаждающий

Дым повис в каюте густыми клубами. Все иллюминаторы были открыты, как и дверь, но воздух оставался недвижным; жара горячечным языком лизала полуобнаженную плоть. Откашлявшись, чтобы избавиться от надоевшего зуда в груди, Фелаш, Четырнадцатая Дочь королевы Абрастали, склонила голову на мягкую (хотя сырую и грязную) подушку.

Служанка трудилась над оживлением кальяна.

  – Уверена в дате? – проговорила Фелаш.

  – Да, Ваше Высочество.

  – Ну... полагаю, я должна ощущать волнение. Настал пятнадцатый мой год. Взвейтесь, знамена! Увы, тут ничего виться не станет. – Она закрыла глаза, но вскоре заморгала, открыв их снова. – Это сквозняк?

  – Ничего не чувствую, Ваше Высочество.

  – Не люблю жары. Отвлекает. Шепчет о смертности, навевает отчаяние и вместе с тем непонятную решимость. Если мне суждено умереть, скажу: да будет так.

  – Несварение желудка, Ваше Высочество.

  – А боль пониже спины?

  – Непривычка.

  – Сухость в горле?

  – Аллергия.

  – А ломота во всем теле?

  – Ваше Высочество, эти симптомы хоть иногда пропадают?

  – Хмм. Оргазм. Или если я вдруг нахожу себе занятие.

  Служанка вдохнула жизнь в систему трубок, передала хозяйке мундштук.

  Фелаш закусила серебряный кончик. – Когда я попробовала впервые?

  – Ржавый лист, Ваше Высочество? В шесть лет.

  – Но зачем?

  – Или так, или вы сгрызли бы ногти, насколько я помню.

  – Ах да, детские привычки. Слава богам, я излечилась. Как думаешь, можно выйти на палубу? Клянусь, я ощутила сквозняк. Внушает оптимизм.

  – Ситуация плачевная, Ваше Высочество, – сказала служанка. – Команда выдохлась, работая на помпах, но мы всё равно сильно оседаем. Ни земли поблизости, ни призрака ветра. Риск утонуть весьма серьезен.

  – Но ведь выбора не было?

  – Капитан и старпом с таким выводом не согласны, Ваше Высочество. Потеряны жизни, мы едва держимся...

  – Вина Маэла, – буркнула Фелаш. – Не знала, что ублюдок так жаден.

  – Ваше Высочество, никогда прежде мы не заключали сделок со Старшим Богом...

  – И больше не заключим! Но ведь мать услышала? Точно. Неужели это не оправдывает жертвоприношения?

  Служанка промолчала, принимая медитативную позу.

  Фелаш смотрела на женщину, которая была много старше ее, прищурив глаза . – Отлично. Мнения разошлись. Наконец-то возобладали трезвые головы?

  – Не могу знать, Ваше Высочество. Если я...

  – Нет. Как ты сама сказала, мне пора размяться. Выбери подходящий наряд, что-то милое и щегольское, и притом подобающее внезапно наступившей зрелости. Пятнадцать! Боги, старость близка!

  ***  

  Шерк видела: ее старпом с трудом управляется на перекошенной палубе. Слишком много потеряно частей тела, предположила она, чтобы сохранить веру в собственную ловкость; однако он движется достаточно резво, хотя и морщится, дергается на каждом шагу. Боль – не самый приятный спутник жизни, особенно когда она присутствует каждый день, каждую ночь, в каждом дыхании.

  – Восхищаюсь тобой, Скорген.

  Он прищурился, поднявшись на мостик. – Капитан?

  – Ты кривишься, и только. Думаю, есть много форм мужества, и большинство нами не замечаются. Не всегда трудно встречать смерть, не так ли? Иногда труднее стоять лицом к лицу с жизнью.

  – Как скажете, капитан.

  – Что доложишь?

  – Тонем.

  Чудно. Она подумала, что некоторое время поплавает, а потом медленно опустится вниз, как вздувшийся мешок с мокрой травой, и найдет дно морское. И пойдет. Но куда? – Думаю, на север.

  – Капитан?

  – "Вечная Благодарность" заслуживала лучшей участи. Снарядите шлюпки. Сколько плыть?

  – Не могу предположить.

  – Почему?

  Здоровый глаз Скоргена дернулся. – Ну, я имел в виду, что не хочется предполагать. Вот невезение.

  – Скорген, мне брать рундук?

  – Хотите взять рундук? Он поплывет? То есть если привязать за шлюпкой. У нас только две годных, да и те повреждены. В команде остается двадцать девять человек, плюс вы, я и гостьи. Десять в шлюпке – и нас потопит первая волна. Не горазд я считать, но кажется, нас многовато. Люди могут держаться на воде. Но недолго, тут ведь акулы шастают. Идеально – восемь на борту. Достаточно скоро идеал воплотится в жизнь. Но ваш рундук... все расчеты мне спутал.

  – Скорген, ты помнишь, как грузил мой рундук?

  – Нет.

  – Потому что его нет. Просто фигура речи.

  – Какое облегчение. К тому же, – вздохнул он, – у вас и времени собираться не будет. На следующем буруне перевернемся, или так мне сказали.

  – Побери меня Странник! Поднять наверх гостей!

  Он указал ей за спину: – Благородная вон вышла, капитан. Уж она поплывет как пробка, поверьте, пока...

  – Спустить шлюпки, разместить команду! – Шерк прошла мимо Скоргена и двинулась навстречу принцессе.

  – Ах, капитан, я действительно не...

  – Времени нет, Ваше Высочество. Берите служанку и одежду, в которой не замерзнете. Судно тонет, нужно садиться по шлюпкам.

  Фелаш озиралась, моргая как сова. – Кажется, это крайность.

  – Неужели?

  – Да. Мне казалось, покидать корабль – самое последнее, чего человек пожелает в море.

  Шерк Элалле кивнула: – Точно, Ваше Высочество. Особенно в море.

  – Неужели нет альтернативы? Паникуете? На вас не похоже.

  – Я кажусь запаниковавшей?

  – Ваша команда...

  – Самую малость, потому что у нас нет места для всех, а значит, некоторым придется погибнуть в челюстях акул. Кажется мне, такая смерть никого не привлекает, и это еще мягко сказано.

  – Боги! Ну, что еще можно сделать?

  – Я жду ваших предложений.

  – Может, ритуал спасения...

  – Что?

  Пухлые пальцы взлетели: – Давайте оценим ситуацию, ладно? Шторм разбил корпус, да?

  – Мы на что-то налетели, Ваше Высочество. Надеюсь, это была голова Маэла. Повреждения не починить, помпы не справляются с течью. Сами видите, правым бортом мы почти касаемся воды. Если бы не штиль, уже перевернулись бы.

  – Значит, трюм полон воды.

  – Верное допущение, Ваше Высочество.

  – Ее нужно...

  Ужасающий скрежет заставил содрогнуться доски под их ногами.

  Глаза Фелаш широко раскрылись: – Ох, что это?

  – Оно самое, Ваше Высочество. Тонем. Ну же, вы упомянули ритуал. Если в него будет вовлечен какой-нибудь Старший Бог... не ручаюсь за ваше благополучие, если команда услышит хоть слово.

  – Неужели? Как тревожно. Что ж, упомянутый ритуал не обязательно должен вовлекать всяческих неприятных персонажей. На деле...

  – Простите, что прерываю, Ваше Высочество, но мне тут пришло в голову, что наше необычайное упражнение в оценке ситуации грозит оборваться самым фатальным образом. Я искренне им наслаждалась, а вот вы, как теперь кажется, стали поистине неосведомленным участником. Хорошо ли вы плаваете? Нам, похоже, не добежать до шлюпок...

  – Ради всего святого. – Фелаш повернулась кругом, оценивая происходящее. Взмахнула рукой.

  "Вечная Благодарность" вздрогнула. Из люков выплеснулась пена. Снасти заскрипели, словно под напором шквала; покатились обломки рухнувшей мачты. Корабль со стоном выровнялся. За бортами кипела вода. Из обеих шлюпок донеслись тревожные крики. Шерк Элалле слышала приказ рубить концы. Через миг спасательные посудины упали на воду – ни в одной не было полного комплекта моряков; оставшиеся, во главе со Скоргеном Кабаном, принялись изрыгать ругательства, повиснув на планшире. Вода омыла палубу.

  Принцесса Фелаш изучила положение корабля, приложив пальчик к пухлым, накрашенным губам. – Нужно осушить трюм, – сказала она, – прежде чем осмелимся поднять его выше. Согласны, капитан? Ведь тяжесть воды способна разломить корпус пополам?

  – Что вы делаете? – крикнула Шерк.

  – Ну, спасаю нас, ясное дело. И ваш корабль – мы еще в нем нуждаемся, несмотря на негодное состояние.

  – Негодное? Он просто прекрасен, чтоб вас! Или был бы, если бы кое-кто...

  – Ну-ну, капитан. Следите за манерами. Я, в конце концов, знатная особа.

  – Разумеется, Ваше Высочество. Прошу спасти мой жалкий кораблик. Потом мы на досуге обсудим все недоразумения.

  – Отличное предложение, капитан.

  – Если вы могли так сделать в любое время, Ваше...

  – Да, могла бы. Но определенно не должна была. Мы вновь имеем дело с ужасными силами. Вновь придется платить. Вполне достаточно для "никогда больше"!

  Шерк Элалле поглядела на старпома и матросов. На палубе под их ногами уже не было воды; из трюма доносился звук сотни работающих помп. «Но у нас нет сотни помп, да и людей там нет!» – Что, снова Маэл?

  Фелаш взмахнула ресницами: – Увы, нет. Трудности, извольте понять, происходят как раз от намеренного избегания нами этой персоны. В конце концов, это его королевство, а он не терпит соперников. Посему мы должны противопоставить силе Маэла иную энергетику.

  – Это монаршее "мы", Ваше Высочество?

  – Ага, вы ощутили, капитан?

  Вокруг корабля начал подниматься густой клубящийся туман – обе шлюпки пропали из видимости, крики команд вдруг затихли, словно все эти мужчины и женщины более не существовали. В наступившем зловещем безмолвии Шерк Элалле, Скорген и еще дюжина матросов сгрудились посреди палубы. Повсюду выпадал иней.

  – Ваше...

  – Какое облегчение после жары, не находите? Но теперь мы должны крепко стоять на своем. Отдать слишком много – это может стать фатальным.

  – Ваше Высочество, – снова заговорила Шерк. – С кем мы будем заключать сделку на этот раз?

  – Оплоты по большей части забыты, особенно давно уснувшие. Вообразите же наше удивление, когда мерзлый труп вновь пробуждается к жизни в царстве льда – после бесчисленных столетий. О, они были жуткими типами, эти Джагуты... но, знаете ли, я все еще взираю на них с симпатией, несмотря на всяческие экстравагантности. Что ж, на севере Болкандо есть гробницы, а их Хранители, гмм...

  – Джагуты, Ваше Высочество? Вы сказали "Джагуты"?

  – Вы точно паникуете, капитан. Эти постоянные и все более грубые вмешательства...

  – Вы сковали нас льдом?

  – Омтозе Феллак, капитан, это Ледяной Трон. Понимаете? Он снова пробудился...

  Шерк подошла ближе. – А в чем сделка, Принцесса?

  – Разберемся, когда...

  – Нет! Будем разбираться прямо сейчас!

  – Не могу сказать, что одобряю столь невежливый тон, капитан Элалле. Поглядите, как надежно стоит корабль. Лед заморозил все трещины корпуса, на палубе сухо, хотя и слишком холодно. К сожалению, от тумана нам не избавиться, ведь вокруг по-прежнему теплая вода. Думаю, течение понесет нас на север, а до берега около трех дней. Ненаселенное побережье с обширной, самой природой защищенной гаванью, где мы сможем починить...

  – Починить? Я только что потеряла больше половины команды!

  – Она нам не нужна.

  Скорген Кабан неуклюже переминался рядом. – Капитан! Мы мертвы? Это Проклятие Маэла? Мы путешествуем в Моря Смерти? Это Река, Лишенная Жизни? Океан Черепов? Мы встали между Рогом Страданий и Рогом Потерь? В Корчах...

  – Боги подлые! Неужели нет конца эвфемизмам? Нельзя было просто сказать "мертвы"?

  – Да, еще Эвфемерные Пучины! Видите ли, у команды возникают вопросы...

  – Расскажи им об оплоте удачи, Скорген. А насчет невезучих на шлюпках – ну, вот что бывает с теми, что не верят в капитана и старшего помощника. Понял?

  – Ох, это им понравится, капитан. Миг назад они ругали себя, что не успели прыгнуть в шлюпки.

  – Клин клином выбивают, старпом. Иди же.

  – Слушаюсь, капитан.

  Шерк Элалле снова поглядела на принцессу. – В мою каюту, если изволите, Ваше Высочество. Сделка.

  – Сделка? Да. Да. Как желаете, но вначале... гм, мне нужно переодеться, чтобы не подхватить простуду.

  – Да поглядит Странник в другую сторону.

  – Он туда и глядит, милочка.

  Шерк смотрела в спину юной женщине, спускающейся в люк. "Милочка? Ну, наверное, она старше чем выглядит.

  Нет, просто снисходительная, надутая принцесса. Ох, будь на борту Аблала, он мигом поставил бы ее на место". Мысль вызвала насмешливое фырканье. – Осторожнее! – посоветовала она себе и нахмурилась: – Ох, понимаю. Я промерзла насквозь. Похоже, в ближайшее время протечек не ожидается. Но нам лучше двигаться. Постоянно. – Она принялась озираться, весьма скованно шевеля головой.

  Да, корабль пришел в движение, увлекаемый течением. На воде качались глыбы льда. Туман облек их, словно частная управляемая туча. «Идем вслепую».

  – Каптен! Команда желает знать: это Белая Дорога?

  ***   

  – Запасы.

  Дестриант Келиз глянула вбок, на Надежного Щита. – Есть трутни. Днища фургонов – там растет пища. Матрона Ганф Мач о нас заботится. Будем странствовать, как прежде великие стада.

  Рыжебородый встал в стременах Солдата Ве'Гат, выросших из костей и кожи. – Великие стада? Где?

  – Ну, они погибли.

  Буян скривился. – Как погибли?

  – По большей части мы их истребили, Надежный Щит. Эланцы не просто пасли миридов и родаров. Мы еще охотились. Сражались за власть над дикими стадами и переправами, а если проигрывали – что же, мы травили зверя назло врагам. Или разрушали броды, чтобы животные тонули. Мы были едины с землей.

  Геслер фыркнул с другой стороны: – Кто открыл тебе глаза, Келиз?

  Она пожала плечами: – Духи-боги голодали. Что мы сделали не так? Ничего. Мы ничего не меняли. Жили так, как всегда. И губили себя. Дикие звери пропали. Земля высохла. Мы сражались друг с другом, а потом пришли Вершители Правосудия. С востока.

  – Кем они были?

  В ее рту появилась горечь. – Нашими судьями, Надежный Щит. Они изучили наши дела. Проследили ход жизней, все наши глупости. И решили, что полному излишеств правлению пора положить конец. – Она коротко взглянула на мужчину. – Я должна была умереть со всем родом. Но я сбежала. Позволила им умереть. Даже собственным детям.

  – Ужасное дело, – пробормотал Буян. – Но преступниками были Вершители. Вашему народу рано или поздно пришлось бы изменить образ жизни. Нет, кровь на их руках.

  – Расскажи о них побольше, – попросил Геслер.

  Она ехала на Солдате Ве'Гат, как и двое спутников. Стук тяжелых когтистых лап Че'Малле доносился далеко снизу. Она почти не ощущала сотрясения от шагов по твердой почве. Небо было тусклым, вокруг простерся серый пейзаж. За ними двое детей, Гриб и Синн, делили одного Ве"Гат. Они редко когда говорили; Келиз не могла припомнить, чтобы вообще слышала голос Синн, хотя Гриб и признался, что немота ее – скорее привычка, нежели болезнь.

  «Огненные твари. Демонское отродье. Геслер и Буян уже знали их, но даже им нелегко в их присутствии. Нет, они мне не нравятся».

  Келиз заставила себя собраться с мыслями. – Вершители вначале взяли власть в Колансе, – сказала она, чуть помедлив. Ей не хочется вспоминать, не хочется думать обо всем этом... но она заставит себя. – Вначале мы слышали лишь рассказы о них от купцов и караванных охранников. Они говорили нервно, со страхом в глазах. Не люди, рассказывали они. Жрецы. Их культ был основан на Шпиле – это мыс в Коланской бухте – и там они впервые поселились, построив храм, а потом и крепость.

  – Чужеземцы, значит? – спросил Геслер.

  – Да. С какого-то Гиблого Берега. Все это я слышала от случайных людей. Они приплыли на кораблях из кости. Шпиль не был населен – кто захотел бы жить на проклятой земле? Вначале появился один корабль, команда рабов, двенадцать или тринадцать жрецов и жриц. Едва ли король Колансе видел в этом вторжение. Когда они прислали ко двору посланницу, он приветил ее. Местные жрецы были не так добродушны, они предостерегали короля. Он не прислушался. Был назначен прием. Вершительница вела себя дерзко. Говорила о правосудии, словно лишь ее народ был железной рукой закона. Говорят, она ткнула пальцем в сторону короля и предрекла ему падение.

  – Готов спорить, он потерял всё добродушие, – буркнул Буян. – Надеюсь, срубил посланнице голову.

  – Попытался, – ответила Келиз. – Солдаты, потом волшебство – тронный зал стал бойней, и когда битва окончилась, она одна вышла из дворца. А в гавани стояли еще сто костяных кораблей. Так начался ужас.

  Геслер обернулся в седле – вроде бы поглядев на двоих детей. Потом снова посмотрел вперед. – Дестриант, давно ли это было?

  Она пожала плечами. – Пятьдесят или шестьдесят лет назад. Вершители истребили другие культы. Год за годом прибывали все новые их последователи. Их называли водразами. Это те, у кого примесь человеческой крови в жилах. Первые двенадцать были Чистыми. Из провинции Эстобансе – самой щедрой земли Колансе – они распространили власть повсюду, налагая свою волю. Они не желали сражаться с обычными людьми; одним голосом они ставили на колени целые армии. После Колансе они начали рушить одну династию за другой, во всех южных королевствах, окружающих Пеласиарское море. Наконец все земли оказались под их контролем. – Она вздрогнула. – Это были жестокие хозяева. Были засухи. Голод. Они назвали это Веком Справедливости, они позволили людям умереть. Протестовавших казнили, решившихся на бунт уничтожили. Вскоре они дошли до земель моего народа. И раздавили нас как мух.

  – Гес, – сказал, чуть подумав, Буян, – это были нелюди, верно?

  – Келиз, у Вершителей есть клыки?

  – Клыки? Нет.

  – Опиши их.

  – Они были высокими, тощими. Кожа белая как алебастр, а руки и ноги двигались не как у людей. Ниже локтей руки изгибались во все стороны. Говорят, даже тела были на шарнирах, как будто два набора тазовых костей. Они могли стоять как мы или сгибать ноги подобно лошадиным. Ни одно оружие их не брало, а простое касание их пальца ломало кости в теле воина. Магические атаки скатывались с них, словно вода.

  – С водразами было так же, – поинтересовался Геслер, – или это особенности Чистых?

  – Не знаю.

  – Ты видела одного из Вершителей своими глазами?

  Чуть помедлив, она покачала головой.

  – Но твое племя...

  – Мы услышали, что они идут. Мы знали, что они убьют всех. Я сбежала.

  – Дыханье Худа! – пролаял Буян. – Значит, ты не знаешь точно, были...

  – Я прокралась назад через несколько дней, Надежный Щит. – Ей пришлось выдавливать из себя слова. Во рту пересохло, мысли стали холодными, как трупы. – Они работали тщательно.«Я прокралась назад. Правда ли? Или это просто сон? Разбитые лица детей, такие спокойные. Муж, невозможно искривленная спина, выкаченные глаза. Мертвые псы, головы шаманов на шестах. И кровь повсюду – даже мои слезы...» – Я бежала. Я последняя из народа.

  – Ты говорила о засухе, – сказал Геслер. – Она началась после прихода Вершителей или до?

  – Эстобансе изобильно источниками. Широкая долина с высокими горами на севере и юге. Море на востоке, возвышенности на западе. Засухи были в южных королевствах и других территориях Колансе. Не знаю, где они начались, Смертный Меч, но даже в сказках, услышанных в детстве, говорилось о горестях, навалившихся на земли оседлых.

  – А равнины Элана?

  Она покачала головой: – Всегда сухие, всегда трудные для жизни – вот почему кланы так много воевали. Нам недоставало всего. Я была девочкой. Дети привыкают к тому, что есть, считают это нормальным. Пока я жила с народом, я чувствовала себя нормально.

  – Так что привлекло Вершителей в страну, уже объятую страданиями? – удивился Геслер.

  – Слабость, – подал голос Буян. – Пройдись по голодающей стране – найдешь жирного короля. Никто не стал рыдать по жертвам бойни в дворцовой зале. Жрецы болтали о правосудии. Должно быть, звучало разумно. По крайней мере вначале.

  – Да, – согласился Геслер. – Но тот Шпиль, где они построили храм – Келиз, ты назвала его проклятым. Почему?

  – Там звезда упала с неба, – объяснила она.

  – Недавно?

  – Нет, очень давно, но вокруг мыса морская вода до сих пор красна как кровь – и ничто не живет в той воде.

  – Что-то изменилось после появления Вершителей?

  – Не знаю. Никогда не видела того места... прошу, я не знаю. Не знаю даже, зачем мы идем в том направлении. На востоке нет ничего... ничего, кроме костей. – Она сверкнула глазами на Геслера: – Где армия ваших союзников? Мертва! Нужно найти другое направление. Нужно... – «где-то спрятаться. Духи предков, простите!» Но нет, ее страхи слишком близки к поверхности. Вопросы словно прорываются сквозь тонкую кожу. «Недолго мне удавалось сдерживаться...»

  – Мы не знаем наверняка, – сказал Буян, зажевав концы усов. Он не желал встречаться с ней глазами.

  «Прости. Я понимаю».

  – Когда Гу'Ралл вернется, – тихо произнес Геслер, – мы узнаем больше. А пока идем куда шли, Дестриант. Нет смысла что-то менять.

  Она кивнула. «Знаю. Простите. Простите нас всех».

  ***  

  Их сила была темным неспокойным пятном, подобно реке вытекающим из головы большой, змеящейся колонны. Гу'Ралл изучал это явление сверху, скользя под самым пологом туч, что приползли с северо-запада. Раны его исцелились, ассасин уже странствовал далеко, выходя за пределы Пустошей.

  Он заметил потрепанные остатки армий, непомерно большие обозы. К югу от них двигалась иная сила, дисциплинированные, не омытые кровью колонны. Похоже, на редкость эффективная армия. Но, несмотря на приказы Смертного Щита, эти формирования не особенно интересовали Ассасина Ши'гел. Нет, его восхищали другие узлы мощи. Хотя даже они не могли сравниться с потоком силы от двух людских детей, Синн и Гриба, что путешествовали во главе Гнезда Ганф'ен.

  Разумеется, его уже нельзя называть "гнездом". Нет помещения, нет прочного и надежного укрытия для последнего племени К'чайн Че'малле.

  Даже лидерство отдано троим людям. Нет сомнения, без этого Че'малле были бы уничтожены Н"рхук. Три человека, облеченные странными титулами, и двое детей, носящих всего лишь лохмотья.

  Слишком многие жаждут власти. Вот сокрушающая поступь истории, вот истина всех когда-либо существовавших цивилизаций. Гу'Ралл не чувствовал вкуса к власти. Для такого, как он, лучше стоять за троном, чтобы перерезать горло при первых признаках безумных дерзаний. Если достаточно много голов покатится по ступеням столетий, урок будет выучен. Хотя он сомневается в этом.

  "Ассасин не должен умирать. Всегда должна оставаться тень. Мы держим мир под контролем. Мы арбитры разума. Вот наш долг, наше предназначение.

  Я их видел. Видел, на что они способны, видел в их глазах радость от творимого опустошения. Но глотки их мягки. Если придется, я смогу избавить мир от них". Сила была гнилой, оскверненной чем-то мерзким. Она сочилась из равнодушных умов, пачкая сладкие ароматы родичей – радость осознания победы, благодарность Смертному Мечу и Надежному Щиту, любовь к Келиз, Дестрианту К'чайн Че'малле. Веру в новое будущее.

  «А эти дети... Должны умереть. Скоро».

  ***  

  – Форкрул Ассейлы, – шепнул Гриб на ухо Синн. – Хрустальный Город знает их, даже водразов. Хранит память об них. Синн, они стоят в центре войны, они – те, кого ищет Адъюнкт.

  – Хватит, – прошипела она. – Не болтай. Что, если они слышат?

  Гриб фыркнул: – Думаешь, они не знали? Геслер и Буян? Форкрул Ассейлы, Синн. Но теперь она ранена. Серьезно ранена. Нужно ее остановить, иначе Охотников перебьют...

  – Если они еще остались.

  – Остались. Потянись разумом...

  – Ее меч – барьер, который она не опускает. Отатараловый меч.

  – Значит, она еще жива...

  – Нет, значит, кто-то его несет. Может, Брюс Беддикт, может, Вождь Войны Желч. Мы не знаем, мы даже близко подобраться не можем.

  – Гу'Ралл...

  – Хочет нас убить.

  Гриб вздрогнул. – Да что мы ему сделали? Разве что шкуру спасли.

  – Ему и всем ящерицам. Не важно. Мы могли бы напасть на них, и кто помешал бы?

  – Ты могла бы напасть на них, не я. Значит, тебе помешаю я. Не пробуй, Синн.

  – Мы с тобой заодно, – заверила она.– Партнеры. Я просто болтаю. Вот почему ассасин нас ненавидит. Никто нас не контролирует, кроме нас самих. Взрослые такое ненавидят.

  – Форкрул Ассейлы. Геслер желает соединиться с армией Адъюнкта, ведь таков его план?

  – Откуда мне знать? Наверное.

  – Значит, будем драться с Форкрул Ассейлами.

  Она зловеще ухмыльнулась: – Буду им ножки отрывать, как мухам.

  – Что за девочка?

  Синн закатила глаза: – Опять? Мне уже тошно о ней говорить.

  – Она в Хрустальном Городе. Ждет нас.

  – Она полоумная, вот она кто. Ты сам должен был заметить. Как и я. Нет, давай больше о ней не будем.

  – Ты ее боишься. Потому что она, может, сильнее нас обоих.

  – А ты не боишься? Поскорее начни.

  – Ночью, – сказал Гриб, – я вижу сон. Красные глаза открываются, открываются. И всё.

  – Забудь об этом сне. – Девочка отвернулась.

  Он чувствовал все свои мышцы, напряженные и ноющие; он знал, что в этих объятиях ему долго не выдержать. «Она страшнее ассасина. Ты, в Хрустальном Городе, ты боишься как я?»

  – Глупый сон, – бурчала Синн.

  ***  

  В полдень Геслер скомандовал отдых. Большая колонна разом встала, трутни вышли готовить обед. Морщась, он высвободился из седла чешуйчатого Ве'Гат, с облегчением заметив: раны на боках зверя исцеляются. Смертный Меч ступил на землю. – Буян, давай ноги разомнем...

  – Я могу отлить без твоей помощи.

  – Потом, идиот.

  Выгнувшись до боли в спине, он отошел от колонны, подчеркнуто не замечая Гриба и Синн, тоже слезавших вниз. Каждое треклятое утро со дня битвы он ожидал увидеть, что они пропали. Он не так глуп, чтобы думать, будто контролирует их. «Зажигали небесные крепости, словно сосновые шишки. Худ спаси нас всех».

  Буян подошел, сплевывая на ладони (так он их мыл). – Гребаный ассасин не желает спускаться. Плохие новости?

  – Вряд ли ему нужно спускаться, чтобы нас огорчить. Нет, просто показывает характер.

  – Как только снизойдет, – пробурчал Буян, – я покажу свой. Кулаком.

  Геслер засмеялся: – Ты до его кривого рыла не дотянешься даже с лесенкой. Куда намерен бить, в колено?

  – Может быть. Почему нет? Спорим, это будет больно.

  Геслер стянул шлем. – Форкрул Ассейлы, Буян. Волосатая мотня Худа!

  – Если она еще жива, то, наверное, передумала. Кто знает, скольких сожрали На'рхук? Похоже, от Охотников осталась лишь горстка.