Текст книги "Увечный бог (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

  Ее лошадь была довольна, накормлена и напоена в достаточной мере, чтобы по временам удобрять растения под ногами. Счастливая лошадь, счастливая Мазан Гилани. «Просто». Спутников снова не было видно. Кислая, впрочем, компания; она скучать не станет.

  И сама она не так слаба и вяла, как всего день назад. Кто знает, откуда Т'лан Имассы достали копченое мясо антилопы, раздувшиеся от ледяной воды бурдюки, ломти сухого хлеба и кусок прокисшего маслянистого сыра. Наверное, там же, где и корм для лошади. "И где бы то место ни было, находится оно в полусотне лиг ... ох, говори прямо, Мазан. Они шли через какой-то адский садок. Да, я видела, как они падают пылью – но, может, я неправильно видела. Может, они попросту шагнули в иное место.

  Куда-то, где хорошо. Где, увидев острия каменных мечей, фермер с сияющей улыбкой передает подношения да еще желает всяческих благ".

  Сумрак затемнил небо. Скоро придется встать.

  Наверное, шаги услышали – двое мужчин встали, поджидая, внизу склона. Подняли головы, следя, как она одолевает спуск. Мазан натянула поводья, прищурилась и послала лошадь вперед.

  – Вы не последние оставшиеся, – сказала она, оказавшись близко. – Не может такого быть.

  Капитан Рутан Гудд покачал головой: – Мы не очень далеко. Лига или две, готов поспорить.

  – Мы как раз думали идти туда, – добавил Бутыл.

  – Знаете, насколько все плохо?

  – Не вполне, – сказал капитан, оценивая лошадь. – Слишком она упитанна, Мазан Гилани.

  – Не бывает такой штуки, – ответила она, слезая, – как слишком упитанная лошадь.

  Он состроил гримасу. – Значит, объясняться не желаете.

  – Ты не дезертировала? – поинтересовался Бутыл. – Если дезертировала, то скачешь не в том направлении. Или жаждешь быть повешенной?

  – Она не дезертировала, – сказал, возобновив движение, капитан Гудд. – Особое задание Адъюнкта.

  – Откуда знаете, сэр? – удивилась Мазан, пошедшая в двух шагах позади мужчин.

  – Не знаю. Просто догадываюсь. – Он прочесал пальцами бороду. – У меня такой талант.

  – Сколько же талантов имеет наш капитан, – пробурчал Бутыл.

  Что бы ни происходило между ними, Мазан была рада, что нашла спутников. – Как вы двое отбились от армии? – спросила она. – Кстати, оба ужасно выглядите. Бутыл, ты в крови купался или что? Едва тебя узнала.

  – Ты сама была бы не лучше, – бросил он, – пролежав полдня под кучей трупов.

  – Ну, не так долго, – поправил капитан.

  Она прерывисто вздохнула. – Значит, битва была. Что за битва? Что случилось, во имя Худа?

  – Кусков не хватает, – пожал плечами Бутыл.

  – Кусков?

  Казалось, он вдруг передумал говорить что хотел. – Я не совсем понял. Особенно насчет... э, второй половины. Но знаешь, Мазан, рассказы насчет полной негодности офицеров Малазанской армии? – Он ткнул пальцем в сторону Рутана Гудда: – К нему не относится.

  Капитан сказал: – Если ты слышишь в его тоне недовольство, то потому, что я спас ему жизнь.

  – Что до самодовольства в тоне капитана...

  – Ладно, – буркнула она. – Да, Адъюнкт послала меня кое-кого найти.

  – Похоже, ты не справилась, – заметил Бутыл.

  – Нет, справилась, – сказал Гудд.

  – Значит, не от блох у меня зуд по всему телу?

  Рутан Гудд оскалил зубы в суровой ухмылке: – Ну, наверное, от них. Откровенно говоря, я удивлен, что ты что-то чуешь... о, да ладно, знаю, что ты маг. Затычка Скрипа, верно? Но эти ублюдки умеют прятаться.

  – Дайте догадаюсь: они внутри лошади. Разве некоторые легенды не...

  – Их мораль, – прервал его Гудд, – неправильно толкуют. Ты, в частности. Мораль в том, что не надо доверять лошадям. Иногда люди слишком пристально на все смотрят. А иногда смотрят поверхностно. Но по большей части люди смотрят, но не видят.

  – Если хотите, – предложила Мазан Гилани, – я попрошу их показаться.

  – Совершенно не интересуюсь...

  – А я интересуюсь, – вмешался Бутыл. – Извините, сэр, за то, что прервал.

  – Не готов принять извинения, солдат. Что до гостей, Мазан, ваше предложение категорически...

  Вихри пыли со всех сторон.

  Еще миг – их окружают пятеро Т'лан Имассов.

  – Боги подлые, – пробормотал Рутан Гудд

  Неупокоенные воины одновременно поклонились капитану. Один сказал: – Привет тебе, Старший.

  Второе ругательство Гудда было на языке, коего Мазан никогда не слышала.

  ***  

  «Это не то, о чем ты подумал», заявил он, когда жуткие твари склонили спины. И больше никаких комментариев. Т'лан Имассы вскоре исчезли, трое солдат продолжили путь в сгустившейся ночи.

  Бутылу хотелось кричать. Путешествие в компании капитана оказалось упражнением в терпении и разочаровании, растянувшемся на несколько дней. Он не отличался болтливостью. «Рутан Гудд или как там твое имя. Не то, о чем я подумал? Откуда тебе знать, что я подумал? Да, именно это я и подумал. У Скрипа есть затычка для всех дырок, но и у Адъюнкта, похоже, она есть».

  Худом клятый Старший Бог – в конце концов, перед каким еще Старшим могут склониться Т'лан Имассы? И давно ли они вообще начали кланяться?

  Поток вопросов Мазан Гилани заставил Имассов упасть в пыль с особенной торопливостью. Но древние твари не имеют привычки светиться. Они не лучше менгиров, они таят секреты глубоко внутри. Дело даже не в раздражающей скрытности. «Они вообще вам ничего не дают. Объяснения? К чему? Кому интересно, о чем ты там думаешь? Если я камень, обопрись об меня. Если я руина, усади усталую задницу на битые кирпичи. А если я Старший Бог... ну, возьми тебя Бездна, не жди от меня ничего».

  Но он выехал против На'рхук, хотя мог бы сразиться на их стороне. Он выехал и стойко бился. Что означает?.. Еще один на таинственной службе Адъюнкта Таворы Паран из Анты? «Но почему? Даже Императрице она стала не нужна. Т»амбер, Быстрый Бен, сам Скрипач – они стояли рядом с ней, даже если это стоит жизни".

  Солдаты ворчат, что она не может дать и капли вдохновения. Солдаты бурчат, что она не Даджек Однорукий, не Колтейн, не Сухарь и не Дассем Альтор. Они не знают, кто и что она. "Никто не знает, если говорить точно. Но поглядите на нас: мы прямо сейчас идем к ней. Дальхонезка, всадница, летящая словно ветер... ну, словно тяжелый ветер. Старший Бог... и я. Боги подлые, я разум потерял.

  Не совсем. Я разум разорвал. Только чтобы Быстрый Бен смог большую часть вернуть на место. Я чувствую себя иначе? Я изменился? Откуда мне знать?

  Но мне не хватает Охотников. Не хватает моего жалкого взвода. Не хватает чертова Адъюнкта.

  Мы лишь меч в ее руке, но рукоять у нас удобная. Пользуйся же. Только умело".

  – Лагерь светится впереди, – сказала Мазан Гилани, подъехав ближе. – Кажется чертовски большим.

  – Союзники прибыли, – пояснил Рутан Гудд. И добавил: – Мне кажется.

  Бутыл фыркнул: – Она знает, что вы живы, капитан?

  – Откуда бы ей?

  – Ну, как...

  – Я простой капитан, солдат.

  – Который выехал в одиночку против легиона На'рхук! В ледяных доспехах! С ледяным мечом! На коне...

   – Ох, хватит, Бутыл. Ты понятия не имеешь, как я раскаиваюсь в сделанном. Хорошо быть незаметным. Возможно, однажды вы, люди, наконец это поймете, избавившись от безумных амбиций, от скучного самообмана мегаломании. Вас не сотворил бог небесный. Вы не нарисованы на божественной плоти – ну, не в большей степени, чем всё остальное. Так что с вами такое? Засовываете палку в зад и гордитесь, какая у вас гордая и прямая осанка. Солдат, думаешь, ты давно миновал дни, когда сосал мамкину титьку? Уж поверь – ты все еще сосунок. Наверное, навсегда им останешься.

  Обиженный такой тирадой Бутыл промолчал.

  – Вы двое идите, – сказала Мазан, – а мне нужно пописать.

  – А раньше это лошадь была? – спросил Гудд.

  – О, какой вы остроумный человек... или кто там. – Она натянула поводья.

  – Итак, они вам поклонились, – продолжил Бутыл. – И что я должен думать?

  – Я никогда... гм, ладно. Отвечаю: Адъюнкт обо мне не знает. Но, как ты сказал, дни благословенной анонимности прошли – ведь ты, едва оказавшись в лагере, помчишься к сержанту.

  – Уверен, что помчусь. Но не стану, если вам угодно, трубить о том, что вы Старший Бог.

  – Бог? Я не бог. Повторяю, Бутыл: все не так, как ты думаешь.

  – Я сохраню ваш грязный секретик, сэр, если хотите. Но это не изменит всего мною увиденного.

  – Магия Бурегонов, да. Это?

  – Это.

  – Я ее занял.

  – Заняли?

  – Да, – рявкнул он. – Я не краду.

  – Разумеется нет, сэр. Зачем бы вам?

  – Именно.

  Бутыл кивнул, с трудом различив скачущую к ним Мазан. – Заняли.

  – Этих Бурегонов плохо понимают.

  – Не сомневаюсь. Навязчивый страх не оставляет времени на что-то иное.

  – Интересно, – пробормотал Рутан Гудд, – как сходятся иногда наши нужды. Я слишком стар, чтобы верить в случайность. Ладно. Мы делаем что делаем, и всё.

  – Так Скрипач мог бы сказать.

  – Скрипач мудрый человек, Бутыл. Он также лучший среди вас, хотя сомневаюсь, что многие смогут увидеть это так же ясно, как я.

  – Скрипач, да? Не Адъюнкт?

  Он расслышал вздох Гудда, звук, полный горести. – Вижу дозоры.

  – И я, – подтвердила Мазан. – Не малазане. Напасть.

  – Наши союзники, – сказал Бутыл, сверкая глазами на Рутана Гудда. Разумеется, было слишком темно, чтобы тот мог это заметить. «Но что такое темнота для Худом проклятого льдом владеющего Имассов склоняющего Старшего Бога?»

  Тот немедленно ответил: – Это была догадка, Бутыл. Честно.

  ***   

  – Ты взяла мой гнев.

  Голос раздался из тени. Моргнув, Лостара Ииль медленно села; меха соскользнули, холодный воздух прошелся по голой груди, животу и спине. На единственном стуле слева от нее сидела фигура под капюшоном, в сером шерстяном плаще. Свисавшие с коленей ладони были бледны как кость.

   Сердце Лостары тяжело застучало в груди. – Я ощутила его, – сказала она. – Словно подъем прилива. – Она вздрогнула, шепнув: – И я утонула.

  – Твоя любовь призвала меня, Лостара Ииль.

  Она скривилась: – Я не люблю тебя, Котиллион.

  Скрытая голова чуть пошевелилась. – Мужчина, которого ты решила защитить.

  Тон удивил ее. «Усталость, да, но и еще что-то. Одиночество. Этот бог одинок».

  – Ты танцевала для него и никого иного, – продолжал Котиллион. – Даже не для Адъюнкта.

  – Я ожидала смерти.

  – Знаю.

  Она ждала. Слабые голоса из-за хлипких стен шатра, иногда промельк света фонаря с колпаком, стук подошв.

  Тишина тянулась и тянулась.

  – Ты спас нас, – сказала она наконец. – Полагаю, должна за это поблагодарить.

  – Нет, Лостара Ииль, не должна. Я ведь овладел тобой. Ты такого не просила... хотя все эти годы грация твоего танца была... завораживающей.

  Она вздохнула. Что-то тут происходит. Она не понимала. – Если не благодарность моя тебе нужна, Котиллион, то что? – Еще не окончив, она вздрогнула от грубости своего тона. «Всё не так...»

  Он не открывал лица. – То были ранние дни, не так ли. Наша плоть была реальной, наше дыхание... реальным. Все было рядом и мы брали, совсем не думая, насколько это драгоценно. Наша молодость, яркое солнце, тепло, казавшееся вечным.

  Она поняла, что он плачет. Ощутила себя беспомощной. "К чему это?" – Я взяла твой гнев, сказал ты. О да, припоминаю, как меня наполнила сила. Искусство владения клинками принадлежало лишь мне, но быстрота – и полное осознание – пришли от тебя. Я забрала твой гнев. Котиллион, что ты забрал у меня?

  Кажется, он покачал головой. – Думал, что покончил с захватом власти над женщинами.

  – Что ты забрал? Ты взял любовь, да? Она утопила тебя, как твой гнев утопил меня.

  Он вздохнул. – Всегда равный размен.

  – Может ли бог не любить?

  – Бог... прощает.

  Она испугалась. – Но тогда... что поддерживает тебя? Котиллион, почему ты продолжаешь бороться?

  Он резко встал: – Ты продрогла. Я помешал отдыху...

  – Овладей мною снова.

  – ЧТО?

  – Любовь, что я чувствую. Тебе она нужна, Котиллион. Ведь именно эта нужда привела тебя ко мне? Ты хочешь... снова утонуть.

  Ответ был дрожащим шепотом. – Не могу.

  – Почему? Я сама предлагаю. Как истинное выражение благодарности. Когда смертная соединяется со своим богом, разве это не язык самой любви?

  – Мои поклонники меня не любят, Лостара Ииль. Мне нечего дать в ответ. Высоко ценя твое...

  – Слушай, говнюк, я пытаюсь вернуть тебе часть человечности. Ты треклятый бог – если ты потерял страсти, что будет с нами?

  Вопрос явно потряс его. – Я не усомнюсь в избранном пути, Лостара Ииль. Я достаточно силен, я предвижу горький конец...

  – Не сомневаюсь. Я ощутила тебя, помнишь? Слушай, какой бы там ни был конец... мое предложение отнимет часть его горечи. Неужели не видишь?

  Он качал головой: – Ты не понимаешь. Кровь на моих руках...

  – Теперь и на моих руках. Или забыл?

  – Нет. Я владел тобой...

  – Думаешь, это что-то меняет?

  – Не нужно было сюда приходить.

  – Может, и нет, но ты здесь, и капюшон всё не скроет. Отлично, отвергни мое предложение; но неужели ты по-настоящему веришь, что лишь женщины чувствуют любовь? Если решил никогда не чувствовать... ничего, лучше зарекись от одержания, Котиллион. Залезь в нас, смертных – и мы возьмем у тебя что захотим, а взамен отдадим то, чем владеем. Если повезет, это будет любовь. Если ты невезучий, Худ знает что получишь.

  – Я понимаю.

  – Да, должен. Прости. Но, Котиллион, ты дал мне не только гнев. Не видишь? Любимый мужчина не горюет по мне. Он любит не призрак, краткий и невозвратимый миг жизни. Ты дал нам обоим шанс жить и любить – и не важно, сколько еще это продлится.

  – Я также спас Адъюнкта, а тем самым и всю армию.

  Она склонила голову к плечу, ощутив растерянность. – Ты сожалеешь?

  Он помедлил. Молчание окатило Лостару, словно ледяные волны.

  – Пока она жива, – произнес он, – путь, ожидающий тебя и невезучую, наполовину проклятую армию, будет горек, как мой собственный. Грядущие страдания... ах, нет даров, способных загладить...

  – Должны быть, Котиллион. Они существуют. Всегда.

  – Вы все умрете во имя любви? – Вопрос словно разорвал ему грудь.

  – Если придется умереть, найдем ли лучшую причину?

  Он смотрел на нее полдюжины ударов сердца. Потом сказал: – Я обдумывал... возмещение.

  – Возмещение? Не понимаю.

  – Наша молодость, – пробормотал он, словно не слыша, – яркость солнца. Она решила бросить его. Боюсь, виноват я, виноваты мои поступки. Это было неправильно. Всё так ужасно неправильно. Любовь... я забыл.

  Тени сгустились и через миг она оказалась одна в шатре. «Она? Котиллион, внемли моей молитве. При всех твоих страхах ты не забудешь любви. Но ты можешь повернуться к ней спиной. Не надо». Бог, который искал ее. Бог, страдающий от тяжкой нужды. Но она не могла дать ему искомого – возможно, увидела она сейчас, он был мудр, отвергнув предложение. "В первый раз – обмен гнева на любовь. Но я не вижу, чтобы в нем оставался гнев.

  Всегда равный размен. Если я открою ему свою любовь... что бы в нем ни осталось, он не хочет отдавать". И это, поняла она, было актом милосердия.

  «Сказанное и не сказанное. В пространстве между – тысяча миров. Тысяча миров».

  ***  

  Эскорт Напасти – двое молчаливых солдат в латах и шлемах – замер. Тот, что слева, указал пальцем: – Там, морской пехотинец, вы найдете своих товарищей. Они собрались по призыву капитана. – Солдат продолжил, обращаясь к Рутану Гудду и Мазан: – Командный шатер Адъюнкта стоит где-то в ином месте. Но когда вы дойдете до края укреплений Охотников за Костями, думаю, найти путь окажется не трудно.

  – Хотя мы будем скучать по вашей компании, – отвечал Рутан Гудд, – я уверен, что вы правы. Благодарю, что проводили досюда, сиры.

  Фигуры – Бутыл так не понял, мужчины это или женщины, ведь даже голос не дал намека – поклонились и развернулись кругом, чтобы вернуться к своим обязанностям.

  Бутыл поглядел на спутников. – Значит, разделяемся. Мазан, ожидаю скоро тебя увидеть. Капитан. – Он ловко отдал честь.

  Тот скривил губы в ответ. Отсалютовал Мазан и пошел в сердце лагеря.

  Бутыл повернулся в направлении, указанном стражниками. «Что бы сказала им Сорт? Думаю, скоро я узнаю».

  Дозоров не было. Небольшая группа солдат сидела и стояла в низине, а в дальнем конце скрючился на валуне... «это Скрипач? Боги подлые, не говорите, что здесь все оставшиеся!»

  Он нерешительно приблизился.

  ***  

  Они шли по сравнительно спокойному лагерю. Было поздно, Мазан не ожидала застать Адъюнкта бодрствующей. Однако она знала: Тавора не простит промедления. «Хотя мой рапорт, похоже, мало ее впечатлит. Пять побитых молью Т'лан Имассов – вот и все зрелище». Нет, это Рутан Гудд идет к настоящим неприятностям. Она надеялась стать свидетельницей хотя бы частью разговора – чтобы насладиться смущением капитана.

  «Старший! Ну, я не сказала бы. Но все остальные ваши дела, капитан... это звучит интересно. Жаль, я не видела».

  Они проходили мимо небольших групп; Мазан ощутила нарастающее внимание, но никто их даже не приветствовал. Никто не сказал ни проклятущего слова. «Все страннее и страннее».

  Они уже видели командный шатер. У полога встали двое стражей, стены освещались изнутри фонарями.

  – Она хоть иногда спит? – пробурчал Рутан Гудд.

  – Будь я в ее сапогах, – ответила Мазан, – вряд ли спала бы.

  Стражники заметили их и выпрямились. Чуть видимые в темноте глаза смотрели только на капитана. Оба отдали честь, едва он встал перед ними.

  – Вероятно, она захочет нас видеть, – заявил Рутан.

  – Можете войти, сэр, – сказал один из солдат.

  Когда капитан сдвинулся с места, тот же солдат проговорил: – Сэр.

  – Да?

  – С возвращением.

  Мазан вошла следом за ним.

  – Вот удача, – прошелестел Рутан Гудд, видя спящую Скенроу. Задержал рукой Мазан: – Прошу, не будите ее.

  – Трус, – шепнула она.

  Он с гримасой прокрался мимо спящей женщины. Мазан же заметила торчащую ногу и от души ее пнула.

  Скенроу вскочила. – Адъю... боги подлые!!!

  Крик звучал так громко, словно кувалдой ударили по котлу.

  Рутан Гудд повернулся, стоя на самом пороге внутренней комнаты. Что бы он ни намеревался сказать, времени не было: Скенроу в одно мгновение налетела на него. От силы объятий он попятился, разделяя занавес надвое, и оказался в присутствии Адъюнкта.

  Скенроу словно приклеилась губами ко рту капитана.

  Ухмыляющаяся Мазан вошла, уловив ошеломленный взгляд Адъюнкта.

  Тавора стояла перед складным столиком с картами. Она была одна, что объясняло нехватку одежды – на торсе была стеганая поддевка для доспехов, на ногах лишь свободные льняные штаны (колени столь запачканы, что устыдился бы и фермер). Единственная масляная лампа покрыла лицо странными полосами света и тени.

  – Адъюнкт, – отдала честь Мазан Гилани. – На обратном пути мне случилось наткнуться на капитана и морпеха по имени Бутыл из взвода Скрипача...

  – Скенроу! – Голос был острее клинка. – Отсоединитесь от капитана. Думаю, он пришел говорить со мной – а остальное подождет.

  Скенроу отлепилась от Рутана Гудда. – Мм...мои извинения, Адъюнкт. Я... с вашего позволения, я подожду снаружи...

  – Не подождете. Вы вернетесь в свою палатку и подождете там. Надеюсь, капитан найдет вас без труда?

  Скенроу заморгала и, сражаясь с улыбкой, отдала честь во второй раз. Последний взгляд на Рутана – то ли гневный, то ли многообещающий – и она ушла.

  Рутан Гудд вытянулся, прокашлялся. – Адъюнкт.

  – Ваши действия, капитан, в день На'рхук нарушили достаточное количество военных уложений, чтобы обеспечить вам суд трибунала. Вы покинули солдат, не повиновались приказам.

  – Да, Адъюнкт.

  – И, вполне возможно, спасли наши жизни. – Кажется, тут она осознала, в каком виде ее застали, и повернулась к шесту, на котором висела шерстяная туника. Надела ее через плечи, снова встала к Рутану лицом: – Целые тома посвящены дискуссиям относительно таких случаев. Неповиновение, с одной стороны, беспримерная храбрость, с другой. Что делать с таким солдатом?

  – Ранг и дисциплина – самое важное, Адъюнкт.

  Ее взор посуровел: – Это ваше компетентное мнение по данному вопросу, капитан? Вы довольны, переложив целые тома в несколько слов?

  – Честно, Адъюнкт? Да.

  – Вижу. Так что вы советуете с вами сделать?

  – По меньшей мере, Адъюнкт, понизить в звании. Вы совершенно точно подметили небрежение к солдатам, оказавшимся под моим началом.

  – Разумеется, дурак. – Она провела рукой по коротким волосам, поймав взгляд Мазан. Дальхонезка не смогла не заметить слабый блеск в этих ничем не примечательных – и усталых – глазах. – Отлично, Рутан Гудд. Вы потеряли командование. Но ваш чин остается неизменным, хотя отныне вы прикреплены к моему штабу. Если воображаете, что это некое продвижение... ну, советую вам побеседовать накоротке с Лостарой Ииль. – Она замолчала, прищурившись. – Как, капитан? Вы выглядите недовольным. Хорошо. Что касается вопросов, которые нам нужно обсудить – это, наверное, подождет. Но есть одна женщина в лагере, которая не может ждать. Свободны.

  Его салют вышел каким-то дерганым.

  Когда капитан вышел, Адъюнкт вздохнула и села за столик. – Простите меня, морпех, за неподобающий вид. День был долгий.

  – Не нужно извинений, Адъюнкт.

  Глаза Таворы странствовали по Мазан сверху вниз и снизу вверх, вызывая слабую дрожь в позвоночнике. «Ох, я знаю такие взгляды». – Выглядите на удивление свежей, солдат.

  – Скромные дары от новых союзников, Адъюнкт.

  Брови взлетели: – Неужели?

  – Увы, их всего пятеро.

  – Пятеро?

  – Т'лан Имассы, Адъюнкт. Не знаю, таких ли союзников вы искали. На деле они меня нашли, а не я их. Они сочли, что привести их сюда, к вам – отличная идея.

  Адъюнкт продолжала ее изучать. Мазан чувствовала, как пот течет по спине и ниже. «Ну, не знаю. Она такая костлявая...»

  – Призовите их.

  Фигуры восстали из грязного пола. Пыль в кости, пыль в иссохшую плоть, пыль в зазубренные каменные лезвия. Т'лан Имассы поклонились Адъюнкту.

  Тот, которого звали Берок, сказал: – Адъюнкт Тавора Паран, мы Несвязанные. Мы принесли вам приветствия от Увечного Бога.

  И тут что-то сломалось внутри Таворы, ибо она чуть сгорбилась, закрыв лицо руками, и ответила: – Спасибо вам. Я думала... поздно... слишком поздно. О боги, благодарю вас.

  ***  

  Некоторое время он стоял незаметно, еще один морпех на краю толпы. Осторожничая, не понимая, что именно видит. Скрипач ничего не говорил. Фактически ублюдок, кажется, спал, низко опустив голову. Что до скопившихся в низине солдат – одни что-то тихо друг другу бормотали, другие пытались заснуть, но соседи пинками будили их.

  Когда Скрипач поднял взгляд, морпехи и панцирники вдруг замолкли, став внимательными. Сержант стал рыться в мешке. Вытащил что-то, хотя на таком расстоянии было не разглядеть. Долго смотрел на это. Потом положил обратно. – Карак!

  – Да?

  – Он здесь. Найди.

  Сапер встал и не спеша повернулся. – Ладно, ты, – пробурчал он. – У меня нет крысьих глаз. Так что будь добр, покажись.

  Бутыла омыло волной жара. Он оглянулся.

  Скрипач сказал: – Да, ты, Бутыл. Не тупи.

  – Здесь, – ответил Бутыл.

  Окружающие стали оборачиваться. Несколько приглушенных проклятий, и тут же он оказался на открытом пространстве. Каракатица приближался, и даже в полумраке лицо его казалось суровым.

  – Думаю, Улыба продала твои вещички, – заявил он, встав перед Бутылом. – Но ты хотя бы оружие достал. Уже что-то.

  – Вы все знали?

  – Знали что? Что ты выживешь? Боги, нет. Мы считали, что ты ушел навеки. Думаешь, иначе Улыба сбывала бы твои вещи?!

  Он видел, как к Каракатице подтягиваются остальные из взвода. – Ну... думаю, да.

  Сапер хмыкнул: – Тут ты можешь быть прав, солдат. Но мы точно ничего не знали. Он просто велел нам сидеть и всё...

  – Думал, это встреча с Фаредан Сорт...

  – Скрип теперь капитан, Бутыл.

  – О.

  – И раз уж он теперь капитан, официально и так далее, ему подобает соответствующее уважение.

  – Точно. Конечно. Я...

  – Так что вместо него это сделаю я. – Сказав так, ветеран подскочил и обнял его столь крепко, что у Бутыла заломило кости. Карак дохнул ему в ухо: – Он с карты глаз не сводил. Понял? Добро пожаловать назад, Бутыл. Боги подлые, добро пожаловать домой.

  ***  

  Буян остановил Солдата Ве'Гат. Поглядел слезящимися от пыли глазами, кряхтя от боли в спине, на шевелящуюся в низине армию. Заря окрасила восточный горизонт. Знамена Охотников за Костями слева, роты строятся для марша – слишком мало рот, на взгляд Буяна. Лицом к юго-востоку уже стоят легионы Летера, около них шеренги Напасти, дальше золоченые штандарты еще одной армии. Скривившись, он перевел взор на Охотников. Строятся лицами на восток. – Боги подлые.

  Его заметили разрозненные разведчики из хундрилов; двое помчались к авангарду, тогда как шестеро скакали к нему, натягивая луки, вынимая стрелы. Видя, как они смутились, оказавшись близко, Буян ухмыльнулся. Поднял руку в приветствии. Они натянули удила в тридцати шагах.

  Ряды Охотников тоже встали, повернувшись в его сторону. Буян видел Адъюнкта и нескольких офицеров свиты, выехавших из клубов пыли в голове колонны.

  Он подумал было встретить их на полпути, но решил так не делать. Извернувшись в седле, оглядел эскорт – Охотников К'эл и трутней. Острия мечей погружены в твердую почву. Трутни уселись на хвосты. Крошечные птички сновали по их шкурам, питаясь клопами и мошками. От тварей исходил запах мирного спокойствия. «Хорошо. Оставайтесь все там. И не делать ничего... подозрительного».

  Кони нервничали в присутствии Ве"Гат, было очевидным, что ни один скакун не подойдет ближе двадцати шагов. Буян встретил взгляд Адъюнкта. – Я спешился бы, – начал он, – но, похоже, мои ноги померли в середине ночи. Адъюнкт, я привез приветствия от Смертного Меча Геслера, Дестрианта Келиз и К'чайн Че'малле гнезда Ганф'ен.

  Она соскользнула с коня и подошла к нему, не спеша стягивая перчатки. – На'рхук, капрал. Они искали сородичей, верно?

  – Да. Я бы сказал, заблудших сородичей. Когда мы встретились, горячих объятий не наблюдалось.

  – Если сержант Геслер ныне Смертный Меч, капрал, кем являетесь вы?

  – Надежным Щитом.

  – Понимаю. А какому богу вы служите?

  – Будь я проклят, если знаю, Адъюнкт.

  Засунув перчатки за пояс, она стащила шлем, провела рукой по волосам. – Ваша битва с На'рхук...

  – Малазанская тактика, Адъюнкт, в сочетании с такими бестиями дала нам победу. Мы истребили уродов.

  Он не смог понять, что же изменилось в ее лице. Тавора оглянулась на офицеров или на ожидающую армию, а потом снова устремила взор на него. – Надежный Щит Буян, существо, на котором вы едете...

  – Солдат Ве'Гат, Адъюнкт. Только три имеют ... седла.

  – А ваша армия К'чайн Че'малле – я вижу за спиной Охотников К'эл. Есть и еще Ве'Гат?

  «Моя армия К'чайн Че'малле». – Да-а, и много. Конечно, нас потрепали. Небесные крепости доставили неприятности, но некие неожиданные союзники явились и сбили их. Вот о чем я прислан доложить, Адъюнкт. Синн и Гриб нас нашли. Был еще кто-то. Я так и не понял кто, но это уже не важно, ведь из Азата никто не выкарабкался. Значит, он еще там.

  Он уже рассказал столько, что смутился бы любой Властитель. Она же просто смотрела на него. Потом спросила: – Надежный Щит, вы теперь командуете армией К'чайн Че'малле?

  – Да, а наши недоноски говорят, что останутся, если вы не прикажете прямо...

  – Нет.

  Буян чуть слышно выругался. – Уверены? Они прилежные, много не едят, убирают за собой... почти всегда... ну, иногда – но при хорошей дрессировке из них можно...

  – Кулак Кенеб убит, – отрезала она. – Мы потеряли также Быстрого Бена и большинство морпехов с панцирниками.

  Он моргнул. – Короткохвостые были ранены, когда нас нашли. Но ваш рассказ говорит, что недоноски понадобятся...

  – Нет. Вам они понадобятся больше.

  – Нам? Адъюнкт, куда, по-вашему, мы идем?

  – На войну.

  – Кто враг?

  – Их много. Надежный Щит, вы намерены вести войну с Форкрул Ассейлами.

  Он поморщился, поглядел на кулаков и офицеров за спиной Адъюнкта. Блистиг, Лостара Ииль, Рутан Гудд. Тот жалкий отставной жрец, перекосившийся в седле. Он снова обратился к Адъюнкту: – Но зачем бы нам объявлять войну Форкрул Ассейлам?

  – Спросите недоносков.

  Буян опустил плечи. – Мы спрашивали. Они не горазды на объяснения. Один Гриб вообще что-то сказал. О, Синн хорошо умеет говорить, когда ей это выгодно. Мы с Гесом, мы ждали чего-то более... гм, осмысленного.

  Блистиг фыркнул.

  Тавора сказала: – Надежный Щит, сообщите Смертному Мечу следующее. Напасть, армии Летера и Болкандо идут к Шпилю. Я страшусь, что даже таких значительных сил... окажется недостаточно. Колдовство Форкрул Ассейлов могущественно и коварно, особенно на поле битвы...

  – Неужели, Адъюнкт?

  Она заморгала. – Я провела три года в архивах Анты, Буян. Читала старые и темные исторические хроники, свезенные в столицу из самых отдаленных углов Малазанской Империи. Беседовала с лучшими учеными, включая самого Геборика Легкокрылого, толкуя фрагменты знаний о Форкрул Ассейлах. – Она чуть замешкалась. – Я знаю, что нас ожидает, Надежный Щит. Три армии людей, что маршируют на юго-восток... уязвимы.

  – А К'чайн Че'малле – нет.

  Она дернула плечом: – Вообразите стоящего перед нами Форкрул Ассейла. Думаете, он сможет приказать, чтобы ваш Ве'Гат бросил оружие? Встал на колени?

  Буян буркнул: – Хотелось бы это увидеть. А недоноски?

  – Им безопаснее в вашей компании, нежели в нашей.

  Его глаза сузились. – Что вы хотите сделать с Охотниками за Костями, Адъюнкт?

  – Разделить силы врага, Надежный Щит.

  – Вас уже потрепали, Адъюнкт...

  – Но вы отомстили за нас. – Она сделала шаг вперед, сказав чуть тише: – Буян, когда новость о вашей победе разойдется по армии, многие призраки недавнего прошлого замолчат. Криков ликования не будет – я не так глупа, чтобы этого ждать. Но будет, по меньшей мере, удовлетворение. Понимаете?

  – А Скрипач...

  – Жив.

  – Хорошо. – Он прищурился. – Вы умеете собирать союзников, не так ли, Адъюнкт?

  – Это не я, Буян. Это сама наша причина.

  – Я согласился бы, сумей понять, какова наша причина.

  – Вы упомянули Дестрианта...

  – Да.

  – Тогда спросите его.

  – Спросили, но она знает еще меньше нашего.

  Тавора склонила голову набок. – Уверены?

  – Ну, она плохо спит. Каждую ночь кошмары. – Он уцепился пальцами за бороду. – А, Худ меня побери...

  – Она видит участь, грозящую всем в случае нашей неудачи.

  Он замолчал, раздумывая, пересекая тысячи лиг воспоминаний и времени. Дни в Арене, нестройные ряды, озлобленные лица, отчаянная нужда в спайке. «Армии – буйные звери. Вы взяли нас, сделали из нас что-то... но никто не знает, что и особенно зачем». И вот она перед ним, обычная тощая женщина. Невысокая. Ничем не примечательная. «Разве что железом в костях». – И зачем это вам, Адъюнкт?