Текст книги "Увечный бог (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Глава 7

Ожидая должного

Надпись на могильной плите, Летер

– Я правильно вижу? – спросил Брюс Беддикт. – Участь мира в руках трех женщин?

  Атри-Цеда Араникт еще раз затянулась палочкой и бросила окурок в костер. "В языки пламени..." Она задерживала дым в легких как могла долго, словно, отказываясь выдыхать, могла остановить течение времени. «Я видела пещеры. Видела тьму.... и дождь, боги подлые, видела дождь...»

  Наконец она выдохнула. Если дым и вышел наружу, она его не увидела. – Не только три женщины. Еще один мужчина. Ты.

  Они спокойно сидели у костра. Солдаты спали. Ночью затих и рев ведомого на убой скота. Костры угасли, когда порывы ветра пожрали последние кизяки; воздух наполнился пеплом. Придет заря... «мы уйдем. Сломленные – каждый на свой манер. Могла ли я вообразить? А она... знала? Должна была. Мы разрублены ее мечом».

  – Это было необходимо, – подал голос Брюс.

  – Звучит, словно ты сам себя убеждаешь, – заметила она. Вытащила из кошеля фитилек, сунула кончик в пламя. Проследила, чтобы он разгорелся получше. Поднесла к лицу, чтобы зажечь очередную палочку.

  – Думаю, я ее понял. – Принц что-то буркнул себе под нос. – Ну, насколько вообще можно.

  Она поддакнула: – Поглядеть в лица офицеров...

  – Ошеломление. Да.

  Она вспомнила кулака Блистига. – Леденящий ужас.

  Брюс искоса глянул на нее: – Я беспокоился о тебе, любимая. Дочь Абрастали...

  – Поистине одаренное дитя. Найти нас из такого далека. – Она затянулась. – Я не была готова. Видения бессмысленны. Они подавили меня.

  – А сейчас ты обнаружила в них смысл?

  – Нет.

  – Тогда опишешь их мне, Араникт?

  Она опустила глаза.

  – Прости, что спросил, – сказал он. – Я не подумал... тебе не нужно повторять столь болезненный опыт. Ох, я устал, а впереди долгий день.

  Она уловила в его словах приглашение, но пламя костра словно сковало его. «Кто-то. Что-то. Обещание. Нужно обдумать». – Скоро я присоединюсь к тебе, милый.

  – Конечно. Если найдешь меня мертвым для всего мира...

  Она вздрогнула, но овладела собой. – Постараюсь не разбудить.

  Он придвинулся, и она склонилась, встречая его губы. Увидела нежность улыбки. Затем он отстранился.

  И она осталась одна. Взор снова притянуло пламя. "Переговоры. Встреча умов. Да-да".

  Все началось обыденно. Августейшие всадники натягивают удила перед командным шатром, солдаты принимают коней. Малазанские офицеры приветствуют дорогих гостей. Адъюнкт внутри, да. «Раны? Слава богам, она выздоравливает. Сожалею, но придется обойтись без больших формальностей, Ваше Высочество – не лучше ли, чтобы мы сами себя представляли? Смертный Меч, Надежный Щит, рады видеть вас ...»

  Кулак Фаредан Сорт, кажется, привыкла к вежливым приветствиям. Она была и обходительна, и уважительна. А вот кулаки Блистиг и Добряк молчали. Взаимная их неприязнь была почти ощутимой.

  Она стояла рядом с командором Брюсом. Трудно было понять, на кого смотреть. Женщины хундрилов, Хенават и Шельмеза, держались в сторонке, как бы не вполне понимая, нужны ли они здесь. Пока Сорт, Кругхева и Абрасталь обговаривали, кто должен войти первым – целое сражение за роль самой вежливой – Араникт отступила и пробралась к хундрилкам.

  Они заметили ее приближение и явно дрогнули. Араникт остановилась, вытащила кошель и достала три палочки ржавого листа. Показала, подняв брови. Ответом послужили внезапные улыбки.

  Они курили вчетвером, в нескольких шагах от остальных; Араникт уловила взгляд Брюса, поняв, что он гордится возлюбленной.

  Наконец было решено, что королева Абрасталь войдет первой в сопровождении боевого вождя Спакса, а Напасть двинется следом. Когда лица повернулись к хундрилкам, Хенават махнула рукой – было очевидно, что она предпочитает ждать, а не действовать. Шельмеза казалось обрадованной.

  Подошел Брюс: – Атри-Цеда Араникт, если вам угодно, сопроводите делегацию хундрилов внутрь. Когда... э, закончите здесь.

  – Разумеется, со всяческим удовольствием.

  Через несколько мгновений три женщины остались в одиночестве (разумеется, если не считать охраны по сторонам входа).

  Хенават заговорила первой. – Мне так и хочется вернуться к народу. Я не гожусь для такой компании.

  – Вы замещаете супруга, – возразила Араникт.

  Женщина скривилась: – Я такого совсем не желала.

  – Все это понимают, – заверила Араникт со всей возможной деликатностью. – Но если желаете, я изобрету извинение...

  – Нет, – сказала Хенават. – Даже муж заставлял себя справляться с обязанностями. Горячие Слезы присягнули полю брани во имя Колтейна из клана Вороны. – Она яростно выдохнула дым. – Но, кажется, неудачи настигают нас везде. – Она кивнула в сторону шатра. – Я встречу их недовольство, раз муж не смеет. Повитухи каждый раз мне твердили: женский дух сильнее мужского. Сегодня я намерена это доказать.

   – Если желаете, Хенават, я вас представлю.

  – Не ожидаю, что нужны церемонии. У Адъюнкта есть много более важных вопросов для обсуждения.

  – У меня сердце сильно стучит, – сказала Шельмеза.

  – Бывает. Пройдет, – заверила Аранкит.

  Вскоре они докурили. Хенават взмахом руки предложила Араникт пойти первой. Атри-Цеда повернулась ко входу, но Хенават сказала: – Араникт...

  – Да?

  – Спасибо тебе.

  – Мой командир сказал те слова от всего сердца, Хенават. Хундрилам нечего стыдиться. Совсем наоборот. – И она повела их в командный шатер.

  Во внешней комнате были две женщины-офицера, Ребенд и Скенроу. Из-за полога доносились неразличимые голоса.

  Скенроу вымученно улыбнулась им: – Мы решили не толпиться зря в помещении.

  Шельмеза замешкалась, но Хенават потянула ее за руку.

  Араникт отбросила завесу. Хундрилки вошли в комнату.

  Разговор умолк.

  Едва войдя, Араникт ощутила напряжение. Лицо Смертного Меча Кругхевы было темным от гнева – или стыда? В шаге за ней был Надежный Щит, бледный и взволнованный. Брюс чуть не вжался спиной в стенку шатра, на лице читалась тревога. Слева стояла напряженная королева, переводя взор с Адъюнкта на Кругхеву и обратно. Кто только что говорил? Араникт не смогла угадать.

  Кулаки были слева от Адъюнкта, в углу комнаты. Банашар прислонился к шесту в другом конце, скрестив руки на груди и почти закрыв глаза. Лостара Ииль словно готовилась подхватить жреца, если он упадет.

  Адъюнкт Тавора казалась здоровой. Лицо ее было суровым, она не сводила глаз с Кругхевы.

  Заметив появившихся, кулак Фаредан Сорт откашлялась. – Адъюнкт, мне приятно представить...

  – Нет нужды, – прервала ее Тавора, устремив взор на Шельмезу. Адъюнкт вышла вперед, заставив королеву и Меча расступиться. – Так полагаю, вы Шельмеза, сумевшая уцелеть при Атаке, организовать отступление и тем спасти много жизней. Говорят, вы последней покинули поле боя. Ваше присутствие – честь для всех нас. – Она чуть помедлила, повернувшись к Хенават. – Благая мать, – начала она. – Я скорблю о ваших ужасных утратах. Горько сознавать, что супруг ваш тоскует лишь о потере собственных детей. Надеюсь, вскоре он образумится, возрожденный к жизни дарами жены своей. – Тут Тавора оглянулась на присутствующих. – Хенават и Шельмеза – из хундрилов Горячих Слез, давних наших союзников. Их жертвоприношение в День На'рхук спасло тысячи. Ныне и в грядущие дни я буду ценить их советы. Кулак Добряк, найдите кресло для Хенават – не следует стоять, когда дитя столь близко к рождению.

  Араникт видела: Хенават борется со слезами, сражается с растущим изумлением... Обе женщины словно стали выше ростом. «Адъюнкт Тавора, вы не перестаете нас удивлять».

  Тавора вернулась на прежнее место. – Охотники за Костями, – сказала она, – успели зализать раны. Ныне мы должны спешить в поход.

  Голос Кругхевы был грубым от сдерживаемых эмоций: – Мы поклялись...

  – Служить мне, – бросила Тавора. – Вы клялись служить мне, и необходимость напоминать об этом меня ранит, Смертный Меч.

  – Нет такой необходимости. – Тон Кругхевы напоминал скрежет железа по точильному камню. – Но ваша армия уменьшилась Адъюнкт. Мы стоим перед вами – все мы – и просим позволения служить вашей цели...

  – Не все, – вмешалась королева Абрасталь, – ведь я не знаю вашей цели. По лицу Принца Брюса видно: он разделяет мое невежество.

  Кругхева прошипела ругательство на своем языке и попыталась снова: – Адъюнкт. Пришло время слить наши силы, тем увеличивая мощь...

  – Нет.

  Слово ножом вонзилось в разделявший их пол.

  Лицо Кругхевы лишилось цвета. – Если вы усомнились в верности и мужестве...

  – Не так, – прервала ее Тавора. – На деле я именно на них и рассчитываю.

  – Но это лишено смысла!

  Адъюнкт повернулась к королеве: – Ваше Высочество, мы совсем не ожидали вашего появления, но рады вам. Ваше королевство куда больше государства Короля Теола привыкло иметь дело с территориями Колансе и южных королевств Пеласиарского моря...

  – Верно, Адъюнкт.

  – Что же вы можете рассказать о положении там?

  Брови королевы поднялись. – Я полагала, что вы отлично осведомлены о стране, в которую направляетесь, Адъюнкт. Если это не так – я поражена. Какой войны вы ищете? В чем причина ваших дерзостных деяний?

  Казалось, Тавора не желает отвечать. Молчание затягивалось.

  Заговоривший заставил всех вздрогнуть. – Змея будет питаться. – Банашар медленно поднимал голову. – Она широко раскроет пасть в грядущей резне. – Блеклый взор блуждал по присутствующим, наконец остановившись на королеве Болкандо. – Чего вы стоите? Каждый из вас? – Он кивнул на Адъюнкта. – Она думает... стоите. Достаточно высоко, чтобы сражаться в невозможной войне. Она ценит вас, Королева. И вас, Принц Брюс. И, – он прервался, словно его тошнило, – даже меня.

  – Не поняла, – сказала Абрасталь. – Но готова отложить этот вопрос. На время. Чтобы ответить вам, Адъюнкт, потребуется целый рассказ. А мое горло уже пересохло.

  Сорт подошла к завесе, высунулась наружу и приказала капитанам найти эля.

  Королева фыркнула. – Что же, полагаю, для этой истории эль подойдет лучше вина. Начнем. Они пришли с моря. Но разве не всегда так бывает? Ладно. Но трудности в стране начались задолго до того дня. Десятки лет засухи. Восстания, гражданские войны, узурпации; богатые прежде нации повисли на грани полного коллапса.

  Известно, что в такие времена возвышаются пророки. Дерзкие революции, головы королей и королев на концах копий, кровь течет по улицам. Но против пустого, лишенного дождей неба не одержишь побед. Великие вожди не смогли подарить массам спасения, и вскоре уже их головы украсили пики.

  Сорт принесла флягу эля и дюжину оловянных кружек. Принялась разносить напиток, вначале предложив королеве.

  Абрасталь сделала быстрый глоток, вздохнула и продолжила: – Можно лишь предполагать, каково это было. Мир пришел к концу. Сама цивилизация пала, обнажая трагическую хрупкость – ведь всё поддерживала в порядке лишь груда тонких палочек. В отсутствие дождя землей Колансе завладело отчаяние. Лишь провинция Эстобансе процветала. Ее реки питали потоки с ледников, горя заслоняли ее от горячих ветров юга – лишь одна провинция Колансе продолжала бороться. Но слишком много ртов нужно было накормить, и нужда брала свою дань. Если и было решение, то слишком жестокое, чтобы размышлять о нем.

  Чужаки с моря не страшились жестокости; едва сбросив правителей Колансе, они сделали то, что казалось необходимым...

  – Чистка, – сказала Адъюнкт. Казалось, одно это слово похитило с лица Таворы все краски жизни.

  Абрасталь посмотрела на Тавору через край кружки, выпила и кивнула: – Именно. В первый год они сократили население Колансе вдвое. Слабые, старики, больные. В следующий год забрали еще десять процентов, а потом, когда прибыли на больших кораблях их сородичи, направили армии в Южные Королевства. Вершить правосудие, вот как они это называли. Именовали себя Инквизиторами. Держали в руках судьбу всей страны, и суд их был поистине суровым.

  Абрасталь помедлила, пожала плечами. – На этом настал конец нашей торговле с востоком. Мы народ земли, не моря – мы посылали купеческие караваны по старым южным дорогам, но немногие вернувшиеся рассказывали о сплошном опустошении. Затем мы наняли корабли и послали их в Пеласиарское море, и нашли там заиленные порты, брошенные города. Вдоль всего берега. Не осталось никого, чтобы вести торговлю.

  – Они путешествовали вглубь Колансе? – спросила Тавора.

  – Лишь самые первые. И не без причины. Инквизиторы не приветствовали гостей. – Королева выпила кружку и протянула руку, желая добавки. – Мы думали о войне, Адъюнкт. Хотя корабли были не наши, мы выдали им королевские грамоты и были весьма недовольны резней невинных. – Она оглянулась на вождя Баргастов: – Мы даже купили себе армию наемников.

  – Но войну не объявили, – констатировал Брюс.

  – Нет. Я послала агента – Одиннадцатую Дочь. Она не выжила, но смогла передать... послание. Эти Инквизиторы оказались не людьми.

  – Правосудие, – брякнул Банашар, вытащивший из плаща маленький кувшин. – Все его сладкие противоречия, как... – он поглядел на кувшинчик, – у вина. Говорят, настоящего правосудия не бывает без необходимости возмездия. Тяните соки из мира, милые друзья. На свою беду. Однажды кто-то решит вступиться за мир. Однажды кто-то придет и предъявит счет. – Он фыркнул. – Но Форкрул Ассейлы? Боги подлые, даже Лиосан управились бы лучше. – Наклонив кувшинчик, он выпил и вздохнул: – Были когда-то храмы Д'рек в Колансе. Горе признаниям жреца, Адъюнкт? – Он улыбнулся Таворе.

  – Не люди, – повторила Абрасталь. – Их сила была нерушимой, она нарастала. Мы не объявили войны. – Тут она взглянула в глаза Адъюнкту. – Но мы здесь.

  Тавора поглядела на Брюса Беддикта: – Принц, у меня не было возможности поблагодарить вас за вмешательство в день На'рхук. Если Охотники еще существуют, то из-за мужества ваших солдат и вас лично. Без вас и хундрилов мы не сумели бы выйти из столкновения.

  – Боюсь, Адъюнкт, – возразил Брюс, – что нас было недостаточно. Уверен, что Вождь Войны Желч и даже присутствующая здесь Хенават ощущают то же самое. Ваша армия ранена. Стойкость тяжелой и морской пехоты лишила вас тех солдат, что сейчас нужнее всего. – Он мельком глянул на Кругхеву и продолжил: – Адъюнкт, я разделяю недовольство Смертного Меча тем, что вы предложили.

  – Охотники, – сказала Тавора, – пойдут одни.

  – Значит, вы тем самым говорите, что не имеете нужды в нас?

  – Напротив, моя нужда велика, как никогда прежде.

  Королева Абрасталь дождалась, когда Сорт наполнил ее кружку, и заявила: – Вы ввели меня в заблуждение, Адъюнкт. Очевидно, вы знаете о враге и его целях куда больше всех нас. Или, – подчеркнула она, – думаете, что знаете. Должна указать, что эти Инквизиторы больше не имеют захватнических стремлений. Видит Странник, у них было достаточно времени, чтобы доказать обратное.

  Смех Банашара был тихим, но резким. – Охотники за Костями идут одни, истекая кровью на каждом шагу. Кулаки, капитаны и повара спрашивают одно и то же: что она знает? Откуда знает? Кто говорил с этой суровой женщиной с невыразительными глазами и отатараловым мечом, украденным из ножен императрицы? Был ли это Быстрый Бен, загадочный Верховный Маг, коего больше нет с нами? Был ли это кулак Кенеб? Или Императрица – вовсе не госпожа измен, как мы думаем, и Верховный Маг Империи Тайскренн крадется на шаг позади, походя на тень без человека? – Он пригубил из кувшина. – Или она попросту рехнулась? Но нет, никто из нас так не думает, верно? Она ЗНАЕТ. Что? И откуда? – Он выпил, покачался, словно готовясь упасть, но выпрямился прежде, чем Лостара Ииль вцепилась в него. И послал женщине ленивую ухмылку.

  – Или бывший жрец ей на ухо шепчет? – Это сказал кулак Блистиг, холодным и враждебным тоном.

  Брови Банашара взлетели: – Последнему жрецу Д'рек нет времени шептать, дорогой мой бескостный Кулак...

  Блистиг пробормотал что-то грубое и едва не вышел вперед, но Добряк ловко встал у него на пути.

  Улыбавшийся Банашар разглагольствовал: – Он оглох от жевания, увы. Его жуют со всех сторон. У пса рана – не трогайте! – Он повел кувшином в сторону Адъюнкта. – Охотники идут одни, да, и они более одиноки, чем можно вообразить. Но поглядите на Тавору – поглядите внимательно, друзья. Она настаивает на одиночестве, и это не сложно. Разве все вы не командиры? Друзья, все просто. Это называется... тактикой.

  В неловкой тишине Араникт оглянулась на Брюса и увидела в глазах блеск пробудившегося интереса. Словно неведомый язык стал вдруг понятен. – Адъюнкт, – сказал он, – против Летерийской империи вы ударили с моря и суши. Мы метались от одного направления к другому.

  – Мы вам нужны сильнее, чем раньше, – добавила Кругхева, – чтобы вторгнуться с разных фронтов, Адъюнкт?

  – Прямо впереди ждет Стеклянная Пустыня, – ответила Тавора. – Она предлагает кратчайший путь к территориям Форкрул Ассейлов, но она не зря почитается опасной и практически непроходимой для армий. – Адъюнкт смотрела на людей Напасти. – Этот путь выбрали Охотники. Смертный Меч, вы не можете сопровождать нас, потому что мы не сумеем ни кормить вас, ни снабжать водой. За пустыней, как говорит Королева Абрасталь, ситуация немногим лучше.

  – Момент, пожалуйста. – Королева Болкандо сверкала глазами. – Единственный сносный путь – по южным караванным трактам. Стеклянная Пустыня действительно непроходима. Заведя Охотников туда, вы погубите их, и никто не выйдет наружу.

  – Мы пересечем пустыню, – сказала Адъюнкт, – и окажемся на юго-западе от провинции Эстобансе. Ожидается, что враг скоро нас заметит. Он соберет все силы и проведет битву. Единственную битву.

  Нечто в голосе Таворы заставило Араникт задохнуться. Она онемела от ужаса.

  – А что Серые Шлемы? – требовательно спросила Кругхева.

  – В Заливе Колансе есть природное сооружение, известное как Шпиль. На вершине этой крепости стоит храм. В том храме кое-что хранится. Нечто раненое, то, что нужно освободить. Охотники за Костями станут магнитом для сил Ассейлов, Смертный Меч, но именно Напасть нанесет врагу смертельный удар.

  Араникт видела, как сузились железные глаза Кругхевы. – Мы возьмем на себя южный маршрут.

  – Да.

  «Битва. Единственная битва. Она намерена принести в жертву себя и своих солдат. Ох, во имя всех Оплотов, она не...»

  – Вызываете мятеж, – сказал темный лицом Блистиг. – Тавора... вы не смеете требовать от нас такого.

  Тут она посмотрела на своих кулаков и шепнула: – Но я должна.

  – Без свидетелей, – Смертельно бледная Фаредан Сорт облизала сухие губы. – Адъюнкт, в этой битве... Если мы встретимся с врагом, веря лишь в собственную гибель...

  Банашар сказал (Араникт была потрясена, видя текущие по его лицу слезы): – Перед топором палача некоторые встают на колени, склонив голову и ожидая своей участи. Но есть и такие, что дерутся и рвутся, выкрикивая протест даже тогда, когда опускается лезвие. – Он указал пальцем на Блистига: – Скажи истину, кулак: к какому разряду относится Адъюнкт Тавора?

  – Пьяный дурак говорит за командира? – Голос Блистига был полон злобы. Зубы оскалились. – Как чертовски удобно! А ты там будешь, Банашар?

  – Буду.

  – Пьянь, – бросил офицер.

   Ответная улыбка была страшна. – Нет. Я трезв как камень, Блистиг. Как подобает вашему единственному свидетелю.

  – Худ побери проклятого палача! Я участвовать не буду! – Блистиг воззвал к собратьям – кулакам: – Зная то, что знаете, вы поведете солдат на смерть? Если нас не убьет Стеклянная Пустыня, убьют Ассейлы. И ради чего? Ради уловки? Обманного маневра? Черт! – Он вихрем развернулся к Адъюнкту: – Вот чего мы стоим, женщина? Ржавый кинжал – один удар и лезвие ломается. Так?

  Кругхева перебила его: – Адъюнкт Тавора, та раненая вещь, что в храме на Шпиле – что же мы должны освободить?

  – Сердце Увечного Бога, – сказала Тавора.

  Смертный Меч была явно потрясена ее словами. Стоявший сзади Танакалиан спросил, сверкая глазами: – ЗАЧЕМ?

  – Форкрул Ассейлы тянут из него кровь, Надежный Щит. Они желают открыть Врата Правосудия над всем миром. Аграст Корвалайн. Чтобы излить всю полноту силы, они намерены вонзить в сердце нож, когда наступит подходящее время...

  – И когда именно? – спросила Абрасталь.

  – Когда появятся Копья Нефрита, Ваше Высочество. Менее чем через три месяца, если верны вычисления Банашара.

  Бывший жрец хмыкнул: – Д'рек обвилась вокруг самого времени, друзья.

  Прокашлявшись, Брюс сказал: – Копья Нефрита, что они такое?

  – Души его поклонников, Принц. Его верных верующих. Они идут за своим богом.

  Холод потек по спине Араникт.

  – Если сердце освободится, – сказала Кругхева, – он... сможет к ним вернуться.

  – Да.

  – Оставив позади кое-какие куски, – сказал Банашар. – Падение разбило его. Но сердца будет достаточно. Что до остального... "и Червь поет во плоти гниющей". – Смех был горьким. Он уставился на Тавору: – Видели ее? Посмотрите внимательнее. Это безумство амбиций, друзья. Из рук Форкрул Ассейлов, из рук самих богов намерена она выкрасть сердце Увечного Бога.

  Королева Абрасталь тяжело вздохнула. – Моя Четырнадцатая Дочь приближается ныне к Южным Королевствам. Она волшебница замечательного таланта. Если нужно продолжить обсуждение тактики, я поспешу открыть к ней тропу...

  Адъюнкт вмешалась: – Ваше Высочество, это не ваша война.

  – Простите, Адъюнкт Тавора, но я думаю иначе. – Она поглядела на вождя Баргастов: – Спакс, твои воины тоскуют по драке. Так ты сказал?

  – Куда ты ведешь, Высочество, пойдут Белолицые из Гилка.

  – Носимый мною отатараловый меч...

  – Простите еще раз, Адъюнкт, но сила, которую притягивает сейчас дочь, оказалась Старшей. Омтозе Феллак.

  Тавора моргнула: – Понимаю.

  Брюс Беддикт подал голос: – Смертный Меч Кругхева, если вы принимаете союзничество Королевы Абрастали, примете ли мое?

  Седовласая женщина поклонилась: – Принц – Ваше Высочество – Напасть польщена. Однако... – продолжила она с некоей нерешительностью, – должна сказать, я буду колючей спутницей. Зная, что ожидает Охотников, зная, что они встретятся с этим в одиночестве, раненые, как то сердце, которое намерены освободить... ах, мое настроение воистину мрачно, и не ожидайте перемен. Когда я наконец ударю по Шпилю, вам придется потрудиться, чтобы соответствовать моей решимости.

  Брюс улыбнулся. – Достойный вызов, Смертный Меч.

  Адъюнкт снова подошла к Хенават. – Мать, – сказала она, – я спрошу тебя: пойдут ли хундрилы с Охотниками?

  Хенават, казалось, не может обрести голоса. – Адъюнкт... нас мало.

  – Тем не менее.

  – Тогда... да, мы идем с вами.

  Королева Абрасталь спросила: – Адъюнкт? Мне вызвать Фелаш, Четырнадцатую Дочь? День будет посвящен вопросам снабжения и тактики. Если позволите, я...

  – А я с этим покончил! – заорал Блистиг, поворачиваясь.

  – Стойте где стояли, Кулак, – лязгнула стальным голосом Тавора.

  – Ухожу в отставку...

  – Не принимаю.

  Он выпучил глаза, раскрыл от потрясения рот.

  – Кулаки Блистиг, Добряк и Фаредан Сорт, нужно подготовить роты к завтрашнему маршу. Я призову вас на закате, чтобы выслушать рапорты о состоянии дел. Пока же вы свободны.

  Добряк схватил Блистига за руку и вывел наружу. Сорт шла следом с кривой улыбкой.

  – Омтозе Феллак, – пробурчал Банашар, едва они скрылись. – Адъюнкт, я сильно продрог в тот раз. Простите ли меня?

  Тавора кивнула. – Капитан Ииль, прошу сопроводить нашего жреца в палатку, чтобы он не заблудился. – Тут она бросила взгляд Араникт, как бы спрашивая: "Вы готовы к такому?" Араникт кивнула.

  Абрасталь вздохнула. – Отлично. Начинаем?

  Араникт заметила, что кизяк прогорел до золы. Отбросила тлеющий остаток последней палочки и встала, не сводя взора с Нефритовых Копий.

  "Сделаем что сможем. Сегодня мы это обещали. Что сможем.

  Одна битва. О, Тавора..."

  Она чувствовала себя больной и потрясенной, и самым мучительным стало шествие через лагерь Охотников за Костями. Солдаты, лица, тихие разговоры и редкие взрывы смеха – всякая и каждая сцена, каждый звук ударял кинжалом в сердце. "Я гляжу на мертвых мужчин, мертвых женщин. Они сами еще не знают. Не знают, что им уготовано, что мы намерены с ними сотворить.

  А может, и знают.

  Без свидетелей. Я слышала, так она когда-то сказала им. Без свидетелей.... Так бывает, когда погибают все".

  ***   

  Он хотел созвать всех во время переговоров Адъюнкта, но переформирование взводов забрало больше ожидавшегося времени – и Скрипач решил, что был глупо оптимистичен. Даже когда прорехи в рядах палаток зияют, исходя безмолвным воем, морпехи и панцирники словно приросли к почве. Их нужно тянуть, пинать, стаскивая с насиженных мест.

  Влиться в новое означает оставить позади старое, а это не так легко, как кажется – приходится признать, что прошлое мертво, навсегда мертво, сколь упорно ты не пытаешься стоять на месте, сколь сильно не держит тебя упорство.

  Скрипач знал, что и сам такой же. Хуже Ежа, если честно смотреть. Тяжелая и морская пехота превратились в изжеванную массу. Встать над ней, словно хирург над изломанным пациентом, и пытаться вернуть телу прежний вид – ну хотя бы сделать немного узнаваемым ... Он видел, как медленно стекаются они в низину, выбранную для встречи. Солнце тускнело в небе, друзья шли искать прежних друзей, но далеко не всегда возвращались парами... да, это грубые сцены, недовольство повисло в густеющем воздухе.

  Он следил, побеждая их нетерпение, пока наконец, на самом исходе дня, не вошел в толпу последний солдат-бунтарь. Корик.

  «Хорошо. Можете сколь угодно корчить страшные рожи. Когда череп становится сплошным камнем, ему всё нипочем».

  – Итак, – начал Скрипач, – я теперь капитан вашей кучки. – Он уставился в лица – лишь половина, похоже, готова уделить ему внимание. – Если бы меня увидел сейчас Вискиджек, подавился бы. Я не предназначен ни для чего иного, чем был в самом начале. Сапером...

  – Так что, – раздался голос, – ты хочешь, чтобы мы тебя жалели?

  – Нет, Впалый Глаз. Перед вашим саможалением мне не выстоять, правда? Смотрю на вас и знаете что думаю? Я думаю: это не Сжигатели Мостов. Даже близко не похожи.

  Даже сумрак не мог скрыть их откровенной враждебности. – Да, – продолжал он. – Видите ли, мы только под Черным Псом усекли, что стали ходячими мертвецами. Кто-то хотел положить нас в землицу и черт меня подери, если ему не удалось. В тоннелях Крепи – могилы Сжигателей. Могилы, которые они сами себе копали. Слышал, кое-кому удалось продержаться до Черного Коралла, их тела упокоились в Отродье Луны, когда Тисте Анди его бросили. Конец истории. Но повторяю, мы узнали о нем намного раньше.

  Он помолчал, вдруг затерявшись в воспоминаниях, в миллионах потерь, осадивших и без того унылый дух. Потом опомнился, поднял глаза. – Но вы, ребята... – Он покачал головой. – Вы слишком глупы, чтобы понять, что же именно грызет мозги с самого И'Гатана. Глупость лупоглазая.

  Каракатица проговорил: – Мы ходячие мертвецы.

  – Спасибо за добрые новости, Скрип, – приглушенно сказал кто-то.

  Некоторые засмеялись, но горьким смехом.

  Скрипач продолжил: – Те ящерицы здорово нас покусали. Фактически почти что сожрали. Оглядитесь. Мы – те, что остались. Дым над Крепью рассеивается, и вот они – мы. Да, прошлое тащит меня, и я повернулся не в том направлении. Думаете, вас с дерьмом смешали? Влезьте в мои сапоги, мальчики и девочки.

  – Я думал, мы будем решать, что делать.

  Скрипач нашел Впалого Глаза в толпе. – Ты так думал, сержант? Действительно воображал, мы этим займемся? Что, голосовать будем? Поднимем ручки, наспорившись до посинения? А потом выроем по дырке и спрячемся, словно в маминой утробе? Скажи, сержант, о чем именно мы должны спорить?

  – Как слинять.

  – Кто-нибудь, выкопайте могилку. Пора зарыть сержанта, пусть землю удобрит.

  – Вы созвали треклятую встречу, капитан...

  – Так точно, созвал. Но не руки тянуть. Адъюнкту от нас нужно нечто особенное. Когда перейдем Стеклянную Пустыню. Так что я хотел дать вам знать: мы сами себе армия, хоть и маленькая. Никто не уходит, ясно? В походе держимся тесно. Берегите оружие, готовьтесь и ждите моего слова.

  – Вы назвали это армией, капитан?

  – Что, не сойдем?

  – А что мы делать должны?

  – Сами увидите, уверен.

  Снова тихие смешки.

  – Нас новые ящеры поджидают, капитан?

  – Нет, Релико. Мы уже об них позаботились, помнишь?

  – Чтоб меня! Опять пропустил?

  – Не ящеры. Кое-что гораздо страшнее и хуже.

  – Да ладно, – отозвался Релико. – Лишь бы не ящеры.

  – Постойте, – крикнул капрал Ребро. – Капитан, вы заставили нас просидеть полдня только ради этого?

  – Не моя вина, что многие едва ноги волочили, капрал. Мне нужны уроки Сорт или даже Добряка. Капитан приказывает, солдаты повинуются. По крайней мере, так должно быть. Но вы же все теперь особые... индивидуальные случаи, верно? Следуете приказу, если он вам понравился. Вы этому научились. Как? Выжив, когда приятели померли. Почему они померли? Точно. Потому что слушались приказов – а вы решали, нравятся вам приказы или нет. Подумайте только. Решали, идти сюда или не идти. Так? Наверное, почитали павших друзей? Тех, что погибли вместо вас.

  – Может, мы сломались.

  Снова он не смог понять, кто подал голос. Скрипач поскреб под бородой, потряс головой. – Вы не сломались. Ходячие мертвецы не ломаются. Все еще ждете, что вас заберут домой? Мы станем личной армией Адъюнкта. Но слишком маленькой – все могут видеть. Не то что бы она мечтала увидеть нас мертвыми. Не так. Вполне возможно, она попытается спасти наши жизни – в конце концов, разве она обычных солдат туда же не ведет? Так что шансы есть.

  Возможно, она думает, вы заслужили отдых. Возможно, не думает. Кто знает, о чем и как думает Адъюнкт? Она желает, чтобы остатки морпехов и панцирников составили одну компанию. Разве не просто?

  – Вы знаете больше, чем говорите, Скрипач.

  – Неужели, Корик?

  – Да. У вас есть Колода Драконов.

  – Вот что я знаю. В следующий раз, отдав приказ, я не буду ждать, пока вы его исполните. Тот солдат, что попробует, вылетит в обычную пехоту. Вон из особого клуба, и за дело.

  – Можно разойтись, капитан?

  – Еще не решил. Есть искушение заставить вас сидеть всю ночь. Просто чтобы поняли, ясно? Насчет дисциплины, за которую погибли ваши друзья.

  – Мы усекли сразу, капитан.

  – Может, ТЫ усек, Каракатица. Готов поручиться за всех?

  – Нет.

  Скрипач нашел валун у края низины и завозился, усаживаясь удобнее. Поглядел в ночное небо. – Ну, разве нефрит плохо светит?

  ***  

  На деле все просто. Солдат может что-то делать, но солдат должен думать только об одном. Навали на него слишком много – и колени зашатаются, глаза остекленеют. Солдаты начнут оглядываться, ища, кого убить. Потому что убийство упрощает. Называется «избавлением от всего отвлекающего».