Текст книги "Время покупать черные перстни"

Автор книги: Степан Вартанов

Соавторы: Юрий Брайдер,Николай Чадович,Юлий Буркин,Андрей Курков,Таисия Пьянкова,Юрий Медведев,Евгений Дрозд,Борис Зеленский,Бэлла Жужунава,Александр Фролов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

– Хоть это и не совсем то, но в номер пойдет. И кто тебе такую идею подбросил? А? Бегемота интервьюировал! Ха!

– Гиппопотама, – поправил я.

– Не вижу разницы, – вновь отрезал шеф и пробежал глазами по тексту. – Ответы хороши. Особенно этот: «Гиппопотам ответил: «Да что харч… Да разве это харч? Сторож половину продуктов своим свиньям относит».

Редактор снова рассмеялся.

– Я не вижу ничего смешного, – оборвал его я. – Это у сатириков смешно, когда льву мясо не дают. А я говорил о реальном звере.

– Ладно, не кипятись. – Шеф снова полез за своим платком. – А что это за В. Луарда, которая «переводила»?

Я обеспокоенно взглянул на Луарду.

– Понимаете, Луарда – это она. – Я указал пальцем на ворону. – Она и переводила.

– А-а-а! Ясно! – Шеф придал физиономии деликатно-постное выражение. – Понимаю. Молодая, красивая. Короче, профессиональная тайна. Так?

– Нет, не так! – Луарда мягко спланировала на стол. – Вам же сказали, что Луардой зовут меня.

Редактор ошарашенно смотрел на ворону, на меня…

– Ну ты даешь, старик! Где такую взял? Из-за «бугра»?

Он попытался схватить Луарду, но та ловко увернулась.

– И что это за манера, хватать незнакомых дам? – возмутилась она. – Жену свою хватай!

Шеф радостно заржал и все-таки умудрился схватить ее за хвост.

Я рванулся к нему и услышал два вопля: вопль восторга «Гыыы» и длиннющий монолог, в котором через слово попадалось слово «мать». Кровь бодренькими струйками стекала из пробитого Луардой указательного пальца шефа. Сама же виновница переполоха спокойно сидела на несгораемом шкафу.

– Я же говорил, что она живая!

Шеф совсем осатанел и указал мне окровавленным пальцем на дверь.

– И своего летающего вурдалака забирай!

Я тихонько притворил дверь. Луарда смиренно сидела на плече.

– До свидания! – крикнула она шефу, когда он смотрел на нас из окна своего кабинета.

Дома состоялась воспитательная беседа. Я долго втолковывал вороне о ее ошибках. Делал красивые жесты, вздыхал, закатывал глаза. Все тщетно. Она с монотонностью метронома долбила кусок колбасы. Наконец я устал.

– Ты хоть что-нибудь поняла? – устало спросил я, переходя на более демократичное «ты».

– А ты? – Ворона оставила свою колбасу. – Ты-то сам понял?

– Что?

– О, боги! О, небеса! – Она взвилась под потолок и оттуда продолжала. – Ты ничего не понял! Тебя не удивила говорящая ворона? Да где же твое чувство сенсации, журналист!?

Ворона приземлилась на диван рядом со мною.

– Хорошо. Я вижу, что людей не исправишь. – Она тяжело вздохнула. – Какой-то ваш древний сказал, что деградация человека начинается с потери им фантазии. Где твое воображение, человек? Ты уже не строишь воздушных замков. Ты слишком практичен для такого пустого дела. Потеряв игру, ты потерял Мечту. Почему ты один? Молчишь? Молчи. А я скажу. Ты потерял чувство прекрасного, человек. Мальчишкой тебя манили океанские просторы и дали. Ты рвался вперед, желая перевернуть и покорить мир. Ты писал стихи и ждал любовь. Любовь вечную и безрассудную. Ты горел на работе и бредил своим Делом. Все, все в мире казалось тебе доступным. Ты шутя разбивал преграды, о которые сегодня в кровь разбиваешь кулаки. Ты мечтал и ждал своего звездного часа. А теперь?! А теперь?!!! Ты мертв, человек! О, нет! Ты еще дышишь, еще стучишь на машинке, отрабатывая получку. Ты еще смотришь в небо. Но смотришь для того, чтобы знать – надевать плащ или нет. Ты еще смотришь на женщин в уличной суете. Но ищешь среди них не единственную и неповторимую, а служанку, которая приведет в порядок твою берлогу, будет стирать твои рубашки и растить твоих же детей! Опомнись, человек! Ты еще не стар, еще в здравом уме и трезвой памяти. Оглянись же и запомни, что творится вокруг тебя. Тысячи одиноких ждут тебя, миллионы жаждущих сердец просят у тебя подтверждения твоего таланта. И все они просят о помощи. И если не ты, то кто же тогда?! Если не ты, то кто же?!

Ворона замолчала. Я хотел было объяснить, поклясться, но…

– Молчи, человек. Молчи. Думай и молчи. Пиши и молчи. Ну а мне уже пора. Мир невелик. Может, и встретимся.

Ворона снялась с дивана и подлетела к настежь открытому окну.

Я знал, что Луарда никогда уже не вернется к нам, людям. И тогда понял: «Кто же, если не я?!»

Сергей Трусов
Бегство

Когда в разгар отпусков к вам на работу прибывает новое оборудование, а осенью ожидается комиссия из министерства, – грандиозные планы на лето приказывают долго жить.

Ты ждал июня, и он пришел. За окнами буйствует солнце, где-то шумит море, по вечерам стрекочут цикады, а в глубине пальмовых аллей целуются влюбленные. Ты же, пыхтя от натуги и обливаясь потом, таскаешь с этажа на этаж тяжеленные ящики. В конце концов, начинает казаться, что это лето в твоей жизни последнее, и вслед за ним наступит бесконечная зима с трескучими злыми морозами. Нимб мученика слепит глаза, и ты видишь в повседневных заботах то, чего в них нет. Наделяешь ящики разумом и начинаешь их крыть почем зря.

Жажда перемен превращает тебя в шагающую заводную куклу, которая, даже натолкнувшись на стену, продолжает перебирать ногами. Когда выясняется, что ящик с программной документацией прибудет позже и программисту делать пока нечего, – ты идешь к начальнику. Под напором твоих слов он молчит, хмурится, тяжело дышит, а затем говорит «ладно» и отпускает на неделю. Стена отступает.

Ты приходишь домой и не знаешь куда себя деть. В патетическом приступе собираешь рюкзак, мужественно сомкнув губы и мысленно повторяя: «Бежать!». Электричка уносит тебя из города, и через несколько остановок ты углубляешься в лес в надежде отдохнуть от них всех.

Ты убежал.

* * *

Шел третий день добровольного отказа от благ цивилизации. С рюкзаком за плечами я топал по лесной тропинке и с удовольствием ощущал, как мои ноги пружинисто отталкиваются от земли. Голова была полна свежих впечатлений, умных мыслей, и с непривычки слегка гудела. Я спешил, опасаясь, что, если остановлюсь и расслаблюсь, оставшиеся дни пролетят незаметно.

Поначалу мне часто попадались дачные строения и собиратели грибов и ягод. Я ускорял темп, стараясь достичь безлюдных мест. Желание хоть немного побыть отшельником Робинзоном или Зверобоем – таилось во мне всегда. Кроме того, я надеялся встретить Неведомое, но до сих пор ничего подобного не встретил.

Лишь в конце третьего дня я оказался в настоящем лесу. Высоченные сосны скрывали солнце, и внизу было сумрачно. Чаща, бурелом, густой папоротник и заросшие мхом валуны.

Потом лес поредел, и, взобравшись на пригорок, я увидел болото. Оно тянулось далеко и упиралось в частокол деревьев. Еще дальше виднелись синеватые холмы. Пытаться обойти неожиданное препятствие было бессмысленно. Возвращаться назад тоже не хотелось. Время близилось к вечеру, и мне не улыбалось продираться сквозь завалы, которые я только что преодолел. Походив взад-вперед, я обнаружил ровную, сухую поляну.

Через час поляна моими усилиями приобрела вполне обжитой вид. Пламя костра облизывало закопченный котелок, и я вновь поднялся на пригорок, чтобы получше рассмотреть болото.

Быстро темнело. Солнце превратилось в багровый диск, иссеченный полосками облаков. Диск опускался куда-то за край земли, поджигая небо и лес. Стволы мертвых деревьев, торчащие над трясиной, обугливались на глазах.

Я отступил. Гамма цветов подействовала на меня угнетающе, и я пожалел о выборе места для ночлега. В то же время мне подумалось, будто я нашел то, что искал. Неведомое, чем бы оно ни было, коснулось этих мест.

Поужинав, я забрался в палатку. Полчища комаров, казалось, не кормились с момента рождения. Несколько раз я выбирался наружу и просовывал в свое убежище тлеющую головешку. Жалкие эти потуги лишь раззадорили кровопийц, и я избрал тактику измора. Набросал в костер веток и уселся рядом, ожидая, когда мошкара угомонится.

Одиночество располагает к отвлеченным размышлениям, и злобные нападки комариного племени навели меня на мысль о его ненависти к человеческому роду. Эволюция поскупилась в отношении насекомых, которые лишь суетятся и усложняются, силясь обрести сознание. Я был для них объектом биологической мести. Ничего удивительного, счастливчики всю жизнь испытывают на себе огонь из всех видов оружия, которым располагают неудачники.

С болота доносилось кваканье лягушек. Костер прогорел, и лишь алые угли, похожие на огни далекого ночного города, жадно таращились в темноту. Млечный Путь обозначил в небе дорогу, по которой мне никогда не пройти. Я гость в этом огромном мире, и после моего ухода здесь ничего не изменится. Все так же будут светить звезды, квакать лягушки и тлеть угли погасших костров.

Я позавидовал комарам. У кого нет разума, тому незнакома грусть. Неудачников не волнуют проблемы, порожденные тем, чего они не имеют. В этом их преимущество.

Хруст ветки прервал невеселые раздумья.

За три дня шепот леса стал для меня привычным. Я перестал вздрагивать по пустякам и всматриваться в каждый куст. Но сейчас неизвестное доселе чувство подсказало мне, что я не один.

…. Не меняя позы, я обшарил глазами темноту. Наверное, Зверобой поступил бы иначе. Он бы отпрыгнул в сторону и через секунду лежал бы незримый, готовый на слух палить из «оленебоя». Я же походил на глупого страуса, зарывшего голову в песок. Единственное, что сделал, – это незаметно подтянул топорик.

Откуда-то сбоку вышел человек и громко произнес:

– Вечер добрый! Обогреться позволишь?

Мне полегчало. Злодей бы подкрался сзади и попытался оглушить дубиной с тяжелым корневищем на конце. Хотя… я ведь ни разу не встречал настоящего злодея.

– Пожалуйста. – Я поднялся и бросил на угли охапку хвороста.

Человек подошел, и я разглядел фуражку с зеленым околышком.

– Я лесник, – сказал незнакомец. – Смотрю, костер горит, вот и решил поинтересоваться. Вы один?

– Да.

– Я за вами наблюдал. – Он ткнул куда-то рукой. – На браконьера вы непохожи. Турист?

– Нет. Просто отдыхаю. Отпуск.

– Понятно. – Он присел на корточки. – Городской?

– Да.

– С огнем надо поосторожнее. Лес сухой, не углядишь – и пойдет трещать. А вы сидите на месте, я думал, может, уснули. Не помешал?

На вид ему было около пятидесяти. Держался он миролюбиво, красноватое в отблесках пламени лицо выражало радость от возможности поболтать. Форменные китель и фуражка внушали доверие.

Я улыбнулся и повесил над костром котелок с остывшим чаем.

Поначалу темой нашего разговора был лес и связанные с ним проблемы, волнующие лесников. Однако вскоре Федор Николаевич – так звали нового моего знакомого – понял, что в данном вопросе я собеседник никудышный. Некоторое время мы просто смотрели на догорающий костер. Потом беседа возобновилась, избрав иное русло, но сквозь дремоту я слабо улавливал ее смысл.

– …нехорошее место, – донесся до меня обрывок фразы, и я невольно вздрогнул.

– Что?

– Я говорю, удивился, увидав здесь костер, – пояснил лесник, пошуровав угли. – Люди избегают этих мест.

Сон слетел с меня в один миг.

– Почему? Лесник вздохнул.

– Да разве их разберешь. Слухи всякие ходят, а спросишь кого – молчит или отшучивается. Один вот сказал недавно – видел такое, чего быть не может, но не расскажу, чтоб за дурня не посчитали.

Я передернул плечами и подбросил в костер веток. То ли лесник решил рассказать на ночь пару страшных историй, то ли здесь и впрямь что-то происходит. Место подходящее. Болото и вообще…

– А вы сами что-нибудь видели? – спросил я, постаравшись усмехнуться.

– Видел, – тихо произнес Федор Николаевич.

Пламя костра освещало стену леса, а дальше был совершенный мрак. Там что-то происходило. Бесшумно носились в воздухе крылатые твари, осторожно ступали никем не виданные существа, подолгу замирали за каждым деревом, переглядывались и подавали друг другу какие-то знаки. Приближались, но в полосу света не выходили.

Мои надежды на встречу с Неведомым, кажется, осуществились.

– Человечка видел, – проговорил лесник, подняв на меня глаза.

– Какого человечка?

– С виду обыкновенного. Вроде вас, например, или меня.

– Ну?

– Поговорили мы с ним. Разошлись. Я оглянулся – а его нет.

– Как так нет?

– А вот так. Между нами шагов десять было. Ни дерева, ни куста – поляна.

– Хм… Может, спрятался? Лесник покачал головой.

– Я искал. Несколько раз окликнул. Потом ушел.

Мы замолчали. Здравомыслящие люди убеждены, будто чудес не бывает. Это их дело. Я никогда не был здравомыслящим и потому поверил. Так интереснее жить, хотя и чаще попадаешь впросак.

Было очень здорово сидеть вот так, у костра, и сознавать, что вокруг происходят странные вещи. Я боялся, что лесник, продолжив рассказ, сведет его к тривиальной разгадке и все испортит. Однако любопытство оказалось сильнее, и я спросил:

– А как он выглядел, этот человек?

– Старичок, – коротко ответил Федор Николаевич. – Маленький сухонький старичок.

– Ну хорошо, а о чем вы говорили? Федор Николаевич усмехнулся.

– Он представился лесником и спросил, что я здесь делаю.

– Интересно. Но ведь лесник-то вы?

– Я.

– Это был ваш коллега?

– Всех своих коллег в округе я знаю в лицо.

– Ну тогда просто сумасшедший. Или шутник. Он увидел вашу фуражку, китель. И решил подурачиться.

– В тот день я был без формы, – задумчиво произнес Федор Николаевич. – А вот на нем форма была.

– Какая?

– Наша.

Я почувствовал, что начинаю путаться. Был один лесник, стало два. Кто настоящий? Прикину, так и этак и решил, что Федор Николаевич меня разыгрывает. Наверное, среди лесников ходит такая известная шутка, и они не упускают случая подкузьмить дилетанта. В данном случае – меня… Стало неинтересно. Я ожидал истории из жизни лесных привидений, а тут какие-то лесники. Чтобы не огорчать собеседника, я промолчал.

– Я сразу заподозрил неладное, – продолжал Федор Николаевич. – Но виду не подал. Сказал, что собираю ягоды, и, как бы ненароком, задал пару вопросов, на которые смог бы ответить только настоящий лесник.

– Ну и?

– Он ответил.

– А потом?

– Потом спрашивать начал он. Очень странные были вопросы.

– Например?

– Он спросил, нравится ли мне болото. – Федор Николаевич как-то напряженно хмыкнул и стрельнул в меня глазами. – Ничего вопросик, а? Вот вам – нравится?

Я подумал и пожал плечами.

– Вообще-то да. Есть в нем что-то… сильное, зловещее, необузданное. Но пока спящее.

– Вот-вот! – обрадовался мой лесник. – И у меня такое же чувство. А старичок так и сказал: я, говорит, наблюдал за вами, когда вы болото разглядывали, поэтому и спрашиваю. Вижу, говорит, что оно произвело на вас впечатление.

Я зачем-то кивнул. Какая-то мысль настойчиво свербила мозг, но Федор Николаевич не дал сосредоточиться.

– Потом он сказал, что болото это не простое. Будто и не болото вовсе, а му… му… – Лесник смущенно крякнул, достал из кармана клочок бумаги, развернул и по слогам прочитал: – Му-та-ци-онная зона. – И добавил: – Я записал, чтобы не забыть. Мудреные слова, непонятные.

На традиционные шутки это не походило, и мне стало не по себе. Ночь, дремучий лес, ненормальный лесник – сочетание малоприятное. Теперь мне хотелось, чтобы финал наступил поскорее, оказавшись смешным и незатейливым.

Но Федор Николаевич гнул свое, пугая серьезным лицом.

– Старичок сказал, что раньше оно было чем-то иным, а потом стало болотом… Или болото стало им. В общем, не разберешь. Мы люди темные, нам не понять.

– Когда это раньше? – недовольно буркнул я.

– Давным-давно. Нас тогда еще не было. И леса тоже не было.

– А что было?

– Может, вообще ничего. А может, что-то и было. Не знаю.

Воцарилось молчание. Я внимательно разглядывал лесника. Кажется, он почувствовал себя неуютно. Засопел, завозился, устраиваясь поудобнее, но мне показалось, что он хитрит. Пытается скрыть беспокойство.

Я хмуро потребовал:

– Дальше.

Федор Николаевич оживился.

– Вот и я сказал, дальше, мол. А он говорит, что болото в чем-то там опоздало, не воспользовалось моментом, не успело. Теперь, значит, поздно, а когда следующий случай представится – неизвестно.

Он осторожно глянул на меня и, воодушевившись моим терпением, затараторил быстро и сбивчиво:

– Оно… болото то есть, может и само кое-чего достичь и, надо сказать, достигло, но мало. Оно не знает как, и поэтому хочет чужими успехами попользоваться. Временно, конечно. Потом все вернет, как и было. Даже своим поделиться, это уж обязательно. Мол, в обиде не останетесь…

– А зачем?

– Что… зачем? – прошептал лесник.

Кажется, он испугался. Не веря в успех, он страстно желал убедить меня в своей правдивости, а теперь оторопел оттого, что я принял все доводы и заговорил на его языке. На самом же деле, я задал первый попавшийся вопрос.

– Зачем, э-э… пользоваться чужими успехами?

– А оно… – Лесник сглотнул. – Оно могло бы добиться большего, но у него нет опыта.

– Какого опыта?

Он напрягся, губы у него дрогнули, а глаза посмотрели с мольбой и как-то по-собачьи. Мол, догадайся сам, ты ведь умный, а я говорить не умею.

Но все же сказал. Выдохнул:

– Человеческого… опыта.

Я не знал, что еще спросить. Пытаясь разобраться с болотом, увяз по уши. Перед глазами стоял неприятный старик и шепелявил беззубым ртом, неся околесицу. Бред оказался заразительным. Чтобы избавиться от навязчивой картины, я лег на спину и стал считать звезды.

В небе чиркнул метеорит, и его фосфорный след поставил меня перед выбором. Оба варианта – встреча с Неведомым или встреча с сумасшедшим – одинаково маловероятны. Правда, для идиота Федор Николаевич рассуждал чересчур последовательно. Странный все-таки лесник. Нетипичный.

Федор Николаевич понуро смотрел в потухший костер.

– Вот и вы не поверили, – с грустью заметил он. – И никто не верит.

– Да ну что вы!

Мне стало совестно. Никаких вариантов! В природе до сих пор встречаются тайны, и это прекрасно. Человечек? Ну и пусть! Исчез? И на здоровье! Когда-нибудь наука и этому найдет объяснение. Будем продолжать диалог.

– А откуда он взял все это?

Федор Николаевич вздохнул, секунду помедлил и сказал:

– А он сам… оттуда.

Я не понял, и лесник пояснил:

– Из болота он.

– У него там свой дом, что ли? – спросил я и сжал губы, которые упрямо растягивались в улыбке.

– Нет. Дом ему не нужен. Когда он там, он не человек, а когда выходит, становится человеком. Вернее, только похожим, а на самом деле тоже не человек. Я, наверное, непонятно объясняю?

– Ну почему же, в принципе ясно… Вообще-то нет, ничего не ясно. Вы ему сказали, что вы лесник?

– Сказал. И даже удостоверение предъявил.

– А он что?

– Он засмеялся. Я, говорит, знал, что встречу когда-нибудь настоящего лесника.

– Сознался, значит?

– Сознался.

– Ну и кто же он на самом деле?

– Сказал, что его болото сделало. Для разведки.

Я промолчал. Наверное, у Федора Николаевича шпиономания. Кажется, есть такие люди, которым повсюду мерещатся шпионы. Враги не дремлют и засылают своих лазутчиков прямо в болото. Там у них резиденция.

Вообще-то мне повезло, будет о чем рассказать друзьям.

– И комары здешние тоже разведчики, – продолжал бубнить лесник. – Болото их породило, чтобы они всю живность исследовали, которая вокруг ходит.

Это было уже слишком. Я ничего не ответил, только посмотрел – и Федор Николаевич поспешно добавил:

– Это старичок так сказал.

Странная была ночь. Я узнал много нового. Оказывается, и в наше время шастают по лесам старички-колдуны, прикидываясь лесниками. Лешие в современном обличье.

– Ну и какова же цель этих исследований?

– Болото большие силы в себе чует, – объяснил лесник. – А как ими распорядиться, не знает. Вот и хочет нашу жизнь изучить. Чтобы понять, а может, и помочь чем. Оно ведь тоже живое, но по другому пути пошло, и вроде как в тупике сейчас.

«Параллельные прямые пересекаются в бесконечности», – не к месту подумал я и сказал:

– Так пускай бы этот старик шел себе в город или в деревню, изучал бы там, что надо, и помогал.

– Не может он далеко от болота отходить, – произнес лесник с укоризной, словно заступаясь за коллегу. – Да и по времени не успеет. Он же не настоящий. Конструкция сложная, недолговечная – рассыпается.

Помолчал и добавил:

– И не город ему нужен, а люди. Нутро ихнее.

Так. Час от часу не легче. Досужая игра слов вырастала во что-то законченное. Кажется, с чего начали, тем и завершим – исчезновением старичка.

– Ну, а чего этот старик хотел? Предлагал что-нибудь конкретное?

– Предлагал. – Лесник посмотрел на меня как будто с надеждой. – Отбрось, говорит, все сомнения и войди в болото. Хоть на пару секунд.

– Как – войди?!

– Ну, погрузись, что ли.

– Да он псих!

– Конечно, псих, – послушно согласился Федор Николаевич. – Я тоже сказал, что псих.

– А он?

– Он говорит, не хочешь – не надо. А поверишь или тягу в себе услышишь – приходи и не сомневайся.

– Какую еще тягу?

– Болото ведь не простое. Раз ты рядом с ним побыл, оно тебя потом за тыщу километров найдет и позовет.

– Бред, – заявил я и задумался.

Мифический старичок предлагал чушь. Я бы рассмеялся, если бы бессонная ночь не убила во мне чувство юмора. С другой стороны, несмотря ни на что, рассказу лесника нельзя отказать в логичности. Я, как программист, смотрел со своей колокольни. Если принять несколько аксиом о мутации болота, последующие рассуждения выглядят вполне убедительно. В истории математики немало примеров, когда абстрактные и абсурдные на первый взгляд умозаключения приводили к новой картине мироздания.

Это меня беспокоило. Я искренне желал встретить Неведомое, но теперь противился этой встрече…

Небо на востоке заголубело, однако спать расхотелось, хотя я и устал чертовски. Наконец бледнеющие в вышине звезды, подсказали ответ. Наверное, Федор Николаевич страдает бессонницей и за долгие ночи перечитал уйму фантастической литературы. Как следствие – разработал свою теорию, а поделиться не с кем. Вот и шатается по лесу в поисках оппонентов. Жена его, конечно, не понимает. Попробуйте, предложите собственной жене погрузиться в болото. Все предварительные доводы она не воспримет, а само предложение расценит совершенно однозначно…

А в общем, молодец. Свою концепцию чужими устами апробирует. А чтобы пострашнее вышло, на себя намекает. Другой бы сразу быка за рога – я, мол, такой-то и такой-то, живу в болоте, пошли со мной. А этот старичком прикрылся, из-за спины выглядывает и в свою грудь пальцем тычет. На «прозрение» меня наводит, психолог! Нет, голуба, не доставлю я тебе удовольствия, не испугаюсь.

– Ладно. – Я поднялся, разминая затекшие ноги. – Пора собираться. Светает уже.

Федор Николаевич тоже подхватился.

– Вы уж меня извините. Всю ночь из-за меня просидели. Вы бы поспали, что ли? А я вам черники принесу.

– Спасибо, но мне пора. На работу скоро. Три дня сюда, три дня обратно. Как раз успею.

– Ну что ж, конечно. Стало быть, не поверили?

– Чему?

– Ну… про старичка?

– Вы знаете, пожалуй, нет.

– Я тоже сначала не поверил. А когда он исчез, призадумался. Может, и верно, а?

– Все может быть, – согласился я и отправился собирать палатку.

Федор Николаевич мне помог, потом мы попрощались, и я ушел, ни разу не обернувшись…

Как-то незаметно рассвело, небо словно умылось, а верхушки сосен вспыхнули золотыми спичками.