Текст книги "Рожденный бескрылым. Рожденный летать. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Станислав Баранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Меч наготове. Холодное пренебрежение к врагу было на моем лице, но сердце все же билось часто и нервно... хотелось бы верить, что от ярости.

Тварь приближалась. Я ударил на звук, "затанцевав" в движении, готовясь к отражению удара. Клинок не встретил на своем пути ничего, чудовищный рык раздался оттуда же, откуда раньше дыхание.

Неожиданно чьи-то когти рванули меня оттуда, где их в принципе не могло быть – строго сзади.

Рванули не слишком сильно. Я быстро ударил назад, наверняка.

Пусто. Совершенно пусто.

Инстинктивно я прищурил глаза, собираясь разглядеть ауру противника и ругнулся, когда ничего не получилось.

Описал круг мечом. Ничего. Получил по башке. Сильно.

Последний удар твари поверг меня на мокрую землю. Я рефлекторно закрылся клинком.

Игнорируя все возможные законы природы, даже законы простого здравого смысла, когти вонзились мне в грудь, круша кости, причиняя самую ужасную боль из всех вообразимых. Они почти уже дотянулись до моего сердца...

И я проснулся. Но пробуждение было не из радостных.

***

Ирейн стоял прямо надо мной. Я лежал на полу, но уже не в его доме, а в какой-то убогой комнатке с каменными стенами и полом. Холод камня я чувствовал спиной даже через теплую куртку.

– Отлично, ты очнулся, – протянул мистик. – Не терзаешься сомнениями по поводу того, что с тобой будет? Ага. Вижу, как раз начал терзаться.

Ирейн расхаживал вокруг, издевательски разглядывая мое скрюченное тело. Я не мог пошевелить даже веком. Сердце билось, легкие двигались, но все попытки пошевелить чем-нибудь еще были безнадежны. И ведь это не было параличом мышц! Самым ясным подтверждением были сухие штаны: при полной парализации тела все, что внутри кишков, выливается наружу. У меня было чисто, и не верю, чтобы кто-то об этом позаботился.

Да что там, про штаны я вспомнил в последнюю очередь – уж я-то и сам чувствовал, что охватившее меня бессилие с мышцами не связано никак. Это была гипнотическая блокада, парализация мысли, воли. Я мог бы перебороть ее, я уверен. Но не сразу, чуть позже, поднакопив сил...

И тут я понял, что мои мысли просматривают. И не один Ирейн (он, кстати, даже остановился, заинтересовавшись моими умозаключениями).

– Да-да, Флей, ты парализован. Не мучайся и не пытайся справиться с этим. Я, конечно, уйду, но дело в том, что за дверью дежурят двое. И они не только будут пресекать любые твои попытки манипуляции энергии, но и по мере сил давить на твою волю.

"Так вот кто лезет мне в голову..."

– Свободу мысли мы, впрочем, тебе оставим. До определенных пределов.

"Зачем?.."

– Не думай, что мы такие мягкосердечные. Просто не хочется зря напрягаться, держать тебя полностью под контролем утомительно.

"Всех поубиваю..."

– Ах да... Тебя волнует твоя дальнейшая участь, я так понимаю?

"Не тяни уже, старый пень..."

– Убивать мы тебя не станем. Но... как я уже говорил, ты опасен. Никто не знает, что ты можешь. Никто не может сказать, что тебя сдерживает. А если судить по твоим поступкам, тебя не сдерживает совсем ничего. Раз ты понял, кто желал твоей смерти, видно, ты прочел письмо, не так ли? Ах да, как жаль, ты же не можешь ответить. Прочел... Так вот. Инквизиция и правда нами интересуется. А почему? Да из-за тебя, из-за таких, как ты!

"Если б я только мог двигаться, прирезал бы тебя за милую душу..."

– Ты не просто позоришь честь мистика. Ты преступник, и не только по нашей морали. Ты и сам это понимаешь, не так ли? А преступники должны быть наказаны.

"Что, химера задери, тебе нужно? Хочешь меня в могилу свести своими проповедями?"

– Но все же, – произнес он немного мягче, – казнить тебя мы не будем. Мы отпустим тебя. Когда найдем способ лишить тебя способностей. Ибо человек с твоими умениями и столь шаткими моральными устоями – монстр.

"Скотина..."

Я хотел врезать учителю по морде, но рука даже не дрогнула. Кроме того, я ясно ощутил усилившееся давление чужой воли. Стражи не дремали.

Ирейн со снисходительной улыбкой прошел мимо меня к выходу.

"Убью тебя, сволочь, слышишь?" – яростно думал я. Сволочь в ответ только ухмыльнулась и вышла. Ему-то было ясно, что я ничего поделать не могу.

Надо сломать эту блокаду. Встать. Вырваться. Убить Ирейна. И никогда больше не показываться мистикам.

Еще одна попытка движения была встречена так же, как и предыдущие. Ломать гипноз под двойным давлением... увольте, если бы только ставкой не были все мои умения. А, возможно, и жизнь – если у них ничего не выйдет. Если все же выйдет – наверное, повешусь. Это будет для меня полной потери смысла и цели жизни...

А, собаки... Что я могу с вами сделать?.. Что у меня осталось? Только мысли. Мысли... Которые вы обязаны прослушивать. Ага. Ну, готовьтесь...

Какие-то неясные воспоминания воскресли в моей голове, слова из неизвестного языка посыпались лавиной. Я бы и сам не мог уследить за потоком своих мыслей.

Сформулировав схему трансфункции проктоциональной триады для крайней сингулятивной архиточки...

Уже через минуту голова буквально взорвалась от мысленных воплей мистиков: "Заткнись, гад! Убьем!"

Но с какой стати я должен их жалеть? И я так глубоко задумался над этой, вероятно, несуществующей в мире схемой, что, кажется, у стражей в коридоре началось неслабое головокружение.

Увы, за гневной мыслью "ты замолчишь или нет?!" последовал на этот раз оглушающий ментальный удар. Очень сильный. Чувствую, стражи были очень злы.

Уже теряя сознание, я усмехнулся мысленно. Ведь фактически, я совершил невозможное.

XX.

Ох, как же кружится голова... Особенно мерзко то, что...

...Я лежу мордой в грязи!

И меня, кстати, ничто не сдерживает.

Интересно только, почему сон повторился через такой короткий промежуток? Раньше он показывался куда реже.

И хотел бы я знать, почему он уже третий раз повторяется с одного и того же места.

Я снова поднялся на ноги и отряхнулся от грязи. За всего лишь третий раз это занятие уже успело опротиветь мне.

Дороги снова лежали передо мной. И – я не поверил глазам – на этот раз их было две! Всего две, не считая той, что шла к холму. Но... если это что-то и означало кроме того, что попытка перепробовать все дороги обречена на неудачу, я ничего не понял.

Ладно, так какую дорогу нам выбрать? Пойдем по-рыцарски, правым путем?

А, собственно, почему бы нет?

И я шагнул направо.

Со стоическим спокойствием я встретил исчезновение каменной дороги из-под ног. Подумаешь, камень исчез. С третьего раза этим уже никого не удивишь, придумайте что-нибудь поновее, повелители снов...

Но повелители снов, если они вообще существовали, проигнорировали мою просьбу. Скрытая туманом, вновь какая-то тварь хрипло задышала.

Этот момент, даже повторенный в третий раз, оставался таким же страшным. Представьте себе противника, которого нельзя даже ранить, которого не видно, и к тому же он сильнее вас в несколько раз. Да, серпен в сравнении с этой тварью – младенец.

Очень хотелось достать меч, но я уже видел, насколько он будет бесполезен сейчас.

"Это сон! – убеждал я себя. – Если даже со мной что-то случится, это просто сон. Поэтому бояться не надо".

А раз это сон... должно быть решение.

Не может тварь быть неуязвимой... или может?

Хриплое дыхание раздалось ближе. Постой, а разве тварь когда-нибудь нападала первой? В первый раз ты побежал, не дождавшись. Во второй раз ты напал на нее. Неудивительно, что она взъярилась. В первый раз охотничий инстинкт. Во второй раз – самозащита...

А что, если не нападать?

Я стал на месте, вглядываясь в сплошную завесу тумана. Не видно ничего, и слышно только тяжелое дыхание.

Это претило моей натуре – стоять и бездействовать в ожидании чего-то ужасного. Даже понимая свое бессилие, даже понимая, что, по сути, мне ничего не грозит – я с трудом сдерживал желание бежать или драться.

А еще было очень страшно.

Дыхание стало еще громче. Вдруг, к нему добавился запах. Мерзкий, хотя и не вызывающий тошноты. Обыкновенный запах из пасти зверя.

Впервые я почувствовал этот запах, и, пожалуй, он больше всего остального означал реальность зверя...

Я стоял и терпел. Как-то случайно я обнаружил, что туман стал еще гуще. Чтобы увидеть руку, мне пришлось поднести ее почти вплотную к глазам. Да ведь так я не увижу твари, пока она не схватит меня за горло!

Сглазил.

Парировать удар я бы не смог никак: память о прошлом сне была еще очень свежа. Ну а сейчас я даже его не увидел.

За горло меня не схватили. Вместо этого на меня обрушилась туша, весом, наверное, с медведя. На вас когда-нибудь садился медведь? Тогда вы понимаете, почему заорать в голос я не смог, только пискнул.

Правда, я не подох. Было больно, но я был жив.

Когти вцепились мне в бока. Я уже почти ничего не мог поделать. Сейчас я проснусь – только бы быстрее!

И тут словно какой-то инстинкт подтолкнул меня. Левой рукой я попытался (зачем, казалось бы? Но тогда я не думал) пересилить чудовищную лапу и не дать когтям проломить ребра.

И тут я обнаружил, что лапы нет. И когтей нет. И второй лапы тоже нет. И самого чудовища нет.

На моей груди была та же тяжесть, но руки мои, пытаясь нащупать противника, находили только пустоту – или мое собственное тело.

Да как же это возможно?

Да невозможно это!

Нет этой твари!

И с этими словами, с осознанием истины, все вдруг изменилось. Тяжесть пропала. Боль пропала. Дыхание стихло. Тварь исчезла – если, конечно, она вообще была, если это не было всего лишь моим страхом, обретшем во сне такую форму.

Это сон. Всего лишь сон. И осознание – уже сила. Главное не забывать, что ты спишь.

С исчезновением монстра наступила тишина. И пустота. Я оказался один в тумане. Я победил – что дальше?

Туман не думает рассеиваться. Дорога исчезла.

Можно идти вперед, но вот только... почему я так устал? Не потому ли, что не могу поспать нормально?

Интересно, а если поспать здесь? Да, прямо тут. Во сне. Что мне мешает?

Под ногами была мягкая трава. Было довольно тепло, и я без труда заснул, крепко и без видений, и проснулся уже в реальности.

***

Тишина...

Двое за дверью вслушиваются в мои мысли.

– Эй, ребята, вам не скучно? Может, поболтаем? – мысленно (язык все так же не слушался) предложил я.

Мистики ничего не ответили. К сожалению, я сейчас не в состоянии прочесть их мысли – только те, которые они сами пожелают мне передать.

– Что молчите? Мозги проглотили?

Стражи тут же вспыхнули и, не заботясь о спокойствии остальных, в голос заорали:

– Прекрати пургу нести, еще получить хочешь?

– Ага. Теряйте силы...

Я по себе знал, как раздражает постоянное прослушивание чужих мыслей. Сейчас вскипятить тех двоих ничего бы... ух ты, а блокада... ничего бы не стоило.

Блокада ослабела. Но эта мысль пролетела так быстро, что стражи ничего не заметили. И я быстро узнал, почему.

– Нас скоро сменят, дурак, – сообщил один из них. – На прощанье можем тебя и оглушить.

– Эх, а так интересно разговаривали. Как насчет поговорить о схеме трансфункции...

– Заткнись, а то пожалеешь.

Эх... сейчас опять меня уложат спать... чего я, собственно, пытаюсь добиться?

Я стал обдумывать схему. Причем обдумывать очень быстро. Бредовые мысли неслись в моей голове с такой скоростью, что я не мог бы вспомнить их уже через секунду. Я вообще не осознавал, что там вертится у меня в голове. Лишь бы вертелось.

Но какой это оказало эффект! Мистики, уже заведенные долгим дежурством, закипели, как котел на огне.

Я ждал, что меня снова отрубят. Но просчитался. Они решили меня избить, о чем, отпирая дверь, и сообщили.

И откуда стражам было знать, что мне только это и надо было, если я сам узнал это, только когда меня ударили в первый раз?

Ведь бить того, кто не может ответить – такое удовольствие! Разве ты будешь отвлекаться на всякую ерунду вроде управления его волей? Нет, конечно же.

Меня били ногами, по самым уязвимым местам. Это было невероятно, убийственно больно. Но у меня была цель, ради которой стоило терпеть, и сейчас боль лишь давала мне новые силы.

И, приложив усилие, сопоставимое лишь с тем, что несколько дней назад нужно было мне, чтобы с утра застонать, я разорвал невидимые путы гипноза. Сломал чужую волю.

Вначале мои тюремщики ничего не поняли. Ну а когда я встал, им было уже не до того.

Да, мне было больно. Но я умел терпеть боль. Первым моим воспоминанием была боль. Да, мышцы одеревенели, но я приказывал себе встать и отвечать на удары. Наплевав на все. Надеясь отдохнуть потом.

Мистики не были силачами. С какой стати? Но и я никогда не был мастером рукопашной, а их было двое.

И все же у них не было шансов. Они были злы и обескуражены. Я был в ярости и сражался не на жизнь, а на смерть.

Первый упал, получив несколько сильных ударов по голове. Второго я схватил за горло и вместе с ним свалился на пол, где и придушил. Хотелось бы верить, что не до смерти.

Потом я, превозмогая боль во всем теле, встал и с размаху пнул того, который еще шевелился. Присел на него и стал массировать мышцы. Мышцы затекли ужасно, непонятно, почему они мне вообще повиновались. Не знаю, сколько дней я лежал без движения. Хотя... наверное, около суток. Как бы я выглядел, когда меня бы выпустили? Да я бы инвалидом стал. А ведь мне еще есть, пить надо... ну и в туалет там... кстати...

Сзади, на радость мне, было сухо. А вот спереди... Я тихо ругнулся... ну, Ирейн... я тебе еще все припомню.

А еще, разминая спину, я обнаружил исчезновение меча. Не так уж удивительно, но появляется еще одна причина отомстить Ирейну. И на этот раз я уже не буду долго болтать.

XXI.

"Ирейн, тебе конец..." – думал я. Я даже как-то упустил из внимания, что вряд ли смогу справиться с учителем. Физически я не в лучшей форме, да и ментально измотан. Меч отобрали, как и все мои вещи. У тюремщиков не было ничего, что могло бы заменить оружие.

А еще – мне надо было мотать отсюда, пока не появились сменщики. Лишняя встреча с мистиками не входила в мои планы.

Распахнув дверь, я оглядел окрестности. Было утро; место я не узнавал...

Никогда не слышал, чтобы на Перекрестке были специальные тюрьмы. Да и то строение, где я валялся, никак не могло предназначаться для содержания преступников – уж слишком пустым оно было, да еще и с деревянной дверью. Скорее оно напоминало какой-нибудь склад.

Ирейн... как же мне справиться с тобой? Возможно, я смогу пересилить твою волю. Надо надеяться.

В любом случае, сначала надо выйти к домам. А там – будь что будет.

Уже рассвело. Птицы о чем-то пели в кустах. Лес шумел по обеим сторонам узкой тропинки. Пахло шиповником, что цвел повсюду.

Даже несмотря на возбуждение, я поддавался чарам природы. Природа успокаивала и манила отдохнуть – и я собирался вскоре принять это приглашение. Но только после смерти Ирейна.

Дома были близко. На этот раз я подошел к ним с обратной стороны, мимо Зала Героев (интересное место... меня там, впрочем, нет), построенного из черного мрамора.

Кое-кто из мистиков уже проснулся и занимался своими делами. Немногие обратили на меня внимание, и те лишь скользнули по мне сонным взглядом. Один мистик поздоровался, я вгляделся в его лицо, но оно ничего не вызвало в памяти. Это был юноша, лишь недавно вышедший из детского возраста, светловолосый, хорошо сложенный.

Наверное, он совсем недавно стал мистиком. Может, первая любовь, разочарование, слезы ночами – и шок, когда он понял, что читает мысли окружающих. Сбылась мечта идиота – теперь он знал точно, как к нему относится возлюбленная. Только вот радости это знание не принесло – но от него уже не откажешься. Такие истории – не редкость среди мистиков, хотя, может быть, его история и другая. Я мог бы проверить, но поступить так – значит нанести смертельное оскорбление.

Вместо этого я спросил:

– Ты знаешь меня?

– Нет, – ответил он звонким, мелодичным голосом, – я только хотел пожелать вам доброго утра. Согласитесь, сегодня прекрасный день!

– Прекрасный, прекрасный... – задумчиво произнес я. – Прекрасный для смерти.

– Я просто хотел, чтобы вам было приятно.

– Да... Спасибо тебе... послушай, парень, ответь мне на вопрос...

– Какой?

– Стоит ли умирать в такой день?

Юноша вдруг задумался. Он помолчал несколько секунд и ответил:

– Я бы хотел умереть именно в такой день... но очень не хотел бы в такой день быть убитым.

Как он догадался, этот молодой мистик? Да какой толк об этом спрашивать, если он и сам не знает... "не хотел бы быть убитым..." – а ведь в этом что-то есть...

– Спасибо тебе, мистик... ты сам не представляешь, как много значили твои слова.

– Я всегда помогаю, когда меня просят, – сказал он. – Мне кажется, это и есть мой долг.

Странно звучали эти слова, произнесенные его тонким голосом. Они, пожалуй, больше подошли бы какому-нибудь странствующему рыцарю, чем юноше-мистику.

– Хоть бы ты не изменил своих взглядов... – невесело улыбнулся я парню. – Может, ты сможешь сделать наш мир чуть лучше... хотя бы ты один. Прощай.

И я направился к Ирейну.

Вся моя ярость куда-то пропала. Я был спокоен и... совершенно не готов убивать. Но кто сказал, что ярость – сила, и что нельзя убить без злобы? Я должен справиться. Потому что выбора у меня нет.

– Флей?.. – удивился старик. Чтобы понять, кто входит в дверь, достаточно лишь взглянуть, другое дело – предугадать мой побег. – Как же ты вырвался?

– Эту тайну, Ирейн, я унесу в могилу. Я не настроен на разговоры – мне кажется, пора уже начать убивать друг друга.

– Какая самоуверенность. А ведь ты боишься меня.

– Ты тоже меня боишься.

Как и в прошлый раз, оба мы чувствовали силу противника. Оба мы и в самом деле боялись. И оба чувствовали чужой страх. Но только учитель в этот раз боялся гораздо сильнее.

– И пусть победит сильнейший, – сказал я.

Ирейн не стал пытаться спорить. Он понимал бессмысленность слов. А еще – он так же желал моей смерти, как и я его. То есть, откровенно говоря, не желал, но не видел другого выхода. Я не откажусь от своих прав и не стану выполнять чужие законы. Он не отступится от попытки принудить меня к этому.

Вместо мысленной атаки я ударил учителя рукой, пытаясь справиться так же, как и с Кайрисом – но тот словно ждал этого. Он перехватил руку, выламывая ее под неестественным углом – я вырвался, превозмогая боль.

Ирейн умел драться в рукопашной. В отличие от меня...

Правда, я был моложе. Немного сильнее, немного ловчее... немного злее.

Я ударил растопыренными пальцами учителю в солнечное сплетение. Тот вновь перехватил руку. Я ударил мыслью, психокинетически, пытаясь свалить мистика на пол. Тот отпустил меня и, согнувшись, как под сильным ветром, стал давить ментально в обратную сторону.

Оба мы уже тяжело дышали, словно бойцы, когда ни один не может взять верх. Сейчас ослабить давление значит быть поверженным.

Но как же это тяжело! Как удерживать целую скалу в руках.

Пожалуй, сила, с которой мы давили друг на друга, уже и правда как скала по весу – проигравший будет просто ей раздавлен. Физически.

О Эфир, почему, почему мне так не хочется убивать? Правда, умирать хочется еще меньше.

Продравшись через немыслимую силу, я вытянул руку вперед. Почувствовав ослабление внимания, Ирейн надавил сильнее, заставив меня согнуться.

Вытерпев чудовищную боль – реальную боль, рука горела как в огне – я дотянулся до соперника и самыми кончиками пальцев ткнул ему между ребер.

Я бы сам не поверил, если бы не видел. Старик боялся щекотки! И боялся, видимо, смертельно. От одного прикосновения он взвизгнул и отскочил в сторону, закрываясь руками. Про концентрацию он забыл совершенно, но и я отвлекся, и все пропало впустую.

Неиспользованная психическая энергия, выпущенная нами, но уже не контролируемая, взорвалась. Не было никаких красочных эффектов, которые так любят колдуны.

Громыхнуло. Мы услышали это не ушами, но по мозгам ударило словно звук молотка, соприкасающегося со шлемом на голове. Голова закружилась и загудела.

Внутренним зрением я увидел, как буря энергии, бушующей в доме, закручивается и сворачивается в подобие смерча. Со звоном разлетелись в осколки стекла из окон. Стены затряслись. О ужас...

Я даже не пытался устоять на ногах, сразу лег на пол. Лучше синяки, чем трата жизненных сил на сопротивление самому себе.

– Что же мы с тобой наделали, Ирейн... – простонал я. Ирейн так же, как и я, лежал на полу, наплевав на бой.

С потолка грохнулась люстра. Декоративные кристаллы разлетелись на сотни тонких, острых, словно иглы, осколков.

Эфир бушевал недолго, и не нанес дому серьезных повреждений – разве что обстановка в этой комнате уже никогда не станет прежней – но буря почти до конца выжала меня. В висках стучала кровь, в боку кололо, а глаза застилала пелена.

Но надо было драться... а зачем? Зачем я дерусь?

Потому что мы ни за что не пойдем на компромисс.

Ирейн впился в меня взглядом, и на сей раз я не стал отводить глаза, я встретил его взгляд без тени сомнения.

В следующую секунду, наши мысли стали едины. Я увидел, что учитель так же измучен, как и я сам. И он уже не хочет сражаться, но готов принять любой конец боя. Как и я.

Но этого единства было отнюдь не достаточно, чтобы закончить бой.

Взгляды соединились, и начался второй этап поединка, но он не мог быть увиден больше никем.

Около секунды я еще видел комнату, затем все исчезло. Был только я – и взгляд соперника. На самом деле зрительный контакт, как и голосовой, совсем не обязателен для гипноза... Глаза – это глаза, они могут только видеть. Подчиняет всегда воля, чистая мысль. Все остальное может разве что чуть облегчить задачу...

Конечно, мы это знали. И глядя друг другу в глаза, мы видели лишь потоки чужой мысли.

Эфира.

Как трудно описывать подобные поединки – труднее только участвовать в них!

Как описать то, что творится в твоей голове? Как пытаешься бороться с чужими мыслями, проталкивая сквозь них свои... А как трудно отличить свои мысли от чужих, когда они совмещаются!

Повинуйся... Остановись, Ирейн... Ты не прав. Не прав, Флей... Вампир... Преступник... Хватит бреда... Я ПРИКАЗЫВАЮ...

Последняя мысль была очень сильна, и почти заглушила мои. Ясно, что тот, чьи мысли будут вытеснены мыслями противника, проиграл. Одна ему радость – что об этом он уже не узнает.

Один-два-три-четыре-три-два-один... Повинуйся. Остановись, Ирейн. Сдавайся, Флей. Восемьдесят девять-сто пятьдесят три десять-девять-восемь...

Я быстро считал про себя. Это самый надежный способ защиты мысли. Но для атаки он не годился, нет...

Ирейн, отступи. Через твой труп. Так не бывает... Семьдесят три-семьдесят пять-семьдесят семь.

Есть... есть одна надежда... ты уже один раз спасла меня, бредовая мысль. Спаси и во второй.

Но только вот если не выйдет... это будет последней моей собственной мыслью.

Выйдет, должно выйти.

И я вообразил перед собой антиваригональную полугендерную биторическую плоскость при условии неабсолютной вариации линтарии...

Такой картины я еще не видел... Ведь сейчас я был словно во сне – и каждая моя мысль пыталась воплотиться в изображение... Даже эта плоскость. Она была столь грандиозна и непонятна, что подавила даже мысли Ирейна. Ну а когда он опомнился, на него уже хлынули четкие, направленные мысленные команды, сопротивляться которым сейчас он не мог.

Видение рассеялось. Я снова был в комнате, а Ирейн стоял передо мной на коленях, готовый исполнять мои желания.

Я должен был убить его, и никто не осудил бы меня за это. Убить так же, как и раньше убивал не раз. Просто остановить сердце.

Но вот только почему, почему вертятся в голове эти слова... "не хотел бы быть убитым". Эх, юноша... Знал ли ты, когда говорил, как это меня зацепит?

А ведь я стольких убил за последнюю неделю... И не важно, что многие из них желали моей крови... так не хочется убивать еще одного...

– Где мои вещи? Принеси мне их, – потребовал я. Голос был очень слабым и истощенным. Я должен отдохнуть, иначе можно и в обморок упасть.

Мистик повиновался без звука. Он распахнул дверь шкафа и вытащил оттуда мою сумку и меч в ножнах.

"Недалеко же он их спрятал", – подумалось мне. Хотя с чего я взял, что он вообще хотел спрятать?

Ирейн был тих и покорен, отвечал на вопросы четко и без эмоций.

– Кто еще участвовал в этой охоте?

– Стражи знали о тебе, Айя знала, но истинной причины охоты не знал никто.

– Причины – никто? Они не станут меня преследовать?

– Ты никому, кроме меня, не интересен.

Я, впервые за время охоты, задумался...

Смерть учителя должна бы прекратить ее, но что, если все произойдет наоборот? И мистики, узнав о смерти Ирейна, объявят меня не просто недругом, но врагом номер один?

– И Собрание не посвящено?

– Отчасти, но они не придают этому большого внимания. Я единственный, кто занялся тобой всерьез.

Если Ирейн умрет, они сразу вспомнят о своей ошибке. Если же будет жив, в покое он меня не оставит...

Учитель глядел на меня глазами голема... Голема... А ведь...

– Ирейн! Слушай и запоминай, что я говорю. Флея нет. Он мертв. Умер сегодня от твоей руки. Запомнил?

– Да.

– Ну-ка, проверим... – я на секунду ухватился за голову рукой, голова кружилась все сильнее... надо заканчивать, – твою фантазию. Как умер Флей?

– Я подчинил его и приказал утопиться.

Я совершенно искренне захлопал в ладоши. Грандиозно, я сам бы не придумал лучше. И главное, отпадает вопрос с трупом!

– Ложись спать. Как проснешься, будешь помнить то, что я тебе сказал. Ты победил Флея. Подробности придумай сам, у тебя хорошо это получается.

Подчиняясь приказу, мистик упал на кровать и захрапел, как ни странно это выглядело в разгромленном помещении (ну да не важно, вряд ли кто сможет докопаться до истины).

Уже выйдя наружу, я понял, почему никто не пришел на звуки боя. Астральная буря, показавшая всю свою мощь внутри здания, ничуть не тронула его внешнюю сторону. Заметно было только вылетевшие стекла, но, к счастью, все окна выходили в обратную от дороги сторону.

Усталость подступала все сильнее, но мне надо было выбираться с Перекрестка. Если я засну прямо здесь, легенда о победе Ирейна полетит коту под хвост.

Путь к выходу свободен: не то страж отлучился, не то просто не счел меня объектом, достойным внимания.

Вот и обрыв... Внизу, далеко-далеко, плескалось море. Широкая радуга пересекала совершенно чистое, лазурное небо.

Шаг вперед... мне было совсем не страшно, я шагал так, наверное, в сотый раз. Тем более, что портал сработал, когда я только занес над пропастью первую ногу.

Переход, как обычно, был мгновенным – к крыльцу дома Лины... в Найгарде сейчас светило солнце.

Я вдруг понял, что не смогу дойти до двери. У меня не хватило сил даже на то, чтобы сойти с дороги под кроны деревьев...

И прямо так, под ярким солнцем, в дорожной пыли и грязи, я уснул, распластавшись по земле, и хотя мне что-то снилось, это был совсем другой сон, нежели тот, что преследовал меня последние дни.

XXII.

Желтый солнечный луч, пробившись сквозь кроны деревьев и старое, мутное стекло, пробежал по резным деревянным панелям и ударил мне в глаза.

Я проснулся минутой раньше и теперь просто лежал и наслаждался жизнью... во всем теле была невероятная легкость, а мысли текли свободно и приятно.

Я свободен. Ирейн больше меня не тронет. Другим мистикам я даром не сдался. И вдобавок... я скоро буду купаться в деньгах.

Я был в доме Лины, и это совсем не удивляло. Кем надо быть, чтобы, увидев валяющегося у твоего крыльца друга, не помочь ему?

Даже одежда аккуратно висела на спинке кресла.

Одевшись и выйдя, я заметил Лираэн сидящей в прихожей. Было очень тихо, раздражавшие слух несколько дней назад стоны раненых убийц куда-то исчезли.

Девушка тоже заметила меня.

– Привет, мистик, – я не стал ее поправлять. – Красиво ты с неба свалился. Дион в шоке был.

– А что, Дион все еще тут? Неужели меня ждал?

– Да нет. Он, как тебя увидел, попрощался сразу и убежал. Даже тащить не помог.

Странное подозрение закралось в голову.

– Сколько времени прошло с того, как я ушел?

– Ну... чуть меньше двух дней, а что?

– Нет... ничего... что он тут, интересно, делал столько времени? – я взглянул на чуть зардевшееся девичье лицо и все понял. – А... догадываюсь.

– Да нет, неправильно догадываешься.

Но я-то знал, что правильно.

– Куда он ушел, ты, конечно, не знаешь?

Получив в ответ отрицательный кивок, я только вздохнул.

– Забудем пока про вора... Ты знаешь, где в городе банк?

– На площади указатели есть. Хочешь забрать свою долю?

– Именно.

Я отогнал предчувствия. Хотелось купаться в деньгах...

***

Банк и в самом деле оказалось нетрудно найти. С площади, где располагалось несколько алтарей разных культов, к нему вела утоптанная прямая дорожка.

Управляющий был не человеком – низкорослый и заросший бородой, из-под которой виднелся только длинный нос. В Найгарде, как я уже говорил, можно увидеть и не такое, поэтому вид банкира меня не удивил.

– Чего пожелает сударь? – низким сиплым голосом произнес гном. Без сомнения, это был гном. – Может, хотите сделать выгодный вклад, или, напротив, взять денег в кредит? Или доставить деньги куда-нибудь в другой город? Наш банк сделает это на лучших условиях и безо всякого обмана!

– Да нет... – я на секунду замялся, решая, как бы сформулировать. – У меня уже должен быть счет в вашем банке.

– Ну-с, давайте посмотрим. Как же ваше имя?

– Флей.

– Хм...

Карлик взял со стола толстенную засаленную книгу и перелистнул несколько страниц.

– Давно ли делали вклад? – осведомился он. – А то ведь сто лет проискать можно.

– Дня... два назад. Мой друг, Дион, должен был занести деньги на мой счет.

– Ах, Дион... хм... Дион есть. Миллион семьсот тысяч лир, так... А вот вас тут нету. Да и Дион-то только на себя все записал.

Что? Я не ослышался? Дион присвоил себе деньги?

– Он все положил на свой счет? Все? Нет... каков мерзавец...

– Что-то случилось?

– Меня нагрели на четыреста тысяч!!! – я глубоко вдохнул и продолжил. – Банкир, ты обязан меня понять! Он должен мне четверть денег, мы договаривались. Выдай мне их, с его счета.

Гном покачал головой.

– А вы, однако, непросты, сударь. Подумайте, если б я каждому выдавал по четверти денег с чьего-нибудь счета, что стало бы с нашей репутацией?

– В таком случае... – я вырвал меч из ножен. – В таком случае, это ограбление! Немедленно выдай мне мои деньги, желательно в драгоценных камнях. Немедленно! – закричал я.

– Эх, сударь... – с непонятным спокойствием ответил управляющий. – Не вынуждайте меня звать охрану. Лучше положите-ка свое оружие на место и уходите своей дорогой.

– Думаешь, я не справлюсь с вашей охраной? – сквозь зубы процедил я.

– Может, и справитесь, почему нет. Только я ведь вижу, вы не разбойник. Убить десять человек и нелюдей ради денег? Нет, вы этого не сделаете.

Я бессильно опустил меч. Что на меня нашло?..

– Да, и... чтоб вы не расстраивались, – раздался голос управляющего. – Все ваши старания бесполезны. Даже если бы я хотел вам помочь, не смог бы. Сейфы заколдованы, и открыть их может только владелец денег. Ни у меня, ни, тем более, у вас, ничего не получится. Уже были попытки взлома их магией – бесполезно. В самом крайнем случае сейф самоуничтожался. Ну скажите, оно вам надо?