Текст книги "Рожденный бескрылым. Рожденный летать. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Станислав Баранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Происхождение оказало влияние как на ее внешность, так и на разум. Никто не назвал бы ее красавицей в общепринятом смысле... тонкие черты лица, желтые, как у дикой кошки, глаза, жесткие короткие волосы, очаровательная улыбка, крепкая фигура, больше подошедшая бы сорокалетней воительнице, изящество в движениях... Мало в ком бы она вызвала влечение. При том она была очень милой и обаятельной в общении, к тому же на редкость талантливой девушкой.

Лина опустила самострел и улыбнулась.

– Мистик...

– Я.

– Опять ищешь заботы, ласки, понимания и чего-нибудь пожрать? – спросила она, все так же загадочно улыбаясь.

– И все так же почти безвозмездно, – кивнул я. Это была взаимная игра, традиционное приветствие, за годы отработанное до блеска.

– Даже и не знаю, что тебе предложить, – с наигранной грустью заметила подруга.

– Неужто не приютишь у себя одинокого странника?

– Ну...

– А давай попробуем?.. – спросил я и шагнул в проем двери. Лираэн с криком "не-не-не" уперлась мне в грудь руками... Секунду мы боролись, потом я поскользнулся на мокрой ступеньке крыльца и очень удачно упал, даже не ударившись.

Мы дружно рассмеялись. Примерно так выглядела наша первая встреча, за исключением незначительных подробностей. Скажем, арбалет она тогда очень даже использовала.

– Ладно, заходи...

...Мокрая жилетка запарила, едва очутившись в тепле над камином. Штаны снять я постеснялся и просто уселся поближе к огню. Меня грело с двух сторон: от камина и обустроенного алхимического стола. Огонь, как известно, необходим для большинства процессов, и неудивительно, что под металлическим столиком, уставленным ретортами, постоянно горело пламя, судя по всему, магическое.

– Ну, где ты был-то? Рассказывай! – потребовала Лина. Сам я никогда не считал свои истории интересными и достойными внимания, но некоторые внимают им, словно божественным откровениям.

Для начала я выложил подарки. Здесь были пахучие южные травы, звездоцвет из эльфийских земель, тот, что еще светится в темноте, и мандрагора, редкое лекарственное растение (больше мифов, чем про нее, создано только про феникса), вода из хрустального источника и полынная настойка, напиток, который можно встретить только на юге и пить который я бы посоветовал исключительно небольшими дозами. Нашлось там место и для эльфийской стрелы, которую я все же, поборов воображение, взял с собой. Про каждый из этих предметов я мог бы рассказать отдельную историю... И я уже начал повествование... о ренегате, о снах, о дороге... Но меня бесцеремонно прервали.

В дверь барабанили, наверное, сотней кулаков. К этому грохоту примешивались плохо различимые вопли, из которых можно было вычленить одно слово: "мистик".

Отстранив девушку, я сам направился к двери, по дороге одевая еще сырую жилетку и ножны.

IX.

Дверь отворилась, сбив главных энтузиастов.

– Ну, чего надо, добрые люди? – спросил мистик.

Перед ним стояла толпа. Не менее двадцати человек, из которых больше половины – похмельные. Минуту назад оравшие во все горло, мужики притихли, услышав вопрос, и выпустили вперед предводителя – пожилого, но крепкого мужчину с волосами, чуть тронутыми сединой. Он был одет в кольчугу и шлем, а в руках держал странный длинный меч. В целом предводитель производил впечатление опытного вояки, старого ветерана. Но это впечатление быстро рассеялось, как и ощущение спокойствия и величия, исходящее от воина, едва он заговорил.

– Ты мистик?

– Да.

– Мы пришли казнить тебя!

Флей сделал самое глупое лицо, хотя и понимал, что старик не шутит. Да и молчаливая толпа вокруг выглядела довольно грозно.

– Что я сделал? – робко поинтересовался он.

– Ты мистик! – завопил воин, брызгая слюной. – Ты позор всего человеческого рода! Ты недостоин жить!

Мистик Флей отшатнулся, пораженный волной чистой ненависти, бьющей в него со стороны толпы. Ауры нельзя было даже разглядеть, не то что попытаться воздействовать. Они будто сливались воедино, полные злобы. Никогда еще он не встречал такого единства. И, пожалуй, справиться с толпой он бы не смог... Оставался еще шанс утихомирить их, но дохлый...

– Я тебе лично что сделал?

– Ты убил моих братьев! – театрально возопил старец, воздев руки к небу. Толпа хором ахнула.

– Всех братьев? Ребята, вы бы лучше пошли, опохмелились. Скажете трактирщику, я вас прислал.

Флей рассчитал верно. Почти. Народ одобрительно зашумел, но предводитель одним жестом утихомирил всех.

– Тихо! – и он обратился к мистику. – Все твои слова изначально лживы, ибо ты есть первозданной тьмы отродье. Ты должен быть изничтожен, дабы не осквернять этот мир!

Мистик мысленно скверно ругнулся. Старик явно упертый, фанатик. И о каких братьях он говорит?

– Просветите хотя бы меня, почему я... тьмы отродье, что за братьев я убил, и почему вы взяли на себя обязанности святой инквизиции, да к тому же еще в столь извращенном понимании.

– Я сам – святая инквизиция, я ее представитель здесь. К тому же священное дело изничтожения подобных тебе совпадает с моим братским долгом. Я знаю, что ты помогал эльфам в убийстве моих братьев, пограничных стражей на границе с их землями. А значит, ты предал империю!

Толпа хором подтвердила его слова.

– Старик, ты обалдел! – не выдержал Флей. – Твои братья первыми напали на меня, и я убил их защищаясь.

– Но ты помогал эльфам! – обличающе указал перстом инквизитор.

– Это не входит в сферу деятельности инквизиции, – парировал мистик.

– Ээ... – задумался дед, но тут же спохватился. – Тебе меня не сбить!!! Все создания тьмы должны быть стерты с лица земли!

– Да химера тебя подери! – взорвался Флей. – Хватит твердить одно и то же. Я не более создание тьмы, чем ты. Я порой убиваю людей, но любой из Ордена Черной Вуали убил больше. Почему бы вам не начать истреблять ассасинов? Или может, ты займешься выполнением своих более прямых обязанностей, и обратишь внимание, скажем, на вампиров, которых в этом городе полно? Или все же пойдешь и опохмелишься?

"Последняя фраза была явно лишней", – понял Флей, увидев бешенство в глазах инквизитора.

Старик отступил на несколько шагов и произнес короткую речь.

– Дети мои! Этот негодяй не желает добровольно сдаться. Он не желает понимать свою вину. И мы казним его!

– Казним!!! – взлетел возглас над толпой. Вот теперь мистик действительно испугался. О, как он понимал теперь всех тех, кого судили без суда. Злоба, ярость, ненависть этих людей глушили, ослепляли его. Он был почти лишен возможности что-то сделать, в арсенале еще оставались грубые средства, но врагов было слишком много. Флей не был колдуном, способным вызвать огонь с небес или призвать демона себе не службу. Он был мистиком, служителем эфира, во всяком случае, считал себя таковым...

Мистик вытащил эльфийский меч из кожаных ножен. Он держал его двумя руками за длинную рукоять, и ему казалось, что выглядит он ужасно нелепо. Тот, кто владеет такими силами, не нуждается в оружии. Он сам – оружие. Жаль, что не универсальное.

Толпа надвигалась. Мистик глубоко вдохнул и, отпустив меч, легко взмахнул левой рукой. Двое из противников упали, схватившись за сердце, а в руке Флея возникло странное ощущение, подобное тому, которое возникает, если кровь бьет из пробитой артерии. Боль и холод... "И, пожалуй, лучше бы это была кровь", – подумалось ему, ведь в обмен на смерть тех двоих он пожертвовал частицей самого ценного – собственной жизни.

А товарищи их будто не заметили потери. Глаза их горели огнем фанатизма, и они шли вперед, с оружием в руках.

Мистик ощутил что-то необычное. Руки его, будто сами, поудобнее перехватили рукоять.

Один из противников забежал вперед остальных. В руке он держал стальную палицу, уже занесенную для удара. Ничего не соображая, Флей подставил клинок, пытаясь защититься и, продолжив движение, инстинктивно рубанул. Враг завопил: эльфийский меч, скользнув по оружию разбойника, разрезал легкий доспех, и добрался до тела. Кровь брызнула из раны, заливая все вокруг... Как будто ведомый кем-то, мистик сделал пируэт, уклонился от второй атаки и закончил смертельным ударом под ребра. Противник упал.

Но он был не один...

Что это было? Флей не знал, как у него это выходит. Сердце стучало часто, будто в судорогах, и так громко, что звенело в ушах. Свист меча раздавался с периодичностью ножниц цирюльника, но ни один парикмахер не владел столь смертоносным оружием...

Мистик поразил второго врага ударом в живот. Проскользнул между ног третьего...

...Как я это делаю?..

...и рассек позвоночник резким ударом. Сальто в воздухе...

...это невозможно...

...Удар – прямо в полете, пинок. Труп. Кровь вокруг. Время будто замедлилось, противники словно плыли в тумане, а стук сердца заглушал все остальные звуки. Удар... уклонение. Флей рубанул с разворота, по шее, по артерии.

Разбойники умирали, мало кто из них смог нанести мистику хотя бы и царапину. Флей засмеялся – странным, безумным смехом. Искры посыпались с меча, обжигая врагов. И враг дрогнул. Погибли едва ли пять человек, еще столько же ранены... Оставшиеся могли бы просто затоптать его массой. Но толпа – животное неразумное. Даже сплоченная, вооруженная мотивацией... У людей не выдержали нервы. Никто из них не ожидал, что мистик, по описанию – в жизни оружия в руках не державший, окажется таким монстром.

Старик инквизитор пытался вдохновить взбесившийся отряд, но люди не слышали его слов: никому не улыбалось быть убитым. Он был единственным, кто не побежал с поля, залитого кровью. Он обнажил огромный меч и понесся навстречу Флею. Первый удар мистик смог отразить, но сила была столь велика, что его отшвырнуло на землю.

Но мистик встал. Страх противника вселил в него новые силы – побеждает не сила, а дух, не правда ли? Инквизитор нанес еще один страшный рубящий удар.

Будто по какому-то наитию, Флей парировал удар не ребром, а лезвием клинка. Удар был силен. Противник многократно превосходил мистика в силе. И произошло – чудо? Тонкий клинок мистика, словно нож масло, разрезал пополам огромный меч противника. Такого не видели ни первый, ни второй с самого рождения. У обоих округлились глаза, но мистик, как всегда, очнулся быстрее. Он, скрыв удивление, приставил меч к горлу инквизитора.

– Ты хотел меня убить. И если я отпущу тебя, ты сделаешь это при первой же возможности, – сказал он.

Инквизитор всхлипнул. Страх хлестал из него полноводной рекой, хоть зачерпывай и пей... если умеешь, конечно. Флей не умел.

– И все же... – мистик наклонился к поверженному противнику, поймав испуганный взгляд. Голос стал громким и проникновенным, – и все же в следующий раз, задумав против меня что-то плохое... – голос стал еще громче. Он эхом отзывался в голове старого воина. Глаза его широко раскрылись. Он внимал. – Вспомни этот миг, когда я оставил тебя в живых. Вспомни и о том, что в следующий раз пощады тебе не будет. Иди.

Голос мистика утих. Инквизитор встал и заплакал, как дитя. Он услышал в словах Флея гораздо больше, чем тот сказал.

Мистика затрясла дрожь. Колени подогнулись, и он осел на землю. Во время боя ему было не до страха. Теперь же страх брал свое.

–...Флей!.. – услышал он будто сквозь туман. Над ним склонилась Лина. – Ты...

– Я, – сказал он.

Мистик с трудом приподнялся на локтях.

– Я так испугалась... – продолжала Лираэн. – Извини, что не помогла...

Флей слушал девичью болтовню и улыбался. Ему было совершенно все равно. От грозного отряда не осталось и следа. На поле остались только тяжелораненые и мертвые.

– Лина... – прервал он непрерывный поток слов. – Пожалуйста, осмотри тех людей. Некоторые из них еще живы. Сдается мне, они шли сюда не из-за денег... Очень хотелось бы узнать причину, да и просто жалко.

– А с мертвыми что?

– А хр-рен его знает! – выругался Флей. – Если ты думаешь, что мне когда-нибудь приходилось убивать столько людей разом... сейчас передохну и оттащу их под деревья, листвой прикрою, что ли...

Наступила блаженная тишина. Мистик еще раз глубоко вздохнул. Воздух провонял кровью и смертью.

Неожиданно рука его наткнулась на сложенный вчетверо листок бумаги. Что за ерунда...

Почти машинально он развернул его и прочел первые слова:

"Дорогой Гиссебард!

Мистик Флей становится опасен..."

X.

"Дорогой Гиссебард!

Мистик Флей становится опасен. Мне стало волей случая известно о его последних деяниях... Он увлекся убийствами за деньги, занятием недостойным мистика... Попытки уговора были бесполезны, так что единственным способом будет ликвидация... Постарайся найти законную причину, поскольку в случае нападения закон, как и местные, окажутся на его стороне... Скажем, недавний бой на границе с южными землями эльфов. Там погибли двое неизвестных – и, по моим сведениям, не без его помощи. Кроме того, ты и сам знаешь, что святая инквизиция имеет на нас зуб, отчасти из-за подобных типов. Почему бы тебе не сказаться инквизитором? Одним словом, найди способ. Мистик направляется в северные леса, точнее в Найгард. Людям твоей профессии этот город известен хорошо. Постарайся найти людей, но ни в коем случае не используй наемников... Методы тебе известны, оборудование я приложил к письму. Плачу золотом. Аванса не будет. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Ирейн".

– Вот так... – задумчиво произнес я, складывая письмо и засовывая его в карман. С окончания боя прошло около получаса, и я уже сидел в доме, смывший чужую и свою кровь и более-менее спокойный, – Никакое я не отродье тьмы, и никаких братьев не убивал. Чист я, что не может не радовать.

– Так за что они тебя, Флей?

– Этот "инквизитор" на самом деле убийца. Чего уж тут неясного...

– Я не это имела в виду. Ведь этот Ирейн не просто так решил тебя убить?

– Этот Ирейн – мистик, это ясно из письма, а история нашей ссоры – в этом же письме... – я отвлекся от разговора, в голове металась какая-то мысль... Ирейн, Ирейн, Ирейн... Химера! Ирейн! Так старый хрыч все еще жив, и даже плетет интриги... – Так значит, мистик Ирейн.

– Другой мистик? – удивилась подруга. – А вас вообще – много?

– Как грязи... – вздохнул я. Первая загадка решилась. – Как там с ранеными?

– Мало кто выжил... Ты дерешься как бешеный кабан, странно, что я за тобой раньше такого не замечала...

– А раньше я... не умел... да и меча у меня не было, так что... Выходит, можно и в самом деле не знать, умеешь ли, только потому, что никогда не пробовал, – честно признал я.

– А может – это из-за меча? – предположила Лираэн.

– Нет. Не верю. Меч едва излучает, и это чары чисто физические. Легкость, острота... Хотя...

Я встал с кресла и развернулся к Лине спиной. Меч, уже чистый, я оставил в ножнах.

– Брось в меня что-нибудь, – попросил я.

– Чего???

– Что угодно, желательно небьющееся, – я намеренно ответил не на тот вопрос, и девушка поняла, что спорить бесполезно.

– Хорошо, три, два, один...

– Без предупреждения.

Алхимичка глубоко вздохнула. Я услышал, как она что-то перебирает на столе. Потом краем уха расслышал свист воздуха. Мгновение будто растянулось, опять появилось то странное ощущение "ведения", но на сей раз это больше напоминало проявление заученных навыков. Меч рассек воздух...

На полу передо мной лежали две половинки вилки. Мы с подругой смерили друг друга оскорбленными взглядами.

– Жаль вилку, – заметил я, – не жаль было бы меня, кабы я не среагировал...

Пожалуй, я в одинаковой мере не ожидал как того, что снарядом окажется вилка, так и проявления мной редкой способности к разрубанию вилок на лету. В общем, сомневаться не приходится, странные способности к фехтованию остались при мне. Теперь осталось довести эксперимент до конца.

Я снял ножны со спины и положил на диван. В качестве оружия я взял кочергу, что лежала у камина, и попросил подругу кинуть еще что-нибудь, уточнив при этом насчет остроты. Девушка кивнула с каменным лицом.

Вновь я встал лицом к стене, сложив руки на металлическом пруте. Опять свист воздуха. В этот раз я ощутил, будто просто повторяю навсегда заученные движения. Я рубанул сверху вниз.

Звякнуло. Кочерга оказалась не многим хуже меча: я так же точно попал по снаряду (на сей раз – по ложке), но разрубить не смог, вместо этого ложка причудливо изогнулась, прижатая к полу, что вызвало еще более глубокий вздох – удивления, как я понял, и восхищения, а вовсе не сожаления о посуде.

– Не нужно более наглядного доказательства, что меч тут не при чем, – подтвердила мои мысли Лина. – Значит?..

– Значит, я умел это и раньше, – завершил я.

– Может, ты был до потери памяти великим фехтовальщиком?

– Ага, – саркастически заметил я. – А весь Лоранд мне подыгрывает, типа меня не узнают... Гнилая версия. Давай лучше вернемся к нашим баранам. Точнее, к пленникам. Ты говорила, немногие выжили. Сколько?

– Двое.

– Мне надо с ними поговорить.

– Поговорить будет непросто... Одному из них ты промазал по артерии...

– Как странно... – с горькой иронией вставил я. – И?

– Он жив, но очень слаб. Слишком сильна кровопотеря. Я перевязала его, но в сознание он придет не скоро.

– А второй?

– Ему в некотором роде повезло. Он скоро придет в себя, но вот говорить...

– Что с ним?

– Ты его пнул в прыжке... Сломана челюсть и глубокий нокаут.

Я не удержался от тихой грязной ругани. После чего спросил обреченно:

– Сильно сломана?

– Пойдем, покажу.

***

Когда Лина открыла дверь в соседнюю комнату, я понял, что минуту назад я не ругался. Я так... стихи читал. На сей раз, память подсунула мне такие изощренные и загадочные по смыслу ругательства в свой адрес, каких, мне казалось, я никогда еще не слышал. Сломана челюсть, говорите? Челюсти просто не было! Вся нижняя часть лица была превращена в начавшую подсыхать кровавую кашу, в которой было не отделить обломков костей от крови. Даже не верилось, что такое можно натворить обычным пинком.

Лина молчала. Я вздохнул. Нет, я не маг, способный воскрешать мертвецов. Я не умею восстанавливать лицо из грязи... Я "всего лишь" мистик. А может, и не мистик вовсе.

– Ты что-нибудь пыталась сделать?.. – без особой надежды спросил я.

– Ну... Я обработала обезболивающим и останавливающим кровотечение, но этого будет мало.

– Думаешь, он умрет?

– Нет, но говорить сможет очень не скоро... Не строй удивленные рожи.

Я снова вздохнул.

– Выглядит ужасно, но у него и в самом деле всего лишь сломана челюсть.

– В двадцати семи местах?..

Взгляд Лираэн обличил всех циников мира, и меня в особенности.

– В одном месте. Крови много вытекло.

– Елки-палки... – сказал я. – Ты бы хоть перевязала.

– Я парализовала ему лицо. Что ты опять вылупился? За годы занятий алхимией и не такому научишься.

Я присел на диван неподалеку и спросил:

– Разбудишь его?

– Если только ты поможешь снять ему боль. Я имею в виду головную, его мозгам сильно досталось.

– От меня досталось, – отметил я и, подавив брезгливость, прикоснулся к окровавленному лбу. Чужая боль пронзила мой череп, я согнулся в судорогах. Если бы кто-нибудь в этой комнате мог видеть ауры, его глазам предстало бы зрелище мистика, охваченного черным пламенем, пламенем танцующим, разбрасывающим искры и медленно опадающим. Но таковых не оказалось ряжом, и я просто лежал на полу долгую секунду, наполненную болью. Потом я встал и еще раз прикоснулся ко лбу раненого. Ничего не произошло. Боль постепенно затухала, превращаясь в воспоминание.

– От меня досталось, – повторил я, – мне и исправлять. Буди его.

Лина потрясла раненого за плечи. Он едва слышно застонал.

– Обезболила рану, говоришь? И лицо парализовала? Алхимичка доморощенная...

Подруга только развела руками. Алхимия всегда была скорее наукой теоретической, нежели прикладной, и странно было бы ожидать от Лины, что все подействует как надо.

Не говоря лишних слов, я повторно пропустил через себя чужую боль, на этот раз – боль от перелома, которую я в прошлый раз проигнорировал. Конечно же, я не мог полностью обезболить человека – пройдет немного времени, и сломанные кости слегка заноют, боль будет медленно нарастать, пока не вернется в начальное состояние. Впрочем, какое мне сейчас дело до того, что будет спустя несколько часов?

Человек приоткрыл глаза. Мышцы на скулах напряглись, но челюсть не пошевелилась, значит, Лираэн все же справилась, хотя бы отчасти. Перевязать, конечно, все равно стоило бы, но я куда более далекий от медицины человек, чем Лина, и ей об этом известно, поэтому слушать меня она не станет.

Раненый захлопал глазами. Еще немного – и будет истерика.

– Не бойся! – остановил его я. Проникновенный голос и взгляд в глаза... никто не знает, почему это действует.

– Почему я здесь? – расслышал (вернее, почувствовал) я паническую мысль незнакомца. – Что со мной?

– Ты ранен. Поэтому не сможешь говорить. Мы тебя вылечим, – ответил я вслух. Сообщить что-либо телепатически человеку, лишенному каких-либо телепатических способностей... нет уж, увольте.

– Ты... кто?

– Я тот мистик, которого ты жаждал убить, и у меня есть к тебе вопросы. Я слышу твои мысли. Не бойся! – пришлось повторить мне, поскольку на слове "убить" раненый всерьез занервничал.

Через пару секунд я, ощутив, что пленник пришел в себя, задал первый, и самый важный для меня, вопрос.

– Почему вы пошли за инквизитором?

Пленник думал долго. Он так тщательно приводил мысли в порядок, что у меня заболела голова. Наконец он сознался:

– Не знаю... Он что-то говорил-говорил, красиво, как по писаному... Потом я вдруг... Захотел поддержать его, что ли... Ну и...

"Гипноз?" – подумалось мне. Симптомы очень похожи. Очевидно, так и есть, ну или еще какое воздействие.

– Что он говорил?..

– А я и не помню. Ну вроде как вы мерзость, выродок, вампир...

Последнее слово меня изумило, но ослышаться я не мог. Оставалось только спросить:

– Он ничего не объяснял?

– Он много всего говорил... Я мало чего понял...

Я хмыкнул. Парень продолжал:

– Я вот только одно запомнил, уж больно красиво... Он в конце нам сказал: "Увидите, как погубит вампира святое серебро!"

– Еще бы объяснил им, почему вампира... интересно было бы узнать... – пробурчал я себе под нос, и вдруг встрепенулся. – Ты сказал, серебро?

– Ага. Он говорил, будто меч его серебряный.

Догадка поразила меня как гром. Я повалился на пол и начал хохотать. Серебро! Эльфийский клинок режет сталь, ага...

Человек обязан знать про серебро три вещи.

1. Серебро – достаточно редкий и красивый металл, результатом чего является высокая его ценность.

2. Серебро губительно действует на любую магию, также оно смертельно для магически созданных тварей (големов, например), как и для всевозможной нечисти. К мистикам это, впрочем, отношения не имеет.

3. Серебро – очень мягкий металл. Серебряную цепь можно легко разорвать руками, ну а разрубить серебряный меч стальным не многим сложнее. Что, кстати, означает, что мой меч, скорее всего, может справиться отнюдь не с любым оружием.

Слишком вошел в роль бедняга Гиссебард. Серебряное оружие, может, и смертельно для вампира, но для фехтования годится не больше, чем деревянная палка.

Лираэн ошарашено смотрела на меня. Я, с трудом сдержав прущее наружу веселье, выдавил:

– Пошли наружу... принесем меч инквизитора.

– ???

– Он из чистого серебра, деньги – пополам.

– Из серебра?

– Этот Гиссебард решил, что я вампир... или что-то вроде. И решил убить серебром.

Уже выходя, я кивнул раненому, что вопросов больше не будет.

Меча снаружи не оказалось, и, кстати, я не помню, чтобы он тут был, когда я убирал трупы. Похоже, лже-инквизитор все же прихватил его с собой.

Блин горелый! Я полчаса занимался ерундой, в то время как собственно Гиссебард...

Я присел прямо у крыльца и, закрыв глаза, отделил мысль от тела. На вопрос Лины, что я делаю, ответил: "То, что надо было сделать сразу. Ищу Гиссебарда..."

Конечно, это не было магическим сканированием. Мой метод уступал магическому в скорости, но выигрывал в точности. Я смотрел в будущем, встречу ли я его в определенном месте.

Вдруг начала вырисовываться картинка. И очень неприятная картинка... Я моментально вскочил на ноги и рванул по дороге.

– Куда ты? – крикнула подруга.

– Он направляется к конюшням! – крикнул я на бегу. – Не торопится, но скоро будет там. И тогда мы с ним больше не встретимся, как мне кажется.

Я сплюнул и побежал быстрее.

XI.

Самые умные мысли почему-то всегда приходят на бегу. Чем напряженнее тело, тем спокойнее разум. Сейчас я в подробностях обдумывал будущий разговор с убийцей, не сбавляя при этом скорости. Роковая ошибка... Закон всемирного свинства существует и, кстати, в него входит правило: чем больше ты в чем-то уверен, тем меньше шансов, что это случится.

Проблема любого взгляда в будущее – необходимость перед взглядом точно сформулировать свои поступки на нужный период, а как это сделать, если каждый поступок зависит от предыдущего? Высчитывать все? Это займет столько времени, что рассчитываемый момент уже давно станет прошлым. Вот и приходится предполагать, что часто приводит к обидным, и, порой, трагическим ошибкам.

Ну откуда я мог знать, что, едва увидев меня на горизонте, Гиссебард припустит галопом, если я вообще предполагал перехватить его прямо у конюшни?

Лже-инквизитор несся не хуже скаковой лошади, несмотря на свой возраст. Я, конечно, медленно догонял его, но уже было ясно, что я... не успею...

Оставалась еще надежда, что он задержится, седлая коня, но старик на ходу разрезал привязь лошади, и, вскочив на спину, без седла, заставил несчастное животное сделать жуткий прыжок через ограждение, после чего пришпорил его еще раз и пустил в бешеную скачку по лесу.

В Найгарде нет ни городской стены, ни ворот, ни тем более стражи, поэтому задержать моего убийцу некому. Есть, конечно, вероятность, что он просто врежется в дерево (лес, как ни крути, густой) и что-нибудь сломает, но... найти его в лесу не представляется возможным. Увы. Гиссебард для меня утерян.

Еще несколько шагов я пробежал по инерции, потом споткнулся, ступив в лужу, и остановился. В боку слегка закололо.

Я присел на корточки, чтобы передохнуть, и отрешенно наблюдал, как конюх, выскочив на дорогу, матерится вслед убийце. Судя по всему, Гиссебард только что опроверг мудрость, что якобы "вор не крадет у вора"... Хотя... если быть формалистом...

Впрочем, какая разница...

Что мне остается теперь? Убийца в бегах, а больше никто не обладает нужной мне информацией. Кроме, разве что, самого Ирейна... Но Ирейн, вероятнее всего, на Перекрестке Путей, а из этого северного города туда трудно, почти нереально попасть. Какие тогда у меня варианты? Наверное, придется пока просто пожить... События меня найдут (ну а если не найдут, тем лучше).

Если покушений на мою жизнь больше не случится, можно будет забыть про Ирейна. Если же будут... надо в следующий раз быть осмотрительнее. На Перекресток соваться, пожалуй, нет смысла (нельзя исключать и того, что сегодняшнее событие было на самом деле лишь провокацией с целью выманить меня).

***

Возвращался я пешком, торопиться было некуда. По дороге мне встретилась лавка местного торгаша, и я хотел было купить какую-нибудь безделушку для Лины, но, ревизовав карманы, с сожалением вспомнил, что финансов у меня, считай, и нет.

Несколько дней я, пожалуй, проживу на шее у подруги (о, елки... ей же еще и тех двоих кормить...), ну а потом... потом придется перестать злоупотреблять гостеприимством и заняться делом. Благо, здесь мне найдется куда приложить свои таланты. В городе, где две трети населения – преступники, регулярно происходит что-то необычное, и человек, который видит сквозь стены и читает мысли, будет пользоваться спросом.

Объявлений типа "требуется мистик" я еще никогда не видел, нас (нет, уже не нас. Мистиков) слишком мало, чтобы вешать такие объявления. Другое дело, что мне подойдет почти любое объявление, где вместо слова "мистик" сказано, например, "опытный экзорцист" или "убийца магов".

Только сейчас я обратил внимание на время. Уже смеркалось, а ведь я прибыл еще до полудня. Быстро идет время, очень быстро.

Вдруг чей-то голос окликнул меня по имени. Он казался смутно знакомым, но никаких сознательных ассоциаций не возникало. Я оглянулся и отрешенно уставился на коротко стриженого блондина.

– Флей! – повторил он. – Ты меня не узнаешь? Я Дион! Забыл? Мы с тобой еще два года назад на спор пили!

Дион. Имя воскресило в памяти лицо, и после пары секунд разглядывания я наконец увидел знакомые черты. Вот только...

– Что с твоими волосами, Дион? Тебя фиг узнаешь!

– А, это... – блондин провел рукой по короткой челке, – ерунда... Залез к Легиону в сундучки (сам же знаешь, офицеры от бедности не страдают), на всякий случай загримировался. Уйти-то я ушел, и грим смылся, а вот волосам – хоть бы хны. Был брюнетом, стал блондином. И отрастать не хотят, мать их так...

Дион нервно засмеялся.

– Ничего, стильно смотришься, – утешил я. – И как, что-нибудь ценное унес?

– Как всегда. Слишком мало.

Дион и правда всегда так отвечал на подобные вопросы. Причиной этого была не жадность, а скорее скрытность. Никто, никогда не мог бы сказать, насколько удачно выгорело у него дело. Кстати говоря, никто, кроме маленького круга избранных, вовсе не слышал о существовании вора по имени Дион. Он был настолько ловок и удачлив, что вкупе с отсутствием тщеславия это делало его прямо-таки неуловимым. Ни один известный преступник, каким бы мастером своего дела он ни был, не жил долго. В отличие от Диона...

– А ты, как я вижу, тоже решил присоединиться к моему ремеслу? – он кивнул на рукоять, торчащую из-за плеча. – Вот только не говори, что ты это купил!

– А если скажу, – ухмыльнулся я, – что я приобрел это в лавке, и цена этому пять лир?

– Предложу тебе целых десять лир и спрошу адрес той лавки.

Не ожидая такой прыти, я удивленно заморгал глазами, потом осознал шутку (полусерьезную, это было ясно), и ответил ему в тон:

– Она далеко, и там полно эльфов. Кроме того, мечи там закончились.

– У эльфов спер?

– Они мне сами дали.

– Да ну!

– Не веришь – спроси.

– А я думал, что не похож на придурка... – съязвил вор. – Впрочем, не о мече речь... Очень хорошо, что я встретил тебя, Флей. Есть у меня одно дело...

– Что такое?

– Пойдем, выпьем?

– Ммм... Это и есть твое дело? – неуверенно спросил я. Если да, то, вероятно, придется отказаться... Не стоит зря беспокоить Лираэн.

– Не... – махнул рукой тать и вздохнул. – Все гораздо хуже. Дело важное, но такое, что трезвым ты мне не поверишь...

– Ладно. Пойдем, – кивнул я. Особого желания выпить я не испытывал, но какой-то инстинкт, покалывая нервы, подсказывал: намечается что-то интересное. Прости, Лина...

XII.

– Пусть этот разговор будет плодотворным.

– За это и опрокинем.

– Опрокинем.

Мы дружно, залпом выпили по кружке темного пива и ударили о деревянный стол одновременно.