Текст книги "Стрелы Перуна"
Автор книги: Станислав Пономарев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)
Станислав Пономарев
Стрелы Перуна
Они стоят надежно и сурово.
С доспехов льется ржавая роса...
Какое им сказать святое слово?
Как им взглянуть в запавшие глаза?
Ты видишь, даже павшие в безвестье
Опять, опять в руках сжимают меч,
Они готовы вновь к высокой чести:
Иль выстоять, иль снова в землю лечь...
Петр Проскурин
О романе С. Пономарева «Стрелы Перуна»
Книга С. Пономарева «Стрелы Перуна» – вторая часть задуманной автором исторической трилогии, посвященной Киевской Руси середины X века, когда во главе древнерусского государства стоял великий князь Святослав Игоревич. Первая книга трилогии – роман «Гроза над Русью» – впервые увидела свет в 1986 году.
Оба повествования базируются на глубоком знании автором литературы и источников, относящихся к названному периоду. С. Пономареву удалось показать сложную картину роста и усиления раннефеодального государства – Киевской Руси.
Изучение и популяризация истории Русского государства, его дипломатии и военных столкновений со степными кочевниками – хазарами и печенегами, с могущественной Византией, играет не только познавательную роль, но и служит воспитанию молодого поколения в духе любви к Родине, уважения к славным традициям и подвигам наших предков.
В IX веке – более тысячи лет назад – в Восточной Европе сложилось огромное и исторически значимое государство – Киевская Русь, воспетая в былинах, сагах, песнях. Сквозь десять веков пронес русский народ память о героических делах своих предков. О Руси того времени писали наши историки-летописцы, арабские и персидские географы, армянские и византийские хронисты. Русская земля раскинулась от просторных Причерноморских степей до Балтики и таежных лесов Заволжья на севере. К. Маркс справедливо сравнивал Киевскую Русь с крупнейшим государством средневекового Запада – с империей Карла Великого.
Действие романа «Стрелы Перуна» разворачивается в середине 60-х годов X века. К тому времени в результате перемещения кочевых племен прямая сухопутная дорога в восточные земли, с которыми Русь вела обширную торговлю, была закрыта мощным полукольцом степняков. От Среднего Дуная до Нижней Волги расположились кочевья мадьяров, тюрко-болгар, печенегов, хазар, кипчаков, гузов.
Обширную территорию от Закавказья на юге и до реки Камы на севере, от Днепра на западе и до Закаспийских степей на востоке занимал разноплеменный Хазарский каганат. По своему характеру каганат был полуоседлым государством с развитым феодальным строем, где наряду с феодальной зависимостью существовало рабство. В течение семи месяцев в году хазары кочевали, столица же их Итиль, как подчеркивал верховный правитель каган Иосиф, являлась «местопребыванием во дни зимы».
Хазарский каганат держал в своих руках устья всех русских рек: столица каганата располагалась на Нижней Волге; в среднем течении Дона стояли города-крепости Саркел и Саманкаракор; на берегу Азовского моря – Сакмерц (Керчь) и Таматарха-Матрега (Тамань). Имея в руках все выходы из Восточной Европы на восток, взимая за провоз товаров высокие пошлины, вероломно грабя русские торговые караваны, собирая дань с покоренных народов, совершая набеги на соседей, Хазарский каганат являлся паразитарным государством. Он был барьером, преграждавшим Руси путь на восток, враждебной силой, пытавшейся приостановить процесс объединения славянских племен под властью Киева, затормозить рост русской государственности и отрезать Русь от Волги, Дона, Кавказа и Черного моря.
Стремительный удар по Хазарскому каганату был нанесен Русью в 964—966 годах, когда поход князя Святослава Игоревича положил конец существованию этого враждебного многим народам и племенам Восточной Европы государства. Святослав разгромил хазар, буртасов, ясов и касогов, захватил их города, в том числе Итиль, Саркел, Саманкаракор и крепости по берегам Азовского моря. Итиль уже не оправился от сокрушительного разгрома, Саркел стал русской крепостью Белой Вежей, Таматарха-Матрега – центром сначала русской колонии у берегов Таврии, а потом – столицей удельного Тмутараканского княжества.
В совокупности походы Святослава 964—966 годов представляли собой, по образному выражению академика Б. А. Рыбакова, «...как бы единый сабельный удар, прочертивший на карте Европы широкий полукруг от Среднего Заволжья до Каспия и далее по Северному Кавказу и Причерноморью до балканских земель Византии».
В результате походов была побеждена Волжская Булгария, полностью разгромлен Хазарский каганат, ослаблена и напугана Византия. Преграды, запиравшие торговые пути Руси, были разрушены. Русь получила возможность вести широкую торговлю с Востоком. А русские дружины, пройдя от Оки до Кавказа и от Волги до Адрианополя, вписали яркую страницу в историю великого русского народа. Следует помнить, что земли на берегах Азовского моря, ставшие русскими в результате походов Святослава и потерянные в начале XII века во времена феодальной раздробленности, Россия смогла вернуть себе только в XVIII веке при Екатерине II.
В романе С. Пономарева «Стрелы Перуна» показал первый этап осуществления планов Святослава Игоревича – походы в Волжскую Булгарию и Хазарский каганат. Автор удачно рисует подготовку похода, дипломатические переговоры Руси с кочевыми племена, и хазар, печенегов и гузов. Цель переговоров – привлечь на свою сторону противников Хазарского каганата. Дипломатический талант Святослава раскрывается в переговорах с патрикием Михаилом – послом Византии, которая пыталась извлечь свои выгоды из войны Руси с Хазарией.
Вполне реально, что печенежские племена, кочевавшие между основной территорией Хазарии и Крымом, участвовали в походе Святослава. Озлобленные на хазар из-за постоянных военных стычек с ними, печенеги были рады воспользоваться могущественным союзником для освобождения от сильного соседа.
Убедительно нарисованы переговоры печенежских бек-ханов с Византией и контрмеры, предпринятые здесь Русью. Известно, что деятельность византийских дипломатов особенно активизировалась во времена княжения Святослава Игоревича. Константинополь всеми средствами старался влиять на политику печенегов по отношению к Киеву с целью оттеснить Русь от черноморских берегов.
Достоверно описывает автор быт, нравы и обычаи наших предков, с теплотой и любовью, в «былинном духе» рисует русских богатырей – гридей, простых дружинников и смердов, – готовых идти на подвиги и самопожертвование во имя Русской земли.
Ярко и убедительно написан образ князя Святослава Игоревича – полководца и государственного деятеля, горячо заинтересованного в возвышении Руси и укреплении ее международного положения.
Исторически правдиво изображены близкие, друзья и недруги Святослава: его мать – княгиня Ольга, воеводы Асмуд, Свенельд, Добрыня, возлюбленная князя Малуша, император Византии Никифор II Фока, его жена Феофано, будущий император Иоанн Цимисхий, царевич Василий. Так же убедительны образы героев, созданных авторским воображением. Это – Летко Волчий Хвост и его коварная возлюбленная Альбида, смерды Кудим Пужала и Бортя, целительница бабка Рубаниха, воеводы Рудомир и Слуд, кочевые властители Харук-хан, Джурус-хан, каган-беки Асмид, печенежские военачальники...
Густая населенность повествовательной ткани действующими лицами, постоянная смена мест действий и ситуаций придает роману С. Пономарева динамичность, вводит читателя в многообразный мир истории, позволяет понять сложность исторического процесса становления и развития молодого государства – Киевской Руси.
В. Вахромеев, кандидат исторических наук.
1. По слову Великого князя Киевского
Глава первая
Тайный совет
– Уймитесь, братие! – Святослав грохнул кулаком по дубовой столешнице. – Приспело время думу думать со князем козарским Фарузом. Мудрый глас советников моих желаю слышать... Все ли здесь?
– Все, окромя торчинов, – отозвался в наступившей тишине воевода Добрыня.
– Сказывай, князь Фаруз. – Святослав сел во главе стола.
Хазарский хан встал, поклонился всем:
– На золотой трон кагана-беки великой Хазарии сел Асмид-эльтебер[1]1
Эльтебер – представитель родовой аристократии в Хазарском каганате.
[Закрыть].
– Убийца Урака?! – удивился Свенельд, варяг на русской службе, полководец, один из ближайших советников великого князя Киевского.
– Да! – Фаруз-Капад-эльтебер криво усмехнулся. – Но власть Асмид-хана непрочна. Хоть он и оправдался перед лицом великого кагана Шад-Хазара На-ран-Итиля, богатуры не верят вероломному. У него нет такой славы бека[2]2
Бек (беки) – военачальник и знатный человек у тюркских народов.
[Закрыть], какая витала над каганом-беки Ураком...
– И коей озарен ты, славный Фаруз-тархан[3]3
Тархан – правитель области в Хазарском каганате.
[Закрыть]! – громко заметил Святослав.
Фаруз-Капад-эльтебер на мгновение смутился, благодарно глянул на великого князя Киевского и продолжил:
– Асмид набирает новое войско ал-арсиев[4]4
Ал-арсии – постоянное наемное войско в Хазарии.
[Закрыть] вместо погибшего в Урусии два года назад. Как донесли мне друзья, сейчас у кагана-беки уже около шести тысяч всадников. К весне у него тумен будет. Купцы дали ему золота на оружие и коней. Но не все хотят помогать Асмиду. Язычники Хазарии, а их на земле великого кагана больше, чем людей других вер, злы на Асмида, потому что он ведет себя как завоеватель в собственной стране. Кара-хазары[5]5
Кара-хазары – букв, «черные, грязные хазары», простой народ, чернь.
[Закрыть] обнищали, гибнут с голоду и бегут в другие земли...
– Это верно, – подал голос воевода города Киева Ядрей. – Этой зимой множество семей козарских пришли селиться на Русскую землю. Только в моей отчине два ста юрт осели, а...
Святослав строго глянул на воеводу. Тот поперхнулся на полуслове, покраснел и замолчал. Князь просил Фаруз-Капад-хана продолжать.
– Эльтеберам тоже сейчас не сладко на Хазарской земле: Асмиду много коней для войска надо, а платить за них нечем. Каган-беки все в долг берет, ха! Многие эльтеберы-язычники, христиане и даже мусульмане со всеми своими родами откочевали ко мне в Аланию. А это значит, я сейчас могу посадить на коней боле тридцати тысяч богатуров. Две луны тому у меня был посол от эмира бухарского Мансура ибн Нуха – богатый купец Хад...
Святослав нахмурил брови и прижал палец к губам. Хазарский хан сразу замолчал.
– Любо! – воскликнул проницательный, но как бы ничего не заметивший Добрыня. – Любо! Яз мыслю, княже, пора настала подмогнуть хороброму хану Фарузу стол хакан-бека занять!
– Верно!
– Так сие!
– Время к тому пришло! – поддержали воеводу ближние советники великого князя Киевского Свенельд, Ядрей и Слуд.
Широкоплечий и грузный Претич, уперев могучий кулак в щеку, смотрел в окно холодными голубыми глазами и молчал, словно все, что происходило здесь, его не касалось. Молчал, хмурясь, и Святослав.
– Нет! – Фаруз-Капад-эльтебер пристукнул ладонью по столу. – Каган-беки Асмид одним взмахом сабли может поднять на войну шесть туменов[6]6
Тумен (тюрк.) – воинский корпус из 10 тысяч всадников.
[Закрыть], не считая ал-арсиев. За ним пойдут буртасы, булгары, саксины и баяндеры...
– Ну и что? – прервал его Свенельд. – Разметем по степи, ако полову. Урак поболее воев на Русь привел, да...
– Ты прав, великий бек Свенельд, – улыбнулся Фаруз-Капад. – Ты прав еще и потому, что кагана-беки Асмида не поддержат аланы, мои подданные. Но посоветуй, как мне быть? Если я вместе с вами пойду на Итиль-кел[7]7
Итиль-кел – столица Хазарского каганата, стоявшая некогда в низовьях реки Волги (Итиля).
[Закрыть] и мы разгромим войско Асмида, Хазария не примет меня и даже сторонники отвернутся. Все скажут: «Фаруз-Капад-хан врага привел в наши степи, значит он сам враг хазар!»
– Да-а... – Свенельд в смущении потер переносицу. – Тут мыслить да мыслить надобно.
– А мы по-иному сотворим, – вмешался Святослав... – Святич! – позвал он сотского охранных гридей. – Покличь-ка торчинов сюда!
Саженного роста богатырь исчез за дощатой дверью.
Фаруз-Капад-эльтебер сел. Русские военачальники молчали, погруженные каждый в свои мысли. Тархан хазарский смотрел на них жгуче-черными глазами; матово-белое сухое лицо его, обрамленное темной ухоженной бородкой, побледнело и казалось неживым...
Великие дела творились нынче в этом неказистом теремке, утонувшем в непролазных снегах посредине глухого, буреломного бора. Все здесь присутствующие добирались до княжеского охотничьего стана по два-три человека, чтобы не привлечь постороннего взора. Крепкая стража перекрыла каждую тропинку сюда, кудесники Перуновы отводили вражий глаз наговорами. Не зря сторожились руссы: в тридцати верстах отсюда, в Киеве, сидело посольство императора Священной Римской империи Оттона Первого. Епископ Ингвальд ждал Святослава, чтобы дары богатые поднести, а заодно и разведать о намерениях беспокойного властителя Русии. Шныряли по Киеву лазутчики иных земель. Все ждали с тревогой, в какую сторону устремит свой меч грозный воитель Севера... И более всего об этом хотели бы знать правители Хазарии и Византии. Очень хотели...
– Князья Булат-хан и Пчак-батыр! – возвестил от двери раскатистый бас Святича.
Военачальники вздрогнули, внезапно очнувшись от глубоких дум своих, обернулись. На свет ступили два человека в коротких архалуках[8]8
Архалук (тюрк.) – кафтан, плащ.
[Закрыть] из грубовыделанной шерстяной ткани. Быстрые раскосые глаза кочевников зыркнули по лицам в горнице. Торки сняли лисьи малахаи и склонили бритые спереди и с тремя косицами на затылке круглые головы. Святослав жестом пригласил новых гостей к столу.
Степняки жадными руками потянулись к пузатым кувшинам с медовухой. Свенельд грозой своего сурового голоса остановил их:
– Повремените!
– Вы гости Руси, великие богатыри Торческой земли! – построжел и князь. – Всем, што имею яз, одарю щедро... А ныне слово мое не для хмельных голов! Дело войны и мира! Испытание огнем и кровию грядет на нас! Русь не желает их! Но, высекая огнь кресалом козарской сабли, хакан-бек Асмид норовит испить крови-руды соседей своих! Слушайте и внимайте, братие-дружина и сторонники Руси Святой!
– О-о! Велик каган Святосляб! Уши бохадуров[9]9
Бохадур (тюрк.) – военачальник, властелин.
[Закрыть] открыты для слов мудрейшего! – воскликнули торки и сложили руки на животах.
– Добро! – Князь поднял ладонь. – Речь моя такова... Яз нынче же пошлю гонца мира делить[10]10
Мира делить (др.-рус.) – заключить мирный договор.
[Закрыть] с коза-рами. Хакан-бек на мир со мной не пойдет, сие мне ведомо. ..
– Не пойдет, – подтвердил Фаруз-Капад-эльтебер. – Каган-беки Асмид похваляется раздавить Урусию.
– Но посла он примет?
– Посла пустит. И купцов твоих пустит в Итиль-кел и другие города Хазарии. Без урусских товаров скудеет торговля, пустеет казна великого кагана, ибо в немирное время нет хода через Урусию в степи западным купцам. Каган-беки Асмид и многие эльтеберы злы на тебя, каган Святосляб...
– А потому на мир со мной хакан-бек не пойдет, – сухо заметил Святослав, – ибо неймется ему и князьям степным посчитаться со мной за срам, кой яз учинил им под стенами Киева и у Чернигов-града два лета тому. А коль на мир Козария не пойдет, яз устремлю дружины свои в битву!.. Тебя, князь Фаруз, хакан-бек тож под стяг свой призовет. Так ты не противься, иди...
– Но ведь тогда я должен вступить в битву с тобой, каган урусов! Иначе меня назовут...
– Не торопись, Фаруз-хан! Не спеши! И здесь решать не торопись и... к битве не поспешай. Ежели ты на два-три дня припозднишься, яз войско хаканово разгромлю... А ты на Итиль-град пойдешь с воями своими, как бы для защиты стольна града козарского...
– Ты мудр, как змея, каган Святосляб! Я все понял...
– То-то. А чтобы Асмид-хан на меня все войско свое не двинул, торчины вторгнутся в козарские пределы и осадят Итиль-град!
– Велик каган Урусии Святосляб! – воскликнули торки, узкие глаза их на скуластых безбородых лицах превратились в щелки, а рты ощерились в хищном оскале. – Мы отомстим собаке Асмиду за прошлогодний набег. А ты, Фаруз-Капад-бохадур, не беспокойся: мы сразу же уйдем, как только увидим твой бунчук.
Тархан хазарский глянул на них отнюдь не дружески, потом повернулся к Святославу:
– Хорошо, пусть будет так! Но не нападут ли на мои владения хурсониты, пока я буду добывать трон кагана-беки? Румы давно зарятся на наш благодатный край.
– Греков не страшись, – твердо сказал великий князь Киевский. – Херсонес-град сам будет отбиваться от пече... Кто там?! – вдруг резко обернулся он и указал рукой на колыхнувшуюся штору за просторной печью; лицо Святослава мгновенно стало каменно-неподвижным, только желваки гуляли в скулах.
Святич ринулся от двери в угол, смахнул ткань, ахнул удивленно и выволок за воротник под зловещие взоры военачальников хилого человечка в черном одеянии.
– Черноризец! – отшатнулся Свенельд.
– Гре-ек! – распахнул рот Добрыня.
– Служитель Креста! – Святослав грохнул кулаком по столу. – Доглядчик ромейский... Взять! Расползлись, ако тараканы, по Руси Светлой. Волю почуяли послаблением матушки моей, княгини Ольги. Лезут во все щели глаза и уши Царьграда...
– Пощади, архонт[11]11
Архонт (греч.) – властитель, князь.
[Закрыть] Сфендослав! – взвыл бродячий монах. – Жи-и-ить хочу-у! Никто слова от меня не услышит, клянусь именем Христа Спасителя!
– Жи-ить? – зловеще-спокойно спросил Святослав. – Ты пришел жизни многих тысяч людей воровать и наши заодно, а о своей никчемной жизни печешься. Слишком много проведал ты тайного. Слишком! – Князь сверкнул голубым огнем взора на вбежавших гридей. – Сведите-ка его, друзи, на потраву зверю лесному! Пускай волкам поведает тайны наши! – И пошутил мрачно: – Волк хоть и лют зверь, да наш, русский. И инородному бирюку ни в жисть ничего не скажет. Исполните волю мою без промедления!
Богатыри грубо схватили обмершего от ужаса монаха. Святич могучим пинком помог соглядатаю вылететь за дверь. И вдруг снова прорвался вопль, но уже издалека:
– О-о-а-а! Великий император россов! Поща-а-а...
Глава вторая
Гонцы в Диком Поле
Мороз обжигал. Казалось, затуманенный искристый воздух можно было взять горстью, настолько он был густ. Даже сквозь овчинный полушубок кольчуга холодила спину и грудь: не спасал от озноба и толстый войлочный плащ. Летко поежился. Огляделся. Рядом с его иноходцем вразномет скакали кони. Все они от инея на боках казались одинакового мышистого цвета. В седлах, кто подавшись вперед, кто откинувшись, сидели два десятка вооруженных всадников. Рядом с Леткой, сгорбившись, ехал Харук-хан.
Русс заглянул в лицо старого хазарина: оно было замкнутым и угрюмым, козлиная борода заиндевела, баранья шапка глубоко надвинута на глаза, просторный ватный архалук топорщился на спине хана. Статный высокий жеребец под ним скакал вразмах, но Харук сидел на нем как влитой.
«Не больно ты рад, старый ворон, што домой едешь», – подумал Летко Волчий Хвост и усмехнулся, вспомнив, как умолял Святослава степной властитель дать ему, Харуку, хотя бы две сотни воинов для охраны. Но великий князь Киевский не дал, сказал в ответ:
– Копи свою силу, князь Харук. А тронуть тебя никто не осмелится, ибо нет войны промеж Русью и Козарией. А посол мой к Итиль-хану, – Святослав показал на Летку, – не только за слово мое в ответе, но и за жизнь твою...
– Посла они не тронут, – согласился Харук-хан. – Но я эльтебер хазарский, земли которого захватил Алмаз-хан. Допустит ли он меня в мой дом? Скорее голову срубит!
– Нет! – Святослав рассмеялся. – Алмаз-хан в дружбе со мной. Слово мое ему сказано. А ежели ты тож добрым соседом Руси станешь, Алмаз-хан не тронет тебя и землю твою с табунами и твердями вернет, как мной то наказано. А яз ему другой земли и градов не пожалею. ..
– Аллах предрекает судьбу, – прошептал Харук-хан. – Я жив и опять на свободе. Богатство мое уменьшилось, но время накопит его. Я долго живу, мне семьдесят два года. Многие, кто родился в один год со мной, давно умерли. Погиб каган-беги Урак, мой давний соперник... Да-а, аллах все видит. Что-то ждет меня теперь на земле моего рода?..
Утром отряд выехал из города Переяслава. Харук-хан вспомнил, как штурмовал стены этой крепости два года назад. Вспомнил, как горел Переяслав, изо дня в день осыпаемый огненосными стрелами хазар. Но город выдержал тогда почти месячный натиск. А к сегодняшнему дню урусы отстроили свою твердыню заново...
«Дерево быстро горит, – думал Харук, – но и город из него легче и быстрее построить. Намного быстрее, чем из камня...»
Накануне вечером гонцов и хана хазарского принимал в своем тереме воевода города Переяслава Слуд, седой и суровый воин. Когда круговая чаша-братина в третий раз обошла богатырей, Слуд стал вспоминать дела двухлетней давности. Обычно неулыбчивый военачальник смеялся, как бы нарочно зля высокородного хазарина, разбитого здесь, под стенами крепости, наголову вместе со всей его разбойной ордой.
– А помнишь, Будила-витязь, – обратился Слуд к дюжему чернобородому богатырю, – как повалил ты ко-зарского нахвальщика Абулгаса?
– Крутенек был поединщик, – отозвался тот густым басом. – До сих пор косточки мои ноют, как вспомню его... Да Перун[12]12
Перун – бог грома, молнии и войны в мифологии древних руссов.
[Закрыть] не дал в обиду, свалил яз нахвальщика козарского и в полон его взял... Нонче, сказывают, Абулгас-богатырь в дружину к самому Великому князю Святославу напросился.
– Абалгузи-пехлеван не хазарин, а хорезмиец, – угрюмо заметил Харук-хан. – Поэтому и не устоял он за честь нашей державы. Ему все равно кому служить: кагану Святослябу или великому кагану Шад-Хазару Наран-Итилю...
– Всяк свою силушку продает кому захочет, – сказал Жизнемир, тысяцкий конной переяславской дружины.
– Только мы, руссы, земли своей не продаем, – поправил его витязь-великан, по прозвищу Железный Икмор.
– И руссы всякие есть, – откликнулся Летко Волчий Хвост, – вспомни Пубскаря и отроков его.
Харук-хан осклабился, обнажив редкие кривые зубы, и сразу стал похож на злобного ощерившегося волка.
– А помнишь, князь Харук, как мы все войско ко-зарское в ловушку заманили неподалеку от Чернигов-града и разнесли его в пух и прах? Ты тогда в полон угодил, а хакан-бек Урак бежал едва с сотней воев своих и беков.
Улыбка мгновенно слетела с морщинистого лица хазарина. Он проскрипел:
– Каган-беки Урак тогда проявил неосторожность. Аллах покарал его за это. В ловушку урусов мог попасть только дурак...
– Дак ведь и ты тож в нее попался, – простодушно заметил рыжий богатырь, сидевший по левую руку от воеводы.
– Я исполнял волю Непобедимого, – пробормотал Харук-хан. – Если бы каган-беки Урак послушался меня и повернул ал-арсиев на твое войско, коназ Селюд, то хазары не испытали бы позора поражения.
– А помните, братие, – усмехнулся воевода, – как Кудим Пужала козаринов ловил, штоб со старостой Яд-реевым за свиней рассчитаться?
Кочевого властителя передернуло гневом от этих слов и, окажись у него в руке кинжал, он, не задумываясь, бросился бы на обидчика.
«Менять хазарских богатуров на мерзких животных... Придет время, и я припомню вам, ур-русы, эти слова! Дорого припомню!» – скрежетнул зубами эльтебер, но промолчал.
Руссы, словно не замечая порыва души вражеского военачальника, расхохотались во все горло.
– А все ж наловил он тогда, как и похвалялся, почти што три десятка козар, – гулко грохотал чернобородый Будила. – Кудим Пужала, да штоб не споймал?! Шали-ишь, кума огородная! Хо-хо-хо-ха!
– А как он козарского князя Хаврата достал! – напомнил Слуд.
– Довелось поработать секирушкой, покамест до него добрался, – сказал застенчиво рыжий великан. – Почитай, скрозь пол-орды прорубился. Норовил он секиру мою мечом отбить. Да куда с его-то силенкой куриной. Дак он пополам и развалился, князь-та.
Гриди смеялись. А Жизнемир пожалел запоздало:
– В полон надобно было брать князя козарского!
– А кой от него прок? Што он делать могет? Да за него тиун и петуха бы не дал...
Тут грохнул такой хохот, какого гридница воеводы переяславского не слыхала от первой своей трапезы.
Один Харук-хан не смеялся, ибо каждое слово руссов, словно раскаленное железо, жгло его гордое сердце. К чему урусы затеяли этот разговор, он не мог сразу понять: не для того же, чтобы только позлить хазарского тархана? Скорее эти богатуры добродушно предостерегали степного властителя от последующих походов в их земли...
Повалил снег. Стало немного теплее. Отряд давно перешел границу Русской земли и скакал сейчас по Дикому Полю – владениям хазар.
Из-за высокого кургана вдруг показались встречные всадники. Летко натянул поводья, иноходец встал. Встали и другие кони. По знаку русского старшины от отряда отделилась тройка наездников и во весь опор полетела навстречу неведомым комонникам, чтобы предостеречь их от нападения на посла великого князя Киевского. Встречные тоже остановились. Харук-хан еще больше нахмурился: сейчас решится его судьба!..
Тройка руссов подлетела к степнякам, исчезла среди них. Через малое время там замахали белой тряпкой.
– Вперед! – Летко Волчий Хвост ожег иноходца плетью.
Навстречу бежали кочевники. В пяти шагах от них руссы осадили скакунов. Предводитель степняков в белой длиннополой шубе, чернобородый, с быстрыми раскосыми глазами, сорвал с головы лисий малахай и низко склонил бритую голову:
– Посланцу грозного кагана Святосляба привет и милостивое приглашение шлет Алмаз-хан, правитель крепостей Харукхана и Чугира!
Но вдруг стремительный взгляд хазарина споткнулся об Харука, и атаман мигом скатился с седла. То же сделали его соотрядники. Пока они лежали, уперев носы в снег, предводитель их, стоя на коленях, протянул руку к тархану и закричал пронзительно и плаксиво:
– О-о-о! Великий и славный эльтебер Харук, мы все в воле твоей! Алмаз-хан говорит: «А если урусы отпустят брата моего Харук-эльтебера, то положите к его ногам наследственный меч рода Харук, чтобы сиятельный мог приехать в свой аил[13]13
Аил (тюрк) – зимняя стоянка кочевников.
[Закрыть] полновластным владыкой своих земель». Я в воле его! – Атаман распахнул полы необъятной шубы, достал из-за пазухи кривой меч в позолоченных ножнах на широком боевом поясе и, почтительно поцеловав клинок, положил его к ногам Харукова коня.
Тархан улыбнулся впервые с тех пор, как покинул Киев. Глаза старого степного властителя быстро зыркали по распростертым на снегу воинам.
«Боятся! – злорадно подумал он. – Помнят беки и табунщики мою тяжелую руку!»
– Подай! – прохрипел Харук, протянув руку к почетному оружию.
Атаман вскочил и с поклоном подал клинок. Хан церемонно опоясал себя наследственным мечом. Потом выехал вперед, лихо повернул коня, приложил руку к сердцу, склонил голову и сказал торжественно и надменно, как хозяин:
– Посол кагана урусов, грозного воителя Святосляба, отныне гость моего края. Я, Харук-эльтебер-бохадур-хан, приглашаю Ашин[14]14
Ашин (хазар.) – волк, то есть Волк Летко.
[Закрыть] Летко вместе со всеми его друзьями к своему дастархану. Готов служить кагану урусов и проводить его посла дальше, к воротам Итиль-кела, где стоит дворец Царя Солнца – Шад-Хазара Наран-Итиля!
Летко Волчий Хвост поклонился в ответ и тронул поводья. Объединенный отряд руссов и хазар крупной рысью помчался в глубь Дикого Поля. Впереди полетела тройка кочевников, чтобы предупредить подданных о великой радости – в степи возвращается их властитель Харук-эльтебер-бохадур-хан. Пусть жарче пылают угли в кострах и хорошо прожаривается мясо баранов – сегодня праздник, сегодня великий той[15]15
Той (тюрк.) – праздничный пир.
[Закрыть]!
Харук-тархан опять был свободен и могуч. Но пока рядом с ним были руссы, ему казалось, что он скачет под их охраной, как два года назад по дороге в позорный плен.
«Порубить бы вас всех, проклятые кяфиры, – мрачно размышлял про себя старый хан. – Теперь вы не в Пуреслябе за столом коназа Селюда, а в моей воле. И даже аллах не спасет вас, если я только двину бровями...»
Но Харук понимал всю безрассудность такого поступка: слишком уж тяжек гнев кагана урусов Святосляба, и только глупец мог бы попытаться ощутить его на себе...
Тархан выругался вполголоса, шумно втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы.
Летко Волчий Хвост стрельнул ему в лицо льдинками голубых глаз и осклабился, словно мысли прочитал.
