Текст книги "Другие люди"

Автор книги: Сол Стейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

Я взял принесенный мною документ и сложил, чтобы убрать во внутренний карман.

– Откуда мне знать, что вы не блефуете?

– Позвоните, – я указал на записанный в блокноте номер.

Он уставился на блокнот, затем снял трубку, набрал номер. Полагаю, то, что сказала ему секретарь Канхэма, убедило его, что за мной сила. Он положил трубку, потер руки, знаком предложил мне вернуть бумагу. Подписал, и я убрал ее в нагрудный карман. Затем он выписал чек на задаток. Я взял и его, быстро попрощался с ним, дабы не пожимать ему руку, и вышел в приемную. На мгновение меня охватила паника, потому что Франсину я там не нашел.

– Где она? – спросил я секретаря. – Куда пошла?

– В туалет.

Джордж Томасси, возьми себя в руки!

Вернувшись, Франсина отдала секретарю ключ от туалета, повернулась ко мне.

– Что с мистером Гувером?

Я достал из кармана подписанный документ.

– Ты можешь переезжать, когда захочешь.

И куда захочешь.

– Ты его побил? – спросила она.

– В моей манере. Разумеется, без кулаков. Он похотливый старикашка.

Как и я.

– Джордж?

– Что?

Что? Да она подумает, что я нервный подросток.

– Ты мне очень помог.

Я кивнул.

– Действительно помог. Во всем.

Рискнуть нарваться на отказ?

– Франсина?

Она ждала.

– Я не знал, сколько времени займет разговор с Гувером, поэтому сказал Грейс, чтобы она не ждала меня сегодня. У меня возникла безумная идея.

Она ждала.

Помоги мне!

– Что это за идея?

– Раз ты отпросилась на целый день… слушай, ты давно не была в зоопарке Бронкса?

– Давно.

– И я тоже. Почему бы нам не заскочить туда по пути в Уэстчестер? Ты не против?

– Ты хочешь взглянуть на всех этих животных-холостяков, которые смирились со своей судьбой?

– Что ты имеешь в виду?

Она говорит «да»? Чему она говорит «да»?

– Есть что-то патетическое в согласии жить в клетке. Или слоняться по вольеру, не решаясь сигануть через ров.

Я сказал ей, что поведу наш двухмашинный караван.

– Я знаю, как ты ездишь. Мне за тобой не угнаться.

– Я буду посматривать на тебя в зеркало заднего обзора.

– Спасибо и на этом.

Думал я о чем угодно, только не о ситуации на дороге. Однако нам удалось прибыть к зоопарку, не столкнувшись по пути со столбом или другим автомобилем. Мы съели по булочке с сосиской, выпили пива, а потом долго ходили, желая увидеть всех обитателей звериного царства. Потом, утомившись, уселись, вытянув ноги, на лавочку, чтобы понаблюдать за другими людьми, не менее странными, чем животные, которые проходили мимо.

– Куда теперь? – спросила, наконец, Франсина.

Мне случалось думать, что мои знакомые – элементы картинки-головоломки, которые невозможно сложить вместе, чтобы получить что-либо понятное. Но в данный момент выходило, что два элемента, сидящие на скамейке, могли, по меньшей мере, могли подойти друг другу.

От ее квартиры нам удалось избавиться, хотя и остались малоприятные воспоминания. А потому наш выбор естественным образом пришелся на мой дом.

Мы переступили порог, закрыли дверь, и я повернул ключ в замке.

– Ждешь кого-то еще? – спросила она.

– Сегодня нет.

Я не сводил глаз с ее великолепной спины, пока она пересекала гостиную, держа курс на книжные полки у противоположной стены.

– Хочешь что-нибудь почитать?

– Нет, – она повернулась ко мне. – Ты нервничаешь, словно школьник. Я думала, вы привыкли к стрессам, адвокат.

– К таким – нет.

– Чем же отличается данный стресс?

– Тем, что причиной ему – мы.

Франсина переплела пальцы рук. Потом взглянула на меня.

– Почему бы тебе не раздеться?

Я вспомнил, как это было в первый раз. Имя девочки вылетело из памяти, но я буквально видел, как она умоляла меня не раздевать ее, торговалась из-за блузки, потом бюстгальтера, джинсов, трусиков, словно моей целью была одежда, а не ее тело. Наконец, мы, два неумелых подростка, кое-как покончили с одеждой и занялись тем, что полагали сексом. Я тревожился, что она подумает обо мне, она, несомненно, что я подумаю о ней, мы боялись, что кто-то увидит нас, поймает и накажет за нарушение родительского требования никогда не раздеваться в присутствии персоны другого пола. А сколь много взрослых пар совокуплялись в темноте, не снимая ночной рубашки и пижамы? В гостиной темнотой и не пахло.

– Тебе станет куда как удобнее, – Франсина расстегнула блузку. Движение ее пальцев возбуждало меня. По телу пробежала дрожь.

Она скинула блузку.

– Сегодняшняя ночь не станет у нас единственной.

У нее прекрасная грудь, потому что сама она прекрасна.

– Что-то ты притих, – за блузкой последовала юбка.

– Кто мы? – спросил я.

Она сбросила туфли.

– Надеюсь, нас можно назвать влюбленными.

– Да, но что дальше?

Выражение ее лица подсказало мне, что вопрос мой не требует ответа. Я думал, она повернется ко мне спиной, снимая колготки, но она по-прежнему смотрела мне в глаза, движения ее казались абсолютно естественными, а женская стыдливость, к которой я привык за долгие годы, наоборот, теперь просто раздражала.

– Полагаю, мы находимся в процессе перехода от случайных встреч к чему-то более постоянному. Кто знает? Неужели вам, адвокатам, необходимо все разложить по полочкам? Снимай свою чертову одежду!

Только полный идиот мог так и стоять у двери. Я быстро подошел к ней, обнял. От кожи Франсины полыхнуло жаром. Я двадцать лет учился говорить точно и ясно, не выдавая истинных мыслей, но тут язык подвел меня, и я, целуя ее, прошептал: «Я тебя люблю».

Губы ее не шли ни в какое сравнение с губами других женщин.

– Твой костюм колется, – выдохнула она, оторвавшись от меня.

И Джордж Томасси, которого, как и его прародителей, учили, что нагота греховна, с невероятной скоростью выпрыгнул из одежды и повел Франсину в свою, с этой минуты переставшую быть прибежищем отшельника, спальню.