Текст книги "Другие люди"

Автор книги: Сол Стейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава 30
Франсина

Одного раза недостаточно, это же ясно любому. Следующая попытка может оказаться неудачной, и что тогда? Возвращение в исходную точку. Не удивительно, что я нервничала.

Джордж не захотел обедать в ресторане, поэтому мы поехали к нему, и я выгребла из холодильника достаточно продуктов, чтобы приготовить сносный обед. Но он лишь размазал еду по тарелке.

Потом я поставила на проигрыватель пластинку Моцарта Миротворца. Он всегда создавал мне нужное настроение. А этот Макиавелли, сидя в кресле, не отрываясь от какой-то книги по юриспруденции, говорит: «Нельзя ли потише?»

– Я думала, тебе нравится Моцарт.

Он даже не ответил.

– Наверное, так и ведут себя семейные пары, – не выдержав, нарушила я молчание.

Он кладет в книгу закладку, закрывает ее, вздыхает.

– Извини.

– В чем дело, Джордж?

Я пошла к проигрывателю, чтобы выключить его.

– Выключать не обязательно, – остановил он меня. – Я лишь просил уменьшить громкость.

– Мое поколение не привыкло к тихой музыке. Могу я тебе что-нибудь почитать?

– Последний раз мне что-либо читали за десять лет до твоего рождения.

Сегодня он чувствует себя стариком.

– А что ты хочешь почитать?

Я достаю из брифкейса несколько листков.

– «Во славу известняка» Одена. Знаешь эту поэму?

– Нет.

– Мое лекарство на все случаи жизни.

– Снимать копии с книг противозаконно, – замечает он.

– Это моя книга. Если я переписала стихи, что в этом противозаконного? О господи, ну и странные же у нас законы. Так мне читать?

– Поэма длинная?

– Нормальная. Но я не хочу навязываться.

– Послушай, голова у меня забита совсем другим. Я не смогу сосредоточиться.

– Скажи мне, в чем дело?

– Не сейчас.

– А что ты читаешь?

– Стенограммы процессов.

– Это все, что ты можешь сказать?

– Процессов, связанных с изнасилованием. Послушай, Брейди попытается сделать все, чтобы дело не дошло до суда. Его стратегия – запугать тебя, чтобы ты отказалась от обвинений. Без тебя прокурору в суде делать нечего.

– Я знаю, что не откажусь. Давай я почитаю тебе Одена.

– Мне уже доводилось общаться с Брейди. Стопроцентный садист. Обычно он добивается желаемого. И весь цветет, если ему удается открутить кому-нибудь яйца.

– Тогда я в полной безопасности.

– Брейди ты и не нужна. Разве ты не видишь, что нацелился он на меня? Я бы с превеликим удовольствием повозил его рожей по гравию, но в данной ситуации у него есть, чем меня прижать.

– Мною?

– Нашими отношениями. Он все выяснит, если ты будешь приезжать сюда.

– Ты хочешь, чтобы я держалась подальше?

– Как адвокат? Да.

Я лежала на диване, впитывая в себя звуки музыки, думая о том, что Жозефина де Богарне [27]27
  Жена Наполеона Бонапарта.


[Закрыть]не стала бы сидеть, слушая музыку, она попыталась бы отвлечь его от мрачных мыслей.

Я села. Он не поднял головы.

Я встала. Заметил бы он, если бы я встала на голову? Я пошла в ванную, сняла блузку, туфли, брюки, колготки, потерла рукой талию, там, где остались красные полоски от резинки. С трудом подавила искушение потереть и ниже. Приоткрыв дверь в гостиную, увидела, что он торопливо что-то записывает. В чем мать родила прошествовала к дивану, вытянулась на нем. Он ничего не замечал!

Пластинка, слава богу, кончилась. Я не стала ее переворачивать. Тишина, похоже, удивила его. Он-таки поднял голову.

– Боже мой, – вырвалась у него.

Я отвернулась к стене. Пусть думает, что ты застенчива. И показываешь ему свою великолепную задницу.Мои уши, как уши кролика, ловили малейший звук. Он отложил книгу. Он закрыл и отложил блокнот. Он встал и идет к дивану. Я повернулась к нему. Он упал перед диваном на колени.

– Ты очаровательна.

Он положил руку мне на живот.

– У тебя такая нежная кожа.

Тут в окне что-то вспыхнуло.

– Господи! – мгновенно он вскочил на ноги, метнулся через комнату, распахнул окно, стараясь кого-то схватить.

Выругался, бросился к двери. Я слышала, как он бежит по усыпанной гравием подъездной дорожке.

Я ретировалась в ванную, схватила свою одежду, прижала ее к себе.

Когда Джордж вернулся, на его щеках ходили желваки.

– Сукин сын. Удрал.

– Кто-то нас сфотографировал.

– Готов поспорить на последний доллар, что фотографию заказывал Брейди.

– Мы же ничего не делали.

– Разумеется, нет. Ты лишь лежала голая, а я гладил тебя по животу. Какая еще фотография нужна для шантажа?

– Это нелепо, – возразила я. – Все, что мы с тобой делаем, мне только в радость.

– Ты-то здесь при чем? Я думаю о том, кому он намерен показать эту фотографию.

– В суде?

– Брейди не так глуп. Такие вещи не приносят в зал суда. Если я не ошибаюсь, он использует фотографию в ближайшее время.

– Как?

– Поставь себя на его место, подумай, что он может предпринять. Черт возьми, ты могла бы задернуть занавеску, раз уж решила раздеться!

– Я не думала, что кто-то меня здесь увидит. Дом в лесу, соседских окон нет.

– Фотографировал профессионал.

– Я только хотела тебя развлечь.

– Понимаю.

– Неужели адвокаты способны на такое?

– Некоторые заходят дальше, чем другие.

– А ты?

Прежде чем ответить, он долго разглядывал свои пальцы.

– Послушай, Брейди фотографировал не сам, он нанял человека. Я же кое-что купил.

– Фотографию?

Томасси кивнул.

– Такую же?

– Нет, газетную вырезку.

– С тем чтобы добиться такого же результата?

– В каком смысле?

– Морально подавить человека. Это все, чему вас учат на юридическом факультете, грязным приемам?

– На юридическом факультете такому не учат.

– Думаю, мне лучше одеться, – на полпути к ванной я остановилась. – Кому он собирается показать эту фотографию?

– Это только догадка.

– Поделись со мной.

Лицо его разом осунулось.

– Твоему отцу.

Глава 31
Уидмер

Моя секретарь сказала, что звонит некий мистер Брейди. Хочет поговорить со мной о моей дочери. Какой дочери? Она отключила аппарат внутренней связи, а включив вновь, ответила, что о Франсине. Я не знал никакого Брейди, но обеспокоился, не влипла ли Франсина еще в какую-то историю.

– Я поговорю с ним.

В американце хорошее воспитание выдает не акцент, а изменения высоты и окраски голоса. Резкий, скрипучий голос Брейди принадлежал человеку, который никогда не думал о том, как воспринимаются издаваемые им звуки.

– У меня есть фотография вашей дочери, которую я хотел бы вам показать.

– У меня много фотографий моих дочерей, мистер Брейди, и сейчас я очень занят.

– Держу пари, вам придется вернуться к младенчеству Франсины, чтобы увидеть ее голышом.

О, как мне хотелось рассказать Брейди о моей любимой фотографии и тут же положить трубку.

– В нашей семье мы не делали младенческих фотографий.

– Мистер Уидмер, Франсину сфотографировали на этой неделе.

– С какой целью?

– Вы спрашиваете, почему она разделась догола?

– Нет. Меня интересует, с какой целью она фотографировалась?

– О, не думаю, что ей хотелось фотографироваться в таком виде. Ее сфотографировали через окно. Фотограф многим рисковал. Это дорогая фотография, мистер Уидмер, и мне кажется, что вам стоит взглянуть на нее. Я решил, что в такой ситуации лучше всего не идти на поводу у шантажиста.

– Откровенно говоря, меня не интересуют фотографии моих обнаженных дочерей. До свидания, мистер Брейди.

– Секундочку, мистер Уидмер, – успел он ввернуть, прежде чем я положил трубку. – Тут есть один интересный нюанс.

– Какой же? – вырвалось у меня.

– Франсину сфотографировали в квартире мужчины.

– Моей дочери двадцать семь лет, мистер Брейди, она вправе вести себя, как пожелает. До свидания, мистер Брейди.

– Не кладите трубку! Ее сфотографировали в доме Джорджа Томасси.

Я молчал, вслушиваясь в дыхание Брейди.

– Они сфотографированы вдвоем? – спросил, наконец, я.

– Естественно.

У меня было такое ощущение, будто кто-то заявил, что на фотографии, что я хранил у себя, Франсину запечатлели в паре со мной. Нас с Томасси разделяло меньше лет, чем его и Франсину.

– Мистер Брейди, вы звоните с тем, чтобы продать мне эту фотографию?

– О, нет, нет. Я хочу отдатьее вам. После того, как мы кое-что обсудим.

– У вас есть и негатив?

– Негатива нет вообще, мистер Уидмер. Это «поляроид». Чтобы избежать лишних вопросов того, кто будет проявлять пленку. Сможете вы подъехать ко мне в четыре часа?

Он дал мне адрес. Тащиться так далеко не хотелось.

– Я бы чувствовал себя в большей безопасности, мистер Брейди, если бы вы приехали ко мне.

– О, мистер Уидмер, я же адвокат.

– Тем не менее смогли бы вы быть у меня в четыре часа?

– Приеду, не беспокойтесь. Всегда рад выручить коллегу.

Он знал, что любое сравнение с таким, как он, я сочту за оскорбление. До четырех часов время ползло не быстрее улитки.

Ростом мистер Брейди не вышел. На моем диване ему пришлось сидеть на самом краешке, чтобы его ноги доставали до пола. При личном общении он не казался таким страшным, как по телефону.

Фотографию он держал за верхние углы. К моему облегчению, я увидел, что Томасси полностью одет. А Франсина грациозна, как одалиска. [28]28
  От odalisque (тур.) – наложница в гареме.


[Закрыть]В фотографии не было ничего порнографического. Наверное, я ожидал увидеть их в пылу любовных утех.

Брейди опустил фотографию в карман.

– Я отдам ее вам, как только мы договоримся о наших действиях.

– Каких действиях?

– Большое жюри поддержало обвинение, выдвинутое прокурором против моего клиента, Гарри Козлака, и передало дело в суд. Он обвинен в том, что навязал себя вашей дочери. У меня имеется информация, свидетельствующая об обратном. Подождите, мистер Уидмер, возможно, прав он, возможно – ваша дочь. Но суть дела в том, что Козлак женат и у него двое детей. Если он сядет в тюрьму из-за жалобы вашей дочери, вы же не будете кормить его детей. И я не буду. Я не хочу, чтобы несправедливость чинилась по отношению к любой из сторон. Вы знаете, каким грязным может быть судебный процесс по обвинению в изнасиловании. И, поверьте мне, ради благополучия этих детей я полагаю себя вправе не стесняться в выборе средств. Я не думаю, что судья сможет выставить прессу за дверь. Через моего приятеля я уже договорился с «Дейли ньюс». Их репортер будет присутствовать на каждом заседании. Радио и телевидение также не оставят без внимания сенсационное судебное разбирательство с участием дочери известного адвоката.

– Чего вы хотите, мистер Брейди?

– Я хочу, чтобы завтра к вечеру вы позвонили мне и сказали, что ваша дочь отказалась от выдвинутых обвинений. У Канхэма упадет гора с плеч, если он услышит, что суда не будет. Все от этого только выиграют, не так ли? Я мог бы оставить вам фотографию и сейчас, я вам доверяю. Но, если вам не удастся убедить дочь, она может понадобиться мне на суде. Вместе с другими. Вы меня понимаете, не правда ли?

Я должен дать необходимые пояснения касательно моего характера, чтобы вы не думали, что мои колебания относительно следующего шага обусловлены личностными недостатками. Причину надо искать в другом – в наследственности. Я не пытался уклониться от военной службы во время войны, и хотя провел большую часть времени в штабах, не боялся принять участие в боевых действиях. В школе я часто ввязывался в драки. Когда кот Принсиллы, еще маленьким котенком, забрался на конек крыши и жалобно мяукал, не решаясь ни прыгнуть вниз, ни слезть обратно, я полез за ним, рискуя сломать не только руки или ноги, но и шею. Сами видите, опасность, с которой приходится сталкиваться в повседневной жизни, меня не пугает. Чего я пытаюсь избежать, так это затруднительных ситуаций. Телефонного звонка тому, кто может в ответ положить трубку. Общения с малознакомым человеком, перед которым за что-то приходится извиняться. А более всего необходимости принятия решения по вопросам, от которых я обычно стараюсь уходить. К подобным кризисам жизнь подготовила Принсиллу лучше, чем меня. Ей иной раз приходилось забывать про наследственность. И, однако, я не мог спрятаться в стенном шкафу, попросив ее поговорить с Франсиной вместо меня. А если говорить пришлось бы не только с Франсиной, но и с Томасси?

Потребовалась вечность, чтобы найти ее на работе. В конце концов меня соединили с каким-то американцем-негром, который произносил мою фамилию как «Уиммер» и несколько раз просил меня оставить свой телефон, чтобы потом Франсина перезвонила мне. Я же, как можно тактичнее, втолковывал ему, что я – отец мисс Уидмер и мне необходимо незамедлительно переговорить с ней. Наконец, я услышал в трубке ее запыхавшийся голосок.

Мне следовало заранее приготовить фразу, которую я собирался ей сказать, потому что внезапно из головы полезла куча вопросов, а потому я просто предложил ей как можно быстрее приехать ко мне.

– Папа, но я не могу, действительно не могу. У меня столько дел, что я и не знаю, когда сегодня уйду с работы.

На моем столе я держу стеклянный шар, размером с бейсбольный мяч, с сельским пейзажем внутри. Если потрясти шар, что я и делал, держа его в руке, внутри начинал падать снег на дом, амбар, миниатюрных животных. Когда я думал, мне нравилось смотреть, как падает этот искусственный снег.

– Папа, я не могу долго занимать телефон.

– Недавно тебя сфотографировали…

Секундная пауза.

– И что?

– Фотографию предложили мне.

– Шантаж?

– Ее принес адвокат, представляющий Козлака. Мы сможем увидеться?

– Я заеду за тобой после работы.

– Хорошо.

– Если у Джорджа будет свободное время, он сможет присоединиться к нам?

– Джордж?

– Томасси.

– Не следует ли нам обсудить все вдвоем?

– Секретов у меня нет.

– Есть же конфиденциальные темы, Франсина. Но поступай, как сочтешь нужным.

Она всегда принимала решение сама. Так что оставалось лишь гадать, приведет она Томасси или нет.

Глава 32
Томасси

Я уверен, каждого охватывает чувство неловкости перед встречей с человеком, первой после того, как ты переспал с его родственницей. Я мог бы обойтись без этого визита в контору Уидмера, но уж лучше кабинет, чем гостиная.

Я приехал после Франсины. Секретарь пригласила меня пройти. Уидмер сидел за столом, Франсина – на диване у противоположной стены. Я не знаю, о чем они говорили, но двадцать разделяющих их футов вибрировали от напряжения.

– Привет, Нед, – поздоровался я.

Он перегнулся через стол, чтобы пожать мне руку. Господи, обычно он выходил навстречу гостю. Теперь же он отделил себя массивным столом.

– Привет, Франсина.

Она помахала мне рукой, словно застенчивый ребенок. Да уж, похоже, до моего прихода в кабинете властвовала буря, с молниями и громом.

Я решил сесть в кресло неподалеку от Франсины, чтобы выманить Неда из-за стола. Может, подумал я, он соблаговолит разделить с Франсиной диван.

Я ждал, пока Уидмер возьмет инициативу на себя. Хотя бы на правах хозяина.

– В это время дороги, должно быть, забиты машинами.

Боже мой! Не погода, так транспорт.

– Да нет. Основной поток идет из города.

– Да, пожалуй.

Молчание так затянулось, что Франсина за это время могла бы испечь пирог.

– Ладно, – не выдержал я, – мы собрались здесь из-за Брейди.

– Фотография… – начал Уидмер.

– …не столь уж и важна, – закончил я за него. – Это всего лишь орудие взломщика, одно из нескольких. Вопрос в том, что делать с самим взломщиком.

– Один момент, Джордж.

Я посмотрел на Уидмера, а он продолжил, отведя взгляд.

– Брейди показал мне не просто фотографию. На ней были вы и моя дочь.

– Нед, минуло уже то время, когда у отца просили руку или иную часть тела дочери.

– Я это понимаю, – прозвучали его слова иначе: я это ненавижу.

– Мы собрались, чтобы поговорить о юридическом аспекте, так что следует обратить внимание не на запечатленных на фотографии мужчину и женщину, а на главную проблему: фотография использовалась для шантажа Франсины, с намерением заставить ее отказаться от обвинений. Нед, давай займемся Брейди. Если мы выиграем, у нас будет достаточно времени обсудить и второй вопрос. Если проиграем, полагаю, едва ли вообще будем разговаривать друг с другом.

Не могу точно сказать, вздохнул ли Нед. Мне очень хотелось, чтобы он выбрался из-за этого чертова стола.

– Хорошо. Брейди.

– Во-первых, Нед, я виноват в том, что Брейди заинтересовался этим делом.

– Как так?

– Несомненно, я – единственный, кому раньше доводилось иметь дело с Брейди. Он защищает Козлака только потому, что я помогаю Франсине. Денег у него, хоть пруд пруди. Нет отбоя от постоянных клиентов, так что такие, как Козлак, ему не нужны. Он с удовольствием раздавил бы меня, как в зале суда, так и вне его, и он умен. Для тех, кто пользуется такими методами, как он, обвинение в изнасиловании – прекрасная возможность продемонстрировать свое мастерство.

– Какими методами, Джордж?

– Прежде всего он выясняет, кто его противник. Далеко не всегда это подсудимый или адвокат подсудимого. Потом он нащупывает слабое место своего противника. Определяет, как посильнее ударить по этому месту. И чем. А затем приступает к действиям. И, раз он принял сторону Козлака, мне уже бессмысленно выходить из этого дела, не беспокойся, Франсина, у меня и мыслей таких не было. Даже если ты наймешь другого адвоката, он будет считать, что противостоит ему Томасси. Помогаю я тебе, не помогаю, все равно при неблагоприятном исходе мне числиться в проигравших.

Старина Уидмер вышел-таки из-за стола и сел на диван в трех футах от Франсины. Хорошо, что мы не пили кофе. Нам пришлось бы вставать, чтобы передать друг другу сливки или сахар.

– Джордж, вы сказали, что для таких как Брейди, изнасилование – прекрасная возможность продемонстрировать свое мастерство.

– Великолепная. Для защиты. Если произошло убийство, обвинение может предъявить тело. Покойник он и есть покойник. При изнасиловании у вас есть тело, которое говорит,что над ним совершили насилие против его воли. Вам нужно доказать и насилие, и отсутствие воли. В случае убийства, если оно совершено человеком, который не знал свою жертву, главное – определить, готовилось ли убийство загодя или совершено под влиянием момента. Даже если убийство совершено при ограблении, это убийство первой степени. [29]29
  Убийство с отягощающими обстоятельствами.


[Закрыть]Если такое случилось в драке между родственниками или близкими друзьями, скорее всего, второй. [30]30
  Убийство без отягощающих обстоятельств.


[Закрыть]Мы всегда готовы к тому, чтобы убить наших родных и близких. Но это все цветочки. Сомнения относятся лишь к тяжести преступления, но не к факту его совершения. В случае изнасилования дело обстоит иначе, надо доказывать факт изнасилования. Не было ли в поведении дамы элементов соблазнения. Не искушала ли она мужчину? А потом еще ворох вопросов. Имело ли место проникновение? Проникновение чего? Как вы можете это доказать? Вы понимаете, что я имею в виду?

– Все очень наглядно, – без улыбки прокомментировал Уидмер.

– Мне очень жаль, Нед, но так оно и будет. Есть и еще одна тонкость. Вы видели Брейди, Нед, и знаете, какой он коротышка. У меня в классе был один такой парень. Все продолжали расти, а он вдруг остановился. Прозвали его, естественно, Карлик. И нередко говорили ему нечто вроде: «Карлик, раз ты все равно там, поцелуй меня в задницу». Низкорослые, взрослея, копят в себе одно чувство – жажду мести. И мстить они хотят практически всем, потому что едва ли не каждый выше их ростом. Таким был Наполеон. Я могу назвать четыре-пять первоклассных адвокатов, которых вы знаете, Нед, подпадающих под эту категорию. К таким же относится и Брейди. Никакого лоска. Контакты с мусорщиками, скупщиками краденого, ростовщиками, бандитами. Ростовщики – фавориты Брейди. Они берут десять процентов в неделю. Вернуть им деньги невозможно. Скоро платить приходится проценты по процентам. Это комната без дверей. Ловушка, откуда нет выхода. Им это нравится. Они сосут деньги из человека до тех пор, пока у него не остается ни гроша. А потом избивают до смерти и выбрасывают в канаву. Мне известен один случай, когда они оставили парня в покое лишь после того, как он угодил в психиатрическую лечебницу. Они свели его с ума. Милые люди, эти ростовщики. И им нужен хороший адвокат, потому что их деятельность противозаконна. А хороший для них тот адвокат, который умеет выигрывать процессы вне зала суда, потому что они терпеть не могут судебных разбирательств. Хороший адвокат для них тот, кого распирает желание затоптать в грязи любого, вытянувшегося больше чем на пять футов. Брейди их человек. А теперь поговорим о нем и возникших у нас осложнениях. Франсина, ты не произнесла ни слова.

Франсина посмотрела мне в глаза.

– Я тебя люблю.

Я видел, как запульсировала жилка на виске Неда.

– Ты сошла с ума, если думаешь, что при сложившихся обстоятельствах от этого будет хоть какая-то польза.

– Может, и сошла, – улыбнулась она.

Не хотелось бы мне оказаться сейчас в шкуре Уидмера.

Наконец, заговорил и он.

– Эта фотография… Насколько я понял из ваших слов, вы знаете, что на ней.

– В общих чертах. Но Брейди уже лишился главного козыря. Вы ее видели. Франсина знает об этом. Я тоже. Однако ничего не изменилось. Мы сидим в одной комнате и мирно обсуждаем случившееся. Мы свели на нет ударную силу этой фотографии, хотя, полагаю, в зале суда Брейди будет намекать присяжным о сексуальной расторможенности Франсины, пока судья не одернет его. Я думаю, что О-пи при прямом допросе Франсины ясно даст понять, что Франсина – не королева Виктория, но она хочет всегда иметь право выбора, которого и лишил ее насильник.

Я взглянул на Уидмера. Он казался совсем потерянным. В собственном кабинете, рядом с собственной дочерью.

– Есть тут комната, откуда можно позвонить? – спросил я.

– Конечно, – кивнул Уидмер. – Секретарь вам покажет.

У двери я обернулся.

– Франсина, ты, наверное, хочешь поговорить с отцом. Через несколько минут мы уезжаем.

Оставшись один, я набрал номер Толстяка Тарбелла. Занято. Я изрисовал полстраницы блокнота, набрал снова.

– Слушаю, – ответил Толстяк.

– Джордж Томасси, – назвался я. – У меня трудности.

– Выкладывай.

Конечно, я рисковал, обращаясь к Толстяку. Наш приятель, несомненно, тоже значился в списке его клиентов.

– Брейди, – продолжил я. – Что у тебя есть насчет его сексуальной жизни, если он ведет таковую.

Толстяк Тарбелл расхохотался.

– Ведет, будь уверен. Ты хочешь навлечь на меня неприятности. Он дает мне больше работы, чем ты.

– В связи с его сексуальной жизнью?

– Нет.

– Тогда мы не конкуренты.

Толстяк вновь рассмеялся.

– У тебя есть чувство юмора, Томасси. Обойдется недешево.

– Сколько?

– Кто твой клиент?

Мне хотелось взять тайм-аут, чтобы обдумать ответ.

– Полагаю, что на этот раз клиент – я.

– Ясно. Не знал, что ты влип в передрягу, Джордж. Раньше тебе удавалось не связываться с такими, как Брейди. Ладно, согласен на тысячу?

– Лучше бы пятьсот. А еще лучше – получить информацию побыстрее.

– Давай подумаем. Амстердам или Нью-Йорк?

– Нью-Йорк предпочтительнее.

– Хорошо. Как насчет аффидевита [31]31
  Письменные показания под присягой.


[Закрыть]женщины, у которой он бывает раз в неделю.

– Замужняя женщина?

Толстяк Тарбелл рассмеялся.

– Проститутка. Собственный особняк. Никаких других женщин. Полное уединение. Каждый визит обходится в кругленькую сумму.

– Как ты раздобыл аффидевит?

– Послушай, Джордж, ты собираешься лишиться лицензии и конкурировать со мной?

– Никогда в жизни.

– Она крепко поцапалась с кем-то из окружения мэра. Я все уладил в обмен на аффидевит. Шестнадцать человек интересовались им, но ты, похоже, первый, кто намерен пустить его в дело. И у меня складывается впечатление, Джордж, что пятьсот – это дешево, даже для тебя.

– Пятьсот за то, что я посмотрю на него. Семьсот пятьдесят, если им воспользуюсь.

– Как я об этом узнаю?

– Я позабочусь, чтобы ты узнал.

– Я тебе верю, Джордж. Договорились.

– Благодарю. Встречаемся на автостоянке у «Кристидса»?

– Уже поздно. Приезжай ко мне.

– Со мной будет девушка.

– Оставь ее в машине.

– Как скажешь.

– Сколько тебе понадобится времени?

– Я все еще в городе. Примерно час.

– Привези деньги с собой. Завтра они мне понадобятся.

– Тогда жди меня через полтора часа.

– Не спеши. Я сегодня никуда не собираюсь. До встречи, Джордж.

Когда я вернулся в кабинет Уидмера, он обнимал Франсину за плечи, а она, похоже, успела всплакнуть.

– Все нормально? – полюбопытствовал я.

Никто не ответил. О боже, стоит оставить отца и дочь на несколько минут, и вот что из этого выходит.

– Мне надо быстро вернуться в Уэстчестер. Нед, у вас в сейфе случайно нет наличных? Банки уже закрыты.

– Сколько?

– Если я выпишу чек на пятьсот долларов?

Он кивнул, удалился на несколько минут, пришел с конвертом. Будь он человеком моего круга, я бы просто получил несколько купюр, которые тут же и пересчитал.

– Ровно пятьсот.

Я дал ему чек.

– Кто-нибудь хочет поехать со мной в Уэстчестер?

Уидмер покачал головой.

Франсина одновременно кивнула.

Уходя, я посмотрел на Уидмера.

– Возможно, мне удастся купить важную информацию.

На его лице отразилось непонимание. Я пожалел его. Похоже, жизнь у меня была куда интереснее.

– Полагаю, у нас будет, что противопоставить мистеру Брейди.

– Правда? – все, что он смог выдавить из себя.

И мне показалось, что под его жилеткой скрывается маленький мальчик, которому очень хотелось поехать с нами.