Текст книги "Другие люди"
Автор книги: Сол Стейн
Жанры:
Современная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
Мой отец, лошадник, сильный, крепкий мужчина, зарыдал от невыносимой муки, которую он носил в груди больше пятидесяти лет, которая приехала с ним из Армении в Америку. Тогда ему было шестнадцать, сейчас я лишь на три года моложе. Я готов сражаться, но с тем, чтобы побеждать, а не терпеть поражение. Такой уж я с самого детства.
– Те, кто укрылись в церкви, остались в живых? – спросил я.
– На час, не более. Они погибли в огне. Спасся только я.
Я встал, обнял отца, и мы вместе оплакали его потерянную возлюбленную, его признание в трусости и отсутствие справедливости в мире. Тогда-то я и нашел свое призвание.
– Мужчины не понимают, что такое изнасилование, – Франсина покачала головой. – И никогда не понимали.
Я молчал, но она ждала ответа.
– Не понимали. Послушайте, почему бы вам не прийти завтра в это же время? – После ее ухода я остался в темном кабинете, зная, что через полчаса появится моя дама. Она рассчитывала на обед и постель. Я ее накормлю, решил я, но вот с постелью, когда я вспомнил о переживаниях отца, у нее ничего не выйдет. Сегодня меня не соблазнить.
Глава 10
Козлак
Эта девица больше не попадалась мне на глаза. Должно быть, не высовывала носа из квартиры. И черт с ней, Мэри всегда под рукой.
Мэри повезла детей к матери. В их отсутствие она больше склонна к развлечениям.
И чего Джейсона так долго нет? Всего-то делов: взять выключатель в его каморке в подвале.
Ожидание мне не по нутру, и я позвонил на бензоколонку.
– Джим, ты остаешься за старшего, я сегодня уже не приду. Только помни, что счетчик точно покажет, сколько галлонов бензина ты отпустил после моего ухода. Деньги с собой не уноси, ха-ха. Ты знаешь, куда их положить. Да, я слышу, что им не терпится заправиться. До завтра.
Звенит дверной звонок. Вот и Джейсон с выключателем в левой клешне, отверткой и изоляционной лентой в правой.
– Привет, – здоровается он. – В какой комнате?
– В ванной.
С таким смотрителем я столкнулся впервые. Обычно это старики, но Джейсону не больше тридцати, похож он на повзрослевшего хиппи, симпатичный, с бородой, длинными волосами, носит джинсы, а не комбинезон, да еще этот протез. Я пытался разговорить его, узнать, откуда протез да почему, но выяснил немного. Протез оплачен за государственный счет и крепится на плечах специальной упряжью.
Он снял старый выключатель, и я спросил: «Не вывернуть ли пробки?»
– Если не суетиться, током не ударит, – ответил он.
Я сижу на бортике ванны, наблюдая, как он работает. Не на толчке же мне сидеть, правда?
– Слушай, Джейсон, почему ты иногда носишь протез, а иногда – нет?
– Это очень личный вопрос, – смеется он. – Вы знаете, что под моей опекой еще два дома. И, судя по числу автомашин на стоянке утром и вечером, можете подсчитать, у скольких жен мужья днем находятся на работе.
– У многих.
– Так вот, некоторые боятся протеза, а другие уделяют ему слишком много внимания, так что, когда я ищу себе очередную пташку, я оставляю протез дома. И знаете что? – тут он наклоняется ко мне, словно хочет поделиться суперсекретом. – Когда я голый, они находят культю очень привлекательной. Действительно, зажила она идеально, кожа гладкая и такая же чувствительная, как на головке большого члена. Есть такие, кто просит ее потрогать. Большинство мужчин не понимает женщин. Они куда как склонны ко всяким извращениям. И вот что еще. Женщинам всегда хочется, хотя с детства им внушают обратное. А вот если убедишь их, что все это – досужие разговоры, дела пойдут, как по маслу.
Он уже оборачивал оголенный провод черной изоляционной лентой, и я подумал, что вот сейчас его ударит током, но нет, все обошлось.
– Значит, в этих домах тебе есть, где порезвиться? – спрашиваю я.
– Вы и представить себе не можете, сколько раз меня вызывали, чтобы прочистить раковину, хотя никакого засора и не было, или починить электропроводку, хотя требовалось лишь сменить перегоревшую лампочку. Я, конечно, лампочку меняю, а она уж рядышком, в одном домашнем халатике, говорит, как-я-вам-благодарна-и-не-хотите-ли-выпить-чего-нибудь-прохладительного. И я сразу понимаю, что в моем гареме пополнение. Потому что те, у кого я уже побывал, обходятся без преамбулы, просто звонят и говорят, чтобы я зашел на минутку. Эта минутка иногда затягивается на полчаса. Чертовски удачно, что у меня нет босса, контролирующего мою работу. То-то он удивлялся бы, где это я пропадаю. Вот и все.
Новый выключатель встал на место старого. Джейсон щелкнул им, загорелся свет.
– Полный порядок.
Я дал ему сорок центов чаевых.
– А с девушкой, что живет ниже, ты не пробовал?
– Уидмер?
– Ее квартира под моей.
– Там живет Уидмер. Днем ее дома не бывает. Она работает.
– А по субботам и воскресеньям ты своих пташек не обходишь?
– Зачем рисковать? По уик-эндам я отдыхаю, меня вызывают только в экстренных случаях, к примеру, если забился туалет.
Я прогулялся к холодильнику и принес две бутылки пива.
– Выпей «Бад». [9]9
«Bud» – популярная марка американского пива.
[Закрыть]
– С удовольствием.
– Садись.
– Не возражаю, – и он плюхается на диван.
– Не пробовал с моей женой? – я смотрю ему прямо в глаза.
– С двумя-то детьми, мешающимися под ногами? Кроме того, откуда у нее на меня время? Она же весь день вертится, как белка в колесе.
Я ему улыбаюсь.
– Как получается, что ты никого не накачал?
– О господи, да в каком веке вы живете? А для чего существует вазэктомия. [10]10
Иссечение семявыносящего протока.
[Закрыть]Сделать ее проще, чем выдрать зуб.
– То есть детей у тебя никогда не будет?
– Мне пришлось самому заплатить за операцию. Я хочу сказать, что раскрутить на это дело Ви-эй [11]11
VA, Veteran Administration – Управление по делам ветеранов войны (США).
[Закрыть]мне не удалось, – он весело смеется.
– Ты меня разочаровал, – говорю я.
– Насчет чего?
– В том, что ты не подкатился к Уидмер. Потрясающая женщина.
– По ней и не скажешь.
Я вижу, что он мне не верит. Если он имел что-то с Уидмер, если она доступна, то не сможет заявить на меня. Мне понравилось, как она держалась. Поупиралась, но в меру, не затягивая. В следующий раз все будет проще и быстрее.
Джейсон как раз допивал пиво, когда в замке поворачивается ключ и входит Мэри. Джейсон начинает подниматься с дивана.
– Ты знакома с Джейсоном, Мэри, – говорю я.
– Конечно, – отвечает она.
– Что значит, конечно? – интересуюсь я.
– Он же смотритель, – следует ответ.
Мэри исчезает на кухне, и Джейсон говорит: «Мне, пожалуй, пора».
– Эй, Мэри, – кричу я, – дети пробудут у бабушки весь день?
Она выходит в гостиную, вытирая руки полотенцем.
– До шести. Ты же сам просил…
– Да, – прерываю ее я. – Хочешь посмотреть, что сделал Джейсон?
Я беру ее за руку и веду в ванную.
– Джейсон поменял выключатель, не выворачивая пробки.
– Правда? – спрашивает она, не зная, что я задумал.
– Эй, Джейсон, – кричу я, чтобы он услышал меня в гостиной. – Мэри говорит, что хотела принять душ, как только придет домой. Выпей еще пива. Бутылку возьми в холодильнике, – я как раз оказался позади Мэри и ткнулся ей членом в задницу. Поверьте мне, задница у нее очень сексуальная. Стоит мне только засадить ей сзади, как…
Комментарий Мэри Козлак
Войдя в дверь и увидев Джейсона, я обомлела. Сразу подумала, что Гарри все известно и скандала не миновать. Гарри убил бы его, если б узнал. Не правда ли? Но Джейсон говорит, что узнать можно только одним способом – застав в постели. Они просто сидели и пили пиво, но душа у меня, скажу честно, ушла в пятки, а сердце колотилось, как паровой молот.
Джейсон очень нежный любовник. Нет такой части тела, которую он сначала не поласкает и не поцелует. Не то, что Гарри.
Стоя сзади, я обхватываю руками груди Мэри, и она в ужасе шепчет: «Он увидит». А Джейсон выходит из кухни с двумя бутылками пива, одной в клешне, и все видит, как, собственно, мне и хотелось.
– Ладно, – громко говорю я, – теперь ты можешь принять душ.
А что могла Мэри сделать? Я попытался представить себе, какие мысли крутятся у нее в голове, но она послушно начинает раздеваться, вешая вещи на крючки за дверью, а я стою на пороге, чтобы она не закрыла дверь и не заперла ее на задвижку. Джейсон приносит мне пива, на лице его тоже написано непонимание.
– Мне пора идти.
– Негоже тебе ходить по дому с полной бутылкой пива. Пойдешь потом.
Слово «потом» я произношу особо, надеясь, что до него дойдет, к чему я клоню.
Я слышу, как побежала вода, и поворачиваюсь, потому что знаю, что Мэри всегда сначала наполняет часть ванны, а уж потом включает душ. Она стоит, наклонившись над бортиком, зрелище потрясающее, и я говорю: «Ха-ха, а не принять ли душ и мне». Я глотаю пива, ставлю бутылку у стены, чтобы ее случайно не разбили, скидываю мокасины и снимаю носки, потому что Мэри всегда смеется, если, раздевшись, я остаюсь в одних носках. У меня привычка раздеваться снизу, вот я и снимаю брюки, трусы, бросаю их на диван, на котором сидит Джейсон. Мужчины не обращают внимания на угол, под которым стоит у меня член, в отличие от женщин, так что Джейсон и не смотрит на меня.
Я расстегиваю пуговицы рубашки. Странный у человека вид, если он в одной рубашке, правда. Он кажется еще более раздетым, чем просто голый. За рубашкой следует майка, а потом я поворачиваюсь спиной к Джейсону, прежде чем сказать: «Полагаю, душ мне не повредит. Не хочешь составить нам компанию?»
Тут я смотрю на Джейсона, потому что мне хочется увидеть выражение его лица, но он как раз подносит ко рту бутылку и пьет пиво, запрокинув голову. Я иду в спальню, Мэри уже под душем, за занавеской, я отодвигаю ее.
– Мыло, мадам?
Она тычет пальцем на открытую дверь, затем на мой стоячий конец. Я лишь пожимаю плечами, как будто не замечаю ничего необычного, оглядываюсь и вижу, что Джейсон уже снял рубашку, отстегнул протез и как раз кладет его на кофейный столик.
Я полностью отдергиваю занавеску, с дверью ничего не будет, если на нее упадет несколько капель воды, и залезаю в ванну. Беру мыло, намыливаю ладони, потом груди Мэри, а она отчаянно шепчет: «Закрой дверь ванной». Я притворяюсь, что не понимаю ее, она указывает на дверь, я же просто обнимаю ее, она натянута как струна, вся красная, но остановить уже ничего нельзя, если только Джейсон не струсит, но он меня не подводит, вот он: стоит в дверном проеме в чем мать родила, с тремя островками волос на голове, подбородке и под животом. Я понимаю, что он говорил о своей культе под протезом.
– Места здесь хватит, – кричу я.
У меня предчувствие, что мы прекрасно проведем время.
Джейсон ступает в ванну. Троим трудно стоять в ванне обычного размера, не касаясь телами.
– Не обращай внимания на его руку, – говорю я Мэри. – Он мне рассказывал, что многие женщины находят этот обрубок сексуальным.
Клянусь вам, Мэри выглядит так, словно ее сейчас хватит удар, поэтому я целую ее в мокрые губы.
– Посмотри на его обвислый конец. Почему бы тебе не погладить его, чтобы он встал.
Она хватается правой рукой за левую, но я не отстаю.
– Вот что от тебя требуется, – и намыленной рукой я берусь за член Джейсона.
Джейсон дергается, словно его ужалила оса.
– Эй, что это ты делаешь?
– Мы просто развлекаемся, не так ли? – отвечаю я.
Я твердо беру Мэри за запястье и кладу ее руку на член Джейсона. Она пытается не шевелить пальцами, но это трудно, учитывая что места мало и приходится постоянно наклоняться из стороны в сторону, чтобы сохранить равновесие. Я замечаю, как быстро набухает его конец, и меня это возбуждает.
– Вижу, сегодня мы повеселимся, – говорю я. – Что будем делать дальше?
Тут Джейсон огибает меня и начинает поглаживать руку Мэри от плеча до запястья единственной своей рукой, потом вторую руку, наконец садится в ванну, скрестив ноги и точно так же поглаживает ей по очереди бедра. С внутренней стороны. Такого я никогда не видел, я-то обычно сразу лезу в дамки, но я замечаю, что Мэри немного расслабляется, чувствуется, что ей нравится это поглаживание.
– А можно мне? – говорю я и, не дожидаясь разрешения, начинаю сам поглаживать руки и ноги Мэри.
Выглядит она потрясающе и, знаете, сама берется за наши концы и начинает их подергивать. Я на седьмом небе и думаю, что сейчас кончу, но Джейсон останавливает ее, и я хочу знать, почему он не дал ей довести дело до финала.
– Она еще не готова, – коротко отвечает он, подлезает под Мэри и начинает целовать, лизать и сосать ее, словно знает, как это делается. И я вижу, он знает, потому что Мэри начинает дрожать и вдруг выкрикивает: «О, о, о», – и вцепившись пальцами в его волосы, кончает, кончает, кончает…
Говорю вам, там было на что посмотреть. Когда она-таки кончила, ее голова бессильно повисла, и мы осторожно опустили Мэри в ванну. Мы все довольны, нам всем весело, потому что нас всех поливает душ. Я его выключаю аккуратно, одновременно закрыв оба вентиля, чтобы вас не ошпарило и не окатило холодной водой. И Мэри дрочит сначала его член, а потом мой. Давно я так хорошо не веселился.
Глава 11
Франсина
Вопрос: Опишите, каковы ощущения человека, вновь поселившегося в доме родителей, пусть и временно?
Ответ: Определенно, он не чувствует, что находится дома.
Естественно, обстановка, мебель удобная, потому что все знакомо. Моя комната осталась точно такой же, как и в день отъезда, монумент моей юности, сохраняемый мамой-смотрителем. Разумеется, я люблю их обоих, но, если ты уезжаешь, значит, ты уехала. К примеру, я наблюдаю, как мой отец ослабляет узел галстука, приходя с работы. Такое он никогда не позволил бы себе при посторонних, только в присутствии ближайших родственников, а я думаю: «Верни узел на место». Я тут не живу, не надо демонстрировать близость наших отношений. Почему он столько лет хранил этот снимок, для вдохновения? И показал мне его, когда я еще чувствовала, как Козлак топчет меня. Он полагал это уместным? В твоем присутствии мне уже не кажется, что я дома.Мое место в моей квартире. Под Козлаком. От ключа, лежащего в моей сумочке, пользы никакой, пока этот адвокат не засадит Козлака за решетку. И каково будет мне, зная, что этажом выше живут его жена и двое детей? Мои знания политологии подсказывают мне, что меня принуждают переселиться, как евреев в Германии. Изучать политологию все равно, что лечить неизлечимую болезнь. Почему я этим занимаюсь? Политология ничего не скажет о моей дальнейшей судьбе.
Вопрос: В ежедневной круговерти ООН кто думает о Маутхаузене, Батаане, Сингапуре или Гернике?
Ответ: Никто.
– Что ты сказала? – спрашивает отец.
– Просто рассуждаю вслух.
На его лице отражается удивление.
– Как прошла встреча с Томасси?
Слава богу, на этот вопрос у меня есть ответ.
– Он высокий.
Ах, этот взгляд. Моя дочь опять чудит, демонстрируя бессвязное мышление экс-студентки, сдавшей латынь и логику. Но он все равно любит меня.
– Что говорит Томасси? Сможет он что-то сделать?
Он разве что предрасположен в мою пользу.
– Не знаю. Я приеду к нему завтра.
Отец сияет.
– Это хорошо.
Еще бы, ему удалось добиться вразумительного ответа от своей незамужней двадцатисемилетней, слегка попачканной дочери.
Мама приходит на помощь.
– Ты пообедаешь с нами сегодня?
Все зависит от того, что вы будете есть.
– Да, я останусь на обед.
Моя мама, человек практичный, продолжает:
– А почему бы тебе не позвонить этому милому молодому человеку, Биллу. Может, он захочет приехать и пообедать с нами, а потом вы сходите в кино.
– Я так не думаю.
– Ты все еще расстроена.
– Мама, я прихожу в себя не после приступа аппендицита или гриппа. Меня изнасиловали.
– Я знаю, – бормочет мама, и они оба смотрят на меня.
– Ты бы знала, если б тебя хоть раз изнасиловали. А вас больше заботит не то, что со мной произошло, а повышенный тон, которым я говорю с вами.
– Это неправда, – возражает мама.
Отец наклоняется вперед, словно хочет взять мои руки в свои.
– Завтра утром я позвоню Томасси и посмотрю, нельзя ли ускорить дело.
– Ты в это не вмешивайся, папа. Спасибо тебе, что ты нашел Томасси. Этого достаточно.
За обедом мы главным образом молчали.
Я поднялась в свою комнату и долго лежала на кровати, разговаривая с плюшевым медвежонком, как в те годы, когда жила дома. Отличный он был слушатель, каждый мой вопрос начисто лишал его дара речи.
Если б я вышла замуж до того, как меня изнасиловали, изменилось бы мое отношение к случившемуся? Утешал бы меня муж, потому что кто-то попользовался принадлежащим только ему сосудом? Набросился бы с дубинкой на Козлака, движимый той же яростью, что и я? Или потребовал бы страховую премию, согласно одному из пунктов полиса, предусматривающему возмещение за порчу собственности?
Я обхватила пальцами шею моего любимого плюшевого медвежонка. Выражение его мордочки не изменилось. Он не возражал против того, чтобы слушать дальше, точь-в-точь, как доктор Кох. Слушающая машина. Мне надо увидеть его, я теряю почву под ногами.
Когда на следующий день я ехала к Томасси, деревья покрылись зеленым пухом, предвестником листвы. «Весна идет, весна идет», – говорили они. И Томасси ждет меня, необычного клиента, клиента с мозгами. Чем сложнее дело, тем лучше: долгое сотрудничество будет увенчано обоюдным триумфом. О, мисс Уидмер, мы победили, мне будет вас недоставать, возвращайтесь скорее под любым предлогом. Не попадайтесь на пути насильнику, сделайте что-нибудь еще, украдите какой-нибудь пустячок. Я, Томасси, буду защищать вас хоть в Верховном суде.
Я ожидала увидеть Томасси привалившимся к косяку двери в кабинет, как и в прошлый раз, словно другого места встретить меня не было.
Что значит, его нет?
В приемной ждали двое: женщина и неряшливо одетый юноша-подросток. Я сказала секретарю, что мне назначено на то же время, что и вчера.
– Он мне ничего не сказал. И не записал вас.
– Я подожду.
– Он еще в суде.
– Этим людям назначено, – секретарь рукой поманила меня к себе. Наклонилась к уху. Мне предстояло услышать секретную информацию. – Непредумышленное убийство. Первый визит к адвокату после внесения залога. Может занять много времени.
– Этот ребенок?
Секретарь пожала плечами, посмотрела за мою спину на входную дверь.
Вошел Томасси, очень утомленный. Коротко глянул на мать с сыном, потом на меня.
– Святой Боже, совсем о вас забыл!
В четырнадцать лет парень из класса назначил мне свидание и не пришел. Агония томительного ожидания так и осталась у меня в памяти.
– Зайдите ко мне, – Томасси пригласил меня в кабинет, а сам повернулся к женщине. – Я приму вас через две минуты, миссис Танкос.
– О, большое вам спасибо, мистер Томасси, – благодарно закивала миссис Танкос.
– Извините, – он закрыл за собой дверь.
– Извиняться надо мне, раз я такая незапоминающаяся.
– Дело не в этом, видите ли… – чудеса да и только, он не мог найти нужных слов. Адвокат! Из того, что он забывает клиента, следует только один вывод: он не хочет заниматься этим делом.
– Я позвоню вашему отцу.
– Чтобы сказать что?
– Я найду другого адвоката. У меня действительно нет свободной минуты. Занят по горло.
– Вчера вечером я этого не заметила.
– Я отвлекся.
– Вас отвлекла я?
Он подошел к телефону.
– Я позвоню ему на работу.
– Я могу позвонить сама. А вы занимайтесь делом об убийстве.
Не следовало мне выдавать его секретаря. А с другой стороны, что мне было терять?
– Если я убью Козлака, мне предъявят обвинение в убийстве. Может, тогда вы возьметесь защищать меня, мистер Томасси?
Я протянула руку. Он с неохотой пожал ее.
– Я в таком дурацком положении.
– И у вас есть тому свидетель.
Дорогой Господь, пожалуйста, подари мне на Рождество более толстую кожу. Только дай мне ее сейчас, и тогда я ничего не попрошу у тебя на само Рождество.
Я решила поехать в свою квартиру. Наш век – век самозащиты. Я закрыла дверь на оба замка и позвонила отцу.
– Он на совещании, дорогая, – ответила мне Бетти Дэвис (ее имя и фамилию я никогда не могу вспомнить).
– В гробу я видела его совещание, соедините меня с ним.
Это ей информация к размышлению.
– В чем дело, Франсина?
– Назови мне фамилию другого адвоката, к кому я могу обратиться.
– Я думал, с Томасси у тебя полный контакт.
– Он занят.
– Не понимаю тебя.
– Кто у тебя второй в списке?
Долгая пауза.
– Я бы держался Томасси, как бы занят он ни был.
– Благодарю. Возвращайся на свое совещание. И, пожалуйста, извинись за меня перед Бетти Дэвис. Я знаю, что она поступает правильно, оберегая от меня твой покой.
С запада наползли тяжелые облака, быстро стемнело. Увидев Томасси, направляющегося к «мерседесу», застывшему в гордом одиночестве на автостоянке, я нырнула на заднее сиденье. Услышала, как он открыл багажник, положил в него брифкейс, захлопнул крышку. Затаила дыхание, пока он не сел за руль.
Громким шепотом, четко выговаривая каждую букву, произнесла:
– Не поворачивайте ключ. Машина взорвется.
Он не повернул головы.
– А теперь поднимите руки, – тут уж я потеряла контроль над голосом.
Томасси резко обернулся.
– Какого черта?
Увидел меня, скорчившуюся у заднего сиденья.
– Это вы.
– Я. Извините, что напугала вас.
– Дурацкие у вас шуточки! Выметайтесь отсюда! Что это вы удумали?
Я не ожидала, что он рассердится. Что плохого увидел он в моей шутке?
– Никогдане делайте такого с человеком, в машину которого подкладывали бомбу!
– Что вы хотите этим сказать?
– Никому такое не делайте. Если у человека слабое сердце, он может умереть.
Я видела, что его руки дрожат.
– Извините.
– Даже после того как полиция сняла бомбу и разобрала ее, из этого самого «мерседеса», мне пришлось собрать волю в кулак, чтобы повернуть ключ зажигания. Кажется, прошла вечность, прежде чем двигатель заурчал, и ничего не случилось. Теперь вы понимаете, о чем я подумал, услышав ваш голос.
– Извините меня. Я же не знала. Кто хотел вас подорвать?
– Вы так нелепо смотритесь. Может, сядете как полагается?
Я подчинилась.
– Я защищал водителя грузовика, который задолжал ростовщикам. У него были хорошие связи. Когда к нему послали громилу выбить должок, его заранее предупредили. Вместе с двумя сыновьями, парнями крепкими, он как следует отметелил громилу. Ростовщики не могли обратиться в полицию, поэтому они украли грузовик, обставив все так, будто вор – этот самый водитель. Когда он нанял меня, я решил, что самый легкий путь доказать невиновность моего клиента – найти настоящих похитителей. В этом я допустил ошибку. К счастью, связи водителя сработали и на этот раз: мою машину заминировали, пока мы были в суде, – Томасси посмотрел на меня. – О боже, никогда такого не делайте.
– Вы отказались вести это дело?..
– Разумеется, нет. Я его выиграл!
– …точно так же, как вы отказались от моего?
– Как вы узнали, что это моя машина?
– Дедукция. В вашем кабинете горел свет. Других машин не стоянке не было. По всему выходило, что хозяин этой – вы. Хорошая машина.
– Спасибо. А где ваша?
– За углом.
– Извините, что сегодня днем все получилось так нескладно.
– Я с вами поквиталась. Можно мне перебраться на переднее сиденье? Я все думала, что же мне делать.
– Делать?
– Да, с судом.
– К сожалению, у меня свидание.
– Мы могли бы поговорить, пока вы туда едете, а обратно я доберусь на такси. Так что лишнего времени я у вас не отниму. Пожалуйста.
Я выскользнула из машины, пересела на переднее сиденье. Он посмотрел на меня, затем повернул ключ зажигания. Мотор ожил.
– Ваше… свидание… с дорогим для вас человеком?
– На этот вечер, да.
– А на другие? Ничего, что я спрашиваю?
– Она замужем.
– Понятно. И сегодня ее мужа не будет?
– Он в деловой поездке. У нас есть еще три дня.
Ну очень мне хотелось посмотреть на его женщину.
– Мой отец говорит, что второго в списке у него нет.
– Хороших адвокатов сколько хочешь.
– Докажите.
Он рассмеялся, как-то странно посмотрел на меня, с тем же выражением, что и днем раньше.
– Все-таки можно найти хорошего адвоката.
– Назовите двоих.
– Ваш отец и я.
– Он здесь больше никого не знает. Кроме того, мне кажется, в вашем арсенале есть то, чего никогда не было у него.
– Правда?
– Сильная воля. Характер. Важная недостающая составляющая. Я не порицаю своего отца. Мастерства у него не отнимешь. Но это не одно и то же. Я думаю о моем месте работы. Сорок шесть языков и ни унции сильной воли. В чем дело?
– Я ищу стоянку такси. Мы почти приехали. Впрочем, вы сможете заказать такси и от нее.
– Я бы хотела познакомиться с вашей подругой.
– Похоже, этого не избежать.
Женщина жила в Элмсфорте, в белом рубленом доме в квартале от дороги 9А.
– Должно быть, ей нравится шум машин, – заметила я, когда мы подъезжали к ее дому.
Томасси опять посмотрел на меня, по моим расчетам, уже в третий раз.
– Она удивится, увидев вас.
– Сюрпризы оживляют нашу жизнь, – беззаботно ответила я.
– Ладно, философ, пошли.
Когда он позвонил, она не спросила, кто там, но крикнула: «Заходи»!
Мы оба вошли. Она уже спешила к двери с двумя бокалами в руках.
– Ты, как всегда, вовре…
– Это мисс Уидмер, Джейн. Клиент. Мы обсуждали ее дело. К сожалению, забыл, что назначил ей сегодня встречу…
– Поэтому она заставляет тебя работать сверхурочно?
– Мне надо лишь вызвать такси, чтобы меня отвезли к моей машине.
Румянец на ее щеках угас.
– Сейчас я его вызову, дорогая. Куда вас отвезти?
– К моей конторе, – ответил Томасси.
Джейн дала мне один из бокалов.
– Выпейте, пока ждете.
Второй бокал получил Томасси.
Я слышала, как она говорила по телефону из соседней комнаты. Когда она всунулась в дверь, на лице ее читалось недовольство.
– Такси будет не раньше чем через двадцать минут. Отдыхайте, а я наполню себе бокал.
Томасси нервно постукивал ногой по полу.
– Боюсь, я испортила вам вечер.
– Ерунда.
Вернулась она с улыбкой, словно я входила в число ее желанных гостей.
– Skoal, [12]12
Ваше здоровье (швед.).
[Закрыть] – она чокнулась с Томасси.
– Skoal, – ответил он.
Я просто подняла бокал.
– Столик заказан? – спросила она.
– Мы уедем, как только появится такси, – ответил Томасси.
– Что же вы за клиент, дорогая? – Джейн повернулась ко мне. – Вы совсем не похожи на преступницу.
Джейн я бы дала лет тридцать восемь, возможно, сорок. Женщина симпатичная, чуть больше чем следовало помады на губах, зимний загар от ультрафиолетовой лампы. Ухоженные волосы.
– И вы слишком молоды.
– Большинство преступников моложе, чем она, – вставил Томасси.
– Неужели?
– Тому парню, что приходил сегодня с матерью, – он посмотрел на меня, – только пятнадцать.
– А что он сделал? – спросила Джейн.
Она рассматривала мою фигуру, а не лицо.
– В конце зимы подморозило, дети использовали последний шанс покататься на санках с горки. Другой парень захотел скатиться вне очереди. Возник спор. Наш мальчик оттолкнул другого парня. Тот обозвал нашего мальчика дерьмом. Мальчик взял сани другого парня и вогнал острие полозьев тому в живот. Другие дети убежали. Прежде чем подоспела помощь, бедняга истек кровью. Непреднамеренное убийство.
– Вы общаетесь с приятными людьми, – заметила я.
– Сегодня вечером, да.
– И что его ждет?
– Он несовершеннолетний. Год в исправительной колонии, откуда он выйдет через три месяца.
– Легкое наказание.
– Обычное.
– Почему вы взялись за это дело?
– Другой адвокат ему отказал. Он просидел три дня в Вудсайд Коттедж, прежде чем его мать нашла меня, и я договорился, чтобы его выпустили под залог.
– Может, его следовало оставить в тюрьме, – подала голос Джейн.
– Его держали в камере предварительного заключения. Какой-то алкоголик пытался его использовать.
– Ага, – кивнула я. – Изнасилование.
– Парень оказался крепким и… – он замолчал, осознав, к чему я клоню.
Джейн переводила взгляд с него на меня. Я кивнула.
– Франсина – жертва изнасилования, – подтвердил Томасси.
– Расскажите мне об этом.
– Лучше не надо, – я покачала головой.
– Я-то всегда думала, если сжать ноги, царапаться и кричать…
– У него были ножницы.
– О? Он воспользовался ими?
– Он угрожал.
– Угрожать они все мастера.
– Со мной такое случилось впервые. Опыта нет.
– Дамы, – прервал нашу пикировку Томасси, – почему бы нам не выпить еще по бокалу, раз такси все еще нет. Мне виски поменьше. Я все-таки за рулем.
– Послушай, – Джейн повернулась к нему, – я никак не возьму в толк, что она здесь делает. Что, черт побери, происходит?
Я подумала, что пора объясниться.
– Я не охочусь за его телом. Я пытаюсь соблазнить его адвокатский талант. Хочу, чтобы он взялся за мое дело.
– Дорогой, – улыбнулась Джейн, – почему бы тебе не взять ее дело, чтобы она могла спокойно уехать на такси.
И тут зазвонил телефон. Джейн извинилась и вышла в другую комнату.
– Наверное, ее муж, – заметил Томасси. – Каждый вечер примерно в это время он проверяет, дома ли она.
– Мой отец говорил, что в зале суда вам нет равных. Он, правда, забыл упомянуть об умении стравить ваших оппонентов.
Томасси рассмеялся.
Вернулась Джейн.
– Все в порядке. На который час заказан столик?
– Не волнуйся, за него никого не посадят.
– А может, пригласить и твоего клиента, чтобы отнести стоимость обеда в графу «производственные расходы» и уменьшить на эту сумму подоходный налог?
– Ладно, – я встала. – Такси я могу подождать и на улице. Я сумею позаботиться о себе.
– И правильно, дорогая. Я вот предпочитаю, чтобы заботились обо мне. Мой итальянец не так хорош, как старина Джордж.
На его лице отразилось раздражение.
У двери я попрощалась и вышла на улицу. Из дома донеслись голоса: говорили на повышенных тонах. Я шла по дорожке к тротуару. Из земли уже вылезали крокусы. Я посмотрела налево, потом направо, гадая, откуда появится такси, потом услышала его шаги. Обернулась. Джейн стояла на крыльце.
– Ты пожалеешь, – и скрылась в доме, хлопнув дверью.
Томасси открыл дверцу «мерседеса».
– Залезайте, – звучало как приказ.
Сам он обошел автомобиль, сел за руль.
– А как же такси? – полюбопытствовала я.
– В следующий раз будет знать, как задерживаться, – мы уже проехали метров двести, когда он продолжил: – Столик-то заказан. Как насчет обеда?
– Смешанные пары. Сколько сетов?
– Вы играете в теннис?
– Нет, я играю в ту же игру, что и вы.
– О? Что это за игра?
– Слова.