Текст книги "Другие люди"

Автор книги: Сол Стейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Мой отец, лошадник, сильный, крепкий мужчина, зарыдал от невыносимой муки, которую он носил в груди больше пятидесяти лет, которая приехала с ним из Армении в Америку. Тогда ему было шестнадцать, сейчас я лишь на три года моложе. Я готов сражаться, но с тем, чтобы побеждать, а не терпеть поражение. Такой уж я с самого детства.

– Те, кто укрылись в церкви, остались в живых? – спросил я.

– На час, не более. Они погибли в огне. Спасся только я.

Я встал, обнял отца, и мы вместе оплакали его потерянную возлюбленную, его признание в трусости и отсутствие справедливости в мире. Тогда-то я и нашел свое призвание.

– Мужчины не понимают, что такое изнасилование, – Франсина покачала головой. – И никогда не понимали.

Я молчал, но она ждала ответа.

– Не понимали. Послушайте, почему бы вам не прийти завтра в это же время? – После ее ухода я остался в темном кабинете, зная, что через полчаса появится моя дама. Она рассчитывала на обед и постель. Я ее накормлю, решил я, но вот с постелью, когда я вспомнил о переживаниях отца, у нее ничего не выйдет. Сегодня меня не соблазнить.

Глава 10
Козлак

Эта девица больше не попадалась мне на глаза. Должно быть, не высовывала носа из квартиры. И черт с ней, Мэри всегда под рукой.

Мэри повезла детей к матери. В их отсутствие она больше склонна к развлечениям.

И чего Джейсона так долго нет? Всего-то делов: взять выключатель в его каморке в подвале.

Ожидание мне не по нутру, и я позвонил на бензоколонку.

– Джим, ты остаешься за старшего, я сегодня уже не приду. Только помни, что счетчик точно покажет, сколько галлонов бензина ты отпустил после моего ухода. Деньги с собой не уноси, ха-ха. Ты знаешь, куда их положить. Да, я слышу, что им не терпится заправиться. До завтра.

Звенит дверной звонок. Вот и Джейсон с выключателем в левой клешне, отверткой и изоляционной лентой в правой.

– Привет, – здоровается он. – В какой комнате?

– В ванной.

С таким смотрителем я столкнулся впервые. Обычно это старики, но Джейсону не больше тридцати, похож он на повзрослевшего хиппи, симпатичный, с бородой, длинными волосами, носит джинсы, а не комбинезон, да еще этот протез. Я пытался разговорить его, узнать, откуда протез да почему, но выяснил немного. Протез оплачен за государственный счет и крепится на плечах специальной упряжью.

Он снял старый выключатель, и я спросил: «Не вывернуть ли пробки?»

– Если не суетиться, током не ударит, – ответил он.

Я сижу на бортике ванны, наблюдая, как он работает. Не на толчке же мне сидеть, правда?

– Слушай, Джейсон, почему ты иногда носишь протез, а иногда – нет?

– Это очень личный вопрос, – смеется он. – Вы знаете, что под моей опекой еще два дома. И, судя по числу автомашин на стоянке утром и вечером, можете подсчитать, у скольких жен мужья днем находятся на работе.

– У многих.

– Так вот, некоторые боятся протеза, а другие уделяют ему слишком много внимания, так что, когда я ищу себе очередную пташку, я оставляю протез дома. И знаете что? – тут он наклоняется ко мне, словно хочет поделиться суперсекретом. – Когда я голый, они находят культю очень привлекательной. Действительно, зажила она идеально, кожа гладкая и такая же чувствительная, как на головке большого члена. Есть такие, кто просит ее потрогать. Большинство мужчин не понимает женщин. Они куда как склонны ко всяким извращениям. И вот что еще. Женщинам всегда хочется, хотя с детства им внушают обратное. А вот если убедишь их, что все это – досужие разговоры, дела пойдут, как по маслу.

Он уже оборачивал оголенный провод черной изоляционной лентой, и я подумал, что вот сейчас его ударит током, но нет, все обошлось.

– Значит, в этих домах тебе есть, где порезвиться? – спрашиваю я.

– Вы и представить себе не можете, сколько раз меня вызывали, чтобы прочистить раковину, хотя никакого засора и не было, или починить электропроводку, хотя требовалось лишь сменить перегоревшую лампочку. Я, конечно, лампочку меняю, а она уж рядышком, в одном домашнем халатике, говорит, как-я-вам-благодарна-и-не-хотите-ли-выпить-чего-нибудь-прохладительного. И я сразу понимаю, что в моем гареме пополнение. Потому что те, у кого я уже побывал, обходятся без преамбулы, просто звонят и говорят, чтобы я зашел на минутку. Эта минутка иногда затягивается на полчаса. Чертовски удачно, что у меня нет босса, контролирующего мою работу. То-то он удивлялся бы, где это я пропадаю. Вот и все.

Новый выключатель встал на место старого. Джейсон щелкнул им, загорелся свет.

– Полный порядок.

Я дал ему сорок центов чаевых.

– А с девушкой, что живет ниже, ты не пробовал?

– Уидмер?

– Ее квартира под моей.

– Там живет Уидмер. Днем ее дома не бывает. Она работает.

– А по субботам и воскресеньям ты своих пташек не обходишь?

– Зачем рисковать? По уик-эндам я отдыхаю, меня вызывают только в экстренных случаях, к примеру, если забился туалет.

Я прогулялся к холодильнику и принес две бутылки пива.

– Выпей «Бад». [9]9
  «Bud» – популярная марка американского пива.


[Закрыть]

– С удовольствием.

– Садись.

– Не возражаю, – и он плюхается на диван.

– Не пробовал с моей женой? – я смотрю ему прямо в глаза.

– С двумя-то детьми, мешающимися под ногами? Кроме того, откуда у нее на меня время? Она же весь день вертится, как белка в колесе.

Я ему улыбаюсь.

– Как получается, что ты никого не накачал?

– О господи, да в каком веке вы живете? А для чего существует вазэктомия. [10]10
  Иссечение семявыносящего протока.


[Закрыть]Сделать ее проще, чем выдрать зуб.

– То есть детей у тебя никогда не будет?

– Мне пришлось самому заплатить за операцию. Я хочу сказать, что раскрутить на это дело Ви-эй [11]11
  VA, Veteran Administration – Управление по делам ветеранов войны (США).


[Закрыть]мне не удалось, – он весело смеется.

– Ты меня разочаровал, – говорю я.

– Насчет чего?

– В том, что ты не подкатился к Уидмер. Потрясающая женщина.

– По ней и не скажешь.

Я вижу, что он мне не верит. Если он имел что-то с Уидмер, если она доступна, то не сможет заявить на меня. Мне понравилось, как она держалась. Поупиралась, но в меру, не затягивая. В следующий раз все будет проще и быстрее.

Джейсон как раз допивал пиво, когда в замке поворачивается ключ и входит Мэри. Джейсон начинает подниматься с дивана.

– Ты знакома с Джейсоном, Мэри, – говорю я.

– Конечно, – отвечает она.

– Что значит, конечно? – интересуюсь я.

– Он же смотритель, – следует ответ.

Мэри исчезает на кухне, и Джейсон говорит: «Мне, пожалуй, пора».

– Эй, Мэри, – кричу я, – дети пробудут у бабушки весь день?

Она выходит в гостиную, вытирая руки полотенцем.

– До шести. Ты же сам просил…

– Да, – прерываю ее я. – Хочешь посмотреть, что сделал Джейсон?

Я беру ее за руку и веду в ванную.

– Джейсон поменял выключатель, не выворачивая пробки.

– Правда? – спрашивает она, не зная, что я задумал.

– Эй, Джейсон, – кричу я, чтобы он услышал меня в гостиной. – Мэри говорит, что хотела принять душ, как только придет домой. Выпей еще пива. Бутылку возьми в холодильнике, – я как раз оказался позади Мэри и ткнулся ей членом в задницу. Поверьте мне, задница у нее очень сексуальная. Стоит мне только засадить ей сзади, как…

Комментарий Мэри Козлак

Войдя в дверь и увидев Джейсона, я обомлела. Сразу подумала, что Гарри все известно и скандала не миновать. Гарри убил бы его, если б узнал. Не правда ли? Но Джейсон говорит, что узнать можно только одним способом – застав в постели. Они просто сидели и пили пиво, но душа у меня, скажу честно, ушла в пятки, а сердце колотилось, как паровой молот.

Джейсон очень нежный любовник. Нет такой части тела, которую он сначала не поласкает и не поцелует. Не то, что Гарри.

Стоя сзади, я обхватываю руками груди Мэри, и она в ужасе шепчет: «Он увидит». А Джейсон выходит из кухни с двумя бутылками пива, одной в клешне, и все видит, как, собственно, мне и хотелось.

– Ладно, – громко говорю я, – теперь ты можешь принять душ.

А что могла Мэри сделать? Я попытался представить себе, какие мысли крутятся у нее в голове, но она послушно начинает раздеваться, вешая вещи на крючки за дверью, а я стою на пороге, чтобы она не закрыла дверь и не заперла ее на задвижку. Джейсон приносит мне пива, на лице его тоже написано непонимание.

– Мне пора идти.

– Негоже тебе ходить по дому с полной бутылкой пива. Пойдешь потом.

Слово «потом» я произношу особо, надеясь, что до него дойдет, к чему я клоню.

Я слышу, как побежала вода, и поворачиваюсь, потому что знаю, что Мэри всегда сначала наполняет часть ванны, а уж потом включает душ. Она стоит, наклонившись над бортиком, зрелище потрясающее, и я говорю: «Ха-ха, а не принять ли душ и мне». Я глотаю пива, ставлю бутылку у стены, чтобы ее случайно не разбили, скидываю мокасины и снимаю носки, потому что Мэри всегда смеется, если, раздевшись, я остаюсь в одних носках. У меня привычка раздеваться снизу, вот я и снимаю брюки, трусы, бросаю их на диван, на котором сидит Джейсон. Мужчины не обращают внимания на угол, под которым стоит у меня член, в отличие от женщин, так что Джейсон и не смотрит на меня.

Я расстегиваю пуговицы рубашки. Странный у человека вид, если он в одной рубашке, правда. Он кажется еще более раздетым, чем просто голый. За рубашкой следует майка, а потом я поворачиваюсь спиной к Джейсону, прежде чем сказать: «Полагаю, душ мне не повредит. Не хочешь составить нам компанию?»

Тут я смотрю на Джейсона, потому что мне хочется увидеть выражение его лица, но он как раз подносит ко рту бутылку и пьет пиво, запрокинув голову. Я иду в спальню, Мэри уже под душем, за занавеской, я отодвигаю ее.

– Мыло, мадам?

Она тычет пальцем на открытую дверь, затем на мой стоячий конец. Я лишь пожимаю плечами, как будто не замечаю ничего необычного, оглядываюсь и вижу, что Джейсон уже снял рубашку, отстегнул протез и как раз кладет его на кофейный столик.

Я полностью отдергиваю занавеску, с дверью ничего не будет, если на нее упадет несколько капель воды, и залезаю в ванну. Беру мыло, намыливаю ладони, потом груди Мэри, а она отчаянно шепчет: «Закрой дверь ванной». Я притворяюсь, что не понимаю ее, она указывает на дверь, я же просто обнимаю ее, она натянута как струна, вся красная, но остановить уже ничего нельзя, если только Джейсон не струсит, но он меня не подводит, вот он: стоит в дверном проеме в чем мать родила, с тремя островками волос на голове, подбородке и под животом. Я понимаю, что он говорил о своей культе под протезом.

– Места здесь хватит, – кричу я.

У меня предчувствие, что мы прекрасно проведем время.

Джейсон ступает в ванну. Троим трудно стоять в ванне обычного размера, не касаясь телами.

– Не обращай внимания на его руку, – говорю я Мэри. – Он мне рассказывал, что многие женщины находят этот обрубок сексуальным.

Клянусь вам, Мэри выглядит так, словно ее сейчас хватит удар, поэтому я целую ее в мокрые губы.

– Посмотри на его обвислый конец. Почему бы тебе не погладить его, чтобы он встал.

Она хватается правой рукой за левую, но я не отстаю.

– Вот что от тебя требуется, – и намыленной рукой я берусь за член Джейсона.

Джейсон дергается, словно его ужалила оса.

– Эй, что это ты делаешь?

– Мы просто развлекаемся, не так ли? – отвечаю я.

Я твердо беру Мэри за запястье и кладу ее руку на член Джейсона. Она пытается не шевелить пальцами, но это трудно, учитывая что места мало и приходится постоянно наклоняться из стороны в сторону, чтобы сохранить равновесие. Я замечаю, как быстро набухает его конец, и меня это возбуждает.

– Вижу, сегодня мы повеселимся, – говорю я. – Что будем делать дальше?

Тут Джейсон огибает меня и начинает поглаживать руку Мэри от плеча до запястья единственной своей рукой, потом вторую руку, наконец садится в ванну, скрестив ноги и точно так же поглаживает ей по очереди бедра. С внутренней стороны. Такого я никогда не видел, я-то обычно сразу лезу в дамки, но я замечаю, что Мэри немного расслабляется, чувствуется, что ей нравится это поглаживание.

– А можно мне? – говорю я и, не дожидаясь разрешения, начинаю сам поглаживать руки и ноги Мэри.

Выглядит она потрясающе и, знаете, сама берется за наши концы и начинает их подергивать. Я на седьмом небе и думаю, что сейчас кончу, но Джейсон останавливает ее, и я хочу знать, почему он не дал ей довести дело до финала.

– Она еще не готова, – коротко отвечает он, подлезает под Мэри и начинает целовать, лизать и сосать ее, словно знает, как это делается. И я вижу, он знает, потому что Мэри начинает дрожать и вдруг выкрикивает: «О, о, о», – и вцепившись пальцами в его волосы, кончает, кончает, кончает…

Говорю вам, там было на что посмотреть. Когда она-таки кончила, ее голова бессильно повисла, и мы осторожно опустили Мэри в ванну. Мы все довольны, нам всем весело, потому что нас всех поливает душ. Я его выключаю аккуратно, одновременно закрыв оба вентиля, чтобы вас не ошпарило и не окатило холодной водой. И Мэри дрочит сначала его член, а потом мой. Давно я так хорошо не веселился.

Глава 11
Франсина

Вопрос: Опишите, каковы ощущения человека, вновь поселившегося в доме родителей, пусть и временно?

Ответ: Определенно, он не чувствует, что находится дома.

Естественно, обстановка, мебель удобная, потому что все знакомо. Моя комната осталась точно такой же, как и в день отъезда, монумент моей юности, сохраняемый мамой-смотрителем. Разумеется, я люблю их обоих, но, если ты уезжаешь, значит, ты уехала. К примеру, я наблюдаю, как мой отец ослабляет узел галстука, приходя с работы. Такое он никогда не позволил бы себе при посторонних, только в присутствии ближайших родственников, а я думаю: «Верни узел на место». Я тут не живу, не надо демонстрировать близость наших отношений. Почему он столько лет хранил этот снимок, для вдохновения? И показал мне его, когда я еще чувствовала, как Козлак топчет меня. Он полагал это уместным? В твоем присутствии мне уже не кажется, что я дома.Мое место в моей квартире. Под Козлаком. От ключа, лежащего в моей сумочке, пользы никакой, пока этот адвокат не засадит Козлака за решетку. И каково будет мне, зная, что этажом выше живут его жена и двое детей? Мои знания политологии подсказывают мне, что меня принуждают переселиться, как евреев в Германии. Изучать политологию все равно, что лечить неизлечимую болезнь. Почему я этим занимаюсь? Политология ничего не скажет о моей дальнейшей судьбе.

Вопрос: В ежедневной круговерти ООН кто думает о Маутхаузене, Батаане, Сингапуре или Гернике?

Ответ: Никто.

– Что ты сказала? – спрашивает отец.

– Просто рассуждаю вслух.

На его лице отражается удивление.

– Как прошла встреча с Томасси?

Слава богу, на этот вопрос у меня есть ответ.

– Он высокий.

Ах, этот взгляд. Моя дочь опять чудит, демонстрируя бессвязное мышление экс-студентки, сдавшей латынь и логику. Но он все равно любит меня.

– Что говорит Томасси? Сможет он что-то сделать?

Он разве что предрасположен в мою пользу.

– Не знаю. Я приеду к нему завтра.

Отец сияет.

– Это хорошо.

Еще бы, ему удалось добиться вразумительного ответа от своей незамужней двадцатисемилетней, слегка попачканной дочери.

Мама приходит на помощь.

– Ты пообедаешь с нами сегодня?

Все зависит от того, что вы будете есть.

– Да, я останусь на обед.

Моя мама, человек практичный, продолжает:

– А почему бы тебе не позвонить этому милому молодому человеку, Биллу. Может, он захочет приехать и пообедать с нами, а потом вы сходите в кино.

– Я так не думаю.

– Ты все еще расстроена.

– Мама, я прихожу в себя не после приступа аппендицита или гриппа. Меня изнасиловали.

– Я знаю, – бормочет мама, и они оба смотрят на меня.

– Ты бы знала, если б тебя хоть раз изнасиловали. А вас больше заботит не то, что со мной произошло, а повышенный тон, которым я говорю с вами.

– Это неправда, – возражает мама.

Отец наклоняется вперед, словно хочет взять мои руки в свои.

– Завтра утром я позвоню Томасси и посмотрю, нельзя ли ускорить дело.

– Ты в это не вмешивайся, папа. Спасибо тебе, что ты нашел Томасси. Этого достаточно.

За обедом мы главным образом молчали.

Я поднялась в свою комнату и долго лежала на кровати, разговаривая с плюшевым медвежонком, как в те годы, когда жила дома. Отличный он был слушатель, каждый мой вопрос начисто лишал его дара речи.

Если б я вышла замуж до того, как меня изнасиловали, изменилось бы мое отношение к случившемуся? Утешал бы меня муж, потому что кто-то попользовался принадлежащим только ему сосудом? Набросился бы с дубинкой на Козлака, движимый той же яростью, что и я? Или потребовал бы страховую премию, согласно одному из пунктов полиса, предусматривающему возмещение за порчу собственности?

Я обхватила пальцами шею моего любимого плюшевого медвежонка. Выражение его мордочки не изменилось. Он не возражал против того, чтобы слушать дальше, точь-в-точь, как доктор Кох. Слушающая машина. Мне надо увидеть его, я теряю почву под ногами.

Когда на следующий день я ехала к Томасси, деревья покрылись зеленым пухом, предвестником листвы. «Весна идет, весна идет», – говорили они. И Томасси ждет меня, необычного клиента, клиента с мозгами. Чем сложнее дело, тем лучше: долгое сотрудничество будет увенчано обоюдным триумфом. О, мисс Уидмер, мы победили, мне будет вас недоставать, возвращайтесь скорее под любым предлогом. Не попадайтесь на пути насильнику, сделайте что-нибудь еще, украдите какой-нибудь пустячок. Я, Томасси, буду защищать вас хоть в Верховном суде.

Я ожидала увидеть Томасси привалившимся к косяку двери в кабинет, как и в прошлый раз, словно другого места встретить меня не было.

Что значит, его нет?

В приемной ждали двое: женщина и неряшливо одетый юноша-подросток. Я сказала секретарю, что мне назначено на то же время, что и вчера.

– Он мне ничего не сказал. И не записал вас.

– Я подожду.

– Он еще в суде.

– Этим людям назначено, – секретарь рукой поманила меня к себе. Наклонилась к уху. Мне предстояло услышать секретную информацию. – Непредумышленное убийство. Первый визит к адвокату после внесения залога. Может занять много времени.

– Этот ребенок?

Секретарь пожала плечами, посмотрела за мою спину на входную дверь.

Вошел Томасси, очень утомленный. Коротко глянул на мать с сыном, потом на меня.

– Святой Боже, совсем о вас забыл!

В четырнадцать лет парень из класса назначил мне свидание и не пришел. Агония томительного ожидания так и осталась у меня в памяти.

– Зайдите ко мне, – Томасси пригласил меня в кабинет, а сам повернулся к женщине. – Я приму вас через две минуты, миссис Танкос.

– О, большое вам спасибо, мистер Томасси, – благодарно закивала миссис Танкос.

– Извините, – он закрыл за собой дверь.

– Извиняться надо мне, раз я такая незапоминающаяся.

– Дело не в этом, видите ли… – чудеса да и только, он не мог найти нужных слов. Адвокат! Из того, что он забывает клиента, следует только один вывод: он не хочет заниматься этим делом.

– Я позвоню вашему отцу.

– Чтобы сказать что?

– Я найду другого адвоката. У меня действительно нет свободной минуты. Занят по горло.

– Вчера вечером я этого не заметила.

– Я отвлекся.

– Вас отвлекла я?

Он подошел к телефону.

– Я позвоню ему на работу.

– Я могу позвонить сама. А вы занимайтесь делом об убийстве.

Не следовало мне выдавать его секретаря. А с другой стороны, что мне было терять?

– Если я убью Козлака, мне предъявят обвинение в убийстве. Может, тогда вы возьметесь защищать меня, мистер Томасси?

Я протянула руку. Он с неохотой пожал ее.

– Я в таком дурацком положении.

– И у вас есть тому свидетель.

Дорогой Господь, пожалуйста, подари мне на Рождество более толстую кожу. Только дай мне ее сейчас, и тогда я ничего не попрошу у тебя на само Рождество.

Я решила поехать в свою квартиру. Наш век – век самозащиты. Я закрыла дверь на оба замка и позвонила отцу.

– Он на совещании, дорогая, – ответила мне Бетти Дэвис (ее имя и фамилию я никогда не могу вспомнить).

– В гробу я видела его совещание, соедините меня с ним.

Это ей информация к размышлению.

– В чем дело, Франсина?

– Назови мне фамилию другого адвоката, к кому я могу обратиться.

– Я думал, с Томасси у тебя полный контакт.

– Он занят.

– Не понимаю тебя.

– Кто у тебя второй в списке?

Долгая пауза.

– Я бы держался Томасси, как бы занят он ни был.

– Благодарю. Возвращайся на свое совещание. И, пожалуйста, извинись за меня перед Бетти Дэвис. Я знаю, что она поступает правильно, оберегая от меня твой покой.

С запада наползли тяжелые облака, быстро стемнело. Увидев Томасси, направляющегося к «мерседесу», застывшему в гордом одиночестве на автостоянке, я нырнула на заднее сиденье. Услышала, как он открыл багажник, положил в него брифкейс, захлопнул крышку. Затаила дыхание, пока он не сел за руль.

Громким шепотом, четко выговаривая каждую букву, произнесла:

– Не поворачивайте ключ. Машина взорвется.

Он не повернул головы.

– А теперь поднимите руки, – тут уж я потеряла контроль над голосом.

Томасси резко обернулся.

– Какого черта?

Увидел меня, скорчившуюся у заднего сиденья.

– Это вы.

– Я. Извините, что напугала вас.

– Дурацкие у вас шуточки! Выметайтесь отсюда! Что это вы удумали?

Я не ожидала, что он рассердится. Что плохого увидел он в моей шутке?

–  Никогдане делайте такого с человеком, в машину которого подкладывали бомбу!

– Что вы хотите этим сказать?

– Никому такое не делайте. Если у человека слабое сердце, он может умереть.

Я видела, что его руки дрожат.

– Извините.

– Даже после того как полиция сняла бомбу и разобрала ее, из этого самого «мерседеса», мне пришлось собрать волю в кулак, чтобы повернуть ключ зажигания. Кажется, прошла вечность, прежде чем двигатель заурчал, и ничего не случилось. Теперь вы понимаете, о чем я подумал, услышав ваш голос.

– Извините меня. Я же не знала. Кто хотел вас подорвать?

– Вы так нелепо смотритесь. Может, сядете как полагается?

Я подчинилась.

– Я защищал водителя грузовика, который задолжал ростовщикам. У него были хорошие связи. Когда к нему послали громилу выбить должок, его заранее предупредили. Вместе с двумя сыновьями, парнями крепкими, он как следует отметелил громилу. Ростовщики не могли обратиться в полицию, поэтому они украли грузовик, обставив все так, будто вор – этот самый водитель. Когда он нанял меня, я решил, что самый легкий путь доказать невиновность моего клиента – найти настоящих похитителей. В этом я допустил ошибку. К счастью, связи водителя сработали и на этот раз: мою машину заминировали, пока мы были в суде, – Томасси посмотрел на меня. – О боже, никогда такого не делайте.

– Вы отказались вести это дело?..

– Разумеется, нет. Я его выиграл!

– …точно так же, как вы отказались от моего?

– Как вы узнали, что это моя машина?

– Дедукция. В вашем кабинете горел свет. Других машин не стоянке не было. По всему выходило, что хозяин этой – вы. Хорошая машина.

– Спасибо. А где ваша?

– За углом.

– Извините, что сегодня днем все получилось так нескладно.

– Я с вами поквиталась. Можно мне перебраться на переднее сиденье? Я все думала, что же мне делать.

– Делать?

– Да, с судом.

– К сожалению, у меня свидание.

– Мы могли бы поговорить, пока вы туда едете, а обратно я доберусь на такси. Так что лишнего времени я у вас не отниму. Пожалуйста.

Я выскользнула из машины, пересела на переднее сиденье. Он посмотрел на меня, затем повернул ключ зажигания. Мотор ожил.

– Ваше… свидание… с дорогим для вас человеком?

– На этот вечер, да.

– А на другие? Ничего, что я спрашиваю?

– Она замужем.

– Понятно. И сегодня ее мужа не будет?

– Он в деловой поездке. У нас есть еще три дня.

Ну очень мне хотелось посмотреть на его женщину.

– Мой отец говорит, что второго в списке у него нет.

– Хороших адвокатов сколько хочешь.

– Докажите.

Он рассмеялся, как-то странно посмотрел на меня, с тем же выражением, что и днем раньше.

– Все-таки можно найти хорошего адвоката.

– Назовите двоих.

– Ваш отец и я.

– Он здесь больше никого не знает. Кроме того, мне кажется, в вашем арсенале есть то, чего никогда не было у него.

– Правда?

– Сильная воля. Характер. Важная недостающая составляющая. Я не порицаю своего отца. Мастерства у него не отнимешь. Но это не одно и то же. Я думаю о моем месте работы. Сорок шесть языков и ни унции сильной воли. В чем дело?

– Я ищу стоянку такси. Мы почти приехали. Впрочем, вы сможете заказать такси и от нее.

– Я бы хотела познакомиться с вашей подругой.

– Похоже, этого не избежать.

Женщина жила в Элмсфорте, в белом рубленом доме в квартале от дороги 9А.

– Должно быть, ей нравится шум машин, – заметила я, когда мы подъезжали к ее дому.

Томасси опять посмотрел на меня, по моим расчетам, уже в третий раз.

– Она удивится, увидев вас.

– Сюрпризы оживляют нашу жизнь, – беззаботно ответила я.

– Ладно, философ, пошли.

Когда он позвонил, она не спросила, кто там, но крикнула: «Заходи»!

Мы оба вошли. Она уже спешила к двери с двумя бокалами в руках.

– Ты, как всегда, вовре…

– Это мисс Уидмер, Джейн. Клиент. Мы обсуждали ее дело. К сожалению, забыл, что назначил ей сегодня встречу…

– Поэтому она заставляет тебя работать сверхурочно?

– Мне надо лишь вызвать такси, чтобы меня отвезли к моей машине.

Румянец на ее щеках угас.

– Сейчас я его вызову, дорогая. Куда вас отвезти?

– К моей конторе, – ответил Томасси.

Джейн дала мне один из бокалов.

– Выпейте, пока ждете.

Второй бокал получил Томасси.

Я слышала, как она говорила по телефону из соседней комнаты. Когда она всунулась в дверь, на лице ее читалось недовольство.

– Такси будет не раньше чем через двадцать минут. Отдыхайте, а я наполню себе бокал.

Томасси нервно постукивал ногой по полу.

– Боюсь, я испортила вам вечер.

– Ерунда.

Вернулась она с улыбкой, словно я входила в число ее желанных гостей.

– Skoal, [12]12
  Ваше здоровье (швед.).


[Закрыть] – она чокнулась с Томасси.

– Skoal, – ответил он.

Я просто подняла бокал.

– Столик заказан? – спросила она.

– Мы уедем, как только появится такси, – ответил Томасси.

– Что же вы за клиент, дорогая? – Джейн повернулась ко мне. – Вы совсем не похожи на преступницу.

Джейн я бы дала лет тридцать восемь, возможно, сорок. Женщина симпатичная, чуть больше чем следовало помады на губах, зимний загар от ультрафиолетовой лампы. Ухоженные волосы.

– И вы слишком молоды.

– Большинство преступников моложе, чем она, – вставил Томасси.

– Неужели?

– Тому парню, что приходил сегодня с матерью, – он посмотрел на меня, – только пятнадцать.

– А что он сделал? – спросила Джейн.

Она рассматривала мою фигуру, а не лицо.

– В конце зимы подморозило, дети использовали последний шанс покататься на санках с горки. Другой парень захотел скатиться вне очереди. Возник спор. Наш мальчик оттолкнул другого парня. Тот обозвал нашего мальчика дерьмом. Мальчик взял сани другого парня и вогнал острие полозьев тому в живот. Другие дети убежали. Прежде чем подоспела помощь, бедняга истек кровью. Непреднамеренное убийство.

– Вы общаетесь с приятными людьми, – заметила я.

– Сегодня вечером, да.

– И что его ждет?

– Он несовершеннолетний. Год в исправительной колонии, откуда он выйдет через три месяца.

– Легкое наказание.

– Обычное.

– Почему вы взялись за это дело?

– Другой адвокат ему отказал. Он просидел три дня в Вудсайд Коттедж, прежде чем его мать нашла меня, и я договорился, чтобы его выпустили под залог.

– Может, его следовало оставить в тюрьме, – подала голос Джейн.

– Его держали в камере предварительного заключения. Какой-то алкоголик пытался его использовать.

– Ага, – кивнула я. – Изнасилование.

– Парень оказался крепким и… – он замолчал, осознав, к чему я клоню.

Джейн переводила взгляд с него на меня. Я кивнула.

– Франсина – жертва изнасилования, – подтвердил Томасси.

– Расскажите мне об этом.

– Лучше не надо, – я покачала головой.

– Я-то всегда думала, если сжать ноги, царапаться и кричать…

– У него были ножницы.

– О? Он воспользовался ими?

– Он угрожал.

– Угрожать они все мастера.

– Со мной такое случилось впервые. Опыта нет.

– Дамы, – прервал нашу пикировку Томасси, – почему бы нам не выпить еще по бокалу, раз такси все еще нет. Мне виски поменьше. Я все-таки за рулем.

– Послушай, – Джейн повернулась к нему, – я никак не возьму в толк, что она здесь делает. Что, черт побери, происходит?

Я подумала, что пора объясниться.

– Я не охочусь за его телом. Я пытаюсь соблазнить его адвокатский талант. Хочу, чтобы он взялся за мое дело.

– Дорогой, – улыбнулась Джейн, – почему бы тебе не взять ее дело, чтобы она могла спокойно уехать на такси.

И тут зазвонил телефон. Джейн извинилась и вышла в другую комнату.

– Наверное, ее муж, – заметил Томасси. – Каждый вечер примерно в это время он проверяет, дома ли она.

– Мой отец говорил, что в зале суда вам нет равных. Он, правда, забыл упомянуть об умении стравить ваших оппонентов.

Томасси рассмеялся.

Вернулась Джейн.

– Все в порядке. На который час заказан столик?

– Не волнуйся, за него никого не посадят.

– А может, пригласить и твоего клиента, чтобы отнести стоимость обеда в графу «производственные расходы» и уменьшить на эту сумму подоходный налог?

– Ладно, – я встала. – Такси я могу подождать и на улице. Я сумею позаботиться о себе.

– И правильно, дорогая. Я вот предпочитаю, чтобы заботились обо мне. Мой итальянец не так хорош, как старина Джордж.

На его лице отразилось раздражение.

У двери я попрощалась и вышла на улицу. Из дома донеслись голоса: говорили на повышенных тонах. Я шла по дорожке к тротуару. Из земли уже вылезали крокусы. Я посмотрела налево, потом направо, гадая, откуда появится такси, потом услышала его шаги. Обернулась. Джейн стояла на крыльце.

– Ты пожалеешь, – и скрылась в доме, хлопнув дверью.

Томасси открыл дверцу «мерседеса».

– Залезайте, – звучало как приказ.

Сам он обошел автомобиль, сел за руль.

– А как же такси? – полюбопытствовала я.

– В следующий раз будет знать, как задерживаться, – мы уже проехали метров двести, когда он продолжил: – Столик-то заказан. Как насчет обеда?

– Смешанные пары. Сколько сетов?

– Вы играете в теннис?

– Нет, я играю в ту же игру, что и вы.

– О? Что это за игра?

– Слова.