Текст книги "Ключ от всех дверей"

Автор книги: Софья Ролдугина

– Я должен извиниться перед вами, госпожа, – тихо произнес, наконец, ученик. – Мне и в голову не могло прийти, что на самом деле это было настолько страшно.

Я лишь передернула плечами. Стакан с хлопком накрыл несчастного паука. Ужасно не люблю этих тварей. Надо будет потом подбросить в комнату к какой-нибудь противной фрейлине.

– Не понимаю, о чем ты, Мило.

Авантюрин залился краской и отвел глаза.

– Я говорю о том портрете. Помните, как Танше поспорил с Тарло? Я с умыслом посоветовал им изобразить одиночество. Мне думалось, что если вы вспомните, как скверно вам было раньше, то освободитесь от своих страхов и начнете радоваться тому, что сейчас у вас есть, и еще… еще…

– Продолжай, Мило, – подбодрила его я. – Чего еще тебе думалось?

– Я надеялся, что вы начнете больше ценить меня… – совсем тихо прошелестел мальчик. – Вы не сердитесь?

Сердце сжало болью.

– Глупый… Ну как на тебя сердиться? Терзаешься такими нелепыми вещами… Страх одиночества – не из тех болезней, что лекарь может исцелить прижиганием. Такие раны, будучи растревоженными, ноют еще сильнее… Лучше позволить им заживать самостоятельно. Но откуда тебе знать, Мило, – вырвался у меня вздох. – Ты еще так молод!

– Мне тридцать четыре года, – сверкнул глазами ученик. – Пора бы вам уже перестать считать меня ребенком. Я не был им даже в шестнадцать лет, когда мы впервые встретились. Улицы быстро старят.

Я не смогла не улыбнуться. Право, какой наивный мальчик!

– Мне не хотелось обижать тебя, лорд Авантюрин. – Слова прозвучали немного иронично. – Но мой возраст исчисляется столетиями. Ты для меня всегда останешься ребенком, сколько бы ты ни прожил.

– А себя вы, значит, считаете взрослой особой? – моментально нахохлился Мило. – И эта взрослая особа сидит второй день в шкафу, потому что огорчена смертью котенка?

– Да что ты понимаешь! – вспылила я. – Впрочем, думай что душе угодно. Я никоим образом не претендую на роль нормального человека. Безумный Шут, видишь ли…

Мило фыркнул:

– Да к ворону ваше безумие! Возможно, то, что я скажу сейчас, удивит вас, госпожа, но, поверьте, вы совершенно нормальны. Настоящим безумием здесь и не пахнет.

– Да что ты говоришь! – насмешливо протянула я. – Желаешь поспорить?

– Госпожа, поверьте мне, прошу, – спокойно откликнулся Мило. – Не спорю, вы инфантильны, эгоистичны, порой жестоки и нелогичны, абсолютно избалованны, легкомысленны. Многие поступки леди Опал не вписываются не то что в рамки дворцовых приличий, а даже и в то, что можно назвать обыкновенным поведением. Но безумицей я вас назвать никак не могу… И поэтому то, что вы сейчас прячетесь в шкафу, – не более чем детский каприз, – уверенно завершил Мило.

Я прищурилась. С таким менторским тоном, по-взрослому прищуренными глазами и иронично приподнятыми уголками рта, Авантюрин и вправду походил на мужчину, а не на мальчика. Хм, думаю, это какой-то странный оптический эффект.

– Мир слишком жесток. Он наполнен злом и страданиями, неудивительно, что порой мне хочется отдохнуть от него.

– В одиночестве? – едко уточнил Мило.

– В одиночестве, дорогой. У этого слова множество граней, и не все из них ранят.

Он склонил голову набок, пристально разглядывая меня.

– Моя госпожа… Позвольте мне доказать, что вы не правы.

– Ну, попробуй, – мрачно откликнулась я.

– Закройте глаза… Прошу не подглядывать, – повеселел Мило и завязал мне глаза скользким шелковым платком. – Одну секунду… Так лучше.

Поверх платка лег пояс. Кажется, бархатный.

– Видно вам что-нибудь?

– Нет.

– Чудесно.

Мило осторожно поднял меня, прижимая к плечу. О, так мы покатаемся? Как прелестно!

– Мальчик мой, если нам нужно куда-то попасть побыстрее, то не лучше ли будет воспользоваться ключом?

– Не думаю, госпожа, – отозвался Авантюрин. – Не волнуйтесь, у волшебников свои способы сокращать пути. Потерпите немного.

Пахнуло свежим воздухом, и кожу приласкал порыв ветра. Шелковый шарф на голове изрядно приглушал звуки и запахи, а свет и вовсе не достигал моих глаз. Я чувствовала себя потерянной. Мы на улице, или Мило просто открыл окно? Любопытно…

Вдруг Авантюрин резко выкрикнул гортанную фразу, и тело наполнила восхитительная легкость. Это продолжалось совсем недолго, а потом меня привычно потянула к себе земля.

– Долго еще?

– Уже все, госпожа. – Он бережно поставил меня на ноги и встал позади, осторожно придерживая за плечи. – Смотрите! – и сорвал с моих глаз повязку.

Мы стояли на смотровой площадке самой высокой башни дворца. А вокруг была… жизнь, наверное… И она накрывала с головой, как неудержимая приливная волна.

Запахи, миллионы запахов. Сухая трава, цветы, сладкие дуновения из пекарни, земля и разогретые камни.

Свет. После бесконечных дней в темном, забитом одеждой шкафу даже восходящее солнце слепило. Небо было разрисовано розовой и золотой краской, словно воздушная ткань из западных гор.

Ветер сбивал с ног. Птичий гомон оглушал.

– Ну что, госпожа? – вкрадчиво поинтересовался Мило. – Стоит ли прятаться в шкафу? И кто вы после этого, взрослая женщина?

– Нет, Мило… – прошептала я, сраженная этим невыносимо ярким, свежим миром вокруг. – Я не знаю, кто я… Но кажется, мне нравится быть собой.

 
Я прошу – улыбнись!
За окном столько света,
Там деревья, и птицы, и запах дождя…
И небесная высь
Так ярка нынче летом,
И скользит по реке белой птицей ладья.
 
 
Оглянись с высоты:
Этот сад так прекрасен!
Видишь? Дети играют у яблонь внизу,
Собирают цветы
И хохочут от счастья,
И мне кажется, смех – замечательный звук.
 
 
Слышишь – птица поет…
И пусть дождь льется где-то,
После гроз будет ярче нам солнце светить.
Леди, сердце мое…
И в тебе – столько света!
Как иначе меня ты могла ослепить?
 

Глава десятая,
в которой Лале устраивает маскарад, а также наблюдает за Мило в неловкой ситуации

Большой тронный зал Дома Камней и Снов воистину восхитителен. Любой, кто попадает туда впервые, оказывается зачарованным пышностью и роскошью убранства.

Некоторым кажется, что самым большим украшением зала можно назвать искусный паркет на полу. Черные дощечки подобраны столь совершенно, что чудится, будто под вашими ногами – сплошной срез ствола огромнейшего дерева, в тысячу шагов в поперечнике. Поговаривают, что сей шедевр создавали приглашенные из далеких северных княжеств мастера, а лак, покрывающий паркет, насчитывает два десятка слоев, каждый из который немного различается оттенком. Быть может, поэтому восклицают порой впечатлительные фрейлины, что в тронном зале вы словно ступаете по застывшей смоле.

Иные, слушая подобные речи, знай посмеиваются себе и твердят, что истинное чудо этого места – постоянно меняющийся узор из самоцветов на стенах и потолке. Каких только камней здесь нет! И простой полированный кварц, и агаты, и бериллы, и хрусталь, и опалы, и жадеит, и александрит, и малахит, и блестящие черные пластины гематита, и аметист, и кошачий глаз, и гранат, и бирюза, и авантюрин, и нефрит, и заморский жемчуг… А у самой дальней стены, умышленно облицованной лишь темным мрамором и украшенной арками из мерцающих цирконов, расположен постамент с усыпанными сапфирами, бриллиантами, рубинами, изумрудами и драгоценным янтарем величественными тронами. Один из них, увы, пустует. И все же многие считают, что главная и самая яркая деталь зала – именно постамент, где восседают монархи. Что ж, сложно не согласиться, однако…

…Однако никогда вы не убедите в этом Лале Опал, ибо, несмотря ни на что, полагаю я главным и самым ослепительным украшением парадного зала ее величество королеву Тирле, о чем не забываю упомянуть при случае. И дело, поверьте, вовсе не в шикарных, поражающих отделкой платьях или замысловатой прическе.

– Право же, ты льстишь мне, Лале, – в притворном смущении прикрыла губы веером повелительница, а на щеках ее заиграли ямочки. Справа от королевы, лишь на ступеньку ниже, расположился в кресле почетный гость и, как шептались в углах, будущий соправитель – Ларра Ночной Бриз.

– Нисколько, ваше величество, – склонилась я в почтительном поклоне, подметая косичками драгоценный паркет. – Нынче вы сияете, подобно солнцу.

Еще бы ей не сиять! Наверняка на вышивку наряда пошла не одна катушка золотых ниток и добрая сотня мелких голубых топазов и аквамаринов.

– Вижу, к тебе вернулось доброе расположение духа, дама Опал. – Королева чуть опустила веер, показывая улыбку. – И это радует мое сердце. Негоже шуту печалиться!

Я задумчиво покрутилась на мыске. Колокольчики звякнули, сталкиваясь.

– Все мы люди, о моя королева. Все мы имеем право на слабость.

Ее величество покачала головой:

– Отнюдь, Лале. Вспомни знаменитые строки маэстро Аметиста:

 
Кто веселит сердца чужие —
Унынья должен избегать
И, точно солнышко, сиять,
Когда вокруг дожди сплошные.
 

Ларра, чей взор до того равнодушно блуждал по залу, встрепенулся и одарил королеву ослепительной улыбкой:

– Не могу согласиться, о мудрейшая моя госпожа. Да и разве не принадлежат тому же Суэло следующие слова:

 
Я балагур и весельчак —
Все это так.
Могу улыбкою сразить —
Не возразить.
 
 
Пусть я владелец многих благ,
Но тот дурак,
Кто говорит, что можно жить —
И слез не лить…
 

– Воистину разумная мысль… – степенно начала Тирле, но ее речь была прервана моим невежливым смехом.

– Вот бы, наверное, повеселился мерзавец Суэло, слушая, как понимают его высказывания высочайшие особы. Да будет вам известно, господа, – я присела в реверансе, смягчая невольную грубость, – что первое четверостишие есть эпиграмма, сочиненная, дабы уязвить вашу покорную слугу, любившую рисовать на щеке тушью слезинки. Помнится, как-то раз я попала с таким узором на лице под дождь, и рисунок расплылся некрасивым пятном…

Королева поджала губы, делая их еще более тонкими, а Ларра заинтересованно подался вперед. Синий локон, выбившийся из-под серебряного обруча, изящным завитком свесился на его лоб.

– А что со вторым стихотворением, леди Опал? С ним тоже связана какая-нибудь прелюбопытная история?

– Увы, ничего мало-мальски интересного, – заломила брови я и продолжила трагическим голосом: – Аметист всего лишь хотел соблазнить неуступчивую красотку и потому решил добавить своему образу трагичности. Несчастный герой, что может быть трогательнее? – хлюпнула носом я под оглушительный хохот их величеств.

– Вижу, ты сегодня в ударе, Лале, – заметила, отсмеявшись, королева. – Впрочем, оставим шутки и перейдем к делам…

– Которые для меня – почти всегда шутки, – закончила фразу я. – О чем вы желали поговорить, о хитроумная Тирле?

Королева выпрямилась на троне и приняла величественную позу.

– Как известно, леди Опал, в середине каждого лета во дворце проходит бал в честь самой короткой ночи в году. Обычно устроением развлечений на этом празднике занимаются волшебники, но на сей раз в Башне случилось печальное событие: ступил на высокие пути сын и единственный наследник магистра. Траурные мероприятия, увы, совпадут с ночью проведения бала… Поэтому рассчитывать на помощь колдунов не приходится. Ты же, моя милая, – ласково улыбнулась королева, больше пугая меня, чем ободряя, – уже занималась подготовкой торжественных вечеров, да и повидала немало. И потому лишь тебе, и никому иному, могу доверить я обдумывание забав для праздника.

Другими словами, меня выбрали белой жертвенной кошкой. К счастью, в подобной ситуации я и вправду оказывалась не впервые.

– А что здесь обдумывать, ваше величество? – хитро сощурилась я. – Превратим этот бал в маскарад. Пусть придворные бездельники и высокие гости наденут личины и забавные костюмы, да не простые: каждый должен будет поведать о маске, которую выбрал, хотя бы маленькую историю, спеть о ней песню или прочитать стихи. Самым изумительным рассказчикам мы вручим прекрасные венки из летних цветов и памятные свитки. Мой ученик, Мило, позаботится о фейерверке вместо волшебников из Башни – вот и финальный штрих.

– Браво! – захлопал в ладоши Ларра. – Лале, вы прелесть.

– Стараюсь, ваше величество, – скромно опустила глаза я и шаркнула ножкой.

Даже королева позволила себе одобрительную улыбку.

– Чудесная задумка, леди Опал. Получается, что придворные будут развлекать себя сами! Да и затрат особых не понесем…

– Почему же? – откликнулась я. – Надеюсь, Мило получит достойную награду. Ему еще жениться когда-нибудь придется, а семья, знаете ли, дело дорогое…

Ларра и Тирле обменялись таинственными взглядами.

– Полагаю, невеста у лорда Авантюрина будет особой устроенной и весьма обеспеченной, – уверила меня ее величество со странным весельем.

– О да! Бедной крестьянке я его не отдам. Но все же, о щедрая королева… – состроила я жалобное выражение, хлопая пушистыми рыжими ресницами.

– Мы оплатим его труд, не терзай себя, Лале, – благосклонно кивнула Тирле. – Итак, дело решено! Осталось лишь оповестить придворных и гостей, а также раздать указания поварам и декораторам.

– Я позабочусь об этом, ваше величество, – смиренно поклонилась я. – Позволите удалиться? Дел у меня теперь невпроворот…

– Иди, иди, Лале, – согласилась королева. – Мне еще надо принять надлежащий величественный вид, прежде чем в зал войдут представители торговой гильдии. Как тяжелы дни проведения приема!

– Вы все вынесете, о терпеливейшая королева! – весело выкрикнула я, скрываясь за троном и доставая ключ. А вот и секретная дверка… – Ждите доклада к вечеру.

Щелкнул замок. Пора браться за работу! И конечно, обрадовать уже Мило вестью о неожиданно подвернувшейся возможности упрочить свое благосостояние… Да, пожалуй, именно к ученику я загляну в первую очередь!

К моему удивлению, Авантюрина не было ни в его личных покоях, ни в моих. Проверив наугад еще пару мест, где он мог находиться, и не обнаружив там ни следа пребывания ученика, я разозлилась не на шутку. Он что, прячется от наставницы? Не хочет по-хорошему – буду играть нечестно!

Следующий проход отворился в каморку садовника рядом с садом – светлым, благоухающим и радующим глаз яркими летними красками. Любопытно, что здесь понадобилось Мило? Да вот еще проблема – сад велик, дверей в нем нет, прямо к мальчишке попасть не получилось, а отыскать среди деревьев и ветвистых кустарников даже такого дылду, как мой ученик, ой как непросто. Что ж, не найду – так прогуляюсь в свое удовольствие.

Я покачнулась на пятках, оглядываясь по сторонам. Какую же тропинку мне выбрать? Ведущую налево, к источающим пряные ароматы клумбам с белыми лилиями? Или свернуть направо, к манящим прохладой и свежестью дворцовым прудам? Или… Я сощурилась. Мерещится или нет? Кажется, на безупречной изумрудной зелени травы затерялся багряный, словно осколок заката, осиновый лист. Ну-ка, интересно… А дальше – еще один! И еще…

Нагибаясь и собирая в ладошку сухие, хрупкие дары осени, я не заметила, как пересекла парк почти насквозь и вышла к тенистому, укромному уголку. Здесь, под сенью величественных каштанов с цветами-свечками, за раскидистыми кустами сирени с темной, восково-гладкой листвой и белыми и фиолетовыми гроздьями благоухающих лепестков, спряталась лавочка с узорчатой спинкой. Будто бы деревянное кружево, право слово!

Место не пустовало. Смущаясь и краснея, нервно перебирая пальцами, на самом краю лавочки сидела премилая девушка – кажется, то ли юная аристократка из благородного рода Предутренних Мечтаний, то ли прелестная веточка семейного древа Аквамарин. Волосы – пшенично-русые, рассыпающиеся мелкими кудряшками, чуть тронутая загаром кожа, нежный розовый румянец и пухлые губки бантиком… Сама невинность, право! Поклясться готова, не пройдет и полугода после представления ко двору, как эта чистая душа выскочит замуж за какого-нибудь романтически настроенного молодого лорда. Постойте, а кто это рядом с ней мнет перевитое синей лентой письмо?..

Мило?! Да что он делает здесь с этой… с этой… легкомысленной вертихвосткой?!

– …Прошу простить мою дерзость, благородный лорд, но с того мгновения, как наши взгляды соприкоснулись на вечере у леди Нанеле, сердце мое неспокойно, – смущенно щебетала девица, взмахивая ресницами. Плохо стараешься, дорогая! У Мило-то они подлинней будут, да и погуще. Его такими фокусами на раз не проймешь. – Беру ли я иглу для вышивания – и на полотне проступают ваши черты. Голос ваш слышится мне в каждом шорохе, и чудится всюду ваш взгляд…

Ох-ох, малютка, это не я, это ты безумна!

– Каждый день и каждую ночь терзает меня жажда, которую не утолят и все воды мира! – воскликнула леди, роняя слезы, и от страсти в ее словах меня словно жаром обдало. – Прошу, не отвергайте моих чувств, и… и…

– Прекрасная леди. – Мило отложил письмо и взял мятущиеся ладони девушки в желанный плен своих пальцев. – Ваши слова тронули меня до глубины души. Давно не встречал я столь чистого и невинного человека.

Мило, Мило, да где твои глаза! Посмотри, на этой девице нет ни грамма краски – вот тебе и вся «чистота»! Жажда ее терзает ночью, видите ли… Невинные и чистые девы спят от заката до рассвета, а не терзаются!

– Ваши черты совершенны, волосы подобны солнечному свету, а губы – лепесткам роз… – продолжал меж тем Авантюрин, и взгляд его странно потемнел. Девица залилась румянцем и прерывисто вздохнула. – Но, увы, для меня светит другое солнце и цветут иные цветы… Я не могу принять ваших чувств, о прекрасная леди, ибо лгать и пользоваться подобной чистотой – преступление, для которого и «воронья клетка» – слишком мягкое наказание. Прошу вас, о дева, – он грациозно склонился к запястью леди, касаясь нежной кожи невесомым поцелуем, – забыть обо мне и не мучить себя понапрасну. Я верю, что столь прелестное существо, как вы, достойно только истинной любви.

Она застыла. Краска отхлынула со щек.

– О, дивный лорд… У вас есть… другая?

Мило поднялся с лавочки, не выпуская руки девицы. Кисть пенно-розовой сирени скрыла его лицо.

– И да и нет, леди.

Дорого бы отдала я, чтобы увидеть сейчас выражение каре-фиолетовых глаз.

– Прошу простить меня…

Авантюрин глубоко поклонился и быстрым шагом удалился по тропинке. Я, таясь за кустами, бесшумно побежала за ним, позабыв о застывшей с протянутой рукой и слезами на лице девице. В душе у меня не пойми с чего вдруг распелись птицы. Ах, красота! Видать, погода так влияет.

Мило я нагнала лишь далеко за поворотом, у самых прудов.

– Эй, дорогой ученик! – завопила я, подпрыгивая и повисая у него за спиной, будто мешок с краденым добром у жадного вора.

Мальчишка вздрогнул.

– Так вы наблюдали за мной, госпожа? – потерянно спросил он, без причин краснея, как давешняя девица.

– И да и нет, Мило, – передразнила его я, сдувая гладкую прядку с уха. Сколько ни смотрю – все восхищаюсь: один волос рыжий, другой – словно седой, третий – как желтое золото, а вместе все – тягучий мед с потайных горных лугов. – Искала я тебя для одного дела, а наткнулась вдруг на потеху. Что за девица такая, Мило?

– Леди Стелле Аквамарин, госпожа, – поморщился ученик, бережно ссаживая меня с собственной спины на твердую землю. – Слывет невестой лорда Эло Дрёмы. Не хотелось бы его обижать, неплохой ведь человек. Пришлось сразу отказать леди, без флирта и намеков. А жаль. Стелле – красавица, а как танцует… – с сожалением покачал он головой.

– Тьфу на тебя, Мило, – рассмеялась я, разваливаясь на травке. – Только из-за такой малости и ответил отказом? А как же весь этот бред романтического свойства, что ты вылил на бедную девушку?

Авантюрин беззаботно плюхнулся рядом со мной, прикусывая сорванную травинку.

– Я не хотел обижать и Стелле тоже, – сознался мальчишка. – А отрицание, оформленное изящно, порой приятней согласия. Конечно, слез в подушку и мучительных мыслей не избежать, но тем милее покажется потом суженый, без памяти влюбленный в юную Аквамарин. И кстати, госпожа. – Ученик повернулся ко мне, щуря от солнца темные глаза. Зрачок превратился в точку. – Так ли нелепы были мои излияния, что вы посчитали их бредом?

Я решительно замотала головой:

– Любая романтика и слащавое приукрашивание действительности есть болезненные бредни, Мило. Истинным чувствам напыщенные слова не нужны.

Авантюрин улыбнулся, как завзятый соблазнитель. Травинка крутанулась в ловких загорелых пальцах и скользнула пушистой метелочкой по темным, будто бы искусанным губам.

– Вам не кажется, госпожа, – нахальная травинка коснулась и моих губ и вернулась на свое законное место, – что сейчас вы себе лжете?

– Отнюдь, Мило, – вернула я ему улыбку – беспечную и умудренную в то же время, запрокидывая подбородок к ласковому солнышку. Ох и будет потом веснушек… – Я не любительница картинных признаний и пышных слов. Когда-то человек, покоривший мое сердце, всего лишь протянул мне в нужный момент руку… А признание я прочитала в его глазах.

Взгляд Мило стал задумчивым.

– Неужели вы бы не хотели услышать слова любви от того человека?

Улыбка моя угасла.

– Когда это случилось, Мило, они принесли мне много горя. Нет, я не люблю пышных слов, – вздохнула я. – Они лживы и прячут суть чувства за бессмысленными потоками изящных конструкций.

– А какого же признания вы бы хотели, госпожа?

Какое же яркое солнце! Кажется, еще немного – и я ослепну. Уже все глаза на мокром месте.

– Пусть тот, кто любит меня, последует за мной на край света и даже за край. Пусть он меня никогда не оставит, как бы я ни ранила его словами и поступками. Пусть будет со мной… всегда. Знаю, Мило, это эгоистичное желание, – прикрыла я глаза, чуть отворачиваясь от слепящих лучей. – Но это именно то, что мне нужно.

Мило загадочно усмехнулся. Тени от пушистых ресниц легли на высокие скулы, смягчая резковатые черты лица.

– Все же мы очень разные, госпожа. Мне хотелось бы слышать от своей возлюбленной, что ей нужен только я, что она не может жить без меня и дышит лишь мною… Я хотел бы стать для нее единственным глотком воды в пустыне и очагом в пустом и холодном доме, и чтобы она сказала мне все это – и много других глупостей. И разумеется, я отвечу ей романтичным и возвышенным признанием, что бы она ни думала по этому поводу… То есть даже если ее точка зрения совпадет с вашей, госпожа, – поправился он. – Так что мои мечтания тоже можно назвать эгоистичными. Но довольно об этом, – оборвал свои излияния мальчишка. – Вы ведь искали меня для дела, верно?

– Верно, верно, – мурлыкнула я, вытягиваясь на солнышке. Давненько не случалось мне так вот запросто валяться на травке в три часа пополудни. Обычно в это время я только просыпаюсь и завтракаю. Сколько же теплых, чудесных дней прошло мимо! – Лето – замечательная пора, Мило. Великолепно подходит для балов и прочих аристократических развлечений. И нам с тобой, дорогой ученик, – нам, и никому другому! – выпала невероятная честь веселить лордов и леди в самую короткую ночь этого года. Ты только не волнуйся, план я уже придумала, – успокоила я нервно дернувшегося ученика, – от тебя требуется лишь позаботиться о фейерверке. Помнится, пару лет назад ты много хвастался своими познаниями в волшебстве и волшебных игрушках? Ну, теперь хорошо бы и подтвердить свои слова! Кстати, королева обещала щедро тебя наградить, если работа ей понравится, – добавила я, чтобы совсем уж не запутать ученичка.

Мило хитро сощурился:

– Я не подведу вас, госпожа. Что желаете увидеть в темном ночном небе? Птиц, драконов, дам в шелках?

– По дамам у нас ты, дорогой, – рассмеялась я. – А мне… мне нужны цветы, деревья и мифические звери. Осилишь столь трудную задачу, Мило?

– Разумеется, моя госпожа, – с почтением склонил голову ученик. – Ради вас – все, что угодно.

– Вот такие признания мне по душе! – обрадованно хлопнула я его по плечу и вскочила на ноги. – Бал будет через три дня, готовься! А я пойду пока оповещу придворных бездельников о грядущем развлечении… И еще, Мило: готовь маску!

– Что? Какую маску? – крикнул Авантюрин мне вслед. – Госпожа!

Но я лишь махнула рукой и скрылась за поворотом. Пожалуй, в первую очередь загляну к художнику!

– Тарло! О-о! – пропела я, врываясь в мастерскую.

К счастью, Мечтатель не работал над очередным шедевром, а грустно цедил вино, разглядывая сквозь прозрачный потолок ясное голубое небо с белыми перьями облаков, быстро гонимыми ветром.

– О, лорд, я вижу, обуяла вас тоска? Прошу простить мои манеры дурака, но в этот светлый и прелестный день наводит ваша грусть на землю тень…

Тарло усмехнулся и отсалютовал мне бокалом, отбрасывая с лица нечесаную белесую прядь. В ярких солнечных лучах седые волосы художника казались начисто лишенными цвета, словно паутина. Да только паутина не бывает такой жесткой…

– Зато у вас, вижу, с настроением все в порядке, Лале. Чем обязан визиту?

– Ну-ну, милейший, почему же так уныло? Разве не радует глаз чудесная погода? – Я бесцеремонно устроилась на столе, переставив бутыль с вином на пол.

– Что погода, милая Лале, – невесело вздохнул художник. – Я в тупике. В последнее время не могу написать ни одной стоящей вещи…

– Полно вам, Тарло, – замахала я руками. – А как же «Одиночество», выполненное углем?

Он сморщился.

– А как же ваши совместные труды с Танше?

Мечтатель немного повеселел.

– О да, Танше – единственная моя отдушина в мире беспросветной скуки. К слову, этот милый юноша и ссудил меня лакомством из своих запасов. – Художник кивнул на бутыль. – Но пока дальше набросков дело не движется…

– Погодите, погодите! – подалась вперед я, выхватывая бокал и осушая его залпом. Хм, а неплохое вино. Но довольно крепкое – удивительно, как это художника еще не разморило. – Вам ли жаловаться на тоску?

– Лале, вы сама наивность! Откройте, наконец, глаза. – Тарло, кажется, был нисколько не огорчен утратой бокала. Значит, дела его не так плохи, как показалось мне сначала. – Наш дворец сейчас напоминает болото – то же смутное бурление и полное отсутствие всяческого движения.

Художник наклонился и протянул руку к бутылке, но я с невинной улыбкой свесила ногу и хорошенько пнула сосуд.

– Ах, какая я неловкая, расплескала подарок Танше! – притворно заохала я, покатываясь про себя над потешно-рассерженным выражением лица Мечтателя. – Но ничего страшного, слуги приберут. А что касается тоски и отсутствия движения… У меня есть недурная новость для вас, мой унылый лорд.

– И какая же? – мрачно осведомился Тарло, опираясь щекой на кулак. – Неужели всю придворную толпу скопом признают дурнями и издадут об этом соответствующую бумагу?

– Увы, нет. – Я развела руками и подалась вперед, шепча доверительно: – Но кажется, у нас будет шанс отделить дурней от людей остроумных и интересных. Грядет маскарад, Тарло!

– Маскарад? – удивленно заломил брови художник. – Звучит неплохо. Но этого маловато. Хотя, без спору, приятно будет взглянуть на королевскую свиту в комичных личинах.

Я наставительно воздела палец:

– Не просто посмотреть, но и послушать, дражайший. Каждый дурень должен будет подтвердить свое право носить маску, рассказав историю, спев песню или иным способом, – главное, чтоб зрителям было весело!

Глаза Тарло загорелись от предвкушения и перестали наконец косить в сторону опрокинутой бутыли.

– Чудесно! Воистину приятная весть, милая Лале! Когда же состоится это знаменательное событие?

– В самую короткую ночь. И мне понадобится ваша помощь, о великодушный Тарло. – Я скромно опустила ресницы, терзая пальцами одну из косичек. – К завтрашнему вечеру мне нужна будет красочная афиша, да не одна, а целых четыре – повесить перед тронным залом, в трапезной, на щите известий в саду и перед сокровищницей.

– В общем, во всех тех местах, мимо которых хоть раз в день, да и пройдет любой придворный бездельник, – подытожил Тарло с известной долей язвительности. – Есть ли какие-то пожелания насчет оформления?

– Оставляю сие на ваше усмотрение. – Я бодро спрыгнула со стола, зажимая в кулаке ключ. – Разве что порекомендую вам наведаться к любезному другу Танше и попросить его набросать пару строк для афиши. Засим позвольте откланяться, ибо давит на мои хрупкие плечи груз забот о делах дворцовых. Не позволяйте унынию утопить вас в вине, Тарло, – подмигнула я напоследок и была такова.

Замечательно – с одним делом покончено. Но нельзя полагаться только на плакаты – вдруг кто-то из высоких гостей не умеет читать. Воспользуюсь-ка я тогда старым, проверенным способом: пробегу по дворцу, оповещая всех встречных своим хорошо поставленным и исключительно приятным человеческому уху голосом… Уверена, к вечеру свежая сплетня о новой проделке королевского шута уже трижды обежит весь двор.

Хм, где это я? В обеденном зале? Чудесно, здесь и начнем!

 
Внимание! Внимание! Внимание!
Кто хочет избавиться от скуки
И в жизнь вернуть очарование —
Скорей, скорей перо берите в руки!
 

Скинув ботинки, я ловко запрыгнула на стол и вприпрыжку понеслась, лавируя среди тарелок с пирожными и чашек с чаем. Дамы взвизгивали, кавалеры ругались, но почти в каждом взоре светился интерес: что это задумала шутовка? С Лале всегда весело – знает каждый во дворце!

 
Выбирайте любую маску —
И спешите на бал без опаски,
Коль уже отыскали причину,
Вас которой прельстила личина!
 

Выкрикивая задорным речитативом рваные строчки, я подхватила серебряную крышку от блюда с тортом и большую ложку и дальше уже сопровождала свое выступление немелодичным, но громким звоном. Так-так, что я слышу? Среди фрейлин уже загуляло слово «маскарад»? Прелестно!

 
Благородные леди и лорды!
Долой же унылые морды!
Самой короткою ночью
Удачлив лишь тот, кто хохочет!
 

Ох, грубовато получилось, ну да ладно. Зато вон как зашевелились! Кто это шепчется со стражей, некрасиво тыкая в мою особу пальцем? Как? Лорд Топаз? Кажется, меня хотят невежливо попросить удалиться и не топтать более белую скатерть. Фи, как грубо! Я же ни одну чашечку не задела, ни одной капельки не расплескала, никому неудобств не причинила… Разве что стащила вишенку с пирожного леди Нанеле Хрусталь, так Кокетка на «малютку Лале» зла не держит… Как бы то ни было, пора закругляться! Что-то мне сегодня нигде разгуляться не дадут – все бегом, все кувырком, второпях…

 
Строго прошу не судить —
Но следует мне поспешить.
Всем до свидания,
Благодарю за внимание, —
 

быстро скомкала я окончание стишка, уворачиваясь от рук стражников. Невольные блюстители порядка хоть и посмеивались в усы, но, видать, всерьез вознамерились выкинуть нарушительницу спокойствия из зала. Мило на них нет, нахалов!

– Подробности в афише! – крикнула я, сиганула через головы стражников и, петляя, как пугливая крольчиха, убегающая от голодной лисы, понеслась к приоткрытым дверям.

«Так, – размышляла я, болтая ногами на подоконнике в коридоре. – Мило я уговорила, у Тарло афишу заказала, придворных оповестила… Что же мне еще поделать?»

Гостям нашего Дома приглашения мы с Мило, пожалуй, разошлем в письменном виде. Присядем сегодня после обеда, да и подпишем… А сперва у ее величества одобрение получим – вдруг она кого-то видеть не захочет. Может, мне кого-то лично пригласить? Да, пожалуй, так и поступлю. Загляну вечерком к Танше. Он, конечно, наверняка уже знает, но официально-то он при дворе не состоит, а значит, на письменное уведомление надеяться не может, прямо как невидимка какой-то – везде бывает, все о нем знают, а формальных почестей не оказывают… К слову, о невидимках. Гость из Дома Осени тоже не получит приглашения, а королева, несмотря на свою неприязнь к лорду Кириму, вряд ли будет против его присутствия… Решено, загляну к Шайю!