Текст книги "Ключ от всех дверей"

Автор книги: Софья Ролдугина

А, была не была! Ведь у меня есть ключ. Хоть одну загадку из трех отгадаем, а там я уж как-нибудь отправлю Мило подальше от этой госпожи Архив и спасусь из башни. Гибель мне не грозит, а остальные преграды вполне можно обойти. Лишь смерть прекращает все.

– Мы останемся, – твердо сказала я, сжав руку Мило.

– О, два ответа! – всплеснула руками хозяйка. Темный балахон пошел волнами, а на пальцах блеснули в свете свечей кольца – с камнями и без, узорные и гладкие, штук по двадцать на каждой руке. До того госпожа Архив прятала ладони в складках одежды, и я не замечала, какие они до ужаса сильные. – Так остаетесь иль уходите?

– Остаемся, – тихо произнес ученик, впиваясь ногтями в мои плечи. Ох, буду я потом щеголять синяками!

Хозяйка довольно растянула губы. В светлых глазах появились темные пятна. Разрослись, затопили все, превращая очи в две черные бездны с пылающими в них отражениями свечей.

– Хорошо. – Архив огладила косу. – Слушайте:

 
Счастливые желают сей сосуд
Наполнить до краев.
Несчастные – все блага отдадут,
Чтоб осушить его,
Но дополна – и мир весь не нальет,
А осушит – лишь времени полет.
 

– Что это за сосуд? – спросила госпожа.

На сей раз я думала дольше. Ни одно слово не приходило мне на ум. Я перебирала в уме строчки и так и сяк, но никак не могла понять, о чем говорила хозяйка маяка. Мило тоже размышлял. Он тихо повторял загадку раз за разом, но и для него она оставалась пустым звуком. Что же это такое, чего счастливые желают много, а несчастные хотят от этого избавиться? Время? Похоже. Но все портит последняя строка:

 
А осушит – лишь времени полет…
 

Постойте. «Время лечит» – так говорят. Но о чем?..

Ну конечно!

– Я догадалась!

– И каков ответ? – Хозяйка внезапно склонилась к моему лицу.

Я с ужасом осознала, что темные провалы на месте глаз – вовсе не игра воображения, не странная иллюзия. Меня бросило в пот. Я вдруг представила, что ошибаюсь дважды, – и эта тьма выползает из страшных глаз, окутывает меня, сминает… И даже ключ не поможет тому, чье тело вдруг исчезнет в мгновение ока.

– Память, – прошептала я, мгновенно потеряв голос.

– Верно, – произнесла госпожа Архив немного досадливо и отступила.

По свечным огонькам словно пробежал сквозняк, гася их один за другим. Золото стен померкло. Я почувствовала, как у меня слабеют ноги, и опустилась на ковер. Глядеть на хозяйку снизу вверх было страшно, но сильные ноги Мило, в которые упиралась моя спина, придавали необъяснимой уверенности.

Ох, Мило, Мило, как бы ты не попал в неприятности из-за своей наставницы…

– Следующая загадка, – шевельнулись темные губы.

 
Распустился на рассвете
Ярким золотом цветок,
Запад хочет он отметить,
Но сперва – узреть восток.
 

– Что это за цветок?

– Какая глупая загадка! – пробормотала я вполголоса и подтянула колени к подбородку. – Похоже на подсолнух, но, конечно…

– Неправильно! – радостно возвестила госпожа Архив.

Свечи вновь вспыхнули ярко, и от этого еще жутче было смотреть в темные провалы на месте ее глаз.

Погодите. Что она сказала?!

– Но я еще не отвечала… – вырвалось у меня жалобное, но хозяйка ничего не желала слушать.

– Я слышала ответ, но он, увы, неверен, – топнула она ногой.

Я сжалась в комочек и всхлипнула, судорожно вцепляясь в ключ. А что, если подхватить Мило под локоть и побежать? Успеем или нет добраться до двери?

– Ведь верный – солнце. А если вы поспорить захотите, то милости прошу отсюда прочь. Но – одного.

– Ну уж нет, – теперь осердился Мило. – Вдвоем пришли – вдвоем и уйдем. Загадка ваша была весьма спорная, можно ответить на нее и «подсолнух», и «солнце». Ведь солнце не «расцветает на рассвете», оно и есть рассвет! Впрочем, что было, то прошло. Да и есть у нас еще одна попытка. Как знать, может быть, вам придется рассказать нам хотя бы одну историю!

– Все может быть, – облизнула полные губы госпожа Архив. – Но если и сейчас попадете впросак, останешься ты, миленький, со мной. Твоя госпожа мне никак не нужна, пусть бродит по свету одна…

Из меня будто все кости вынули – так я обмякла от ужаса. Мило, мой мальчик Мило останется здесь? О, нет…

– Мило, – прошептала я. – Уходи немедленно. Я остаюсь. Не смей рисковать собой.

– Мы еще не проиграли, госпожа, – произнес Авантюрин тихо, но твердо. – Верьте мне.

– Мило…

– Верьте мне… Лале.

Я сжала ключ в руке так, что стало больно. Что толку в моем могуществе, если оно предназначено лишь мне? Бессмертие не разделишь на двоих, каждый приходит к нему сам, сам сворачивает с пути и выходит на дорогу меж мирами…

Ах, если бы Мило ступил на дорогу между мирами… он мог бы стать и моим хранителем, и обрести бесконечную жизнь…

Но… бессмертие нельзя разделить, можно подарить. И если понадобится, то я…

Умрешь за него? За Мило?

Нет, нет, нет… не смогу… не смогу… Трусливая, жалкая Лале…

– Внимайте же третьей загадке, – пропела тем временем хозяйка маяка.

 
Ты сердце превратишь мое в трепещущую птицу,
Ты околдуешь мир цветеньем и весной,
Сотрешь морщины, и людские злые лица
Вдруг засияют светлой красотой.
Но те, что лишь собой увлечены,
На одиночество и мрак обречены.
 

– Кто это? – выдохнула госпожа Архив и вперила в меня жуткий взгляд.

Я похолодела. Никогда мне не приходилось слышать этой загадки. А сейчас, от испуга, из головы последние мысли повылетали. Неужели мне придется…

– Я знаю ответ, – просто сказал Мило. – Это любовь.

Мне захотелось выругаться. Говорят, что влюбленные только об одном и думают, но не мог же и мой ученик попасться в такую простую ловушку?

Только не Мило, ведь это означает, что он…

Госпожа Архив улыбнулась. Пустые глазницы-зеркала полыхнули, отразив свечные огоньки. Я отодвинулась, насколько могла, изо всех сил вжимаясь в ноги Мило.

– Этот ответ… верен, – пропела она.

Ключ выпал из моей руки.

– Верен? – глупо переспросила я.

– Да, да, – кивнула госпожа Архив. – Твой мальчик так умен – и потому хотела я забрать его себе. Но – не судьба. Что ж, так тому и быть. Я расскажу историю одну… – Ее голос внезапно изменился, став более низким. Слащавые интонации напрочь исчезли из него. – Случилось это тысячу лет назад. В Доме, что был расположен на берегу моря – тогда его называли Домом Воды, – случилось несчастье. В одночасье вся королевская семья погибла. Говорили, что их отравили, но точно никто ничего не знал, и в летописях причиной смерти называли мор. К власти пришел молодой и амбициозный правитель. Все бы хорошо, но ему недоставало опыта, и вскоре его страна была поглощена другими, разодрана на клочки. Большая часть богатств Дома Воды отошла Дому Осени. А потом пришел из моря Прилив Приливов. Все земли до самых северных гор были затоплены. Дом, что был прежде вашего, Дом Самоцветов, сумел отвести беду от своих границ – ценой гибели всего расклада. Многие государства исчезли тогда. Как ни странно, прибрежные страны пострадали меньше всего. Но полностью восстановить порядок удалось лишь через несколько веков. Больше знаний о Приливе в летописи не внесено.

– Как не внесено? – Я не верила своим ушам.

– Про то не ведомо мне…

– Так это все?! – подскочила я. Гнев вытеснил страх. – Из-за этой глупой сказки, всего лишь описывающей события, но не поясняющей их, мы рисковали собой?! Да вы… да вы… обманщица, госпожа!

– Что? – надула губы хозяйка, теребя сильными пальцами косу. – Недовольны вы историей моей? Вам мало? Я еще две знаю…

– Угу, – язвительно поддакнула я, топая ногой. – Одна из них случилась тысячу и пятьсот лет назад, а другая – пять столетий тому назад. Верно?

– Верно, – согласилась хозяйка, сосредоточенно хмурясь. – Так недовольны мною вы?

– Еще как, – сказала я, подхватывая под локоть Мило. Свечи вновь стали перемигиваться, а глаза хозяйки – наливаться тьмой. Ужас постепенно вновь заползал в сердце холодной змеей, и я торопилась покинуть это место, пока он не обуял меня с прежней силой. – Глупая история. Зря потратили время.

Мило, мой умница Мило, чьими стараниями мы добыли эту туманную, но все же нужную подсказку, не сопротивлялся. Я заметила, что руки у него мокрые, – видать, тоже перетрусил, но виду не показал. Вот ведь… герой. Раз страшно было, зачем оставался?

– Погодите! – Возглас хозяйки нагнал нас у самых дверей, когда я уже коснулась скважины ключом. – Не уходите! Отгадайте еще загадки, останьтесь со мной! Я расскажу вам о Доме Осени…

– Обойдешься. Зачем нам Дом Осени? Нам о Приливе надо думать, – буркнула я и показала в сторону язык.

И тут погасли все свечи. А женщина – или то, что приняло облик женщины, – взвыло страшно:

– Не уйдете! Оставайся со мной, мальчик! Отдай мнесвою любовь! Онавсе равно не дорожит ею!

Мило вздрогнул всем телом и стиснул мое плечо. Я ощутила его дрожь – и взъярилась.

– Ты его не получишь! – крикнула я, выталкивая Мило в проход, а сама замирая на пороге. – Оставайся здесь одна! Навеки! – и выбежала, лишь в последний момент ускользнув от хищной, воющей твари внутри.

Захлопнулась дверь. Я повернула ключ.

Маяк трясло, как в лихорадке.

– Госпожа? – Мило механически оправил сбившийся у меня на бок шарф. – Что вы сделали только что?

– Закрыла дверь. – Вместо привычного звонкого голоса вышел шепот. – Я могу многое, Мило… Не только открывать двери. Но и закрывать их.

– Вы?..

– Ключ, Мило. Идем-ка подальше отсюда, – вздохнула я и медленно побрела прочь. – Нам еще надо найти дверь, чтобы продолжить наше путешествие.

После мрака башни закатное солнце слепило. А вечерний воздух был прохладен. Иначе почему мои глаза слезились, а тело била дрожь?

– Куда мы направимся, Лале? – спросил Мило, предлагая мне руку.

Я оперлась на нее, а затем передумала и обхватила ученика за талию, крепко-крепко к нему прижимаясь.

– В Дом Осени. Послушаем, что расскажут нам о Приливе там. Не зря же это существо кричало о Доме Осени, когда мы уходили.

Мило промолчал.

А у меня в висках стучало, словно заклинание: «С тобой – куда угодно. С тобой. С тобой…»

Но я так и не нашла в себе сил сказать это вслух.

Глава восемнадцатая,
в которой необдуманные поступки приводят к закономерным последствиям

– Мило, не могу больше! – Я распласталась на земле, словно морская звезда, раскинув руки и ноги. – Неужто придется всю Лунную косу пересечь?

– А что поделаешь, госпожа? – Ученик присел рядом и ободряюще провел рукой по моим волосам. – Придется потерпеть.

Мы скитались по полуострову в поисках хоть какой-нибудь плохонькой двери уже второй день. К счастью, в воде для питья недостатка не было, родники эта земля рождала в избытке, но вот запасы провизии, оставшейся от пикника на побережье, давным-давно иссякли. Желудок подводило от голода, ноги подламывались от усталости, но неприятней всего было чувствовать себя грязной, немытой простолюдинкой. Как бы я хотела сейчас оказаться в своих уютных покоях во дворце! Надеть привычный костюм шута, привязать к косичкам колокольчики и всласть посмеяться над придворными! Сейчас, пожалуй, даже компания лорда Галло не казалась мне такой уж скверной.

– Хочу домой! – прохныкала я. – Хочу переодеться в чистое, покушать и выспаться на кровати! Мило, сделай что-нибудь, ты же волшебник!

– А вы, госпожа, Шут в раскладе, – вздохнул ученик, вытягивая ноги. Похоже, он устал не меньше меня, да гордость не позволяла жаловаться. – У вас могущества побольше.

– Толку с него, – проворчала я, глядя сквозь ветви деревьев на полуденное небо. Ни облачка, ни ветерка. Наверное, на море был полный штиль. Здесь и листья не шевелились от дуновения свежего воздуха, а жара, даже в тени, плавила кости, словно воск. Зеленый полумрак рощи навевал сон, сухая земля нисколько не холодила спину, а трава неприятно кололась. В воздухе таял пряно-соленый аромат разогретых листьев и морской воды. – Впрочем, если желаешь, могу наслать на тебя безумие.

– И что тогда? – мрачно поинтересовался Мило, разминая в пальцах желтый листок.

– Не знаю, – зевнула я. – Может, тебе померещится, что мы вернулись домой. А может, вообразишь себя птицей. Безумие – вещь непредсказуемая… Послушай, Мило, а ты не можешь сотворить для нас дверь волшебством?

Ученик вскинул брови:

– А такая дверь подойдет?

– Ну конечно! – Я аж подскочила, позабыв и про усталость, и про голод, и даже про немытые космы. – Нарисованная открывается, значит, и наколдованная тоже! Сойдет и без стены, одна дверь! Ну, Мило, солнышко, постарайся… – заканючила я, заглядывая в его глаза.

Мальчишка сощурился. В каре-фиолетовой бездне вспыхнули золотые искры, как в глубине камня авантюрина.

– Да легко! – И он прищелкнул пальцами.

В полумраке между деревьями что-то тускло полыхнуло. Потянулись томительные мгновения… А потом вдруг земля между корнями зашевелилась, выбрасывая вверх густое облако пыли, веточек, комков почвы и полусгнивших листьев.

Бесполезный мусор закружился, завертелся, а потом брызнул в разные стороны, оставляя зыбкий земляной контур. Круглая ручка шевелилась, как живая, а из «скважины» торчал листок.

– Мило, ты умница! – воскликнула я восторженно и от избытка радостных чувств крепко чмокнула ученика в соленую, пахнущую морем щеку.

Авантюрин смутился, покраснел, а «дверь» задрожала, грозясь рассыпаться.

– Право, госпожа, не стоит, – сконфуженно пробормотал он, поднимаясь на ноги, и недоверчиво коснулся пальцами щеки. – Несложный фокус, требующий лишь сосредоточения. Правда, в парадном зале дворца он вряд ли бы получился – там нет мелких частиц, способных создавать образы…

– Ай, брось ты рассуждать! – Я вмиг оказалась у двери, вытягивая из-за пазухи ключ. – Иди сюда. Сначала – во дворец, переодеваться и приводить себя в порядок, а потом уже в Дом Осени. Главное, не попадаться на глаза ее величеству.

Клятый ключ зацепился за рубаху изнутри. Притопывая от нетерпения, я попыталась его освободить, но потом быстро глянула на Мило – отвлекся, мальчик! – и открыла дверь так.

– За мной! – махнула я рукой, и Мило послушно шагнул в зыбкий проем, обращающийся за нашими спинами резной дверью моих покоев. Ох, наконец-то!

– Что теперь, госпожа? – поинтересовался ученик, с удовольствием потягиваясь. – Долго ли мы здесь пробудем?

Мило обошел комнату, положил на диван упавшую подушку, заглянул в купальню, колдовством согревая воду. Ах, туда бы еще масел ароматных налить! Но некогда плескаться…

– Не больше часа, – поразмыслив, ответила я. – Сколько там у нас сроку осталось, дней десять?

– Пять, госпожа, – поправил меня Мило. – Отпущенный ее величеством месяц истекает через пять дней, госпожа. Шесть, если считать этот.

Ох, ну и быстро же летит время! Мне-то все казалось, что впереди еще половина срока, а оказалось, что он подходит к концу. Вот тебе и недостатки долгожительства – неделя или две, тридцать лет или сорок – вечно смазываются границы, все становится равно…

– Тем хуже, – вздохнула я, отбрасывая ненужные философские теории. – Значит, надо и сегодняшний день использовать. Неизвестно, сколько понадобится времени, чтобы разузнать в Доме Осени о Приливе. Вряд ли нам просто так позволят приобщиться к хроникам государства.

– Кто знает, госпожа, – развел руками Авантюрин. – Быть может, нам повезет.

– Не стоит надеяться на это, – вздохнула я. – Чаяния редко воплощаются. А потому будем готовиться к худшему. Мило, у тебя есть два-три малых оборота, чтобы привести себя в надлежащий вид, а потом отправляемся. Давай беги в свои покои.

– А как же вы, Лале? – растерялся ученик. – Сами справитесь в купальне?

Я задумчиво запустила пальцы в грязные, свалявшиеся волосы. Помощь в распутывании этого сплошного рыжего колтуна мне бы не помешала, но тогда Мило бы пришлось поторопиться… Да и не хотелось с недавних пор принимать ванны в присутствии ученика. Ладно, почти двести лет без слуг справлялась – перебьюсь и теперь.

– Сама, Мило. Иди уже, только слугам на глаза не попадайся. Для всех мы в путешествии, – улыбнулась я и открыла дверь прямо в его покои.

Ученик благодарно склонил голову и шмыгнул в проем – видно, тоже истосковался по горячей воде, раз спорить не стал.

Удивительно, но на этот раз я управилась с Мытьем быстро. Отвыкла почти за месяц подолгу нежиться в душистой воде. Под цветочными мылами и жесткими щетками грязь отошла в одно мгновение. Даже волосы, спутавшиеся, казалось, намертво, расправились от масляной смеси и вновь стали рыжими и блестящими, будто атлас. Красота! Вот бы еще подпилить обкусанные ногти и смягчить руки драгоценным розовым экстрактом…

– Лале, вы здесь? – несмело постучал в дверь Мило, – Могу ли я войти?

– Да! То есть нет! То есть я здесь, но входить пока не стоит. – Я в последний раз окунулась, выполаскивая из волос остатки мыла. В ухо залилась вода. – Погоди минуту, сейчас сама выйду. Приготовь мне пока свежую одежду.

– Как скажете, госпожа. – В голосе ученика послышалось сожаление. С чего бы это?

Высушив волосы полотенцем и завернувшись в мягкую ткань, я вышла из заполненной паром купальни. В гостиной были широко распахнуты окна и совершенно замечательно пахло чаем с корицей и свежей сдобой. На столике стояли две чашечки и блюдо с пирогом, на кресле лежала приготовленная одежда – ничего особенного, снова наряд провинциальной аристократки, но зато все свежее и чистое.

– Мило, ты молодец! – похвалила я ученика. – И сам успел вымыться, и чаю сделал, и пирога раздобыл. Что бы без тебя делала – ума не приложу!

– Пропали бы, госпожа, наверняка пропали, – подхватил шутливый тон Мило. Не до конца подсохшие волосы его чуть вились, обветрившиеся на море губы снова стали мягкими и нежными. Авантюрин надел чистый костюм, и белая ткань рубашки теперь являла яркий контраст с загорелой кожей и темно-зеленым бархатом сюртука. Плотные черные брюки были точной копией старых, а вот сапоги Мило сменил на короткие ботинки. Ну и правильно, в Доме Осени хоть и не жарко, но и не холодно. – Вам помочь?

– Справлюсь, Мило, не бойся. – Я улыбнулась и, подхватив одежду, мышкой прошмыгнула в спальню. Конечно, жуткие крючочки-застежки могли напугать кого угодно, но сейчас мне страшнее казалось позволить ученику, как раньше, поухаживать за мной. Разум твердил, что ничего хорошего теперь из помощи Мило не выйдет… Еще вздумается мальчику повторить поцелуй – что мне тогда делать? Ох, как же я умудрилась проворонить его чувства… Дура набитая, а не наставница.

Противостояние королевского шута и одежды заняло целый малый оборот, но победа осталась за мной. Крючки и завязки заняли свои места, даже не перекосившись, пояс послушно обернулся два раза вокруг талии, а кружевной воротник расправился и лег на грудь точно так, как и требовалось. Волосы я пока трогать не стала – допью чай и тогда заплету косу. Может, получше высохнут.

– Уже? – завидев меня, Мило очень натурально изобразил удивление. Дрогнули брови, изогнулись в растерянной улыбке губы, шевельнулись сложенные в замок руки. – О, госпожа, вы не перестаете поражать меня своими талантами!

– Полно язвить, драгоценный мой, – широко улыбнулась я и присела на диван напротив ученика. – Я ведь и ответить могу…

– Жду с нетерпением, о Лале… Госпожа, не стоит начинать сразу со сладкого! На голодный желудок может и дурно стать, – всполошился Мило, увидев, как я тянусь к пирогу. – Вот, попробуйте это. – И он предложил мне пиалу, накрытую куском ароматного серого хлеба с отрубями.

– Что это? – заинтересовалась я, вдыхая чудесный мясной аромат. В комнате он был неразличим за сладким запахом сдобы, но теперь мне представилась возможность оценить неизвестное блюдо по достоинству.

– Я взял на себя смелость приготовить традиционное горское блюдо, раз уж мы собираемся посетить Дом Осени. – Мило с показной скромностью опустил светлые ресницы, исподтишка разглядывая меня. Ох, знал бы он, как хорошо мне знакомы подобные приемы! Да только кокетство больше к лицу смазливым девицам, а уж никак не славному мальчику. Впрочем… ресницы у него просто загляденье, да… и скулы розовеют трогательно… – Это так называемый «скорый бульон». Для его приготовления берется сушеное мясо, перетертое в порошок, поджаренная мука, лук, морковь, корень альсы, – у меня слюнки потекли от одного описания, – пряные травы и острые цветы горного колокольчика – все высушенное должным образом и измельченное. Смесь заливается кипящей водой, выдерживается около четверти оборота, приправляется каплей вина и свежей зеленью… и – вот! – Мило, как заправский фокусник, снял со своей пиалы хлеб. Моему взору открылось невнятное по цвету, но восхитительное по запаху варево с оранжевыми кусочками моркови и прозрачно-белыми – лука. – Быстро, сытно и горячо – то, что нужно голодному.

– Чудесно, Мило! – Я сдвинула и свой кусочек хлеба. – И когда ты научился так готовить?

– Это мое давнее увлечение, госпожа, – вновь взмахнул ресницами Мило, голосом подражая жеманным фрейлинам. – Если бы я не был вашим учеником, то пошел бы к поварам.

– Ну-ну, брось заигрывать со мной, – усмехнулась я, отпивая первый глоток. Острая, густая смесь приятно обволакивала язык и целительным эликсиром наполняла голодный желудок. – Ты бы не смог оставаться простым кулинаром. Слишком велика твоя жажда власти… Вкус еще лучше запаха, к слову, – не удержалась я от похвалы.

– Жажда власти? – удивился Мило уже искренне, чуть не выронив пиалу. – Разве я похож на того, для кого трон – предел мечтаний?

Теплый, размягченный паром хлеб, пропитанный мясным ароматом, оказался не хуже самого «скорого бульона». Или это мне с голоду кажется?

– Похож, похож, милый, – улыбнулась я, сощуривая глаза. – В стремлении управлять всеми событиями вокруг себя, держать в руках абсолютно все нити ты дашь фору даже нашей драгоценной королеве Тирле. А это и есть черты истинного правителя, уж поверь мне, повидавшей за свою жизнь немало особ королевской крови. О, как жаль, бульон закончился. – Я неподдельно огорчилась. – Что ж, есть повод перейти к сладкому…

И, как назло, в коридоре послышался звонкий смех служанок и стук ведер.

– А, к ворону! Как не вовремя! – посетовала я шепотом, вскакивая и заворачивая в льняную салфетку пирог. – И чего им вздумалось прийти на уборку именно сейчас? Забудь про чай, Мило, убегаем! Нас не должны здесь видеть. Ее величество запретила возвращаться раньше чем через месяц.

На этот раз ключ выскользнул легко – вот что значит шелковая рубашка. Дверь купальни щелкнула, открывая проход на тихую улочку далеко-далеко отсюда.

– Госпожа, подождите, надо взять деньги. – Мило метнулся к комоду, потом к трюмо, сгребая в карманы медную и серебряную мелочь.

– В нижний ящик загляни, – посоветовала я, обеспокоенно косясь в сторону входа в покои, где уже скрипели ключами смешливые служанки.

Ученик улыбнулся с облегчением, доставая увесистый мешочек с монетами. Там было десятка два золотых – хватит, чтобы прожить в столице Дома Осени не пять дней, а неделю-другую, если не шиковать.

Щелкнул торжествующе замок, громыхнули ведра – и в то же мгновение мы с Мило выскочили на улочку и были таковы.

И попали из лета – прямиком в осень…

Амиро, Осиновый город, встретил нас прохладой, полумраком и мягким ветром, несущим запах осенних листьев. После пыльной жары побережья и духоты дворца у меня сердце перехватило от этой упоительной свежести. Даже на узкой, зажатой между глухими стенами домов улочке чувствовалась странная, пьянящая свобода, которой был пропитан сам воздух вокруг. Такая легкость порой ощущалась в заброшенном саду тихими вечерами, когда я оставалась во дворце одна, ожидая возвращения королевы из летней резиденции. В последние дни перед тем, как листья начнут желтеть, эта томительная горечь предчувствиязаполняла сад целиком. Безмолвие, нарушаемое лишь шелестом листьев и редкими вскриками птиц, щемяще-нежное одиночество, не отравляющее разум, и совершенное спокойствие с легким привкусом тайны… Волшебная осень…

 
Ах, осень, осень…
Я так люблю твой сонный свет
И неба просинь…
Горит душа.
Я вновь ловлю твой тихий смех
И робкий шаг. Так дивен миг:
Касание – как нежных рук —
Листов сухих,
И дождь – как стон,
Исполненный мольбы и мук.
О, грустный сон —
Иль сон прекрасный? —
Прошу отчаянно: не покидай меня!..
…напрасно…
Смолою сосен,
Дождями, в языках кленового огня
Уходит осень… Ах, осень, осень…
 

– Госпожа? – Мило несмело тронул меня за плечо.

– О, мальчик мой… кажется, я влюбилась… – слетело с моих губ тихо, как вздох.

– В кого? – требовательно спросил ученик, заглядывая в мои затуманенные глаза.

Я лишь рассмеялась, разбивая момент волшебства. Неужели Мило ревнует?

– В этот город. В этот воздух… Даже не верится, что наш раскрашенный друг родом отсюда.

– Вы о Кириме-Шайю? – поджал губы ученик. Упоминание лорда Багряного Листопада, как и всегда, вызвало у Мило приступ едкой злости. – И что вы его через слово вспоминаете, будто больше не о чем поговорить!

Быть может, я резко осадила бы Авантюрина… в другом месте и в другое время. Но здесь, в Амиро, мне не хотелось ни спорить, ни доказывать что-то. Как не вспомнить Кирима-Шайю, оказавшись в его городе? Таком не похожем на него… и похожем в то же время: столь же притягательном, чарующем и ненавязчиво-властном.

– Идем, Мило, – вздохнула я, обхватывая пальцами напряженную ладонь ученика. – У нас много забот и без того.

Вот так, рука в руке, мы вышли из темного переулка в наполненные рассеянным, приглушенным светом осеннего солнца улицы. Сказать по правде, мне не хотелось сейчас думать о делах государственных, о приливах и древних легендах. Я устала от постоянных тревог, дурных снов и опасностей путешествия. Единственным моим желанием было раствориться, пусть ненадолго, в этом городе, пронизанном светлой печалью осени.

Амиро завораживал. Угловатыми линиями домов, возведенных из белого камня, дымкой вечно раскрашенной в золото и багрянец листвы, прохладой и спокойствием. Вокруг было на удивление мало людей, и еще меньше среди них я заметила гостей из других земель. Да и эти немногие выглядели так, будто попали в сон и не желают просыпаться. Даже у купцов, звенящих в лавках серебром и медью, в глазах порой мелькало странное выражение, словно в душе плясала искорка поэзии.

Сами жители Дома Осени казались выходцами из иного мира. У многих были высветлены белой краской лица, а волосы горели всеми оттенками листопада – кленово-алый, березово-желтый, багряный, как осиновые монетки, оранжевый с тусклой зеленью… Глянцевые тяжелые локоны свивались в сложные жгуты и узлы; топорщились, как перья, причудливо остриженные пряди; прятались в переплетении волос гроздья рябины и спелые колосья. Глаза густо подводились тушью – золотой, черной, темно-красной… Одним словом, яркой, даже у подростков. В одежде цвета были гораздо скромнее и разнообразнее – от светло-голубого и серого до лилового и зеленого. Горцы никогда не смотрели прямо и открыто на то, что вызывало интерес. Нет, они скользили взглядом – искоса, из-под ресниц, через плечо, ласкали уклончивыми улыбками и опускали глаза.

Даже в таверне было почти тихо. Молчаливо сидели за бокалом вина четверо наемников за столиком в углу, влюбленная парочка ворковала за чашкой чаю, вели неспешную беседу купцы у окна, шурша свитками, да перебирал неторопливо гитарные струны менестрель-южанин.

– Неплохое место, Мило, не так ли? – обратилась я к ученику. – И к центру города близко, и чужеземцев хватает – легко затеряемся. Да и комнаты наверху, похоже, сдаются. Почему бы не задержаться ненадолго здесь?

– Это хорошая идея, госпожа, – согласился Мило, которому уютная таверна тоже пришлась по вкусу. – А если удастся еще разговорить менестреля, то сможем напроситься на совет, как найти библиотеку, открытую для гостей из других земель. Бродячие барды – народ образованный, свитки с легендами уважающий. Вдруг этот певец подскажет нам что-нибудь дельное?

– Вот ты им и займись, дорогой мой, – подмигнула я ученику. – А твоя наставница пока договорится о комнатах и, пожалуй, о десерте, которым нам не дали насладиться служанки. Съеденный на ходу пирог, как понимаешь, за десерт не сойдет… Давай-ка сюда кошель. – Мило беспрекословно подчинился. А чего бы ему спорить, деньги-то мои… – И еще – приготовь щетку, хватит мне уже нечесаными космами щеголять. – Я огладила подсохшие рыжие пряди. – Неприлично.

– Вам все к лицу, Лале, – отвесил мне Мило церемонный поклон. – Вы и в лохмотьях выглядели бы царевной.

– Значит, ты признаешь, что сейчас я настоящая неряха, да? – вырвался у меня вздох. – Сомнительные у тебя комплименты, Мило…

– Чем лгать, я лучше найду для вас расческу… если получится, – невозмутимо отозвался ученик.

Я шутливо хлопнула его по плечу и отправилась к хозяину таверны – седому, но словно бы лишенному возраста мужчине в темно-серых горских одеждах.

Завидев меня, он чуть склонил голову набок – смутно узнаваемым жестом – и спросил, тонко улыбаясь:

– Чем могу услужить прекрасной госпоже?

– Мне и моему спутнику нужны две комнаты. – Я по привычке зеркально отразила и улыбку, и понимающий прищур глаз. – На три, возможно, на четыре ночи. Но это позже. А сейчас, – я быстро глянула через плечо: Мило о чем-то говорил с менестрелем, оставившим на время свою гитару, – чаю на трех человек для неспешной беседы и чего-нибудь сладкого. – Я положила на стойку несколько монет. – Это возможно?

– Разумеется, госпожа. – Широкий рукав скользнул по теплому дереву, и монеты словно растворились в воздухе. – Поверьте, ваше ожидание не затянется надолго и будет вознаграждено.

– Не сомневаюсь. – Еще бы, за такие деньги. Да уж, а цены здесь немаленькие, даже если учесть, что в оплату вошла стоимость двух комнат на четыре дня вперед. Или с чужеземки можно двойную цену брать? Эх, что ни говори, а везде торговцы одинаковы.

У Мило же с менестрелем по имени Ирру завязалась теплая беседа. Узнав, что мы в некотором роде собратья по ремеслу – «бродячие сказители, собиратели легенд», – да еще готовы угостить «своего» чаем со знаменитыми горскими сладостями, бард расцвел белозубой улыбкой.

– Говорите, вы держите путь с востока? – дружелюбно поинтересовался Ирру, откидывая со лба светлый, до белизны выгоревший локон. Глаза у барда были по-южному живые, беспечные, то ли серые, то зеленые – в полумраке и не разберешь, зрачок слишком широкий. – Откуда, если не секрет?

– Скорее, с юга, – ответил Мило, взглядом попросив у меня разрешения и дальше вести беседу самостоятельно. – От самой Лунной косы, через Дом Раковин и Песка.

– Вы недавно были на побережье? – воскликнул удивленно менестрель. – А я ведь родом оттуда! Подумать, какое совпадение… А как вы попали в Дом Раковин и Песка?

– С севера, из Дома Зверей, – незаметно включилась я в разговор, отмахнувшись от нахмурившегося Мило. Ничего, переживет, мы здесь не в стаканчики играем, а дело делаем. – Вот там и вправду раздолье для певца и сказителя. Столько легенд, и у каждого клана – свои…