Текст книги "Ключ от всех дверей"

Автор книги: Софья Ролдугина

Я вздрогнула. Мило выронил изжеванную травинку. Неужели – в яблочко попали? Немудрено – уже полмесяца по тавернам людей расспрашиваем, пора бы и на след выйти.

– …а звучит она так. Живет на берегу Господин Волн Морских. На голове его венец жемчужный, а в руках – три флейты. Первая зовется Сомнением. Как подует он в нее, так слетается множество духов. Те, кого они коснутся, будут видеть вокруг себя только врагов, никаким словам не веря. Вторая флейта – Гордыня. Те, кто услышат ее звук, начнут думать, что сильнее их на всем белом свете не сыскать, и станут слепы к опасностям. А третья флейта зовется Погибелью. Едва умолкнут песни первых двух, как дунет он в нее – и придет со дна морского страшная волна, и сметет с лица земли и города, и воинства, и царские дворцы. И станет тогда Господин Волн Морских – Государем Всего Света. Вот такую историю рассказал мне сорок лет назад незнакомец…

Сердце мое чуть не остановилось, а потом забилось бешено.

– Мило! – Я залпом осушила чашку и вскочила. – Не история, а подарок просто! – Мой голос чуть не сорвался на крик. Мило украдкой скорчил мне зверскую рожу: мол, наставница, возьмите себя в руки. Я опомнилась и поклонилась сотрапезникам. – Простите мое волнение и посудите: сколько ни брожу, а такой истории не слышала, как тут не радоваться. Позвольте нам с Мило отлучиться и записать ее, пока она еще свежа в памяти…

– Да, конечно, – согласился Менатеру, глядя на меня с удивлением. Я скромно потупила глаза. Вот и подвели меня манеры шутовки. Сказительнице не положено скакать и руками махать… – Да мы уже скоро спать ложиться будем. Сазо уже, думаю, подремал, он будет первым за костром следить. Потом – я, а последним – ты, Мило. Пойдет?

– Пойдет, – согласился ученик. Мне стало смешно: неужто станет бодрствовать полночи? Или все-таки вспомнит, что он волшебник, колдовством огонь напитает? – Погодите только, пока мы историю запишем, – отвесил он шутливый поклон и отправился к телеге.

Я тепло улыбнулась старой Каре-Ток:

– Моя вам благодарность, добрая женщина. Давно не случалось слышать такой занятной легенды.

– Пустое, – проворчала она. – С твоей легендой моя и рядом не стояла…

– А это с какой стороны посмотреть, – подмигнула я и шмыгнула вслед за Мило.

Отойдя подальше и от костра, и от телеги, где продолжал отсыпаться возница, я подпрыгнула от радости и прошептала горячо:

– Это оно, Мило! Нюхом чую – оно! Удача сама в руки идет!

Авантюрин нахмурился. Он моего восторга не разделял.

– Кто знает, госпожа… А кем, по-вашему, может быть этот Господин Волн Морских из легенды?

– Намекаешь на первого в раскладе одного из прибрежных Домов? – догадалась я. – Право, не знаю… Много больших государств граничит с морем: Дом Волн – весьма подозрительное совпадение, Дом Раковин и Песка с государем Ларрой, Дом Зверей, Дом Прибрежных Скал, Дом Кораблей… И в каждом есть Лорд. Нет, полагаться на одно имя нельзя. Да и сама легенда может оказаться иносказанием. Мне, например, никогда не приходилось слышать об этих трех флейтах. А вдруг вся история – просто пособие для начинающего государя? Мол, сначала поссорь своих врагов, после приучи их думать, что ты слабее, а потом ударь со всей силой – и станешь государем. Похоже на правду?

– К сожалению, – приуныл Мило и с досадой рванул травинку. Я ударила его по рукам – хватит уже всякую гадость в рот тащить. Никогда прежде за своим учеником таких глупых привычек не замечала. – Наверное, придется все же искать сведения в библиотеке на Лунной косе.

– Пожалуй что так, – согласилась я, задирая голову к звездному небу. Несмотря на то что почти весь день мне пришлось проспать в телеге, чтобы не слушать песен Мило, сейчас мои веки вновь тяжелели. – Но теперь мы хотя бы знаем, о каких легендах спрашивать в первую очередь. Молодец, Мило, что настоял на том, чтобы я не сразу туда ключом дверь открыла. Такую историю бы упустили!

Ученик только усмехнулся и положил мне руки на плечи, разворачивая лицом к себе. Глаза у него были странно задумчивые.

– Скажите, госпожа… А та легенда, о Последней и Охотнике… Как вы думаете, о чем она?

Я пожала плечами с недоумением. С чего это вдруг Мило заинтересовался старой, много раз уже слушанной сказкой?

– Как о чем? О мести и прощении, конечно… А ты считаешь иначе?

Авантюрин смешался. Мне вдруг отчего-то вспомнилось, как сегодня у меня голову повело от запаха его – земляника и мед, и я уткнулась носом Мило в грудь. Раньше обнимать ученика не было зазорно, так чего же теперь стыдиться? Ну и наплевать на тот поцелуй. С Лило-из-Грез я делила ложе, и все равно он долго оставался не только моим возлюбленным, но и другом…

А Мило – это всегда мой Мило, пусть он и ведет себя странно, терзаясь глупыми проблемами.

– Я считаю, госпожа… – хрипло произнес Авантюрин, ласково проводя рукой по моим волосам. – Я считаю, что легенда о том, что иногда стоит взглянуть на привычные вещи… по-иному… вдруг тот, кого вы считали… кем-то другим… может стать вам… ближе… и…

– Тьфу на тебя, Мило, – вынужденно рассмеялась я, ударяя его кулачком в грудь и отстраняясь. – Тебе что, отвар в голову ударил? Странно, травки-то все обычные… Или ты туда лисью ягодку кинул?

Ученик покраснел и отвернулся. Ох, ни при чем здесь ягоды… Хотя рыжие лисы – очень даже при чем…

– Я… пойду спать. Да, точно. Только вот кружки схожу в ручье помою, – невнятно пробормотал он и бегом кинулся к костру. Вот ведь смешной!

«Эх, Лале, Лале, ну и влипла же ты в неприятности», – посетовала я и пошла к телеге – доставать одеяла и спать укладываться. Сейчас лето, земля теплая…

…Я вновь оказалась там – на каменном пятачке между двумя безднами, в пропитанном гарью тумане. И вновь осыпались вниз камни, увлекая меня за собой…

Но на сей раз я не боялась. Однажды Мило спас меня – придет на помощь и теперь.

…Ручейки гальки с песком все текли и текли вниз. «Где же ты, Мило, – думала я с отчаянием. – Разбуди меня, не дай упасть…»

Вдруг невесть откуда налетели мохнатые, густо-красные, как сухая кровь, мотыльки. Забились вокруг, закружились. Я взмахнула руками, отгоняя их… и потеряла равновесие.

– Он не придет, – рассмеялся кто-то в тумане жутко и высоко. – Ты одна, Лале. Ты всегда одна.

Нога сорвалась с камня, и я полетела вниз, вниз, в горький туман, а мотыльки вились рядом с лицом, заглушая крик…

– Нет! – хрипло выдохнула я… и проснулась.

Ох, ну и привиделось же. Никому такого не пожелаю. Пропасть, бабочки, туман… Не иначе ворон на меня своим черным оком глянул.

Я села, протирая глаза. Кажется, уже занимался рассвет. Небо светлело. В рощице заливалась какая-то ранняя птица. Мир вокруг дышал спокойствием и необыкновенной чистотой, какая бывает только на рассвете. Мило безмятежно дремал у пылающего костра, и ведать не ведая о моем кошмаре. Я досадливо помотала головой: эк не вовремя его разморило! Мог бы и покараулить мой покой, а поспать днем…

В волосах что-то зашуршало. Я взвизгнула, как ошпаренная, и подскочила, на сей раз уж точно перебудив всех своих спутников. Мило взвился на ноги и в два прыжка очутился рядом со мной.

– Что с вами, госпожа? – тревожно спросил он, заглядывая мне в лицо. Взгляд у него был шальной со сна. – Что случилось?

– На голове… шевелится… – только и смогла пискнуть я.

Над бортом телеги поднялась растрепанная русая макушка Сары, и следом – Менатеру, испуганного и ничего не понимающего.

Мило осторожно провел рукой по моим рыжим кудрям.

– Зря пугаетесь, госпожа… Это всего лишь бабочка присела на волосы. Видно, перепутала вас с прекрасным цветком, – пошутил он немного неловко.

А я застыла.

На раскрытой ладони Мило сидел, помахивая крыльями, красный мотылек.

Глава семнадцатая,
в которой Лале знакомится с госпожой Архив и отгадывает загадки

Дом Раковин и Песка… Вот и родина Ларры.

Воистину это было странное место. Куда ни кинь взгляд, простирались бесконечные пляжи – нежно-розовые и торжественно-золотые, зеленовато-дымчатые и лиловые, невесомо-персиковые и серые, как пепел. У горизонта пляжи переходили в степь, по которой, словно монеты по одеялу, были разбросаны города. Порты тянулись вдоль всего побережья, но люди не рисковали селиться рядом с коварной водой; самое ближнее – в двух оборотах ходьбы. Боялись – ведь не раз и не два приходили из моря высокие волны, смывавшие жилища несчастливцев, покусившихся на девственные пески. Незнакомцев в простые дома пускали неохотно, а все большие города с гостиницами и тавернами находились в половине дня пути от берега…

Но я не была бы Лале Опал, если не сумела отыскать пристанище нам с Мило!

Каким-то чудом уцелел у самой кромки берега давным-давно брошенный дом. На восьми сваях, как будто громадный паук, возвышался он над прибоем. В обе стороны, к пляжу и прямо в открытое море, уходили мостки из просоленной сосны. Морские ветра выдавили стекла из окон, но двери, самая большая ценность, остались целы. А значит, это покинутое жилище вполне могло послужить нам с учеником последним приютом перед конечной целью нашего путешествия – маяком на Лунной косе.

«Отдохнем на славу!» – счастливо засмеялся Мило, когда увидел домик снаружи – выбеленные солнцем и водой стены, красную крышу из пропитанной отварами соломы и покосившиеся, но все еще прочные мостки. Раздобыть вкусной еды в городке было делом одного оборота, и вот теперь мы сидели рядышком на пружинящих досках, свесив ноги к теплой водичке, и лакомились фруктами и сыром, созерцая безмятежную морскую гладь.

Солнце светило ярко, кричала в небе одинокая чайка, нежился под жаркими лучами Мило – близко совсем, только руку протяни. Казалось бы, живи и радуйся, но меня терзали мрачные мысли. О судьбе, о смерти… О человеческих пороках.

Люди завистливы. Это душевное качество неистребимо и необоримо. Сравнивать себя с прочими, впадая в тоску или, напротив, радуясь, – такая же потребность, как сон или еда. Зависть может быть светлой и темной, созидающей или разрушающей – смотря что за человек, но каждый хотя бы раз в жизни испытывал это острое, болезненное чувство.

Мне, в силу своего особого, привилегированного положения при дворе, часто случалось становиться мишенью для чужой зависти. Не единожды старушку Лале пытались сжить со свету, не чураясь самых грязных и подлых приемов… Да и слава Хранительницы ключа не давала спокойно спать многим и многим – особенно в первые десятилетия, пока слухи о бессмертии леди Опал не превратились в невнятные сказки. Пора бы уже привыкнуть к тому, что время от времени появляются желающие пресечь мое бренное существование… Так почему же сейчас мне так страшно?

– Что с вами, госпожа? – Мило осторожно коснулся плеча.

– Все в порядке, мальчик мой.

– Вы сама не своя с тех пор, как проснулись, – покачал головой ученик. – Не держите все в сердце, поделитесь со мной своими тревогами.

Я сделала над собой усилие и рассмеялась как можно беззаботнее, запрокинув голову к ясному голубому небу. В глазах заплясали солнечные пятна.

– Не волнуйся, Мило, я в полном… – Острое зрение уловило алый отблеск в безупречной лазури, яркий, словно капля свежей крови. Меня пронзил острый, на грани боли, приступ ужаса… Я зажмурилась, а когда вновь открыла глаза – небо опять было чистым, ни облачка, ни даже одинокой птицы. – Нет. Не в порядке, не в порядке! – сорвалось с моих губ. – Я боюсь, Мило. Помнишь того убийцу? Неудачливого стража, возжелавшего легких денег?

– Такого забудешь, госпожа, – нахмурился Авантюрин. – Увы, даже Тайной канцелярии не удалось выяснить ничего о его нанимателе. Да и положение убийцы было не таким бедственным, как можно было бы подумать… Все выглядело так, словно наш добрый страж проснулся поутру и просто решил избавиться от шута ее величества, ни с кем не посоветовавшись.

– Не самая воодушевляющая новость, позволю себе заметить, – вздохнула я, болтая ногами в теплой водичке. – А упавшую люстру?

– «Слабое крепление», – скрипнул зубами мальчишка, цитируя начальника стражи. – Якобы никакого злого умысла. Но даже дураку ясно, что люстры просто так с потолка не падают! Да и всего за несколько дней до того мастер украшений, лично проверявший все светильники в зале, признал, что все крепежи абсолютно надежны. Прямо колдовство какое-то!

– И впрямь навевает мысли о злых чудесах, – согласилась я. Очередная волна плеснула особенно высоко, чуть не намочив бриджи. – Не иначе кто-то могущественный решил разыграть меня. И шутки его становятся все менее смешными… Ножом по горлу – неприятно, но не более, ведь ключ может излечить любые раны. Мерзавец понял это и перешел к более изощренным методам. Мол, не можешь поймать рыбку в море – убери всю воду вокруг нее и жди, пока сама задохнется.

Я наклонилась и подставила ладони набегающим волнам. Море – живое, разумное. У него нет ничего общего с бездушием темных ледяных омутов. Оно прекрасно… однако убивает так же верно, как и речная стремнина, стоит лишь зазеваться.

– Не понимаю вас, госпожа. – Рука Мило погрузилась в воду рядом с моей.

– О, милый, все прозрачно, – невесело рассмеялась я. – В море рыбку не поймать руками. Выскользнет, скроется – и поминай как звали. Но если исчезнет вода, то рыбке придет конец. Такова и моя жизнь. – Цепочка выскользнула из-за ворота, и лишь в последний момент мне удалось ухватиться за нее и заправить обратно. – Ключ исцеляет любые раны. Но если исчезнет то, что составляет мой мир, к чему будет лечение? Тогда и нож станет для меня опасным оружием…

Мило резко распрямился, заглядывая мне в лицо. Даже на солнце его глаза оставались темными до того, что коричневый цвет переходил в густо-фиолетовый. И сейчас в их глубине был страх.

– Скверные вещи вы говорите, госпожа, – тихо произнес Авантюрин. – Разве можно желать смерти?

– Кто говорит о желании, Мило? – покачала я головой. – Нет, речь о другом. Хранитель ключа не может умереть – это правда… но не вся. Целиком мое проклятие звучит так: «Ты будешь продолжать жить, Лале, пока боишься смерти. Твой страх велик, больше всего на свете, и потому ты никогда не познаешь вечного покоя». Вот что говорил мой наставник, мудрый и жестокий Холо Опал, и я ему верю. Но… может случиться так, что на одно мгновение мне станет все равно, жить или нет. И этого мгновения вполне хватит, чтобы…

– Молчите! – воскликнул Мило. – Не надо больше. Я понял. И убийца добивается именно такого исхода?

– Полагаю, что да. Сначала он попытался отобрать у меня любимого ученика, – сказала я беззаботно, но в то же время подумала: «А ведь убийца был в шаге от успеха… Если бы Мило… если бы с Мило что-то случилось, удалось бы мне сохранить рассудок?». – К счастью, план этот провалился. И теперь убийца решил зайти с другой стороны… через сны и слабости. Мило, ты знаешь, какой мой величайший страх?

Юноша сначала ничего не ответил. Только опустил ресницы – медленно и мягко, будто отсекая все лишние мысли.

 
Легкая птица раскинула крылья
Меж небесами и морем глубоким.
Птица! Ты ищешь земли своей или
Дремлешь в изменчивых ветра потоках?
 
 
Дикая буря разбила твой остров
И разметала в перо твою стаю.
Сердце колотится дергано, остро —
Я с корабля твой полет наблюдаю.
 
 
Небо и море, увы, равнодушны,
Равно далеко лазурью застыли…
В бездне хрустальной, бескрайней и скучной,
Птица раскинула ломкие крылья…
 

– Одиночество… Так, госпожа? – После песни его голос был особенно нежен и глубок.

– Да, да, все так, Мило, – прошептала я, закрывая мокрыми ладонями лицо. – Именно одиночество. И все чаще мне снится, что я остаюсь одна, всеми покинутая…

– Это всего лишь сны, – тихо произнес Мило.

Плеснула вода.

– Да… И последний из них повторялся дважды. В первом… я спаслась. – Мои губы не могли выговорить: «Ты спас меня». Даже мне, циничной шутовке, эти слова показались бы почти признанием в любви. – Во втором – появились алые бабочки и скинули меня в пропасть. А голос сказал: «Никто тебе не поможет».

– Алые бабочки? – Доски скрипнули, будто Авантюрин внезапно наклонился в мою сторону. Я лишь сильнее прижала ладони к лицу так, что в глазах золотые пятна заплясали. – Вроде той, что оказалась утром в ваших волосах?

Я резко откинулась назад, спиной на теплые доски, и раскинула руки в стороны. Веки затопило ярким белым светом – солнце было в зените.

– Не «вроде той», Мило. Точь-в-точь такая же. И мне кажется, я знаю, где уже видела таких бабочек.

– Где же? – прогнулись дощечки рядом с моей головой, и свет потускнел.

– У Незнакомца-на-Перекрестке. У Кирима-Шайю, лорда Багряного Листопада, – шепнули мои губы. – Но я не уверена, что это он стоит за всем этим.

Доски вновь скрипнули, золотое сияние затопило глаза, а голос Мило раздался почти у самого уха.

– Почему, госпожа?

– Потому что я не чувствую в нем никакого зла, вот почему! – уверенно сказала я, переворачиваясь на бок и открывая глаза. После солнечных поцелуев мне всюду мерещились желто-золотые пятна, и поэтому выражение лица Мило, который лежал бок о бок со мной, было не разглядеть. – Любопытство, благожелательность, интерес… особого рода. – Я запнулась, вспомнив темную комнату, сухие, шелковистые от пудры пальцы и льдисто-томное «Ла-аль-ле»… – Но зла или зависти я не чувствую.

Мальчишка упрямо поджал искусанные губы:

– Думаете, что вы не можете ошибаться, Лале?

– Смею заметить, что мой опыт огромен и…

– И что? – неожиданно язвительно передразнил меня Авантюрин и вдруг поднялся на ноги и протянул мне руку. – Вставайте, госпожа. Я хочу вам кое-что показать.

Ощущая легкое любопытство – не так уж часто Мило брал в разговоре со мной подобный тон! – я послушно взялась за протянутую руку и последовала за своим учеником к самому краю мостков. Остановившись и повернувшись так, что мы оказались лицом к югу, Авантюрин спросил:

– Госпожа, что вы видите перед собой?

Я удивленно выгнула брови, но все же ответила:

– Море, Мило. До самого горизонта – бесконечная синь, что сливается с небесной лазурью. Волны, пену, облака… Все, пожалуй.

– Все? – усмехнулся ученик, обнимая меня за плечи. Прохладные ладони скользнули по разогретой коже, вызывая волны мурашек. Я невольно пожалела, что надела блузу с коротким рукавом. Уж больно личным получилось простое прикосновение. – А ведь прямо перед вами – Лунная коса, огибающая залив Раковин. Туман и морские испарения искажают перспективу, и водное пространство кажется безбрежным, однако мы заперты полуостровом. А там, на Лунной косе, – леса, соленые озера и башня с самым высоким маяком в прибрежных Домах. Ночью можно увидеть свет, который он излучает, и силуэт полуострова… Но сейчас ваши глаза видят только бескрайнее море. Так и истина может скрываться под покровом наших заблуждений…

Я почувствовала себя уязвленной и отвернулась от моря, выскальзывая из слишком уж настойчивых объятий.

– О, как ты заговорил, мальчик мой! Думаешь, я не знаю этого? Хочешь сказать, что заблуждаюсь, считая Кирима-Шайю добрым малым?

Мило так скрипнул зубами, что стало ясно: он считает лорда Багряного Листопада злодеем, и никак не меньше.

– А что, если я ошибаюсь изначально, и те бабочки – всего лишь плод моей фантазии, глупое совпадение? Сколько их встречалось мне в садах дворца, когда Кирима на этом свете еще и в помине не было!

– Госпожа… – потупился Мило. – Простите. Я не хотел задеть ваших чувств. Вам… нравится он? Кирим-Шайю?

– Что? – От неожиданного вопроса я опешила. – Что ты имеешь в виду? Безусловно, мне легко и приятно общаться с ним, он – замечательный собеседник, пусть и говорит порой странные вещи… Но ты же ведь не об этом спрашивал?

– Он… нравится… вам? – упрямо переспросил ученик, краснея, как невинная девица.

О-о… Так он это имел в виду.

– Не знаю, Мило. Меня никогда не привлекали крашеные, будто фрейлины, мужчины с запада, но… Мило, не смей так смотреть на меня! Я ничего такого не хотела сказать! – От пристального взгляда мальчишки я сама смутилась и покраснела, словно ляпнула что-то непристойное. – И вообще, о чем ты думаешь, задавая такие каверзные вопросы женщине, на которую имеешь виды?

– Так вы помните? – просиял Мило. – Вы не забыли, что я вас…

– Полно тебе, – хлопнула я его по груди и быстро пошла к домику, наклонившись по пути за остатками трапезы. – Идем. Маяк ждет нас. И так отдых затянулся.

– О, Лале! Вы никогда не меняетесь! – в сердцах воскликнул Мило, спеша за мной.

– Но-но! Не жалуйся на госпожу, – пригрозила ему я. – Оставлю без сладкого.

– Ох, напугали! – озорно улыбнулся мальчишка, подхватывая обе наши сумки. – Погодите, – заволновался он, оказавшись у двери. – Мы отправимся на Лунную косу в таком виде?

– В каком? – выгнула я брови в притворном удивлении, хотя прекрасно понимала, что обеспокоило ученика.

Северные одеяния мы по совету купца Менатеру, не взявшего с нас, к слову, ни медяшки за поездку, сменили в первом же южном городе на более подобающую одежду: просторные штаны из светлой ткани и рубашки без рукавов, но зато длиной почти до середины бедра. Ткань была объемной, мятой, полностью скрывающей фигуру. Одетая подобным образом, со спрятанными под бежевым шарфом длинными волосами, в легких кожаных сандалиях на босу ногу, я походила на мальчика-бродягу, а никак не на леди.

Мило смотрелся гораздо интереснее. По-пиратски загорелый, с лихой белозубой улыбкой, в такой же светлой, как и моя, одежде, он выглядел настоящим южанином. Еще сильнее отросшие за время путешествия волосы были постоянно растрепанными от соленого ветра и топорщились в разные стороны, словно проволока, – золотая днем, медная на закате и серебряная ночью, но на ощупь по-прежнему оставались шелковисто-мягкими и прохладными, как морская вода. Темные глаза смотрели насмешливо, но по-доброму, необидно, и с: какой-то необъяснимой уверенностью, свойственной только сильным духом людям. Загляденье, а не юноша! Увидят его таким наши фрейлины – ночами совсем спать перестанут.

Однако и Мило назвать даже не аристократом, а просто «приличным человеком» нельзя было. Бродяга – он и есть бродяга, пусть и красавец. А в маяке, говорят, люди серьезные живут… Могут и не позволить простым странникам приобщиться к пропыленной мудрости древних свитков. На крайний случай в моей сумке лежало письмо с печатью ее величества Тирле с традиционным для дипломатов «Предъявителям сего…» и просьбой оказывать нам всяческое содействие, но королева строго-настрого запретила вынимать его без острой необходимости. А значит, в чем-то Мило прав… может, следует сменить костюмы? Придворные наряды дожидаются своего часа в сумке ученика… Но печься под южным солнцем в тяжелом бархате и атласе – увольте! Нет, решено. Остаемся бродягами. В конце концов, говорят ведь, что мудрость доступна любому – и бедняку, и богачу, и лорду, и последней служанке.

– Тебя что-то беспокоит, Мило? – щурясь, будто сытая кошка, вернула я ученику давешний вопрос.

Мальчишка опустил глаза:

– Нет, госпожа. Если вам кажется, что наш вид подобает месту, которое мы собираемся посетить, – так тому и быть.

Я фыркнула, вынимая ключ. Таков мой Мило: согласится в мелочах, уйдет от спора… Но если решит что-то для себя, то переубедить или сломать его будет невозможно. Вот уж мне повезло с ученичком… или, скорее, с опекуном?

Ах, как же сложна жизнь!

– Идем, Мило! Мудрость маяка на Лунной косе ждет нас!

Скрипнула дверь… Я бестрепетно вошла, держа Авантюрина за руку. Успела разглядеть множество горящих свечей, мерцающий золотистый камень стен… А в следующее мгновение неведомая сила вышвырнула меня из башни, чувствительно прокатив по каменным ступеням. Мило вылетел следом и, так же бодро прокувыркавшись по порогу, шлепнулся прямо на меня, врезавшись с размаху макушкой мне в подбородок. В голове у меня зазвенело, а из-за двери маяка, будто в насмешку, раздался высокий, певучий, удивительно богатый на интонации женский голос, выговаривающий с мягкой укоризной:

– Что же вы, друзья мои? – «Р» в «друзьях» прокатилось кошачьим мурлыканьем. – Зачем же жульничать так подло?

– А в чем это заключается жульничество? – живо откликнулась я, ощупывая челюсть. То ли удар не был и вполовину так силен, как мне показалось, то ли сила Хранительницы ключа уже залечила ушиб, но фатальных для речи повреждений не обнаружилось. – Мило, будь любезен, слезь со своей наставницы. Мне тяжело держать тебя и в прямом смысле, и в переносном.

– А почему в переносном? – Мило неловко перекатился на бок, позволяя мне спокойно вдохнуть, встал и протянул мне руку.

– Потому что негоже ученику давить на свою наставницу, – отшутилась я.

Неизвестная за дверью удивилась:

– О, ваша речь чудна, мои друзья. И правил вы не знаете совсем… Откуда вы, поведайте старушке, удивите, и, может быть, прощу оплошность я.

И это наша «речь чудна»? Да эта леди смеется, не иначе!

– Мы прибыли из далекой страны на севере, что зовется Домом Камней и Снов. Сейчас мы – странники, что ищут мудрости, а что было раньше – то значения не имеет, – отвесила я запертой двери поклон. – Так каковы же правила, о благородная леди?

– О, правила просты, мои друзья! – радостно возвестил голос. – За все своя берется плата под этим солнцем… Коль отгадаете загадку – впущу вас я в обитель знаний, а нет – и не извольте горевать.

– Загадка так загадка, – улыбнулась я. По должности мне приходилось много придумывать подобных забав. А как известно, лучше всех отгадывает загадки не тот, кто умен и всезнающ, а тот, кто часто их слышит. – Мы – воплощенное внимание, леди.

За дверью засмеялись. Мы с Мило обменялись одинаково досадливыми взглядами, означающими: «Ну что за собеседник попался дурной!»

– Внимайте же, друзья мои, – провозгласила леди и запела:

 
Однажды пригубив сей эликсир,
Лишь станешь ты умней и осторожней.
Ополовинишь кубок – и весь мир
Тебе покажется и лживым, и ничтожным.
 
 
Но если осушишь его до дна,
Тогда – иль мудрость вековую обретешь,
Или, упившись этим ядом допьяна,
Вдруг поседеешь ты и вечным сном уснешь.
 

– Что в кубке? – спросил голос.

Лицо Мило исказило отчаяние. Любому бы вмиг стало ясно, что ученик мой в замешательстве. Ах, оно и к лучшему. Рано еще мальчику знать ответ на такие загадки.

– Это горе, леди. Так ведь? – спокойно спросила я. – Тот, кто однажды попадет в беду, станет осторожнее. Тот, кого несчастья преследуют, никому не верит и не может найти смысл своего существования. Ну а тот, на чью долю выпадает великое горе, или становится мудрецом, смиренно принимающим удары судьбы и радующимся каждому восходу, или погибает. Я права?

– Абсолютно, – ответила мне хозяйка маяка с легким удивлением. – Но не была сия загадка сложной, – тут же исправилась она. – Но все же вы нашли ответ, а потому – прошу, мои друзья! – И дверь распахнулась.

Так просто? И нас больше не будут мучить? На радостях я крутанулась по ступеньке колесом и, замерев у самого края, вскочила на ноги и в два прыжка очутилась внутри. За мной последовал и Мило – отчего-то молчаливый и напряженный.

Внутри маяка все было именно так, как мне и показалось: ни единого окна, зато множество горящих свечей, сверкающие плитки на стенах, а кроме того, мягкие ковры на полу, подушки и звериные шкуры. И ни кресел, ни диванов, ни даже жестких стульев, как в приемной Тайной канцелярии.

Зато хозяйка оказалась полной противоположностью своему интересному, выразительному, музыкальному голосу. Высокая, лишь на голову ниже Мило, плотная, с фигурой мечницы – это не могла скрыть даже роба волшебницы. Волосы у нее были темные, но не черные, скорее всего, каштановые – в полумраке не разглядеть, и заплетенные в толстую косу. Глаза – по-северному светлые, скулы – широкие, нос – мясистый, губы – полные. Такой даме полагается иметь голос хриплый, низкий, но никак не схожий с птичьим щебетанием!

– Благодарю, что пустили нас, несмотря на мою оплошность, – склонилась я в церемонном поклоне. – Видите ли, мне привычней путешествовать, просто открывая двери, и я и подумать не могла, что за вход в башню берется плата, госпожа…

– Прошу, друзья, оставьте сухость «госпожи», назвав меня Архивом, – промурлыкала леди, кокетливо складывая пухлые губы бантиком.

– Архивом? Не архивариусом? – сболтнул Мило и импульсивно закрыл себе рот рукой, словно хотел запихать слова обратно.

Но леди и не думала обижаться.

– О, многие хотели б видеть меня распорядительницей здесь, но я, по счастью, госпожа. А потому – Архив, и уж никак иначе!

– Как пожелаете, Архив. – Я вновь склонилась, пряча улыбку. Впрочем, не мне судить эту чудачку волшебницу – мало ли странностей у долгоживущих! Взять хоть меня – странность на странности. – Мы пришли в поисках знаний. Вы не могли бы оказать нам милость и позволить прочитать некоторые свитки из библиотеки маяка?

– Свитки? Прочитать? О, не найдете здесь ни свитка, ни клочка ничтожнейшей бумажки! – рассмеялась дама Архив. – Здесь есть лишь я. И я отвечу на любой вопрос, но… лишь тогда, когда ответите вы на мои загадки.

Мило удивленно поднял голову, но право вести беседу оставил за мной.

– Нет, то есть нет совсем? – растерянно переспросила я. – Но как? Ведь о маяке на Лунной косе идет слава величайшей библиотеки всего мира!

– Библиотеки? Нет, увы, – вздохнула Архив. – А лишь сокровищницы знаний. И я – тех знаний госпожа. О чем хотите вы спросить?

Я оглянулась на ученика. Тот по-прежнему смотрел на хозяйку маяка с некоторым опасением и молчал.

– Мы хотели узнать о Приливе Приливов, – уверенно произнесла я. Хуже не будет – вряд ли вести из маяка дойдут на материк быстро. Да и не похожа наша собеседница на болтунью… – Вы что-нибудь знаете о нем?

– Прилив Приливов… – задумалась госпожа Архив. – Пожалуй, я несу в себе частичку и этих знаний, о друзья… Увы, но и моя благая память хранит лишь три истории о нем. Но сначала…

– Мы отгадаем загадку. Идет, – кивнула я.

– А вот и нет! – радостно улыбнулась хозяйка маяка. – Вы отгадаете все три загадки. И если вы упустите одну – то лишь одну историю и расскажу. А если две отгадки будут мимо – останется со мной один из вас. А ни одной – останетесь вы оба. – И леди вновь улыбнулась.

По спине прокатилась дрожь, как от холода. Пухлые губы хозяйки показались мне обмакнутыми в кровь. Я непроизвольно шагнула назад и вбок, прижимаясь к Мило. Тот обхватил меня руками, словно защищая, но я чувствовала, как он напряжен. Во что, во имя ворона, мы влезли?!

– За знанья надобно платить! – весело пропела меж тем госпожа Архив. – Что вы решите, о друзья мои? Рискнете всем или уйдете восвояси?

– Уйдем, – быстро сказал Мило.

Меня прошиб холодный пот – столько ужаса было в его голосе. А ведь мой мальчик не пуглив! Что же это за страшилище перед нами? Авантюрин – волшебник, он может видеть то, что скрыто за покровами колдовства… Я же – простая шутовка, мое зрение не столь остро, а интуиция – молчит. И давит на плечи груз королевского приказа…