Текст книги "Выживание (СИ)"

Автор книги: Софья Непейвода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

177 – 181 сутки.
Река – пустыня

Течение реки ускорилось, но местность пока не менялась. Ночью желтая луна окончательно скрылась за горизонтом, и пустынный климат стал заметен гораздо сильнее. Днем нещадно палило обжигающее солнце, на плотах посреди реки высокая температура переносилась легче, хотя все равно не слишком комфортно, из-за чего мы очень часто купались. А в темное время суток, когда песок остывал, со стороны берега дул настолько холодный ветер, что приходилось закапываться в сено или сидеть у костра, чтобы не замерзнуть. Наутро после захода желтой луны люди настолько осмелели, что возобновили привалы, но теперь, из-за еще более жаркой погоды, делали их в наиболее комфортное время суток: ранним утром или вечером, когда жар начинал спадать. Хотя дежурных для отпугивания драконов приходилось оставлять и на стоянках, жизнь практически вернулась в привычное русло. С началом сумерек драконы теряли интерес к плотам, продолжая лениво ими интересоваться, только если мы причаливали к берегу. На суше драконы на людей не нападали, позволяя подходить чуть ли не вплотную. Люди, в свою очередь, тоже на них не охотились: во-первых, добыча сама по себе великовата, а, во-вторых, неизвестно, как отреагируют соседи в случае нападения на их сородичей. Местные хищники взрослых драконов предпочитали не трогать, но один раз удалось увидеть, как крупный длинноногий волк поймал детеныша. Кстати, насчет хищников: людьми они интересовались, иногда даже слишком, но нападать не решались, возможно, из-за незнакомого вида новой двуногой пищи. Хорошо, что мы не останавливаемся надолго: ведь в этом случае к нашему облику могут привыкнуть и начать охотиться.

Трава по берегам оказалась на редкость густой и сочной по всей ширине зеленой полосы, тянущейся вдоль берега, значительно повысилось ее видовое разнообразие. Да и сама почва, к моему удивлению, почти везде на ощупь казалась влажной, даже на дальнем от реки конце зеленых зарослей. На первом же привале выяснилось, что драконы не позволяют разрывать землю в поисках клубней и кореньев, демонстративно бросаясь в сторону нарушителей. А вот против сбора трав, ягод, фруктов и орехов, охоты на мелкую живность и сбора насекомых совершенно не возражают. Понаблюдав за местными животными, я заметила, что большинство из них, кроме самых мелких, размером не превышающих крысу, также избегают добывать пищу из земли. Поведение драконов интриговало все сильнее, и не устояв перед соблазном, решила, пока есть возможность, заняться их изучением.

Оказалось, что за каждым из них закреплен зеленый участок размером где-то от двадцати до тридцати соток или даже (у более молодых особей) еще меньше. Драконы ревниво охраняли свою небольшую территорию от соседей, позволяя им передвигаться только по хорошо натоптанным тропкам и яростно пресекая любые попытки свернуть или покопаться на обочине. Ближе к закату заботливые хозяева поливали свои участки, причем делали это двумя способами. Если личная территория дракона находилась чуть дальше от реки, то напивались так, что раздувался живот, и медленно ковыляли на свой огород, где садились на задние лапы, упираясь крыльями в землю, задирали голову и разбрызгивали принесенную влагу, причем не струей, а мелкими каплями, создавая подобие опускающегося тумана. Освободившись от груза, встряхивались, избавляясь на осевшей на теле воды, и снова шли к реке. Их более везучие сородичи, участки которых располагались не больше чем в паре десятком метров от воды, ленились бегать туда-сюда, предпочитая сидеть на мелководье, набирая воду и поливая огород направленной струей прямо оттуда. А уже в сумерках драконы отбрасывали небольшой кусочек дерна, примерно в квадратный метр по площади, и, щурясь от удовольствия, поедали находящуюся под ним почву, почти сплошь кишащую червями в пару сантиметров длиной. Потом еще углубляли получившуюся яму и, свернувшись калачиком, укладывались в ней спать. Через несколько дней я не выдержала и подбросила одному из небольших дракончиков обломок бамбучины. Схватив подарок, дракон с аппетитом съел его, с треском разгрызая твердый стебель сильными челюстями. Разочарованная, я немного подождала и уже собиралась уходить, но в это время началось самое интересное. Подбежав к свежей, судя по всему вчерашней, яме, дракончик отрыгнул жеванную массу и копаясь, тщательно перемешал ее с подлежащим слоем почвы, а потом засыпал выгребенной еще вечером землей. Да, каких только чудес не преподносит нам природа: чего-чего, а драконов-огородников и вообразить трудно.

В тот же день, вечером, я с удивлением обнаружила, что Николай вернулся в сеть.

– «Куда ты пропадал? Опять, что ли, глубину озера мерили?» – спросила вместо приветствия.

– «Да вроде нет. Занимались своими делами, никого не трогали, и вдруг бах – и проснулись. Сами гадаем, с чего бы это. Кстати, ты ведь, наверное, насчет Аллы хочешь узнать?»

– «Хочу», – призналась я. – «Но и как дела у вас – тоже.»

– «С нами все в порядке.»

– «Что, ни одной жертвы нет?» – недоверчиво спросила я.

– «Ни одной! Я же говорю, просто бах – и проснулись. Ну вот знаешь, как если немного подремать на лекции. Даже не верится, что только чуть меньше пятидесяти суток проспали.»

Не слишком ли их сон похож на тот, прошлый?

– «Совсем как в первый раз, да?»

– «Да, у нас в связи с этим даже теория есть.»

– «И какая?» – заинтересовалась я.

– «Понимаешь, не мы одни такие засони», – пояснил Николай. – «Из живущих над облаками все, с кем у нас есть связь, хоть один раз да попали под эту аномалию. И тоже выпали из жизни примерно на сорок семь – сорок девять дней. Причем мы часовые пояса сравнили: аномалия двигается с запада на восток. Равномерно так.»

Он прав. Этих сведений вполне достаточно, чтобы подвести крепкую теорию. Причем я даже догадываюсь, что могло послужить причиной возникновения блуждающей аномалии.

– «Так вот», – продолжил Николай. – «Ты кстати, где живешь?»

– «Я еще путешествую, место выбираю.»

– «В горах?»

– «Ну, если честно, то пока вообще в пустыне, а что?»

– «Тогда ты должна была это видеть! Все, кто не над облаками живет, видели! Огромный такой спутник.»

– «Желтую луну? Видела, как же ее не заметить», – я улыбнулась: наши теории совпали.

– «А мы не видели. Ни разу! И никто из поднебесных не видел! Тебе это ни о чем не говорит?»

– «Да, я так и поняла. Тогда и в первый раз выброс мог произойти не по вашей вине, а из-за спутника. Ладно, ты говорил, что есть новости об Алле?»

– «Ну, да, новости есть, только вот насколько они тебя утешат, не знаю. Представляешь, оказалось, что все больные сбежали в одну из ночей. Найти не удалось. Там было много крутых склонов, обрывов и пещер, так что и спрятаться, и погибнуть равно легко. Когда стало ясно, что поиски провалились, группа оставила им большую часть пищи и все их имущество, а сама вернулась.»

Поблагодарив и уточнив по просьбе Юли еще несколько вопросов, я вышла из сети. Все-таки хорошо, что компания Аллы просто сбежала, а не поубивала тех, кто пытался им помочь, ведь по последнему разговору с бывшей подругой скорее следовало ожидать второго. А вот выжить им удастся, в их-то состоянии, только если очень повезет. В голову пришла непрошеная мысль, что меня не так сильно волнует судьба Аллы, как раньше. Теперь моя семья – это посвященные. А Алла… Алла просто старая знакомая. Честно говоря, если бы я ее встретила, то думаю, что не смогла бы довериться больше, чем какому-нибудь чужому, не знакомому мне человеку.

182 сутки.
Река

После заката наш отдел (это название прилипло вместо используемой раньше «группы доверия») собрался на крыше плота. Вообще, теперь, после того, как по ней хорошо побегали, наверх стали часто залазить и в другое время. Это позволило еще больше расширить жилую площадь и при необходимости побыть в одиночестве. Но сейчас мы уединились не для этого.

– Ну, так что ты накопала? – с интересом спросила я у Юли.

– Помнишь, ты мне о Николае и Алле рассказывала? Так вот, я тут посчитала: если он не ошибся, когда говорил о времени начала первого и второго анабиоза, то сейчас мы ближе к тем горам, чем раньше.

– Думаешь? – с сомнением потянула я.

– Уверена. По крайней мере, по долготе – точно. Между началом восхода луны у нас и началом его сна в этот раз прошло меньше времени, а значит – мы ближе. Особенно учитывая, что в первый раз выброс мог произойти раньше из-за того, что они мерили глубину озера. Хотя для гарантии надо подождать следующего восхода и сравнить с прежними результатами.

– Кстати, раз уж мы все тут, – убедившись, что Юля высказала все, что хотела, обратился к нам Игорь. – Мы вроде когда-то хотели поговорить, тайны свои друг другу приоткрыть, а так до сих пор и не собрались. Может сейчас этим займемся?

Я вздохнула. С одной стороны он, конечно, прав, но с другой – у меня все еще остались сомнения. Впрочем, зная себя, могу утверждать, что если себя не перебарывать, они никогда меня не покинут.

– Чур я первый! – с готовностью влез Илья. Его воодушевленный вид навеял подозрение, что он давно ждал этого разговора, и даже, возможно, сам настропалил математика. Дождавшись нашего согласия, химик открыл рот, потом закрыл и задумчиво почесал бородатую щеку. – Как бы так сказать, чтобы не все в кучу, а систематически…

– А давайте так, – предложил математик. – Тот, кто рассказывает первый, выбирает какую-нибудь одну тему и сообщает те сведения, которые у него по ней есть, потом очередь переходит к другому. А когда по этой теме все выскажутся, то выбирают следующую.

– Давай. Тогда первая тема будет об этой планете.

Илья рассказал нам о том, что ему удалось узнать от керелей, начав с самых простых и известных вещей. Например, по тому, как хорошо горят костры, легко догадаться, что содержание кислорода в атмосфере выше, чем на Земле. Но вот что оно выше примерно в два раза, я не знала. Впрочем, гораздо больше удивления вызвал другой факт. Оказалось, что земная кора этой планеты содержит огромное количество углерода, до десяти процентов по весу. А ведь на Земле, насколько я помню, он составляет всего какую-то долю процента. Юля дополнила доклад химика строением орбиты и краткой астрономической характеристикой всех спутников: как только умудрилась получить, учитывая, что отвечали керели по типу «да – нет»? Игорь сказал, что свои сведения о точной продолжительности суток он открыл ранее, а ничего другого из еще не перечисленного ему не известно. Надя вообще керелям вопросов по этому поводу не задавала, а я смогла добавить только самую высокую и низкую температуру того места, куда нас «посеяли» керели.

– Честно говоря, меня тоже смущают такие цифры, – согласилась со мной Юля. – Минус сорок семь и больше тысячи – это как-то странно.

– Ты какой вопрос керелям задавала, только дословно? – спросил Игорь.

– Ну, например: «максимальная температура, зафиксированная в месте моей высадки больше тысячи градусов по Цельсию»? – привела пример я.

– Вот! Может там когда-то, тысячу лет назад вулкан был! Или жуткий пожар. Чем не ответ?

– Нууу… – недовольно потянула я. – А такой минус откуда в тропическом лесу? Может, еще, в том месте когда-то гигантский морозильник стоял?

– Н-да, – задумался математик.

– А если когда-то полюса находились в других местах, и на месте джунглей была, например, тундра, – предположил Илья.

– Ничего вариант, но мне не нравится, – поморщилась я. – Так что угодно где угодно объяснить можно. Ладно, давайте дальше.

Поговорив еще на несколько нейтральных тем, которые на самом деле особой тайны не представляли, Илья тяжело вздохнул.

– Ну что, разминка закончилась, пора перейти к настоящим тайнам, – сказал он и улыбнулся. – Вы знаете, что это уже не первый раз?

– Что – это? – выразила общее недоумение Надя.

– Цикл развития керелей. Они уже не в первый раз вымирают и не впервые оставляют после себя наследников. Которые развиваются, достигают расцвета, а потом в свою очередь вымирают, оставляя наследников после себя. Что больше пяти раз такое случалось, я знаю, а вот точнее – нет, у меня как раз в тот момент время на вопросы закончилось.

– Не может быть, – в шоке прошептала Юля. – Ты мне не говорил…

– Речь как-то не заходила.

– Но почему они вымирали? – с нажимом на второе слово спросила я. – Ладно первые, но потом-то наверняка можно было найти причину гибели и не допустить новой. Умалчивать такие сведения со стороны керелей как минимум глупо!

– Не знаю. Попробуй сама докопаться до истины, при условии ограниченного времени и их манеры давать ответы! – развел руками химик.

Я кивнула. Действительно, сложно. Я ведь тоже не смогла узнать все, что хотела.

– Ладно. У меня тоже есть кое-какие сведения, – встряска помогла принять решение. – Мне удалось узнать, что «керелями» станет только один вид из трех. Какой конкретно, не знаю, но не мой. Остальные погибнут, – мой голос предательски дрогнул, навалился могильный холод, как будто я уже вот прямо сейчас собралась вымирать.

– Станет? – задумчиво уточнил Игорь. – В будущем времени?

– Да, а что?

– Знаете, прежде чем начать задавать вопросы по существу, я сначала расспрашивал керелей о том, какие типы ответов в каком случае можно ожидать. Так вот, когда задаются вопросы о будущем, керели рассматривают варианты и если какой-то хоть на долю процента превышает другие, то именно на него говорят «да». Они ведь не пророки, сами признались, я их и об этом спрашивал, – со смешком добавил он. – Это как прогноз погоды – не обязательно она будет такая, как предсказывали. Если, например, шансы стать керелями у двух видов по тридцать три процента, а у одного – тридцать четыре, именно на него будут указывать керели. Так что их слова еще ничего не значат.

– Но также возможно, что у других совсем мало шансов! – не удержалась от возражения я, хотя слова математика дарили надежду на другое будущее.

– Тоже верно, – с сожалением кивнул он. – После слов Ильи у меня есть теория, что керели просто подсчитали, сколько раз какой вид доживал до конца. И указали на тот, у которого это получалось хоть немного чаще.

– Меня волнует другое, – сказала Надя. – Не думаю, что керели дураки. А значит у них был повод не сообщать нам причину своего вымирания. Может быть, если бы мы ее знали, у нас было бы больше шансов повторить ошибку?

– Ну, думаю, незнание тоже не поможет от нее застраховаться, – покачала головой я. – Илья же сказал, что эта ошибка происходит уже не впервые.

– А если не эта? Если каждый раз керели совершали другую ошибку, пытались найти другой путь, но он тоже приводил к гибели? – высказал предположение математик. – Такое ведь возможно. Например, в один раз цивилизацию погубила ядерная война, в другой – генная инженерия, в третий – нападение инопланетян…

– Ну ты и фантазер, – засмеялась я.

– Такой ли? – скептически поднял бровь Игорь. – Зачем-то ведь они говорили, что оставили нам защиту «от искателей богатства и приключений».

– Кстати, правда, с чего бы им об этом заботиться, если бы не было серьезных причин? – поддержала математика Надя.

Мы выдвинули еще много предположений, но ни одно из них не являлось достаточно аргументированным, чтобы его удалось принять за рабочую гипотезу. Ясно только то, что все не так просто, как кажется на первый взгляд. Надя высказала дельную мысль: нельзя недооценивать керелей. Все-таки они построили цивилизацию, по развитию сильно обогнавшую человеческую, значит, не стоит отказывать им в уме. Каждое их действие имеет свою причину. Например, нельзя не признавать, что они позаботились о нашем выживании: одни кольца-анализаторы чего стоят. А что мы не видим всех причин – так то проблема в нас или просто в недостатке информации. Что же до вымирания… Кто сказал, что человечество на Земле не погибнет раньше, чем достигнет хоть в половину такого развития? Но, хотя разумом я и признавала, что не стоит огульно обвинять керелей во всех грехах, чувства так легко изменить не получилось. Слишком уж привычно считать их злодеями, слишком долго я изливала в их сторону негативные эмоции. А на самом деле высока вероятность того, что я в первые дни выдумала себе врага и до сих пор воюю с фантомом собственного воображения, а не с реальным противником. Просто этот фантом воплотился в виде керелей.

Чтобы хоть как-то отвлечься от дурных мыслей, попыталась переключиться на что-нибудь другое, ну хотя бы на разглядывание соседей с помощью ночного зрения. Меня до сих пор удивляло, насколько сильно меняется для меня окружающий мир ночью. Хотя в принципе Homo oculeus, в отличие от троллей, выглядели нормальными, живыми, их окраска сильно изменялась. Так, например, самыми светлыми казались Росс и другие зеленокожие, чуть потемнее – золотой мальчик. Негроподобная в дневном освещении Вероника в темноте также становилась светлее, достигая цвета «загара», как я обозвала этот оттенок. А вот светлая кожа Нади с Верой, наоборот, ночью темнела, так что они становились двумя симпатичными негритянками. Однако, если в целом закономерность изменения цвета кожи при просмотре с помощью дневного и ночного зрения выявить удалось, встречались и исключения. Например смуглый Сева, судя по другим людям с кожей похожего цвета, по идее, ночью должен был бы изменятся несильно, однако казался еще темнее Веры. Моя дочка по окраске походила на меня, то есть шерсть ее сильно светлела, а вот полукровки приобретали способности хамелеонов, меняя расцветку в зависимости от состояния и настроения, например, после еды – радостно светлели, а засыпая – немного темнели.

Едва я отвлеклась от размышления, чем же может обосновываться разная расцветка Homo oculeus, как вернулось плохое настроение. Может, все-таки не стоило сообщать другим о том, что из трех видов в живых останется только один? Вон, все равно меня никто всерьез не воспринял. Только посмеялись! Заставив себя несколько раз глубоко вдохнуть, с трудом подавила неожиданную вспышку раздражения. Да что со мной происходит? Уже не первый раз за сегодня замечаю за собой резкие перепады настроения, причем все в негативную сторону. Прямо как в предменструальный синдром на Земле. Истерично рассмеявшись и прервав свой смех на середине, отправилась наверх. Надо выспаться как следует и поесть. Глядишь, раздражительность и отступит на задний план.

Утро – день 183 суток.
Река – пустыня

На рассвете я обнаружила, что плотность драконов на берегу сильно снизилась. В промежутках между их огородами берег более ровный, зеленая полоса резко сужается, трава на ней растет отдельными кустиками, загрубевшими и гораздо сильнее напоминающими пустынную растительность. Древесные породы по берегам теперь не отличаются разнообразием, точнее говоря, остался всего один, фигофиниковый вид. И животные реже встречаются. Да что там по берегам, мне начинало казаться, будто даже рыбы в реке стало меньше, что вкупе с остальным не улучшало настроения. А еще Рысь ночью раскапризничалось так, что даже поспать не дала, и сейчас продолжает. Наверняка опять съела что-то несъедобное, а теперь живот болит. Вот и сейчас, вместо того, чтобы играть или спать, дерется, кусается и кричит. Поняв, что если так и дальше пойдет, у меня окончательно кончится терпение, я запихала дочь в корзину и завязала крышку. Сколько, в конце концов, драться можно? У меня уже все тело в царапинах. Еще немного повозмущавшись, дочь успокоилась. Осторожно заглянув в корзину, я с облегчением выдохнула – наконец-то она задремала. Можно хоть немного отдохнуть и перекусить. И напиться. Подойдя к краю плота, зачерпнула ладонью воды.

– Как всегда, – не замедлил отпустить язвительную шпильку зеленокожий. – Пьем оттуда, куда писаем, снова писаем и оттуда же пьем.

Несмотря на справедливость (в некотором роде) его замечания (ну куда еще ходить в туалет с плота, как не в воду?), на сей раз оно вызвало у меня приступ гнева.

– Сам точно так же делаешь! – раздраженно прошипела я.

– Ага, – ехидно сказал Росс. – А ведь мы туда еще и какаем…

– Ты вообще помолчать можешь?!

– Если бы не мог, ты бы уже давно это поняла, – не менее злорадно посвятил меня он.

– Да чтоб ты!.. – не договорив, я схватила корзину с запасом продуктов и залезла к себе. Вот гад! Только и умеет, что издеваться. Вы – это, мы – то!.. Думать должен, прежде, чем говорить. Зараза зеленая!

Неожиданно закричала Рысь, и почти сразу же у меня в голове как будто что-то взорвалось, все органы чувств на мгновение отказали и навалился страх, тягучий, беспросветный. Мир потерял пестроту красок, превратившись в мутную, черно-белую картину. Пришло понимание, что мы плывем туда, куда нельзя. Ни в коем случае. Там, впереди – смерть. И она с каждой минутой приближается. Поняв, что надо срочно предупредить остальных, я спрыгнула вниз.

– Народ… – не договорив, замерла, когда ко мне повернулся Илья, точнее бывший Илья, а теперь мертвец, вздувшийся отвратительными пузырями с белесым содержимым, с гнилыми зубами и ярким запахом гнили.

– Пантера, что случилось? – неразборчиво прогудела другая зомби, протягивая ко мне сочащиеся гнилью руки.

Я отшатнулась. Они все мертвы. И не мертвы. Все стали зомби. Хотя нет, вон Росс еще жив, хотя и истекает кровью прямо через поры на коже. Но все равно, предупреждать – поздно. Страх придал мне сил и, проскочив мимо ходячих мертвецов, я рванула к Диме. Опоздала. Он похудел и сморщился, превратившись из нормального ребенка в карикатурное подобие мумии. Стрелой забравшись наверх, схватила корзинку с еще живой Рысью и бросилась в воду. Страх гнал прочь от опасности, быстрее и дальше, я как будто кожей чувствовала откуда исходит та злая сила, которая убила посвященных. Сзади донесся многоголосый разочарованный вой неживых, лишившихся добычи. Быстро выбравшись на берег, побежала прочь. Все тело горело, как в огне, в ушах звенело, и страх кружил голову. Наконец, ощущение опасности схлынуло и удалившись еще немного от ее источника, я в болезненном забытьи рухнула на жаркий песок.

Приходила в себя медленно. Ресницы слиплись от засохшей крови, спину жгло палящее пустынное солнце. Поплевав на ладонь, немного размочила засохшую кровь, ровно настолько, чтобы удалось открыть глаза. Их начало саднить, побежали слезы, но зато они помогли промыть роговицу и вернули возможность видеть, хотя и не так четко, как прежде. Первым делом я проверила Рысь. Живая, обкакавшаяся, заляпанная в засохшей крови, судя по всему натекшей из глаз, носа и ушей, из которых тонкими ручейками продолжала бежать влага, но теперь бесцветная. Даже не плачет, а только тихонько поскуливает. Я взяла ее на руки, и она вцепилась в меня всеми четырьмя, прижимаясь и мелко дрожа. А я дала волю своим чувствам и разрыдалась. За что? Все, кому я доверяла, все – кого любила. Игорь – воплощенная мечта любой женщины, замечательный друг и душа компании. Заботливый, неунывающий, спокойный и такой добрый. Друзья. Дима. Это не правильно! Так не должно было случиться!

Выплакавшись, немного успокоилась и попробовала рассуждать здраво, насколько вообще возможно в данных обстоятельствах. Голова работала плохо. Сейчас главное – укрыться от обжигающих солнечных лучей. Выбросив из корзинки испорченную подстилку, я надела ее как безразмерную шляпу. Жутко неудобно, приходится все время придерживать руками, чтобы не закрывала обзор, зато дает хоть какую-то тень и голове, и устроившейся на своем любимом месте на моем загривке Рыси, и даже спине. Как ни крути, надо возвращаться к реке. Без воды в пустыне, голой, только с ножом и корзиной трудно выжить. Особенно если рядом маленький ребенок. Хорошо, что мои следы замело еще не полностью – ветер не сильный, да и бежала вроде бы все в время в одну сторону. Примерно прикинув направление движения, пошла в сторону реки.

Ноги вязли в сухом песке, как в трясине, в особо трудных местах при подъеме я не гнушалась передвигаться на четвереньках. Вокруг то и дело попадались низкие кусты засохшей травы и множество кактусов: значит, есть надежда, что источник воды не так далеко. Но все равно, если быстро дойти до реки не получится, придется остановиться и соорудить хоть какое-то укрытие, не дожидаясь, пока полностью кончатся силы: с пустыней шутить не стоит. На мгновение возник соблазн активировать флиграв и взлететь повыше, в более прохладные слои воздуха, но я решила повременить с таким экстремальным решением, ведь, впав в панику, могу легко потерять контроль над прибором и рухнуть вниз. От жары с меня ручьями тек пот, перед глазами плыли красные точки и кружилась голова. Все время хотелось ускорить темп, но я сдерживала себя, следуя принципу: тише едешь – дальше будешь. Где-то через полчаса неспешной ходьбы, взобравшись на очередной песчаный бархан, невысокий, но мне показавшийся огромным, я увидела впереди, совсем не далеко, голубую гладь реки и, обрадовавшись, ускорила шаг. Но на расстоянии меньше чем в сотню метров от нее Рысь судорожно дернула меня за волосы и панически закричала. Я сразу же повернула обратно, хотя сама еще не почувствовала ничего, кроме смутной угрозы. Отойдя на такое расстояние, чтобы дочь успокоилась, повернула обратно. Вода нужна все равно, а вот Рысь подвергать опасности не стоит. Закрыв дочь в корзине и поставив последнюю под раскидистый кактус на расстоянии нескольких десятков метров от того места, где она начала паниковать, я двинулась вперед. На мгновение замерла, достигнув конца собственного следа, где Рысь подняла тревогу, но потом пошла дальше. Уже знакомое состояние обрушилось на меня только через шестьдесят шагов.

На сей раз, благодаря моему знанию, чего ожидать, панике не удалось взять вверх, хотя все время приходилось бороться с желанием повернуться и убежать. Цветное зрение резко выключилось, глаза протестующе заныли, а мир окрасился во все оттенки серого. Растущие неподалеку кактусы выглядели высохшими, а одинокий дракон на побережье – мумифицированным. И, самое главное, за рекой, далеко в пустыне, поднимался в небо огромный черный смерч. Именно от него исходила угроза. Не выдержав, я поспешила отойти на безопасное расстояние. Кстати, при пути из «мертвой» зоны граница, за которой включалась цветное зрение, находилась на добрых полсотни метров дальше, чем при входе в нее. Вынув дочь, взяла ее на руки и снова накрылась корзиной. Конечно, можно перебороть себя и добраться до реки, но вот смогу ли заставить себя пить затхлую воду? Пока – нет: жажда, конечно, мучает, но не настолько. Кстати, смерч ведь располагается почти под прямым углом к реке, чуть-чуть выше по течению. Возможно, возвращаясь к реке, я немного отклонилась от того маршрута, которым убегала, а значит есть шанс, что пройдя вверх, или, скорее, судя по положению смерча, вниз по течению, скоро доберусь до места, где границы «мертвой» зоны отступят и можно будет спокойно утолить жажду. Приняв решение, отправилась в путь вниз по течению реки. При нормальном зрении полоса воды манила и звала, обещая прохладу и живительную влагу, но подходить ближе я пока не решалась: слишком сильным оказался испытанный страх. Одно хорошо – ветер со стороны воды хоть немного снижает температуру воздуха. Через час решила рискнуть и, к удивлению, мне удалось добраться до реки так, что даже Рысь не подняла тревогу. Избегая залазить на глубину, устроилась на самом мелководье, в том месте, где небольшие волны то смачивали берег, то отбегали обратно. Увлажнив шерсть Рыси и недолго поплескавшись, с трудом удержалась, чтобы не опиться, стараясь делать небольшие глотки и подолгу смакуя каждую порцию воды во рту. Немного остудившись, зашла по колено и приняла вместе с дочерью приятную ванну, а потом там же и засела, укрывшись от солнца корзиной. До тех пор, пока жара не спадет, лучше не рисковать. И так, по ощущениям, я уже достаточно сильно обгорела.