Текст книги "Выживание (СИ)"

Автор книги: Софья Непейвода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)

90 сутки.
Река.

Только мне показалось, что погода начала налаживаться, как опять на целый день зарядил дождь. Под грохот грома и стук тяжелых капель медленно проходили часы. Не то, чтобы я ощущала особенную скуку, просто в джунглях привыкла к более деятельному образу жизни. К вечеру Надя, как обычно, позвала меня помочь с пациентом. Заметив, что очередной «лист» его медицинской карты заканчивается, я отправилась к стеллажу с толстыми обрезками бамбука и большими кусками коры.

Неправда, что если лишить людей бумаги, они перестанут записывать необходимые им сведенья. При желании человек всегда найдет ей замену, что в данном случае и произошло. Для записей ученые использовали широкие стебли бамбука, выцарапывая буквы ножом вдоль растительных волокон на междоузльях, а также крупные куски коры, на которых в отличие от твердого бамбука удавалось делать записи хорошо заостренной палочкой. Поскольку всю попавшуюся мне на глаза кору уже покрывали различные записи, начиная от сложных математических и химических формул и кончая шутливыми стишками и расчерченными полями для игры в крестики-нолики или морской бой, пришлось довольствоваться самым толстым, а значит и наиболее удобным обрезком бамбука. Единственное лезвие ученых оказалось занято, а своим имуществом я, несмотря на сложившиеся обстоятельства, наотрез отказывалась делиться, поэтому, вытащив нож, присоединилась к компании врачей, приготовившись записывать под диктовку.

За прошедшие дни пациент так и не пришел в себя. Каждый час мы измеряли его пульс, температуру и частоту дыхания, а также смачивали губы и ротовую полость теплой кипяченой водой. Два раза в сутки проверяли состояние раны, осторожно очищая ее от гноя. До сих пор состояние, на мой взгляд, не улучшалось: больной весь горел и усыхал прямо на глазах, рана загнаивалась. Зеленокожего тоже не радовало состояние пациента: каждый раз проводя осмотр и проверяя карточку, он витиевато ругался латинскими терминами.

– Там черви завелись, – сказала Надя, убирая прикрывающий рану мох. И Росс и я заинтересовались этим сообщением и наклонились к больному. Действительно, в нагноившейся плоти ползали мелкие червеобразные личинки. Поймав одну, я проверила ее на анализаторе, предварительно переключив последний на вид, к которому принадлежали ученые. Неядовита. Но это почти ничего не меняет.

– Думаю, что их надо убрать. Некоторые, наверное, уже успели заползти внутрь, – поделилась сомнениями Надя. Я еще раз внимательно осмотрела червей.

– На Земле личинки некоторых мух помогали очистить рану от гноя и омертвевших тканей, не повреждая здоровые, – поделилась я своими воспоминаниями.

– А еще мухи на Земле заразу переносили, – возразила Надя, брезгливо раздвигая края незашитой раны. Там тоже оказались мелкие черви.

– Не могу отрицать, – кивнула я. – К тому же, неизвестно, чем питаются эти конкретные личинки. Так что даже и не знаю, как лучше поступить.

– Оставим как есть, а там посмотрим, – за всех решил Росс, заглянув в старую бамбуковую медицинскую карту.

– А если?..

– Если заметим негативное влияние червей – сразу уберем. Все равно я так и так склоняюсь к тому, что мы потеряем пациента. Так что ему уже ничего не повредит.

– А я надеюсь, что он выживет, – тихо сказала Надя. – Он для меня уже почти как родной, – но ее вздох показал, что надежда очень слаба.

– Лучше не надеяться, – буркнул зеленокожий. – Тогда если умрет, расстраиваться не станешь, а выживет – все равно обрадуешься, – и хотя голос Росса прозвучал сердито, мне показалось, что в глубине души он тоже хочет, чтобы пациент поправился. Но чисто ли из человеколюбия или просто потому, что вложил силы в его здоровье? Я искоса смотрела на Росса и чувствовала просыпающееся тепло. Этот зеленокожий хищник, такой циничный и упрямый, начинал мне нравиться. Нет, он по-прежнему каждый раз вызывал раздражение, и страх перед ним не ушел, но только теперь я поняла, что, несмотря на все это, привыкла к Россу.

К вечеру мы выявили два типа личинок, которые приносили скорее вред, чем пользу, и выбрали их из раны, что заняло немало времени, поскольку одни из них прятались в прогрызенных в тканях, но, к счастью, неглубоких ходах.

Ночью меня разбудили, огорошив сообщением, что наступила моя очередь дежурить. На недоуменный вопрос, в чем состоит моя задача, математик пояснил, что надо всего-то следить, чтобы плот не сносило с центральной части реки, а пока русло идет ровно, почти не изгибаясь, это совсем легкий процесс. После этого Игорь сказал мне будить Юлю в три и передал наручные часы, чем-то похожие на командирские. Они выглядели довольно массивными, но оказались легкими, хотя и сделаны из материала напоминающего металл. К моему удивлению, их циферблат состоял из двух окружностей чисел: внешняя имела восемьдесят делений, а внутренняя – тридцать два. Но стрелки вроде три, как обычно: секундная, минутная и часовая. Подойдя к математику, я поинтересовалась, почему циферблат разделен именно так.

– Все очень просто, – сонно ответил Игорь. – Сутки здесь равны двухсот пяти тысячам пятидесяти шести Земным секундам, это я вплоть до одной десятой секунды выпытал у керел. Потом посчитал, что если увеличить длину каждой секунды на сто двадцать пять стотысячных, то время вполне можно будет разделить на тридцать два часа по восемьдесят минут по восемьдесят секунд. Тогда я подумал, что таким образом измерять время гораздо удобнее, чем переводить каждый раз, используя Земное, вот и заказал такие часы. Они у меня по-местному показывают. На это, кстати, большую часть своего времени и потратил, – с легким оттенком грусти добавил он.

Дежурить действительно оказалось достаточно легко, поскольку до смены мне пришлось подкорректировать путь плота всего один раз, и то я обошлась всего лишь фиксацией на некоторое время греблей в специальных пазах с одной стороны плавсредства .

91 сутки.
Джунгли.

К полудню следующего дня мы пристали для добычи продуктов питания, и я с удовольствием покинула поднадоевшее плавсредство. Вопрос об охране плота опять решали в последний момент, и снова дежурить остался математик. Сделав две ходки за фруктами, я решила просто прогуляться по джунглям, как это привыкла делать обычно – то есть, передвигаясь по верхнему ярусу леса.

Джунгли дружелюбно встретили меня намокшими от дождя ветками. По наиболее сухим местам коры деловито сновали древесные муравьи. Стайка небольших обезьянок, недовольно переговариваясь, поспешила перебраться на другую часть кроны, когда я перепрыгнула на занятое ими дерево. Как будто впервые любуясь окружающим миром, я наслаждалась свободой движения после почти полутора суток, проведенных на ограниченной площадке, и внутренней свободой, которую ощущала только когда удалялась от людей на достаточно большое расстояние. Только здесь, среди зеленых листьев и упругих капель дождя, я становилась независимой сильной личностью. Да, я привыкла к ученым, но ни один из них не сможет заменить этой дикой свободы. Свободы от обязательств и норм повседневной жизни. Здесь, наверху, возник соблазн вообще не возвращаться, но я смогла перебороть себя. Я не должна уходить сейчас. Вот когда они поселятся где-то в одном месте, тогда уже можно рассмотреть этот вариант. Я улыбнулась. А ведь наверняка большинству гораздо труднее отвыкнуть от общества, чем вернуться к людям. Мне – наоборот. Странно, но почему-то это отличие не испортило мне настроения, возможно, просто начала привыкать, что я «не человек», как говорил Росс.

Только через пару часов я заметила, что удалилась далеко в джунгли, и поспешно отправилась в обратный путь. Не хочется, чтобы плоты ушли без меня, хотя, скорее всего, их вполне возможно догнать по берегу. Добравшись до реки, спустилась пониже, чтобы видеть землю, и начала поиски людей. Как обычно, я знала примерное направление на лагерь, но не его точное месторасположение.

Вскоре увидела людей, но не тех, которых искала и, к сожалению, даже не троллей. У последних можно посчитать смягчающим обстоятельством их болезнь. Эти же… Три мужчины жестоко избивали четвертого. От явной несправедливости такого действия я чуть не вмешалась. Нет, разумеется, лезть в драку было бы величайшей глупостью с моей стороны, но захотелось высунуться и с безопасной высоты прокричать что-нибудь типа «я все вижу». Но, заметив у одного из агрессоров лук, резко передумала, ведь неизвестно, насколько хорошо он умеет им пользоваться. Пока я колебалась, ситуация разрешилась сама собой: прекратив избиение и забросав неподвижную жертву мхом, мужчины удалились в сторону лагеря. На всякий случай подождав несколько минут, я спустилась вниз. Убрав с тела мох, положила пальцы на шею, пытаясь прощупать пульс. Жив. Но без сознания. Сильной кровопотери не наблюдается, но без переломов явно не обошлось. Тащить к остальным? Ну, во-первых, я не так сильна, а во-вторых, это может только повредить, если у него травмирован позвоночник. Отправиться звать на помощь и оставить жертву одну? Все снова решили за меня. Из леса вышли три девушки, две из которых были вооружены луками, и я поспешно спряталась за дерево. Но, похоже, меня успели заметить.

– Эй, кто там? Выходи! – скомандовала низкая, лишь немного больше меня ростом шатенка с округлившимся животом. Заметив, что хотя женщины насторожились, но к оружию не потянулись, и подумав, что я успею укрыться за деревом, пока они натягивают лук, осторожно выглянула.

– Надо же, я думала, что там зверь какой-то незнакомый, а это мелкая! – с облегчением поприветствовала меня самая высокая из девушек. – Можешь это объяснить? – указала она на лежащего мужчину.

– Когда я подошла, все уже так было, – не хватало только чтобы на меня еще и труп повесили. Все трое оценивающе посмотрели на меня, потом на избитое тело и с готовностью кивнули.

– Верю, – добавила шатенка, опустившись на колени и прощупывая пульс.

– Он жив, – сообщила я.

– Он еще жив, ты хочешь сказать. Девчонки, готовьте носилки, – шатенка профессионально осматривала мужчину. Остальные без промедления приступили к заданию, с готовностью приняв мою посильную помощь. Глядя, с какой сноровкой они связывают жерди и ветки в конструкцию для переноса мужчины, я поинтересовалась:

– Уже есть подобный опыт?

– Нет, такого не было, – вздохнула высокая девушка. – Но вещи переносить приходилось. Да еще мой бывший однажды умудрился ногу сломать, – я понимающе кивнула.

Всего за несколько минут крепко связанные скрученной из растительных волокон веревкой носилки были покрыты небольшим слоем мха, и осторожно, в восемь рук переложив на них неподвижное тело, мы отправились к плотам.

– Уже как минимум второй раз какие-то уроды нападают, – поделилась со мной шатенка. – Похоже, из своих же, но узнать бы кто…

– Я их видела, – я вкратце рассказала, что происходило до их прихода.

– Это хорошо, что ты их видела, – я кивнула, невольно порадовавшись, что спутницы не стали осуждать меня за невмешательство.

Пройдя пару километров, мы добрались до лагеря, где, заметив нашу ношу, к нам сразу же подбежало несколько человек. Забрав у женщин и опустив на землю носилки, они склонились над пациентом, но уже через несколько минут почти потеряли интерес.

– …уже мертв, – донеслись до меня их слова. Я вздохнула и отправилась к нашему плоту. Стоило ли прилагать столько сил, если человек все-таки умер?

– Что там происходит? – выскочил мне навстречу математик.

– Труп, – неприветливо буркнула я. – Не наш.

– А чей? – я пожала плечами, и Игорь, попросив меня посторожить плот, поспешил к телу.

Забравшись на свое плавсредство, я освободила корзины и с нетерпением принялась ожидать возвращения математика, чтобы успеть сделать хотя бы еще одну ходку за продуктами. Ждать пришлось долго. Наконец, увидев возвращающихся из леса Юлю с Верой, я приободрилась, надеясь смениться, но в это время с другой стороны ко мне выскочил Игорь.

– Тебя Сергей зовет, срочно, – заявил он и, не обращая внимания на удивленные взгляды девушек, почти потащил меня за собой.

Нас ждали. Рядом с трупом находилось достаточно много народу, в том числе и вышеупомянутый Сергей, почему-то с двумя деревянными костылями, Дет в аналогичном состоянии и несколько мельком виденных мной здоровых людей.

– Опознать сможешь? – без предисловий спросил Сергей.

– Думаю, да, – пожала плечами я.

– Проводите ее по подозрительным группам. И примите меры, если понадобится, – обратился он к доброму десятку неплохо вооруженных мужчин.

Пройдясь вдоль берега, я почти сразу же увидела преступников, даже и искать не пришлось. Все трое занимались погрузкой хвороста на небольшой открытый плотик, при этом вели себя абсолютно спокойно, похоже, полностью уверенные в своей безнаказанности.

– Это они, – пройдя мимо, указала я.

– Все, возвращайся к Сергею, – приказал старший из группы, и я подчинилась, не желая стать свидетелем дальнейших событий.

– Уже? Подожди пока, – кивнул мне «царь».

– Ну, как, нашла? – поинтересовался ожидающий сбоку математик.

– Нашла, – только теперь я поняла всю сложность ситуации. А что если для нападения у тех троих были веские причины? Хотя если это действительно уже не первое их преступление… – Игорь, а ты не знаешь, кем был убитый?

– Махаоном, – название мне ничего не сказало. – Ну, с чисто мужского плота.

– Гомосексуалистом? – я поморщилась.

Математик усмехнулся.

– Нет, махаоны вполне нормальные парни, как, впрочем, и амазонки – нормальные девчонки, хотя насчет и тех, и других многие заблуждаются. Просто они считают, что большая часть проблем у мужчин из-за женщин, а у женщин, соответственно из-за мужчин, поэтому в своей группе другой пол видеть не хотят. А неофициально, по секрету друг от друга, большинство из махаонов крутят романы с амазонками. Те, кстати, тоже скрывают от своих «сестер» эти связи.

Я недоуменно пожала плечами.

– Глупо как-то. Зачем скрываться? И ты-то откуда это знаешь?

– У меня есть и глаза и уши. Вообще, я, честно говоря, думаю, что скоро эти тайные встречи станут явными, – Игорь заложил руки за голову и поудобнее развалился на сыром мхе. – Хотя жить эти принципиальные по-прежнему будут раздельно.

Мы замолчали, тем более, что в это время вернулся отряд, приведя с собой троих арестованных. Впервые мне удалось наблюдать суд в полевых условиях, и надо отметить, что он прошел неожиданно споро. Найденные на плоту подозреваемых вещи убитого и мои показания оказались основными уликами. Хотя справедливости ради стоит упомянуть, что, прежде чем принимать решение, судьи обсудили, не может ли у меня быть причины лжесвидетельствовать, но к счастью, по их мнению, таковой не оказалось. Найти своим действиям объяснение, устраивающее судей, обвиняемые не смогли, после чего почти сразу прозвучал приговор: всем троим – смертная казнь.

Не желая присутствовать при исполнении приговора, я отошла в сторону, и глухой стук топора почти не долетал до моих ушей. Но где не хватило слуха, в полную силу поработало воображение. Двоякие ощущения. С одной стороны, любое преступление должно быть наказано, но с другой, всегда ведь есть хотя бы маленький шанс совершить ошибку и обвинить не того. И если даже у меня, всего лишь выступившей свидетелем по данному делу, возникают сомнения, то каково приходится судьям и тем, кто исполняет приговор? Я никогда не захочу оказаться на их месте и выбирать из двух зол.

Почти сразу после казни караван продолжил сплавляться вниз по реке.

92 сутки.
Река.

– Можно с тобой поговорить? – спросила Юля, предварительно удобно устроившись рядом с моим плотиком. Не понимая, зачем задавать риторический вопрос, я кивнула, скептически подняв бровь. – Тут несколько недоразумений накопилась и я, так сказать, вызвалась прояснить ситуацию.

Ну что я опять сделала не так? Лихорадочно перебрала в уме события последнего дня. Вроде ничего подозрительного. Но ведь наверняка что-то есть.

– Задавай, не тяни.

– Во-первых, почему ты не ешь со всеми, – я подавилась фруктом от неожиданности. – В смысле за одним столом и то же самое?

Тяжело вздохнув, я сунула недоеденный фрукт в корзину и задумалась.

– Если не хочешь, можешь не отвечать, Росс вообще не советовал говорить с тобой на эту тему.

Интересно, с какой это стати вдруг Росс стал таким «заботливым»? Я резко встряхнула головой и решительно встретилась с Юлиным взглядом. Честно сказала:

– Я много ем. Больше каждого из вас. И чаще. За день примерно в три-четыре раза больше съедаю. А пищи и так не слишком много, к тому же вы ее еще и готовите, силы на это тратите…

Астроном засмеялась.

– И это все? Ладно, когда с продуктами действительно проблемы были, но сейчас это не причина.

– Еще скажи, что сейчас продуктов полностью хватает?.. – вскочив от избытка эмоций, я ненадолго потеряла равновесие и чуть не бултыхнулась в воду, но в последний момент ухватилась за стенку шалаша, которая не преминула снова покривиться.

– Хватает, – спокойно подтвердила Юля. – Вот мы и не понимаем, что ты каждый раз, стоит о еде заговорить, к себе сбегаешь. Мы уж что только не передумали, Росс даже предположил, что ты только сырые продукты есть можешь, а готовые для тебя как порченые…

– Но я же ела уху в первый день! – возмущенно возразила я.

– …И что ты тогда отравилась нашим супом, но из вежливости ничего не сказала, – с улыбкой закончила девушка, переплетая свою длинную и толстую, слегка отливающую в рыжину косу.

– Вовсе нет! Уха очень даже вкусная была! Но, – подперев покосившуюся стену стеблем бамбука, я перелезла на большой плот. – Даже не знаю, как сказать… я ведь честно много ем, – мой голос прозвучал почти жалобно. Ну не говорить же, что питаться я с остальными как раз готова, а вот делиться ножом не хочу. Причем категорически не хочу.

– В общем, я тебя уговаривать не собираюсь, надумаешь – присоединяйся. Во-вторых, ты нож не одолжишь? – ну вот, именно этого вопроса я и боялась…

– Нет, – решительно ответила я, еще на Земле поняв, что чтобы люди перестали касаться нежелательной для тебя темы, надо добрую сотню раз твердо сказать нет, ни в коем случае не допуская сомнения в голосе.

– Нет, я понимаю, что у каждого есть свои личные вещи, которые он никому не отдаст, но почему именно нож? – возмутилась Юля.

– Не только нож. Еще кулон и кольцо.

– Ну с кольцом все ясно, его естественно никто не отдаст. С кулоном я тоже могу тебя понять, да и вряд ли кто-нибудь позариться на твое украшение. Сделано оно конечно со вкусом, и цепочка красивая, но камень ты неудачно выбрала, – покачала головой астроном. – Кстати, хочешь, мое имущество покажу? – обрадовавшись, что можно перевести тему разговора, я радостно закивала. – Сейчас принесу.

Юля вернулась с увесистым свертком и осторожно развернула его на полу. Некоторое время я ошеломленно взирала на красивые даже в тусклом освещении пасмурного дня изделия. Наконец с трудом оторвалась от сочно-голубых заманчиво блестящих сокровищ.

– Что это?

– Колье из бриллиантов чистой воды по десять карат каждый, – любуясь своими украшениями, поделилась Юля. – Представляешь, каждое колье всего за одну маленькую вещь считалось. Я и набрала все сто одиннадцать штук. Часть на браслеты, серьги, кольца, заколки пойдет… – глядя на счастливое лицо девушки, я начала понимать, что мы не так сильно различаемся, как казалось вначале. Просто у каждого свои «самые дорогие игрушки»: у кого – колье, а у кого – компьютер.

Честно говоря, не знаю, чего хотела добиться Юля демонстрацией своей коллекции алмазов – возможно, просто поделиться собственной радостью. Но я для себя из этой встречи вынесла, что каждый, в том числе и я, имеет право на свои личные вещи, которыми не обязан делиться или сообщать об их специфике. Компьютер посчитали простым украшением? Тем лучше.

Таким образом, в очередной раз пересмотрев свои взгляды, я не стала покидать общий плот и уединяться, когда приблизилось время обеда. Кроме уже знакомых мне папоротниковых клубней, к которым крепко прилипло искаженное земное название «папортошка», я с удивлением обнаружила несколько незнакомых корневищ, какие-то ягоды, фрукты, орехи, грибы и множество разнообразной зелени. Но назвать эту кухню вегетарианской у меня просто язык не поворачивался, ведь кроме продуктов растительного происхождения в меню присутствовали вкусно запеченные змеи, лягушки с аппетитно подрумяненной корочкой и шашлыки из каких-то зверей ростом со средней величины кошку. Даже если не считать мой вклад, питание учёных оказалось вполне качественным и разнообразным.

То, что я увидела, с одной стороны заставило меня порадоваться за ученых, поскольку они, похоже, действительно оказались в состоянии прокормиться самостоятельно, а с другой – породило сомнения в собственной значимости. Раньше мне было приятно считать, что я им необходима, теперь же это заблуждение развеялось. Они спокойно проживут и без приносимых мною фруктов. Но тогда почему они все еще терпят мое общество, ведь необходимости в этом уже нет? Не просто ли для того, чтобы изучить «уникальный экземпляр», как когда-то выразился Росс?

– Самое обидное, – донесся до меня голос Юли, и, очнувшись от раздумий, я прислушалась к речи астронома. – Что нас, похоже, никто не воспринимает всерьез. Как мы станем двигать науку, если погрязнем в бытовых заботах? Сергей, как ни горько это признавать, абсолютно прав: без поддержки извне мы беспомощны. Если в ближайшее время ситуация не изменится, придется или присоединяться или, даже если сохраним «независимость», от нас останется только позорная кличка «посвященные в упрямство». Надо выбираться из этой ямы, но как? У кого-нибудь есть мысли на этот счет?

– А что, меня наше прозвище вполне устраивает, – улыбнулся Игорь. – Тем более что чаще всего говорят просто «посвященные», а это звучит романтично, прямо как название тайного общества…

– У меня есть предложение, – перебил математика Илья, обгладывая шашлык с тонкого бамбукового стебля. – Нам нужен лидер, который бы взял на себя функции организации и обеспечения нас всем необходимым, а мы бы под его руководством спокойно занимались наукой…

– Ну знаешь, у тебя не лидер, а какой-то всеобщий раб получается, – возмутился Сева. – Согласен, что лидер нам нужен, но все же функцию обеспечения «всем» на него вешать не стоит, а то или Свинтусом окажется, или сбежит со всех ног. Лидер должен обеспечивать связи с другими группами и руководство, чтобы мы с минимальными затратами добивались максимального результата. Ну, кроме того, разумеется, он должен разрешать наши споры и успокаивать конфликты, как внутри, так и вне группы. И разрабатывать планы по сохранению и развитию нашей цивилизации.

– Все-таки плохо, что мы так быстро отбросили большинство моральных принципов, – покосившись на фыркнувшего зеленокожего, вставила Юля. – Да, согласна, отсутствие лидера однозначно приводит к упадку нашей цивилизации.

– Какой цивилизации, господа?! – воскликнул Росс. – Здесь и не существовало никакой цивилизации, я имею в виду человеческой. Мы даже не в каменном веке. Мы сейчас никто. И если хотим получить хоть какую-то цивилизацию, надо ее строить. Причем из ничего.

– И что ты построишь? Цивилизацию людоедов и эскулапов, которые не считаются с мнением своих жертв? – съехидничал Маркус. – Или что получше?

– Я ничего не построю. Как, впрочем, и ты. Да и никто в одиночку ничего не сможет построить. Но вместе, если мы захотим, то сможем создать хотя бы небольшой островок в океане дикости. Как делает, например, тот же «царь» Сергей. Он не один и вместе с союзниками уже добился больших успехов, что нельзя не признавать. В его группе уже кое-какие законы есть и исполнительная власть – и все нарушения караются со всей строгостью, вспомните, например, казнь.

– На что ты намекаешь? – вспыхнул химик. – Ты считаешь Сергея лучше нас? – зеленокожий улыбнулся, отчего показался мне еще опаснее.

– Пока – однозначно да, хотя надеюсь, что у нас есть шанс улучшить свое положение. Кстати, возвращаясь к теме: тоже согласен, что лидер нам необходим. Кстати, Сева, раз уж ты так хорошо смог сформулировать обязанности лидера, почему бы тебе им и не стать?

Подавившись печеной папортошкой, инженер возмущенно вскочил и, прокашлявшись, резко возразил:

– Я не подхожу на эту роль! Я слишком вспыльчивый для этого! Сам становись лидером, если такой умный!

– Ну спасибо, – оскалился Росс. – И что я как лидер построю: «цивилизацию людоедов и эскулапов»? Нет, такого счастья мне и даром не надо!

– А пусть Игорь будет нашим лидером, – улыбаясь, внес предложение Маркус.

– Не согласен! – замотал головой математик. – Я теоретик и никаких навыков управления, тем более творческими людьми, у меня и в помине нет. Лучше назначить кого-нибудь другого!

Обсасывая змеиные косточки, я со смешанным чувством наблюдала, как один за другим ученые отказываются от правящей должности. Впервые за свою жизнь встречаю целую группу настолько невластолюбивых людей. Просто удивительно.

– Пантера, – окликнул меня физик и, вздрогнув, я обернулась к нему. – А ты не хочешь попробовать себя в качестве лидера? – я закашлялась. Ничего себе, нашли кандидатуру!

– Нет, ни в коем случае!

– Жаль, – вздохнул Маркус. – Итак, господа и дамы, среди нас не оказалось ни одного человека, который бы решился взять на себя функции управления. Что делать будем?

– Вообще-то у меня есть одна кандидатура на эту роль, – задумчиво потянул Илья. – Хотя он пока не в нашей группе…

При этих словах большинство ученых понимающе переглянулось.

– Если ты думаешь о том же, о ком думаю я, то этот «кандидат» еще тот интриган… – неодобрительно покачал головой Сева. – Хотя своего он, похоже, таки добьется.

Ночью, когда гроза затихла, я уединилась в комнатке на своем плотике, тщательно укрылась мхом от непрошеных взглядов и включила компьютер, которым не пользовалась ни разу с тех пор, как присоединилась к другим людям – из страха раскрыть, что кулон не простое украшение. Да если честно, и общения вполне хватало. Просматривая последние новости и темы на всеобщем форуме, как обычно, вошла и в аську, но скорее по привычке, чем из желания с кем-то поговорить. С тех пор, как прервалась связь с Аллой, я так и не завела ни одного нового знакомства. Поэтому очень удивилась, когда почти сразу же пришло сообщение.

– «Привет из концлагеря», – поздоровалась Алла.

– «Привет, где ты пропадала столько времени? Я тебя уже мысленно похоронила!»

– «Лучше бы в реале похоронила. Меня окружают одни уроды! Я их ненавижу!» – я недоуменно перечитала это сообщение, после чего на всякий случай выглянула из укрытия, проверить, нет ли кого поблизости, и убедившись, что вокруг спокойно, спросила:

– «Что все-таки случилось? Может, расскажешь по порядку, а то, если честно, я ничего не понимаю. У тебя были проблемы с компьютером?»

– «У меня проблемы с жизнью были, а не с компьютером! Нашим уродам однажды приспичило глубину местного озера померить, и они, долго мозги не напрягая, приступили к делу. Доплыли до середины озера, сбросили в воду веревку с привязанным к ней большим камнем. Буквально через пару минут вода как будто взорвалась – вскипела и поднялась огромным столбом. И сразу же стало нечем дышать. Лично у меня создалось впечатление, будто мою голову засунули в полиэтиленовый пакет и закрыли его поплотнее. Причем я в этом пакете уже не меньше пяти минут. Что было после этого, помню смутно. Духота. Жажда. Кипящее, но ледяное, как Стикс, озеро. Приблизиться к нему, чтобы напиться, невозможно, потому что рядом вообще дышать нечем. Хорошо хоть сбоку ручей есть, но вода не утоляет жажду. Духота. Я бы тогда все отдала даже за глоток воздуха из общественного сортира. Перед глазами темно и противный серо-красный туман. Как потом выяснилось, этот ад продолжался больше полутора месяцев. По настоящему я пришла в себя только четыре дня назад – но голова еще до сих пор болит, только что и смогла: пить и дышать. А вчера к вечеру первый раз встала самостоятельно».

– «Ну и жуть…»

– «Это жуть? Это еще цветочки! Прихожу я, значит, в себя, а вокруг мумифицированные трупы. И я сама немногим их лучше: худая, как скелет, обтянутый сухой бумажной кожей. Не просто все ребра видны, а еще и позвоночник на животе спереди почти проглядывает. Я, как впервые себя увидела, чуть от испугу не окочурилась. А этим тварям хоть бы хны! Не просто выжили, но и выглядят на все сто! Господи, как же я их ненавижу!»

Еще раз просмотрев всю нашу недлинную сегодняшнюю переписку, я так и не поняла, кого Алла имеет в виду под «тварями». Скорее всего, каких-то местных животных, но все же стоит уточнить.

– «А твари – это кто?»

– «Как кто?! Наши же уроды!» – прояснила, называется, вопрос. Хотя на кое-какую мысль ее ответ все же меня навел.

– «Те, что глубину озера измеряли?»

– «Да нет, те нормальные люди, они все погибли. А эти живут и горя не знают!»

После долгих расспросов мне удалось выяснить, что «ненавидит» Алла ту часть жителей ее селения, которая практически не пострадала в результате бедствия. То есть большую часть жителей. Меня залихорадило, когда я поняла, что окружающие ее люди резко делятся на две группы: погибших и находящихся при смерти и спокойно проспавших полтора месяца и не испытавших при этом даже какого-либо дискомфорта. Люди там минимум двух типов! А значит – двух видов! Теперь, если удастся выяснить, кто какой…

– «А еще эти уроды чем-нибудь отличаются?»

– «Лентяи редкие! Их-де все устраивает, и ничего они менять не хотят. Хорошо хоть нормальным людям что-то делать не мешают, но думаю, что это опять-таки из-за лени. Убью их всех! Собственными руками задушу, как только силы появятся!»

– «Подожди, зачем же сразу так? – снова выглянув наружу, я быстро допечатала. – У тебя сейчас день или ночь?»

– «Ночь, а что?»

– «Тогда давай закругляться, ляжешь, поспишь, глядишь, и настроение исправится…»

– «НЕТ!!! Я ни за что спать не лягу! Если я засну, то умру и стану зомби! Они делают из нас зомби. Пойми же ты, наконец!»

Прочитав это послание, я потрясла головой и снова посмотрела на экран. Бред какой-то!

– «Так там у вас зомби ходят?!»

– «Пока нет, но я знаю, они ждут, пока мы заснем, чтобы сделать из нас своих безмолвных и безвольных рабов! Мы все об этом знаем. Но мы умные. Мы не будем спать сколько потребуется и, когда эти ГАДЫ наконец перестанут за нами следить, избавимся от них! И вот тогда выспимся!»

– «Вы – это кто?»

– «Мы – это нормальные люди! Нас и так меньше десятка осталось, а они хотят и последних в зомби превратить! Вон сидит один неподалеку и следит, тварь! Не дождется!»

Чем дальше, тем больше я сомневалась в том, что Алла находится в своем уме. Но если хотя бы первая часть ее рассказа – правда, все же стоит продолжить разговор.