Текст книги "Выживание (СИ)"

Автор книги: Софья Непейвода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)

161 сутки.
Река

Ночью одна из Детовских жен, Ольга, родила девочку-полукровку. Проведя некоторое время наедине со роженицей, Дет сообщил нам, что не собирается оставлять ребенка, из-за чего разгорелся спор.

– Он не имеет права решать такие вопросы, – горячился Сева. – Да и вообще убивать ребенка – это подло!

– А я слышала, что дать матери, родившей полукровку, самой решать, жить ли ее ребенку – это общее решение. Разве нет? – задала я риторический вопрос.

– Это общее правило, а не закон посвященных. Думаю, нам не стоит опускаться до того, чтобы уничтожать собственных детей. Это низко и подло, – не согласился со мной инженер.

– Разве? А если это ребенок зачат не по любви или страсти, даже не по случайности, а от изнасилования? – в голосе Юли прорезалась непривычная холодная ярость, глаза загорелись зеленым огнем. – Если прикинуть время, то отец ее ребенка уже стал троллем или хотя бы полутроллем. Тебя насиловал хоть кто-то из них? Насколько я помню, в это время им было совершенно безразлично, какого пола перед ними жертва.

Сева стушевался, а я по-новому взглянула на подругу. Ее слова прозвучали настолько эмоционально, словно ей самой пришлось пережить что-то подобное. Впрочем, вряд ли: после этого она не смогла бы остаться такой веселой и жизнерадостной.

– Но ведь не факт, что все именно так было… – неуверенно пробормотал инженер.

– Второй вариант еще хуже. Представь, что тебе день за днем приходится наблюдать, как любимый сходит с ума. У него начинаются припадки бешенства, сексуальная агрессия, он зацикливается на чем-то одном. Проблески сознания случаются все реже, ему уже ничего не стоит убить, надругаться и съесть собственного лучшего друга или даже тебя. А ты ничего с этим не можешь сделать, ничем не способен помочь. Даже подарить ему легкую смерть не можешь, потому что он страдает паранойей и внимательно следит за каждым твоим действием. И возвращает, если попробуешь сбежать. Приходится терпеть побои, насилие и издевательства от тех, кто когда-то были друзьями. Видеть, как они превращаются в монстров. Ты знаешь, каково это? Нет? Значит, не имеешь права судить!

Юля не играла, сейчас она говорила искренне. Она пережила это, но не сломалась и не потеряла умение радоваться – а это настоящий подвиг. Но еще большая заслуга девушки в том, что после всего случившегося она не возненавидела троллей. По крайней мере, я ни разу не замечала со стороны Юли предвзятого к ним отношения.

– Но при чем тут ребенок? Неужели стоит опускаться до того, чтобы судить детей по преступлениям их отцов? – не сдавался Сева.

– А что, если склонность к троллизму передается по наследству? Да, пока полукровки нормальные, но нет гарантий, что в один прекрасный день они не станут такими же, как и их отцы.

Внутри все сжалось. Нет, нельзя сказать, что эта мысль не посещала меня, просто я не хотела даже допускать такой возможности, поэтому гнала ее всеми возможными способами.

– Ладно, я признаю за матерью это право. Но только за ней, а не за ее мужчиной. Пусть Оля сама решает судьбу своего ребенка. Но не Дет, – подумав, сказал Сева.

– Даже больше, – добавила я, вспомнив обстоятельства усыновления Димы. – Считаю, что мать имеет право убить собственное дитя своими руками. Или, если она на это не способна, если согласна только отказаться, выбросить, то такая мать вообще не имеет права решать судьбу своего ребенка.

– А ты бы смогла лишить жизни свое дитя? – все еще не остыла Юля.

– Да. Я смогла, – я твердо посмотрела ей в глаза.

– Присоединяюсь, – кивнула Лиля. – Если она действительно считает, что дочери не стоит жить, то должна прервать ее жизнь своими руками.

– Вы не имеете права заставлять ее принимать это решение, – вмешался Дет. – Оле и так нелегко, гораздо лучше, если ответственность за убийство ляжет на кого-нибудь другого.

– Например, на тебя? – ехидно прищурился Росс.

– Например, на меня, – спокойно кивнул Дет.

– Не считаю это правильным, – покачал головой Илья.

– Я тоже, – кивнула я.

– Оля согласна, чтобы ответственность за это решение взял на себя я, – не согласился Дет. – Ей и так очень тяжело, она же женщина и должна дарить жизнь, а не отнимать.

– Дет… – но лидер перебил инженера, не дав ему договорить.

– Сева, ты у меня уже в печенке сидишь! – разозлился Дет. – Рано или поздно любому терпению приходит конец. Не стоит лезть в чужую личную жизнь, это ничем хорошим не кончится.

– Прости, не могу, если она происходит у меня перед глазами! – реакция блондина распалила только начавшего остывать инженера.

– Да я бы с радостью переселил свою семью с этого плота, просто чтобы ты девочек не нервировал! Но это не выход, пойми ты, наконец! Какое право ты имеешь навязывать свое мнение всем, чье мировозрение различается с твоим? Я же не заставляю тебя перенимать мой стиль жизни, а Веру – руководствоваться теми же принципами, что и мои жены! Если мы действительно хотим чего-то достичь, надо не только признавать достоинства друг друга, но и мириться с недостатками.

– Да, ты прав, – подумав, согласился Сева. – Я не имею права лезть в ваши отношения. Полагаю, у Ольги есть причины доверять тебе. К тому же жить, не взваливая на себя ответственность за важные решения, гораздо проще. Но те, кто идут по этому пути, теряют свою индивидуальность. На мой взгляд, лучше, если человек ошибется, или совершит не самый благовидный поступок, но только если готов нести за него ответственность, а не свалить на кого-нибудь другого. Но я не буду навязывать свое решение. Прошу прощения. Просто иногда тяжело сдержаться, когда видишь то, с чем не согласен.

– Понимаю, – отбросив раздражение, Дет быстро успокоился. – Но женщинам нет необходимости взваливать на свои нежные плечи такую ответственность. Их предназначение в другом.

– Да, Сева, тяжело тебе будет, когда наш строй сменится с первобытно-общинного на рабовладельческий, – не удержался от шпильки Росс.

– Зато тебе, судя по всему – легко, – отпарировал инженер. – Но да, мне будет тяжело. Хотя развитие у нас идет не спеша, так что, скорее всего, до таких глобальных изменений я не доживу.

– Ну, шансы неплохие, – чему-то улыбаясь, пожал плечами зеленокожий.

– Нашли о чем спорить: доживем – увидим, а на нет и суда нет, – сказал Илья.

– Кстати, Дет, у меня к тебе такой вопрос, – Росс понизил голос. – Что ты собираешься делать с телом младенца? Я считаю, что просто выбросить – это глупо. Надо максимально использовать.

– Максимально это как – съесть, что ли? – с нездоровым подозрением поинтересовался Игорь.

– Нет, конечно: вдруг троллизм таким образом может передаться, – без тени иронии возразил зеленокожий. – Но вот как минимум препарировать труп необходимо. Лучше всего вообще получить ее еще живой – тогда при вскрытии появится возможность оценить работу некоторых органов…

– Живой не дам, – беспрекословным тоном заявил Дет. – Тело, так и быть, бери, но работай с ним, только когда моих жен нет рядом.

– Тогда будь так любезен, изолируй их сразу после завтрака, ладно? А то по теплой погоде все быстро портится, а копаться в гнили у меня нет никакого желания.

– Договорились, – кивнул Дет.

После еды лидер вместе с женами удалился на второй этаж и развлекал их почти до самого обеда, в результате чего Росс получил достаточно времени для своего кровавого дела.

– Надя, Пантера, не желаете поучаствовать?

Надя отрицательно помотала головой, я тоже сначала отказалась от этой сомнительной чести, но потом передумала. Невзирая на сомнительную моральность, это исследование может выявить отличия анатомии полукровок и, таким образом, позволить в дальнейшем оказывать им более квалифицированную медицинскую помощь. Да, зеленокожий прав: мы не в том положении, чтобы капризничать – надо пользоваться любой возможностью пополнить знания о наших новых телах.

Наблюдать за работой Росса в спокойной обстановке (а не когда любое промедление может привести к смерти пациента) оказалось интересно и познавательно. Все-таки хирургия – истинное призвание зеленокожего. Он действовал уверенно и аккуратно, не спеша, но и не теряя лишнего времени. Проведенные мной вскрытия по сравнению с этим – работа мясника. У Росса все разрезы получались аккуратными и красивыми, так что даже можно было сравнить его работу с искусством, кровавым, но все равно высоким и даже гипнотизирующим своей странной эстетикой.

Удивительно, но полукровка не являлась просто чем-то промежуточным между Homo alterus и Homo oculeus, хотя по строению и расположению большинства органов оказалась похожа или на первых, или на вторых. Но, кроме этого, мы с Россом с удивлением обнаружили в ее организме еще как минимум два лишних образования непонятного назначения, причем достаточно сложно организованных, что отметало первоначальное предположение об их опухолевом происхождении.

– Это ужасно, когда не с чем сравнить, – поделился со мной Росс. – Сюда бы еще новорожденного тролленка и человеческого младенца.

– Да. Так мы можем только предполагать… – начала я, но меня перебил инженер.

– Росс, что ты там только что говорил? – с интонацией «я ничего не слышу и не услышу, пока не скажут правильно» переспросил Сева.

Зеленокожий страдальчески закатил глаза.

– Что неплохо бы сюда младенцев человека лесного и человека измененного, – недовольно пробурчал он под пристальным взглядом инженера. Тот удовлетворенно кивнул и вернулся к плетению корзины.

– Возможно, у младенцев какого-то из этих двух видов присутствуют аналогичные органы, которые в процессе взросления атрофируются, – закончила свою мысль я.

– Но пока нет способа проверить, остается только гадать. Керели – заразы: могли дать хотя бы медицинский анатомический атлас!

– Согласна, – кивнула я. – Мне они географическую и природно-климатическую карту пожалели. А еще справочник по ремеслам.

– А мне – список их кулинарных рецептов, – присоединилась к нашим сетованиям Вероника.

– Справочник по местным природным стройматериалам, – добавил к списку Сева.

– Справочник минералов этой планеты, карта их распространения и признаки месторождений, – вздохнула Вера.

– Астрономический справочник и «полезные животные и растения и их использование», – призналась Юля.

– Ну, насчет второго, это ведь как подходить: если серьезно, то в такую книгу должна войти добрая половина всех видов. Представляю себе эдакий тысячетомник… – не удержалась я от комментария.

– С ремеслами та же картина, – отпарировала астроном.

– Признаю твою правоту, – покаянно развела руками я.

– Пособие «сделай космический корабль своими руками» и «из каменного века в век космических технологий», – признание физика вызвало улыбки.

– Я-то думал, что это Сева на прогрессе повернутый, – ехидно заметил Росс.

– Попытка – не пытка, а вдруг бы дали! – ничуть не обиделся Маркус.

– Карту клада… – под нашими удивленными взглядами Игорь стушевался и покраснел. – Ну, в смысле месторасположения артефактов керелей.

– Ну, это бы и я не дал, – рассмеялся Росс.

– Да хватит вам страдать: нет – и не надо, нам и без них хорошо, – улыбнулся Илья, но мы еще некоторое время делились своими «списками не полученных вещей». Посмеявшись и обсудив, пришли к выводу, что керели вообще давали информацию об этой планете только в виде ответов «да» и «нет», если, конечно, не считать их краткого общего послания.

– Как бы могли время и силы сэкономить, – напоследок вздохнул Росс. – А приходится начинать все с нуля.

162 – 174 сутки.
Река – полупустыня

Желтая луна с каждым днем склонялась все ниже к горизонту, уже уступив часть дневного освещения солнцу. Постепенно местность менялась: остатки знакомой по джунглям растительности исчезали, а их место заняли представители засушливых местообитаний. Зато снова начали встречаться деревья: высокие узколистные красавцы с раскидистыми кронами, с ветвями, снабженными длинными колючками, и с вкусными плодами, по виду напоминающими сморщенные вяленые помидоры, а по вкусу – что-то среднее между финиками и фигами. Люди быстро научились добывать эти, как выяснилось, малопортящиеся продукты, стряхивая их с доступных веток длинными шестами из бамбука или, реже, просто сбивая камнями. На другом виде более низкорослых деревьев зрели оранжевые колючие костянки размером с абрикос приятного терпкого вкуса, на третьем – кислые, как лимон, красные огурцы с единственным длинным семечком внутри, четвертое снабжало всех желающих горьковатыми маслянистыми орехами, пятое – сладковатой подкоркой. К моему удивлению, лазить по колючим деревьям оказалось не так сложно, как ожидалось, хотя постоянно приходилось следить, чтобы не пораниться. Зеленая полоса травы в пару десятков метров на побережье сменялась отдельными колючими островками дальше от реки. У самой воды росли пышные кустарнички с пятипалыми листьями, на нижней стороне которых изредка удавалось отыскать подсохшие, но очень вкусные фиолетовые ягоды.

По берегам часто встречались животные разнообразных размеров: от муравья до слона. Одни походили на козлов и оленей, другие – на грызунов, третьи напоминали динозавров. Как и в джунглях, здесь встречались как четырех-, так и шести-конечные животные, покрытые перьями, шерстью, чешуей, панцирем или голой кожей. Разглядывая крылатое создание с двумя крыльями, четырьмя лапами и покрытое чешуей, я вновь задумалась, а точно ли виденные когда-то в небе далекие крылатые силуэты – простой плод моего воображения. Некоторые животные, в основном хищники, ходили в одиночку, большинство же держались группами – от четырех до нескольких десятков особей. Несмотря на то, что часто встречались стада или одиночки размером с овцу, лошадь или еще крупнее, люди все равно предпочитали охотиться на мелкую живность, размерами редко превышающую кролика и никогда – крупного гуся.

После того, как пираньи перестали встречаться, для того чтобы перебраться с плота на плот многие перестали использовать подсобные средства, предпочитая просто переплыть разделяющее их расстояние. В связи с этим народ в первую неделю зачастил друг к другу в гости, но вскоре активность схлынула и основное общение между пассажирами разных плотов переместилось обратно на берег.

Каждый день мы совершали утреннюю двухчасовую и вечернюю трехчасовую остановку, но теперь во время вечерней люди часто собирались группами, пели, разговаривали, играли. Жизнь становилась все комфортабельнее и уютнее, благодаря меньшей влажности и редким дождям продукты стало легко запасти впрок, чем многие пользовались, чтобы не ходить на добычу каждую остановку.

Мы с Лилей почти одновременно заметили изменившееся поведение полукровок. Теперь примерно за пару минут перед тем, как избавиться от отходов жизнедеятельности, они начинали хныкать. Если удавалось успеть вытащить ребенка и отнести к краю плота, люльку мыть почти не приходилось. Еще через неделю дети привыкли к такому режиму и, если их не слышали сразу, постепенно повышали голос, так что вместо хныканья звучал предостерегающий крик. Хотя они по-прежнему оставались не слишком подвижными, зато теперь стали очень разговорчивыми: стоило к ним подойти, начинали гукать и лопотать, просясь на руки. Мальчики полюбили крутить или просто держать что-нибудь в руках, но, ко всеобщему удивлению, в рот схваченное не тянули. Мы давали им вырезанные из коры игрушки, крупные ракушки с тупыми краями и другие безопасные предметы.

Рысь буквально через несколько дней начала ползать и даже лазать, так что оставлять ее без присмотра теперь было возможно разве что в закрытой корзинке. Но, с проснувшейся активностью, дочь стала гораздо более шумной: если она не спала и была ограничена в движениях, то поднимала громкий крик и не успокаивалась до тех пор, пока не оказывалась на свободе и в компании. К моему облегчению, общество ее устраивало любое: и мое, и остальных. С каждым днем за Рысью становилось все труднее уследить: она уже успела и по лестнице на пол-этажа взобраться, и от ведра обжечься, и чуть в реку не свалиться. А уж под ноги лезла и мешала заниматься своими делами прямо-таки профессионально. Стоило на пару минут потерять из виду спокойно спящую Рысь, как она оказывалась у самой воды, успевала перевернуть мусорную корзину или разбросать чью-нибудь постель. Вскоре, отчаявшись уследить за непоседливой дочерью, я соорудила ей шлейку, чтобы она хотя бы сбежать незаметно не могла. Почти в это же время у Рыси начали резаться зубы, может, еще из-за этого она стала такой беспокойной и раздражительной. В отличие от полукровок, дочь не пыталась брать предметы руками, а если случайно хватала, то сразу же выпускала. Вместо этого, Рысь пробовала на вкус почти все, что попадалось ей на глаза, и жестами, и повадками напоминая мне щенка или котенка. Играя, она крепко вцеплялась руками в человека и начинала брыкаться, этой чертой тоже скорее напоминая детеныша животных, чем человеческого ребенка.

Остальные дети по поведению почти не отличались от своих Земных ровесников, только во время купания норовили перебраться матери за спину и крепко вцепиться в волосы, поднимая возмущенный крик, если их пытались оторвать.

Немало времени мы уделяли своим интересам, во всем их многообразии. Маркусу удалось соорудить еще две емкости, на каждой из которых, измерив с помощью мерных колб, он торжественно выцарапал вместимость в литрах (разумеется, примерную, округляя в меньшую сторону). Объединившись, мужчины захватили в свое пользование все три трубы, чем не преминули воспользоваться, размяв зрелые сочные, начавшие слегка подбраживать кисло-сладкие фрукты и залив получившуюся массу водой. Два дня смесь бродила, а потом физик не выдержал и, заявив, что ни холодильника, ни погреба у нас все равно нет, а вино, скорее всего, пока сделать не удастся, выставил одну из труб к ужину «на пробу». Напиток получился не крепче кваса, приятный на вкус, так что распробовали мы его знатно – за один вечер опустошили всю одиннадцатилитровую трубу, даже остатки фруктов подъели. Кстати, судя по показаниям кольца, алкоголя в напитке получилось действительно совсем не много, по крайней мере, анализатор считал его вполне съедобным, не ниже зеленого по расширенной шкале. Воодушевившись, Маркус ежедневно ставил новую трубу фруктового кваса взамен выпитого. К сожалению, пару раз напиток пришлось вылить, из-за того, что он не сбраживался, а просто портился, но физик не унывал, считая, что все приходит с опытом.

– Ничего, вот научимся бочки делать, начнем вино готовить, – делился своими мечтами он.

А еще Маркус тщательно исследовал основную почвообразующую породу, Вера собирала коллекцию минералов, периодически радостно делясь с нами открытиями еще какого-то камня. Не слишком в этом разбираясь, я поняла только, что найти нормальный песок все-таки шанс есть – по крайней мере, единичные кварцевые камушки зеленоватого и розоватого цвета геологу попадались. А однажды на привале Вера вернулась без добычи, зато с мелким осколком кремния.

Надя искала лекарственное сырье, по нескольку дней кряду скармливая всем в малых количествах «желтые» и даже «оранжевые» продукты и тщательно фиксируя результаты. Чаще, из-за малых доз, никакого эффекта не наблюдалось, что искренне расстраивало терапевта, не решающуюся увеличить дозировку из страха отравить. Но один раз ей сопутствовал успех: все население нашего плота расслабило. Довольная результатом, Надя насушила столько слабительной травки, что хватило бы на пару месяцев приема всеми посвященными, и продолжила бы собирать, если бы не дружные протесты остальных.

– Может ниже по течению эта трава уже не встречается, – пыталась оправдаться терапевт. – А так хоть какой-то запас будет.

– Хоть какой-то? Да ты уже больше чем надо засушила, учитывая, что мы в ней пока не нуждаемся, – возражал Дет.

– Когда понадобится, может быть уже поздно искать.

Росс притащил двух вопящих копытных травоядных с мелкую кошку размером, прозванных народом за внешность свинокрысами.

– Я на них тренироваться буду. Глядишь, и удастся смоделировать ситуацию, из-за которой погиб Кесарь, – заявил он. После долгого разговора нам удалось убедить зеленокожего отложить свои жестокие эксперименты, хотя бы до тех пор, пока не будет найдено простейшее обезболивающее или снотворное. Неохотно согласившись, он начал пичкать несчастных животных разными ядовитыми продуктами с целью побыстрее найти необходимое. В результате одна из свинокрыс погибла, а другая – умудрилась сбежать, прогрызя дырку в корзине, где ее держал Росс.

Вероника экспериментов пока не ставила, зато занималась активным сбором семян со всех приглянувшихся в пищевом плане растений.

– Сейчас они не нужны, а вот когда приплывем – пригодятся, – рассуждала агроном.

Я пока ограничивалась натуралистическими наблюдениями. Может показаться, что это очень просто, но на самом деле, как и любая другая исследовательская работа, наблюдение требует немало времени, внимания и сил. Стараясь не ограничиваться голой констатацией факта, я каждому явлению пыталась найти объяснение, а выдвинув гипотезу – при первой же возможности стремилась ее подтвердить.