Текст книги "Клон Дьявола"
Автор книги: Скотт Сиглер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)
Цзянь продолжала свой секретный эксперимент – тот, о котором Румкорф даже не подозревает. Колдинг приказал уничтожить все компоненты программы по человеческой суррогатной матери. Цзянь сохранила самую-самую малость. Особуюмалость. Геном предка с 99,65 процента вероятности выживания – тот, что наверняка подавит иммунную реакцию.
Иммунную реакцию не коровы, а… еесобственную иммунную реакцию.
Это был ее маленький секрет еще на этапе создания суррогата человека. В качестве основного рабочего шаблона Цзянь использовала свою ДНК. Ирония заключалась в том, что настойчивое требование Колдинга уничтожения человеческих суррогатов спасло компанию, но если б они моглииспользовать суррогат человека, им бы удалось успешно провести имплантацию с первого же раза. Цзянь сохранила собственные модифицированные яйцеклетки, спрятав их внутри высокой – по грудь – емкости с жидким азотом, в котором также хранились последние шестнадцать циклов геномов «Машины Бога». Это были, в конце концов, ееяйцеклетки, и она не находила в себе сил расстаться с ними.
Возможно, если эксперименты с коровами в конце концов провалятся, она использует их. Миллионы жизней балансируют на грани смерти. Не исключено, что даже сам Румкорф поможет. Он так отчаянно надеялся на успех, так рассчитывал заставить Цзянь образумиться и прекратить быть такой тупой, такой неудачницей…
Столько людей. Столько людей умирает каждый день, умирает из-за ее некомпетентности.
Надо расслабиться. Возможно, Тим прав… Может, немного поиграть? Буквально несколько минуток. Если она прервет работу, никто даже не узнает. Цзянь осторожно развернулась к левому нижнему монитору и запустила шахматную программу «Chess Master». Сейчас совсем не время играть! Но она так растеряна… Ну, давай, уровень Каспарова, покажи, на что способен.
Она всегда побеждала на уровне Каспарова. По крайней мере, компьютерная программа была достаточно сильна, чтобы заставить ее продумывать свои ходы. Среди всех участников проекта в этом равных ей не было. Бедняга Пи-Джей всякий раз так силился выиграть, но не мог продумать больше чем на пять-шесть ходов вперед. Цзянь видела все партии наперед еще до того, как сделан первый ход.
Она глядела на черно-белые квадратики, аккуратно выстроившиеся на виртуальной шахматной доске. Компьютер ждал, пока она сделает первый ход, но по какой-то причине Цзянь находила в себе силы лишь смотреть на клетки. Черные клетки. Белые клетки. Черные и белые.
Черные и белые.
Они могли бы быть и других цветов, но игра осталась бы прежней. Голубые и красные, желтые и фиолетовые – без разницы, потому что роль самой доскиот этого не менялась.
Доска, что лежала подчерно-белыми клеточками. Черными и белыми…
…как коровьи шкуры.
– Нашла… – прошептала она. – Нашла!
Цзянь закрыла игру и вывела на экран геном коровы. Ведь все ясно же как день! Почему же это раньше не приходило ей в голову? Если самым важным были внутренние органы – то, что было «под»,она могла исключить сотни потенциально проблемных генов устранением того, что было над:оболочки, наружного покрова.
«Машина Бога» могла обработать это изменение даже в процессе обсчитывания геномов четырех вымерших млекопитающих. Достаточно ли будет всего этого, чтобы поднять уровень жизнеспособности до 80 процентов?
Главный терминал рабочей станции выдал сигнал ошибки, требовавший ее внимания. Цзянь щелкнула по иконке сообщения. «Ошибка удаленного резервного копирования».
Внешнее хранилище данных, десятипетабайтный массив накопителей, находящийся в кирпичном здании с постоянной температурой в конце взлетно-посадочной полосы… вышел из строя. С момента установки четырнадцать месяцев система работала без единого сбоя. Массив был спроектирован так, чтобы выжить в любой ситуации и сохранить эксперимент в случае наихудшего развития событий в главном корпусе. Поломка компьютеров, пожар, электромагнитное излучение… Цзянь говорили, что он выдержит даже сильный взрыв так называемой «топливной бомбы», хотя она не могла представить, зачем кому-то понадобится сбрасывать столь разрушительную штуку на совершенно безобидный научный комплекс.
Ну как же некстати! Цзянь чувствовала вдохновение, именно которого ей так не хватало, чтобы решить проблему иммунной реакции. Но она очень сомневалась в случайности выхода из строя резервного сервера: это дело чьих-то рук. И сейчас ей надо было сделать две вещи сразу: разобраться с ошибкой сервера и одновременно ввести генетический код, осенивший ее, как порыв горного ветра. Цзянь отключила компьютерную лабораторию от сети комплекса и следом запустила программу диагностики.
8 ноября. Миссис Сэнсом
«Руки Маргариты двигались сами по себе, будто одержимые невидимым демоном страсти. Она освободила лямочки лифа, неторопливо обнажая нежные полукружья грудей. Когда ночной воздух ласково коснулся сосков, она тихонько охнула… Откуда в ней столько смелости?
– Да, миссис Сэнсом, – пылко кивнул Крейг. – Позвольте мне взглянуть.
– Позволю, Крейг, – чувственно проворковала она.
Она смотрела на него глазами, потерявшими от страсти фокус. Она хотела его. Но он был вампиром! Причем вампиром-конюхом! Она взлетела так высоко, начав со служанки, завоевав руку Эдварда и став миссис Эдвард Сэнсом – герцогиней Тетшир и очень богатой женщиной с деньгами, драгоценностями и многочисленными личными слугами. Она поступает неправильно, разве нет? Это зло! Надо бежать! Бежать к пастору Джонсону и что-то делать, иначе она обратится в зловещего обитателя ночи и возжаждет крови невинных.
Однако повернуться и убежать она не успела: Крейг поднялся и легко высвободился из штанов. Его пенис сверкнул в лунном свете, словно был усеян толчеными рубинами».
Гюнтер Джонс откинулся на спинку и перечитал написанное. Недурно, надо сказать. Как тебе, Стефани Майер, а? Каково? Немного симпатичных вампиров, немного романтики, чуток запретного плода, который оборачивается сексом, и – бац: вампирский роман.
Лучше всего ему творилось в ранние утренние часы. Один, в комнатке поста охраны, никто его не беспокоил, особенно в 03.00. Нет, от работы он не отлынивал… просто ее, работы, было немного. Помимо наблюдения за тем, чтобы Цзянь не попыталась что-нибудь сотворить с собой, Гюнтер выполнил все процедуры по регламенту и проверил, что системы сигнализации находятся в подключенном режиме. Если вдруг требовалось на что-то взглянуть воочию, он будил Брэйди или Энди, в зависимости от того, кто дежурил.
Камеры системы видеонаблюдения перекрывали все внутренние помещения комплекса, предоставляя ему вид с любого возможного ракурса. После почти двух лет, проведенных здесь, Гюнтер научился прямо-таки виртуозно держать мониторы в периферийном зрении: если на них происходило какое-то движение, он тотчас замечал это. Только никогда ничего не двигалось. Это означало, что Джонсу платили чертовски хорошие деньги в основном за то, что он часами сидел и строчил.
Гюнтер уже завершил два романа в серии «Жаркие сумерки»: «Жаркие сумерки» и «Жаркий вечер». Как только он допишет эту, «Жаркую полночь», – придется подыскивать агентов, чтобы протолкнуть улетную трилогию.
Компьютер пропищал, выдав сигнал предупреждения. Гюнтер уменьшил окно редактора – не забыв, однако, прежде всего сохранить текст романа и не потерять тех изумительных слов, – и увидел пульсирующую табличку сообщения:
«Падение уровня сигнала спутниковой связи».
Он вывел на дисплей программу настройки и нажал кнопку «переподключиться», затем подождал, восстановится ли связь, как это обычно происходило. Колдингу не нравилось, когда пропадал сигнал космической связи, хотя время от времени это случалось по причине, им не понятной. Появилось новое сообщение:
«Сигнал отсутствует. Ошибка переподключения».
Ничего себе! Что-то новенькое. Гюнтер повторил команду и стал ждать.
«Сигнал отсутствует. Ошибка переподключения».
«Вот Колдинг взбесится», – подумал Гюнтер и запустил программу диагностики.
«Отказ оборудования».
Он уставился на экран. Отказ оборудования? Такого здесь еще не бывало. Согласно инструкции по ремонту оставалось сделать только одно – отправить кого-то посмотреть. Он повернулся к видеофону и послал вызов в комнату Брэйди.
8 ноября. Горячие деньки в старом городе
Брэйди Джованни не боялся холода, но это не означало, что он не придавал ему значения. Он был из тех, кто в детстве всегда слушался маму. А слушаться в детстве маму, живя в Саскатуне, означало одеваться тепло.
В часы дежурства одеться тепло значило спать в теплых кальсонах и носках, дабы сократить время на одевание в случае экстренного вызова. Когда его разбудил звонок Гюнтера, Брэйди понадобилось всего несколько секунд, чтобы натянуть черный генадский пуховик, зимний комбинезон в цвет, армейские теплые перчатки, шарф и штуковину, из-за которой Отморозок Кроссуэйт без конца дразнил его, – шерстяную шапку, связанную не кем-нибудь, а матерью Брэйди. Шапка была ему впору, плотно облегая большую голову вместе с гарнитурой – микрофоном и наушником в ухе.
Брэйди набрал код доступа на выходной двери воздушного шлюза. Та открылась. Он шагнул в камеру, закрыл дверь и выждал пять секунд, пока не уравнялось давление. «Би-ип» от двери просигнализировал о завершении цикла.
– Гюн, это Брэйди, уже выхожу.
– Принято, – проговорил ему в ухо голос Гюнтера.
С «береттой» в руке Брэйди открыл тяжелый запирающий механизм выходной двери и вышел на морозный ночной воздух. Прожекторы периметра освещали территорию. Тыльная сторона спутниковой тарелки была ему видна уже от двери. Никаких там шевелений. Он припустил бегом сквозь снег и ударивший в грудь ледяной ветер. Пусть себе дует, сколько влезет, Брэйди хорошо подготовился. Может, даже чуть перестарался: струйки пота побежали вниз от подмышек, несмотря на мороз.
Он не переставая зорко смотрел на тарелку, пока нарезал вокруг нее широкий круг. Да что вообще может случиться в таком изолированном комплексе? Даже такая невидаль, как неисправность оборудования, вызвала здоровое возбуждение, дала ему шанс проявить себя добросовестным служакой.
Спутниковая тарелка пятнадцати футов в диаметре смотрела на звезду, в сторону от Брэйди. Круговая пробежка привела его к фронтальной ее части – отсюда был виден ресивер, укрепленный на металлических лапах, тянувшихся внутрь и вверх от вогнутой тарелки. Во время движения Брэйди постоянно менял угол обзора слева направо, затем справа налево.
Голос Гюнтера пропищал ему в ухо:
– Ты еще там?
– Я в двадцати футах от тебя, и ты прекрасно это знаешь, – ответил Брэйди. – Ты же глазеешь на меня по тепловизору, а?
В крохотном наушнике смех Гюнтера прозвучал тоненько:
– Ага, просто балдею от этой штуковины. Первый раз врубил. Все стоит, один ты бродишь, чувак.
Брэйди подошел поближе к фронтальной части тарелки. Не видя никакого движения, он приблизился, чтобы проверить ресивер. И смотрел на узел полных три секунды, не веря своим глазам.
Баффинова Земля перестала быть скучной.
Видеофон вновь замерцал резким цифровым светом. Колдинг застонал, перекатился на другой бок и взглянул на экран – 3.22 утра. Опять Цзянь? Господи, здесь дадут человеку хоть немного поспать? Колдинг нажал кнопку «соединение».
– В чем дело, Гюн?
– У нас проблема, – торопливо проговорил Гюнтер. – Ретранслятор поврежден.
Сон Колдинга мгновенно улетучился:
– Что значит «поврежден»?
– Я подключу Брэйди, – ответил Гюнтер. – Брэйди, Колдинг на связи, скажи ему, что видел.
На экране осталось лицо Гюнтера, а из динамиков зазвучал девичий голос Брэйди:
– Какой-то псих раздолбал ретранслятор. С тарелкой все нормально, но узел приемо-передатчика просто всмятку. Похоже на следы от топора.
«Топора»… Во внутренних помещениях небольшого комплекса на пожарных щитах было двадцать пять топоров. Тот, кто повредил спутниковую тарелку, выходил из здания.
– Гюнтер, – сказал Колдинг, – включи все камеры жилых помещений, пересчитай народ по головам и доложи мне, немедленно.
– Сию минуту, босс, – Гюнтер перевел взгляд от экрана на невидимый монитор.
– Так, поглядим… Цзянь не спит, сидит в лаборатории биоинформатики, что-то печатает. Румкорф в кровати, похоже, спит. Энди отсоединил камеру в своей комнате, но я слышу его храп по видеофону. Хёль под одеялом. Брэйди у тарелки, я здесь, вы там, а… Оп-па!.. Тима в комнате нет.
Колдинг встал:
– Нет в комнате? А где он? Просканировать все здание в инфракрасном на предмет обнаружения тела.
Грустные глаза Гюнтера сосредоточенно сузились:
– Хм… Тепловизор подтверждает визуальный осмотр. Все, кроме Брэйди и Тима. Я тут еще проверил данные контроля входа-выхода. За последние два часа никто не набирал код на вход или выход.
– А я? – сказал Брэйди. – Я же только что вышел наружу.
– Не отмечено, – сказал Гюнтер. – Кто-то снес данные слежения. Кстати, похоже, что камеры в коридорах «закольцованы». Я… Я не могу сказать, как давно, потому что они были в режиме реального времени.
Колдинг принялся натягивать одежду.
– Проверь регистрацию доступа админа. Чей код выключил те системы?
– Ух… – Колдинг услышал, как щелкают клавиши под пальцами Гюнтера. – Ищу.
– Скорее, Гюн! Ты должен знать, как это делается!
– Да знаю, знаю! Секундочку… вот. Код доступа 6969.
Код Тима. Но почему? С чего вдруг Тиму творить такое спустя столько времени… Зачем?.. Разве что…
– Брэйди, – сказал Колдинг. – Найди мне Тима. Он устроил саботаж.
– Слушаюсь, сэр.
– И гляди в оба. У него топор – по меньшей мере. Не исключено, есть и другое оружие.
– Слушаюсь, сэр, – повторил Брэйди. – Убрать его?
– Нет!Боже упаси, никого не надо убивать, – сказал Колдинг, шокированный тем, как скоро Брэйди вынес смертельный приговор другу. Но Брэйди мыслил как солдат, и Колдингу следовало мыслить так же. Если Тима и вправду перекупила другая биотехнологическая компания или, хуже того, он работал на спецслужбы отдела биотехнологических угроз Лонгуорта, тогда вообще трудно представить, что этот тип в состоянии тут наворотить.
– Защищайтесь, если придется, – сказал Колдинг. – Но делайте все возможное, чтобы не застрелитьего, понятно?
– Да, сэр, – от возбуждения тон голоса Брэйди повысился еще на одну нотку.
– Гюнтер, – сказал Колдинг, – разбуди Энди и скажи, чтоб охранял резервный воздушный шлюз. Если Тим снаружи, он не должен войти сюда. И чтобы внутренние камеры работали.
– Блин, да я не знаю, как это сделать.
– Ты же говорил мне, что знаешь систему назубок, черт тебя дери!
– Да знаю, знаю! Моя вина, но сейчас я их исправить не могу. Вы же хотите, чтоб я вышел наружу его искать?
Колдинг с досады топнул ногой. Гюнтер был слишком занят своими чертовыми вампирскими романами, чтобы быть подготовленным и информированным, как полагалось по штату. Колдинг сам виноват, что поверил ему на слово.
– Сиди на посту охраны и держи все под контролем.
– Есть, сэр, – лицо Гюнтера исчезло с экрана.
Колдинг втиснул ноги в ботинки, достал из ящика ночной тумбочки «беретту» и выщелкнул магазин: полный. Прежде чем влезть в пуховик, он убедился, что пистолет на предохранителе. Бесшумно открыл дверь, осторожно оглядел коридор и, никого не заметив, направился к главному воздушному шлюзу.
На экране админа красовались пять сообщений об ошибках:
Ошибка резервного копирования
Неисправность спутникового оборудования
Неисправность системы контроля доступа к двери
Неисправность системы видеонаблюдения
Падение температуры воздуха в ангаре до опасного уровня
Пальцы Цзянь порхали над клавиатурой, вызывая одно меню следом за другим или пытаясь это сделать: большинство из них оказалось блокировано. Ее код доступа стерт. Надо было торопиться. Кто бы это ни сделал – хотел стереть все данные исследования. Отчего-то оборвалась спутниковая связь, и ей не удалось даже отправить измененные данные в штаб-квартиру «Генады» в Манитобе. Более того, хакер уже стер данные на жестком диске внешнего резервного сервера. Взял и стер.Единственные оставшиеся активные данные были на главном диске, находящемся прямо под ее столом в лаборатории биоинформатики. Цзянь успела засечь атаку на этот диск и отбила ее. Если б она спала, они бы потеряли все, что «Машина Бога» произвела с момента привоза Бобби Валентайном последних образцов.
Вот это точно стало бы настоящим крахом… потому что все наконецполучилось.
Цзянь разделила свое внимание между стиранием последних следов буйства компьютерных программ и наблюдением за сообщениями «Машины Бога». С другими проблемами она справится сразу же, как только сможет. Привести в порядок камеры – пара пустяков, но вот отчего упала температура в ангаре, она не знала. Кто-то вручную выключил отражательные печи, но зачем?
Ход мыслей прервала «Машина Бога», выдав радостный звон колокольчиков, прозвучавший в сложившейся ситуации просто зловеще. Цзянь подняла глаза на верхний средний левый монитор – тот, что выдал новое сообщение:
Секвентирование геномов А17: завершено
Алгоритм проверочного считывания: завершено
Вероятность жизнеспособности: 95,0567%
Девяносто пять процентов! Она сделала это. А теперь, чего бы это ни стоило, Цзянь должна защитить полученные данные.
Он балансировал между сознанием и бессознательностью. Обрывки звуков… сложились в его имя, мерзкий привкус во рту. Энди Кростуэйт хотел лишь одного – не просыпаться.
Но этот гнус Гюнтер, похоже, не заткнется.
– Энди, подъем!
Единственным источником света в комнате был видеофон, который, черт бы его взял, стоял так близко и слепил сонно щурящиеся глаза Энди. На дисплее торчала башка идиота Гюнтера с такой физиономией, будто еще секунда – и он не добежит до горшка.
– Гюн, у тебя что, фантазия на книжонки кончилась, а?
– Энди, я серьезно, вставай давай скорее.
– Да пошел ты…
– Подъем!! Тим устроил диверсию, тебе надо срочно топать охранять запасной выход!
Энди протянул руку и перевернул видеофон экраном вниз. Затем накрыл его одной из подушек – голос Гюнтера она приглушила не полностью, но Энди спал крепко, и этих манипуляций оказалось вполне достаточно.
– Энди, засранец, вставай!
Картинка с видеофона Энди стала черной. Гюнтер снова принялся орать, затем его внимание отвлекло движение на другом мониторе.
Ангар.
– Брэйди! Брэйди, прием!
– Гюн, не ори, а? Гарнитура у меня в ухе,соображаешь?
– Ну да… извини, – продолжил Гюнтер спокойным голосом. Тепловизор показывает коров в стойлах ангара и какое-то движение у машин: человек.
– Один человек? Ты уверен?
Гюнтер взглянул еще раз. Монохромный монитор показывал теплый объект в светлых, более холодных тонах – от серого к черному. Помимо коров и загадочного источника тепла, Гюнтер различал лишь Брэйди, двигавшегося от спутниковой тарелки к фронтальной двери ангара.
– Подтверждаю: цель одна. Скорее всего, Тим.
– Тебе видно, что он делает? Где он?
– Похоже, он у капота «Хамви»… Нет, идет в глубь ангара. Он идет к коровам! Давайте скорее!
Голос Колдинга прозвучал на этом же канале:
– Брэйди, не кипятись. Я уже выхожу.
Гюнтер увидел тепловое пятно Гюнтера рядом с входом в ангар.
– Надо брать его прямо сейчас, – проговорил Брэйди, приблизившись на последние десять футов. – Нельзя давать Тиму убивать коров.
– Нет! – сказал Колдинг. – Брэйди, стой, жди!
На черно-серой картинке монитора Гюнтер разглядел, как белое пятно сигнатуры Тима стало стремительно удаляться от задней двери ангара. Сигнатура остановилась буквально на секунду, затем Гюнтер увидел крохотное белое мерцание, двигающееся назад к ангару. Очень маленькое, размером много меньше человека и очень быстро двигающееся.
– Брэйди, осторожно, у меня еще один источник тепла…
Из намоченной бензином веревки получился простейший запал. Диверсант оставил один ее конец за задней дверью, а пятьдесят футов отмотал наружу. Осталось лишь разок щелкнуть зажигалкой. Буквально через две секунды после того, как мощное тело Брэйди Джованни вломилось через входную дверь, пламя веревки доплясало до ангара и поцеловало облако скопившегося газа.
Огненный болид стартовал в дальнем конце ангара и вырос экспоненциально, выплеснувшись с давлением в двадцать фунтов на квадратный дюйм, что эквивалентно порыву ветра в 470 миль/час. Ударная волна швырнула Брэйди назад. Если б за его мощной спиной оказалась дверь, он бы, наверное, выжил, но он ударился о внутреннюю стену ангара и погиб. Брэйди не увидел, как его объял огненный шар в три тысячи градусов по Фаренгейту, не заметил, как вспыхнула одежда, и уже не почувствовал, как запузырилась кожа.
Коровам повезло еще меньше. Пятисотфунтовых созданий ударная волна расшвыряла, словно собачонок. Вспыхивая, как спички, они опрокидывались в стойлах, некоторых влепило в стены ангара со страшным звуком, различимым даже на фоне взрыва.
Огромная крыша ангара будто приподнялась, побалансировав на разбухающем облаке пламени, и затем обрушилась, сокрушая «Хамви» и заправщик, пробив его цистерну и скормив авиатопливо все еще беснующемуся огненному шару. Темно-оранжевое пламя выплеснулось из разбитого ангара, коробя металл и расплавляя пластик.
Прежде чем мать Энди бросила его, дабы попробовать свои силы в проституции с лесорубами Альберты, она частенько поговаривала, что ее сын может не проснуться, даже если через его комнату промчится стадо бизонов. Так было до армии. Наряду со многими вещами, не способными потревожить его сон (как, например, противный голос Гюнтера из видеофона), мощный, сотрясший землю взрыв не был таковым. Что Энди твердо усвоил в этой жизни – как успеть быстро проснуться, чтобы не быть убитым.
Он успел слететь с кровати и прижаться к полу с «береттой» в руках, прежде чем до него дошло, что он услышал: Гюнтер пытался его разбудить.
– Упс… – проговорил Энди.
Не поднимаясь с пола, он принялся натягивать одежду.
В кровати Эрики Хёль Тим Фили перекатился на бок, отбросив с лица простыню. Что же это за идиот так чертовски шумит? Вдобавок он весь взмок. Кто-то укрыл его с головой. Черт, комната все еще кружилась как сумасшедшая. Вот уж что умеют эти голландки, так это пить. Пить и заниматься любовью, как никто другой. Тим частенько спрашивал себя, какова была Эрика Хёль в двадцать лет, и следом напоминал себе, что, может, не так уж это интересно: женщине сорок пять, а он всякий раз оставался чуть жив после их любовных сессий.
Он протянул руку к Эрике, но ее половина кровати оказалась пуста. Наверное, пошла в туалет. Комнату вновь крутануло, и Тим опять провалился в глубокий сон.
Вот это взрыв, вот это шум! Эрике Хёль даже не верилось, что ее план сработал. Простаки. И задняя дверь не охранялась. По ее расчетам, Энди уже должен быть здесь. Она взглянула на часы и стала ждать. Еще пять секунд до запуска последней программы хакерской атаки. Как только это произойдет, она вернется внутрь, убедится, что петабайтный диск лаборатории биоинформатики стерт, затем прокрадется в постель к Тиму и «включит дурочку». А если по дороге вдруг нарвется на Колдинга, то скажет, что пытается убежать от Тима, который ни с того ни с сего начал угрожать и неадекватно себя вести. Уловка, конечно, ненадолго, но Фишер с головорезами скоро приземлятся, и Эрика будет в безопасности. Вот тогда она прямо в лицо скажет Клаусу все, и ее бывший любовник узнает, что это онауничтожила все плоды его работы.
Эрика не отрывала глаз от часов, отсчитывая секунды.
Гюнтер Джонс отчаялся докричаться до Брэйди. А тот ответить уже не мог. Пожар в ангаре сделал внутренние инфракрасные камеры бесполезными. Коридорные видеокамеры все были закольцованы, но камеры всех жилых помещений оставались исправны.
И тут всеего мониторы одновременно заполнились «снегом». Компьютерный терминал пискнул, выдав бессмысленное сообщение:
Отказ системы камер слежения.
– Приехали… – сказал Гюнтер и полез под компьютер за руководством по обслуживанию.
Эрика зажала топор под мышкой и вновь взглянула на часы. Ее программа, наверное, только-только запустилась и отключила камеры. Пора уходить. Как говорится, теперь или никогда. Она вгляделась в маленькое оконце двери заднего воздушного шлюза – никого. На цифровой клавиатуре замка Эрика набрала «6969», затем вошла внутрь и захлопнула за собой дверь. Процесс уравнивания давления в воздушном шлюзе занял всего пять секунд, показавшихся ей пятью минутами: Гюнтер, Энди, Брэйди или Колдинг могли оказаться где-то поблизости или даже следовать за ней снаружи. И они все вооружены.
Пятисекундный цикл завершился, внутренняя дверь шлюза пискнула и открылась. Эрика неслышно вбежала в здание комплекса и направилась к лаборатории биоинформатики. Если ее программа сработала, все кончено. Если Цзянь этому помешала, Эрике придется уничтожить петабайтный диск вручную.
Колдинг открыл воздушный шлюз главного входа, чтобы видеть пламя, с ревом вырывающееся из разрушенного ангара. Густой дым крутился в ночном ветре, заслоняя звезды. Даже в пятидесяти ярдах жар был почти обжигающим. Он присел за булыжником слева от входа и спрятался на случай, если увидит Тима, и чтобы укрыться от ярости бушевавшего огня.
В голове по-прежнему не укладывалось, что Тим выжидал два года,упорно трудился в проекте, по-настоящему отдавал себяработе, ратовал за его успех – все лишь для того, чтобы внезапно сотворить такое. Колдинг полагал, что знал этого человека.
– Гюнтер, где, черт возьми, Тим? – его наушник выдал статический разряд вслед за голосом Гюнтера.
– Все камеры вырубило. Я ничего не вижу. А Брэйди был в ангаре, когда там рвануло.
«Черт!»
– Брэйди, отзовись, – позвал Колдинг.
Никто не отозвался.
– Брэйди, если ты меня слышишь, щелкни два раза по микрофону. Как-нибудь дай нам знать, что ты там.
Колдинг ждал – три медленных вдоха и выдоха, – но ответа не услышал. Если Брэйди успел войти в ангар, он наверняка был уже мертв.
И это делало Тима Фили убийцей.
Колдинг должен был защитить своих ученых. А значит, во-первых, нейтрализовать Тима, во-вторых, отыскать Брэйди. Чертова приоритезация: ведь если Брэйди где-то истекает кровью и не в силах ответить, задержка поиска может стоить ему жизни. Но Брэйди Джованни платили за то, что в случае необходимости он будет рисковать жизнью, а Румкорфу, Цзянь и Эрике – нет.
Колдинг осматривал территорию насколько мог спокойно и терпеливо. И ничего не видел.
Дверь воздушного шлюза открылась. Колдинг повернулся, вскинув «беретту», готовый стрелять в Тима, если тот сделает неверное движение. Только целился он не в Тима… а в Энди Кростуэйта, который, по идее, должен был охранять заднюю дверь.
– Чтоб тебя… – ругнулся про себя Колдинг, отводя пистолет и вновь опускаясь на колени за камень.
Энди на полусогнутых добежал до камня и стал на колени слева от Колдинга. Этот человечек взял сектор обзора слева от себя, подразумевая, что Колдинг возьмет себе сектор справа. Энди явно не паниковал; он был спокоен и терпелив и делал все правильно… за исключением, конечно, самого главного: не стоял у задней двери, которую ему было приказано охранять.
– Энди, отсюда ни шагу, – велел Колдинг. – Я иду внутрь, соберу народ и приведу к шлюзу главного входа, а ты будешь за ними наблюдать отсюда. И не шевелись, пока не позову. Понял?
– Давай, уматывай, – ответил Энди, – и не учи меня, блин.
Ярость закипела в Колдинге, но для любой битвы существовало место и время.
– Просто оставайся здесь, – нажал Колдинг, затем рванулся к шлюзу главного входа и скрылся внутри. Если Гюнтер не запустил камеры, ему придется проверять одну за другой каждую комнату.
Эрика неслышно скользнула в лабораторию биоинформатики и увидела единственное, чего так не хотелавидеть, – Лю Цзянь Дэн за своей мультимониторной рабочей станцией. Толстые пальцы молотили по клавиатуре: «клик-клак-клик-клак».
Цзянь повернулась в кресле, густые черные волосы упали на лицо, как маска. Глаза Эрики автоматически метнулись к монитору верхнего ряда над головой Цзянь.
Секвентирование генома А17: завершено
Алгоритм коррекции: завершено
Прогнозируемая вероятность жизнеспособности: 95,0567%
– Получилось, – сказала Эрика. – Глазам не верю.
– Так это ты… – жутко прошептала Цзянь. – Это ты все убила.
Эрика опустила взгляд на свои руки. Она и забыла, что все еще держит пожарный топор. Она была так близка к тому, чтобы все провернуть и незамеченной вернуться в свою комнату. Но теперь ее видела Цзянь. Свидетельство Эрики против Тима – одно дело, но всему, что ему скажет Цзянь, Колдинг поверит автоматически.
Теперь узнают, что все сотворила она. Ну и что? Что они ей сделают – уволят?Отсюда никому никуда не деться, да и люди Фишера скоро будут здесь.
Единственное, что имело значение, – результаты исследования.
Цзянь встала, протянула руку под стол и одним мягким движением вытянула салазки с петабайтным диском длиною в фут.
Две женщины, лицом к лицу, в руках Цзянь – будущее проекта, в руках Эрики – топор.
– Цзянь, отдай его мне, и ничего не будет.
Цзянь встала, отрицательно покачала головой и сделала шаг назад.
Эрика шагнула вперед.
Пальцы Гюнтера бежали по строчкам страниц распечатки инструкции. Он должен выяснить, как перезагрузить систему видеонаблюдения. В описании сказано, что перезагрузка сбросит режим «закольцовки» типа «пошел-ты-Фили» и подобные хакерские фокусы.
В наушнике зашипел голос Колдинга:
– Гюн, ну что, где этот ублюдок?
– Я пытаюсь… Стоп. Вот оно! Просто вызвать экран командной строки, ввести эту часть кода…
– Гюн! Вруби эти чертовы камеры!
– Секунду! – он напечатал код и нажал «ввод».
Мониторы мигнули, а затем все ожили.
– Врубил! Еще секундочку…
У него снова появилась полная картина с камер наблюдения комплекса. Он пробежался взглядом по мониторам в поиске движения. Пустой холл, Румкорф на корточках у изголовья кровати, пустая генетическая лаборатория, комната Эрики… Одеяла откинуты, но это не Эрика… Затем лаборатория биоинформатики, вотЭрика, держит топор и надвигается на Цзянь…
– Блин, Колдинг! Это не Тим, это Эрика!
– Что?
– Тим дрыхнет в комнате Эрики. Бегите в биоинформатику, скорее, Эрика собирается убить Цзянь!!!
Еще один «бип» присоединился к какофонии звонков из комнаты видеонаблюдения. Гюнтер знал, что означал этот сигнал: цель на экране радара.
– А у нас еще одна проблема. Борт на посадку. Ожидаемое время прибытия… пять минут.
– Уходи, – сказала Цзянь тоненьким, почти детским голосом.
Никому причинять боль Эрика не хотела, но времени у нее не оставалось.
Цзянь пятилась, пока спина не уперлась в стену. Бежать некуда. Эрика протянула левую руку, прося диск. Цзянь бросилась ничком на пол, накрыв телом салазки с диском и одновременно пронзительно завизжав. Эрика подскочила к ней, ухватила крупную женщину за плечо и сильно дернула, пытаясь перевернуть на бок.
– Цзянь, отдай! – Она продолжала тянуть без всякого эффекта – женщина не двигалась. Острая головка топора пробьет затылочную кость, словно яичную скорлупу, но у Эрики и мысли не было убивать.
