Текст книги "Клон Дьявола"
Автор книги: Скотт Сиглер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)
– Ты не сделаешь ничего, – сказал Данте. – Слышишь меня? Ничего! Я займусь этим. Все, что нам надо, – живое животное. Как только мы его получим, мы все обнародуем. И нас оставят в покое. У них не поднимется рука на компанию, способную спасти миллионы жизней. И кстати, Магнус, ты нужен мне на Черном Маниту. Ты должен убедиться, что там порядок.
Магнус несколько секунд молча смотрел на брата.
– Хочешь убрать меня с дороги?
– Нет, дело в другом, – ответил Данте, но оба поняли, что дело именно в этом. – Проект – наша единственная надежда. Если с этим циклом эмбрионов не получится, на второй денег нам взять неоткуда. Я велел Колдингу не сметь убивать ни единого эмбриона, ни по какой причине – а ты проконтролируешь, чтобы он выполнил мой приказ. Ты также должен убедиться,что остров «на замке». Если кто-то сбежит и попадется Фишеру, он найдет Черный Маниту, и тогда всему конец. Ты можешь это сделать, Магнус? Ты можешь это сделать для меня?
Магнус моргнул, и взгляд его чуть смягчился.
– Черт, ну, ты мастер, братец. Разумом-то я ухватываю все, что ты делаешь, но когда ты так складно излагаешь – сердце велит повиноваться.
– Едешь?
– Да, – кивнул он. – Прямо сейчас позвоню Бобби, и вылетаем. На Черном Маниту буду завтра утром. Будь добр, позвони Колдингу и дай ему знать, чтоб несколько дней подежурил за Энди.
Магнус повернулся и вышел.
Данте сделал несколько неторопливых и глубоких вдохов и выдохов, пока боль в груди не стала стихать. Колдинг не обрадуется прилету Магнуса на Черный Маниту, но это было не самым плохим.
22 ноября. Жаркий вечер
Имплантация + 13 дней
Тихо спускаясь по ступеням к подвалу, Сара оглянулась. Никого. Она подошла к двери поста охраны, набрала суперсекретный код и скользнула внутрь. Колдинг сидел за мониторами, ноги забросив на стол, толстая пачка бумаг в руке. Лицо его осветилось, как только он увидел Сару. Какая улыбка! Пропал парень.
– Привет, – сказал он. – Кто-нибудь видел, как ты вошла?
Она покачала головой.
– От хвоста я, кажется, оторвалась, мистер Бонд.
– Да ладно тебе. Не хочу, чтобы Магнус пронюхал о нас. Формально я ведь твой начальник.
– Значит, можешь распоряжаться мной в любое время, – Сара подошла к столу, прижалась к нему и погладила по голове. – Я спустилась сюда получить немного тайной любви. А ты чем тут занимаешься? Разве это не входит в обязанности Энди или Гюнтера?
Колдинг покачал головой.
– Только до того момента, как Бобби вчера десантировал Магнуса. А Магнус, похоже, предпочитает компанию Энди, так что эти двое или гоняют на снегоходах, или накачиваются в гостиной.
– Внезапное изменение в иерархии? Энди, наверное, рад до чертиков.
– Ну да. Бродит вокруг, как кот, замучивший канарейку. Но и в этом есть свой плюс. Я не могу присматривать за Цзянь так плотно, как хотел бы, зато наблюдаю за ней по лабораторным камерам. Ну, и пытаюсь читать – урывками.
Стопка бумаг в руке напоминала рукопись. Заголовок вверху – «Жаркий вечер. Гюнтер Джонс».
– Ух ты! Это ж тот дурацкий вампирский роман Гюнтера?
Он кивнул.
– Тот самый; только, знаешь, оказалось, не такой уж дурацкий. Не шедевр, конечно, но честно скажу, не оторваться. А первый я уже прочел – «Жаркие сумерки».
Колдинг осторожно положил пачку страниц, затем потянулся к полке и взял другу пухлую пачку.
– Держи, – он протянул рукопись Саре. – «Жаркие сумерки», первая книга серии.
– Так ты серьезно? По-твоему, стоит?
– Я, во всяком случае, подсел на нее. Сам себе удивился, но очень хочу выяснить, как Маргарита управится с Каунт Дарконом. – Он замолчал и просто смотрел на нее, будто прикидывая некие варианты.
– Что? – спросила Сара. – У меня козявка под носом или что-то еще?
Колдинг улыбнулся и покачал головой.
– Нет, козявок нет. Просто я… По-моему, ты должна знать, что происходит с зародышами. Не думаю, что это так уж серьезно, но тебе надо знать. Только обещай мне, что не расскажешь экипажу.
– А почему я не должна им говорить?
– Потому, что тыэтого не должна знать, – ответил Колдинг. – Мне нравятся твои ребята, но пойми меня правильно: если Миллер и Каппи начнут болтать и Магнус поймет, что они в курсе, по шапке получу я, и тогда…
– И что тогда?
– Да так, ничего. Просто считаю, что тебе такое давление ни к чему.
Сара никогда ничего не скрывала от своего экипажа, но доверяла Пи-Джею.
– Хорошо. Обещаю.
Она ждала. Наконец он заговорил и поведал о том, что происходило на борту ее самолета, что росло в коровьих утробах.
Это встревожило ее, но ненадолго.
24 ноября. Ну и рожа!
Имплантация +15 дней
Колдинг вошел в гостиную, зная, что увидит ставшую привычной за последние три дня картину: Магнус и Энди наливаются до потери пульса. Разумеется, ничего не изменилось.
Магнус развалился на одном из коричневых кожаных кресел. В левой руке он держал стакан с янтарной жидкостью и льдом. Полупустая бутылка «Юкон Джека» стояла перед ним на столе из красного дерева. Рядом с бутылкой лежал пульт от плоского телевизора гостиной.
Справа от Пальоне сидел в кресле Энди «Отморозок» Кростуэйт: башмаки скинуты, ноги в белых носках отдыхают на кофейном столике, в руке пиво «Роллинг Рок», самодовольная улыбка кривит губы.
– Колдинг, – сказал Магнус. – Готовы доложить?
Пи-Джей почувствовал, как начало гореть лицо. Каждый день он обязан стоять перед Магнусом и докладывать. Колдинг подозревал, что ежедневное шоу – идея Энди, нечто вроде мести за то, что пришлось подчиниться тогда, на Баффиновой Земле.
– За время вахты замечаний по охране не было, – сказал Колдинг. – Что-то еще?
Магнус сделал намеренно неторопливый глоток.
– Да, две вещи. Как успехи в лаборатории?
– Лучше не бывает. Тим прикинул, что все эмбрионы уже более сотни фунтов. Пару минут назад я связывался с Румкорфом – он сказал, примерно через неделю можем попробовать кесарево.
Магнус вздернул брови. Он посмотрел на Энди – тот пожал плечами и отхлебнул пива. Пальоне вернул взгляд Колдингу:
– Позвольте мне убедиться, правильно ли я понял. Кесарево – в смысле вы их выпотрошите и предкам будет дана жизнь?
– Будем надеяться, что так.
– Значит, это уже больше не гипотетически? Вы уверяете, что мы фактически сделали это?
– Если эмбрионы выживут в течение следующей недели – да, мы сделали это. Если нет – тогда Цзянь и Румкорф модифицируют геном. Но на этот раз мы подошли настолько близко, что вопрос стоит не «если», а «когда».
Магнус отпил еще и улыбнулся:
– Мой брат сделал это. – Он осушил стакан одним глотком, взял бутылку и налил себе еще.
– Вы сказали «две вещи», – напомнил Колдинг. – Какая вторая?
– Как поживает Цзянь, Колдинг?
Пи-Джей почувствовал холодок страха.
– Отлично поживает.
Улыбка Энди расползлась шире.
– А вот Энди мне другое рассказывает, – продолжил Магнус. – Он говорит, что она… какой восхитительный коллоквиализм ты употребил, Энди?
– Дурнее клоповьей какашки на горелом тосте.
Магнус показал на Энди и изобразил пальцами спускаемый курок.
– Во, точно. «Дурнее клоповьей какашки на горелом тосте». Странно, я здесь уже четыре дня, а вы мне так и не доложили. Я предоставил вам уйму времени. Я даже назначил вам определенный час для доклада, чтобы вы держали меня в курсе дел, но вы как будто не желаете быть откровенным со своим боссом. Почему так, Бубба?
Колдинг пожал плечами и посмотрел в большое окно на раскинувшийся простор озера Верхнее. Что еще известно Энди? Знает ли он, что у Цзянь снова начались галлюцинации?
– У Цзянь есть кое-какие личные проблемы, но это цена, которую мы платим за сотрудничество с гением.
– Согласен, – кивнул Магнус, – с гением.А гений заслуживает доверия? Не может так случиться, что ее вдруг одолеет ностальгия и она попытается махнуть на материк?
Теперь Колдинг понял, что беспокоило Магнуса. Сумасшедшая Цзянь непредсказуема и может выкинуть что угодно, включая попытку контакта с внешним миром.
– Она в порядке, – сказал Пи-Джей. – Поверьте мне.
Магнус пристально посмотрел на него и ничего не сказал. Колдингу стоило максимума усилий, чтобы не отвернуться и выдержать взгляд этих холодных фиалковых глаз.
– Ладно, Бубба, поверю на слово, – Магнус отвернулся взглянуть на венецианское окно. Колдинг понял, что может идти. Он уже шагнул к выходу из гостиной, когда голос Магнуса остановил его.
– Ах да, Бубба, еще кое-что.
Колдинг остановился и повернулся:
– Да?
– Как супервайзер «Генады», полагаете, это мудро – спать с наемной работницей?
Магнус знал. Колдинг посмотрел на Энди – тот лишь продолжал ухмыляться.
– Я-то поначалу принял Сару за лесбиянку, – подал голос Энди. – Но, блин, эта курочка любит петушка, а, Колдинг?
Магнус взял со стола пульт. Темный экран телевизора проснулся к жизни призрачно-зеленоватой картинкой с камеры ночного видения. Постель Сары, Колдинг на спине, Сара на нем – наездница.
Колдинг почувствовал, как пальцы сжимаются в кулаки.
Магнус поднял стакан, салютуя экрану.
– Впечатляет. Конечно, «разве может быть много слишком хорошего»? [31]31
В. Шекспир. «Как вам это понравится», акт IV, сцена 1.
[Закрыть]
Колдинг сжал зубы:
– Я же приказал выключить камеры комнат.
– Да ну? – сказал Энди. – Мне, наверное, не передали. Блин, какие же сиськи у этой сучки…
Волна ярости захлестнула Колдинга, угрожая выплеснуться наружу. Лишь однажды в жизни он хотел убить человека – в тот день, когда бросился на Пола Фишера. Нет, надо успокоиться, чтобы ясно мыслить. Этот треугольник Эрика – Клаус – Галина едва не уничтожил проект. Магнусу может не понравиться любовная связь Колдинга и Сары. Если Эрику Хёль убил Магнус, он без сожаления расправится и с Сарой Пьюринэм.
Магнус нажал на копку паузы: на стоп-кадре Сара откинулась далеко назад, уперев руки на кровать за спиной, груди отчетливо выделились. За ее плечом Колдинг видел свои собственные глаза, крепко зажмуренные в экстазе, рот – комбинация улыбки и оскала.
– Эй, Колдинг, – сказал Энди. – Ну, мужик, у тебя там и рожа. Клевая.
Магнус покачал головой:
– Я полагал, вы честный парень, Бубба. Тесная дружба с подчиненным запрещена.
– Какая жалость… Вы теперь на меня рапорт напишете? В личное дело вкатаете? – Колдинг посмотрел на стену, всем видом пытаясь изобразить скуку. – Чего вы хотите,Магнус?
– Хочу знать, является ли Сара Пьюринэм вашей подружкой.
– Я сплю с ней. И что? – Собственные слова казались ему такими слабыми.
– И только, Бубба? Всего лишь «сплю»?
Колдинг пожал плечами:
– Это противоречит правилам компании?
Магнус рассмеялся:
– Не противоречит букве закона, но ведь вы ее начальник.
Колдинг решил прикинуться стереотипным свинтусом – убедить Пальоне, что ему плевать на Сару.
– То есть вы приказываетепрекратить спать с ней?
– Не надо волноваться, Бубба. Я просто хочу убедиться, не влюбились ли вы – что может отрицательно сказаться на независимости вашего решения.
– В этом плане можете не беспокоиться, – сказал Колдинг.
– Значит, – подытожил Магнус, – Сара для вас – всего лишь шлюха?
– Да какие вопросы, она же трахается как шлюха, – сказал Энди. – Где, по-вашему, она научилась так «работать»?
– Вот именно, где? – подхватил Магнус. – А свою киску она каждому дает?
Энди рассмеялся.
– Не каждому. Мне, например, не даст.
– Неудивительно, – сказал Колдинг. – Ей неинтересна бесконечно малая величина твоего члена, коротышка.
Смех Энди тотчас увял.
Магнус хмыкнул и повернулся к Энди:
– «Бесконечно малая величина члена». Если сказанное за рамками твоего лексикона, поясню: это оскорбление. Ты собираешься это так оставить?
Энди встал и откатил в сторону бутылку с пивом по столу – она упала, проливая содержимое на безукоризненно чистый ковер Клейтона.
– Твою мать, Колдинг, сейчас ты у меня получишь.
– Сядь, Энди.
Энди взглянул на Магнуса, затем вновь перевел взгляд на Колдинга.
– Но ты же сказал…
– Сядь! – гаркнул Магнус так громко, что Колдинг вздрогнул. Энди сел.
Магнус насмешливо отсалютовал стаканом Колдингу.
– Трахайте, кого хочется, Бубба, главное – делайте свою работу. Но помните: некоторых Купидон убивает стрелами, некоторых – ловит силками.
Он проговорил это так, что у Колдинга кровь застыла в жилах.
– Купидон? Магнус, при всем моем уважении, я не понимаю, о чем вы.
Вновь эта полуулыбка.
– Вы в Америке в школе Шекспира не проходили?
– Нет вроде… Я по литературе не очень…
Магнус едва заметно кивнул, будто это заявление ответило на его давнишний вопрос.
– Можете идти. Уверен, вам есть чем – или кем – заняться.
Колдинг вышел из гостиной. Мало того, что проблем личного характера у него добавилось, он выпустил из внимания свою главную обязанность – Цзянь. Магнус наблюдал за ней. Колдинг обязан был убедиться, что женщина получает необходимую помощь. А Румкорф должен определить дозу лекарства Цзянь, причем сделать это немедленно.
24 ноября. Вы же понимаете
Имплантация + 15 дней
Снег не принес мощный шторм с яростными порывами ветра – он просто пошел. Дюйм здесь, еще пару за ночь – там: не плотные заряды, а легкий снежок, но неустанно: каждый день на протяжении последних недель. Только сейчас Колдинг по-настоящему заметил, что все вокруг погребено под белым одеялом в полфута.
А хлопья продолжали падать.
Он стоял у самой воды, наблюдая, как Клаус Румкорф пытается запускать «блинчики». Позади над ними раскинулось широкое заднее крыльцо особняка. Перед ними – вода, белые барашки и глыба Лошадиной головы.
Румкорф подобрал у края воды плоский камень. Голыш дважды выскальзывал из его одетой в перчатку руки, прежде чем Клаус успевал ухватить его перед замахом. Камень подскочил лишь раз и врезался в трехфутовую волну.
– Вода должна быть поспокойней, – заметил Колдинг.
– А сейчас вы физик, да?
– Бросьте, док. Давайте поговорим. Мы должны помочь Цзянь.
Румкорф пожал плечами:
– Нагрузки и стресс обостряют ее симптомы, и мы, как говорится, под прицелом. Единственное, что мы можем для нее сделать, мы делаем.
– Ваш ответ – отмазка, и вы это прекрасно знаете.
Румкорф продолжал пристально смотреть на воду, словно пытаясь приглядеться к Лошадиной голове ярдах в двухстах от берега.
– Несколько месяцев у нее все было хорошо, – продолжил Колдинг. – А сейчас она бьется изо всех сил. Галлюцинирует. Мы должны остановить это, прежде чем она вновь попытается наложить на себя руки.
– Я увеличил ей дозу.
Румкорф пытался поднять другой камень, но тот все время вываливался из толстенной черной, слишком большой перчатки. После третьей попытки он сдался и просто стоял, выпрямившись и глядя на неспокойную воду.
Что-то здесь было не так. Румкорф – практичный мечтатель, педант, но ничто в этом проекте не происходило без гения Цзянь. И тем не менее доктор, казалось, нисколько не обеспокоен тем, что ее биохимия изменилась, а ему, возможно, придется поднапрячься и найти новое эффективное лекарство.
– Надо будет, я вызову сюда еще кого-нибудь, другого врача, который сможет ей помочь, – сказал Колдинг.
Неожиданно Румкорфа охватило такое беспокойство, что, образно говоря, было едва ли на пару градусов ниже паники:
– Если вызовете сюда другого врача или отвезете ее на материк, американцы могут найти нас и закрыть проект.
Колдинг поднял вверх обе руки в перчатках, ладонями вверх:
– Если вы не можете помочь ей, чего вы хотите от меня?
– Занимайтесь своейработой! – закричал Румкорф. – Охраняйте нас, охраняйте нашу тайну, пока я не закончу свою работу. Обязанность Цзянь– помогать мне создавать предка, что она в настоящее время с успехом и делает, так что, может, нам просто надо стойко переносить превратности судьбы.
Этому болвану Цзянь элементарно до лампочки. Его заботит только свой эксперимент.
– Вы же врач, – сказал Колдинг, – и должны помогать людям.
– Вот именно этим я и занимаюсь. Помогаю миллионам людей. А вы не заметили, Пи-Джей, что самые блестящие идеи приходят ей в голову, когда на нее «накатывает»? Это во благо. И вы, как никто, должны понимать это.
Колдинг смотрел на маленького ученого, забыв в это мгновение о холоде. Да, он понимал. Румкорфу было не до поисков нового лекарства, поскольку он знал, что нынешнее должно работать, как емунадо… если верно подобрать дозу.
– Ублюдок, – сказал Колдинг. – Так ты уменьшил дозу.
Румкорф пожал плечами и вновь принялся разглядывать Лошадиную голову.
Внезапно думать стало просто невыносимо, и Колдинг почувствовал, что хочет лишь одного – влепить Румкорфу по зубам.
– И как долго это продолжается?
– Пять недель. Так надо было – и получилось. Вы же понимаете.
Колдинг выбросил левую руку, схватил Румкорфа за загривок и подтянул маленького мужчину к себе.
– Не сметь прикасаться…
Румкорфу не удалось договорить, потому что правая рука Колдинга сомкнулась на его горле, надавив на адамово яблоко. Руками в перчатках Румкорф тщетно силился отодрать руки от горла. Еще одно воспоминание мелькнуло в голове Колдинга: как Магнус на Баффиновой Земле сжал чуть посильнее горло Энди, чтобы тот прекратил борьбу. Руки Колдинга напряглись. Он разок встряхнул Румкорфа.
Кося сквозь очки выпученными от ужаса глазами, Клаус перестал сопротивляться и замер.
– Сделай все как надо, – прошипел Колдинг. – Или я тебясделаю.
Он оттолкнул от себя Румкорфа, может, слишком сильно – тот запнулся и упал, поскользнувшись на занесенном снегом песке. Опираясь на руку за спиной, Клаус смотрел вверх на Колдинга. Пи-Джей вдруг увидел сцену глазами Клауса: мужчина более крупный, более сильный,навис над ним, готовый нанести удар.
Здравомыслие вдруг словно вернулось к нему, а вместе с ним – сильнейшее смущение:
– Клаус… я…
– Не подходите, – сказал Клаус. – Я подправлю ее лекарство, только держитесь от меня подальше, – он неловко поднялся на ноги и побежал к ступеням особняка, обогнув Колдинга на безопасном расстоянии.
Колдинг не знал, что обеспокоило его больше – то, что он вышел из себя и поднял на Румкорфа руку или что на короткое мгновение использовал поведение Магнуса Пальоне в качестве эталона.
– Черт, – выругался он.
Колдинг подождал несколько секунд, дав фору Румкорфу, а затем пошел к ступеням крыльца.
Он навестит Цзянь, а потом поищет Сару.
25 ноября. Глупая корова
Имплантация + 16 дней
В три часа утра Цзянь вдруг обнаружила, что осталась совсем одна на верхней палубе С-5. Она похлопала глазами и взглянула на перечень работ, который вывела на экран монитора. Не может быть. Но вот же она, запись регистратора нажатий клавиатуры, который не лжет.
Только что Цзянь завершила белковый анализ. Результаты выглядели знакомо. Теперь она знала почему: она делала такой же анализ и вчера, и позавчера. Но совсем не помнила, что сделала их.
Цзянь вывела еще несколько журналов, чтобы просмотреть, чем занималась. Что-то она помнила, как делала, что-то – нет. Может, все от недосыпания? Не успевала она забыться хотя бы минут на двадцать, как к ней приходил этот уродец – зверь из ее грез.
Сегодня лекарство принес доктор Румкорф, а не мистер Фили. Румкорф сказал, что внес изменение. Ее телу понадобится какое-то время, чтобы адаптироваться к новой дозе. Дня три, может, четыре, сказал он. И уже завтра Цзянь начнет чувствовать себя лучше. Ну а когда она почувствует, что ей правдалучше, не могла бы она, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста,обязательно сообщить об этом мистеру Колдингу?
Только ей не будет лучше. Врет доктор Румкорф. Ей врут все.
Не врут только цифры.
Может, из-за ее несостоятельности и появились грезы. Пауки. Крысы. Уродец.И цифры.
Движение слева. Цзянь повернулась и одновременно отступила на шаг и тут же почувствовала, как вниз по ноге устремилась струйка мочи.
Оранжевый паук.
Большой, с ее голову, глядит прямо на нее. Рука Цзянь метнулась к столу, где оставался «Доктор Пеппер». Она схватила бутылку и метнула ее – все одним стремительным движением: открытая бутылка, выбрасывая за собой хвост из коричневой жидкости и белой пены, полетела в угол.
Паук отполз с того места, где пластиковая бутылка встретилась с полом и закрутилась, расплескивая содержимое.
– Цу кай! [32]32
Убирайся! (кит.)
[Закрыть]– завизжала Цзянь. – Цу кай!
Паук исчез. Наверное, пролез в какую-нибудь щель, хотя никакой щели здесь не было. Проклятые пауки.
Цифры.Она должна привести в порядок цифры, систематизировать так, чтобы предки получились нормальными.
Погоди… предки…для человеческих органов?
Вот оно! Как они могли надеяться создать животноес трансплантируемыми органами? Из коровы? Она могла им в этом лишь помочь, помочь им наладить работу всего проекта. Только им нужен другой тип хозяина – организма для развития в нем эмбрионов.
Цзянь натянула перчатки, открыла контейнер с жидким азотом и стала осторожно доставать лотки с образцами, отставляя их в сторону, пока не нашла тот, который искала. Тот, о котором никто не знал. Остальные лотки она сложила обратно, а этот, особый, взяла с собой и спустилась на лифте на пустую нижнюю палубу.
Некоторые коровы спали. Те, что бодрствовали, наблюдали за ней. У Сэра-Мычит-Помногу на голове сидела оранжевая крыса. Буренка как будто не замечала, что крыса грызет ей черно-белое ухо и красная кровь течет по гладкой широкой коровьей щеке. Корова лишь рассеянно смотрела на Цзянь.
Глупая корова.
Цзянь тихонько прошла по центральному проходу, пытаясь не обращать внимания на несколько пар глаз, провожающих ее взглядами. Она открыла шкафчики на «территории» мистера Фили. Там, в стерильной упаковке, находилось то, что ей было нужно: катетер, похожий на тонкую кухонную спринцовку.
Цзянь взяла пакет с катетером и положила его и лоток с образцом на лабораторный стол.
Трансплантация выращенного в искусственных условиях зародыша производилась доктором под контролем и управлением прибора УЗИ. Но для УЗИ требуется еще одна пара рук. У Цзянь не было другой пары рук. Очень плохо, что оранжевые пауки не могут помочь: у них их целая куча.
Придется лежать на спине, но она справится минут за пять.
И к тому же… это были ееяйцеклетки. И она вольна делать с ними все, что захочет.
25 ноября. Обоснованное беспокойство
Имплантация + 16 дней
Клаус Румкорф сидел у экрана УЗИ, дожидаясь, когда Тим закончит водить трансдюсером по брюху Молли Макбаттер. Клаус чувствовал привязанность к Молли, но лишь потому, что корова проявляла уровень интеллекта выше среднего. А еще ему нравилось, когда она тыкалась носом ему в грудь и он чесал ей за ухом (разумеется, когда никто не видел).
Цзянь, слава богу, выглядела уже гораздо лучше. Даже причесалась. Еще два, от силы три дня, и она вновь станет прежней – более или менее креативной Цзянь. Ну и хорошо, поскольку они вышли на финишную прямую. Сомнений не осталось: предки должныдожить до своевременного разрешения от бремени, и все данные указывали, что они должныпойти «на своих четырех».
Этот дебил Колдинг дал волю рукам. Да как он осмелился!Хотя Колдинг прав. По крайней мере, отчасти. Если б Цзянь убила себя, это не помогло бы проекту. Оставив за спиной самую значительную проблему, Клаус смог быть милосердным и скорректировать ее лекарство. Она по-прежнему стреляет глазами по углам, но, по его подсчетам, это поведение прекратится к концу дня.
Индикатор выполнения заполнился. На экране появилась окрашенная в золотистые тона картинка.
– Heilige scheisse, [33]33
Срань господня (нем.).
[Закрыть]– пробормотал Клаус по-немецки: слова сорвались с языка, прежде чем он понял это.
Дитя Молли проделало долгий путь с самого начала как микроскопический шарик недифференцированных клеток. Не знай Клаус, он бы определил возраст существа на экране в четыре-пять месяцев,но никак не две недели.
Цзянь заглянула к нему в экран. Затем помотала головой, словно стряхивая видение, и вновь взглянула.
– Какой-то сбой, наверное, – проговорила она. – В этом эмбрионе по меньшей мере сотня фунтов.
– Больше, – сказал Тим, выйдя из стойла Молли. – Попробуй один к тридцати.
– Нет, – сказала Цзянь. – Моя программа говорит, что предки на этом сроке должны быть не более сорока фунтов.
– Твоя программа против прибора? – усмехнулся Тим. – Думаю, прибор победит, Фрут Лупе. [34]34
«Фрут Лупс»– марка готовых завтраков из хлопьев (фирма «Келлогс»).
[Закрыть]
– Хватит обзываться, – сказал Клаус, удивившись самому себе, что вдруг решил защитить Цзянь.
– Плевать на дебильную программу Цзянь, – не унимался Тим. – Смотрите на показания прибора, блин. Сто с прицепом фунтов за две недели?Да никто на свете не растет такими темпами. Даже слон, никто!
Клаус восхищенно изумлялся жизнью, которую сотворил. Задние ноги эмбриона казались намного толще, чем по его теории. Передние выглядели тоже сильными, но были худее и длиннее, чем задние. Отсюда можно было предположить, что существо двигается, держась как бы под углом, как горилла на четырех конечностях, в противоположность горизонтальному расположению тела бегущей собаки или тигра.
Скелетная структура также демонстрировала значительный рост. Ребра выглядели очень толстыми и расширявшимися от головы до самых бедер: они росли одно напротив другого, напоминая нечто вроде внутреннего панциря.
– Док, – сказал Тим. – Что будем делать?
– Наблюдать и документировать, – ответил Клаус. – И готовиться к кесареву сечению через неделю. Возможно, раньше.
– Да я не об этом, старик. На фоне таких темпов роста на следующей неделе эти заразы наберут по триста фунтов.
Румкорф кивнул:
– Верно, а вес взрослой особи может быть четыреста, а то и пятьсот фунтов. Вы правы, внутренние органы могут оказаться слишком большими. Мы подработаем геном для второго поколения, но прямо сейчас мы можем использовать печенки, может, даже почки.
Лицо Тима пошло морщинами, будто перед ним невероятно тупой человек.
– Что? – спросил Клаус. – Какая на этот разпроблема?
– Да я не о трансплантатах и не об органах, ботаник ты чертов. – Тим взглянул на Цзянь. – Вникаешь, о чем я, Фрути Пебблс? [35]35
«Фрути Пебблс»марка готовых завтраков из хлопьев (компания «Пост Сереалс»).
[Закрыть]
– Мистер Фили, – сказал Клаус. – Я не собираюсь вам повтор…
– Хищники, – ответила Цзянь. – Зубы. Когти. Предположительно триста фунтов при рождении и, не исключено, двойное увеличение в течение нескольких дней спустя. Куда нам их девать? Чем будем кормить?
Клаус беспомощно взглянул на нее, затем повернулся посмотреть на золотистый экран рабочей станции. При помощи трэкбола он повернул изображение эмбриона, разглядывая во всех ракурсах. Зубы. Когти. Мускулы. Агрессия. Атакующий камеру, убивающий уже в материнской утробе.
– Возможно, тихо проговорил он, – ваше беспокойство обоснованно.
26 ноября. Шах и мат
Имплантация + 17 дней
Колдинг смотрел на шахматную доску и обдумывал свой следующий ход. Провалить партию он не мог, поскольку почти уже победил. Никто на проекте ни разу еще не выигрывал у Цзянь. Допустим, ее мозг работал все еще чуть заторможенно из-за уменьшения дозы лекарства, но в этой партии Колдинг одержит победу в любом случае.
Последние два дня он как мог избегал Сары. Разумеется, после того как побывал у нее в комнате и вывел из строя камеры наблюдения. Он не знал, как сказать ей, что у Энди «Отморозка» Кростуэйта есть видео ее обнаженной, занимающейся любовью.
Свою сдержанность Пи-Джей объяснил тем, что должен сосредоточить внимание на Цзянь, и в последнее время заметно сачковал от работы. Сара поняла. И Пи-Джей не лгал, поскольку на самом делесфокусировался на Цзянь, внимательно отслеживая ее прогресс и следя за тем, чтобы Румкорф давал ей верную дозу. А заодно помногу играл с ней в шахматы.
Колдинг пошел конем и улыбнулся:
– Шах.
Цзянь безучастно смотрела в венецианское окно гостиной. Казалось, она совсем забыла о существовании Колдинга. Но выглядела намного лучше: совершенно очевидно, что верная доза работала.
– Цзянь?
Она беспрестанно крутила в руках бутылку «Доктора Пеппера», пока напиток не сделался светло-коричневым: темный карамельный оттенок смешался с белыми пузырьками, ищущими выхода. Когда она наконец откроет ее, подумал Колдинг, будет взрыв.
– Эй, девушка, обратите внимание: вам шах!
Она бросила взгляд на доску и вновь принялась крутить бутылку.
– Цзянь, поговори со мной. Что тебя гложет?
Она посмотрела на него, взгляд вновь сосредоточенный:
– Он слишком крупный.
– Я в курсе, это нормально. Гэри Дитвейлер заказал материал для мощных клеток. Через пару дней их доставят. Док сказал мне, что так мы сможем держать зверей под контролем.
Цзянь засмеялась:
– Доктор Румкорф мечтает увидеть свое имя на обложке «Таймс». Он рискнул бы всеми нами.
Колдинг думал об ограниченной дозе лекарств. Цзянь была права больше, чем она знала. Он также думал о клетках и о крохотном, кидающемся на камеру эмбрионе, разросшемся до двухсот фунтов. Или больше. Румкорф уверил его, что все будет хорошо, но заверения ученого казались ему сомнительными. Если Цзянь обеспокоена, значит, и Колдингу беспокоиться есть о чем.
– А почему зародыши настолько больше, чем вы предполагали?
Она посмотрела под ноги. Бутылка завращалась быстрее.
– Я… делала перспективные оценки, но… может, я тогда не так ясно соображала.
«Не так ясно соображала». Пи-Джей мысленно прикинул временные рамки. Цзянь пережила озарение, выдав успешный пакет данных именно тогда, когда они оставили Баффинову Землю три недели назад… Через две недели, как Румкорф начал уменьшать ей дозу.
– Цзянь, подумай, пожалуйста. Ты сказала, что делала программу для стадного животного. Послушного, порядка двухсот фунтов веса взрослой особи. Но получились предки другого веса, и это агрессивное поведение, эти… клыки.
Она подняла голову, посмотрела ему в глаза. Колдингу не удалось прочитать ее взгляд. На лице женщины он видел сомнение, смущение.
– Я думала, что программирую травоядное. А получился… хищник.
«Элементарно, Ватсон!» Травоядные не пожирают друг друга в утробе. Будь у «Генады» больше времени и ресурсов, Колдинг просто списал бы эту партию эмбрионов и заставил Цзянь начать все заново. Вот только Магнус не позволит.
– Я хочу уехать, – неожиданно проговорила она. – Хочу уехать отсюда. Если мы не остановимся, произойдет что-то очень дурное. Мы должны сообщить кому-нибудь.
У Колдинга перехватило дыхание. Он автоматически бросил взгляд на камеру в верхнем углу. На посту охраны сейчас Гюнтер. Видел он Колдинга и Цзянь здесь? Камеры не оборудованы микрофонами… но ведь он думал, что и в комнате Сары видео отключено. Кто знает, в чем он еще ошибался? А если Магнус узнает, что Цзянь ведет разговоры об отъезде?
– Цзянь, никогда больше не говори этого. Никогда даже не думайговорить такое, никому.Поняла?
– Но, мистер Колдинг, я боюсь, что я… я… – Голос ее прервался.
– Эти твои недомолвки меня очень беспокоят, Цзянь. Просто скажи, в чем дело.
Она посмотрела на шахматную фигуру в своей руке и ничего не ответила.
– Цзянь, пожалуйста, скажи.Чего ты боишься?
Глаза ее сузились. Что сейчас происходило в ее гениальной голове?
– Я делала вещи, о которых не могу вспомнить, – ответила она. – И полагаю… Я еще раз просмотрю все кодирование, может, найду что-то…
Цзянь опустила ладью на доску – на новую позицию, которая блокировала его шах. Колдинг улыбнулся и стал двигать слона на атакующую позицию, когда заметил, что своей ладьей она бьет его слона и этим ставит шах слоном его королю.
