Текст книги "Летние дни в замке Оберн (ЛП)"

Автор книги: Шэрон Шинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Элисандра. – Принять ее означало бы себя скомпрометировать. Потому я ее не взяла.

– Скомпрометировать! Каким же это образом… да будет тебе известно, регенту это не

понравится…

Так плавно, что я едва заметила его движение, Кент обхватил леди Грету за плечи и

отвернул от Элисандры:

– Расскажите мне, в чем проблема, и я в точности доложу отцу, что произошло. Обещаю

проявить такт и хитрость, так что у него не будет причин сердиться на вас или на

75

76

Элисандру. – Не снимая руки, он проводил протестующую леди Грету до двери. До меня

доносились отзвуки ее жалоб и его утешений, пока они удалялись по коридору.

Я изумленно посмотрела на Элисандру:

– И что же такого сказал тебе Борган Трегонийский, преподнося свой чудный дар?

Она с минуту помолчала, будто собираясь мне ответить, но затем покачала головой,

словно бы отмахиваясь от незначительной проблемы.

– Да ничего, ничего, я просто не захотела принимать этот подарок, – бросила она. –

Кори, познакомься с моей новой горничной, Дарией. Она из Килейна. Я просто обожаю ее

акцент.

Дария шагнула вперед, с почтением, но без застенчивости, и присела в неглубоком

реверансе.

– Значит, вы – леди Кориэль, – произнесла она с приятным говорком. Западным, как я и

думала. – Госпожа часто о вас рассказывает.

У Дарии были типичные для выходцев из Килейна белая кожа и светлые волосы, а

хрупкое телосложение не скрывало врожденной силы. Крессида назвала ее тихоней, мне

же она показалась воительницей.

– Прошлым летом тебя здесь не было, – улыбнулась я ей. – Что ты думаешь о замке

Оберн?

– Он великолепен! – восхитилась Дария. – Все эти лорды и леди в роскошных нарядах и

с пышными речами. А алиоры! Я прежде их никогда не видела. Сперва я их боялась, но

эта Крессида – рядом с ней мне хорошо, словно с собственной матерью, с первой минуты,

как она со мной заговорила.

– Все алиоры такие, – заверил Кент, входя в комнату. – Рядом с ними чувствуешь, что

тебя любят.

Я заметила, что он встретился глазами с Элисандрой, не успев даже закрыть за собой

дверь, и между ними словно пробежала искра взаимопонимания.

– Она успокоилась, – беззаботно добавил Кент. – Что еще я могу для тебя сделать?

Элисандра натянуто улыбнулась:

– Ничего, просто посиди и поговори со мной, пока мы с Дарией разбираем вещи.

– Ты точно хочешь, чтобы мы остались? – спросил Кент. – Я могу уйти, чтобы дать тебе

время обустроиться. И Кори с собой утащу, если тебе нужно побыть одной.

– Нет, останьтесь оба. Расскажите, что у вас нового. Я так соскучилась по вам обоим.

Кент опустил свое длинное туловище на один из хрупких стульев Элисандры, а я,

скрестив ноги, уселась на мягком покрывале.

– Как я тебе уже говорил, большой летний бал состоится в следующем месяце, –

сообщил Кент. – Мы получили согласие приехать из всех восьми провинций, кроме

Килейна.

Элисандра, стоя над раскрытым сундуком, доставала из него белье и аккуратно его

складывала.

– Кроме Килейна, – повторила она спокойным голосом. – Неожиданно.

– Именно это сказал и мой отец. Он все же думает, что Ломан еще может прислать

вместе себя Джоффа. Что само по себе оскорбительно.

– А Брайан знает?

– О, да. Он рассмеялся. Заявил: «У Ломана в любом случае нет красивых дочерей, так с

чего мне желать, чтобы он приезжал?».

Меня удивила подобная беспечность, но Элисандра, казалось, осталась равнодушной.

– Это, должно быть, очень обрадовало твоего отца.

– Как сказать, – сухо заметил Кент.– Однако все остальные обещались пожаловать.

Полагаю, интригам не будет конца.

– А что регент? Ему по-прежнему нездоровится?

76

77

– Нет, лихорадка прошла через пару дней после вашего отъезда. На следующий день он

был слаб, но потом обрел прежнюю силу. Ты же знаешь моего отца.

– А Тиаца? – спросила Элисандра. – Как она?

Вопрос заставил меня нахмуриться, потому что имя, похоже, принадлежало

простолюдинке. Я была уверена, что незнакома ни с одной придворной дамой с таким

именем.

– По мнению Гизельды, возможно, через месяц, – немного загадочно ответил Кент. У

меня возникло чувство, что они намеренно говорили туманно – дабы мы с Дарией ничего

не поняли.

– Это не рано?

– Гизельда ожидает сложностей.

– Мне очень жаль. – Элисандра вручила стопку сложенного белья Дарии, которая

отнесла его к шкафу и начала раскладывать. – Твой отец знает?

– О, да. И это радует его даже больше, чем все остальное.

– А Брайан?

Кент развел руками.

– Должно быть, знает. Но ведет себя так, словно это его не беспокоит.

– Думаю, так и есть.

Кент смотрел на нее. Несмотря на его, казалось, совершенно расслабленную позу на

стуле, у меня возникло впечатление, будто он напряжен, неуверен и взволнован чем-то, о

чем не решается сказать. Я вдруг впервые в жизни осознала: «Да он ее любит!».

Поднимись он, подойди и заключи Элисандру в объятия – это не столь явно раскрыло бы

его чувства.

– А ты? – тихо спросил он. – Тебя это беспокоит?

Элисандра подошла и села подле меня на кровати. Мы сидели, не касаясь друг друга,

однако на минуту показалось, что ей хочется прислониться, положить голову мне на

плечо... Так явно ощущалась ее нужда в утешении.

– Возможно, легче было бы, если бы беспокоило, – тихо призналась она.– Ну не

странно ли это? Естественнее было бы вообразить совершенно обратное.

Потянувшись к Элисандре, я обхватила ее лицо ладонями и повернула к себе:

– Если тебе нужно что-то обсудить с Кентом, мы с Дарией можем выйти, – предложила

я. – Если нет, то позволь мне остаться, чтобы ты рассказала о поездке в Трегонию. К тому

же я думаю, что сегодня тебе лучше не спускаться к ужину и поесть у себя. Вид у тебя

уставший и печальный, и мы не должны мешать, если ты хочешь немного побыть в

одиночестве.

На мгновение Элисандра так удивилась, что ее обычная маска невозмутимости

сменилась изумлением. Ей непривычно было слышать, чтобы младшая сестра

разговаривала таким непреложным тоном. Затем Элисандра рассмеялась и обняла меня. И

снова показалось, что она словно вытягивает из меня силы, и я от всей души пожелала

своей выносливости переместиться из моего тела в ее.

– О, Кори, ты совсем выросла, – пробормотала она, уткнувшись мне в волосы. – Больше

никакого секретничанья с Кентом. И не смей никуда уходить. Я так по тебе соскучилась.

После этого Кент довольно скоро нас покинул. Перед уходом он быстро обнял

Элисандру и взъерошил мне волосы. Я бросила на него сердитый взгляд, а Элисандра

рассмеялась. Неудивительно, что именно ее он любил.

Сама эта идея, впрочем, была очень странной, и мне требовалось время, чтобы к ней

привыкнуть.

Элисандра согласилась с тем, чтобы мы поужинали у нее в комнате, что не слишком

обрадовало леди Грету, стоило ей об этом услышать.

77

78

– В первый вечер после возвращения тебе следует занять свое обычное почетное место,

чтобы все в замке это увидели, – поучала мать Элисандру. – Ты должна напоминать этому

необузданному принцу, кто его нареченная невеста…

– Он прекрасно знает, кто я такая, – возразила Элисандра. – С Брайаном я разберусь

завтра. А сегодня я устала и хочу побыть с Кори.

Леди Грета изо всех сил сопротивлялась этому решению, однако Элисандра настояла на

своем. Дария и Крессида принесли нам еду, накрыли уютный столик в центре комнаты и

тихонько удалились. Мы проговорили без умолку весь ужин, делясь друг с другом

событиями, произошедшими за время, пока мы не виделись. Потихоньку я осознала, что

новости Элисандры в основном касались двора и придворных гостей. Она очень мало

говорила о себе, своих мыслях и чувствах. И я начинала понимать, что она никогда этого

не делала.

Наконец, едва она закончила очередную ничего не значащую историю о чем-то,

случившемся в день солнцестояния, я довольно резко спросила:

– Так кто такой Борган, и что он тебе сказал?

На мгновение она показалась удивленной, но затем ее лицо приобрело обычное

спокойное выражение.

– Это сын Дирксона, брат Меган. Он преподнес мне шаль, намекнув, что собирался

подарить ее своей невесте.

– Но ты выходишь замуж за Брайана.

– И Боргану это известно.

– Тогда почему…?

Склонив голову набок, Элисандра посмотрела на меня изучающе. Мы никогда раньше

не обсуждали политические интриги; мне даже в голову не приходила мысль об их

возможном существовании. Долгие года мне все казалось именно таким, каким было на

первый взгляд.

– Дирксон амбициозен, – объяснила Элисандра. – Трегония – крупнейшая из восьми

провинций и граничит с Оберном. Находясь так близко к трону, он не понимает, почему не

играет большей роли в делах королевства. Кроме того, он недолюбливает Брайана.

– Кент что-то такое рассказывал, – припомнила я.

– Правда? Что ж, Дирксон не одинок, однако его голос звучит громче всех. Он не

однажды публично заявлял, что не примет Брайана в качестве своего сюзерена. Он также

говорил, что мог бы стать более покладистым, если бы его семью и королевский двор

связывали какие-нибудь узы. Он хочет, чтобы его дочь вышла замуж за Брайана, а сын

женился на мне.

– Но ты выходишь замуж за Брайана, – повторила я.

Элисандра странно на меня посмотрела и ответила:

– Мы еще не женаты.

Меня вдруг охватило необычное чувство потрясения и паники.

– Но, Элисандра, разве ты не хочешь выйти замуж за Брайана? Я хочу сказать, вы с ним

обручены всю жизнь…

Выражение ее лица оставалось столь же непонятным, она словно бы мыслями ушла

глубоко в себя.

– Совершенно неважно, чего я хочу, – прошептала она.

– Конечно, важно, – нетерпеливо перебила я. – Если ты любишь Брайана…

На этот раз взгляд Элисандры стал пронзительным.

– Если я люблю Брайана! – воскликнула она. – Если я вообще кого-то люблю! Моими

желаниями в этих вопросах не интересуются. Я просто пешка, разменная монета,

собственность, поставленная на кон. Лорд Мэттью сделает со мной все, что пожелает.

Теперь была моя очередь глупо повторять слова:

– Лорд Мэттью…

78

79

Если за мгновение до этого в ее голосе слышалась горячность, то теперь она заговорила

спокойно и бесцветно:

– У меня нет собственных средств, а состояние матушки весьма незначительно. Все

земли Хальсингов находятся в доверительном управлении дяди Джексона и не перейдут

ни ко мне, ни к тебе, пока мы не выйдем замуж. Да и то, если выйдем за мужчину,

которого выберет Джексон. Он оплачивает наши пребывание в замке Оберн, но здесь мы,

все мы – ты, я и моя мать – с молчаливого согласия лорда Мэттью, поскольку я обручена с

Брайаном. Если он сочтет, что корона больше выиграет, если будет возложена на чью-то

другую голову, у него есть право разорвать мою помолвку с Брайаном. И тогда мое

положение окажется еще более плачевным.

Я почувствовала, как мое горло сжалось, а грудь сдавил непонятный страх. До сих пор

ничего подобного мне в голову не приходило: я всегда считала, что Элисандра любима и

находится в безопасности.

– Но у Брайана, безусловно, найдется, что сказать на сей счет, – возразила я хриплым

голосом. – Он ведь всегда хотел на тебе жениться…

– Правда? – поинтересовалась Элисандра. – Кто знает, чего хочет Брайан?

– А чего хочешь ты? – в отчаянии спросила я.

– Я хочу… – Элисандра резко замолчала, а затем мелодично, но немного нервно

рассмеялась и едва ли не радостно продолжила: – Я хочу поговорить о чем-нибудь

повеселее. О тебе, твоем приезде и о том, что впереди у нас долгие три месяца вместе.

Однако я была не готова оставить эту тему.

– Но если ты не выйдешь за Брайана, если ты ни за кого не выйдешь, Джексон по-

прежнему будет о тебе заботиться. И для тебя всегда найдется место в фамильном

особняке Хальсингов.

– Может, и так, – согласилась Элисандра. – Я никогда не была в этом уверена. – Она

бросила на меня быстрый, прямой взгляд. – Я всегда тебе завидовала, потому что у тебя

была другая жизнь, куда ты могла вернуться. Но если я не выйду замуж, чтобы угодить

регенту и нашему дяде, то неизвестно, что со мной станет.

– Ты станешь жить со мной, – тут же предложила я, – в домике. Я научу тебя всем

известным мне заклинаниям, и ты тоже сможешь стать знахаркой.

В ответ на это Элисандра улыбнулась:

– Было бы здорово стать деревенской ведьмой.

Я подалась вперед и положила руку ей на запястье.

– Элисандра, ты хочешь выйти за Брайана?

Но с секретами было покончено. Она улыбнулась и вскочила со стула:

– Я совсем забыла! Твой подарок! Посмотри, какой он замечательный.

Она больше не собиралась говорить о предмете, который не переставал волновать меня

до самого отъезда из замка. Вместо этого Элисандра подбежала к шкафу и вытащила

оттуда большой сверток в чрезвычайно мягкой бумаге. Развернув его, я обнаружила

множество ярдов алого шелка, затканного золотыми нитями.

– Разве он не чудесен? – прошептала Элисандра, поднося ткань к лицу. Мои пальцы

тонули в шелке, я словно бы гладила лунный свет. – Уверена, нам хватит времени до бала,

чтобы превратить его в платье. Он идеально подойдет к твоим темным волосам и глазам.

Ей он тоже подошел бы идеально. Это был роскошный подарок. Мы раскатали материю

в одну длинную шаль, и я накинула ее себе на плечи, чтобы покрасоваться перед зеркалом.

– Миледи Кориэль, вы великолепны, – произнесла Элисандра, низко кланяясь. – Не

окажете ли мне честь пригласить вас на первый танец?

Мы соединили руки и сделали первые несколько шагов менуэта.

– Никто никогда не зовет меня «леди», – призналась я. – Я – не леди.

– Именно так называл тебя последние несколько месяцев лорд Мэттью, – возразила

Элисандра, склоняясь в такт воображаемой музыке. – Вслед за ним так же стали делать и

79

80

остальные. Моей матери, как ты можешь догадаться, это совершенно безразлично, однако

намедни я слышала, как она поправила Анжелу, когда та опустила титул перед твоим

именем, так что, похоже, матушка примирилась с твоим возросшим положением в

обществе.

– Значит, лорд Мэттью хочет и меня использовать в качестве разменной монеты, –

задумчиво протянула я.

Элисандра уронила руку, и воображаемая музыка внезапно смолкла.

– Он всегда этого хотел. Именно поэтому матушка проводила с тобой так много

времени. Этого требовал от нее лорд Мэттью. Он намерен видеть тебя выгодно

пристроенной.

– Мне кажется, – пожав плечами, торжественно заявила я, – регента может постичь

разочарование.

Звонкий переливчатый смех Элисандры был таким искренним и радостным, что вызвал

улыбку и у меня.

– Я знаю, – фыркнула она, – и это доставляет мне несказанное удовольствие.

Я улыбнулась в ответ:

– Ты отнюдь не столь покорна, как кажешься.

Лицо Элисандры приняло более спокойное выражение, и она испытующе посмотрела

на меня:

– Ты шутишь, но это на самом деле так. – И прежде чем я успела развить эту тему, она

вдруг оживилась и заметалась по комнате. – Скорее, давай все это уберем. Утром с тебя

снимут мерки, и портнихи смогут приняться за платье. Ты уже знаешь, какой фасон

выберешь? Что-нибудь не слишком чопорное, в таком-то цвете…

Мы уселись рядышком на ее кровати, рассматривая альбомы, составленные портнихами

замка, и пытаясь определиться с фасоном платья. Мы провели за этим занятием не так уж

много времени, когда я внезапно почувствовала, как сильно устала Элисандра. Это была

пронизывающая до костей изнуренность, от которой ей трудно было удержать в руках

даже выкройки.

– Ты выглядишь уставшей, – встревожилась я. – Думаю, мне следует уйти, чтобы ты

могла лечь поспать.

– Я устала, но в последнее время не слишком хорошо сплю, – с грустной улыбкой

призналась Элисандра. – Вероятно, именно поэтому так и устала.

Я вскочила на ноги.

– Сейчас вернусь, – предупредила я и выбежала из комнаты, чтобы несколько минут

спустя возвратиться с сумкой в руке.

Элисандра отложила альбомы в сторону, но в остальном не двинулась с места. Я вновь

забралась на кровать и уселась рядом.

– Ты не можешь заснуть или просыпаешься посреди ночи? – спросила я, стараясь

говорить как сведущая знахарка. – Если просыпаешься, то от боли или плохих снов? А

когда встаешь утром, то чувствуешь себя вялой и глупой или твой разум ясен и свеж?

Элисандра рассмеялась, позабавленная и немного изумленная.

– Я не могу заснуть, просыпаюсь посреди ночи и снова не могу заснуть, – перечислила

она. – У меня ничего не болит, а голова совершенно ясная.

– Хорошо. Я дам тебе смесь трав, выпивай полчайной ложки на стакан воды каждую

ночь перед сном. Это поможет тебе уснуть и проспать до утра.

– Буду рада, если так и будет, но сомневаюсь, – сказала Элисандра.

Я вытряхнула маренник в неглубокую чашку, стоявшую у нее на ночном столике.

– Попробуй и увидишь, – возразила я.

Я слышала, как она перебирает пузырьки и флаконы в моей сумке.

– Этот выглядит интересно. И этот тоже. О, какой красивый голубой цвет. Для чего он?

Я повернулась посмотреть, что за флакон она держала напротив свечи.

80

81

– Это корень крепня. Болеутоляющее. Однако принимать его следует в крошечных

дозах, иначе он может тебя убить.

Она быстро вернула флакон обратно в сумку, но продолжала смотреть на него с

сомнением.

– Правда? И сколько же нужно принять?

Я вернула баночки с остальными травами на место, плотно закрыв крышкой каждую из

них.

– Содержимого этого пузыречка хватит, чтобы убить дюжину людей, – объяснила я. –

Но у него немного солоноватый вкус, так что просто так подлить его кому-нибудь в воду

или в вино не получится.

– Я думала, что бабушка не учит тебя черной магии, – сухо заметила Элисандра.

Я улыбнулась:

– Это не магия, а травознание. Корень крепня можно найти у любой травницы отсюда

до самой Файлинской ярмарки, хотя за пределами Котсуолда он обойдется тебе недешево.

С ним надо быть осторожным и всегда держать под рукой противоядие.

– Противоядие? Какое?

Я взяла флакон с белым, почти прозрачным порошком, мелким как пудра:

–Женьшеница. Ее тоже можно купить повсюду.

Она забрала у меня флакон и поднесла его к свече. В ее руках он словно бы сиял

изнутри молочным светом.

– Она тоже соленая?

– Нет, у нее вообще нет вкуса.

– А сколько нужно противоядия?

– Если проглотить чайную ложку корня крепня, достаточно всего нескольких крупинок

женьшеницы, – сказала я. – Вообще, женьшеница – прекрасное противоядие в

большинстве случаев, если принять ее достаточно быстро после отравления, потому что

тело ее отторгает. А вместе с ней и все остальное, что попало в твой организм. Некоторые

используют ее даже при лихорадках, ибо считают, что она очищает кровь.

Элисандра вернула флакон обратно в мою сумку.

– Ты знаешь удивительные вещи. – Она взяла в руки очередную баночку, на этот раз –

маленький глиняный горшок с нарисованными на нем цветами. – А что здесь?

– Приворотное зелье, – усмехнулась я.

Элисандра взглянула на меня:

– Не может быть!

– Может. Собственно, я продала немного как раз вчера вечером.

– Продала? И кому же? Оно сработало?

Теперь я широко улыбалась.

– По уши влюбленному стражнику на посту у ворот замка. Мы случайно разговорились.

Я пока не знаю, сработало ли, но он казался преисполненным надежд.

– И сколько нужно принять, чтобы оно сработало? От него есть противоядие?

– Зачем же противоядие от любви? – рассмеялась я.

– На случай, если передумаешь. Если мужчина окажется не тем, кем ты его считала.

– В таком случае, полагаю, противоядием будет его избегать.

Она вытащила пробку и понюхала содержимое.

– Слишком поздно! – возразила она. – Он уже любит. Оно совсем не пахнет.

– Поэтому его так легко подлить кому-нибудь в еду или напиток. Но почему тебе вдруг

не хотелось бы, чтобы кто-то тебя любил? Если, конечно, он не шут гороховый.

Элисандра заткнула горшок пробкой и вернула его на место.

– Иногда проще, если тебя не любят. А что в этой банке? О, какой ужасный запах.

Готова поспорить, этим зельем тайком не воспользуешься.

81

82

Один за другим она перебрала все флаконы и пузырьки в моей коллекции. Я показала

ей порошки и микстуры, способные излечить от кашля, способствовать зачатию и

улучшить память, а также настойки, которые снимали жар и спасали от отчаяния. Мне

сложно сказать, был ли ее интерес к лекарствам искренним или ей просто хотелось

побольше узнать обо мне, рассмотрев вещи, в которых я разбиралась. Когда мы перебрали

все содержимое сумки, я настояла, чтобы она переоделась в ночную рубашку и выпила

настой, который я для нее приготовила. Было так странно этой ночью оказаться той

сестрой, которая укладывала вторую спать, поцеловав ее в лоб и пожелав спокойной ночи.

Когда я задула все свечи, кроме той, что была у меня в руке, Элисандра улыбнулась и

прошептала:

– Я скучала по тебе, Кори. Как хорошо, что ты здесь.

Глава 7

Через несколько недель замок начал постепенно заполняться. Я испытывала

двойственные чувства к летнему балу, обещавшему стать самым значительным приемом в

моей жизни. С одной стороны, мне нравилось наблюдать за прибытием каждого нового

гостя, перешептываться с Мэриан и Анжелой, гадая, кто из симпатичных молодых дворян

пригласит нас на танец, и находя непростительные изъяны во всех остальных девушках.

Каждый последующий ужин был роскошнее предыдущего, каждый день нас ждали новые

развлечения до самой поздней ночи. С другой стороны, суета, безусловно, нарушила

привычное течение жизни при дворе. Я редко оставалась наедине с Элисандрой, или с

Кентом, или хотя бы с Мэриан и Анжелой. Даже ночью в коридорах постоянно слышались

голоса и шаги; казалось, замок никогда не спит. Я и радовалась, предвкушая, и

беспокоилась из-за непривычной суматохи. Как и Элисандра, я начала засыпать с трудом.

Возможно, причиной тому служили и ночные прогулки, от которых я так и не

отказалась, хотя теперь они стали короче. Мне становилось все труднее приходить на

самый верх, к алиорам. Каждый новоприбывший высокородный гость привозил с собой

прислугу-алиору; и всех их селили на чердаке, вместе с сородичами, уже жившими в

замке. Прибавление каждого хрупкого существа к нескольким десяткам уже имевшихся

обитателей влияло удивительным тревожным образом. Из открытой комнаты исходил

некий поток – словно свечение, запах или тихое гудение, хотя и не они; скорее это было

ощущение сгущавшейся мощи, нараставшей силы. Будто алиоры черпали силы друг у

друга, укрепляли, возрождали друг друга. Мне стало страшно стоять там и впитывать это

странное, горькое излучение; но каждую ночь я приходила, изголодавшись по этой

мощной силе.

В поисках противоядия сему ощущению волшебства каждую ночь я спешила вниз в

очень человеческую компанию стражников у ворот. Я крепко сдружилась с Клуатом,

Шорро, Клемом и Эстисом, и знала в подробностях, как продвигаются ухаживания

первого. Шорро возмущался неспешностью событий, но осторожного Клуата, похоже,

подобное их течение устраивало.

– Она приходит поглядеть на четыре из пяти его тренировок; иногда задерживается

поговорить, а иногда убегает обратно на кухню, будто боится, что он возьмет ее прямо

там, в грязи.

– Шорро! – возмутился Клуат. – Как ты разговариваешь с леди?

– Правда? Приходит поглядеть на него? Мне бы хотелось увидеть эту девушку. Может, я

тоже выйду как-нибудь пополудни посмотреть на вас.

Шорро отвесил мне поклон. Весьма изящный – он, видимо, упражнялся в сим умении.

Эстис рассказал, что благодаря потоку горничных, прибывавших в замок вместе с гостями,

коротышка блаженствовал. «Парень и двух часов ночью не спит, зато счастлив», – так

82

83

выразился стражник. Шорро в ответ ткнул приятеля в плечо, но я верила, что мне сказали

правду – парень действительно был ловеласом.

– Мы были бы рады показать тебе свои скромные успехи, – заявил он мне. – Я бы

отчаянно сражался в твою честь.

– Шорро! – хором упрекнули его трое остальных.

Однако я хихикнула, стянула длинный шарф, который носила на талии, и, cкрутив,

бросила ему:

– Сражайся так, чтобы я могла тобой гордиться. Я приду завтра. Одному из вас

придется показать мне твою девушку, – обратилась я к Клуату.

На следующий день я появилась на оружейном дворе, где почти не показывалась в

прошедшие недели, и поразилась тому, сколько гвардейцев Оберна там тренировали замах

или сражались друг с другом. А потом заметила, что среди наблюдателей немало воинов

прибывшей аристократии. Критлин свое дело знал: он демонстрировал силу всему

дворянству.

Кроме других солдат, наблюдавших за маневрами, облокотившись на ограду, чуть

поодаль, как обычно, глазели на тренировавшихся замковая прислуга и дворяне. Я

удивилась, узнав горничную сестры, Дарию. Девушка стояла довольно близко к полю и

напряженно следила за происходившим на нем. Я попыталась угадать, на кого из

гвардейцев она смотрит, но из-за шлемов и тренировочных жилетов их трудно было

узнать. На лице горничной легко читалось волнение за чью-то судьбу.

Шорро я нашла довольно быстро – он повязал мой шарф себе на левое предплечье, где

все могли его видеть. Несмотря на небольшой рост, он умело владел мечом, и сражался с

жаром; пусть задор и делал его не слишком осторожным, одолеть его мало кто мог. Как я

удостоверилась, в тот день он вышел победителем во всех трех схватках, прежде чем

Критлин приказал гвардейцам и стражникам смениться.

Уйдя с поля, Шорро сразу же подошел ко мне.

– Вон она, та высокая худышка с прямыми волосами, – кивнул он в сторону

непримечательной, скромно одетой женщины. – Скучно выглядит, правда? Но Клуат не

может на нее наглядеться.

Мне она показалась серьезной и внимательной, из числа тех, кто не разменивает честь

на удовольствие. О верности Клуата я была куда лучшего мнения, чем о постоянстве

Шорро, и решила, что здравомыслящий молодой человек выбрал мудро.

– Стражникам разрешено жениться? – спросила я.

Шорро отшатнулся, будто я его оскорбила:

– Жениться? С какой стати?

– Я знаю, что ты не стал бы, – терпеливо разъяснила я. – Но если кому-то захочется –

ему будет позволено?

Шорро кивнул:

– Да, и даже поощряется. Критлин считает, что женатые надежнее.

– Она мне нравится, – решила я.

Шорро воздел глаза к небу:

– Потому что ты так хорошо ее знаешь?!

Я ухмыльнулась:

– Можешь передать Клуату мои слова.

Шорро еще несколько минут болтал со мной, но я слушала вполуха. Мой взгляд

вернулся к Дарии, неподвижно стоявшей в углу двора. Только сейчас она была не одна.

Она серьезно глядела в лицо высокого, стройного, веснушчатого гвардейца, с которым мне

так и не удалось поговорить после возвращения в замок.

– Ладно, – сердито и обиженно произнесла я вслух.

Шорро запнулся на середине предолжения:

– Что «ладно»?

83

84

Я покачала головой:

– Ничего, ничего, продолжай.

Он снова затараторил; я продолжила наблюдать. Родерик, казалось, больше слушал

Дарию, чем отвечал. Он кивнул пару раз, один раз мотнул головой, но, по большей части,

молчал. В какой-то момент я увидела, как Дария вытащила из-за пазухи что-то маленькое

– мне показалось, сложенную записку. Родерик взял ее и не глядя засунул себе в карман.

«Повезло ему, что Кент научил его читать», – подумала я и сама почувствовала, как

противно звучит мой внутренний голос. Меня поразило, как сильно я вдруг разозлилась.

Какое мне дело до того, со сколькими служанками заигрывает Родерик? Просто он казался

не таким. Я думала, он лучше Шорро, серьезнее Клуата. Даже Кент хвалил Родерика. Он

казался мне особенным.

– Меня опять зовут, – внезапно сказал Шорро после резкого свистка, раздавшегося с

поля. Он снова натянул шлем, но ухитрился подмигнуть мне сквозь прорезь. – Следи за

мной.

Я осталась еще на какое-то время, но удовольствие было испорчено. На этот раз я

следила за стройным, мускулистым Родериком, когда он вернулся в строй сражавшихся.

Он двигался легко и уверенно, разоружал противников, не делая лишних взмахов, и, пока я

была там, не пропустил ни одного удара. Когда же я обернулась посмотреть, насколько

Дария впечатлена его мастерством, то не обнаружила ее.

Другого своего слегка поблекшего идола я встретила на следующий же день.

Проснулась я довольно поздно, потому что вернулась к себе перед самым рассветом, и

пошла прогуляться по северному саду, надеясь насладиться несколькими часами на

солнце. Я почти не обратила внимания на мужские голоса, раздававшиеся на дорожке

неподалеку – после конных прогулок многие предпочитали сократить путь и вернуться из

конюшен через сад, – когда внезапно очутилась посреди группы молодых аристократов,

одетых для верховой езды и слегка попахивавших лошадьми. Одним из них был Брайан.

– Кори! – воскликнул он, подскочил и заключил меня в медвежьи объятия. Я и

удивилась, и почувствовала себя неловко: уж слишком крепко он меня держал, да и никто

не ведет себя так в саду, во всяком случае, днем и при других людях. – Где ты прячешься?

Я тебя целую неделю не видел.

– Я была здесь, – ответила я, пытаясь потихоньку высвободиться. Не получилось.

Удерживая меня одной рукой, Брайан развернул меня лицом к своим товарищам. Я

узнала одного или двух. Большинство были молодыми лордами примерно того же

возраста, что и принц. Некоторые ухмылялись, глядя на меня, а кое-кто смотрел скучающе

или отводил взгляд.

– Ты знаешь их всех, впечатляющие представители благородных родов, – громко

продолжил Брайан. Возбужденный голос его звенел неподобающе ни для времени суток,

ни для ситуации. – Это Макс. Это Холден. Это Лестер, Борган и Хеннеси...

Я попыталась понять, кто же из юношей Борган Трегонийский, но ни один не отзывался

на слишком быстро перечисляемые Брайаном имена.

– Джуд где-то тут, но, наверное, ушел вперед, потому что я его не вижу...

– Он задержался на конюшне, – перебил один из юношей. – Беспокоится, что его коню

в копыто попал камешек. Должен вот-вот нас нагнать.

Брайан сжал мои плечи и наконец убрал руку:

– Значит, я увижу тебя на балу? Оставь для меня танец, – потребовал он. – Не нужно

ложной скромности – в конце концов, ты знаешь меня всю жизнь, или почти всю.

– Я буду рада потанцевать с тобой, Брайан, – сказала я.

Он по-прежнему оставался самым красивым мужчиной в замке, и от мысли о танце с

ним у меня чуть-чуть перехватывало дыхание.

Он повел рукой, указывая на своих товарищей по конной прогулке:

84

85

– Все они хотят танцевать с тобой! Правда, Хеннеси? Ведь это же сестра Элисандры,

ну, та, племянница Джексона Хальсинга. О ней говорил лорд Мэттью.

Тот, к кому обращался принц, удивленно вздрогнул и шагнул вперед. Он был смугл,

темноволос, с близко посаженными глазами и короткой бородкой. Старше Брайана лет на

десять, если не больше, и не походил на того, кому доставляло бы удовольствие

участвовать в выходках принца.

– Леди Кориэль, – произнес он, склонившись над моей рукой. – Да, лорд Мэттью часто

говорил о вас. Я надеялся познакомиться с вами раньше.

– Обратно в замок! – приказал Брайан. – Обед уже на столе.

Вся разношерстная компания отправилась по тропе дальше. Вся, кроме Хеннеси,

который так и стоял передо мной, загораживая дорогу.

– Прошу прощения, – сказала я настолько мило, насколько только могла. – Я не совсем