Текст книги "Летние дни в замке Оберн (ЛП)"
Автор книги: Шэрон Шинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
разумеется, не хотелось встречаться с ней после всего случившегося. И хотя она
безмозглая девчонка, мы думали, что она это понимает. И Тиаца, должно быть, очень
расстроилась, когда он не стал разговаривать с ней. Поэтому за день до его отъезда она
взяла малыша и спрыгнула вместе с ним с крыши замка. Они погибли. Это произошло
посреди ночи, и нашли их только на следующий день. Оба разбились и выглядели ужасно.
К тому же их занесло снегом, который шел той ночью. Я думаю, это очень печальная
история. Говорят, Брайан не желает ее обсуждать».
«Я рассказывала тебе о своем новом платье? Оно зелено-синее, поскольку это цвета
Файлина. Не могу сказать, что питаю особые надежды на этот счет, но Лестер прибудет
сюда через пару месяцев...»
Письмо занимало еще две страницы, но мой мозг перестал различать слова. В голове
проносились одна за другой картины, дополненные сопутствующими звуками: рожающая
Тиаца кричит и корчится в постели; Брайан снова и снова кружит меня в танце; Кент
говорит мне: «Вряд ли незаконнорожденные дочери, когда им стукнет двадцать,
попробуют получить поддержку в схватке за трон... Мальчики-ублюдки создают больше
проблем».
С трудом верилось, что эта бедная девушка сама решила броситься с крыши замка
Увреле с малышом на руках. На ум приходили и другие версии того, как все произошло –
более страшные, жестокие и продуманные, в духе честолюбивого человека, чье будущее,
так или иначе, находится под угрозой.
Не дочитав, я отложила письмо и вышла на улицу под тусклый зимний солнечный свет,
чтобы впитать в себя хоть немного тепла.
Неделю спустя Хеннеси Мелидонский явился в наш дом.
Мы втроем были на кухне, готовили снадобье для заболевшего ребенка, когда
услышали стук. Я занималась сложными подсчетами, так что дверь пошла открывать
Милетта. Вернулась она через три минуты – удивленная и озадаченная.
– Кое-кто желает тебя видеть, – сказала она, обращаясь ко мне.
Бабушка зорко глянула на меня.
– Кто-нибудь из твоих распрекрасных друзей из замка? – спросила она. – Пойди
проверь и пригласи их на ужин.
122
123
Закончив отмерять седьмую чайную ложку ворсянки, я поставила галочку на странице с
рецептом.
– Это все я уже добавила, – сказала я Милетте. – Вернусь через несколько минут.
Я подошла к двери и, завидев Хеннеси, буквально окаменела от страха.
– Леди Кориэль, – поприветствовал он, кланяясь в своей обычной небрежной манере.
Милетта оставила дверь широко открытой, и он стоял в проеме, неловко шагнув одной
ногой на порог, а второй оставшись на крыльце. В дорожном шерстяном костюме он не
казался таким франтом, как в лучшие дни, но для нашего простого селения выглядел
ослепительно шикарно. Я разгладила складки коричневого платья, радуясь тому, что оно
чистое.
– Лорд Хеннеси, – ответила я. Очень остроумно.
Он выпрямился и быстро оглядел комнату.
– Я и не думал... Я знал, что вы живете с бабушкой, но не предполагал... Простите, что
так глазею.
Я почти пожалела его, но была вынуждена признать, что мое сердце начало неуверенно
отплясывать джигу. Он не был таким гордым, как, скажем, Брайан, не обладал такими
связями, как Кент, но знал, как почитается в его семье благородство, которым здесь и не
пахло.
– Да, мы ведем простую жизнь, – бодро проговорила я, сделав вид, что не заметила его
потрясения. Я не хотела смущать его еще больше, выражая свое возмущение или
огорчение. – Путешествие было долгим? Могу я пригласить вас войти и отдохнуть с
дороги? Моя бабушка и ее ученица заняты на кухне, иначе я представила бы их вам.
– Нет, я... хорошо, если найдется что-нибудь освежающее, – согласился он, словно
собирал всю волю в кулак. – У вас есть... сидр, или, может быть, эль?
– Лучший сидр в восьми провинциях, – улыбнулась я. – Проходите.
Закрывая дверь, я выглянула наружу и увидела кортеж примерно из десяти человек,
толпившихся на дороге, ведущей к нашему дому. Хорошо, что у Хеннеси был эскорт. Едва
ли он станет томить людей долгим ожиданием.
– Присаживайтесь, – предложила я, указывая на немного обшарпанный стул. – Я
быстро.
Я поспешила на кухню, где под удивленным взглядом Милетты наполнила сидром два
кубка – для гостя и для себя. Бабушка наблюдала за мной с усмешкой.
– Я так понимаю, совсем не то, к чему он привык в Оберне, – догадалась она.
– На самом деле, все не так плохо, – сказала я и вернулась в гостиную.
Хеннеси притулился на старом стуле с деревянной спинкой. Я протянула ему кубок и
села в кресло-качалку.
– Путь был долгий? – снова спросила я.
– Сегодня прошли тридцать верст. И больше сотни от Оберна, – сообщил он, отпил сидр
и расцвел. – Превосходно! – И сделал глоток побольше.
– Готовят здесь, в деревне. Наш сидр славится по всему Котсуолду. Если он вам
понравился, могу дать кувшин с собой.
– А может, я остановлюсь в деревне и куплю его сам.
– Хорошая идея. Остановитесь в таверне Дарбина. Бело-красный дом – вы увидите его
сразу на въезде в деревню.
– Обязательно последую совету.
– Значит, вы были в Оберне на праздниках? – спросила я. – Что же вас привело так
далеко на юг?
Задав этот вопрос, я поняла, что совершила ошибку, предоставив ему возможность дать
прямой ответ.
– Вы привели.
В наступившей напряженной тишине, я едва слышно выдохнула:
123
124
– Я польщена.
Хеннеси поставил опустевший кубок и подался вперед, но я находилась достаточно
далеко, чтобы он смог дотянуться до моей руки.
– Леди Кориэль, ни одно женское общество, кроме вашего, не дарило мне такого
величайшего удовольствия. Я скучал по вам с тех самых пор, как вернулся в Мелидон, и
часто о вас думал. Я лелеял надежду, что вы приедете на праздники к своему дяде, но вы
не появились. И я должен был вас увидеть.
– Лорд Хеннеси, – мягко начала я.
Но он и не думал прерываться.
– Понимаю, что вы молоды. Знаю, что я неромантичная натура. Но я неплохой человек,
с приличным достатком, и мой брат в ближайшие несколько лет станет королевским
наместником. И это делает меня весьма завидным женихом для любой женщины – и смею
надеяться, таковым стану и для вас. Я намерен просить вашей руки у вашего дяди.
Должна сказать, что еще никогда этот человек не нравился мне так, как сейчас, когда он
сделал это не изысканное, а скорее деловое предложение, умудрившись ничем меня не
обидеть. Я и подумать не могла, что ему по силам подобный поступок. Но даже этот
подвиг не пробудил во мне желания выйти за него замуж.
– Лорд Хеннеси, – обратилась я еще мягче. – Это большая честь для меня. И я знаю, что
и дядя, и регент обрадовались бы такому моему выбору. Но сейчас я не стремлюсь выйти
за кого-либо замуж. Меня не прельщает придворная жизнь – ни в Оберне, ни Мелидоне,
что, в общем-то, одно и тоже. Я верю, что вы хороший человек. Действительно, верю. Но я
не думаю, что вы мне подходите.
Лорд Хеннеси откинулся на спинку стула, скорее расстроившись, чем рассердившись, и
моя симпатия к нему лишь возросла.
– Мелидон далеко не такой помпезный, как Оберн, если это что-то значит для вас, –
заверил он. – Порой мы месяцами не видим никого, кроме членов семьи.
– Звучит соблазнительно, – сказала я лишь с самой крошечной долей ехидства в голосе.
– Вы будете делать, что вам угодно. Проводить много времени с сестрой, много
времени с вашей... вашей бабушкой здесь. Я не стал бы сильно вмешиваться в вашу жизнь.
– Лорд Хеннеси, – вновь обратилась я как можно ласковее. – Я не хочу выходить за вас
замуж.
Довольно продолжительное время он молча глядел на меня. Его близко посаженные
глаза казались такими несчастными, что у меня защемило сердце. Я была готова на все,
чтобы поскорее завершить этот разговор.
– И это ваше последнее слово? – спросил он наконец.
Я встала, поставила свой бокал и протянула руку. Он неохотно поднялся и взял мою
ладонь.
– Нет, – ответила я. – Мое последнее слово таково: я хотела бы, чтобы мы остались
друзьями. Если я не слишком многого прошу.
– Сомневаюсь, что буду часто вас видеть, – сказал он, пожимая плечами. – Я редко
бываю в Оберне.
Я изо всех сил старалась не рассмеяться, услышав это нелюбезное замечание: мне все
еще было жаль отвергнутого кавалера.
– Что ж, тогда я была бы рада узнать, что вы не очень строго осудили меня за
сегодняшний отказ.
– Мне будет грустно, я полагаю, – признался он. – И вы не сможете этого изменить.
– Изменила бы, будь моя воля, – сказала я.
Он отпустил мою руку.
– Я должен идти. Не думаю, что после всего случившегося задержусь здесь.
– Тогда позвольте оказать вам последнюю любезность, – попросила я. – У нас
припасено два бочонка сидра. Разрешите, я наполню для вас кувшин в дорогу, в качестве
124
125
прощального подарка. – Он заколебался, явно собираясь отказаться, и я добавила: – Так я
буду уверена, что вы не держите на меня зла.
– Хорошо, – согласился он. – А потом я должен уехать.
Я снова поспешила на кухню, взяла один из пустых кувшинов, стоявших рядком на
полке, и наполнила его сидром почти доверху. Затем, порывшись в кладовой на полках с
сухими травами, я отыскала бутылку с гореборцем, который и добавила в кувшин, перед
тем, как его закупорить. Напоследок я сильно встряхнула сосуд, дабы перемешать
содержимое.
Бабушка и Милетта молча наблюдали за мной.
– Подарок другу в дорогу, – объяснила я с легкой улыбкой. – На память, так сказать.
– Гореборец тут не поможет, – возразила бабушка. – Он отшибает память.
– Знаю, – произнесла я. – В этом и суть.
Когда я вернулась в гостиную, Хеннеси уже нетерпеливо переминался в дверях. Он
просунул палец в петлю у горлышка кувшина и серьезно поблагодарил меня за подарок.
– Счастливого пути, – попрощалась я. – Желаю всего наилучшего.
Он кивнул, окинул меня долгим взглядом, а потом решительно направился к своей
лошади. Я проводила удаляющуюся кавалькаду и весь оставшийся день грустила.
Следующие новости, которые я получила из Оберна, оказались еще мрачнее.
Письмо от Элисандры пришло три недели спустя, и я по привычке вскрыла его, как
только взяла в руки. Первые строки были посвящены вопросам о моем здоровье и ответам
на некоторые пустяковые замечания, сделанные мной в последнем письме. Во втором
абзаце сестра упоминала о том, что на обратном пути из поместья Хальсингов они с
Дарией побывали на Файлинской ярмарке, где провели несколько дней, только и делая, что
совершая покупки – что бесконечно радовало меня и вместе с тем настораживало.
Третий же абзац заставил меня замереть посреди гостиной и впиться глазами в текст.
«После долгих размышлений и продолжительной тайной встречи с дядей Джексоном
лорд Мэттью решил, что моя свадьба с Брайаном должна состояться этим летом, как и
было намечено. Полагаю, он так долго откладывал оглашение этого события из-за
затянувшихся переговоров с Дирксоном Трегонийским, которые так или иначе не
увенчались успехом. Даже Кент доподлинно не знает, почему сорвалось соглашение с
Дирксоном, но лорд Мэттью вернулся оттуда три дня назад в совершенной ярости. А вчера
объявил о моей свадьбе.
Здесь царит суета, потому что он назначил бракосочетание на день летнего
солнцестояния, и мы должны подготовиться всего за несколько месяцев. А каждой невесте
известно, что этого времени едва хватит, чтобы завершить приготовления к свадьбе! К
счастью, регент сам взялся составить список гостей. Мне остается беспокоиться лишь о
платье. У мамы есть кое-какие мысли насчет чаепитий, завтраков и балов, и я поручу это
ее заботам. Мама, конечно, в восторге – она так долго мечтала об этом дне.
Я сказала Брайану, что хотела бы самую простую церемонию, и он согласился с тем, что
у каждого из нас будет по два свидетеля. Он выбрал Кента и Холдена Веледорского.
Разумеется, я хотела, чтобы моей подружкой невесты была только ты, но решила
пригласить и твою подругу Анжелу, раз мне полагаются две свидетельницы.
Есть и другие новости, которые, я уверена, тебя заинтересуют. Когда Брайан
возвращался из замка Увреле, у него, по всей видимости, произошла стычка с
разбойниками, которые пытались напасть на него, не подозревая, что перед ними
августейшая особа. Настоящая опасность ему не грозила, поскольку он путешествовал в
сопровождении двадцати человек, но гвардеец Родерик (которого ты наверняка помнишь)
отличился, защищая принца. Так что, теперь Брайан назначил его своим личным стражем
и постоянным сопровождающим. Как ты понимаешь, это большая честь, хотя у меня не
было возможности спросить самого «личного стража», доволен ли он новой должностью.
125
126
И последнее, а потом я действительно должна отправить это письмо. Примерно неделю
назад Хеннеси Мелидонский заезжал в Оберн, возвращаясь домой из путешествия по
южным провинциям. Кент впоследствии рассказал, что его отец был крайне озадачен
поведением Хеннеси. Ты, должно быть, знаешь, что Артур Мелидонский настаивал на
союзе с замком, и ты должна была его обеспечить. Но, по словам Кента, Хеннеси сообщил
лорду Мэттью, что решил искать другую невесту, и поскольку он осознает, что нарушает
договоренность, готов пойти на уступки. Кент сказал, его отец боялся, что ты откажешь
Хеннеси, и обдумывал, как принудить тебя к этому браку, а теперь бедный регент зашел в
полный тупик.
Мы с Кентом предположили, что Хеннеси приехал к тебе в деревню, сильно растерялся,
увидев, как ты живешь, и не смог заставить себя сделать предложение. Я могла бы тебе
посочувствовать, не знай я, что тебя не прельщал брак с ним – и сейчас сообщаю тебе об
этом, просто чтобы успокоить. Но не думай, что лорд Мэттью про тебя забыл! Скорее
всего, он уже замышляет выдать тебя замуж за другого политического союзника, так что
готовься к тому, что у тебя не будет отбоя от ухажеров на моей свадьбе.
Ох, Кори, я ужасно по тебе скучаю. Считаю месяцы, недели и дни до нашей встречи. С
любовью, Элисандра».
Я три раза перечитала письмо. В нем было столько всего, что заставляло задуматься,
вызывало беспокойство и трепет! Элисандра, которая все-таки выходит замуж за Брайана
– превратится ли ее жизнь кошмар, или сестра, подобно Кенту, сумеет как-то обуздать
своенравного принца? Родерик стал личным стражем Брайана – эта новость, должно быть,
порядком разозлила тоскующего по дому гвардейца, откровенно признавшегося в
ненависти к принцу.
Единственным светлым лучиком в письме стала весть о Хеннеси. Было приятно
сознавать, что в этом безотрадном мире есть хотя бы один человек, которого не осаждают
тревоги и неприятности, и что именно я подарила ему этот покой. Слабое утешение, но на
сегодняшний день это все же лучше, чем ничего.
Четыре месяца спустя я направлялась в замок Оберн, чтобы провести лето при
королевском дворе и стать свидетельницей свадьбы моей сестры и принца.
Часть третья. Свадьбы
Глава 12
В замке Оберн царила суматоха.
Покои, которые Элисандра делила с леди Гретой, Дарией и (время от времени) со мной,
были перевернуты вверх дном. Всюду – в каждой комнате, в каждом углу, – лежало
приданое сестры. Нарядные платья, повседневные платья, нижние юбки, сорочки, туфли,
домашние тапочки, накидки, шали, перчатки, шляпы, постельное белье, ночные рубашки,
коробки с украшениями, бутылочки с духами, гребни для волос, безделушки, вазы, книги
– все, старое и новое, что Элисандра хотела перенести в свои новые покои в другой части
замка, валялось грудами, кучами и сундуками по всем комнатам. Найти что-либо было
невозможно. Мы с Дарией потратили целый день, пытаясь отыскать потерявшуюся
перчатку, которая требовалась Элисандре для сегодняшнего званого ужина. Безуспешно.
Еще несколько часов ушло на поиск туфель, подходящих к новому выбранному наряду,
ведь от прежнего пришлось отказаться.
Леди Грета, в беспрестанной тревоге, ежеминутно раздавала указания Дарии, Крессиде
и мне и тут же отменяла их. Выглядела она, будто совсем не спала, вместо сна проводя
ночные часы за продумыванием застолья, составлением списка гостей и попытками
предупредить все то, что могло пойти на свадьбе не так. Для меня было истинным
126
127
удовольствием наблюдать, как она целый день напролет ходит непричесанная, с
непарными серьгами, а однажды ее платье до полудня оставалось расстегнуто на спине,
пока наконец кто-то это не заметил. В тот день радости моей не было предела.
Однако большую часть предсвадебных дней я проводила в легком беспокойстве,
наблюдая за Элисандрой и гадая, о чем же та думает. Как всегда, понять было невозможно.
Едва прибыв в замок, в первую же выпавшую нам минутку наедине, я спросила, как она
поживает и не боится ли выходить замуж за Брайана. Сжав мои руки, сестра рассмеялась и
ответила:
– Не будь глупышкой. Я годами готовилась к этому дню.
Она даже встретила мой взгляд, спокойно и сдержанно, как всегда.
Я же не могла поверить ее словам.
Бракосочетание назначили на следующее после летнего солнцестояния утро, а значит
мы проведем самый длинный день в году, празднуя это событие. Самой церемонии должна
была предшествовать целая неделя балов, выездов на охоту, обедов, состязаний и ярмарок.
Конечно же, на торжество пригласили представителей всех восьми провинций: свадьба
покажет единство, которого страна не видела со дня заупокойной службы по отцу Брайана.
Свое время в эти оставшиеся до церемонии недели я делила между помощью
Элисандре и возобновлением дружбы со старыми приятелями в замке.
И хотя я не гуляла ночи напролет, как прошлым летом, мне удалось провести пару
веселых вечеров на воротах замка, обмениваясь историями с Шорро и Клуатом. Они оба с
гордостью рассказали, что второй год подряд назначены нести ночную службу здесь, на
воротах, а это, по их словам, высокая честь. Я же невинно поинтересовалась, может, это
Критлин так пытается избежать лицезрения их невзрачных физиономий при свете дня? Я
также спросила – при первой же нашей встрече, – как продвигается роман Клуата, и
разволновалась сверх меры, узнав, что он вот-вот собирается жениться.
– А поскольку она приняла мое предложение, Критлин уже выделил нам комнаты в
казармах для семейных. Мы решили пожениться за неделю до принца. Похоже, нынешнее
лето отлично подходит для свадеб, – сказал Клуат. Он весь сиял. Никогда прежде я не
видела этого обычно столь угрюмого мужчину в таком восторге, и это давало мне слабую
надежду. Похоже, некоторым все-таки удается жениться по любви; пускай даже любовь
эта и зародилась с участием магии, все равно знак-то хороший.
– Дай мне знать, когда ты будешь готов остепениться, – сказала я Шорро. – Смешаю для
тебя совершенное особое зелье.
– Не раньше, чем рак на горе свистнет, – усмехнулся он. – Жди до конца света!
Ночами я больше не проходила мимо покоев алиор, но несколько раз забегала туда в
дневные часы. Эндрю представил меня Филлери, которая так сильно изменилась, что я не
сразу узнала юную алиору. Стеснительная, но улыбчивая, Филлери осторожно подошла
поздороваться, хихикая в ладошку. Кто-то вплел ей в косы цветы и ленты, подобрал милое
розовое платьице, обильно украшенное кружевами и бантами. Ее руки, и косы, и шарфики
– все трепетало, и Филлери, вся словно бы длинные, тонкие цветные ленты, походила на
множество танцующих на ветру стягов. Все еще смеясь в ладошку, она вложила
свободную руку в мою, и я почувствовала вспышку восторга, которую всегда несло с
собой прикосновение алиоры.
– Похоже, она вполне оправилась, – заметила я Эндрю.
– В какой-то степени.
– Как твои дела? Нравится ли тебе жить в замке? – спросила я. Филлери только
покраснела, снова хихикнула и убрала руку.
– Она не говорит.
– Она не выучила язык людей?
– Она совсем не говорит.
Я внимательно посмотрела на него:
127
128
– А раньше она могла говорить? В Алоре?
Эндрю кивнул:
– О да. И когда только оказалась здесь – тоже. Она нам столько всего рассказывала! Но
больше нет. – Он пожал плечами: – Мы и улыбкам теперь радуемся. К тому же Анжела за
троих болтает, Филлери говорить особо нет нужды.
Значит это маленькое застенчивое создание оказалось в услужении у Анжелы. Ну хоть
это хорошо. Анжела позволяла себе резкие слова, но злой не была, к слугам относилась
небрежно, но всегда по-доброму. С Филлери все будет хорошо.
Тем не менее я вздохнула, и Эндрю сочувственно мне улыбнулся:
– Ты выглядишь печальной, Кори.
Я кивнула:
– В эти дни мир меня расстраивает. То, что год назад я бы и не заметила, кажется мне
ужасным. Это взросление? Неужели с каждым годом все будет хуже и хуже, и так до самой
смерти?
Снова улыбнувшись, Эндрю протянул мне руку. Я дала ему себя обнять и опустила
голову на широкую, теплую грудь. Тонкие и невесомые, словно тростник, руки обхватили
меня. Казалось, будто я очутилась в объятиях камыша и птичьих перьев – утешающих и
ободряющих объятиях. Как давно Эндрю меня не утешал! Я закрыла глаза и позволила
сладкому аромату его кожи успокоить меня.
– Ты еще слишком молода, чтобы видеть мир в столь мрачном свете, – тихим голосом
зажурчал он. – От чего ты столь нервозна и несчастлива?
– От всего вокруг, – приглушенно пробормотала я. – Филлери. Элисандра. Да, и
Родерик, и Хеннеси, и все остальные тоже. Что с ними станет?
– Не знаю, какие у них сложности, – весело и одновременно сердечно начал было
Эндрю, – но думаю…
– Эндрю! Кори! Быстро прекратите! – Резкий голос заставил нас в удивлении
разомкнуть объятья. Я обернулась и глазам моим предстало невиданное зрелище:
Крессида в бешенстве. Шагнув к нам, она больно схватила меня за руку.
– Крессида! Что…
Она оттащила меня от Эндрю и бесстрастно уставилась на нас обоих:
– И так уже плохо, что человеческая девочка поднималась сюда и общалась с алиорами.
Плохо, что ребенком она приходила к тебе за утешением, Эндрю. Но теперь! – Крессида
перевела безжалостный взгляд с Эндрю на меня: – А ты, Кори! Ты уже взрослая и лучше
меня знаешь, что нежиться в объятиях мужчин…
– Да я просто…
– И не надо говорить мне про свою невинность. Ты благородного происхождения,
живешь в королевском замке и знаешь, что тут смотрят за каждым жестом. Обниматься вот
так с кем-то, кто ничем не лучше простого слуги? Что, если бы леди Грета тебя увидела?
Или лорд регент?
– Кто никогда сюда не поднимался, – пробормотал Эндрю.
– Или еще кто-нибудь, – добавила Крессида, не обращая на него внимания. – Тебе
следует думать о собственной репутации. Вот что должно быть в твоей голове в первую
очередь, но ведь ты еще и Эндрю подвергаешь опасности. Как ты думаешь, что
происходит со слугами, которые околачиваются рядом с благородными господами?
– Они бросаются с крыши замка, – вспомнив Тиацу, тихо промолвила я. – Но я не
думала, я только…
Голос Крессиды смягчился, с лица сошла резкая маска бешенства. Она отпустила мою
руку.
– Тебе пора начинать думать, Кори. Всегда, все время. Ты не можешь позволить себе
глупых ошибок.
Я развела руками:
128
129
– Мне очень жаль. Я больше не стану приходить.
– Так будет лучше, – согласилась Крессида.
Но я же говорила не всерьез, хотела лишь успокоить!
– Но...
Крессида кивнула:
– Знаю. Но в этом году принц станет королем, и все изменится. А теперь будь хорошей
девочкой и возвращайся в свою комнату. Увидимся, когда я приду помочь тебе одеться к
ужину.
Так я лишилась своего убежища. На самом деле я не верила, что подвергаю алиор риску
своими непроизвольными проявлениями привязанности – Элисандра частенько обнимала
Крессиду, а Брайан порою пожимал руку Эндрю. Но Крессида была права – я больше не
ребенок. И если хочу сохранить репутацию, мне следует внимательнее следить за своими
действиями.
Вот только действительно ли я хотела сохранить репутацию?
Я вернулась в свою комнату и уже не впервые задумалась: а что ждет меня саму?
Возобновить дружбу с другими оказалось проще. Анжела, по приезду впервые встретив
меня, завизжала от восторга и волоком потащила в свою комнату, дабы рассказать обо
всем случившемся за последние девять месяцев. В первые две недели Кент трижды
приглашал меня на прогулку верхом и, похоже, делал это ради удовольствия от моей
компании. Правда, ни разу не сказал, что соскучился по мне. Как всегда расслабленный и
добродушный, он, казалось, был тем не менее немного погружен в себя, словно его сильно
тревожило что-то, что он не мог обсудить. Меня такое отношение немного обижало, ведь в
прошлом году один или два раза мне казалось, что он видит во мне друга, с которым
можно поделиться. Я думала, что мы близки. Он же, судя по его отстраненности, нет.
Но я не стала спрашивать о причинах его тревоги и молчания.
Случая поболтать с Родериком мне почти не выпадало, хоть я и видела его постоянно.
Как личный страж принца, он всегда сопровождал Брайана, когда тот выезжал за пределы
замка. На званых ужинах и танцевальных вечерах, когда вокруг было много незнакомцев,
Родерик также следовал за принцем из комнаты в комнату. Во время трапезы гвардеец
стоял настороже за стулом Дамьена, наблюдая за слугами, гостями и Брайаном. Время от
времени я пыталась поймать его взгляд, изредка он легонько кивал мне, но никогда не
улыбался.
Правда, я и не думала, что у Родерика есть особые поводы для улыбок. Вряд ли ему
доставляли удовольствие его новые обязанности. Из-за него я радовалась, что
бракосочетание состоится уже скоро, ведь знала о планах Родерика оставить службу сразу
после свадьбы. Из-за себя печалилась: мне будет крайне грустно, когда он уедет. И,
разумеется, печалилась из-за Элисандры тоже – мне бы хотелось, чтобы день свадьбы не
наступил никогда.
Но случилось так, что сначала нам предстояло другое: странная свадьба, странное
празднование и начало стольких перемен, что я и сосчитать бы их не смогла.
За три недели до летнего солнцестояния я оказалась в комнате для завтраков намного
раньше привычного и смогла разделить утреннюю трапезу с Брайаном и регентом. В ту
ночь мне не спалось, и я решила, раз уж рассвет неумолимо наступает, то можно и
вставать. День наверняка одарит щедрее, нежели бессонная ночь.
Первым таким подарком оказался Брайан, обернувшийся от буфета с наполненной
снедью тарелкой в руках.
– Кори! – воскликнул он, поставил тарелку на стол перед Дамьеном и устремился ко
мне через всю комнату, дабы шумно чмокнуть в щеку. Этим летом он всегда приветствовал
меня таким манером, чем по-прежнему нервировал.
129
130
За недолгое время моего отсутствия Брайан сильно изменился. Его белая кожа казалась
краснее и грубее, будто принадлежала мужчине намного старше, и на ее фоне рыжие
волосы выглядели слишком яркими. Быстрые фамильярные объятия неизменно казались
излишне интимными, а выражение лица… его сложно было описать. Бабушка сказала бы,
что он полон озорства, но мне думалось, что дела обстоят намного хуже. Порой он казался
беспокойным. Перевозбужденным. Необузданным.
Этим утром, получив поцелуй от принца, я тут же повернулась поздороваться с
регентом, сидящим за столом перед своей собственной тарелкой.
– Брайан. Лорд Мэттью. Дамьен. Доброе утро.
Дамьен, разумеется, ничего не ответил, лишь едва заметно склонил голову в
молчаливом приветствии. Лорд Мэттью, прищурившись, быстро взглянул на меня.
Уравновешенный, все просчитывающий наперед человек, он (по крайней мере, мне всегда
так казалось) не отличался сильными чувствами. Неужели и Кент таким станет? Неужели
его холодность лишь предзнаменование подобных перемен?
– Доброе утро, леди Кориэль, – формально поздоровался регент. – Какое редкое
удовольствие – наслаждаться вашим обществом столь ранним утром.
– Восхитительное удовольствие, – добавил Брайан. – Давай, садись рядом. Дамьен
подвинется.
– Позволь, я возьму немного еды, – сказала я Брайану. – Проснулась ни свет, ни заря,
вот и решила встать, – ответила я лорду Мэттью, наполняя тарелку. – Признаюсь, для меня
сейчас очень рано.
– Мы счастливы тебя видеть, – заметил регент, когда я устроилась за столом, рядом с
Брайаном и напротив него самого. – Сегодня я узнал, что скоро прибудут весьма
интересные гости. Ординал Уирстенский будет присутствовать на свадьбе твоей сестры в
свите наместника. Он умный, спокойный мужчина с хорошим состоянием. Полагаю, ты
будешь рада с ним познакомиться.
– Уверена, так и будет, – вежливо ответила я.
Брайан фыркнул:
– Да он напыщенный старикашка, который едва может попасть в цель из арбалета.
– Он опытный и вдумчивый ветеран, – сдержанно поправил его лорд Мэттью.
– Что ж, может, он и знает старые военные байки, да только навыки подрастерял, –
презрительно ухмыльнулся Брайан. – Дайте мне кинжал против его меча, и я разрежу его
на кусочки.
– Не сомневаюсь. Однако мы ведь не хотим, чтобы ты его покалечил, – сухо заметил
лорд Мэттью. – Оставь подобный удел менее привлекательной партии.
Брайан рассмеялся, будто регент сказал что-то смешное.
– Буду рада с ним познакомиться, – повторила я.
– А еще через день или два приедет твой дядя, – продолжил лорд Мэттью. – В
последнем письме Джексон намекал на некоторые изменения в жизни, которые ему
предстоят. Мне, конечно, весьма любопытно узнать, о чем речь. Уверен, ты будешь очень
рада его приезду.
– Как и всегда, – вежливо ответила я, хотя сердце мое забилось чаще.
Изменения? У Джексона? Последний раз я получала от него весточку ранней зимой,
сразу после зимнего солнцестояния, когда Элисандра вернулась в замок из поместья
Хальсингов. Он прислал короткое письмо, где выразил свое сожаление, что не сможет
проводить меня в Оберн в начале лета, но обещал непременно со мной увидеться. Даже
тогда его послание заставило меня задуматься.
Лорд Мэттью прикоснулся салфеткой к губам:
– Вскоре, как ты знаешь, замок наполнится множеством гостями. Для Оберна
наступают восхитительные дни.
Брайан принял стакан с соком из рук Дамьена и поднял его в насмешливом тосте:
130
131
– Восхитительные. Да и все лето будет славным.
При первой же возможности я выяснила у Кента и Элисандры, о чем говорил лорд
Мэттью. Я не собиралась спрашивать у Кента, просто он оказался в гостиной сестры,
когда я вошла туда после прогулки верхом. Они глубоко погрузились в разговор, который
при моем появлении сразу же прервали.
– Элисандра, а ты … ох. Добрый день, Кент. Дария не предупредила меня, что ты здесь.
Он прикоснулся кулаком ко лбу в шутливом приветствии.
– Да, леди Кориэль, и я также счастлив вас видеть.
Я устроилась на диване рядом с улыбнувшейся мне сестрой.
– А я – что? – спросила Элисандра.
Мне пришлось вспоминать, о чем я начала говорить при входе в комнату.
– А ты… а, точно! Ты не замечала чего-либо необычного в поведении дяди Джексона
этой зимой? Лорд Мэттью намекнул на что-то сегодня за завтраком.
– Да ты, должно быть, всю ночь была на ногах, если завтракала с отцом, – заметил Кент.
– Удивлен, что ты сейчас не спишь.
Совершенные черты лица Элисандры исказила легкая хмурь.
– Необычного? Джексон казался немного встревоженным, это так. Три дня подряд он
провел со своими управляющими, но я тогда решила, что они обсуждали обычные
