Текст книги "Летние дни в замке Оберн (ЛП)"
Автор книги: Шэрон Шинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
веселятся, надеются и мечтают. С этого дня и до разгара лета солнце светит дольше, и дни
понемногу забирают время у ночи. Действительно, есть, что праздновать.
Вечером я вернулась в свою комнатку, слишком усталая, чтобы сидеть допоздна как
обычно. Там меня ждало письмо и два свертка. Письмо было от Анжелы. Она кратко
поздравляла меня с праздником, не сообщая никаких стоящих новостей.
В первом свертке – от Элисандры – оказались несколько локтей лазурного шелка. Для
повседневной жизни слишком роскошно, но я решила подбить им новый плащ. Приятно
сознавать, что тебя так любят.
Второй сверток пришел от Кента. Там лежал золотой медальон с сапфиром – как раз
под кольцо. Поздравление принца тоже было коротким и очень формальным. Он желал
мне здоровья и легкого сердца. Я долгое время смотрела на медальон, не зная, что с ним
делать, затем положила его в небольшую серебряную шкатулку к кольцу и убрала все в
дальний угол ящика комода. Потом рассыпала несколько семян скрынь-травы вокруг
ножек, чтобы отвести глаза ворам, и приказала себе не думать обо всем этом.
Зима прошла с обычной скрипучей медлительностью, словно разбитая артритом старая
леди, чья единственная отрада – доставлять неудобства другим. Только мы подумаем, что
зима отступила под натиском игривой молодой весны, как она собирается с силами и
укрывает нас мокрым рыхлым одеялом снега. Пришлось откапываться целых два дня, в
первый таверна вообще не открылась. Мы с деревенскими ребятишками играли на улице в
снежки и вернулись по домам промокшими и замерзшими, но счастливыми. Той ночью я
рано легла и тут же уснула от усталости.
Когда весна наконец пришла, в деревне устроили свадьбу. Дарбин с новой
подавальщицей произнесли обеты в небольшой церкви, а потом пригласили всех
постояльцев на праздник в таверну. Мне поручили приготовить свадебный пир, но так как
185
186
предстояло накормить по меньшей мере три сотни человек, я позвала на помощь еще
десять женщин. Праздник продолжался два полных дня, а потом Дарбин на неделю закрыл
таверну и отправился с женой в свадебное путешествие. Я провела это время у бабушки,
рассказывая Милетте блюда, что узнала при подготовке свадьбы. Кухарка из меня по-
прежнему была не ахти, но мои помощницы охотно делились своими секретами. По
словам бабушки, за Милеттой ухаживал парень, живший в трех деревнях от нас, и похоже,
она уже прикидывала, что подаст гостям на своей свадьбе.
– Он живет так далеко! – воскликнула я, глядя на бабушку.
Та нетерпеливо шикнула на меня и посмотрела на дверь. Бабушка поделилась
новостями, пока мы разжигали в доме огонь, а Милетта в саду полола сорняки.
– Подумаешь, тридцать верст. За день добраться можно.
– Но если она за него выйдет, ты представляешь, что произойдет? Ты же все это время
готовила ее на свое место!
– А, тут все в порядке, – спокойно ответила бабушка. – Он хочет устроиться конюхом на
конюшню.
– Не знала, что им нужен конюх.
Бабушка хитро улыбнулась:
– Ну, если не нужен, то скоро понадобится. Милетта не собирается уезжать отсюда, так
что опасаться мне нечего.
И точно: двумя неделями позже я узнала, что на конюшню взяли нового конюха. Судя
по всему, будущее Милетты было устроено.
Весна принесла небывалый урожай младенцев. Я ночи напролет готовила травяные
настойки повитухам, возившимся с мучавшимися схватками роженицами. Дарбин купил
землю по соседству и стал строить гостиницу рядом с таверной. Снесенный бурей шпиль
церкви чинили всем селением, что по ходу вызвало множество споров, но и радости от
сделанного.
А спустя девять месяцев и одну неделю со своей свадьбы моя сестра Элисандра
приехала ко мне в деревню.
Глава 18
– У входа тебя кое-кто ждет, – сказал мне Дарбин.
– Кто?
– Не представились. Барышня и молодой человек. Верхом.
Покупателям не нужны лошади, чтоб до меня добраться, ибо так далеко слава обо мне
явно не разлетается. Я пожала плечами, вытерла руки о передник и, выйдя на солнечный
свет, увидела Элисандру, что стояла подле лошади и с надеждой взирала на дверь таверны.
– Кори! – Сестра бросилась ко мне.
Я даже взвизгнула от восторга и неверия, обняла ее, отступила на шаг, чтобы как
следует разглядеть, и с еще одним возгласом опять заключила в объятия.
– Элисандра! Что ты здесь дела… о, это прекрасно, но почему ты не предупредила? Как
долго сможешь задержаться?
Ответы сестры были столь же беспорядочны, и мы наконец разъяли объятья, смеясь и
по-прежнему держась друг за друга.
– Рассказывай, – велела я. – Что ты здесь делаешь? Как убедила Мэттью тебя
отпустить? Как нашла меня? Что нового при дворе? Надолго ты?
– Ох, все это так сложно, так волнующе! – воскликнула Элисандра, и я подумала, что
прежде никогда не видела ее такой оживленной. Она буквально лучилась – счастье
разливалось по ее лицу, освещая каждую черточку. – Лорд Мэттью наблюдал за мной
беспрестанно, и, конечно, оказалось, что я не беременна. Едва со дня свадьбы минуло
девять месяцев, я сказала ему, что собираюсь тебя проведать. Он поднял шум, мол, ты
186
187
изгнана навеки, и все болтал и болтал без умолку, что я должна выйти замуж за человека
благородного происхождения. А я просто вышла из комнаты. Просто вышла. В жизни так
не поступала!
– Я так горжусь тобой, – восхищенно произнесла я. – Как ты нашла в себе мужество?
– Я притворилась тобой.
Мы рассмеялись.
– А твоя матушка? – спросила я. – Что она думает об этой небольшой вспышке
бунтарского духа?
– Я просто сообщила ей, что уезжаю. И собирала вещи, пока она расхаживала по
комнате и рыдала. На прощанье я ее поцеловала, но маму это не успокоило. Так что даже
не знаю, приедет ли она меня навестить.
– Приедет… – Я осеклась, на миг онемев от потрясения, а затем затараторила: – То есть
ты покинула замок? Навсегда? Ты останешься жить со мной? О, Элисандра, это чудесно!
Сестра снова засмеялась:
– Нет-нет-нет, не останусь. Я еду в поместье Джексона. Он на него не претендует. И
вообще объявил себя мертвым с точки зрения закона.
– Объя… – Я с трудом понимала смысл ее слов, не говоря уже о том, чтобы
самостоятельно закончить предложение. – У тебя вести от дяди Джексона?
Элисандра кивнула:
– Неделю назад получила от него письмо. Похоже, он также послал копии своему
управляющему, местному судье и Мэттью. В письме дядя отказывается от своего
подданства, от Хальсинг-мэнор и прав на наследование любого другого имущества, а
попутно объявляет о своем статусе как о… кажется, он назвал это «неживая особа». Это
было очень странно.
– Он ушел в Алору.
– Да, я тоже так подумала. Ты бы слышала возмущенные тирады Мэттью! Но никто не
удивился. Кент полагает, что дядя может когда-нибудь пожалеть о своем решении и
захочет вернуться к людям, но я думаю…
– Никогда, – перебила я. – Он никогда не покинет Алору. Судя по историям, что я
слышала, – что он сам рассказывал, – он теперь с алиорами навеки.
– Это значит, я в самом деле унаследовала Хальсинг-мэнор. – Сестра еще раз на
секунду прижала меня к себе и поправилась: – Мы с тобой унаследовали, потому что мой
дом, где бы он ни был, – твой дом.
Я напряженно пыталась сообразить.
– Подожди-ка. Там было какое-то дикое ограничение – точно помню. Ты можешь
унаследовать владения Джексона, только будучи замужем.
Элисандра снова кивнула. На лице ее расцвела широкая улыбка.
– Знаю. Я приехала сюда, чтобы выйти замуж. И хочу попросить тебя стать подружкой
невесты второй раз за год.
– Замуж! – выдохнула я. – Но…
И тогда наконец посмотрела на ее спутника, который все это время неподвижно сидел
на своей лошади. На нем не было замковой ливреи, и я предположила, что это не один из
королевских гвардейцев, посланный охранять Элисандру в этом поспешном путешествии.
Но я ошиблась. Мужчина оказался гвардейцем, и я его знала. Родерик – личный страж
принца.
Я почувствовала, как от изумления у меня открывается рот.
– Родерик рассказал мне, что вы подружились, так что я не сомневаюсь, ты понимаешь,
насколько он замечательный. – Голос сестры звучал глухо и как бы издалека. Я все не
могла отвести глаз от Родерика, и он с лицом совершенно бесстрастным глядел на меня в
ответ.
– Пусть остальные насмехаются надо мной, но ты поймешь, я уверена.
187
188
Я с трудом закрыла рот и посмотрела на сестру.
– Но как такое случилось? – спросила глупо. – Я никогда не видела вас вместе. Ты даже
имени его не упоминала.
Она прелестно залилась румянцем. Сейчас Элисандра выглядела милой и безумно
влюбленной, как любая деревенская простушка.
– Как-то мы отправились на верховую прогулку – ты и я, – и ты упала с лошади.
Помнишь тот день?
– О да.
– И Родерик прискакал за нами и спас тебе жизнь.
Я еще раз искоса взглянула на молчаливого гвардейца. И, могу поклясться, теперь на
его губах играла едва заметная улыбка, однако он по-прежнему спокойно сидел в седле, не
говоря ни слова.
– Ну, – заметила я, – он отнес меня в замок. Что касается спасения моей жизни…
– И той осенью он сопровождал нас с Брайаном в Трегонию. В пути он был столь
внимателен и осторожен, что с такой охраной я не сомневалась в собственной
безопасности. А еще он однажды спас Брайана и проявил смелость и чуткость, когда
схватили Эндрю. Ох, он сделал столько всего чудесного!
По мере речи сестры мне становилось все яснее. Родерик обладал природным
обаянием, с этим не поспоришь, и истинная правда, что чем больше я о нем узнавала, тем
сильнее он мне нравился. Без сомнения, то же случилось и с Элисандрой. Я просто не
могла представить первые встречи, случайные столкновения, неожиданные беседы,
которые пробудили интерес, переросший в привязанность, а затем и в страстную любовь
между этой совершенно невероятной парочкой. Но как только искра вспыхнула… о,
дальнейшее я представляла прекрасно.
– Потом, полагаю, он стал личным гвардейцем принца, и вы виделись каждый день, –
задумчиво произнесла я.
– Каждый день. Во всевозможных обстоятельствах. И день за днем, неделя за неделей
он проявлял такую силу, такое благородство, я просто не могла в него не влюбиться.
Я вновь покосилась на Родерика. Теперь-то он точно улыбался, хоть и попытался
стереть это выражение, когда поймал мой взгляд.
Мгновение, склонив голову, я изучала гвардейца.
– Значит, Дария была посыльной, от твоего имени передавала ему записки и подарочки.
А я ее подозревала.
Элисандра рассмеялась:
– Нет, не может быть! Ты считала, будто Дария заигрывает с Родериком?
– Это казалось более вероятным, чем истина.
Она шагнула ближе и положила руку мне на плечо:
– Но, Кори… ты ведь понимаешь, правда? Ничто в мире не изменит мои мысли, ничто
не повлияет на мое сердце, но без твоих поддержки и одобрения… Для меня так важно,
чтобы ты приняла его, приняла нас, встала рядом в день нашей свадьбы…
Я расхохоталась и протянула руку своему будущему новому зятю.
– Да он стоит сотни принцев Брайанов! – весело сказала я. – И никого другого я не
хотела бы видеть рядом с тобой.
Элисандра прямо-таки взвизгнула мне в ухо и крепко схватила меня за руку. Этого
сигнала Родерик и ждал. Он спешился, быстрым шагом направился к нам, пробормотал:
– Рад видеть тебя, леди Кори, – и крепко обнял меня, оторвав от земли. – Лишь твое
мнение имело значение.
– Впервые в моей жизни, – выдохнула я, когда он поставил меня на ноги. – Итак!
Пойдемте внутрь, отпразднуем. Нам предстоит обсудить свадьбу.
Дарбин сразу возжелал познакомиться с моей сестрой – как и все, кто находился
поблизости. Они, конечно же, знали мою историю, знали о моем происхождении, так что
188
189
стоило лишь произнести имя Элисандры, как каждый в таверне понял: вот сидит вдова
принца, сбежавшая с простолюдином. Эта весть была из тех, от которых всякий
крестьянин в восьми провинциях переполняется чувством гордости за свою
принадлежность к мужескому полу, потому Родерик с невестой в мгновение ока стали
самой востребованной парой в таверне. Не осталось и шанса, что нам удастся обсудить
свадьбу или хотя бы просто поговорить наедине.
Но Элисандра, как и большинство особ королевских кровей, кажется, об этом даже не
думала. Она просто кивала: разносчицам, что обсуждали свадебный наряд, крестьянам,
заявившим, что знают самое лучшее место для празднества, жене трактирщика, которая
вызвалась устроить пир и предложила тушеную бельчатину в качестве основного блюда.
Щеки Элисандры разрумянились, в глазах плясали озорные искорки, а ее такой редкий
нежный смех проносился по задымленному залу таверны столько раз, что и не сосчитать.
– Тебе потребуется несколько свободных дней, чтобы все устроить, – позже этим же
вечером заметил Дарбин, когда мы были на кухне.
Должна признать, в тот момент я чувствовала себя несколько сбитой с толку от такого
количества неожиданностей и перемен.
– Да, полагаю. Вот только не уверена, что жених с невестой в настроении ждать. Еще
денек, может, два – не дольше.
– Да за чем же дело стало? Копли обвенчает их в любой момент, как только скажут, –
успокоил Дарбин, уловив, в чем первое из моих затруднений. Деревенский священник
Копли был его лучшим другом, несмотря на то, что сам хозяин таверны тот еще
безбожник. – Еще им, конечно, нужно место, где провести первую брачную ночь, а
постоялый двор Джека опять переполнен – сезон путешествий.
– Знаю, – встревожено сказала я. – Наверное, они могут занять мою комнату, хоть для
двоих она и мала. А я останусь на ночь у бабушки.
– Если что, ты могла бы и здесь переночевать, на кухне, но до этого не дойдет. У меня
есть две полностью готовые комнаты в новом постоялом дворе. Окна еще не вставлены, но
можно завесить их одеялами поплотнее и как следует растопить камин. Кровать возьмем
из моего дома. Будет уютно и удобно. И вокруг – ни души, никто их не побеспокоит. Чего
еще желать в брачную ночь?
Я подумала о первой свадьбе Элисандры – настолько пышной и зрелищной, что Дарбин
просто не поверил бы, расскажи я хотя бы половину подробностей. Вспомнила
королевские апартаменты для новобрачных: выполненная руками искусных мастеров
резная мебель, бархатные шторы, мраморный пол, покрытый экзотическим мехом.
Представила благородных лордов, что пили за здоровье невесты, благородных леди,
ливших слезы о ее счастье, гвардейцев, которые охраняли ее покой.
И подумала о мчавшемся по венам ее мужа невидимом яде – таком сильном, что едва
проглотив его, принц уже стал добычей смерти.
А затем представила недостроенный постоялый двор Дарбина в деревне: стеганые
одеяла на окнах вместо занавесок, старый матрас на супружеской кровати.
– То что надо, – сказала я. – Большое тебе спасибо.
Свадьба получилась просто очаровательной. Погода стояла чудесная, и все прошло под
открытым небом на ярмарочной лужайке. Явились все до единого жители деревни – еще
бы, такое событие! – и остались после церемонии, дабы поиграть в кольцеброс,
поучаствовать в «кто больше выпьет» и прочих традиционных забавах. Даже Милетта и
моя бабушка пришли в надежде найти для себя дело.
Элисандра надела одно из моих старых платьев, которое моя домовладелица, швея,
торопливо надставила кружевными оборками. Родерик облачился в темный сюртук,
одолженный у Дарбина, и собственноручно сшитую хлопковую рубаху. Священник Копли,
слегка напуганный своей неожиданной миссией, проводил богослужение едва слышным
шепотом; зато когда жених и невеста произносили клятвы, их голоса весело звенели. По
189
190
завершении церемонии Родерик подхватил Элисандру на руки, трижды крутанулся вместе
с ней, а потом от души поцеловал. Зрители захлопали в ладоши.
После шквала поздравлений, пиршества, развлечений и тостов новобрачные удалились
в недостроенный постоялый двор Дарбина и скрепили брак как и положено. Наблюдая за
ними последние два дня, я все гадала, а не преодолена ли эта ступенька где-нибудь по
дороге из Оберна – или того раньше, – но у Элисандры спрашивать не стала. Существуют
вопросы, на которые счастливая беззаботная женщина не ответит.
За пару дней, предшествующих свадьбе, у меня едва ли выдалось время для разговора с
сестрой наедине, хоть она и остановилась в моей маленькой комнатке, и мы
перешептывались, лежа в кровати перед сном. Вот только так уставали, что каждую ночь
засыпали почти мгновенно. Лишь в первую ночь нам удалось пободрствовать достаточно
долго, чтобы я успела задать вопросы, которые так досаждали мне последние девять
месяцев.
– А что там с Кентом? Как он поживает?
– О, его там превозносят до небес! Особенно с тех пор, как стало очевидно, что я не
собираюсь рожать дитя Брайана. Ты бы видела, как перед ним лебезят лорды – даже лорд
Мэттью, хотя от него и обычной вежливости не всегда дождешься…
– Я не о том, – перебила я. – Я о свадьбе. Кент о ней знает? Как он примет эту весть?
Сестра мгновение помолчала.
– Может, и знает. Трудно сказать. Ему известно, что я поехала к тебе, известно, кто меня
сопровождает, и я сообщила ему, что собираюсь выйти замуж. Думаю, в некотором роде
для него это настоящее облегчение – спровадить меня.
– Облегчение! Но он… но вы же всегда были такими близкими друзьями! А теперь,
когда Брайана не стало, я полагала, он женится на тебе. И конечно, Кент тоже так думал.
– Лорд Мэттью допускал такое, да. Но Кент… Сомневаюсь, что он хоть когда-нибудь
хотел на мне жениться. – Даже в темноте я слышала в ее голосе улыбку. – Даже когда
делал мне предложение прошлым летом. Лишь бы спасти от Брайана. Нет, вряд ли Кент
будет сожалеть о моем отъезде.
А вот я так не думала. Никто не убедит меня, будто серьезный, добрый новый принц не
был всю жизнь влюблен в мою сестру. Но между ними все слишком запутанно – никакой
надежды разобраться с этим клубком сейчас. Не сдержавшись, я от души зевнула.
– А смерть Брайана? – спросила я со всей настойчивостью, какую только смогла
призвать в такой час. – Лорд Мэттью не спрашивал, не интересовался…
– Насколько лорду Мэттью – или кому-либо другому – известно, Брайан умер от
лихорадки. Гизельда на иное даже не намекала.
– А лорд Гофф? Он оправился?
– Да, но медленно.
Я изо всех сил старалась удержать глаза открытыми.
– И никто не упоминал слово «яд»?
– Никто, кроме тебя.
– Но это яд, – вяло протянула я, чувствуя, как погружаюсь в сон.
И услышала шепот Элисандры:
– Я знаю.
Однако она не сказала, откуда.
Для разговора с Родериком шансов выпадало и того меньше. Деревенские то и дело
вовлекали его в эти свои мужские таинства: охоту, игру в кости, пьянку или обсуждение
одного из этих трех занятий. Отловить наконец зятя я смогла лишь поздно вечером в день
его свадьбы, когда он смеясь отказывался на спор осушить одним глотком огромную
глиняную кружку с пивом.
– Пиво добавляет мужской силы, – похвалялся его новый друг.
Родерик усмехнулся:
190
191
– Пиво добавляет… – Он увидел меня и произнес не то, что собирался: – ...сонливости.
А этой ночью я хотел бы остаться бодрым.
Шагнув вперед, я взяла кружку из рук мужчины:
– Позвольте мне.
И залпом, хоть не так уж и споро, осушила ее до дна. Вокруг засвистели и разразились
одобрительными возгласами, а я, ставя кружку на стол, не смогла сдержаться и чуть
закашлялась. Родерик усмехнулся и похлопал меня по спине.
– А я еще сожалел, что у Элисандры нет братьев, – восхищенно проговорил он, – но
кому они нужны, когда у нее есть ты?
Я еще разок кашлянула, а затем посмотрела на зятя со всем достоинством, какое смогла
наскрести:
– Отлично. Значит, ты меня понял.
Он кивнул:
– Ты достаточно сильна, чтобы защитить сестру, если я ее обижу.
– Должна заметить, вероятность, что ты ей навредишь, по-моему, гораздо меньше, чем
было с ее предыдущим мужем.
– Намного меньше, – сухо отозвался Родерик. И помедлил, глядя на меня, прежде чем
продолжить: – Вот только никто, кажется, не понимает, что Элисандре и самой хватит сил
о себе позаботиться.
– Я поняла это, – согласилась я, – но мне потребовалось время.
Он лениво улыбнулся – той давнишней, знакомой улыбкой, что делала его столь
привлекательным.
– Но теперь она вроде счастлива, да? Все будут говорить тебе, мол, она совершила
глупость, но она мудрая девушка и знает, что принесет ей счастье.
Я посмотрела на сестру. Она как раз принимала букет сухих цветов от пятилетней
малышки из деревни. Разрумяненная, улыбающаяся… Темные волосы, прежде всегда
убранные в строгую прическу, теперь волнами укрывали плечи. В моем подновленном
платье, которое Элисандре было лишь слегка тесновато, она казалась чуть робкой,
неуверенной и совершенно неискушенной.
– О да, – тихо согласилась я. – Она никогда не выглядела лучше.
Два дня спустя вся деревня собралась вновь, дабы проводить новобрачных в путь. Все
осыпали их лепестками роз, кричали и махали руками. Мне в самом деле начало казаться,
что даже дворцовый прием во время первой свадьбы Элисандры не вызвал стольких
волнений. Я так часто обнимала сестру, что, наверное, переломала бы ей кости, если б
прикоснулась еще раз, и все равно не хотела ее отпускать.
– Приезжай в Хальсинг-мэнор, – повторила Элисандра. – Как только сможешь. Мы
мигом там обживемся. Приезжай скорее и оставайся, сколько пожелаешь.
– Приеду, скоро. Обязательно… пока-пока-пока.
Я смотрела, как они исчезают вдали, затем забилась в дальний угол таверны и
разрыдалась. Там меня и обнаружила жена Дарбина час спустя, когда пришла готовить
ужин. Она не утешала, не сочувствовала, просто вручила мне передник и сказала, мол,
несколько столов в дальнем углу надо бы протереть. Я была благодарна за неявно
выказанную теплоту и возможность отвлечься. Оставшуюся часть дня я трудилась
усерднее, чем когда-либо прежде.
На следующий день настроение улучшилось, а к концу недели я вообще повеселела.
Ведь чего горевать-то? Элисандра счастлива, и я могу увидеть ее, когда захочу. Она вышла
не за того, кого ожидали увидеть ее мужем, но, вероятно, выбор сестры мудрее, чем
сделала бы для нее я. Как заметил Родерик, она в силах о себе позаботиться.
Местные до сих пор обсуждали это событие и, наверное, будут обсуждать до скончания
века. Даже Дарбин, впечатлить которого гораздо труднее, чем большинство людей, время
от времени упоминал свадьбу и ее участников.
191
192
– Прекрасный юноша, этот Родерик, – не раз говаривал он.
Иногда отмечал:
– А она очень открытая для такой благородной леди. Дружелюбная. Народ был бы о
знати лучшего мнения, веди себя и остальные так же.
И в конце недели наконец заявил:
– Что ж, теперь твой черед, да?
Я едва слушала. Было поздно, я подсчитывала выручку и сильно устала.
– Мой черед? – переспросила рассеянно.
– Выходить замуж.
Это привлекло мое внимание. Я удивленно посмотрела на Дарбина:
– И за кого же, по-твоему, я должна выйти?
Он пожал плечами и уселся напротив, проверяя хозяйственную книгу.
– Полагаю, ты единственная, кто может ответить на этот вопрос. Но этот милый юноша
сказал, что у тебя имеется поклонник.
– Родерик такое сказал? Что за поклонник?
– Ну он же не настолько бестактен, чтобы называть имена, – преувеличенно возмутился
Дарбин. – Просто намекнул, мол, мне пора искать новую разносчицу, потому как ты
вскорости выйдешь замуж.
Я никак не могла угадать, кого же Родерик пророчил мне в пару. Может, Шорро? Он
ведь видел, как мы с ним танцевали на свадьбе Клуата. Ординала Уирстенского? Нет,
понятно же, что я вычеркнула себя из списка подходящих для аристократа партий, когда
выпустила на волю всех алиор. А может, это просто романтический настрой, который
свадьба, кажется, пробудила во всех и вся, и Родерик лишь желает, чтобы я была так же
счастлива, как, несомненно, и он сам.
Я вернулась к выручке и подсчетам.
– Не думаю, что тебе стоит об этом волноваться, – сказала кратко. – Я собираюсь
остаться здесь надолго.
Следующие несколько недель пронеслись в стремительном вихре трудов, яркого солнца
и чувства легкого удовлетворения. Единственным захватывающим событием стала
расползавшаяся по провинции весть о скорой коронации Кентли. Я могла вообразить
пиршества, турниры и балы, которые устроят в честь такого грандиозного дела. И лишь
немного сожалела, что не могу пойти туда и все это увидеть собственными глазами:
изгнана из замка. Без единого шанса прошмыгнуть обратно. Поразмыслив, я решила
отправить Кенту небольшой подарок с поздравлениями, потом передумала, потом
передумала еще раз. В итоге купила ему небольшой серебряный шар для благовоний и
наполнила тот смесью трав. Удача, храбрость, мудрость, терпение, милосердие. Брайан
ничем из этого не обладал. Для подарка я сшила фиолетовый мешочек из бархата,
украсила его золотой канителью и серебряным кружевом. И отправила. Не указав своего
имени. Возможно, мне и самой не помешал бы набор трав для храбрости.
Описание коронации вернулось к нам, как и всегда, через рассказы купцов, солдат и
прочих путешественников. Я же с нетерпением ждала письма от Анжелы, в котором она,
несомненно, поведает мне все в мельчайших и интереснейших подробностях. Послание
прибыло через пять дней после того, как новый король ступил на престол.
«Кент выглядел великолепно, гораздо царственнее, чем я могла от него ожидать, хотя и
хмурился всю церемонию, будто воображал что-то жутко мрачное. Вот если б меня
короновали, я бы пела и танцевала, посылала бы всем воздушные поцелуи, была бы такой
счастливой. Но Кент эти дни совсем не казался беззаботным. Мэттью стоял подле него –
такой самодовольный, что хотелось его ударить, но я, конечно же, не стала. О, и самое
смешное! С Гретой обошлись совсем не как с членом королевской семьи, а отвели ей
место в задней части церкви, как любой другой явившейся дворянке. Однако, подозреваю,
192
193
это сделал Мэттью, не Кент. Кент же после, на приеме, беседовал с ней целых десять
минут. Он никому столько времени не уделял, даже Меган…
Которую трудно было не заметить – в таком-то ярко-желтом платье, расшитом
фиалками! Все на нее глазели всякий раз, как она пересекала залу. Мэриан сказала, что
этот цвет смотрится на ней отвратительно. Но, полагаю, Меган оделась так, чтобы
оттенить наряд Кента. На нем был королевский фиолетовый с золотом, и, действительно,
когда они стояли бок о бок или танцевали (что случилось трижды за ночь), сочетание
смотрелось весьма интересно».
О, я не могла такое читать, не могла узнать такую весть. Я сложила страницы и
пообещала себе, что закончу завтра утром. Но солгала. Письмо так и осталось в ящике, а я
убедила себя о нем забыть.
Через две недели после коронации в деревне отмечали праздник весны, который я
обычно пропускала, так как в это время всегда уже направлялась в замок Оберн. В честь
начала сезона устроили и грандиозную ярмарку. Десятки сельчан арендовали палатки для
продажи тортов, пирогов и рукоделия, а коробейники со всей округи явились со своими
товарами. Бабушка с Милеттой тоже устроились на деревенской площади, торгуя травами
и зельями, а моя домовладелица сумела заработать небольшое состояние на кружеве,
которое плела долгими зимними вечерами.
Дел в таверне было невпроворот, и Дарбин временно нанял еще двух девушек.
Хорошенькие, но глупые, они больше флиртовали, чем обслуживали гостей, так что нам с
женой Дарбина хотелось свернуть их длинные тонкие шеи.
– Вот той белобрысой, – пробормотала она, когда мы пересеклись на кухне, – я б с
удовольствием так треснула, чтоб разум отключился.
– Слишком поздно, – заметила я.
Жена Дарбина устало рассмеялась:
– Что ж, предполагается, что она обслуживает задние столики и кабинки, но в
последней как раз новый гость, а девица, уверена, и слова ему не сказала. Может, ты…
Я захватила тряпку, чтобы вытереть стол.
– Сейчас и пойду, – согласилась я и направилась обратно в теплый шумный зал, полный
веселья.
Уворачиваясь от блудливых рук и отвечая на поздравления, я как могла быстро
пробиралась к кабинке в задней части таверны, где сидел одинокий мужчина и изучал, что
выбрать.
– Извините, что так долго, сэр, у нас битком сегодня, – сказала я, вытирая со стола
крошки. – Чего желаете? У нас лучший сидр в восьми провинциях, и такого вкусного рагу
даже ваша матушка не делает, но оно уже заканчивается. Зато есть отличный куриный
пирог.
– Рагу, если получится, – ответил гость голосом Кента. – Однако ничего не имею и
против пирога.
Я уронила тряпку и уставилась на него. Кент в ответ усмехнулся. Он был одет в
простую темную одежду – хотя и заметно получше, чем можно увидеть на любом
поселянине здесь, в глубинке – и, похоже, чувствовал себя совершенно непринужденно.
На его лице появились тонкие линии времени, и, казалось, он стал гораздо старше, чем
должен бы за год, но именно сейчас Кент совсем не выглядел обремененным какими-то
заботами, а сиял широкой улыбкой.
– И стакан сидра, – добавил он. – Хочется испробовать лучшего во всем королевстве.
Колени меня не держали, и, несмотря на то, что не до֜лжно в присутствии короля
садиться без приглашения, я опустилась на сидение напротив.
– Что ты здесь делаешь?
– Искал тебя.
193
194
– Но ты… но почему… но как ты меня нашел? – был мой следующий сказочно-умный
вопрос.
Кент вроде бы удивился:
– Я целый год писал тебе письма, разве не заметила? Я знал, где ты. А еще у меня твоя
карта.
Бессмыслица какая-то.
– Карта? – повторила я.
Он залез в карман темного пальто и достал сложенный во много раз старый рисунок
дороги из замка Оберн в деревню Саути в Котсуолде. Я почувствовала, как мое лицо
пылает от стыда.
– Мне было четырнадцать, когда я это нарисовала.
Кент осторожно вновь свернул листок и убрал в карман.
– Знаю. Все это время я хранил его, полагая, что когда-нибудь он пригодится. Как
видишь, так и вышло.
Я покачала головой:
– Но ты… но все же… То есть, зачем ты меня искал? – И вдруг я все поняла и
почувствовала себя еще ужаснее, чем мгновение назад. – Элисандра. Ты узнал об
Элисандре.
Теперь Кент выглядел заинтересованным.
– Есть свежие вести? Последнее, что я слышал, – они с Родериком благополучно
добрались до Хальсинг-мэнор, и, кажется, все у них довольно хорошо.
Я выпучила глаза:
– Они с… ты знал о Родерике? Но откуда? Она сама рассказала? Кент, я сожалею. Мне
так жаль. Вы ведь должны были пожениться…
Лицо Кента осталось невозмутимым.
– Полагаю, я узнал о твоей сестре и Родерике на следующий день после смерти
Брайана, – сказал он. – Когда мой отец заметил, что теперь, со смертью принца, нет
никакой нужды его личному гвардейцу следовать за вдовой из комнаты в комнату и из
замка во двор. Родерик ответил, представь себе, мол, Брайан взял с него клятву защищать
принцессу Элисандру, ежели с ним что-то случится. А как ты знаешь, – добавил Кент, –
Брайану такое никогда бы не пришло в голову. И я все о них понял. Точнее, понял, что
Родерик испытывает к твоей сестре. Когда же в последующие недели Элисандра
позволила ему следовать за ней, я раскусил и ее чувства.
