Текст книги "Летние дни в замке Оберн (ЛП)"

Автор книги: Шэрон Шинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

смешливые искорки в его ореховых глазах.

Я обернулась к нему с упреком на лице, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы:

– Ох, Родерик! – Я впервые назвала его по имени. – Почему ты молчал?

10

11

Он пожал плечами:

– Если меня сцапает какая-нибудь алиора, король особо не расстроится. А сам я готов

рискнуть и отправиться в лес без защиты.

Но Джексон уже снова рылся в своей седельной сумке.

– Глупости! Я готовился пожать обильный урожай, – сказал он, вытащил еще один

браслет и с широкой ухмылкой протянул его Родерику. – Теперь ты тоже можешь побыть

рабом Кориэли. Уверен, это не оскорбляет твои тонкие чувства.

Гвардеец ухмыльнулся в ответ и деловито защелкнул браслет на своем запястье:

– А их у меня нет, милорд. Премного вам благодарен.

– Еще неожиданности будут? – дядя обвел нас внимательным взглядом.

Мы дружно покачали головами.

– Хорошо. Тогда вперед, в лес!

Тропинка, ведущая в чащу, была гораздо уже той дороги, по которой мы ехали прежде,

но достаточно широкой, чтобы по ней могли скакать бок о бок два всадника. Разумеется,

Брайан нетерпеливо рванул вперед – ведь он, храбрый юный принц, хотел вести нас за

собой, указывая путь. Джексон на это лишь усмехнулся и последовал за ним. Когда я

въехала в тень леса, со мной поравнялся Кент.

– Тебе нравится наше путешествие? – спросил он, пригибаясь к шее коня, чтобы

увернуться от низко нависающей ветки.

– О! Оно замечательное! Даже лучше, чем я воображала! Целых три дня с… – я

оборвала сама себя и покосилась на собеседника.

– Целых три дня, свободных от звука сладкого голоса леди Греты, – закончил он за меня

учтиво. – Да уж, могу себе представить, что так жить намного легче.

– Я не виню ее за неприязнь ко мне, – честно заявила я. – Но, признаться, не думаю, что

она вообще кого-либо любит, кроме Элисандры.

– Это потому, что, родив Элисандру, она сделала самое важное дело в своей жизни, –

пояснил Кент немного цинично. – Подарив Хальсингу дочь, леди Грета исполнила свое

предназначение.

О чем это он?

– А почему для нее было так важно родить Хальсингу именно дочь?

– Потому что, согласно традиции, мужчины королевского рода берут в жены женщин из

рода Хальсингов. Так повелось издавна. И раз Джексон наотрез отказался жениться, то

обязанность произвести на свет новую маленькую Хальсинг легла на твоего отца и леди

Грету. – Кент покосился на меня, его серые глаза мягко улыбались. – А тут еще такая удача

– кто бы мог подумать? – твой отец дал жизнь целым двум дочерям.

Не сдержавшись, я рассмеялась. Джексон, обернувшись, кинул на меня быстрый взгляд,

но не придержал коня, дабы выяснить, что за шутка меня так развеселила.

– О да, королевский двор был рад узнать о моем существовании! – воскликнула я. –

Именно такую невесту для принца они и искали.

– Только не говори, что не мечтаешь выйти за него замуж, – улыбнулся Кент. – Все

девчонки с ума сходят по Брайану.

– Он помолвлен, – ответила я слегка взволнованно, – и не важно, кто еще его обожает.

– Брайан всегда был немного своевольным, – сухо отозвался мой спутник, – трудно

сказать, сколь сильно тяготит его эта помолвка.

Я нахмурилась.

– Что? О чем это ты? – Но тут до меня дошло, и я насупилась еще больше. – Не говори

так! Вы оба жестоки с Брайаном – ты и Джексон. Дразните его, зная, что он вспыльчив.

– Да, он вспыльчив, но никто из нас не стремится нарочно вызвать его гнев. Брайан

станет королем, а значит, должен научиться владеть своими чувствами, – сказал Кент

немного резко, чем удивил меня.

11

12

– Так, как это делаешь ты? – сердито парировала я. – Никогда не раздражаешься и

всегда в хорошем настроении.

Он лениво улыбнулся:

– Ну да, все время. Многое в этом мире мне совсем не по душе, но, полагаю, глупо

срывать свое неудовольствие на каждом несчастном, подвернувшемся под руку.

– Брайан вовсе не срывает…

Кент поднял руку в знак примирения:

– Он еще молод. Я на три года старше него, и эти три года научили меня выдержке.

Возможно, со временем, когда Брайан женится на твоей сестре и взойдет на трон, он будет

готов стать хорошим королем – обладающим не только вспыльчивым нравом, но и острым

умом, и неизменным благородством. В Брайане силы бьют ключом. И это именно то, что

необходимо государю. Принцу лишь не хватает навыка их сдерживать. Но это придет со

временем.

Я снова искоса взглянула на Кента, на этот раз более задумчиво. Ведь он и сам был

близок к трону.

– А тебе самому не хотелось бы стать королем? – спросила я без обиняков. Леди Грета

считает меня грубиянкой, бабушка говорит, что во мне совсем нет хитрости. Думаю, они

обе имеют в виду одно и то же мое качество. – Твой отец – регент при Брайане. Ты не

мечтал оказаться на месте принца?

Глядя вперед, Кент сказал:

– Тебе известно, что если с Брайаном что-нибудь случится прежде, чем у него родится

сын, королем стану я? Ведь мой отец, согласившись стать регентом, навсегда отказался от

короны. Так хочу ли я взойти на трон? Вовсе не этот вопрос я себе задаю. Я спрашиваю:

был бы я хорошим королем? Мудрым, щедрым, исполненным неиссякаемых сил? Или

нескладным, глупым, ослепленным предрассудками? Сколько себя помню, я пытаюсь

быть хорошим человеком. Иногда у меня получается лучше, иногда хуже. Но, надеюсь,

стремление это учит меня тем качествам, которые потребовались бы мне, будь у меня

более высокое положение.

Я едва не раскрыла от изумления рот, ведь слова Кента поразили меня до глубины

души. Раньше я никогда не задумывалась, что я за человек и какой хочу стать, считая, что

такие вещи не подвластны моей воле так же, как, например, форма моего круглого лица

или цвет моих черных кудрей. Интересно, если бы я захотела стать доброй и кроткой,

удалось бы мне это? Да уж, заикнись я о таких мыслях бабушке, она бы знатно

посмеялась.

– Я вовсе не хотел лишить тебя дара речи. – Кент не отрываясь смотрел на меня. – Или

так ты пытаешься сдержать рвущееся с уст признание, что я ничуть не преуспел в своих

попытках измениться к лучшему?

Я тряхнула головой, дабы немного прояснить мысли, и широко улыбнулась:

– Я просто подумала, а можно ли мне изменить свой нрав так, чтобы понравиться леди

Грете. – И добавила со смехом: – Только вот с кого бы взять пример?

– Хотя бы с нее самой. Она, кажется, вполне довольна собственным характером.

– Нет. Уж если я и хотела бы походить на кого-то, так это на Элисандру.

Тут Кент неожиданно посерьезнел:

– На твоем месте я бы не стал брать ее за образец для подражания.

Я изумилась:

– Но почему?

В ответ он только покачал головой.

– А я-то думала, ты восхищаешься ею!

– Больше, чем кем-либо другим. И все равно считаю, что тебе не следует пытаться стать

похожей на нее.

– Почему? – повторила я.

12

13

На этот раз он ответил, изогнув губы в невеселой улыбке:

– Наверное, потому, что ты мне нравишься такая, какая есть.

Неискренний ответ, но не успела я продолжить свои расспросы, как раздался голос

Брайана. Дорога становилась совсем непроезжей. Джексон тут же спрыгнул с коня и

отправился вперед, дабы посмотреть.

– Думаю, скоро пойдем пешком, – сказал Кент. – Тем лучше, ведь тропа все время

сужается.

И точно – через десять минут после того, как мы продолжили путь, всем пришлось

спешиться и вести коней в поводу. Джексон шел впереди. Идти было нелегко: на тропинке

то и дело встречались торчащие корни, колючие заросли ежевики и грязевые лужи. Но мне

это было нипочем. Я много раз хаживала по таким тропам, собирая с бабушкой травы. И

все же я старалась не отставать от Кента больше, чем на несколько шагов, и постоянно

оглядывалась, проверяя, как там Дамьен и Родерик.

Дамьен плелся с несчастным видом, глядя себе под ноги. А гвардеец, каждый раз, когда

мы встречались глазами, улыбался и кивал, дабы подбодрить. Хоть за весь день мы и

перекинулись с ним лишь несколькими словами, он мне нравился уже за одну свою

жизнерадостность.

Через час дядя наконец объявил еще одну остановку. На этом привале мы почти не

разговаривали, только Родерик спросил у Джексона, как долго нам еще идти.

– Думаю, часа два, – отозвался тот. – Придется остановиться до наступления темноты и

подготовить лагерь. Нет нужды изнурять себя, не добравшись до цели.

– Я знаю, что вы взяли с собой провизию, – снова обратился к нему гвардеец, – но ведь

леса полны дичи. Не хотите свежего мяса?

Джексон посмотрел на него изучающее:

– Мы так шумим, что явно распугали все живое на три версты вокруг.

– Может быть, я все-таки запримечу какую-нибудь дичь, – сказал Родерик, и больше

речи об этом не заходило.

После краткого отдыха мы снова двинулись в путь. К тому времени я уже так устала,

что мне хотелось шлепнуться в грязь, свернуться клубочком и заснуть прямо посреди

тропы. Но Джексон упорно продвигался вперед, и мы следовали за ним. Я смотрела себе

под ноги, пытаясь не мечтать о пуховых перинах.

Теперь я оглядывалась уже гораздо реже, но когда сделала это в очередной раз, то не

увидела Родерика. Я придержала лошадь и подождала, пока Дамьен поравняется со мной.

– Где он? Он что, упал? Нам надо за ним вернуться?

Запыхавшийся юноша покачал головой и выдохнул:

– Охотится. Сказал, что догонит нас.

– А если мы его потеряем?

Дамьен пожал плечами и ответил слабым голосом:

– Кажется, он в состоянии о себе позаботиться.

Я медлила, не решаясь продолжить путь, беспокоясь за Родерика и раздумывая, не

следует ли окликнуть Джексона, но Дамьен подтолкнул меня вперед и заметил:

– Они уходят все дальше.

И я устало поковыляла по тропе.

Я знала, что с Родериком все будет в порядке – одного взгляда на него было довольно,

дабы понять: он нигде не пропадет. Дело было просто в том, что сама я не хотела бы

оказаться в одиночестве в этой чаще и потому не желала обрекать другого на сию ужасную

долю.

Когда Джексон милосердно объявил привал, гвардеец так и не появился.

До заката еще оставалось несколько часов, но дядя нашел рядом с тропинкой

прекрасную лесную поляну, достаточно большую, чтобы развести на ней костер и

поставить три палатки, и потому решил остановиться.

13

14

– Пора разбивать лагерь, – скомандовал он. – А где Родерик?

– Дамьен сказал, он охотится, – объяснила я.

В разговор тотчас вмешался Брайан:

– Охотится! Если бы нам нужна была дополнительная провизия, я бы и сам мог

подстрелить нам дичи.

– Полагаю, ему просто стало скучно, – спокойно заметил Кент. – Он – сельский парень,

привык к более суровым краям, чем наши.

– Вообще-то, он должен меня охранять. А как он может это делать, если болтается где-

то, выслеживая добычу?

Не удержавшись, я улыбнулась моему принцу и с искренней убежденностью

выдохнула:

– Но ведь он знает, что ты владеешь мечом не хуже него. Что за тебя не нужно

беспокоиться.

Брайан немного смягчился:

– Сегодня он вряд ли что-нибудь поймает – мы слишком шумели.

– Это неважно, – деловито сказал дядя, – все равно нам понадобится костер. Кто хочет

собрать дров? Кто ставит палатки? И кто роет яму для мусора?

По лицу принца было видно, что он считает все эти поручения неподобающими для

особы королевской крови. Но твердый голос Джексона не оставлял сомнений: всем

найдется работа, и Брайан сделал выбор:

– Я займусь костром.

Дядя махнул рукой в сторону:

– Разводи его там. Палатки поставим вокруг. Кори, сперва я поставлю свою, а после

помогу тебе.

– Спасибо, я и сама справлюсь, – ответила я и принялась стаскивать седельные сумки

со спины своей лошади. Пусть дядя ставит палатку Брайана, раз уж так хочет кому-нибудь

помочь.

Из всего отряда только мне предстояло спать в одиночестве, ведь, разумеется, никто из

мужчин не мог ночевать вместе со мной, а служанка, что должна была меня сопровождать,

осталась в замке. Брайану совсем не хотелось делить свою палатку с кем-нибудь еще, но

он милостиво разрешил Кенту присоединиться к себе. Оставшейся троице предстояло

расположиться в одной палатке, если только Джексон не решит спать под звездами, что он,

кажется, и собирался сделать. Я и сама всегда была не прочь переночевать под открытым

небом. Если, конечно, нет дождя. По собственному опыту я знала, что палатка почти не

спасает от насекомых и от холода, потому с таким же успехом можно устроиться и на

жесткой земле, глядя на небо со сверкающими звездами. Но в это путешествие специально

для меня взяли отдельную палатку, и я ею воспользуюсь. Через пятнадцать минут она уже

была аккуратно натянута на вбитые в указанном месте колышки.

Когда я повернулась, дабы предложить помощь остальным, на тропе показался Родерик.

К его седлу были приторочены три подстреленные птицы, связанные вместе за лапки, а

через плечо перекинуты два убитых кролика.

– Повезло, – сказал он, когда Джексон восхитился добычей. – Этого хватит на всех.

Брайан надулся, а Дамьен и Кент сгрудились вокруг гвардейца, помогая тому

освежевать дичь.

Я же между тем установила над костром вертел и заглянула в сумки, проверяя, что еще

съестного захватил Джексон. Несмотря на то, что мы часто останавливались на перекус,

запах жарящегося мяса внезапно пробудил во мне острое чувство голода.

Приготовление дичи не заняло много времени, но мне показалось, что прошло

несколько часов, прежде чем мы уселись ужинать. Ели мы жадно, словно дикари, молча

глотая хлеб, мясо и сушеные фрукты. И только Брайан проявлял осторожность и брался за

еду лишь спустя десять минут после того, как ее попробовал Дамьен. Даже я подумала,

14

15

что это уже чересчур, ведь отравить ужин мог лишь кто-то из нас пятерых, но, вероятно,

принц и нас относил к тем людям, что способны покуситься на его жизнь.

Что ж, ведь он уже почти обвинил дядю в измене. Кент признался, что унаследует трон,

если с Брайаном что-нибудь случится. И что мы знали о юном гвардейце, едва прибывшем

в замок из Веледора? Может быть, Брайан прав, что не желает рисковать даже у костра в

чаще леса.

Джексон первым закончил ужинать, громко рыгнул и, исполненный сытого довольства,

свободно откинулся на подложенное под спину седло.

– Отличная трапеза, – выдохнул он. – А голод – лучшая приправа!

Кент поднял свою фляжку в мою честь – у нас не было изысканной посуды вроде

бокалов для вина – и сказал:

– Главный повар прекрасно поработал.

Хотя труд мой заключался лишь во вращении вертела с мясом.

Я указала на Родерика:

– И охотник тоже.

Гвардеец ухмыльнулся, пожал плечами и промолчал.

Джексон потянулся куда-то за спину и вытащил то ли фрукт, то ли клубень странной

формы, отливающий в неверном свете костра темно-красным, и произнес:

– Нашел его сегодня по дороге. Кто-нибудь знает, что это такое?

Кент взял загадочный предмет из рук дяди, внимательно рассмотрел, сказал: «Нет. А

это съедобно?» – и передал Брайану.

Тот бросил на диковинку беглый взгляд и сунул Дамьену, который тут же положил ее на

ладонь Родерика. Гвардеец с любопытством повертел этот невиданный плод, взвесил на

руке, а затем, сделав вывод: «Не встречал такого», – вручил мне.

– Плод съедобен, – ответил дядя на вопрос Кента. – Но если вы будете неосторожны, то

поплатитесь жизнью за удовольствие съесть его.

Я, едва не взвизгнув, уронила круглый и гладкий, словно покрытый воском, фрукт на

землю.

Джексон рассмеялся:

– Плод урмы слаще всего на свете. Вкусом напоминает мед, землянику и дыню

одновременно. От него невозможно оторваться и становится все равно, есть ли на свете

другая еда. Растет урма лишь в нескольких местах на все восемь провинций. Здесь одно из

них. Но никто не сажает это растение и не собирает его плоды, потому что их невозможно

продать. Все боятся их есть.

– Почему? – удивился Кент.

Джексон протянул руку, и я положила урму ему на ладонь. Достав перочинный нож,

дядя разрезал плод на две половинки.

– Видите? – поднимая вверх одну из них, спросил он.

Внутри было много-много продолговатых белых семян.

– В каждом из них яд. Съешь всего одно семечко – и умрешь через десять минут. Самое

большее, через пятнадцать. – Он покачал головой. – Жаль, потому что лучше урмы я не ел

ничего в жизни.

Кент взял урму у Джексона из рук и, поднеся поближе к огню, вгляделся в сердцевину.

– Если ее так опасно есть, откуда же ты знаешь, какова она на вкус? – спросил он, и

Джексон раскатисто засмеялся.

– Да потому что сначала съел несколько раз и только потом узнал, что она ядовита. И,

очевидно, ее тогда готовили умелые руки. Но позвольте мне задать вам всем один вопрос.

Скажем, вы очень хотите попробовать блюдо из урмы, но вам известно, что семена

смертоносны. Как вы поступите? Как избежите опасности?

Брайан тут же выпалил:

15

16

– Я бы сперва заставил своего дегустатора съесть несколько кусочков. И только если бы

он не умер, отведал сам.

Дядя покивал:

– Неплохо, неплохо. Ну, а что скажет сам дегустатор, а, Дамьен? Предположим, тебе не

нужно пробовать урму для принца. Что могло бы заставить тебя откусить хоть немного?

– Ничто. Я бы не рискнул. – На побледневшем лице Дамьена застыл вызов.

– Даже ради самого восхитительного лакомства на свете?

Юноша энергично затряс головой:

– Даже ради него.

Джексон взглянул на меня:

– Кори? Я знаю, в тебе есть отвага.

Я снова взяла урму и покрутила ее так и этак. От бабушки я знала про разные яды и их

особенности. Этот был мне незнаком. Подозревая, что дядя просто сочиняет, дабы

испытать нас, я все же решила состорожничать:

– Прежде чем, рискуя жизнью, есть ядовитый плод, я бы выяснила, существует ли

противоядие. И, будь оно у меня под рукой, то, возможно, и попробовала бы немного.

– Хороший ответ, – одобрил Джексон и посмотрел на Кента: – Ну, а ты?

Тот рассмеялся:

– Я бы рискнул, но только если бы приготовил блюдо из него собственными руками.

Тогда я бы точно знал, что удалил все до единого ядовитые семена.

Этот ответ понравился дядя больше остальных. А Брайан, услышав слова Кента,

фыркнул:

– Готовить самому! Надеюсь, такого со мной никогда не случится!

– Ну, тогда держи при себе дегустатора всю жизнь, – весело сказал дядя. – Заметьте,

ответ каждого из вас говорит кое-что о вашем характере.

– А как бы поступил ты сам? – перебил его Кент.

Но прежде чем Джексон успел открыть рот, встряла я:

– Родерик тоже не высказался.

Гвардеец, бросив на меня удивленный взгляд, едва заметно улыбнулся.

– Не представляю, чтобы кто-нибудь потрудился приготовить изысканное кушанье с

целью меня убить, – медленно произнес он. – Скорее я погибну от удара мечом в живот

или от ножа в спину.

Дядя громко расхохотался, остальные заулыбались.

Я же не отступала:

– Но если бы тебе все-таки предложили попробовать?

Гвардеец только покачал головой:

– Это невозможно, так что говорить?

– А что насчет тебя, Джексон? – повторил вопрос Кент. – Какой выбор относительно

этого горько-сладкого фрукта сделал бы ты?

Джексон взял у меня половинку урмы, подбросил ее на ладони и со словами: «Да тот же

самый, что и раньше», – целиком запихнул в рот. Затаив дыхание, мы в ужасе смотрели,

как он шумно жевал. Я уже почти была готова к тому, что через минуту дядя рухнет

мертвым к нашим ногам, но он, едва проглотив этот кусок, снова зашелся от смеха:

– Никогда не видел у вас таких физиономий. Жаль, зеркала с собой нет – вы бы глянули

на себя!

– Дядя Джексон! – вскричала я. – Семена! Яд! Ты же умрешь!

– Это был лишь обман. Испытание, – громко сказал Брайан. – Твой дядя разыграл нас.

– Вовсе нет. Плод действительно ядовит, и ты убедишься в этом сразу же, как его

попробуешь, – возразил Джексон. – Просто я уж очень не люблю зависеть от

обстоятельств, потому в течение долгих лет ел урму – понемногу, раз за разом, семечко за

семечком, пока не стал невосприимчив к яду. Теперь я могу в один присест съесть целый

16

17

плод вместе с сотнями заключенных в нем гибельных семян, и он не причинит мне вреда.

Но стоит мне съесть больше одной штуки, – в густой бороде блеснула усмешка, – и я

заболеваю на много дней. Пришлось научиться довольствоваться той малостью, что мне

безвредна. Но я собираюсь продолжить приучать себя к яду и дальше.

– Нет на свете вкуса, достойного таких жертв, – убежденно заметил Дамьен.

– Урма стоит того, – уверил дегустатора Джексон.

Он подобрал с земли оставшуюся половинку, перочинным ножом выковырял из нее все

семена, отрезал небольшой ломтик рубиново-красной мякоти и предложил Дамьену.

Тот задрожал и отшатнулся:

– Нет, спасибо! Нет!

Дядя протянул этот кусочек Брайану:

– Не желаешь отведать? Это безопасно, уверяю.

Принц грациозно вскочил на ноги:

– Думаю, эту игру пора заканчивать. Я иду спать, – и он величавой поступью

прошествовал в свою палатку, стоящую в нескольких саженях от костра.

Проводив его взглядом, Джексон пожал плечами и спросил:

– Кто-нибудь хочет попробовать?

– Я, – вызвался Кент и протянул руку. Он положил ломтик урмы в рот, разжевал, и на

его лице появилось неописуемое выражение.

– Ах, – наконец вымолвил он, – теперь я понимаю, ради чего ты так сильно рисковал.

– Дай и мне немного, – потребовала я, и дядя очистил ломтик. Я положила его на язык и

тотчас же поняла: Джексон не преувеличивал. В этом крошечном кусочке фрукта,

казалось, смешались запах поздних летних цветов, вкус меда, вина, а еще того особого

пирога, что всегда пекла бабушка на мой день рождения. И еще много, много разных

других привкусов.

– Давайте наберем еще урмы, – предложила я, когда после этих волшебных ощущений

мой рот вернулся к более приземленным вещам. Например, способности разговаривать.

– Поищем их завтра, – пообещал дядя. – Но будьте очень осторожны, кусая…

– Я хочу еще кусок, – подал голос Кент.

– Дайте и Родерику, – предложила я.

Вновь тень удивленной улыбки скользнула по лицу гвардейца, сидящего по ту сторону

костра, и он ответил:

– Осталось не так уж много. Я не хочу лишать вас удовольствия.

Подавшись вперед, я положила ломтик урмы ему на ладонь и улыбнулась:

– Я сама из деревенских и знаю, что такое редкие лакомства. Ешь.

Родерик поблагодарил, начал есть, и тут же глаза его распахнулись от изумления.

Вытирая рот, он весело воскликнул:

– Теперь я знаю, на что буду охотиться завтра! – и мы все рассмеялись.

Остался последний ломтик, и он был у меня в руке. Я повернулась к Дамьену:

– Дать тебе последний кусочек?

Но тот помотал головой и, как и Брайан до этого, торопливо вскочил на ноги.

– Не сегодня. Я устал и, думаю, пойду вздремну, – пробормотал он и направился к

палатке, приготовленной для троих мужчин.

Так что мы разрезали оставшийся ломтик на четыре крохотных части, и каждый съел

свою долю. Но даже восхитительный вкус урмы не смог победить уже одолевающий меня

сон, и, доедая последний кусочек, я не удержалась от зевоты.

– Мне тоже пора спать, – заметила я, вставая, и добавила со смехом: – В моем

распоряжении целая уютная палатка, а вам будет сегодня тесновато.

Джексон покачал головой:

– Я буду спать у костра. Мне так больше нравится.

– И мне, – сказал Родерик.

17

18

– Тогда я тоже буду ночевать у костра. Все равно Брайан предпочитает одиночество, –

присоединился к ним Кент.

Дядя вытащил из своих седельных сумок одеяла и предупредил:

– Если кто проснется ночью, пусть подбросит дров в костер.

Остальные тоже начали разворачивать свои походные постели и подыскивать, где земля

поровнее. Я наклонилась и чмокнула дядю в щеку:

– Доброй ночи, дядя Джексон. Доброй ночи, Кент и Родерик. Надеюсь, вы хорошо

выспитесь.

Пять минут спустя я свернулась клубочком под своими одеялами, чувствуя себя не

совсем удобно на холодной земле. Я лежала и думала, долго ли еще мои спутники

собираются не спать, болтая ни о чем вокруг мерцающего костра, и не отошлют ли меня в

палатку, если я отважусь к ним присоединиться и пристрою свою постель поближе к

дядиной для тепла. А еще я думала, отыщем ли мы утром урму и сколько ее мы найдем.

Достанется ли мне целый плод, а не пара кусочков? С этими мыслями я и уснула.

Глава 2

Утром приключение потеряло часть своего очарования. Ничто так не охлаждает восторг

от путешествия, как слишком короткий сон на мокрой и твердой постели. Мы разбрелись

по лесу в поисках уединения, мечтая отыскать побольше воды, чтобы умыться. Мужчины

всю ночь поддерживали огонь, так что нам удалось приготовить горячий завтрак, но

только Джексона тот привел в хорошее расположение духа. Я была раздражена, Кент –

неразговорчив, Дамьен ушел в себя, а Брайан выглядел совершенно подавленным. Было

трудно понять, какое настроение у Родерика: он, казалось, не из тех, кто показывает свой

нрав окружающим.

Когда Джексон дал сигнал к отправлению, оказалось, мы все счастливы покинуть

лагерь. И снова – пешком по тропинке, друг за другом, хотя ширины ее хватало, чтобы

идти по двое. Никто особо не желал разговаривать. Родерик вновь исчезал ненадолго,

уходя и возвращаясь так тихо, что я точно не знала – здесь он или нет. С деревьев на нас

непрерывно падали капли росы, кусочки коры и сухие листья, любопытные насекомые,

перья, семена. Небо, едва видное сквозь густое переплетение ветвей над головами,

казалось далеким и мрачным. Вдалеке пели птицы, кричали и рычали неизвестные

животные. С каждым новым шагом ноги застревали в грязи, и чтобы вытащить их

требовалось заметное усилие. Я сама себе казалась скатанным потником на спине моей

лошади: голова свешивается с одной стороны, ноги – с другой, и проклинала оставшуюся

дорогу.

Мы шли какое-то время, делали короткую остановку и вновь отправлялись в путь. Я

потерялась во времени и пространстве и понятия не имела, сколько мы уже на ногах, как

вдруг где-то впереди послышался слабый, отдаленный рокот несущейся воды. Я

оглянулась, чтобы понять, кто еще это услышал. Родерик, что шел прямо за мной,

улыбнулся, когда я поймала его взгляд.

– Думаешь, пороги?

– Слишком громко для порогов, – сказал Родерик, и я поняла, что он не только услышал

звук задолго до меня, но не раздумывая распознал его. – Возможно, водопады. Не знал, что

они есть на этом участке реки.

– Мы перейдем реку?

Родерик покачал головой:

– Не в таком составе. Может быть, если бы здесь был только твой дядя...

– И все равно пересекать реку опасно, – сказала я, немного запыхавшись. – На той

стороне алиоры.

18

19

– Алиоры есть и на этой стороне, если истории говорят правду, – с виду чуть повеселев,

возразил Родерик. – Хотя я сомневаюсь, что мы их увидим. Мы в безопасности.

– В безопасности? – воскликнула я. – Мы идем охотиться на них. Это они должны

беспокоиться о своей безопасности.

Секунду Родерик смотрел на меня, как будто у него в голове крутились какие-то совсем

иные мысли, но ничего не сказал. В этот самый момент Брайан остановил свою лошадь. А

так как он шел прямо за Джексоном, замерли и все следом.

– Что это? Этот рокот? – требовательно спросил Брайан.

Джексон оглянулся через плечо:

– Река Файлин. Увидите через несколько мгновений. Идемте.

Мы все прибавили ходу, поскольку заметили впереди ослепительно-белое – брешь в

бесконечной стене деревьев. Впереди река, да, но в этот момент нам больше всего

хотелось увидеть солнечный свет.

Через десять минут мы выбрались из леса, от которого остались редкие группки

деревьев, разбросанных по береговому склону реки, мшистому и илистому, так что мы

немного скользили, но не особо беспокоились. Все наше внимание приковала река.

Она была не так уж широка, я видела в Котсуолде и более широкие, более

впечатляющие стремнины. Нас привлекло течение, несшееся с такой скоростью, что вода

весело пенилась около каждого камня и топляка, и цвет этой воды – настолько ярко-

голубой, что сперва мы по ошибке приняли его за отражение неба. Но небо над нашими

головами затянули туманные облака – бесцветные, молочно-белые. А река оказалась

сокровищем сама по себе.

Кент глубоко вдохнул:

– Я никогда не замечал такого у замка, там она выглядит совсем по-другому.

– Да, и ни в одном из мест, где ты переходил ее, – согласился Джексон. – Но это

зачарованные воды, текущие по волшебной земле. Попробуй воду здесь – она покажется

тебе странной на вкус. Ты не сможешь сказать, почему, но никогда не забудешь ее аромат.

Родерик изучил маленький отрезок реки, доступный нашему взору, прежде чем русло

ее, изгибаясь, скрывалось в лесу, и спросил:

– Где водопад?

Джексон показал рукой вверх по течению:

– В четверти версты отсюда. Трудный подъем, но вид потрясающий. Думаю, сейчас там

сильный шум! Ты не сможешь перекричать звук несущейся воды.

Брайан тоже осматривался.

– Ну, где же алиоры? – поинтересовался он.

Джексон засмеялся и указал на другую сторону реки. Там леса густой стеной

подступали к воде и простирались бесконечной темной далью.

– Где-то там, – сказал он. – Никто не знает, где именно, потому что ни один охотник,

зашедший так далеко, не возвращался.

Последовало короткое молчание.

– Ни один из вернувшихся охотников не нашел поселений алиор, – повторил Кент. –

Что заставляет тебя думать, что они искали?

– Мы все ищем время от времени, – сказал Джексон. – Я не один раз пытался найти

легендарный дом алиор. Все напрасно, хотя однажды прошел пятьдесят верст вглубь леса.

Кто знает, как я пропустил? Может, они были всего в одной версте к востоку от меня или в

десяти к западу. Или я прошел прямо через их поселения, но алиоры применили свою

легендарную способность сливаться с тем, что нас окружает, и казались мне скопищем

деревьев или зарослями плюща. Или Алора была на сотню верст впереди от того места,

где я сделал последний привал. Знаю лишь, что я не смог найти место, которое алиоры

зовут домом.

– И что? Значит, никто из других охотников их тоже не нашел, – сказал Кент.

19

20

Джексон склонил голову набок, как будто его это не убедило.

– Не нашли? Кортэй был охотником ничуть не хуже меня, не тем, кто может потеряться

в лесах. Однажды летом он отправился искать алиор, но так и не вернулся. То же

произошло с Фергусом и Эллиотом, и пятью другими, чьи имена я могу вам назвать.

Храбрые, умные, сильные, безжалостные мужчины. Ушли искать алиор и не вернулись.

Всегда, когда Джексон говорил этим медленным, завораживавшим тоном сказочника, я

чувствовала, что сердце мое стучит быстрее, а горло сжимается от напряжения.

– Что с ними случилось, дядя Джексон? – прошептала я.

Он пожал плечами:

– Кто знает? Подвернули ногу и остались лежать в лесу, не в силах пойти за помощью,

и умерли там. Съедены волками и рысями. Заболели лихорадкой. Упали в реку и утонули.

Одинокому человеку так легко найти свою погибель в лесу.

– Но?... – поторопил Кент.

Джексон снова пожал плечами:

– Но думаю, что некоторые из них нашли Алору и их заставили остаться. Возможно, их

заковали в цепи и обратили в рабство. Или они пали жертвой блеска того места,

очарования голосов алиор и, бросив оружие, просили принять их. Я только знаю, однажды

пропав, эти мужчины больше не появлялись. Фергус, по крайней мере, пропал пятнадцать

лет назад. Долгое время для человека, который хотел бы вернуться.