Текст книги "Летние дни в замке Оберн (ЛП)"
Автор книги: Шэрон Шинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
– Ты видела, как он разговаривал с ней вчера вечером? – допытывалась Мэриан у
кузины.
– Разговаривал, – фыркнула Анжела. – Больше пялился. Сама посуди, Кори, она надела
ярко-красное платье с таким низким вырезом, что если бы я в таком на публике появилась,
мать бы от меня отреклась.
Мы посплетничали еще с полчаса. Потом они ушли и появился Кент, у которого я
выяснила то, что действительно хотела знать.
– Это ведь Родерик убил волка? – спросила я едва не в тот же миг, как Кент шагнул в
комнату.
Он принес мне угощение – шоколадное лакомство со вчерашнего праздника.
– Одним выстрелом. Он, Критлин и я держались поодаль от шумной толпы. Мы знали,
что волк близко, хотя бы потому, что видели его следы, и довольно свежие. Несмотря на
это, я не знал, куда двигаться, но Родерик – прирожденный охотник. Провел нас через пару
холмов, через ручеек, мы подождали минут пять, и тут появляется зверь – такой косматый,
с дикими глазами, бешеный. Родерик прицелился и завалил его. Никакой суеты, рожков,
собак. И ни у кого ни царапины. Могу сказать, Критлин был впечатлен. Как и я.
– Я знала, что это был он, – удовлетворенно выдохнула я.
Кент наградил меня долгим непроницаемым взглядом.
– Он о тебе спрашивал. Сказал, что несколько дней назад Элисандра отправила в
конюшни весточку, что ты идешь на поправку, но с тех пор он ничего не слышал.
Выглядел немного встревоженным.
Радости моей не было передела.
– Я – прекрасно. Ты сказал ему, что со мной все в порядке?
– Сказал.
– Он еще что-нибудь говорил? Передал мне сообщение?
– Гвардейцы обычно не передают сообщений знатным дамам через кузена принца, –
сухо заметил Кент.
– Я не знатная дама. – Это все, что я могла придумать в ответ.
Кент поднялся на ноги, хотя, когда он вошел, я почему-то подумала, что он собирался
какое-то время посидеть со мной.
– Похоже, он думает иначе, – возразил он. – И ты могла бы ею быть, если бы вела себя
соответствующе.
Вернулись к критике моих манер. Ну и отлично, пускай тогда уходит.
– Что ж, благодарю за угощенье, – сказала я.
Он кивнул:
– Всегда пожалуйста. Завтра загляну тебя проведать.
Но в этом не оказалось нужды. На следующий день я решила, что достаточно
оправилась, чтобы мыться, одеваться и гулять самостоятельно. Я вернулась в число целых
и здоровых, кто шествовал по замку Оберн.
Глава 5
Как только стало понятно, что я выздоровела, интерес ко мне тут же пошел на убыль.
Брайан более не справлялся о моем самочувствии, а Кент был занят с посольством из
Мелидона. Даже Мэриан и Анжела с головой погрузились в другие заботы. Их семьи
собирались на несколько дней съездить на Файлинскую ярмарку, и кузины ни о чем
другом говорить не могли, кроме как о нарядах, которые следует с собой взять, да о том,
какие знатные семьи могут повстречаться там.
57
58
И все же я с облегчением вернулась к повседневному распорядку: сидела за общим
столом во время ужина, пила знаменитую воду, принимала участие в любых вечерних
развлечениях. Летний сезон приближался к концу, и больших приемов уже не устраивали,
но проходили музыкальные вечера, и картежные суарэ, и небольшие балы. Следующие две
недели пролетели незаметно.
Два дня подряд по несколько часов я позировала известному художнику, который
прибыл ко двору, когда я еще лежала в постели. Он был молод, с длинными, свободно
развевающимися светлыми волосами и акцентом, который я даже распознать не могла, и
вел себя весьма театрально. Приказы сменить позу – «Ты! Подними голову!» или «Ты!
Девушка! Посмотри вон туда!» – сыпались один за другим, и я старалась не злиться на
столь повелительный тон. Хорошо, что я все еще чувствовала себя немного вяло, иначе не
сумела бы высидеть не шевелясь несколько часов кряду, как того от меня требовали.
И все же законченный портрет оказался прекрасен. Элисандре он понравился, и даже
Кент согласился, что художнику хорошо удалось передать мой образ. Однако в устах Кента
эти слова не прозвучали комплиментом, так что я не была уверена, как воспринимать его
замечание.
Как только выдалось свободное время, я отправилась на поиски Родерика. Поначалу я
не могла найти его ни в одном из тех общедоступных мест, в которых наполовину
благородная леди стала бы искать гвардейца. Но спустя три дня блужданий вокруг
оружейного двора я наконец-то его обнаружила. Родерик отрабатывал приемы еще с
несколькими молодыми людьми. Усевшись на ограждение, я стала за ними наблюдать. Я
по-прежнему мало разбиралась в боевом мастерстве и не могла судить о навыках
Родерика, но решила, что действо выглядит впечатляюще.
Я не сомневалась, что он сразу же меня увидел – гвардеец был из тех, кто замечает
любого зрителя независимо от того, нравится тот ему или нет, – но даже когда поединки
закончились, он не торопился ко мне подходить. Сначала Родерик обсудил некую
особенную точку атаки со своим последним противником, потом исследовал
воображаемую зазубрину на клинке, после посоветовался с оружейным мастером о каком-
то личном деле. Наконец, пожав плечами, взял свои сброшенные перчатки и неторопливо
направился в мою сторону.
– Тебе разрешили покинуть комнату, как я погляжу, – произнес Родерик в своей
неспешной манере.
Я обратила внимание, что он не справился о моем самочувствии, потому решила не
утруждать себя заверениями в моем полном здравии.
– Да, наконец-то. Я устала от всей этой суеты.
– Не уверен, что мне когда-нибудь наскучила бы суета, – спокойно заметил Родерик. –
До сегодняшнего дня вокруг меня мало кто суетился.
– Я просто хотела тебе сказать... – начала я. – Просто хотела поблагодарить тебя за то,
что доставил меня домой целой и невредимой.
Родерик пожал плечами.
– Да кто угодно мог поднять тебя с земли и доставить в замок, – совершенно
неромантично заявил он. – Это могла бы сделать твоя сестра, если бы вы гуляли вдвоем.
Я сделала вдох и постаралась сдержать свой гнев.
– Тем не менее это сделал именно ты, и мне хотелось выразить тебе признательность за
столь благородный поступок. Несмотря на твою грубость и угрозы бросить меня там, – не
сдержавшись, добавила я.
Лицо Родерика осветила широкая улыбка.
– Это было нехорошо с моей стороны, – согласился он. – Но я был напуган и за
жестокими словами старался скрыть свое волнение.
– Ни капельки ты не волновался. Ты был зол.
– И это тоже.
58
59
– Ладно, обещаю быть более осторожной. – Мне показалось, что больше тут не о чем
говорить, поэтому я решила сменить тему. – Насколько я понимаю, именно ты подстрелил
волка! Поздравляю. Ты выиграл приз? Кажется, золотой перстень?
Родерик кивнул и сунул руку за ворот рубашки. На простой серебряной цепочке
вычурное золотое кольцо выглядело ярко и неуместно. Неудивительно, что гвардеец не
носил его на руке; на фоне грубой полотняной одежды и боевого снаряжения перстень
смотрелся бы странно.
– Красивый, правда? – спросил Родерик, не скрывая радости в голосе. – Лорд Мэттью
лично вручил его мне. Кент был вместе с ним. Подобная награда наполняет меня
гордостью, это признание того, что я хорошо выполнил свою работу. Кое-где обещанное
вознаграждение оборачивается пустыми обещаниями.
Я еще мгновение полюбовалась кольцом, а затем с улыбкой перевела взгляд на лицо
Родерика.
– Теперь ты можешь без опаски охотиться на алиор, – сказала я.
Он засунул перстень обратно за ворот рубашки.
– Возможно, мне теперь нечего бояться, но не думаю, что стану на них охотиться, –
возразил он.
– Почему? – удивилась я.
Родерик задумчиво на меня посмотрел. Было непонятно, то ли он считал, что я уже
должна знать ответ, то ли, что слишком глупа, чтобы его понять.
– Я бы поймал сокола, чтобы обучить его для охоты. Я бы поймал дикого скакуна и
укротил его, чтобы ездить верхом. Возможно, я даже попробовал бы вырастить волчонка –
некоторые делают подобное, держат волков как домашних животных, хотя те более дикие,
чем любая собака. Но я не стал бы охотиться на создание, которое выглядит, двигается и
разговаривает, как человек, лишь для того, чтобы продать его в рабство. Я скорее тотчас
убил бы его.
У меня перехватило дыхание, и я никак не могла как следует вдохнуть.
– Но алиоры не... они не люди, все так говорят... и вообще, они крадут людей. Я имею в
виду, детей...
Родерик пожал плечами.
– Алиоры не забрали ни одного моего знакомого.
– Но ведь... Но ты же... Если истории врут...
– Я этого не говорил. Просто сказал, что не знаю подтверждений.
– Но ты же ездил с нами. На охоту, – упрямилась я.
– У нашего отряда не было надежды домой с добычей, – улыбнулся Родерик. – Да и все
равно мне было приказано лишь охранять принца. Меня не просили привозить пленников.
И я бы не стал этого делать.
Я молча смотрела на него, не зная, что еще сказать. Ни разу в жизни не слышала, чтобы
кто-нибудь сравнивал алиор с людьми. Мне даже в голову не приходило, что кто-то ставит
их настолько высоко. Ко мне пришло осознание – смутное, неловкое – того, что сами
алиоры вовсе не хотели видеть еще кого-то из своего народа в неволе. Понятное чувство,
ведь они – один народ. Но в королевской семье все воспринимали рабов-алиор как
должное, как нечто само собой разумеющееся, даже необходимое. У меня и в мыслях не
было подвергать сей порядок сомнению.
Я так долго молчала, что улыбка Родерика потухла, а затем снова вернулась.
– Я гляжу, благородной леди тяжело воспринимать непривычные взгляды, – мягко
заметил он.
– Наполовину благородной, – рассеянно поправила я.
– Тогда, наверное, эти взгляды воспримутся в два раза быстрее.
– Но не кажется ли тебе... – начала я, но Родерик взмахнул рукой.
59
60
– Конец разговора, – заявил он. – Мне следовало вернуться в караулку пять минут
назад. Я рад видеть тебя живой и не столь похожей на смерть. Береги себя зимой.
Родерик снова улыбнулся, отсалютовал мне и удалился.
Через неделю кончилось лето, и вернулся Джексон. Пришла пора уезжать.
Узнав по прибытии о произошедшем со мной, Джексон сильно встревожился (что меня
порадовало) и захотел собственными глазами убедиться, что я совершенно здорова. Он
навис надо мной, откинул мои тяжелые темные волосы, обнажив кожу головы, и изучил
мои синяки.
– Что ж, все выглядит не так уж плохо, – сердито вынес Джексон свой вердикт, хотя
наверняка мог вовсе ничего не говорить. – Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится?
А по ночам не просыпаешься с головной болью?
– Нет, все в порядке... никаких последствий... ничего не болит.
– Я собирался позволить тебе ехать рядом со мной на обратном пути, но, возможно,
будет лучше взять карету и кучера...
– Не надо, правда, я с тех пор уже три раза ездила верхом, и отлично управлялась с
лошадью, спасибо.
– Ну хорошо, в любом случае мы поедем не торопясь, – все еще хмурясь, решил
Джексон. – Однако мне надо вернуться в Хальсинг-мэнор через две недели, так что я не
смогу в дороге растрачивать время впустую.
– Я не доставлю тебе никаких хлопот.
Что там не говори, мне было грустно покидать замок Оберн, и приступы тоски иногда
вызывали у меня вспышки головной боли. Элисандра переживала молча, но, казалось,
была удручена так же сильно, как и я. Она стала реже улыбаться, а когда ее взгляд
останавливался на мне, она будто впитывала глазами мой малейший жест, чтобы
сохранить его в памяти на будущее. Сестра говорила очень мало, но почти каждый день на
протяжении моей последней недели в замке приносила мне подарки: всевозможные
безделушки, отделанные драгоценными камнями шпильки для волос, книги, шарфы.
Вечером накануне отъезда Элисандра пришла с маленькой коробочкой, перевязанной
золотой лентой.
– Я принесла тебе подарок, – объявила она, входя в мою комнату.
– Еще один! Ты меня избалуешь.
– Я и хочу тебя избаловать. Вот. Открывай.
Мы уселись бок о бок на моей кровати, и я, развязав ленту, открыла коробочку. Внутри
лежала керамическая подвеска с портретом Элисандры, размером не больше ногтей двух
моих больших пальцев, сложенных вместе.
В немом изумлении я потянула за зеленую ленточку и вытащила камею.
– Э-ли-сан-дра, – выдавила я. – Она такая красивая...
– Лорд Мэттью сказал, что на еще один портрет не хватит времени, но Камилио
согласился задержаться еще на день и сделать камею за один сеанс. Я объяснила ему,
насколько для меня важно подарить ее тебе. Он даже не взял за это денег.
Я тут же простила Камилио с его театральными манерами за всю заносчивость.
– Мне очень нравится! И я могу оставить ее? И смогу носить на этой маленькой
ленточке?
Элисандра рассмеялась.
– Возможно, не в присутствии лорда Мэттью. А когда вернешься к бабушке.
Я вздохнула.
– Это будет только через несколько дней. Мы выезжаем утром.
– Знаю. Я буду скучать.
Я указала рукой в сторону комнаты Элисандры, где в комоде лежала нарисованная
мною карта.
60
61
– Приезжай в гости.
Лицо сестры по-прежнему оставалось безмятежным, но на секунду мне почудилась в ее
глазах тень глубокой тоски.
– Возможно, в этом году, – вполголоса произнесла она. – Мне бы хотелось попробовать.
Элисандра задержалась допоздна, мы разговаривали, пока я заканчивала приготовления
к отъезду. Но в конечном счете нас начало клонить в сон так сильно, что мы больше не
могли оставаться на ногах и расстались. Утром Джексон расхаживал по коридорам,
направо и налево раздавая последние указания, слуги бегали туда-сюда, а леди Грета
спорила с кем-то по поводу, которого я так и не поняла. Кент зашел посмотреть на всю эту
суматоху и умудрился обнять меня прежде, чем Джексон увлек меня из комнаты.
Держась в сторонке и опираясь рукой о стену, Элисандра молча наблюдала за царящим
вокруг хаосом. Когда Джексон настоял, что мы должны, будь оно все проклято, немедля
отправляться в путь, я подбежала к ней, чтобы в последний раз крепко обнять. После этого
мы покинули комнату, вышли во двор, оседлали лошадей и, объехав большой фонтан,
направились к массивным воротам. С нами ехали двое стражников из свиты Джексона,
один из них вел в поводу навьюченную моими пожитками лошадь. Несколько человек
помахали нам на прощание, но мало кто пришел проводить нас. Совсем скоро мы выехали
за ворота замка и повернули к моему дому.
Бабушка по-своему обрадовалась моему приезду. Она была скупа на выражение чувств.
На самом деле, хотя мы с Джексоном подъехали к домику с немалым шумом – дядя громко
раздавал указания своим стражникам, а я возбужденно смеялась – бабушка даже не вышла
во двор, чтобы встретить нас. Я спешилась и, бросив поводья Джексону, вбежала в дом.
Бабушка сидела на кухне и помешивала в кипящем котле отвар из трав, ее взгляд бегал по
странице с рецептом в какой-то ветхой, прошитой вручную книге.
– Бабушка! – воскликнула я, бросившись к ней.
Не отрывая взгляда от книжки, она рассеянно кивнула и обняла меня за плечи
свободной рукой.
– Да, хорошо. Вижу, ты вернулась, Кори, – произнесла она. – Ты голодна? Я еще какое-
то время буду здесь занята, но в кладовой достаточно еды.
Совершенно не похоже на радушный прием Элисандры, когда я приезжаю в замок
Оберн каждое лето.
– Не сейчас. Бабушка, мы только приехали. Выйди и поздоровайся с дядей Джексоном.
Бабушка скорчила гримасу. Она испытывала к Джексону не больше теплых чувств, чем
леди Грета ко мне.
– Кори, я шагу не могу ступить от котла, пока все части не растворятся. Если ему
хочется со мной поговорить, приведи его сюда.
Вздохнув, я высвободилась из ее полуобъятия.
– Пойду позову его.
Я вышла во двор. Джексон и его люди уже сгрузили почти весь мой скарб.
Джексон закинул на плечо набитую сумку и спросил:
– Можно входить в дом без опаски?
Пожав плечами, я кивнула:
– Она слишком занята, чтобы выйти.
– Она всегда занята.
Довольно скоро все мои вещи были занесены в дом, и люди Джексона снова вскочили в
седла, ожидая приказа трогаться. Джексон задержался на несколько минут, чтобы
попрощаться, пообещал писать. Мы сговорились, что он приедет за мной следующим
летом.
– Веди себя хорошо, – напоследок сказал он.
Поцеловав меня в щеку, Джексон вскочил на коня и помахал на прощание. Я смотрела,
как они удаляются по пыльной дороге, почти сразу же сворачивающей в редколесье, и
61
62
вяло махала им вслед, пока не решила, что Джексон уже вряд ли обернется. И, тихонько
вздохнув, вернулась в дом.
– Я тебе нужна? – крикнула я бабушке, переступив порог. – Если нет, то пойду разложу
вещи.
– Все в порядке, – ответила она. – Ступай, распаковывайся.
Я потащила в свою комнату последнюю пару узлов, по дороге оглядываясь по
сторонам. Как и каждый раз, по возвращении домик казался меньше, чем я его помнила, а
каменные стены – более серыми и массивными. Будто впервые, я отмечала разные
подробности: свисавшие рядами по сто штук с тянувшихся в одну сторону потолочных
балок пучки трав, разнообразные, полные своих целебных тайн растения. Я пробежала
взглядом по удобной, но потертой мебели: стоявшим как попало стульям, диванам,
креслам-качалкам и большим шкафам, а еще развешанным вдоль каждой стены полкам с
книгами. Полки были забиты под завязку, кипы книг громоздились на них и занимали
каждую свободную поверхность в комнате. Многие годы я считала, что каждая книга в
этом доме – колдовская, полная сведений по травознанию и рецептов зелий, но как только
я достаточно повзрослела и научилась читать, то обнаружила, что многие из книг –
обычные романы. Бабушку нельзя было назвать сентиментальной, но она любила хорошие
истории.
Моя комната была гораздо чище и опрятнее, чем гостиная, и выглядела так, словно
бабушка сюда даже не заглядывала все три месяца моего отсутствия. Спальня была
наполнена яркими красками и уставлена прочной мебелью. На узкой кровати лежало алое
стеганое одеяло, рядом стояли кресло-качалка, сундук из кедра и еще одно кресло, пол
устилал связанный вручную разноцветный коврик, а на стене висели зеркало и моя
собственная книжная полка. Как и бабушка, я обожала хорошие истории, хотя, в отличие
от нее, я частенько ленилась что-то читать.
Я открыла шкаф и начала раскладывать одежду по кучкам: грязная, грязная, очень
грязная, достаточно чистая, чтобы повесить и потом снова надеть. Стало понятно, что у
меня уйдет три дня на то, чтобы привести гардероб в порядок. Я отложила достаточно
чистой одежды на первое время, так что бросила это занятие и направилась на кухню,
чтобы помочь бабушке.
– Ну, так что ты готовишь? – спросила я. Схватив из открытой корзины яблоко, я
уселась на стул, стоявший у печки.
– Я пробую. Зелье должно защищать от бородавок. Ангус хочет его для своего сына.
Тот днями торчит в болоте, собирая камыш. Я вычитала рецепт в старой книге, но никогда
не слышала, чтобы кто-нибудь успешно его применял. Однако я добавила от себя
несколько составляющих.
– Я привезла тебе подарок от знахарки замка Оберн, – вдруг вспомнила я.
– О, в самом деле? И что бы это могло быть?
– Лаврушник. Она сказала, он очень редкий.
Услышав название, бабушка невольно оторвала взгляд от котла.
– Лаврушник, – повторила она. – У меня уже много лет не было ничего подобного. Лет
двадцать, наверное.
– Так это хорошая трава?
– Замечательная. Как говаривала моя тетка, нет ничего лучше от головной боли. Очень
щедро с ее стороны.
– Ну, я дала ей немного корня крепня.
Бабушка кивнула:
– Хорошая сделка.
– Я еще кое-что тебе привезла, – сказала я. – Не знаю, слышала ли ты об этом, потому
что я нет.
– И что же это?
62
63
– Семена урмы.
На сей раз бабушка не прониклась благоговением, достаточным, чтобы оторвать взгляд
от лежавшей перед ней книгой. Лишь тихо фыркнула.
– Не представляю, куда я их применю. Разве что для травли крыс, хотя в этом году они
не так уж плохо себя вели.
– Так семена ядовитые? – уточнила я, поскольку до конца не была в этом уверена. –
Они могут убить человека?
– Убьют, если он будет есть по сотне семян в день целый месяц, – ответила бабушка. –
Это легкий яд. От семян может стать плохо, но чтобы от них умереть, надо быть полным
глупцом.
– Ха! – сказала я, решив не объяснять, почему задавала эти вопросы. – А сами фрукты
все-таки вкусные.
Она рассеянно кивнула.
– Так оно и есть. Где ты их нашла?
– Выезжала с Джексоном. На охоту.
Бабушка снова фыркнула, чуть громче.
– Он как раз из тех мужчин, которые срывают с деревьев сомнительные фрукты и
кормят ими своих друзей.
Я промолчала. Ничто не могло улучшить ее мнение о Джексоне или любом другом
члене его семьи. Мы немного посидели в тишине, не считая хруста, с которым я съела
яблоко, и вдруг бабушка издала тихий раздраженный возглас.
– Я забыла ягоды бузины! Хотя зелью еще надо настояться минут двадцать... Возможно,
еще не слишком поздно...
Я вскочила со стула. Мне было точно известно, где они лежат.
– Я принесу.
– О, хорошо. Две бутылки. И поторопись. Слава небесам, ты вернулась.
В этот момент я поняла, что она рада моему возвращению.
На следующий день уверенности в этом поубавилось. Я вышла из своей комнаты позже,
чем обычно, услышав тихие женские голоса. И когда, потирая глаза, вошла в кухню, то
увидела, что бабушка разговаривает с белокурой девушкой моего возраста. Гостья
выглядела смутно знакомой, так что я предположила, что она из деревни. Ее лицо
выражало полную сосредоточенность, и я решила, что она пришла за советом или
лечением.
Представьте, каково было мое удивление, когда мой спящий разум вник в смысл
бабушкиных слов, которые оказались уроком по изготовлению снадобий, который я
освоила прошлой весной.
– Итак, если это только кашель, ты добавляешь несколько листьев шафраницы, но если
кашель сопровождается лихорадкой, забудь о шафранице. Замени его масляной лещиной
или лимонной алиотой.
– Доброе утро, – тупо поздоровалась я с ними обеими.
Бабушка едва взглянула в мою сторону, но гостья застенчиво улыбнулась.
– Ты, должно быть, Кори, – сказала она. – А я Милетта.
– Здравствуй, – отозвалась я и подождала объяснения, которого так и не последовало.
Бабушка снова бросила на меня быстрый взгляд.
– Поторопись, – как обычно нетерпеливо буркнула она. – Уже полдня прошло, а ты до
сих пор не одета. Пора учиться.
Не зная, что на это ответить, я кивнула и ушла умываться. Спустя двадцать минут я
вернулась на кухню, сделала себе будерброд и взяла немного фруктов. Милетта в этот
момент училась, как правильно измельчать шафраницу, какой использовать пестик и как
добиться состояния мелкой пудры. Поглощенная уроком, она внимательно следила за
бабушкой и при этом совершенно не волновалась. Должно быть, девушка часто сюда
63
64
приходила – на то, чтобы почувствовать себя свободно рядом с бабушкой, порой уходило
немало времени.
– Ну ладно, я готова, – громко заявила я, отодвинув тарелку. – Что мы будем изучать
дальше?
Мы с Милеттой занимались вместе весь остаток дня. Когда она наконец ушла, бабушка
проводила ее во двор и позвала меня покормить кур и кроликов. Курятник с крольчатником
находились в некотором отдалении от дома, по другую сторону большого сада, полного
загадочных цветов и еще более загадочных трав. Я не торопясь покормила животных:
насыпала им в клетки зерна, положила салата-латука и понаблюдала, как они поглощают
свой корм. После я налила им свежей воды, приголубила моих любимцев и медленно
направилась обратно к дому.
Бабушка подвешивала котел с рагу над огнем, и в кухне витал уютный сильный аромат
укропа и лука. Я уселась на свой привычный стул и некоторое время молча наблюдала за
ней.
В конце концов именно она дала объяснения, которых я упорно не хотела просить.
– Дочка Розы. Ну, знаешь, той, которая делает свечи. Пятый ребенок, а в доме лишние
руки не нужны. Роза спросила, не возьму ли я ее в ученицы.
– И ты взяла, – спокойно сказала я.
Бабушка пожала плечами.
– Посмотрим. Пока она учится очень быстро, но я не давала ей ничего сложного. Тем не
менее она мне нравится. Она хорошая девочка, не слишком болтливая, не слишком глупая.
– Мне казалось, я твоя ученица, – заметила я.
И снова это пренебрежительное фырканье.
– Ты моя ученица, когда ты здесь, а именно три четверти года. Останешься ли ты здесь,
когда тебе исполнится двадцать или двадцать один? Не думаю. Я единственная знахарка на
тридцать верст вокруг. Мне нужно верить, что тот, кого я подготовлю, будет здесь, когда я
уйду.
– Я буду здесь! – с легким жаром запротестовала я. – Почему бы мне не быть?
Бабушка послала мне быстрый насмешливый взгляд.
– Ни один человек не выберет скромный домишко, если ему предложат замок, – сказала
она.
– Но мне не предлагали замок!
Бабушка неопределенно махнула рукой, как бы говоря «возможно, только пока».
– Я знаю, к чему тебя готовит твой дядя Джексон, и в той жизни ты вряд ли будешь
раздавать травы бесплодным деревенским женщинам. Разумеется, ты имеешь право сама
выбирать, но нетрудно догадаться, что ждет тебя впереди. Когда живешь среди знатных
людей, начинаешь хотеться большего. В этом нет ничего необычного.
Сколько людей пророчили мне то же самое этим летом? И все же на сей раз во мне
поднялась волна беспричинной паники.
– Я не хочу жить в роскошных домах! И не желаю выходить замуж за какого-нибудь
дворянина, которого для меня выберут Джексон и леди Грета! Мне просто хочется жить
здесь, с тобой, и стать знахаркой для деревни, и никогда не выходить замуж... или,
возможно, выйти замуж по любви за какого-нибудь деревенского парня, который ничего не
будет знать о хороших манерах, но зато у него будет доброе сердце...
В ответ бабушка рассмеялась:
– А таких в округе гораздо меньше, чем тебе хотелось бы думать. Я была бы счастлива,
если бы ты выбрала именно такую жизнь, но не могу рассчитывать на это. Поэтому я
пригласила Милетту, и она останется. Вам обеим придется привыкнуть.
– Но, бабушка... – начала я.
Она указала на кладовую за моей спиной.
64
65
– Мне нужна соль. И попробуй отыскать немного сухой душицы. У этой слишком
слабый аромат.
И больше мы не возвращались к этой теме. Остаток осени и всю зиму Милетта
приходила прежде, чем я просыпалась, и уроки продолжались до заката. Иногда она
оставалась на ночь и тихонько спала на потертом красном диване в гостиной, не шевелясь
и не издавая ни звука. Как-то от жажды я поднялась среди ночи и отправилась за водой.
Долгое время я стояла над ней, наблюдая ее спокойный сон. Милетта была в точности
такой же, какой я всегда считала себя – неунывающей, сообразительной, прилежной
девушкой, знающей свое место на земле и имеющей определенную цель в жизни, – и она
заняла место, с которого все вокруг, казалось, хотели меня согнать. У меня не получалось
ее ненавидеть, но я изо всех сил старалась, чтобы Милетта мне не понравилась. В свою
очередь она тоже относилась ко мне настороженно. Таким образом между нами велось
молчаливое, но яростное состязание, и каждая из нас была поглощена желанием выучить
новый урок быстрее соперницы. Это заставляло нас лучше учиться, что безмерно
радовало бабушку, но жизнь от этого не становилась легче.
Когда наступило лето, и я снова собралась ехать в замок Оберн, пришло понимание, что
с каждым днем предстоящих трех месяцев Милетта будет все больше обгонять меня.
Сознавать подобное было горько, но это не помешало мне совершить мое ежегодное
путешествие. Вернувшись к бабушке осенью, я занималась еще старательнее, чтобы
наверстать упущенное, и в конечном счете нагнала свою соперницу.
Но за следующее лето я отстала еще больше. А через год – еще больше. Я была
хорошей знахаркой, но Милетта была лучше, и осознание этого не облегчало мой отъезд
тем летом в замок Оберн.
Часть вторая. Разочарования
Глава 6
В лето, когда мне исполнилось семнадцать, все шло не так. Элисандры не было в замке
целую неделю после моего приезда. Мать увезла ее в Трегонию навестить невзрачную
леди Меган и ее праздное семейство. Я узнала об этом, прибыв в замок, когда оказалось,
что нас с Джексоном, уставших и припозднившихся, ожидают лишь слуги. Разумеется, я
немедленно поспешила подняться в покои леди Греты и обнаружила, что там никого нет, а
камин в моей собственной спальне не горит. Лакей, подняв на два лестничных пролета и
протащив по двум длинным коридорам мой скарб, отправился на поиски горничной,
которая затопила бы камин и принесла воды.
Джексон сам внес одну из моих сумок и обвел глазами комнату.
– Не слишком гостеприимно, – отметил он. – Я думал, что сообщил Грете, когда приеду,
но, возможно, она потеряла мое послание.
– Но я писала Элисандре. Я знаю, что она бы не забыла, – сказала я, слегка шмыгая
носом, хоть и старалась не заплакать. – Эта ужасная женщина специально увезла ее прочь.
Джексон пожал плечами:
– Может, и так. Кто знает? Я поговорю с ней, когда вернусь.
– Когда вернешься?
– Утром я отправляюсь на Файлинскую ярмарку.
– Но дядя Джексон! Я тебя почти не видела! Когда тебя ждать обратно?
Он несколько рассеянно обнял меня:
– Возможно, через месяц. Я собираюсь еще поохотиться.
65
66
Я отпрянула и уставилась на него, разинув рот. Он часто покидал замок во время моих
визитов, но обычно задерживался на достаточное время, чтобы убедиться, что я
устроилась как следует.
– Дядя Джексон… – снова начала я.
– Понимаю, – сочувственно произнес он. – Не самый удачный замысел. Обещаю, что
заглажу свою вину.
Когда он ушел, я уснула в слезах, хоть и была уже слишком взрослой для подобных
глупостей. Я думала лишь о том, насколько лучше мне было бы оставаться в деревне,
соперничая с Милеттой за любовь бабушки. Если я здесь никому не нужна, зачем вообще
было приезжать?
Но наутро все выглядело получше. Едва открыв глаза, я увидела тонкую фигуру
Крессиды, бесшумно передвигающуюся между моим багажом и шкафом. Она
развешивала одежду.
Я села в кровати и позвала ее по имени. Алиора подошла и устроилась рядом.
– Доброе утро, Кори. – Ее нежный, тихий голос обволакивал, словно теплый летний
дождь. – Только посмотри на себя! Ты так выросла за зиму.
Я засмеялась и выпрямилась, чтобы продемонстрировать свою недавно
сформировавшуюся грудь.
– Я выросла еще на целый вершок, но надеюсь, это последний. Я становлюсь слишком
высокой.
– Нельзя быть слишком высокой, – возразила Крессида. Она по привычке протянула
руку за щеткой и начала распутывать мои локоны. – Хорошо, когда женщина может
посмотреть мужчине в глаза. Тогда ей не страшно сказать ему то, что она на самом деле
думает.
Я снова засмеялась.
– У меня и так с этим трудностей нет.
Она улыбнулась.
– Это точно. Так что еще произошло, пока тебя не было? Что с этой девочкой,
Милеттой? Она все еще там?
Одно лишь присутствие алиоры, ее голос, успокаивающие прикосновения рук к моим
волосам делали меня счастливее, чем я была с тех самых пор, как покинула бабушкин дом.
Я рассказала Крессиде о Милетте, о некоторых зельях, которые выучила, и о деревенских
мальчишках, которые заигрывали со мной в прошедшие месяцы.
– А что здесь? Как у всех дела? – спросила я. – Как Элисандра?
