Текст книги "Зло (СИ)"

Автор книги: Сергей Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

– И ещё одно… Файл от Либерти. Ты можешь мне его отправить, – голос Эпоса начал тонуть в помехах, – хочу посмотреть.

– Простите, сэр. Я с трудом принимаю даже звуковой сигнал и не смогу отправить файлы.

Райберг на секунду замолчал, а потом сухо бросил:

– Открой его…

Часть обзорного экрана заполнило изображение. В небольшом кожаном кресле сидела девушка, из рук которой все норовил выскочить непослушный малыш. Девушка заговорила:

– Привет, пап. Мать говорит, что все это напрасно. Говорит, что ты это никогда не услышишь… Плевать. Меня зовут Надежда и, – девушка журчисто засмеялась, – я очень хочу, чтобы этот неслух узнал своего дедушку. Его тоже зовут Айзек.

– Киллиан, опиши, опиши мне их, – Голос Эпоса дрожал.

Киллиан не хотел говорить, не хотел описывать… Он хотел кричать. Кричать от несправедливости, что заставила этого человека умирать. Айзек сделал свою работу до конца, до последнего был верен своей цели. Он хотел защитить человечество. Сам того не зная, он хотел защитить их.

– Она… Ваша дочь похожа на госпожу Либерти: зелёные глаза, пепельные волосы, прямой нос. А мальчик…

– Ну.

– Мальчик, наверное, в отца. Светло – карие глаза, каштановые волосы, – Киллиан невольно улыбнулся, – такой серьезный. Все норовит вырваться из рук…

– Надеюсь, на меня не будет похо…

Связь оборвалась. Треск помех похоронил голос Эпоса.

– Айзек, Айзек…

– Нас преследуют, сэр. Четыре корабля кордов. Попытаюсь оторваться в ближайшем скоплении астероидов.

Дредноут уже давно пропал с обзорного экрана. Серебряный наконечник мчался прочь от последнего пристанища Эпоса, разгоняя тьму и холод космических просторов. Красный диск Марса остался где – то позади. Вергилий несся в сторону Солнца. Черные трезубцы продолжали сокращать дистанцию… А Киллиану было плевать. Он все кричал и кричал:

– Айзек! Айзек! Айзек!

Корабль тряхнуло. Обзорный экран закрутило. Черная бездна космоса и редкие астероиды вместе со звёздами завертелись в мрачном калейдоскопе.

– Попадание в шлюзовой отсек, заращиваю повреждения. Ухожу к скоплению астероидов.

Полет корабля стабилизировался. Изображение на экране замерло. Мрачные, чуть подсвеченные блеклыми лучами Солнца голыши начали проплывать в опасной близости от Вергилия. Корабль вошёл в пояс астероидов. Пояс астероидов, расположенный между Венерой и Марсом. Пояс астероидов, которого не было ещё сорок лет назад. Мысль – триггер мелькнула в голове Сивара, активировав законсервированную в его разуме информацию. Видения замелькали перед глазами, принеся с собой боль. Привычный зуд, оповещающий о начале переработки перманентной памяти, сменился двумя огненными вспышками. Сразу два пласта информации – последние данные законсервированные в модуле памяти Сивара – начали подменять собой реальность, раздирая его мозг. Черные глыбы астероидов – холодные могильные плиты, напрочь лишенные жизни – заменил лазурный эллипсоид планеты. Он увидел Землю… Увидел ее последний день.

Боль продолжала рвать его разум, но уже тише. Сознание Сивара превращалось в лёд. Образы прошлого, такого реального и одновременно невыносимо далекого, затопили его помыслы стужей. Холодом предчувствия. Лазурные океаны, жаркие пустыни и бесконечные тропические леса, бескрайние степи, величественные озера и жемчужины стеклянных городов, жёлтые хребты гор и нити рек – все это горело жизнью, озаряя безбрежную гладь космоса своим сиянием, разгоняя бесконечный мрак…

Он знал, что должен был увидеть, что должен был пережить, но не мог даже представить, что это будет настолько… настолько тяжело. Все, что он видел, уже давно мертво – планета, прошлое человечества, его грезы, его совесть. Они умерли здесь – в доме рода людского, оставив вид без тысяч лет морального совершенствования, бросив людей во власть инстинктов. Киллиан смотрел, как смерть родины сводит расу с ума, оставляя людям лишь ненависть и злобу, бросая человечество на склон огромного кратера, где пахнет серой и жженой плотью. Он смотрел, как жизнь целой расы превращается в бесконечное путешествие по кругам Ада – жизнь без прошлого, жизнь без грез… Выживание.

Боль окончательно стихла, переродившись в голос. Второй фрагмент памяти, выходивший из консервации, заговорил с Киллианом. Спокойный мужской голос стал панихидой, провожавшей в последний путь дом людей.

– Десятый день штурма Назгайры. Финальный отчёт. Говорит старший мемор штурмового подразделения флота… – голос оборвался, уступив дорогу образам. Покой Земли был нарушен. Обогнув недотрогу Луну, на орбиту планеты вышел коалиционный флот чужих. Сотни космических кораблей облепили Землю, готовясь к атаке. Серебряные спирали линкоров нзоргов расправили лепестки лазерных установок – мощнейших в рукаве Ориона.

Треугольные авианосцы Безымянных, побратимов личинок с Назгайры, выпустили из своего лона тучи истребителей. Хищная мелочь тут же принялась атаковать стартующие с поверхности планеты корабли – никто не должен был бежать. Тяжеловозы Пэлксов, разумных земноводных с Проциона В, распушили сверхмассивные РЭБ – установки, подавляя планетарную защиту. Толстопузые бомбардировщики Крэсс готовились залить планету огнем. Орбитальных станции людей уже горели, огненным дождем опускаясь в атмосферу. Сияющие болиды несли послание чужих. Темную весть, состоящую из одного слова: «Смерть.»

Голос неизвестного мемора вновь вспыхнул в разуме Сивара.

– Мне удалось восстановить хронологию планирования атаки на Землю. Выяснилась причина агрессии со стороны коалиции чужих. Люди должны знать.

Комбинированный флот четырех рас готовился к расправе. Четырех рас, которые совсем скоро сгинут в огне людской мести. Рас, которые сожрет пламя Возмездие. От них не останется и следа. Их планеты окутают синие вспышки нейтронных бомб. Технология Грядущих, принесённая на борту Вергилия из центра галактики, сотрет все следы их существования. Их флот погибнет, а космические колонии будут вырезаны под чистую. Им не дадут права на капитуляцию. Только смерть.

Лепестки лазерных установок вспыхивают алым. Энергия накоплена. Нзорги медлят. Первыми атакуют бомбардировщики. Крутобокие корабли Крэсс скидывают защиту с артиллерийских установок. Следует залп. Тысячи снарядов устремляются к планете, чтобы в нескольких сотнях метров над поверхность распуститься бутонами термоядерных взрывов. Равномерно, континент за континентом, огонь чужих пожирает планету. Тысячи ядерных грибов распахивают небо, расшвыривая облака. Земля горит.

Киллан услышал крик. Тот самый крик, о котором говорила Либерти. Крик планеты. Крик расы, гибнущей в радиоактивных лучах Армагеддона. Крик человечества, потерявшего свое «Я».

Этот крик – мольба миллиардов, накатывает на Киллиан, роняя на пол. Заливая его сознание ненавистью…

Он готов жечь. Он готов убивать. Он готов мстить. Нзорги, Безымянные, корды, алиумы – какая разница? Все они должны гореть. Все они должны поплатиться. Крик пронизывает его душу, забирая последние капли сострадания, что ещё мерцали на самом дне его души. Черный яд гипера заменил все его естество. Его сердце, его разум цепенеют в объятиях холода.

Корабль тряхнуло. На секунду видение сгинуло впустив в сознание Сивара реальность. Черные глыбы астероидов – угли, оставшиеся от сгоревшей Земли – пролетали мимо.

– Критические повреждения. Двигатель нестабилен. Преследование продолжается, – Вергилий тараторил, растеряв всю свою человечность. Никаких эмоций. Никаких страхов. Иллюзия разумности спала, оголив алгоритмы мышления машины. – Сэр, есть последний шанс спастись. Спасти вас.

– Плевать, – Киллиан нырнул в видение.

Планету окутал густой слой радиоактивного тумана. Взрывы подняли в небо тысячи тон породы. Слой пепла, черный мешок для трупов, покрыл мертвую Землю непроницаемой оболочкой, но чужие не останавливались.

– По информации, полученной из баз данных орбитальной станции, стало понятно, что отправным пунктом конфликта стал инцидент на орбите Юпитера. Это явление осталось почти незамеченным людьми, но вызвало панику чужих.

Голос мемора стал аккомпанементом последнему залпу коалиционного флота. Бомбардировщики, авианосцы и корабли РЭБ – поддержки ушли, оставив почившую планету наедине со спиралями линкоров.

– Один из находящийся в Солнечной системе кораблей – шпионов нзоргов зафиксировал электромагнитный импульс небывалой мощности. Гигантское возмущение электромагнитного поля, да и самого пространства, как утверждают данные нзоргов, не могло было быть вызвано естественным причинами. Аналитики чужих пришли к выводу, что импульс был генерирован доселе неизвестным видом оружия. Оружием человечества невиданной мощности.

Алые лепестки линкоров сошлись вместе, породив залп.

– Этот импульс и агрессивная космическая экспансия человечества подтолкнули чужих к превентивному удару. Колонизация Топаза с последующим геноцидом аборигенов, захват планет Крэсс в системе Эпсилон Индейца вкупе с данными о новом оружии заставили чужих действовать.

Вергилий прорвался в видение Киллиана:

– Сэр, повреждена большая часть рабочих узлов. Я должен вас спасти. Я был создан для этой цели… Можно попытаться… Это сопряжено с некоторым трудностями… Работа гипердвигателя нестабильна. Мы не дотянем до зоны безопасных гиперпереходов. Не могу ручаться за результат прыжка, но это все – таки шанс.

– Плевать. – Киллиан его почти не слышал. Крик погибшей родины, слившись с голосом неизвестного мемора, покрыл его разум ледяной коркой спокойствия. Он должен был услышать отчёт до конца. Он должен был увидеть гибель Земли.

– Активирую работу гипердвигателя. Прощайте, сэр… Надеюсь, мы еще встретимся…

Слова Вергилия утонули вместе с реальность. Ее заменил голос мемора:

– Эти данные будут продублированы в моем модуле памяти, если чужие смогут остановить отправку отчёта. Люди должны знать. В базе данных флота нет сведений о испытаниях в той области Солнечной системы в заданный момент времени. Импульс не был генерирован людьми. Это могло быть диверсией. Могло быть ошибкой…

«Ошибка,» – это слово вонзилось в мозг Сивара ледяным клинком, заставив его оцепенеть. Ошибка, стоившая жизни миллиардам.

Ошибка, лишившая человечество дома. Ошибка, отправившая их всех ещё живыми в Ад.

Соединившиеся лепестки линкоров выпустили в сторону планеты десятки лазерных лучей. Когерентное излучение прошило пепельный саван планеты, прошло сквозь мертвую поверхность, пронзило мантию и впилось в ее раскалённое ядро. Металлическое сердце планеты не выдержало нагрузки и через несколько секунд разорвалось. Корабли чужих отпрянули, уклоняясь от белой волны взрыва. Земли не стало.

Сознание Киллиана погасло…

Глава 8. Часть 3. Коцит

Кратер терялся в тумане. Черная, словно копоть, дымка тянула свои вьющиеся щупальца далеко вверх. Киллиан стоял на краю этой мрачной пелены и никак не решался ступить. Он оглянулся вверх и посмотрел туда, откуда шел все это время. Где – то там, в световых годах спуска, виднелось грязное небо, так ни разу и не прояснившееся за время этого бесконечного путешествия. Где – то там были скорлупки, которые сбрасывал с себя Сивар, проходя каждый уступ. Один за другим с его разума слетали слои брони, оголяя внутренний мир юноши, подставляя его холоду, струившемуся со дна кратера. Где – то в этом пути он потерял и вновь обрел веру в человечество. Вера в дружбу, вера в любовь и вера в доброту пропали, уступив место вере в долг. Именно долг станет смыслом его существования. Вера в то, что человечество можно, просто необходимо изменить… Душа Киллиана выгорела. Его оголенная, лишённая тепла сочувствия и освежеванная от детских грез натура пропиталась циничным холодом окружающего мира. Быть может, это не было чем – то из ряда вон выходящим, как ему казалось раньше. Быть может, это был простой и единственно возможный путь становления современного человека. Переход из светлого, незапятнанного детства и романтично – безголовой юности в серую зрелость. Из мира, где не нужно было думать о будущем, но хотелось мечтать, в действительность, где грёзы обрушиваются на человека ударами в затылок. Где мечты теряют ореол сокровенности и, оставшись нереализованными, стекают талой водой из глаз. Киллиана захватил мир, где человек редко находит цель существования и подменяет ее повседневной рутиной, дабы заткнуть разрывающую его изнутри пустоту бесцельности.

Если уж не цель, то по крайней мере ориентир у Сивара имелся. Изможденные нескончаемым спуском ноги вновь обрели силу, когда в черной дымке мелькнул багровый силуэт. Проводник, вскинув руку в длинной перчатке, манил Киллиана за собой. Потеряв мысли и забыв страх неизведанного, Сивар бросился вниз. Он чувствовал, он знал, что очень скоро придет к своей цели. Сердце и разум, сплетаясь в один огромный заряд уверенности, твердили ему об одном: что бы не ждало его за дымкой, его путь обретёт там смысл. Багровые одежды прожигали черный туман и влекли за собой бегущего юношу. Выставленные вперёд руки Сивара разгоняли густую темную взвесь, расчищая дорогу. Его одежда, пропитавшись то ли потом, то ли стылым черным туманом, липла к телу. Изо рта повалил пар. Киллиан едва заметил, что выбежал на ровную поверхность. Только тут он понял, как же ему холодно. Точнее сказать, он ощутил окутывающий его холод. От земли, скрипевшей где – то под ногами, от каждой частички мутной взвеси, продолжавшей ослеплять Сивара разило лютой стужей. Но что – то внутри него все же противится этому холоду, не давая попасть его иглам в бешено бьющееся сердце.

Послышались шаги. Кто – то мерно ступал по гладкой поверхности, цокая каблуками сапог. Звук шагов спугнул грязный туман. Пелена стала распадаться. Проводник в красном ждал. Он стоял чуть ниже. Под его ногами мерцал прозрачный лёд. Затянутая кристальной коркой водная гладь тянулась далеко вперёд. Проводник поднял руку, указывая путь. Его перст был направлен туда, где в самом центре ледяного озера поднимался крохотный остров с одиноким деревом. Киллиан двинулся вперед. Он не чувствовал своих рук и ног, спеленованных холодом. Его промокшая одежда начала застывать, покрываясь ледяной коркой. Валивший изо рта пар превращал его хиленькие усы в сосульки, а он все шел и шел к своей цели – к дереву, на котором висел человек…

Лёд под ногами сменился черным камнем. Идеально гладкая порода расходилась руслом трещин и давала жизнь эбонитовому дереву. Его кустистая крона впивалась в небо острыми ветвями – пиками. На пепельном стволе был распят человек. Его белая, как снег, голова безвольно опустилась вниз. Даже не видя лица, не слыша голоса, не ощущая знакомого холода глаз, Киллиан узнал Айзека и бросился вперёд. Его сердце забилось сильнее. Крик вырвался из груди:

– Айзек!

Эпос продолжал молчать. Его истощенное, покрытое кровью и грязью тело осталось неподвижно. Лишь грудная клетка, с которой исчезла вязь параменталов, мерно вздымалась, выдавая теплящуюся внутри Эпоса жизнь. Киллиан подбежал к могучим корням дерева и потянулся к ногам Райберга. Попытался снять… С губ Эпоса сорвался стон. Только тогда Киллиан увидел черные прутья, которые пронзали стёртые армейские ботинки Айзека. Увидел красные капли, сочившиеся из его прибитых к дереву рук. Увидел обгоревшее, перечеркнутое в районе глаз черной полосой лицо Эпоса.

На плечо Киллиана легла рука. Проводник заставил его обернуться, притянув растерянный взгляд мемора… И Киллиан все понял. По грустной улыбке в уголках губ, по безмерной тоске, льющейся из глаз, по тяжёлому вздоху… Киллиан кивнул. Он был готов. Был готов пойти на все, лишь бы спасти Айзека.

В руках проводника появился молот. Бордовые одежды оторвались от земли. Проводник поднялся в воздух и начал снимать Айзека с дерева, заставив того закричать. Окровавленные штыри один за другим полетели вниз, к ногам Сивара. С гулким звоном черные гвозди падали на каменную гладь острова. Киллиан поднял один из заостренных прутьев и стряхнул с острия красные капли. Прожигая остатки крови, на металле проступила надпись. Всего одно слово: «Долг».

Эпос был свободен. Настало время платить. Киллиан не заметил, как поднялся в воздух. Он раскинул руки в стороны исполняя обещанное. "Долг" пронзил его правую руку, пригвоздив к дереву. Боли не было. Был лишь покой и холод. Холод, пропитавший его насквозь. Холод, который смешался с ядом его ран и пронзил его душу. Он открыл глаза и увидел, как проводник взвалил Айзека на плечо и начал подниматься вверх по склону. Туда, где занимался ураган. Где – то далеко вверху могучие порывы ветра крушили все вокруг, срывая со стен кратера горы пепла. Внутри темного склона бушевал огромный смерч. Он затягивал в свою необъятную пасть все, до чего мог дотянуться. Срывал причудливое кладбище рухнувших с небес, где скупцы и расточители вечно спорят друг с другом. Затягивал гневных и ленивых, которые обречены вечно драться в зловонном болоте. Смерч втянул в себя раскаленные могилы лжепророков и зловещий лес самоубийц, чуть не поглотивший Киллиана. Воронка все сужалась. И лишь багровые одежды проводника продолжали мелькать в этой черной кутерьме.

Смерч начал трепать волосы Сивара. Впиваться в кожу. Раздирать глаза. А он смотрел им в след, все надеясь, что Айзек обернется. Он хотел последний раз посмотреть в глаза человеку, который дал ему цель. Который отдал себя в жертву ради этой цели. Ради человечества.

– Айзек! Айзек!

Ветер уносил его крик, продолжая усиливаться. Воронка сузились прямо над его головой и начала впиваться в его тело. Стала терзать его душу. Стала уничтожать его разум. Пороки человеческого ада впивались в его сознание, уничтожая его "Я", оставляя внутри него пепелище. Оставляя лишь ненависть. Оставляя лишь холод…

А он все кричал:

– Айзек! Айзек!

Он в последний раз открыл глаз, подставляя их ветру. Вихрь смел все вокруг, не пожалев даже ледяную корку озера. Киллиан все же увидел развевающийся плащ проводника, поднимавшегося все выше и выше по склону. Он вел Эпоса к самому началу…

– Айзек! Айзек Райберг!

Эпос не ответил, не обернулся. Оглянулся проводник. Мужчина в красном посмотрел в самое сердце вихря и снял свою шляпу, подставив ветру серебряные пряди волос. Он посмотрел на Айзека, грустно улыбнулся и бросил всего одну фразу. Знакомый чопорный голос прорвался сквозь вихрь и долетел до Киллиана:

– Вы так ничего и не поняли…

Эпилог. Уроборос

– Бидди, детка, ты только представь: ты и я, ужин на крохотном острове в Средиземном море, лазурная вода, малиновый закат, бокалы Кристалл, лангустины… Прыгаем в гиперджет и через полчаса мы в Берлине. Пара клубов, ты танцуешь для меня в ультрафиолете. Десять минут, и мы в Париже. Номер, из которого видна Эйфелева башня, шелк Малберри, свечи…

– Мистер Уильямсон, доложите о состоянии корабля и прекратите засорять эфир, – Бидди Гибсон, оператор цента управления полетами города Даллас, смерила Ноа суровым взглядом.

– Бидди, всего один рейс, и я стану богат. Заскочим на Аверитию, стрясем денег с простачков джанкеров и домой. Море, солнце, любой стафф…

– Мистер Уильямсон, я буду вынуждена доложить офицеру таможенной службы.

– Ну и зануда же ты, милашка. Все показатели – в норме. Вышли на нужную траекторию. Расстояние – два миллиона километров от Земли. Нам нужна свободная зона гиперпереходов.

– Уточняю… Вам предоставлена зона 12 с.

– Бидди, это же черт знает где! Поближе ничего нет? У Венеры? Или хотя бы у Марса?

– Мистер Уильямсон, все зоны гиперпрыжков заняты, – Бидди стряхнула невидимую пыль с бэйджа, заставив свою грудь соблазнительно колыхнуться, и лукаво подняла бровь, – буду рада видеть вас снова, мистер Уильямсон. Счастливого пути.

Связь прервалась, оставив Ноа наедине с приборной панелью. Темнокожий штурман ещё раз проверил полученные допуски и занёс в систему необходимые координаты. "Титан" – новейший тяжеловоз класса М, начал ускорение. Лазурное блюдце Земли осталось где – то позади.

Ноа соврал, "Титан" должен будет совершить два прыжка: сначала до тихонь джанкеров на Аверитию, и потом к букашкам с Мортема.

"Лишь бы животные выжили." – половина трюма "Титана" представляла сейчас собой верещащий, постоянно гадящий зверинец. Корды обожали земных животных. Нет, естественно, есть они их не могли – чужая биохимия не располагала к гастрономическим экспериментам. Букашки ценили животных с эстетической точки зрения. Разнообразие фауны Земли сводило кордов с ума. Хиленький животный мир их родной планеты и в подметки не годился земному. За пару коров, коз, енотов и собак можно было получить целое состояние. Они вернутся на родину только через два месяца, но Билли дождется. Должна дождаться. А если даже и нет – не проблема. С теми деньгами, что они заработают за рейс, он сможет снять любую, самую проапгрейдженную девочку.

"Титан" пересёк орбиту Марса. Безжизненная красная планета, освоение которой ограничивалось разработками месторождений, осталась позади.

Земля, Марс, пояс астероидов, Юпитер – их маршрут до зоны безопасных гиперпереходов. Где – то там, между двумя газовыми гигантами, они должны будут уйти в гипер, покинув Солнечную систему. Коммуникатор взорвался трелью вызова.

– Ноа, сука, из – за твоих подкатов нас отправили в такую дыру? – голос капитана Симмонса вывел штурмана из мечтательной дрёмы.

– Капитан, да ни в коем разе.

– Знаю я тебя. Давно ты по этой сисястой слюни пускаешь.

– Ее зовут Бидди…

– Ой, ты мне мораль ещё почитай. Пойдем кофе выпьем, расскажешь, как твои амурные успехи. С доком особо не поболтаешь.

Капитан отключился. "Титан" миновал пояс астероидов. Лететь оставалось совсем немного. Ноа собирался уже встать и пойти в столовую, где капитан Симмонс ждал горячих подробностей их с Бидди отношения, когда судно тряхнуло. На секунду пропало освещение. Индикаторы приборов и рабочие экраны погасли, чтобы через мгновение вспыхнуть. Коммуникатор поддержал своих электронных собратьев и разразился вызовом:

– Доложить обстановку. Что с показателями? Отчёт о причинах экстренной ситуации, – капитан сменил фривольный тон на рубленный слог бывшего военного.

– Провожу диагностику. Незначительные повреждения систем.

Внутрисистемный двигатель – норма. Система связи – норма.

Система жизнеобеспечения – норма. Щиты – норма. Система энергоснабжения – норма. Система обеспечения температурного режима – норма. Гипердвигатель – норма. Система управления – норма.

Помощник – норма.

Перед лицом штурмана вспыхнули показания, предоставленные помощником. УИИ корабельных систем зафиксировал аномалию.

– Помощник зафиксировал электромагнитный импульс. Повезло, что источник находился за планетой, иначе сожгло бы всю электронику.

– Лететь сможем? – капитан озвучил единственно важный сейчас вопрос и нервно выдохнул. Возвращение на Землю с последующей разгрузкой и ремонтом могло разорить капитана Симмонса, которому и принадлежал "Титан". Бывший вояка вложил в этот полет все свои средства и мог остаться ни с чем в случае провала. Ноа, ещё раз проверив показания, посмотрел на красную полосу, моргавшую в самом углу экрана и ответил:

– Системы в порядке, можем лететь, но…

– Какие нахер "но", Уильямсон?

– Сигнал бедствия, кэп. Фиксируем просьбу о помощи с той стороны планеты.

Юпитер наплывал. Обзорный экран, являвшийся скорее данью традиции, нежели реально необходимым элементом космического корабля, наполнили песчано – оранжевые тона газового гиганта. Этот исполинский кусок торта скрывал своей слоистой атмосферой источник сигнала – терпящее бедствие судно. Электромагнитный импульс застал врасплох не только "Титан".

– Сколько добираться? – капитан активировал видеосвязь и буравил Ноа нервным взглядом.

– Недолго. Источник сигнала совсем рядом с нужным нам сектором. Если потом всплывёт, что мы были рядом и не помогли, штрафов не избежать.

Капитан чертыхнулся.

– Лучше бы они там тихо и спокойно сдохли. Бедствие они терпят… Летим.

"Титан" начал огибать планету – гигант. Щит Земли, спасший родину человечества от множества астероидов и комет, прикрыл планету и в этот раз. Большая часть электромагнитного импульса была поглощена газовым гигантом не достигнув Земли. Десятки спутников Юпитера, как вешки на пути космического корабля, вели обратный отсчёт до его встречи с потерпевшими крушение. От Метиды и Фивы, до Ганимеда и Каллисто. От Листеи и Элары, и до Герсе и Этне. «Титан» приблизился к источнику сигнала. Груда хлама, которая когда – то была чем – то вроде яхты, разодранной обшивкой цвета серебра молила о помощи.

– Кэп, сканирую обломки. Фиксирую наличие небольших источников энергии, – Ноа доложил капитану первые полученные данные.

– Там может быть кто – то живой?

– Не знаю… Непонятно откуда пришел импульс. Они не были готовы… Но, в любом случае, нужно отправлять "Паука"…

– Давай. Скажу доку приготовиться…

Штурман отключился, запустив процесс расконсервации ремонтного робота. Использовавшийся для работы в открытом космосе аппарат имел шесть конечностей манипуляторов, за что и получил свое членистоногое название. «Паук» направился навстречу обломкам. Синие сопла плазменных двигателей затухли, стоило миниатюрному роботу приблизиться к израненному серебряному корпусу. Штурман перебрался в командную рубку, где собрались остальные члены небольшого экипажа "Титана". Полная автоматизация всех процессов сократила численный состав космонавтов до минимума: капитан, штурман, инженер – силовик и медик. Все они напряжённо всматривались в галопанель, на которой начали проступать искореженные очертания отсеков корабля. «Паук» цеплялся за стены, продвигаясь внутрь. Первый отсек: почерневшие остатки шлюза, голый металл.

– Они будто на войне побывали. Следы как от плазмы, – инженер нарушил молчание капитанской рубки "Титана".

– Ну да, знаменитый военный конфликт между Ио и Ганимедом. Чушь – то не пори. Мирное, слава богу, время, – капитан оборвал разговор. «Паук» все продвигался вперёд, выйдя в небольшой коридор. Обшивка стен, осколки галопанелей и прочий хлам парили в невесомости, затрудняя обзор. Пустующие отсеки – пристанище мрака и холода. Робот приблизился к концу коридора и вцепился в дверной проем. Луч прожектора ворвался в рубку пилота, выхватив из тьмы парящий объект.

– Черт тебя дери, – Ноа выругался, когда «Паук» сфокусировал изображение на бледном лице единственного члена экипажа потерпевшего бедствие корабля. – Есть выживший. Скафандр вроде бы цел.

– Давай в темпе. Забирай его, посмотрим, жив ли, – смуглолицый капитан Симмонс нетерпеливо бросил команду, глянув на часы. Время действие допуска в зону безопасных гиперпрыжков заканчивалось через час.

***

– Видел когда – нибудь такое? – члены Экипажа "Титана" разглядывали причудливый скафанд, пытаясь понять, как извлечь из него человека. Не успел капитан ответить на вопрос доктора Рэндла, как защитная оболочка начала разгерметизацию. Находящийся в спасательном режиме скафандр воспринял человеческую речь как признак безопасности. Послышалось шипение гермозатворов.

– Может, какая – то новейшая разработка? Я даже на службе такого не встречал. Видел корабль? Яхта для одиночных полетов. Наверняка сынок какого – нибудь барыги.

Забрало скафандра отъехало в сторону, дав собравшимся рассмотреть потерпевшего крушение.

– Док, осмотри, – и без приказа капитана доктор Рэндл уже направился к изголовью стола, на котором лежала защитная оболочка.

– Да уж, поседеешь тут, – присвистнул доктор, разглядывая абсолютно белую голову юноши, показавшуюся внутри скафандра. Ножницы распороли комбинезон молодого человека, позволив диску – анализатору разместиться на его груди.

– Показания телеметрии в норме.

Рэндл просветил ореховые блюдца глаз пострадавшего, проверив реакцию на свет.

– Ему нужно время. Все показания в пределах нормы.

– Док, какое нахер время? У нас осталось пол часа, – капитан схватил доктора Рэндла за плечо, – он переживет гиперпрыжок?

Темноволосый Рэндл провел пальцами по переносице, унимая свою совесть. Они и правда не могли ждать. От этого зависела и его судьба. Долг Черному Биллу сам себя не отработает.

– Переживет. Физически он не пострадал.

– Вот и славно. Ссадим его на Нуллуме. Русские, говорят, там хорошо устроились. У сынка богатенького папочки не будет проблем добраться обратно. Нам за его спасение и спасибо не скажут, не говоря о погашении издержек. Разместите парня и готовимся к старту.

***

Через двадцать стандартных минут "Титан" ушел в гипер, чтобы выйти в реальный космос рядом с Аверитией… Корабль – шпион нзоргов, зафиксировавший аномальное искривление пространства – времени и последовавший за этим электромагнитный импульс невероятной мощности, сделал это на пятнадцать минут позже. Обратный отсчёт времени до гибели Земли стартовал.

***

Сознание медленно возвращалось. Свет ворвался в его разум через насильно открытое правое веко.

– Эй, док, глянь. Что за хрень? У него, вроде бы, карие были?

Утихшие слова макнули его сознание в блаженную тьму, которая через мгновение сменилась новой вспышкой. Кто – то открыл его левый глаз.

– Ну, такое бывает. Цвет глаз может измениться из – за стрессовых ситуаций. Он пришел в себя… – голос, несший с собой новые приступы боли, на секунду замолчал, чтобы потом вновь вторгнутся в его герметичное сознание, – молодой человек, меня зовут доктор Рэндл. Наш корабль принял ваш сигнал бедствия. Мы спасли вас, но вынуждены были доставить в систему дружественных человечеству существ. Мы на орбите Аверитии…

Слова мелькали в его голове не находя отклика. Слова ничего не значили. Не имели для него смысла.

– Как вы оказались на орбите Юпитера?

Отрицательно покачать головой оказалось гораздо проще, чем сказать слово «нет». Губы и язык еще не слушались.

– Вы не помните?

Повторные движения головой. Его распятое прошлое ушло… Киллиан Сивар внутри него умер. Он остался в самом сердце черного кратера. Он не помнил…

Он не помнил своего безумного путешествия по кругам человеческого ада. Не помнил Топаз. Не помнил оборону Марса. Не помнил гибель Земли. Не помнил всего, что ему еще предстояло пройти бесконечное количество раз. Он не помнил самого себя. Он не узнает свое прошлое, даже когда через сорок с лишним лет встретит его в щупленьком пареньке, родину которого атакуют корды.

– Как тебя звать – то хоть, парень, – второй голос ворвался в его сознание…

И даже этого он точно не знал. Все его прошлое сократилось до двух слов. Слов, которые не могли быть ничем иным кроме его имени. Слов, которые раздирали его душу. Слов, которые ему хотелось кричать. Слов, которые пережили разрушение гипердвигателя Грядущих. Слов, которые выдержали вызванный этим разрыв пространства – времени. Разрыв, бросивший Вергилий в прошлое…