Текст книги "Зло (СИ)"

Автор книги: Сергей Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Глава 2. Часть 6. Отмычка

Киллиан мчался за фонарем Таэра. Его тусклый свет, едва разгонявший густую тьму подземелий, был для мемора спасительным маяком в бушующем море мрака Лабиринта. Сивар почти его нагнал, когда мужчина остановился и, подпрыгнув, начал карабкаться вверх, через секунду скрывшись в вертикальной шахте.

– Забирайся.

Топазец безропотно подчинился. Некоторые вещи, усвоенные Сиваром за годы муштры в корпусе подготовки, все – таки всплывали из подсознания, ненадолго затмевая собой зарево смятения, горевшее в его разуме. Находясь в кризисной ситуации, человеку не следует думать, он, как робот, должен лишь выполнять приказы. Именно роботу и уподобился Сивар, принявшись менять маршрут в зависимости от приказов Таэра. Они все выше и выше пробирались по Лабиринту, следуя неуказанным на карте маршрутом. Несколько переходов по пустынным этажам катакомб сменились новым подъёмом. Металлические скобы петляли по гладким стенам отвесной шахты, закручиваясь спиралью.

– Не знаю, какому психу захотелось проложить здесь эту тропу, но дай ему Грядущие сил.

Слово, не то специально, не то случайно слетевшее с уст Таэра, заставило Киллиана поежиться и остановиться. Вера флегийцев была известна почти во всех уголках человеческого космоса. Таэр, словно только и ждавший такой реакции мемора, замер. Он отогнулся в сторону и посмотрел вниз, на расположившегося несколькими металлическими ступенями ниже Киллиана.

– Поздно каяться, попавши в ад, но, знаешь ли, хочется иногда отбросить всю эту конспирацию и просто выговориться.

Сивар молчал.

– Да, ты не ослышался и все верно понял. Я – Таэр, сын Флегия. Я прибыл на Ласт, чтобы пройти Лабиринт.

Таэр выпрямил руки, отстранившись от железных скоб, таящихся во мраке шахты.

– Как же легко, как же спокойно. Я не могу больше терпеть… Эти… Эти мысли, эти чувства, они вернулись. Как же долго я не очищался. Этот грязный мир пропитал меня насквозь. Я чувствую вонь ваших грехов. Я сам начинаю смердеть, почти как человек… Кстати об этом… – Таэр достал откуда – то из закутков уже высохшей одежды пару полупрозрачных шариков. Один из них достался мемору. Ампула зашипела, стоило флегийцу на нее надавить. Киллиан последовал его примеру. Серебристое марево, вырвавшись из капсул, обволокло людей. Сумрачная морось осела на тело Сивара, заставив того вдохнуть полной грудью. Непередаваемое амбре, вившееся за Киллианом после купания в водах сомнительной свежести, улетучилось. Универсальный абсорбент запахов делал свое дело.

– Скоро, совсем скоро… Почти год… Именно меня выбрали для священной миссии. Я должен остановить… – Таэр осекся, – впрочем, это не важно. Я почти дошел, мы почти дошли! Еще пара залов…

Свет фонаря плясал на скуластом лице. Губы флегийца дергались, спорадически складываясь в бесноватую улыбку. Безумный блеск его глаз выдавал радость фанатика, готовящегося взорвать себя, а вместе с тем и весь мир.

– А как же второй? Тот, что на платформе, – Сивар все – таки решился спросить, вспомнив выстрел Мерфа.

– Минос откуда – то узнал, что в Лабиринт должен вступить флегиец. Он бы никогда не допустил даже малейшей возможности, что кто – то может убить его драгоценного сыночка – уродца. Пришлось подкинуть ему этого дурачка…

Последняя фраза пугала и в тоже время немного воодушевляла Киллиана. С одной стороны, он должен был продолжать свой путь с человеком, который ради прохождения Лабиринта не погнушается свернуть ему шею, с другой же… Слова "убить его драгоценного сыночка" грели душу Сивара, лучше любых мотивационных речей.

– Еще немного… – Бросил Таэр и продолжил свой подъем. Киллиан секунду помедлил и двинулся следом. Все его опасения разбивались об один незыблемый довод в пользу продолжения пути вместе с флегийцем – если бы Таэр захотел, Сивар давно бы уже был мертв.

Где – то далеко вверху забрезжил свет. Это был не тот холодный свет фонарей, к которому уже привыкли глаза Киллиана за время нахождения в лоне Лабиринта. Нет, сверху на них лился теплый, манящий свет пусть и не родного, но солнца. Мемор выбрался наружу, в просторный зал, потолок которого терялся в паре десятков метров вверху.

Удар по ноге повалил топазца на пол. Крепкая рука флегийца сжала его рот. Таэр жестами приказал юноше вести себя тихо. Выход из вертикальной шахты был скрыт большим осколком бетонного потолка, который откололся с того самого места, откуда сейчас собственно и лился дневной свет.

– Осторожно выгляни, – шепотом проговорил Таэр. Киллиан подчинился и тут же сам зажал рот рукой, удерживая рвущийся на волю крик. Пять алиумов вольготно расхаживали у дальней стены пустого зала, явно кого – то поджидая. Мемор осторожно пригнулся и посмотрел на Таэра.

– Они ждут, что мы придем с той стороны. Воздух поднимается по шахте вверх. Они не могли учуять нас внизу, поэтому решили ждать у точки, где сходятся все маршруты. Атаки отсюда они не ждут – в этом наш шанс. Я буду стрелять, а ты остановишь тех, кто подберется ближе.

Киллиан молча мотнул головой и активировал плазмоперчатки. Резво вспыхнули десятки миниатюрных сопл. Плазма ждала новой порции органической поживы. Улыбнувшись, флегиец встал в полный рост и принялся палить в алиумов, сопровождая это жутковатым смехом.

– Мои хорошие, идите сюда, у дяди Таэра для всех вас найдется угощение.

Когерентные «гостинцы» флегийца разлетались по залу ослепительными вспышками, дарующими метаморфам смерть. Киллиан вышел вперед и стал ждать контратаки монстров. Двое оборотней практически мгновенно свалились замертво, попав в прицел флегийца. Оставшаяся троица охотников, неожиданно став добычей, перебралась на стены, испещренные бетонными выступами и закутками. Перебежками между ними монстры начали медленно приближаться к людям. Троица чужих покрыла почти половину расстояния до людей, когда еще один выстрел Таэра нашел свою цель – алиум, из головы которого в миг выплеснулось все вещество, с шипением упал на пол. Киллиан еле содержался, чтобы совсем по – детски не подпрыгнуть на месте. Ему хотелось кричать. Радость чьей – то смерти еще никогда так не грела его душу.

Монстры продолжали подбираться. Когда до людей осталось не больше восьми метров, они решились на синхронную атаку. Оттолкнувшись от стены, они «рухнули» на пол и, «срикошетив» от ровной поверхности, полетели вперед, навстречу своим жертвам. Верткие лапы оборотней разошлись в стороны, готовые намертво вцепиться в человеческую плоть.

Сивар выставил руки перед собой и встретил полет монстра соплами плазмоперчаток. Наученный первым боем с оборотнем, он не стал атаковать прочный череп монстра, а, сдержав первую атаку, пустил одну из рук под брюхо твари. Шипение и тошнотворный запах жженой плоти тут же указали мемору, что он находится на верном пути. Плазма делала свое дело. Сивар усилили напор и через несколько мгновений прожег внутренности твари насквозь. Ионизированный газ добрался до нервного центра оборотня. Монстр продолжал верещать, активно клацая пастью, но был уже не опасен. Через секунду охранник Лабиринта замер, слетев с руки мемора грудой мертвой плоти. Топазец бросил взгляд на Таэра, чтобы увидеть, как флегиец ловко, словно играючи, стряхивает с импульсника вцепившегося в него монстра и довершает расправу над метаморфами выстрелом в упор. Все было кончено. Дети Тайруса пали. Один из последних залов Лабиринта притих, отходя от буйства эмоций. Радость победы и жажда крови уступали место робкой надежде. Надежде на то, что в смертельную игру Миноса можно выиграть… Расслаблено выдохнув, Киллиан подошел к флегийцу.

– Ловко ты его, быстро учишься, – Таэр одобрительно похлопал Сивара по плечу. Путь был открыт. Киллиан зажег карту и убедился, что им оставалось пройти один единственный зал.

Они уже шли сквозь проход, ведущий к спасению, когда алиум, все это время таившийся на потолке прямо над входом, спикировал на флегийца. Монстр пиявкой присосался к правому боку Таэра, вгрызаясь в печень. Сектант закричал. Этот безумный, почти звериный рык заставил Киллиана на секунду впасть в ступор. Импульсник Таэра полетел в сторону. Клубок из боровшихся за жизнь человека и чужого рухнул на землю. Клацанье зубов твари, крик человека, звук рвущейся ткани и глухие удары кулаков по иноземной плоти изуродовали тишину. Киллиан все – таки смог отойти от оцепенения и зажег перчатки. Секунда, и он уже спалил несколько конечностей монстра, заставив того отпрянуть от жертвы. Этого хватило, чтобы Таэр каким – то непостижимым образом скинул с себя тварь, державшую в зубах окровавленные ошметки ткани. Плазмоперчатка прожгла брюхо твари, окончив скоротечное сражение. Юноша встал, смахнул выступившую испарину и подошел к Таэру. Мужчина лежал на боку и держался за рану, не в силах сдержать сочившуюся кровь. Алиум разодрал его кожу, но не успел укусить, впрыснув яд. Флегиец закусил губу и жестом указал Киллиану на импульсник:

– Подними…

Узкая перепачканная кровью винтовка лежала в нескольких метрах от мертвого оборотня. Киллиан подошел к ружью и уже наклонился, чтобы его поднять, когда новый пучок ощущений взорвал его разум. Лезвие боли пронзило Сивара, ворвавшись в тело в районе живота. Удивленный взгляд топазца опустился вниз и увидел нож, воткнутый чуть ниже печени. Следом он увидел руку, сжимавшую клинок… Мемор начал заваливаться на бок и лишь тогда различил лицо флегийца совсем рядом с собой.

– Ты уж прости, парень, без наживки не пройти.

Звуки тонули, еле продираясь через багровое облако, окутавшее разум Сивара. Боль из раны, смешанная с горечью предательства, заполнила его тело и выселяла оттуда предыдущего "квартиранта" – жизнь. Она изгоняла душу мемора вместе с бордовыми каплями крови.

Флегиец схватил Киллиана за шиворот и потащил вперед. Дрожащие руки мемора инстинктивно тянулись к ране, пытались сдержать бившую из пробитых вен кровь. Тело прочертило на полу красную линию. Бордовый маркер вел в последний зал. В самом его центре зияла огромная дыра. Этот бетонное око освещало начало Лабиринта, где огромные статуи провожали безумцев, вступивших во владения смерти, в их последний путь. Не пройдя и десяти метров, Таэр остановился, бросив свою ношу на пол.

– Вот и ты. – Флегиец ухмыльнулся, глядя куда – то вперед. Тело мемора пробила дрожь предсмертной агонии. Он повалился на бок, чтобы увидеть того, с кем разговаривал сектант. Из окутанного тьмой конца зала вышла огромная фигура. Колосс, по меньшей мере трех метров в высоту, встал напротив людей, преграждая путь на свободу. Гигантские мышцы исполина были покрыты кожаной броней. Руки скрывали железные наручи, оканчивающиеся заостренными пальцами. Голова имела непропорционально большой лоб, по бокам которого торчало два загнутых рога. Налитые кровью глаза горели огнем. Тайрус ждал.

– Ты знаешь, кто я? – Флегиец хохотнул вздернул свой ритуальный нож, на котором блестела еще теплая кровь и резко подался вперед, – бууууу!!! Страшно? Папочка предупредил тебя? Наверняка… Вы ведь только и можете, что сирых да убогих кромсать.

Тайрус шумно выдохнул и опустил рога, продемонстрировав их металлическое острие.

– Ты не злись, не злись, да и не бойся. Я пришел не за вами. Пока… Я не буду с вами ссориться. Вдруг, если я тебя – малютку – чуть – чуть покалечу или ненароком зашибу, твой папочка не выполнит своих обещаний? Я даже привел тебе жертву.

Таэр легко ударил корчившегося на полу Киллиана ногой, выдавив из того стон.

– Ну так что? По рукам?

– Тайрус не видеть такой наглый корм никогда. Корм нравится Тайрус. Тайрус его пропускать, – прогремел колосс.

– Вот и отлично. Хороший выбор.

Флегиец отошел в сторону, уступая дорогу сыну Миноса.

Киллиан лежал на полу, сцепив зубы, и слушал гулкие удары огромных ног об пол. Тайрус мерно приближался. Сивар почувствовал, что его поднимают. Сын Миноса держал его над бетонным оком. От нового приступа боли красная вуаль спала с его взгляда. Он видел далеко вокруг себя. Он видел, как Таэр, не оборачиваясь, уходит во тьму дальнего конца зала, где застенчиво пряталась свобода. Такая близкая и такая недоступная… Отрешенный, потерявший все чувства, кроме зрения, юноша смотрел, как закованные в сталь пальцы Тайруса впиваются в его живот. Последним, что Киллиан увидел, прежде чем тьма поглотила его сознание, были его собственные внутренности, которые сын Миноса сжал в руке, и огромная статуя, проступившая из мрака начала Лабиринта. Сивар, словно тряпичная кукла, висел над единственным световым окном подземного царства Тайруса и обреченно смотрел вниз, туда, где бок о бок с монументами корду и алиуму распростерла в стороны свои руки гигантская статуя человека.

Глава 3. Часть 1. «Гулу»

Все вокруг кружилось. Тьма мешалась со светом, черное с белым и со всеми цветами радуги попеременно. Киллиан постепенно приходил в сознание, ощущая какофонию чувств и эмоции. Самым странным в его нынешнем состоянии была та невероятная легкость, которую он уже давно не ощущал отходя ото сна. Быть может, он умер, и его душа, необремененная теперь углеродной оберткой, несется куда – то вдаль в пределы недоступные живущим? Быть может, ему стоит открыть глаза и увидеть святого Петра, ждущего его у ворот рая, ну или что – то похуже, если не повезет…

Киллиан осторожно открыл глаза. Мутный псевдопластик, встретивший его когда – то первым на борту Вергилия, и в этот раз не давал разглядеть потолок медблока полуразумного (ну или полностью разумного, если Айзек недоговаривал) корабля. Стоило юноше изменить положение тела, как саркофаг медкапсулы распахнул свое лоно, дав свету ослепить мемора. Тьма Лабиринта приучила глаза Сивара к другому уровню освещения….

"Лабиринт", – мелькнуло в голове. Это слово воплотилось в его памяти огромным человеком – быком, который вскрывал его, еще живого, как апельсин, и вытягивал окровавленные потроха – дольки наружу. Он просто не мог выжить, не мог остаться цел… Киллиан ощупал живот. Ровная кожа, лишенная каких бы то ни было рубцов, заставила его усомниться в правдивости своей памяти. Отвлекли Сивара от созерцания целости и невредимости собственного организма голоса, доносившиеся из – за пределов медблока. Чуть прислушавшись, он различил знакомые тембры Вергилия и Айзека. Человек и корабль о чем – то спорили. Киллиан слез с невысокого постамента медкапсулы и натянул на себя комбинезон, аккуратно уложенный рядом со спасительной усыпальницей. Черная ткань превратила его в некую «пиратскую» копию Эпоса – чахлая фигура топазца не шла ни в какое сравнение с мышечным каркасом Айзека. Любимая одежда Райберга шла далеко не всем. Сивар подошел к стене, где висело обозначение умывальника и прислонился к нему рукой. Псевдопластик поменял свой «природный» серый окрас, став зеркальным, и изверг из своего чрева раковину, с неторопливо бьющим вверх фонтанчиком. Холодная вода приятно обожгла лицо. Он смотрел на свое отражение и не узнавал его.

Прямой и правильный нос, широкие скулы, каштановые волосы с легкой рыжиной и тонкая линия чуть пробивающихся усов – все было на месте, все было его до последней клеточки, до последнего волоска, но вот глаза… Из зеркала на Киллиана смотрели глаза, которые никак не могли принадлежать недавнему курсанту. Через две ореховые призмы на Сивара смотрел совсем другой человек, совсем не тот, которым был он до начала их "Одиссеи". Юношеский блеск грядущих открытий в глазах мемора постепенно уступал место холодному цинизму обитателя человеческого космоса.

"Дурак, поверил флегийцу! – Корило Сивара отражение. – Никому, никогда больше…"

Киллиан отвернулся и стал гнать прочь от себя эти мысли.

"Неужели никому и никогда больше нельзя верить? Нужно стрелять, а потом спрашивать? Как там говорилось? Стреляй, а бог разберется, – Киллиан провел еще влажными руками по лицу и вновь посмотрел в зеркало. – Кому собирался служить? Родине? Вот она – смотри. Бог уже давно со всеми здесь разобрался, оставив нам такую жизнь. Если и был когда – то у нас рай, мы его давно потеряли."

Киллиан отпрянул от зеркала, будто это могло спрятать его от самого себя. Из всего его естества сочилась тьма. Тьма, стремившаяся захватить его сознание, чтобы защитить сердце юноши, сковать его коконом цинизма, закрыть от острых копий разочарования в человечестве, которые стремились растерзать в нем веру в людей.

– Юный помощник капитана не внял моим намекам? – Голос Вергилия раздался над раковиной. Сивар лишь озадачено поднял голову, наконец – то отбросив мрачные мысли.

– Неужели вы думали, что перегородки космического корабля способны пропускать звуковые волны, и вы самостоятельно смогли бы услышать наш с Айзеком диалог?

Киллиан лишь безразлично пожал плечами.

– Ох уж мне эти хомо сапиенс, – заговорил сам с собой корабль, – не понимают тонкостей и предпочитают лобовые атаки…Так, о чем это я? Юноша, мне очень нужна ваша помощь в споре с этим непреклонным чурбаном… капитаном, в смысле. Я уверен ваш юношеский азарт, жажда приключений вкупе с моими доводами смогут его переубедить.

– Да что случилось – то?

– Видите ли, молодой человек, слоило нам покинуть Ласт и достичь области безопасных гиперпереходов, как я уловил сигнал, исходящий с орбиты соседней планеты. Неизвестный корабль запрашивает всю возможную помощь. А так как вблизи единственной обитаемой планеты этой системы кружат только торговые тяжеловозы, неспособные своевременно добраться до нужной точки, я считаю помощь этому кораблю нашим долгом. Или на худой конец мы можем набрать там барахлишка – топлива, к примеру – если все там немного умерли, естественно, – бросив последнюю фразу, корабль издал странный хрюкающий звук, который Киллиан с трудом смог идентифицировать, как смешок.

– Ага, азарт… Я уже набрался приключений, – Киллиана ничуть не манила перспектива окунуться из огня Лабиринта в полымя новой авантюры.

– Ну, вы только представьте, а что, если там детишки нуждаются в помощи или барышни.

Образ, который Киллиан увидел под водой в подземелье Тайруса, пронесся перед его глазами и улетел прочь.

– Возможно, у них там поломка, а мы можем помочь? – Вергилий опять произвел странный звук, отдаленно напомнивший Сивару причмокивание, – Может, у них там и Гелий–3 завалялся.

Дверь в медблок распахнулась, впустив в отсек Айзека.

– Агитирует тебя железяка? Ты не поддавайся, нормально мы долетим до Аверитии.

– Нет не долетим, а кое как доплетемся. Восстановление молодого человека все соки из меня высосало.

– Ой бедненькая кастрюлька, дайте я тебя пожалею.

Киллиан, наблюдавший за спором человека и машины, ввязался в разговор:

– Я, конечно, не горю желанием встревать в передряги, после такого чудного путешествия, в которое вы меня отправили на Ласте, но что мешает просканировать корабль, приблизившись на достаточное расстояние. Только прежде расскажите мне, будете добры, – Киллиан неожиданно для самого себя повысил голос, – как я остался жив, если последнее, что я видел – это мои кишки на руке у той твари?

Айзек на секунду замолчал. Этого времени хватило кораблю, чтобы посчитать вопрос о полете к «нуждающимся» решенным.

– Вот и славно. Ну что? Завожу мотор, или как там у вас людей принято говорить? Побежали?

– Говорилось тогда: «Поехали», и было это очень – очень давно. А что касается твоего спасения, Киллиан, то все просто. Когда ты шел Лабиринтом, я, как и было обговорено, получал информацию о «возможном»… черт его дери… Вот Змей, одно слово, Змей. Все – то у него «возможно», «вроде бы», «мой товарищ продал»… – Айзек чертыхнулся, – Я получал информацию о «возможном» покупателе технологии взрывчатки у Миноса. В процессе выяснилась одна деталь, которая, э, как бы это сказать, дискредитировала Змея и позволила выторговать тебя.

– Какая деталь?

– А вот это уже не твоего ума дело. Скажи спасибо, что я смог собрать те ошметки, что оставил от тебя Тайрус и запихнул их в капсулу.

Бросив эту фразу, Эксперт по экстренным ситуациям направился в рубку, перекидываясь с кораблем набором технических терминов, которые Киллиан слабо понимал. Рубка находилась в режиме блокировки изображения, и мемор не мог полюбоваться красотами окружающего космоса, довольствуясь лишь обрывками фраз Эпоса, которые свидетельствовали о том, что терпящий бедствие корабль приближается. Айзек занял место в капитанском "кресле", опустил руки в нейрогель и сроднился с кораблем, управляя им словно своим телом. Не нужно было следить за телеметрией или уровнем энергозапаса, можно было лишь наслаждаться полетом и пьянящим простором вакуумного безграничья. Тактильный контакт руки, вперемешку с показаниями кибервставок, позволял человеку и кораблю действовать как одно целое. Айзек закатил глаза. Зрачки, дергавшиеся все время полета, свидетельствовали о том, что он действительно пилотирует, а не спит. Губы Райберга что – то шептали. Он будто говорил сам с собой.

Прислушиваясь к едва различимому голосу Эпоса, Киллиан не замечал, как текло время. Минуты, одна за одной, сменяли друг друга, вместе с ними уходило и расстояние до нужного объекта. Одна световая секунда… Две…

Сивар, погруженный в раздумья о возможных причинах, побудивших неизвестный корабль просить помощи, не сразу заметил, что Айзек открыл глаза.

– Почти прибыли.

Стены капитанской рубки утратили свою непроницаемость и продемонстрировали цель полета Вергилия его экипажу (Сивар все – таки надеялся, что на борту судна Райберга он был не просто пассажиром – балластом, занимающимся драгоценное в космосе пространство – он хотел приносить пользу). Сам корабль мемор различил не сразу. Вначале его внимание приковала к себе планета, на орбите которой и находился терпящий бедствие космический странник. Светло – пурпурный газовый гигант поражал воображение. Два пылевых кольца – одно из которых проходило над экватором, а второе, перпендикулярное, словно необъятный ремень, пыталось стянуть гиганта на уровне полюсов – дополняли и без того величественный образ планеты. Огромные белые пятна суперциклонов разрывали газовую оболочку исполина, закручивались в танце смерти, выдержать который не смог бы ни один летательный аппарат. На фоне этого буйства красок вселенского масштаба впечатленный Сивар не сразу увидел крошечную точку корабля, медленно увеличивавшуюся на обзорной панели. На первый взгляд судно не производило того грандиозного впечатления, которое оставлял приютивший его рядом с собой газовый гигант, но по мере приближения становилось понятно, что по соседству с этой громадиной Вергилий вполне мог начать комплексовать по поводу ничтожности своих собственных размеров. Продолговатая туша переоборудованного в нечто неведомое орбитального тяжеловоза плыла по стационарной орбите пурпурной планеты без видимых повреждений и не подавала признаков жизни. Корабль неспешно вращался вокруг своей оси. Когда Вергилий подобрался к нему совсем близко, огромный корабль продемонстрировал свой бок, на котором красовалась выведенная желтым надпись «Гулу». Киллиан смотрел на исполина, а в его сознании зарождалось почти незнакомое чувство. Сивара охватила жажда мести. Он вспомнил безумный блеск глаз флегийского фанатика. Вспомнил путь, который они прошли вместе. Вспомнил предательство Таэра.

"Куда ж ему ещё было стремиться? Зачем же ещё ему было проходить Лабиринт, оставляя эту скотину Тайруса целым и невредимым? Он хотел попасть на этот корабль."

Неведомые доселе чувства стали распирать его изнутри. Кулаки сжались, а по скулам загуляли желваки.

– И это тот самый "рай", обещанный всем прошедшим Лабиринт?

– Я слышал, не только так на него можно попасть. На Ласте проводится лотерея, и нескольких счастливчиков ежегодно отправляют на эту станцию "милостью" Миноса. Вот только беспокоит меня кое – что, – Айзек задумчиво почесал бороду и нахмурил брови, – что – то он маловат.

Ярость, снедавшая душу мемора, на секунду уступила удивлению:

– Вот эта дурында маленькая?

– Ну, для Цилиндра О’Нилла – да.

Айзек встал из ложемента, окончательно разорвав связь с кораблем. Гнев внутри Киллиана все же победил страх. Мемор решился:

– Я тут пораскинул, чем мог и решил, что не прочь прогуляться по той посудине. Вергилий, как там сенсоры?

– О, молодой человек заговорил, как настоящий мужчина. Сканирование закончено. Энергорасход корабля минимален. Возможно, у них поломка. Биологическая активность присутствует, но слабая. В любом случае, кто – то живой там есть.

Айзек одобрительно покачал головой:

– Ладно уж, заговорщики… Верг, расконсервируй «Регула» для нашего храбреца и подготовь для разморозки образец 112.

– Прости, Айзек, «Регул» ты сказал? И все? А как же твой комплект брони?

– А кто сказал, что я пойду? Это вы с Сиваром тут все решили, так что ему и придется идти проверять, нужна ли им помощь или нет. Знаю я эти станции и корабли, брызжущие в пространство сигналами SOS. Зайдешь так людей спасать, а там яйца странные, а потом бац, и ксеноморф у тебя вылупляется из мошонки… Или откуда там? – Айзек очень реалистично показал, что именно инопланетная тварь сделает с человеческим организмом. Эпос секунду потряс руками, будто хватая воображаемого гада у своего лица, а потом, прислонив руку к паху, вытянул ее в сторону топазца с трепещущими, словно щупальца, пальцами. Киллиан, немного опешив от чудачеств вечно серьезного Эпоса, все же спросил:

– Что собрались размораживать? Очередной обед?

Айзек улыбнулся серьезному как никогда юноше:

– Ну да… С едой там будет связано. Пора тебя наряжать, – Айзек умчался в шлюзовой отсек, попутно переговариваясь с кораблем. Из довольно длинного и забитого техническими терминами диалога Вергилия и Айзека Киллиан смог запомнить лишь одно словосочетание: «феромонный маяк». В шлюзе уже был размещен комплект брони, знакомый Киллиану по высадке на дредноут кордов. Неповоротливая громадина приглашала человека вступить в свои пределы. Торакс доспеха раскрылся ровно посередине. Сивар, не дожидаясь команды, забрался внутрь интеллектуальной защитной оболочки и приготовился к привычному уже инструктажу Райберга. На этот раз Фобос ограничился одной фразой:

– Удачи, спасатель херов, ты сам на это подписался. Если что, не ной. Не надо мне потом рассказывать, как захлебывался, скажем так, от страха.

Киллиан не до конца понял, чем именно он мог захлебнуться внутри брони и чего ему было бояться в самом совершенном средстве защиты, которое придумало человечество, когда по кораблю пробежала легкая дрожь. Вокруг них смыкалась огромная стыковочная капсула. Она обеспечивала надежное соединение кораблей, не позволяя в случае чего маленькому судну быстро отстыковаться. Айзек скрылся где – то внутри Вергилия и оставил мемора в одиночестве. Дверь шлюзовой камеры отъехала в сторону. Легкое выравнивание давления не помешало мемору сделать первые шаги в чрево «Гулу». Внутренности корабля освещали тревожные, мерцающие алым, аварийные галопанели. Киллиан решительно двинулся вперёд, приготовив импульсник, встроенный в рукав «Регула», к бою. В голове мемора бежали образцы того, как он расправится с флегийцем, если тот выжил в передряге, произошедшей на этом корабле.

"Его же ножиком прирежу… Его штучки бессильны против интеллектуальной брони", – Киллиан не понимал откуда в его сознании взялась эта кровожадность. Новые, неизведанные ощущения грели душу юноши лучше любых добрых чувств. Образы окровавленной физиономии молящего о пощаде Таэра наполняли нутро Сивара силой. Глаза топазца загорелись безумным огнем…

Сивар не знал, что спустя каких – то пару часов, он бы и подумать не мог о такой бредовой затее, как поход на борт терпящего бедствие корабля. Вергилий предпочел «тактично» промолчать и не рассказывать мемору о высочайшем уровне гормональной активности внутри его организма, которую вызвало длительное нахождение в регенераторе. Кровь, почти бурлящая в венах Киллиана, гнала его вперед.

В планы Сивара вмешалась суровая реальность, никак не желавшая подстраиваться под гормональные грёзы. Стоило мемору углубиться внутрь корабля на несколько десятков метров, как до его ушей долетел до боли знакомый звук. Несколько плазменных орудий с характерным чавканьем плюнули в него сгустками ионизированного газа. «Регул» сбило с ног.