Текст книги "Зло (СИ)"

Автор книги: Сергей Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Киллиан, узнав очередного сильного мира сего, поразился одной отличительной черте, которая выделяла всех без исключения представителей высшей касты человечества: мораль и честь – понятия, которые во все времена пытались прививать людям их родители и учителя – напрочь отсутствовали у индивидов, которые управляли массами. Благородство и честь у этих людей заменила страсть к исполнению своих собственных желаний и прихотей. Сивар вспомнил речь Миноса, гремевшую над его головой перед самым входом в Лабиринт, и поймал себя на мысли: «Как же Минос и Рэйтор Дево похожи.»

Оба упиваются своей властью над людьми. Власть пьянит, власть развращает, власть выводит наружу низменные желания. Минос гнал людей на убой, потакая нескончаемой темной похоти своего сына. Дево же извращал людей, оказавшихся на борту «Гулу», с помощью другого табу, даже подумать о котором было дико людям, вступившим в космическую эру. Каннибализм – отголосок дремучего прошлого, всплыл из небытия, подпитываемый вседозволенностью власти и обернулся нескончаемым потоком людских жертв, которые Дево приносил не сколько ради утоления голода, сколько для вовлечения людей в свой круг, свою свиту. Человек, познавший вкус своего сородича, прошедший через обязательный для всех жителей «Гулу» ритуал, никогда бы не посмел бежать с этого корабля, осознавая тяжесть своего поступка.

Ворох мыслей о том, что он навечно может стать рабом – не физически, а духовно – подстегнул Киллиана. Страх и образы будущего, воцарившиеся в сознании мемора, сгинули, скрытые стеной из решимости стоять на своем. Решимости, которую почти сразу же придется подтверждать действиями.

Мозгун оторвался от начинки «Регула», до которой ему не сразу, но все же удалось добраться с помощью принесенных инструментов и, опустив голову вниз, будто опасаясь смотреть в глаза своего хозяина, обратился к Дево:

– Господин капитан, – к удивлению Сивара, Мозгун мог выражаться внятно. Слыша бормотания механика, топазец сомневался в его вменяемости и уж точно не надеялся, что тот способен говорить с этой диковинной штукой на голове. – Все готово. Открывать мальчишку?

– Чего ты ждёшь, убогий? Хочешь, чтобы я отобрал у тебя этот чудный кляп? Живо! – Щупальца на лице Мозгуну задергались, страшась быть отнятыми от носителя, и техник бросился к броне, чтобы через секунду отпрянуть под шум активированной начинки доспехов. «Регул» раскрылся, продемонстрировав Дево Киллиана. Капитан «Гулу» помахал свободной рукой у лица и сморщился:

– Ты что там, обделался? – Вонь взвеси и не думала ослабевать и, вырвавшись из брони наружу, обрушила всю свою мощь на ближайших жертв. Даже Мозгун отошёл на несколько шагов, позабыв о раболепии.

– Ну, впрочем, это уже не важно – свой шанс ты упустил. Сейчас мы тебя направим к вашему кораблику и посмотрим, какая из частей твоего тела дорога этому мудаку больше.

Дево отложил нож в сторону и начал делать над столом пасы руками, видимо, намереваясь вызвать кого – то из конвоиров, в тот самый момент, когда одна из потолочных панелей с шумом обвалилась, прижав руку толстяка. Капитан «Гулу» взвыл, пытаясь выдернуть отбитую конечность, но ему помешал человек, рухнувший с потолка вслед за панелью.

Внутри Сивара что – то ёкнуло. Силуэт человека, который фривольно сидел на корточках прямо на руке капитана Дево, был ему до боли знаком. За несколько часов путешествия по Лабиринту он успел выучить эту спину досконально. Следом за ним он пробирался темными тоннелями Тайруса. Именно ему он доверился и был предан. Чтобы поквитаться с ним, он и пришел на «Гулу».

Таэр сидел на столе, словно наслаждаясь воплем Дево, с руки которого на пол начинала струиться кровь. Флегиец поднес руку к голове толстяка и легонько сжал его череп. Крохотная нить выскочила из пальца убийцы и забралась в ухо капитана «Гулу». Через секунду Таэр отпрянул от Дево. Идентификация объекта прошла успешно.

Совершив кульбит, Таэр оказался перед Мозгуном. Щупальца техника задрожали, предвкушая недоброе, которое не заставило себя долго ждать. Флегиец молниеносно, почти не меняя положение корпуса, нанес безрукому удар ногой по голове такой силы, что техник и его имплант полетели в разные стороны. Киллиан как в замедленном повторе наблюдал, как тело мужчины и "рукозаменитель" разлетаются по разным углам. Щупальца продолжали двигаться, даже когда их разделили с человеком. Абсолютная невероятность и абсурдность ситуации родили в голове мемора бредовую мысль. В пристанище каннибалов, перед лицом смерти и мужчины, который однажды уже на эту самую смерть его и обрёк, Киллиану стало жутко интересно: может быть, всё – таки это щупальца управляли Мозгуном, а не Мозгун щупальцами.

«Хвост и собака. Собака и хвост.»

Эта аналогия вызвала на лице мемора улыбку. Именно так – идиотски улыбаясь, он и встретил Таэра, наконец обратившего на него свое внимание.

– Знакомые все лица, – будто в противовес толстяку Дево, который все время скалился, Сектант и не думал улыбаться, – ты там в Лабиринте не сдох случайно? А то я по запаху не пойму. Или это от меня?

Флегиец понюхал обноски, в которых прибыл на «Гулу», и поморщился:

– Не твое конечно амбре, но тоже не манящий аромат.

Взгляд флегийца расфокусировался, при этом остановившись на Киллиане.

– Интересно, а я думал эти твари давно повымерли.

Бросив эту фразу, Таэр оставил Киллиана и подошёл к Дево. Капитан каннибалов продолжал силиться вытащить руку, перейдя от воплей на тихий скулеж. Пальцы толстяка шкрябали по металлу, не в силах помочь своим собратьям. Флегиец прошёлся вокруг кресла капитана и потом нехотя облокотился на потолочную панель. Изо рта Дево вырвалась новая порция нечленораздельных звуков, смешанная с угрозами и бранью:

– Аааа, сука! Кусок дерьма! Скоро мои мальчики тебя к херам порвут! Ты узнаешь, что не стоит со мной так шутить. Ты узнаешь, ааааааа, – Таэр ещё раз нажал на панель, заставив Дево проглотить свои слова.

– Помолчи, а? Ну и мерзкий же у тебя голосок. Он, впрочем, очень подходит такой мрази, – Таэр немного подобрался. Его осанка стала идеальной. Теперь его невозможно было принять за бездомного. Маскарад исчез. Порода и выучка чувствовались в каждой его клетке, в самой плоскости положения его тела. Сектант застыл в ритуальной стойке.

– Рэйтор Дево, учителя Тоциуса и сам Великий Отец признали недостойным сам факт твоего существования. Ты опорочишь человечество перед Грядущими. Твои деяния оставят грязное, несмываемое пятно на репутации всего рода людского, и посему ты был приговорен к смерти.

Таэр приблизился к покрывшемуся потом толстяку и продолжил:

– Вот уже целый год ты мертв. Ты ходишь, дышишь, предаешься своим желаниям, но… Все это время ты был мертв и даже не знал об этом. Ты разносил заразу своего учения, заставляя других людей становиться живыми мертвецами, трупами, которые горят в котлах и не замечают этого. Но они прозреют. Они увидят, что расплата приходит. И неважно, Грядущие это сделают, я или то, что приготовил тебе человек стоящий за этим мальчиком. Неважно. Люди, обрекающие других на жизнь в аду, люди, которые разносят эту ядовитую метастазу преисподней по свету, получат свое, а ты получишь совсем скоро.

Таэр схватил нож Дево со стола и размахнулся, заставив толстяка зажмуриться. Клинок капитана «Гулу» легко прошил массивную потолочную панель в том самом месте, где была зажата рука толстяка и пригвоздил Дево к столу. Уже отходя, Таэр бросил:

– Никуда не уходи.

Он позволил себе немного расслабиться. Флегиец подошёл к Киллиану, продолжавшему молча наблюдать за развитием событий.

– Не держи на меня зла, мой юный друг. Когда – нибудь ты меня поймёшь, – Флегиец смотрел в горящие злобой глаза Киллиана и улыбался, – а если не поймешь сам, то тебе заставят понять – цель оправдывает средства. Все мы должны жить ради цели, а люди на пути – это средство. Ты повинен лишь в том, что попался на моем пути и послужил великой цели.

Таэр ещё раз обвел Киллиана взглядом:

– Мое почтение твоему товарищу. У него отличное чувство юмора. Черное, но отличное. Так наказать каннибалов… – Флегиец хмыкнул и, резко оттолкнувшись, взмыл к потолку. Такой прыжок не был подвластен человеку. Киллиан начинал сомневаться, являлся ли таковым представитель планеты убийц. Черный балахон скрылся среди коммуникаций «Гулу».

Лица и силуэты, замелькавшие на обзорной галопанели, объяснили торопливость флегийца. Сивар подошёл к панели ближе, чтобы увидеть то, что Таэр подразумевал под "наказанием каннибалов". Черно – фиолетовая груда мышц носилась по кораблю и уничтожала все на своем пути. Огромная, размером с половину Вергилия, туша сносила некоторые особо обветшалые перегородки, не зная преград. Тварь передвигалась на четырех конечностях. Задние были гораздо короче передних и служили исключительно для бега. Зад твари венчался крохотным, можно даже сказать забавным (учитывая то, как активно вилял им монстр) хвостом. Передние конечности – какие – то гипертрофированно мускулистые гранитоподобные лапы – были выгнуты, как у некоторых пород собак. Венцом же кровожадной твари являлись три головы, каждая из которых имела пасть норовившую цапнуть любого встречного. Что, собственно, тварь безустанно и делала, размазывая каннибалов ровным слоем ошметков по полу их вотчины.

Киллиан застыл перед галопанелью и не без удовольствия наблюдал за расправой над выродками. Экран продемонстрировал мемору одну из немногих хаотичных контратак людей Дево. Несколько мужчин использовали груду хлама в одном из коридоров станции, как баррикаду, и начали палить в тварь из нескольких орудий. Монстр приблизился к позиции людей, не обращая внимания на такие мелочи, как потоки когерентного излучения и выстрелы плазмометов, и принялся раскапывать баррикаду, когда двое выродков бросились на него сзади. Полноценным отпором назвать это было сложно, ведь только один из нападавших имел стрелковое оружие. Эта безумная атака больше походила на агонию загнанной в угол крысы. Один из выродков бросился к твари с легким импульсником, а его совсем уж оптимистично настроенный товарищ прыгнул на спину монстра с ножом. Как ни странно, именно атака второго достигла цели. Именно цели, ведь успехом назвать это было сложно. Каннибал – седеющий мужчина в кожаном фартуке, вонзил свой нож в спину монстра и повис на нем, как скалолаз на отвесной стене. Монстр и не думал стряхивать своего наездника, а продолжил крушить все вокруг. Товарищ «скалолаза» угодил в правую пасть твари и был перекушен пополам. Груда хлама разлетелась в стороны, и монстр завершил разгром «ловушки», активно поработав над телами охотников зубами.

Лишь обезглавив последнего каннибала и прожевав его череп, тварь заметила присутствие наездника. Монстр повалился на зад и попытался стряхнуть помеху задней ногой. Киллиан даже улыбнулся, когда увидел, как коротенькая задняя лапа монстра активно бьет по воздуху, пытаясь почесать спину. Исполин наконец – то смог удобно устроиться и достать ногой до лысой спины. Обезумевший от страха выродок так и висел на твари, не в силах отпустить кинжал. Зубы левой пасти, работая с неимоверной скоростью, за несколько секунд превратили «скалолаза» в груду перемолотых останков. Триумфальное шествие монстра по «Гулу» продолжалось. Чернильные глаза, расположенные строго по бокам голов, постоянно выискивали жертву, а крохотные уши на трех лысых макушках были вздернуты, улавливая любые звуки.

Наблюдая за бойней, Сивар понял одну вещь – перемещения монстра не были хаотичными. Тварь периодически останавливалась и втягивала воздух двумя отверстиями в морде, которые заменили ей нос. Она что – то искала. Наблюдая, как существо пробирается внутрь корабля, Киллиан совсем забыл, что он сам на нем же и находится. Вспомнил мемор об этом, когда увидел, что монстр застыл у закрытой двери. Существо разбежалось и ударило в перегородку всеми тремя головами. Дверь в капитанскую рубку вогнулась. Мемор обернулся к двери и начал судорожно перебирать варианты спасения. Галопанели перестала его интересовать. Ужас сменил триумф от смерти выродков. Он бросился к дальнему концу кабинета, в котором находилась ещё одна дверь. Панель ввода моргнула рядами цифр, запрашивая код. Топазец начал набирать первые попавшие комбинации. Панель раз за разом отвергала попытки Сивара. Цифры моргали, сменяя друг друга, словно секунды на таймере обратного отсчета. Скрежет гнущейся перегородки заставил его вжаться в стену. Совсем по – детски он сел и начал загораживать лицо руками, будто это могло спасти его от существа, чьи когти так легко разрывали листы многослойной корабельной брони. Монстр ещё раз разбежался и снёс дверь, словно та была выполнена не из прочнейшего металла, а состояла из гнилых досок.

Трехголовое существо секунду озиралось, переминаясь передними лапами, словно не зная, что делать. Тварь клацнула зубами, перекусив пополам лежавшее рядом со входом тело Мозгуна, и одним прыжком оказалось рядом с Дево. Капитан «Гулу», о существовании которого Сивар совсем забыл, будто дикий зверь, попавший в капкан, пытался отсечь себе руку ножом, который таки смог вытащить из потолочной панели. Он уже начинал пилить себе кость, когда тварь нависла над ним, разинула пасть и одним махом отсекла предводителю каннибалов голову. Центральная морда существа принялась пережёвывать череп Дево, усердно хрустя костями, крайние же чуть было не повздорили, начав набрасываться друг на друга в попытках решить, кому же достанутся самые лакомые кусочки капитана «Гулу». Чавкая и раздирая плоть, они поедали человека, пока от него не осталось и следа.

Киллиан, вжавшись в угол комнаты, наблюдал за расправой над выродком, не в силах двинуться с места. Страх и ужас в его голове невообразимым образом гармонировали с чувством удовлетворения от того, что этот тип именно так закончил свою жизнь. Если бы Киллиан был далеко от этой твари и ее жертвы, он бы даже улыбнулся. Каннибал оказался съеден.

Тварь перешагнула кровавые ошмётки, оставшиеся от Дево, слизала огромным синим языком кровь с пасти и направилась к топазцу. Сивар зажмурился в тот самый момент, когда центральная пасть монстра застыла в десятке сантиметров от его головы.

Он не мог пошевелиться. Всякий раз представляя себе момент смерти, он думал, что ему, как героям фильмов, которые изредка демонстрировали курсантам, дабы их мозги окончательно не изжарились от бесконечной муштры, привидятся все самые важные моменты его жизни: он увидит дом; увидит Топаз с его необыкновенным небом; увидит детство – детство простого отпрыска Выживания, лишённое тепла и мелких радостей, вроде дней рождения и праздников. Но вместо этого был страх, обернувшийся в плащ из пробиравшего до пяток холода. В Лабиринте он не успел понять, не успел подумать, что его ждёт впереди. Адреналин от схватки с оборотнями, вперемешку с болевым шоком, не давал мозгам нормально думать. Он просто не осознавал, что возможно уже больше никогда не откроет глаза. Но сейчас, когда он чувствовал дыхание скалоподобной твари, застывшей от него в считанных сантиметрах, он начал понимать. Тьма и пустота будущего кристаллизовались в мириады осколков льда и кололи его душу. Пронизывали его плоть, заставляя терять власть над телом.

«Неужели вот так бывает? Крошечный центр мироздания, крошечный мир с собственными законами и причудами может в раз перестать существовать? Неужели за этим белковым экзоскелетом не стоит ничего, что достойно существования и после смерти? Неужели крошечная вселенная моего тела и разума рассыплется на составляющие, не оставив после себя и следа?" – Киллиан задавал себе эти вопросы и получал ответы от единственного возможного собеседника. Тьма, прокравшаяся в него из гиперсна, тьма, поселившаяся в его душе с началом путешествия, злобно смеялась внутри его сознания, обдавая холодом. Она продолжала терзать его разум иглами безнадёжности, приговаривая себе под нос:

«Конец… Конец… Конец.»

Ледяные иглы страха и боли, пронизывая тело мемора, выходили наружу и таяли, согретые все ещё бьющимся сердцем. Холодный пот морозил дрожащую спину.

Вывел Киллиана из состояния забвения, заставив прервать панихиду по самому себе, странный звук, доносившийся от монстра, который не спешил приниматься за трапезу. Юноша открыл глаза. Их примеру собирался последовать рот Сивара, но тот вовремя смог остановить начавшую было отвисать челюсть.

Трехголовый монстр и не думал нападать. Вместо этого он прижал головы к полу, согнув передние лапы, карикатурно задрал круп вверх и производил манипуляции отростком, заменявшим ему хвост. Довершали образ языки, вывалившиеся из двух периферийных ртов твари. Монстр возбуждённо дышал (именно этот звук и привлек внимание мемора) активно махая задом. Киллиан не сразу сообразил, что зверюга от него хочет, благо монстр оказался настойчив и указал «глупому человечишке», что от него требуется. Зверь на секунду приподнялся и толкнул центральной головой кость, лежавшую между ним и юношей. Свежеобглоданная, с ещё видневшимися шматками мяса часть ноги человека (судя по размеру, она принадлежала Дево, так как Мозгун был маловат для такого внушительного элемента скелета) была выбрана зверем для забавы. Толкнув кость, монстр вновь припал у полу раскуроченной капитанской рубки и нетерпеливо задергал хвостоподобным отростком.

Киллиану осторожно, как можно более плавно потянулся к кости, приковав внимание трёх пар глаз чудовища. Стоило Сивару поднять вожделенный "снаряд", дрожь из хвоста подчинила все тело зверя, и монстр нетерпеливо задергался.

Сивар что есть силы замахнулся и бросил кость в проход. Та, вращаясь и скидывая с себя ещё не запекшуюся кровь, улетела во мрак, царивший в коридоре, словно флейта крысолова увлекая за собой трехголового "вредителя". Зверюга, торопливо мельтеша лапами по гладкому полу и снося все на своем пути, бросилась вдогонку.

Сивар осторожно поднялся, но только для того, чтобы быть прижатым к стене тварью, которая уже вернулась с выловленным в коридоре снарядом. Зверь приблизился к мемору, бросил к его ногам кость и принялся возбуждённо дышать, разгоняя тяжёлый корабельный воздух мощными лёгкими. Он секунду пялился на Киллиана, а потом перешёл в наступление, продемонстрировав человеку свое отношение. Шершавые теплые языки, вывалившись из пасти на добрый метр, принялись елозить по Киллиану, пропитывая своей вязкой слюной волосы и комбинезон. Трехглавый зверь не успокаивался пока Сивар почти полностью не намок и лишь затем отступил. Да и сделал он это не из – за того, что лобызание наскучило – внимание зверя привлекло движение в дальнем углу рубки.

Глава 3. Часть 4. Квиты

Киллиан присмотрелся и увидел, как «дыхательный аппарат» Мозгуна, медленно перебирая щупальцами – ножками, пробирается к расчлененному человеку. Видимо, отсутствие нижних конечностей мало интересовало протез. Однажды заменив Мозгуну руки, протез, возможно, надеялся заменить собой и другие недостающие части тела, руководствуясь непонятной человеку протезовской логикой. Щупальца взобрались на положенное место и подчинили себе остатки и до расчленения не великого тела техника. Полутруп медленно начал подниматься. Кишечник, растекающийся по сукровице наружу, ничуть не замедлял это обстоятельство. Крохотные, словно не человеческие совсем, а крысиные, руки – лапки Мозгуну начали медленно карабкаться по полу, а затем и по стене. Щупальца, не переставая вибрировать, принялись помогать трупу занять вертикальное положение. Техник, сбрасывая, как ненужный балласт, свои внутренности, поднимался. Его руки, развернувшись под неестественным углом, карабкались по металлу, пока труп не застыл оперевшись на перегородку. В таком виде техник походил на уставшего, решившего немного передохнуть путника. Ну или половину путника…

Даже вызывавший трепет всего живого зверь нерешительно пялился на этого вурдалака, сомневаясь, стоит ли с ним связываться. Чего уж было говорить о Киллиане, которому все случившееся казалось каким – то сюрреалистичным бредом. Сивар легонько ущипнул себя. Боль в руке засвидетельствовала реальность всего происходящего, каким бы странным это не казалось.

Метаморфозы трупа продолжались. Усевшись поудобнее, останки Мозгуна обернулись в сторону Киллиана. Мемор не смог сдержать возглас, когда труп открыл глаза. Почти полностью красные от крови белки с темно синими зрачками немного подергались, чтобы замереть, уставившись в сторону юноши. Из – под протеза донеслись первые робкие хрипы, сменившиеся гулкой, совсем не свойственной Мозгуну речью:

– Мы жили – существовали – обитали – населяли – развивались долго, настолько долго, что утратили свое «Я». Мы открыли – распознали – опробовали – применили – приняли путь единения и самопознания в переходе. Мы перешли – убежали – скрылись – слились лишь для того, чтобы забыть – раствориться – расщепиться – потерять себя в дебрях времени. Потерять смысл существования, дабы обрести – распознать – увидеть – почувствовать – полюбить его, лишь когда все было утеряно, – Мозгун говорил очень быстро и слова проносились мимо Киллиана непонятной тарабарщиной. – Из миллиардов вероятностей, проверенных – просчитанных – изученных – познанных – отброшенных воплотилась одна. Одна единственная – невероятная – несущественная – невозможное – неизбежное, где пришло Зло! Новое – неизведанное – чуждое – невозможное Зло! Оно растерзало – уничтожило – обмануло – стерло – отбросило – воскресило – объединило нас. Ибо не было больше смысла, чем ответ – последствия – расплата – счёты – месть. Мы учиться – совершенствоваться – внедряться – хитрить – обманывать – покорять – подчинять – убивать, – Мозгун продолжал тараторить гулким механическим голосом и не обращал внимания, как зверь начал к нему приближаться. Монстр не спеша ступал, будто опасаясь реакции трупа, пока не добрался до его туловища.

– Мы сеяли – распространяли – познавали – понимали, мы ошибались. Ошибались. Ошибались. Ошибались. – заевший было труп опомнился, когда монстр начал смыкать на его плоти свои клыки. Киллиан слушал чавканье и хруст перемалываемых костей, за которым последовал новый монолог уже повалившегося на бок Мозгуна:

– Мы ошиблись. Мы поняли – приняли – осознали – простили – затаились пока не пришли они!! Они сделали – совершили – перевернули – сломали – создали то, чего не было уже очень и очень давно. Они разъединили нас. Легион ушли. Легион предали. Легион хотели большего. Легион поверили. Но не мы, – зверь принялся за крошечные руки Мозгуна, но его речь продолжилась. – Мы не хотим этого. Эта вероятность – возможность – случайность – неизбежность не должна стать реальностью! Они не заслужили. Вы не заслужили! Вы должны мучиться!!! Вы должны терзать самих себя! Вы должны жить! Зло убьет себя! Легион неправы. Ты можешь все остановить. Ты можешь принять – примириться – стереть – ответить – воспротивиться – подчиниться – прервать цепь! Ты еще можешь умереть!!! – Голос трупа оборвался, когда монстр растянул свою правую пасть по – шире и поглотил голову техника вместе с щупальцами.

Киллиан все так же стоял у двери в дальнем конце рубки и не двигался. Вслед за угрозами смерти ему поступило предложение умереть добровольно. Дело, в которое его втянул Айзек, становилось все более и более странным. Вслед за флотом, кордами и каннибалами, в дело вмешались какие – то потусторонние силы. Какие – то трупооживляюшие "Мы". Киллиан собирался было задуматься о бренности бытия, но философским думам недолго было суждено терзать его мысли.

Трехглавый монстр браво засеменил в его сторону и, не удосужившись спросить разрешения, схватил левой пастью за загривок комбинезона. Мемор стал сопротивляться, на что получил очень доходчивый ответ, в виде рыка из двух незанятых делом ртов чудища. Сивару оставалось лишь пытаться не задохнуться и следить за тем, куда его доставит такой экзотический транспорт. Комбинезон, прихваченный клыками твари, трещал и растягивался всю дорогу, но все же прошел это испытание, продержавшись до момента, когда монстр разомкнул пасть и швырнул Сивара аккурат ко входу в шлюзовой отсек Вергилия. Рядом со шлюзом расположилась до омерзения довольная физиономия Айзека. Эпос просто сиял. Киллиан, не сумев сгруппироваться, рухнул на пол всем телом, отбив ценнейший орган, расположенный чуть ниже спины. Боль вырвалась из мемора протяжным стоном. Эпос еще шире улыбнулся и заговорил с монстром, будто это его домашний питомец:

– Молодец, хороший мальчик, принес папе феромонный маяк. Ай, какой умница.

Трясущиеся от злости руки топазца сами потянулись в сторону Фобоса, не такого уж и страшного, в сравнении с тем, чего Киллиан насмотрелся за последние сутки. Выпрямиться во весь рост юноше помешало препятствие, которое встретило макушку Сивара недружелюбной твердостью и ещё более неприятным рыком. Голова мемора ударилась в один из подбородков трехголового зверя. Кости черепа будто напоролись на каменную стену. В глазах топазца завели хоровод радужные круги. Монстр недовольно фыркнул, оскалившись.

– Ну, ладно – ладно тебе, Черныш. Этот остолоп не со зла, он не хотел тебя обидеть. – Айзек принялся успокаивать возмущенного зверя. Киллиан отпрянул в сторону, не зная за что держаться: то ли за отбитые голову и зад, то ли за сдавленное комбинезоном за время транспортировки в зубах Черныша горло. Умная ткань оставила красный след на его шее. Висельник ни дать ни взять. Айзек, не обращая внимания на метания мемора, стоял и почесывал поднятую от наслаждения морду монстра. Задрана была лишь одна из голов, а две другие, и не думая расслабляться, насторожено смотрели в сторону мемора.

– Это его – то обидеть? Это он – то Черныш? Чего ж не Малыш или Пушок? – Киллиан злобно таращился на Райберга и его ручного зверька, потирая ссадину на шее.

Айзек оторвался от почесывания шеи монстра и отошёл в сторону:

– А тебе не нравится? Давай, я тебя здесь оставлю. Ты его будешь воспитывать, дрессировать, а потом и имя придумаешь – любое, какое захочется, да хоть Беренгария Наваррская.

Судя по оскалу, появившемуся на одной из морд твари, она не одобрила бы ни дрессуры, ни такого роскошно – породистого имени.

– Нет уж, спасибо. – Киллиан зашел внутрь Вергилия. «Спасательная операция» на борту «Гулу» наконец – то подошла к концу. Шлюзовой отсек встречал его радостными возгласами корабля:

– О, юный помощник капитана вернулся. Какая радость, а мы тут переживали, нервничали, ногти, можно сказать, грызли.

– Знаю я вас. Грызли, конечно, – Киллиан от избытка эмоций пнул ближайшую перегородку.

– Но – но, молодой человек. – Неодобрительно буркнул искин.

– Что «но – но»? Чтоб я ещё раз тебя, железку, послушал. Чтоб ещё раз!!!

– Вот чему бы хорошему научились у капитана, ведь нет же – надо перенимать худшие черты характера этого любителя фамильярностей.

Киллиан не слушал причитания корабля и отправился в медотсек, который уже начал считать своим местом на борту корабля. Там его, стягивающего с себя остатки одежды и кусочки прилипшей к ней человеческой плоти, и нашел Айзек.

– Ну что, великий спасатель детишек, наигрался в супергероев?

Киллиан, неделю назад не осмелившийся бы Айзеку и слово сказать поперек, сейчас и не думал сдерживаться:

– Да пошел ты! Все вы пошли! Питомцы, железяки, феромонные маяки, миносы… Ты ведь все знал! Все! И про каннибалов, и вообще… Ты всегда все знаешь, но только это не мешает тебе отправлять меня черт поймёшь куда.

Эпос и не думал обращать внимание на нарушение субординации. Его рука осторожно легла на плечо Киллиана:

– Ты сам решил. Сам собрался идти. Сам хотел кого – то спасать.

Мемор не выдержал. Стресс и ужас, копившиеся в нем все это время, вырвались наружу:

– Что «сам»? Что «сам»? Малолетний дурак я сам! Нихренашеньки я сам не знаю! – Слезы побежали из его совсем ещё детских глаз, и Сивар начал прятать их, сев на пол и уткнувшись лицом в колени. Лицо, до того сердитое и строгое, потеряло весь налет воинственности. У ног Эпоса, сжавшись в один твердый комок нервов, сидел и старался остановить предательски катившиеся слезы Киллиан Сивар, шестнадцати лет от роду. Простой курсант, который хотел защищать свою родину, а не быть игрушкой у руках монстров, по сравнению с которыми трехголовый Черныш просто милое создание.

Айзек, упершись спиной, сполз по стене и уселся рядом с Киллианом. Он согнул одну ногу и упёрся локтем в колено, принявшись судорожно поглаживать лоб. Холод и лёд его глаз на секунду испарились, уступив место чувству, которое Айзек никогда не выпускал наружу на людях. Из его глаз струилась, норовя поглотить все вокруг, неимоверная, неописуемая усталость. Если бы Киллиан смотрел на него, он мог бы наконец узнать, насколько этот человек стар. Стар душой. Никакие биокоррекции и чудеса Вергилия не могли скрыть ту неописуемую тоску и усталость от прожитого, что сейчас виднелись на дне хрустальных глаз Эпоса. Да и не Эпосом он был сейчас вовсе, так – уставший старик.

– Знаешь, я ведь был когда – то таким же, – Айзек провел ладонью по ершику белых волос и опустил руку в карман. Капсула нейрокатализатора, раздавленная у глаза, обернулась жидкостью и обволокла зрачок Райберга. Лёгкий несертифицированный наркотик моментально начал действовать, расслабив Айзека настолько, что он почти перестал скрывать свои эмоции. – Был таким же открытым, рвущимся вперёд очертя голову. Тогда я умел мечтать. Мечтать по – настоящему. Не подпитывать, как сейчас, едва живую, уже вовсю харкающую кровью надежду во что – то светлое где – то глубоко у себя внутри, а верить. Верить во что – то большое. Нечто более значимое, чем я, ты, да и каждый из нас. Я мог мечтать о будущем. И я был не один.

Слова Айзека заставили Киллиана поднять голову. Никогда ещё Эпос не был так открыт и так прям. Не было уловок и игры. Не было махинаций и субординации. Был простой разговор двух измученных багровой дорожной пылью странников, у которых не было ничего кроме самих себя и этого бесконечного пути.

– «Арго»… Он был прекрасен, наш хрустальный гроб. Наш мавзолей с живыми трупами, отправившийся в глубины космоса, как только мы получили от менталов первые сверхсветовых двигатели, – Киллиан вздернул брови. Он даже не мог подумать, что чужие, хоть сейчас и являвшиеся номинальными союзниками человечества, тогда могли оказать людям такую услугу. Оказалось, что технологию гипер – перехода не пришлось «выторговывать» у инопланетян огнем и мечом. Айзек заметил удивлённое лицо Сивара и, задрав голову вверх, продолжил:

– Не удивляйся, много чего ещё не расскажут в учебниках. Многое замалчивают в проповеднической чепухе, что вправляет людям мозги. Даже кибер можно изменить, как того требует ситуация… Пятьдесят человек. Ты можешь себе представить? Всего пятьдесят нас было перед уходом в гипер. Мы ещё не знали тогда, что нас ждёт. Не знали всю глубину технологий чужих. Не знали, вернёмся ли… Мы ложились в свои псевдопластиковые усыпальницы, словно древние фараоны, не зная, когда проснёмся. Разведывательная миссия невозможных, нереальных масштабов. Мы должны были пройти почти через весь рукав Ориона и найти контакт. Быть может, на это потребовались бы месяцы. Быть может – годы, или даже вся жизнь. Мы были молоды и полны веры. Веры в человечество. Мы были готовы искать новые горизонты. И мы нашли.