Текст книги "Арбан Саеш. Трилогия"

Автор книги: Сергей Малицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 111 страниц)

– Там живет индаинский князь? – спросил мальчишка.

– Кто бы там ни жил, не наше это дело. – Банги торопливо зажал Дану рот. – Дальше ни звука. Тут каждый третий куплен новыми хозяевами, а каждый второй подумывает, как бы продаться им же подороже.

– А каждый первый? – спросил шепотом Дан.

– Каждый первый уже уехал или собирает вещички, – пробурчал Баюл. – Один я, дурак, вернулся.

– Ненадолго, – успокоил банги Лукус. – Хотя дом у тебя неплох. Почему не женился?

– Тут один-то не знаешь, как спастись! – с досадой махнул рукой Баюл. – Да и не так легко найти женщину-банги в обычном городе. Пришли мы, однако. Готовь не меньше дюжины медяков.

Банги остановился у неряшливо покрашенного, сложенного из тесаного ракушечника дома и толкнул тяжелую дверь. За ней у рассохшейся конторки обнаружился неопрятный, седой нари, занимающийся ковырянием в зубах.

– Свет Алателя в твои окна, Сиргаст, – склонил голову Баюл. – Чем дышат жители Индаина?

– Ветром морским, каменщик, – нахмурился нари. – Где ты шлялся последнее время? Я уже собрался идти проверять, не продал ли ты свой дом! Или ты не знаешь, что жители Индаина должны получать разрешение как на жительство, так и на продажу жилья?

– Правила, судя по всему, новые, – изобразил улыбку Баюл, – но выполнять я их буду беспрекословно. Так ведь я дом не продавал, жительство не менял. Вот я! Съездил к друзьям, посмотрел, кто и как живет, и вот уже опять здесь. И не один! Ученика вот взял. К тому же лекарь к нам прибился… Знаю-знаю! Придут к тебе в течение недели и запишутся. Сначала ведь работу надо найти!

– Лекарю-белу работу найти будет непросто, – пробурчал нари. – Придется за гроши лечить, пока горожане поверят в твое умение, белу. А знаешь, как потом трудно будет цену поднимать?

– Ладно! – скривился Баюл. – Цена не камень, поднимет, не надорвется. За помощью мы к тебе, дорогой. Сам знаешь, в чужом городе нужно к своим прибиваться. Родича белу ищет. Посмотри там в своих записях, кто из их племени сейчас в городе числится?

Закончив фразу, Баюл выразительно щелкнул пальцами, и Лукус послушно выложил медяк на конторку.

– Как зовут родича? – сдвинул брови Сиргаст.

– Шаах… – начал Дан, недоумевая по поводу повисшей паузы, но тут же заткнулся, потому что банги больно наступил ему на ногу.

– Вечно зелень лезет поперек стариков, – подпрыгнув, щелкнул Дана по затылку Баюл. – Твоего, что ли, родича ищем?

– Шаах его зовут, – подтвердил Лукус, опуская на конторку еще один медяк. – Так ведь у нас, белу, по две дюжины имен у каждого. Имя рода, имя деревни, полдюжины своих имен, которые с возрастом меняются, имя по брату, по сестре, по матери – демон запутается! Откуда я знаю, как он здесь мог назваться?

– Как же у вас учетчики работают? – удивленно разинул рот Сиргаст.

– А чего нас учитывать? – прищурился Лукус, выкладывая еще три медяка. – Белу не так много.

– Это верно, – кивнул нари, подходя к потемневшим пыльным полкам и высматривая нужный свиток. – Вот, с помощью Эла. Здесь все о белу. Ну что же, числится их у меня… шесть!

Нари произнес число шесть столь многозначительно, что Лукус под неодобрительным взглядом банги выложил еще шесть медяков.

– Оно и правильно, – довольно расплылся в улыбке Сиргаст. – Некоторые вот бродят по рядам да расспрашивают, когда ищут кого, да только где эти любопытные? Порядки у нас теперь строгие, а у меня все учтено и записано.

С этими словами Сиргаст развернул свиток, пошевелил губами, проворно сбросил монеты в засаленный карман и причмокнул с сожалением:

– Трое осталось. Трое уже отбыли по каким-то срочным делам. Не уверен, что и остальные трое на месте. Так уж повелось: убывают куда-то жители, не сообщив учетчику. Особенно если своего жилья не имеют. Запоминай, белу: Красус – пекарь, живет на Рыбной улице у гавани; Сливиус – гравер, тут же рядом, через два дома; Мякинус – смотритель маяка. О! Это важная птица! Он на маяке уже пять дюжин лет живет. И то верно, должность вроде моей, правда, писанины меньше, зато ответственности больше! Одно плохо: не слишком индаинский князь жалует своих работников монетой.

– Может, теперь лучше будет? – вкрадчиво спросил Лукус, выкладывая на стойку еще один медяк.

– Может, – согласился Сиргаст, сметая монету. – А может, и нет. Скажу вам по секрету одну вещь! – Он наклонился вперед и многозначительно прошипел: – Некоторые говорят, что нет уже давно индаинского князя!

– А кто же есть? – ошарашенно почесал затылок Баюл.

– Кукла! – выдохнул Сиргаст. – Кукла из выделанной кожи! Сажают внутрь маленького элбана вроде Баюла, он там за веревочки дергает, князь улыбается и даже рукой с балкончика машет! А кто не верит, так того и…

Сиргаст многозначительно чиркнул ладонью по шее и сделал вид, что заторопился по неотложным делам:

– Хватит, наболтался. Заходите еще, особенно как с работой определитесь, а мне пора перекусить да вздремнуть немного! Нету у нас в городе никакого Шааха, бери то, что есть.

– Так, значит… – задумался Баюл, когда дверь за ними захлопнулась. – Не густо. Ну что ж, придется обойти хоть этих. Правда, к Сливиусу я бы не пошел. Какой он гравер? Был гравер, а теперь от количества выпитого он и подпись свою на куске бумаги не сможет поставить!

– Пойдем ко всем, – жестко сказал Лукус.

Вскоре Дан понял главное – заблудиться в северной части Индаина, раскинувшейся на полуострове между катящим ленивые волны Ангским морем и левым рукавом Индаса, сложно. Через сползающие к набережной узкие улочки постоянно проглядывали водная гладь, крепость или далекий правый берег, о котором Баюл отозвался пренебрежительно: мол, живут там только княжеские служки, трусливая ангская дружина, да еще мытари и таможенники. Здороваясь чуть не с каждым вторым встречным, Баюл призывал не таращиться по сторонам, а следовать за ним да карманы оберегать, потому как рассеянный элбан может прийти вечером домой и обнаружить, что не только лишился кошелька или кармана, но и штанов, к этому карману имеющих самое непосредственное отношение. Настроение у банги портилось на глазах. Сначала этому помог сам Лукус, переплативший, по мнению Баюла, покрытому плесенью наглецу пять медяков. Потом гравер Сливиус, оказавшийся по причине беспробудного пьянства в холщовом мешке для трупов, о чем с видимым облегчением сообщила его хозяйка-салмка, добавив, что сожалений об утрате своего самого древнего постояльца не испытывает никакого. Затем и Красус-пекарь, которого на Рыбной улице вовсе не оказалось, зато отыскалась толпа возмущенных кредиторов, попытавшихся выяснить у Лукуса, куда делся его соплеменник, отчего уже неделю пекарня закрыта и кто вернет им занятые деньги. Дело едва не закончилось тумаками, если бы Баюл не вскочил на ступени заколоченной пекарни и не заорал на всю улицу:

– Плохие ваши дела, граждане кредиторы славного Ин-даина! Белу, которого вы только что пытались разорвать на мелкие клочки, прибыл из Заводья вчера с одной только целью – взыскать с паршивца Красуса полварма золотых старых, неоплаченных долгов. Согласно законам Индаина, невозможность взыскания иска может заставить его обратиться к учетчикам индаинского князя для ареста всего имущества, оставшегося после постыдного бегства Красуса. Не лучше ли собрать по нескольку монет, чтобы дать ему возможность спокойно вернуться в Заводье и огорчить дальних заимодавцев, чтобы не увеличивать огорчение ближних?

Кредиторы расступились, не успев дать волю кулакам, и принялись торговаться с Баюлом на меньшую сумму, который в итоге махнул рукой, сказав, что белу пробудет в Индаине до конца недели, и пообещал вернуться с ним к пекарне через три дня. Лукус оправил помятую куртку и мрачно прошипел Дану, что, если бы не пришлось ему оставить в слободке клинок, половина этих толстых свиней сейчас бы лежала с распоротыми животами. Дан участливо кивнул. Очередное падение авторитета белужского племени окончательно испортило Лукусу настроение.

– Ну вот, – откашлялся, выбираясь к друзьям, Баюл, – чуть голос не сорвал! Если довести дело до конца, есть возможность сорвать с этих заимодавцев пару золотых. С другой стороны, лучше исчезнуть из города раньше. Эти ростовщики могут и убийцу нанять, лишь бы сэкономить несколько медяков!

– Нечего было встревать! – огрызнулся белу.

– Ага, – кивнул Баюл. – Я уже боюсь угадывать, кого мы встретим на маяке!

До маяка пришлось прогуляться. Баюл уверенно, отругиваясь от надоедливых попрошаек, вел друзей по узким улочкам, на которых почти эйд-меровские башни перемежались высокими шинскими зданиями и еще какими-то причудливыми строениями.

– Не тот стал город, – бормотал банги вполголоса. – Смеха не слышно на улицах, музыки, народу мало, много незнакомых.

– Как же так? – удивился Лукус, уже, кажется, радуясь, что навстречу не попадаются его соплеменники. – Ты же раскланиваешься с каждым вторым!

– Вот это ты точно подметил, белу! – поднял палец Баюл. – Только с каждым вторым! А что еще ты заметил? Давно не был в Индаине?

– Давно, – кивнул Лукус. – Много закрытых лавок и запертых ставен на окнах. Мало парусов на открытой воде.

– Паруса в гавани должны быть. Судам запрещено в город проходить, чтобы таможню не миновать, – махнул рукой Баюл. – А вот что заметил я. Из той оравы побирушек, что крадутся за нами, двое ничего не клянчат, но не отстают от самой конторки Сиргаста. Меняются через квартал, но я их приметил. И это не воровская гильдия!

– Какая гильдия? – не понял Дан, невольно оглядываясь.

– Воровская, – поморщился Баюл. – Поверь мне, парень, в каждом городе есть воры, грабители, чеканщики фальшивых монет, разорители склепов. Индаин в этом не исключение. Здесь столько намешано народов, что воровское дело, пусти его на самотек, могло бы нанести городу непоправимый ущерб. Я презираю всякого, кто живет обманом и насилием, но воровской тан принес Индаину и некоторую пользу.

– Какую пользу может принести воровская гильдия?! – возмутился Лукус.

– Малую, но значительную, – повысил голос Баюл. – Первое, в городе жестко пресекается торговля людьми. Второе, никаких убийств. Внутри своей гильдии воры могут поубивать друг друга, но жизни обычных граждан Индаина неприкосновенны!

– Понял! – усмехнулся Лукус. – А если кого и убили ненароком, он все равно никому ничего не расскажет.

– Может быть, – кивнул банги. – Неплохо бы расспросить воровского тана, но никто не знает его в лицо.

– Он важная персона? – поинтересовался белу.

– Говорят, что его слово крепче камня Индаинской крепости, – кивнул Баюл. – Но не это самое удивительное!

– Что же? – спросил Дан.

– Я, понимаешь, я, Баюл, – каменщик, который наизусть знает половину камней Индаинской крепости, который полдюжины лет провисел в люльке под индаинскими мостами, укрепляя древнюю кладку ари. Который и теперь знает почти каждого индаинца, а раньше знал каждую индаинскую собаку – я не знаю воровского тана!

– Удивительно, – кивнул Лукус.

– Вот скажи! – Баюл остановился у отсекающей гавань от города крепостной стены, возле которой опять маячили серые воины, злым шипением отогнал попрошаек и повернулся к Лукусу. – Вот скажи, как ты думаешь, в тех деньгах, что мы взяли на лерре, есть моя доля?

– Конечно! – кивнул Лукус. – Правда, у нас такое правило, пока мы делаем общее дело, и деньги у нас общие.

– А если я хочу потратить приличную сумму на нужное нам всем дело? – поинтересовался Баюл.

– Я немедленно развяжу кошель! – отозвался Лукус.

– Тогда идем в трактир! – торжественно провозгласил банги.

Глава 9
ТРИ ДЮЖИНЫ ЗОЛОТЫХ

Никаких труб, барабанов и прочего в сборном легионе не оказалось. Все заменял грозный рык Ррамба, поддержанный не менее громкими, пусть и не столь внушительными, выкриками командиров когорт. Удивительным образом, но то ли под действием громогласного внушения, то ли из-за расторопности вновь назначенных дюжинных, но когда край диска Алателя показался над горами, шатры были собраны, погружены на немногочисленные – телеги, а сами когорты построены и готовы к походу.

– Отлично! – заметил Тиир, с трудом прилаживая заскорузлые кожаные латы. – Уж чего я не ожидал, так это передвижения налегке. Хлипкий фартук, меч, жестяной шлем, способный спасти голову только от дождя, да мешок с куском сушеного мяса и фляжкой воды. Не знаю, как в бою, а для перехода очень неплохо.

– Подожди, – хохотнул Римбун, доспех на котором не доставал и до пупка. – После первой же схватки появятся и латы, и оружие окажется получше, да и в мешке припасов прибавится. Главное – не зариться на золото, лучше сразу отдавать Маргу. Он найдет ему лучшее применение.

– Это точно, – кивнул, возясь с мечом, Варк. – Из нашей деревни многие уходили воевать за императора, да немногие возвращались. И никто из них не принес с собой ни одного золотого.

– Ну уж и нас набирали не для того, чтобы мы обогатились, – буркнул Свам. – Я, по крайней мере, на богатство не рассчитываю. Одна надежда, что божественный ограничится восстановлением границ. Надо выбить раддов за крепостную стену в проходе Шеганов и смотреть, как воюют салмские короли.

– Не тебе советовать императору, салмский выкормыш! – рявкнул над ухом Свама Марг. – Лучше задумайся, как заслужить воинскую честь. Воины! – Он поднял коня на дыбы и щелкнул бичом. – Никакие вы пока не воины. Но у вас, как и у всего нашего легиона, будет возможность ими стать. Четыре дня! Император дает нам четыре дня, чтобы очистить от северной мерзости священные земли. Сегодня к вечеру мы достигнем реки Лечи. Радды захватили мост и крепость, немногим больше этой. Их придется выбить оттуда. От Лечи до прохода Шеганов – три дневных перехода. Там нам придется схватиться по-настоящему. Тех, кто сумеет отличиться, ждет милость императора. Если кому повезет и он вернет светильник Эла, воин, его семья и все его потомки на дюжину колен будут пользоваться милостью императорского дома.

– Как же, – пробурчал раздраженно Свам, – Эрдвиз ждет нас в проходе Шеганов! Гонит коня в сторону Слиммита. А там его никакими силами не взять.

– А ты откуда знаешь? – удивился Римбун.

– Слышал! – огрызнулся Свам. – Или ты думаешь, что радды только воровать умеют? Водил караваны я в Плежские горы за рудой, наслушался от тамошних добытчиков, что в Аддрадде происходит. Почитай две дюжины лет прошло, а уже тогда радды как муравьи роились. Сейчас Аддрадд силен!

– Муравьи не муравьи, а детей у раддов всегда было много, – согласился Римбун. – В каждой семье человек по семь-восемь. Сталкивался я с их кораблями, цепкий народ. Если вцепится во что, держится как клещ. Брюхо оторвешь, а зубы не разжимает!

– Чем же они живут там, на севере? – спросил Саш.

– На севере-то? – усмехнулся Римбун. – Это мы для них на юге живем, а для них север еще дальше. Там, где Ледяные горы поднимаются до стылого неба. Где всякая тварь водится, архи дикие, страшилища подземные. А сам-то Аддрадд только половину года под снегом прячется. Лето короткое, но теплое. Все что нужно вызреть успевает. А к этому добавь охоту на пушного зверя, учти рыбу, морских тварей. Теплое течение к Слиммиту подходит, так бухта там круглый год не замерзает!

А уж что говорить о рудах разных, камнях драгоценных, золоте – то не новость. Иначе отчего бы в порту Слиммита каждый день по дюжине кораблей швартовалось? И из Адии, и из-за моря, даже имперские купцы жалуют.

– А ты сам? – неожиданно спросил Саш.

– Бывал, – недовольно буркнул Римбун.

– Нечего болтать, слушать надо больше! – прикрикнул Марг. – Вперед, болваны!

Когда впереди показалась крепость, сборный легион представлял собой жалкое зрелище. Единственный короткий привал, когда диск Алателя подобрался к зениту, словно отнял последние силы. Впереди остались только два варма – самых выносливых, включая, впрочем, всю дюжину Тиира. Слабая ее часть держалась лишь благодаря постоянному вниманию принца и каким-то каплям от Леганда, которыми Саш оделял отстающих. Так или иначе, но более трех дюжин ли каменистого побережья Эл-Мууна остались позади, тракт круто пошел к северу, теряясь в расстилающейся до самых гор безжизненной степи, а обрывистый берег близ впадающей в озеро речушки украсился кособокой крепостью. Оглянувшись и увидев, что сборный легион вытянулся на несколько ли, а командиров нет, Тиир поднял руку, останавливаясь.

– Что будем делать? – спросил Саш.

Маленькая крепость, все стены которой по периметру не набрали бы и двух вармов локтей, казалась неприступной. Каменистая дорога виляла к небольшим металлическим воротам – впору лишь одному всаднику проехать, прижавшись к шее лошади, – и вбегала на узкий мост через речку. Но приблизиться ни к мосту, ни к крепости было невозможно. На изъеденных временем серых стенах, взметнувшихся над озером на дюжину локтей, застыли лучники.

– Три дюжины, – покачал головой Тиир. – Три дюжины стрелков на стенах. Отсюда до ворот пол-ли. Если эти лучники стреляют хотя бы как я, половина наших ляжет, пока приблизится к крепости. Остальные погибнут под стенами. Ни тарана, ни лестниц, ни луков у нас нет. Я уж не говорю о катапультах и баллистах.

– А остальных легионов даже и не видно, – заметил Саш, обернувшись, – а отчего ты решил, что защитников всего три дюжины?

– Если и больше, то ненамного, – объяснил Тиир. – Я бы еще и чучела выставил на стены, пусть противник думает, что гарнизон большой. Если говорить серьезно, все происходящее похоже на представление. Крепость эта раддам не нужна.

– Еще бы ты объяснил это раддам, – прогудел Римбун, сдвигая на затылок шлем и почесывая лоб. – Что-то я не вижу ни распахнутых ворот, ни праздничного угощения. И если им не нужна эта крепость, зачем же они в ней заперлись?

– Нас боятся, вот и заперлись. – Тиир с иронией осмотрел сгрудившихся возле него воинов. – Веревка есть у кого?

– У меня, – пробурчал, вытирая дрожащей рукой пот, Варк. – Немного, две-три дюжины локтей, но крепкая. Кого вязать-то будем?

– А ты молодец, Варк, – улыбнулся Тиир, рассматривая выуженную из мешка веревку. – Я думал, что не выдержишь.

– Смерти я не выдержу, – ответил крестьянин, – а бег – он и есть бег. Коня у меня не было никогда. Что на рынок, что с рынка – все ногами. Да еще корзина за спиной.

– Понятно, – кивнул Тиир.

– Что это? – спросил Саш, показывая на темнеющий в варме локтей от крепостных ворот столб.

– Имперский престол у нас это называют, – оглянувшись, прошептал Свам. – Не местный ты, я вижу. Такой в каждой деревне стоит. Здесь ведь как – если провинился, то сразу на кол. А если чихнул не там, где положено, так к столбу вот такому привязывают на день или на два, и каждый, кто мимо идет, обязан либо камень в тебя бросить, либо плюнуть, либо иную гадость учудить. Вот так и висишь день-другой, под себя ходишь и только думаешь, чтобы глаз не выстегнули, да колени задираешь, чтобы причинное место не отшибли.

– Висел, значит? – спросил Римбун.

– А ты, что ли, не висел? – взвился Свам. – Кто не висел?

– Я не висел, – ответил Варк. – У нас староста хороший был, зря никого не обижал. Только что ты, Тиир, удумал-то? Этого столба даже касаться нельзя! И примета плохая. Так ведь и указ императорский есть: кто столб срубит либо кого со столба раньше срока снимет, того сразу же самого на кол!

– А ты не об этом думай, – успокоил крестьянина Тиир. – Думай, как живым остаться да в схватке не струсить. Об остальном командиры пусть думают. Их голова в любом случае раньше полетит.

– Что встали?! – донесся издали яростный вой Марга. – Вперед, скоты! Брать крепость!

– Нельзя! – ответил Тиир.

– Что?! – натянул поводья Марг, взмахнул бичом, вытянулся над лошадью. Плеть щелкнула, обвила плечо принца, обожгла шею, щеку, содрала кожу. Тиир не дрогнул. Повторил, не шелохнувшись:

– Нельзя, Марг. Кем командовать будешь? Горой трупов? Дай чуть времени, возьмем твою крепость. Или мы разбегаться уже начали?

– Поговори, недоумок! – прошипел Марг, встряхивая перед лицом Тиира кнутом.

– Хитростью возьмем, – процедил Тиир. – Легионы далеко еще, даже пыль на горизонте не поднимается. Ни тарана, ни орудий осадных у нас нет. А в крепости всей защиты – три дюжины человек. Больные, скорее всего, да раненые. Не нужна крепость Аддрадду, он время выигрывает. Не воевать он шел в Империю, а за светильником Эла. Но эти три дюжины не одну когорту здесь положат. А если ты и крепость возьмешь, пока Ррамб последние когорты подгоняет, да и людей сохранишь?

– Не тебе о людях заботиться, недоумок, – прорычал Марг. – Говори, что делать хочешь.

– Столб хочу срубить да в ворота им ударить, – объяснил Тиир.

– Столб срубить можно, если силенок хватит под стрелами топором махать, – зло усмехнулся Марг. – Только бывал я в этой крепостенке. Ворота наружу открываются, толщина кладки, на которую они опираются, – шесть локтей. И металл створок в ладонь. Не поможет твой столб. Не возьмет он ворота!

– Так они этого не знают, – кивнул в сторону крепости Тиир. – Стрелять будут по стенобитчикам. А мы возьмем тех, кто половчее, да со стороны озера внутрь заберемся. Там стенка два моих роста.

– И вода ледяная с гор, – скривился Марг. – Вылезешь – не то что на стену, на забор ногу не задерешь. Если вылезешь, конечно! Или ты думаешь, что на стене такие же дурни, как и вы? Да и расстрелять твоих стенобитчиков трех дюжин лучников не надо, одной дюжины хватит.

– А тебе какая разница? – поднял брови Тиир. – Получится – я славой делиться не заставлю. Не получится – что по-моему, что по-твоему – трупы. Тем более дымов над стеной нет, смолу не греют, должно получиться! Рискнуть надо.

– Твоей жизнью, – прошипел Марг. – Даже если ты жив останешься.

– Уж постараюсь, – холодно улыбнулся Тиир.

– Пробуй, – бросил Марг и, щелкнув над головами бичом, погнал лошадь назад, где продолжали тянуться обессиленные новобранцы.

Тиир проводил его взглядом, сузил глаза, сглотнул, обернулся к застывшим в ожидании воинам, решительно развязал ремни кожаного фартука.

– Снимайте доспехи все. Попробуем обойтись без трупов. Кто может, быстро срубить столб?

– Я могу, – усмехнулся Римбун, подбрасывая в руке топор и пробуя лезвие пальцем. – Приходилось… мачты рубить. Только хотелось бы в самом деле обойтись без трупов. По крайней мере без моего!

– Щит будем делать, – объяснил Тиир, принимая доспех Саша и связывая его со своим. – Снимайте кожаную чешую! Вот только отберу пару дюжин таких, как Римбун, чтобы в ворота стучать. Срубите столб, подхватывайте и стучите в ворота. Если слоя в три сможем щит связать, стрелы не страшны будут!

– А камни? – с сомнением спросил Свам.

– До камней, надеюсь, не дойдет, – усмехнулся Тиир. – К тому же всегда остается возможность насыпать гору трупов, чтобы Марг или Ррамб поднялись по ней на стену, не слезая с коня. А ждать легионов нам никто не даст. Не самая страшная цена, если стрела попадет в руку или в ногу.

– Долго в ворота стучать будем? – Римбун придирчиво осматривал крепких новобранцев, которые присоединялись к его белоголовым приятелям.

– Пока я не открою их с той стороны, – бросил Тиир.

– А ты сможешь? – недоверчиво покосился на него великан.

– Вместе с ним, – кивнул на Саша принц, – да вот еще их возьму.

Тиир поманил к себе братьев эссов.

– И меня, – попросил Варк.

– Тебя? – усомнился Тиир.

– Ждать не люблю, – объяснил крестьянин. – Если погибать, то уж чем быстрее, тем лучше.

– На гибель бы я не пошел, – покачал головой Тиир. – Оставайся. Помогай со щитом, пальцы у тебя ловкие. Делайте его в полудюжину локтей шириной, в дюжину длиной. Прикроете сначала Римбуна, пока он столб срубит, а там уж держите над головами. И быстрее, пока имперские распорядители не прибыли и не приказали голыми на штурм идти! Ты уж тут покомандуй, Римбун.

– Так и ты не подведи нас, – ухмыльнулся здоровяк.

Братьев эссов звали Блаер и Фенган. Императорские наборщики загребали в войско всех, кто только мог стоять на ногах, особенно из числа иноземцев, волею судьбы занесенных в пределы Империи без имущества и знакомств, но в отношении собственных подданных правило было строгим – по человеку с дома. Когда Саш поинтересовался, отчего похожие друг на друга как две капли воды братья пошли в легион вместе, ответил Блаер, который, как старший, носил на шее материнский платок.

– Брата убьют – я умру. Я погибну – брат умрет. Нам вместе надо быть. Помогать друг другу, беречь. Мать так велела. У нас еще братишка есть. Маленький. Не даст роду оборваться.

Тиир в первую же ночь проверил, чего стоит каждый. Умения собственной дюжины его не слишком обрадовали. Римбун вместе с белоголовыми соотечественниками больше полагался на силу и широкий размах. Варк вообще, кроме лопаты, ничего в руках не держал. Остальные могли попасть мечом только по собственным ногам. Правда, Свам умело размахивал дубинкой, но и ее Тиир выбил из его руки одним движением. Братья сноровисто обращались с мечами. Тиир легко отбился сразу от двоих, но, подняв руку, признал в свете костра, что меч в руках им держать приходилось. Разгадка была простой. Отец, ветеран-легионер, прежде чем умер от старых ран, погонял пару лет близнецов с деревянными мечами на пустыре позади дома. И вот теперь Тиир надеялся и на них.

Пройдя варм локтей навстречу новобранцам, подгоняемым остервеневшими командирами когорт, Тиир вывел, скрываясь за прибрежными валунами, небольшой отряд к кромке воды. Остановился, оглядел спутников, проверил, как закреплены мечи, вздохнул.

– Поползем вдоль берега. Если нас не заметят, все должно получиться. Это не крепость – так, застава, укрепление. Все получится. Надеюсь.

К. счастью, вода оказалась ледяной только вблизи крепости. Смельчаки проползли по мелководью, скрываясь под двумя локтями обрыва низкого глинистого берега, не менее четверти ли, когда принц обернулся и поднял ладонь.

– Что там? – спросил Саш.

– Караульный, – прищурился Тиир. – На башне. Хоть он и смотрит в сторону ворот, но… Я вижу верхушку столба. Покачнулась! Срубили уже. Надо торопиться. Отсюда до стены четыре дюжины локтей. Вода мутная – значит, не заметят, если нырнем. У стены с башни нас уже не различить.

Саш подобрался еще на локоть, приподнял голову и увидел потемневшую от волн стену и чуть выдающуюся вперед башню с напряженно застывшей на ней фигурой дозорного, и водовороты мутной воды в устье Лечи.

– Мы нырять умеем, – подал голос Блаер. – Только не четыре дюжины локтей придется плыть, а пять. По дуге надо. Здесь вдоль самого берега до башни мелко. А у стены – глубина, волны нет. Там и вынырнем.

– Если доплывем, – скривил замерзшие губы Тиир. – А те, кому дыхания не хватит, чтобы сидели под водой и до конца штурма трупы свои не показывали. Ну пошли!

Саш несколько раз глубоко вдохнул, набрал воздуха и нырнул вслед за Тииром. Стоило уйти на глубину, как ледяная вода схватила за ребра. Холод быль столь обжигающим, что на мгновения Саш забыл о том, что он должен куда-то плыть, удерживать дыхание, главным стало не окоченеть, не рвануться к поверхности в поисках спасительного тепла. В чувство привело прикосновение. Непроизвольно Саш открыл глаза, но в мутной воде ничего не увидел и только понял, что один из братьев подталкивает его вперед. Первый приступ окоченения прошел, осталось только ощущение ледяных тисков на каждой точке тела, и, разрывая их, чувствуя боль при каждом движении, он начал пихать, пихать воду под себя, назад, грести руками, извиваться всем телом, думая только об одном: выдержать.

Рука ткнулась в камень. Саш рванулся вверх и вынырнул прямо у поросшей водяным мхом кладки. Тиир был уже здесь. Почти мгновенно рядом показались головы братьев. Тиир прижал ладонь к губам и еле слышно прошептал:

– Очень холодно.

Затем проплыл вдоль стены в сторону башни и уже через дюжину локтей нащупал дно. Веревка бесшумно взмыла в воздух и упала петлей на один из зубцов стены. «Два моих роста, – подумал Саш. – Ерунда». Он ухватился за веревку, подтянулся, с ужасом понимая, что мышцы все еще не слушаются его, но сильные руки подтолкнули в пятки, и он оказался на стене. Глухие удары и истошные крики слышались рядом, за серой тумбой центральной башни. Саш ухватился за рукоять меча, почувствовал тяжесть металла, пожалел, что нет с собой меча Аллона. В дюжину шагов оказался у башни, поднялся по узким ступеням и увидел радда. Враг стоял к нему спиной, всматриваясь в происходящее у стен. Юноша, почти подросток, застыл на фоне белоснежных гор, увенчанных пиком Меру-Лиа. Саш сделал один шаг, другой, занес меч, понимая, что сейчас, сию секунду, в это самое мгновение, по-настоящему убьет человека, который стоит к нему спиной и ни в чем не виновен, кроме того, что волею судьбы оказался в стане врага. Но в этот миг взгляд упал на пояс, и Саш разглядел не меньше двух дюжин высушенных ушей, словно лепестки висящих на темном шнуре. Он даже не почувствовал удара. Меч пролетел над плечами, голова накренилась вправо, а туловище повалилось влево. Саш обернулся и увидел бледное лицо Тиира.

– Быстро! – процедил принц. – Стена везде открыта. Мы по этой стороне, братья по той. Вперед!

Они смели защитников крепости в мгновения. На стене действительно были не самые лучшие воины. На их лицах стояла печать смерти. Обескровленная кожа, суженные зрачки. Их оставили умирать. Несколько юнцов, не проживших еще полутора дюжин лет. Раненые, с трудом натягивающие громоздкие луки. Когда защитники крепости поняли, что враг на стене, шестеро из них уже были мертвы. Мгновением позже в спины оставшихся врубились братья. Радды дрогнули и, вместо того чтобы пустить в упор стрелы, схватились за мечи. Это их и сгубило. Даже братья сделали свое дело, не получив ни царапины, что уж говорить о Тире и Саше. Последний из раддов отбросил в сторону меч, мрачно усмехнулся и резко ударил себя ножом под скулу. Хлынула кровь, и глаза его закатились.

– Почему? – удивился Саш.

– Это лучше, чем получить заостренный кол в задницу, – мрачно заметил один из братьев.

– Блаер, Фенган! – приказал Тиир. – А ну-ка снимайте засов с этой стороны, открывайте ворота!

Саш подошел к краю стены. Внизу возле потемневшего от времени ствола, уже сбросив чешую наскоро связанного щита, довольно улыбались Римбун и его помощники. Вся первая дюжина была здесь же.

– Как там моя веревка? – махнул рукой довольный Варк.

– В порядке, – ответил Тиир. – Почему столько убитых?

Не менее варма новобранцев лежали под стеной, на дороге, на берегу Лечи. От всей первой когорты остались около двух дюжин человек. Остальные когорты под довольный рев Ррамба строились в пол-ли от крепости.

– Марг, – развел руки Римбун. – Погнал и остальных на штурм. Всех, с кого мы сняли доспехи.

– Как они штурмовали? – сухо спросил принц.