Текст книги "Не будите спящую ведьму"

Автор книги: Сергей Радин

– А приманкой стал Виктор!! – неожиданно завизжал Фил.

 
Хрясь! Визг оборвался на высокой ноте – мгновением позже после удара в металлическую дверь с той стороны. Полотно двери смялось посередине в чёткий отпечаток лапы с чудовищными когтями.
Одновременно преобразился спецназ. Из добродушного балагура Винсон стал жёстким военным: словно тряпку, он молча скрутил беснующегося Фила, обездвижил его, заклеил рот. Маккью, только что похлопывавший женщину по спине, сделал с нею то же, что и Винсон с Филом. Обоих «с той стороны» уложили у стены. Дирк короткими жестами определял место каждого, перед тем как мы встретимся с врагом.
Я послушно присела слева от двери. Итак, ни Алисы, ни Виктора в живых уже нет. Зачем же Дирку необходимо войти на вражескую территорию? Судя по истошным крикам, которые резко обрывались, тени заканчивали своё чёрное дело. Человеческих воплей становилось всё меньше.
Не только я, но и ребята понимали логику Дирковых действий: пусти чудовищ дальше – они доберутся до другого конца города и приведут за собой тени. Так что…
Новый рёв заглушил уже редкие крики людей.
 

– Третья акула! – крикнул Дирк, болезненно скривившись.

 
Спокойно-сосредоточенные лица профессионалов почти не дрогнули. Дрогнула я. Что-то во мне отозвалось этому звериному рёву. Я не успела подумать – что. Ноги вдруг ослабели, я упала на четвереньки. Я ещё видела свои руки, упирающиеся в каменный пол; я ещё слышала звуковой ад, который ломился к нам сквозь дверь. Но я уже плыла в абсолютной пустоте, стала огромной, и внутренний голос, странно искажённый, дружески посоветовал: «Расслабься. Много не нужно. Просто расслабься – и ты получишь всё». Я сонно смотрела, как вспухают мои пальцы, по которым от ногтей – от когтей уже! – плеснула чешуйчатая волна. Сколько можно сопротивляться? А главное – зачем? Вся осознанная жизнь последних лет – жизнь одиночки. Здесь же у меня появился шанс найти себе подобных… Мысли текли вяло. В тёмном, занятом мною углу, никто не разглядел бы, что со мною происходит… Спину вздыбило нежно и мягко. Ну да, во мне крылатая «акула»… Крылатая… Зашевелились лопатки и ощутимо поползли к плечам. Тяжёлый вес заставил чуть прогнуться… Треснула ткань комбинезона.
Резкая боль вспыхнула в голове. Такая сильная, что я едва не свалилась. Руки, во всяком случае, ослабели. Будто кто-то врезал по затылку. Мысли сразу прояснились, я испуганно села – привалилась к стене. Что происходит?! И услышала напряжённый, словно сквозь зубы голос: «Зоя, не смей!» Голос, едва узнав который, пришла в ярость: «Это ты не смей лезть в душу!» Имбри ответил немедленно: «И не только в душу! Доберусь до тебя – точно по заднице отшлёпаю!» Последняя фраза убила. И вернула к реальности. Я загнала личного зверя в подсознание. Мне бы ещё время полностью прийти в себя.
Поколебавшись, я мысленно послала назад, откуда мы пришли: «Имбри, спасибо – вытащил». И уловила слабое: «Всегда пожалуйста!»
Из далёкого пространства, в болезненно плывущих потоках воздуха, далеко, но отчётливо прозвучал голос Дирка – его крик:
 

– Надо! Может, остался кто-нибудь!

 
Будто сухой взрыв – дверь, рядом с которой я скрючилась, выпятилась как от кулака, посередине и со следующим ударом, лязгая, вылетела к нам. Сила удара была такова, что искорёженный предмет помчался по прямой. На его пути оказался Маккью, только что поднявший женщину.
Не только я – все видели, как эта дура принялась выдираться ещё до удара из рук Маккью, а при виде несущегося снаряда – одеревенела, вновь вцепившись в спасителя.
Я была ещё в ступоре и действовать не могла.
Маккью повезло: на пути выбитой двери очутился Луис Гилл. Точнее, не очутился, а почти одновременно с нею оказался на отрезке до Маккью. И – Рустам. Они прыгнули оба. Только Римлянин ударил кулаком поверх двери, а Рустам послал её в сторону. Так что они сбили направленное движение снаряда, и дверь загрохотала мимо Маккью.
А в разгромленный проём сунулся оборотень. И с визгом, как та же дверь, влетел на нашу территорию от пинка зверя побольше.
Зверь побольше смог впихнуть в проём лишь здоровенную лапу. И то заскрипел, зашелестел строительной крошкой ещё державшийся на месте косяк. Впихнул и зашарил, царапая борозды на плиточном полу ищущими когтями.
Оборотня сожгли в мгновение и попытались сделать то же самое с лапищей. Но бронированная конечность проворно ушмыгнула назад, теперь уже полностью выворотив косяк на свою сторону. Боюсь, на лапе мы оставили лишь подпалины от лучевого оружия.
А потом…
 

– Стреляйте!! – завизжала я.

 
В туманный от пыли и жирного дыма проём мягко вплыли три тени. В живом и энергичном движении потревоженного воздуха наши их не видели – это я сразу поняла. Разве что Тайгер среагировал – судя по расширенным глазам, застывшим на конкретной точке.
Вот когда я пожалела о базуке Бланш. Одного бы выстрела хватило. Но я стояла близко к двери, чуть за углом. Одно движение пальцем – у меня в руках огнемёт. Выстрел. В огненном выплеске сверкнули три призрачно-зелёных пятна. Теперь все увидели и включились в стрельбу. Ведь только первые три тени приостановились у порога – остальные помчались к нам дуром.
Помню, я злорадно подумала, сколько теней раздавила та «акула», что снова попыталась втиснуть лапу в дверной проём. Потом, когда лапу обстреляли и «акула» с рёвом отшатнулась от «мышиной норки», я не выдержала и захихикала: с левой стороны косяка, раздавленный в лепёшку каменной лапой, шмякнулся оборотень. Где уж там «акуле» смотреть на всякую мелочь! Зверюга, наверное, и не поняла, что кого-то раздавила.
Стена, к которой я привалилась, дрогнула.
 

– Ата, уходи! – крикнул Римлянин.

 
Дрогнула во второй раз – я оттолкнулась и помчалась к ребятам. Буквально под локтями – руки упором на ременном оружии – шаркнули плазменные заряды. Ещё! Под их прикрытием я пробежала десяток шагов – и присела в испуге: теперь уже дрогнул пол. В следующий миг я прыгнула вперёд, к протянутым рукам Тайгера и Дирка. Замешкалась, потеряла всё-таки время на испуг – волна пыли и осколков ударила в спину, расшвыряла нас в стороны.
Где-то выругался Винсон, обращаясь к «драному хвосту», на одной ноте взвыла и внезапно замолчала женщина. Кто-то бесцеремонно схватил меня за плечо, выдрал из кромешного ада густой пыли, бьющих по телу камней, протащил сквозь жгуче-царапающие вихри и сунул в чёрное. Грохнула дверь. Звуки не оборвались, но уменьшились вдвое. Прижатая к чьему-то телу, едва сдерживаясь, чтобы не раскашляться, я старалась определиться, что произошло и где мы находимся.
 

– Маккью, Гилл… – Шёпот Дирка нерешительно повис в воздухе.

– Здесь.

– Тайгер, Винсон.

– Здесь.

– Макс, Рустам.

– Рустам здесь, со мной Ата, – сказал человек, прижимавший меня к себе. – Макса не видел.

– Здесь я.

– Фил?

 
Тишина. Потом прерывисто вздохнули и тоненько сказали:
 

– Здесь я, здесь…

– Чего ревёшь?

– Мира умерла.

– Вывернулась из рук, бросилась в сторону, а там как раз стена падала, – тихо объяснил Маккью. – Её арматурой и…

 
Фил коротко всхлипнул.
Быстро восстановив мелкие события, легко поняла и начало: к нам, прятавшимся от основной группы чумовиков, пожелала прорваться ещё одна «акула». Оказалась «акула» до ужаса простодушной и рассуждала так: чтобы добраться до содержимого ореха, надо разбить скорлупу. А поскольку «акула» эта имела габариты вдвое больше первой, которая совала лапу в дверной проём, то и поступила соответственно: взяла – и пару раз треснула боком по стене. Интересно, она учует нас здесь? Кстати, где это здесь?
 

– Дирк, а где мы?

 
Дирк, слышали все, вздохнул.
Огромная длань похлопала меня по плечу и пропала. Рустам по вопросу понял, что со мной более-менее нормально и падать я не собираюсь.
 

– Не хотелось бы нагнетать, но мы, кажется, в ловушке. Отсюда только один выход – наверх через люк.

 
41.
После недолгого молчания заговорил Римлянин.
 

– Пара плазменных зарядов – и стены нет. Вот и выход в другой коридор.

– Наш тупик как отросток, – пояснил Дирк. – Где ни ломай стену, выход будет один – в то самое помещение, где сейчас разгуливают чумовики. А упирается тупик в стену, за которой была группа Говарда. Была… И там тоже тени и оборотни. Тайгер, можешь проверить, остался ли кто-нибудь из людей?

 
Как только заговорил лейтенант, я пожала ладонь Рустама и осторожно пошла к Тайгеру, шёпотом предупреждая: «Это Ата. Это я иду».
 

– Я уже минуты две как пробую понять, что там, у них. Но всё заглушает какой-то странный фон. Как будто кто-то поставил заглушки.

– Тайгер, это я, Ата. Сейчас подойду и попробуем вместе…

 
Последние слова заглушил чудовищный рёв. Мы оглохли, хоть и попытались предохраниться от звукового цунами… Рёв стих, а бронированная зверюга принялась скрести стену, за которой мы прятались. Чуяла или догадывалась? Мы перешли на внутреннюю связь.
Со мной такого никогда не было – на моей короткой памяти. Тупичок, тесный и тёмный – ни зги не видать, не позволял свободно пройти из одного конца в другой. Мы не договаривались. Я шла медленно – открытые ладони на уровне груди. Ладони тыкались в подставленные мужские руки, и меня осторожно передавали друг другу, коротко провожали к лейтенанту, позволяя идти без остановок. У меня, привыкшей действовать в одиночку, решать в одиночку, это странное, непривычное действо вызывало щемящее томление и словно обвевало тёплым, ласковым ветерком.
Тёплые пальцы лейтенанта схватили пальцы мои, и, поневоле прижатая к его груди, я услышала тревожный, неровный ритм. Мы застыли – я, правой ладонью упираясь в его солнечное сплетение. Новый вопль бродящего вокруг да около динозавра – Тайгер инстинктивно прижал меня к себе. Нравятся мне такие инстинкты у мужчин.
Но и времени лейтенант даром не терял. Урывками, в «акульих» паузах, он передал:
 

– Три «акулы», около двадцати оборотней… Точнее сосчитать не могу – постоянно перемещаются. Людей не осталось. В кого чумовики не успели вжиться, того сожрали… И… Что-то ещё. Приближается. Двойная эмоция. Тревога, раздражение.

– Дверь тупика выходит напротив нашего коридора? – спросила я.

– Точно, – откликнулся Дирк.

– Тогда это Имбри и майор Брент.

– О… Ага… – задумчиво сказали неподалёку.

 
Ни за что бы не узнала – кто. Если бы два голоса шёпотом не закончили невразумительную фразу из междометий знаменитым: «Драный хвост кота моего…» Гилл с Маккью. Ещё шутят.
 

– Прикрою, – сказал Дирк, – нестандартная ситуация. Предупредить их можно?

– Майор знает, – успокоила я его, – Имбри сказал.

 
Тупик содрогнулся почти одновременно с нетерпеливым рёвом. Вновь оглохшие, мы всё же сообразили, что «акуле» надоело подкапываться под стену и она начала действовать по уже испробованному принципу: сила есть – ума не надо. Я представила, как чудовище бьёт каменным телом в стену тупика. И тоже содрогнулась. Тайгер крепче прижал меня к себе. Тот, кто называл себя моим мужем, находился на порядочном расстоянии от меня. Надо же кому-то позаботиться обо мне!..
Словно падающая пыль и штукатурка, затихал рвущий барабанные перепонки грохочущий рёв. Началом затишья воспользовался Дирк.
 

– Тени остались?

 
Мы сначала не поняли вопроса. Первым сообразил лейтенант. Дирк спрашивал, есть ли тени, не нашедшие себе тел.
 

– Холод, – напомнила я. – Сосредоточься на…

 
И вскинула ладони к ушам. «Акула» взревела так, словно стояла в двух шагах от нас.
В густой, насыщенный раздирающей уши вибрацией, казалось, можно бросить какой-нибудь предмет, и я не удивилась бы, если он не упал, а начал медленно тонуть.
Свистящее дыхание человека, втянувшего воздух сквозь зубы. Потом странное ритмичное движение того же воздуха, словно кто-то обмахивается маленьким веером. Лейтенант оглох. Трясёт головой.
Чёрт, некогда отвлекаться на мелочи. Эта тварь нас здесь придавит обрушенной стеной, а морфецы попируют, пожируют на наших свежих останках.
Ощупью – руки на уши Тайгера. Всё. Притворяться, что простой экспер, смысла нет, если речь идёт об элементарной выживаемости. Даже глаза закрывать не пришлось: в кромешной тьме структура повреждённых слуховых проходов засветилась, как хорошая голограмма. Видела я и свои ладони, и мгновенно крепнущие энергетические нити вокруг них. Сосредоточилась – и мои нити рванулись туда, где багровели повреждённые перепонки. Заряд получился сильный, подпитанный адреналином. Багровые пятна исчезли, а Тайгер прерывисто вздохнул. Кажется, он открыл рот поблагодарить меня. Обозлённая, я почти рявкнула:
 

– Холод!.. Блин…

 
Движение воздуха от меня – лейтенант поднял голову.
 

– Раз… четыре… девять. Девять теней.

– Уверен? – спросил Дирк из темноты.

– Девять. Все наверху.

 
Секундой позже ответа подпрыгнул пол под нашими ногами, а стены перед носами, моим и Тайгера, содрогнулись. Дышать стало невозможно. Мы закашлялись, давясь пылью и строительной, и набравшейся в тупичке за долгие годы.
 

– Как вы убиваете «акул»?! – хрипло взревел Винсон.

– Лучше бить в глаза, – тонким придушенным голосом ответил Максим и закашлялся…

– Попробуем маневрировать среди них и в первую очередь расстрелять тени!

– Винсон! Оборотни сожрут в одно мгновение!

– А у нас есть?..

 
Кажется, Винсон хотел риторически вопросить о выборе. И оказался прав. Выбора не осталось. И слова, и сам выбор прихлопнула «акула». Стены тупика рухнули. Мы вылетели из-под падающих обломков в разные стороны. Беспорядочная пальба, шипящие лучи, в которых уже в первые мгновения сгорели три тени…
Слава Лексу Берёзе! Одна из последних игр шла в полумраке. Пилот предположил разрушения в лаборатории, из-за чего свет мог быть лишь от автономных генераторов и то не везде. Как бы Лекс обрадовался, если б додумался добавить к полумраку действующий разгром помещения!
Я шарахнулась от оборотня, который словно прилип ко мне. Взгляд наверх – резкая струя из огнемёта: две торопливые тени рванули было в стороны. Две вспышки. Ага, если бы да кабы… Оборотня с моих ног – только и успел коснуться! – очередью снял Рустам. Дирк прыгнул к нему – не успел. Успела я при виде запрокинутого лица Рустама, падающего под весом двух оборотней. Твари прыгнули сзади. Но Рустам падением среагировал не на них. На меня, вскинувшую бластер-пистолеты и стреляющую с обеих рук. В глаза. В зенки пучеглазые.
Спину ожгло чем-то стремительным. Маккью с пола лучевым зарядом спалил тень, пикирующую на мой затылок. Его самого буквально обливали огнём Рустам и Максим, не подпуская оборотней.
Вот все трое вскочили и понеслись нам навстречу. А мы – спина к спине Тайгер, Дирк и я – обливали пространство вокруг себя и медленно шли на воссоединение.
Соединение не удалось. «Акулы» помешали. До сих пор мы бегали от них, легко и непринужденно прыская из-под их лап. Но выворачиваться легко в одиночку…
Краем глаза увидела Винсона. Он сидел, оседлав верхнюю часть обрушенной стены, отстреливал тени и безнадёжно палил по «акуле», которая торопилась к нему так, что, не заметив, раздавила двух оборотней. Кроме Винсона, в той стороне никого не было.
Додумать и сообразить? Когда пальцы машинально передёргивают шкалу с очереди на выстрел гранатомёта?
Оборотень справа. Удар ботинком – лезвием выскочившего из подошвы ножа – по безумному оскалу морды между вскинутых ко мне тощих лап. Трое набегающих оборотней повалились на пол под тушей сдохшего морфеца. Пока они встанут… Разворот. Выстрел. Винсон увидел – пригнулся.
Тупорылая морда будто кивнула и взорвалась.
Ага, не только глаза – уши тоже уязвимы. Хотя какие уши – так, дырка в башке.
Обернулась к троим… О, уже пятерым оборотням! Ничего, душу грело, что под тушей «акулы» ещё один оборотень сдох – отпрыгнуть не успел.
Морфецы уже усвоили, что эта штука, которая в руках людей указывает на них, может плеваться смертью. И попытались взять меня вкруговую, в капкан. А ещё сбоку мчалась та самая «акула», которая считала, что сила есть – ума не надо. Ну, та, которая наш тупичок разгромила.
Я сама не заметила, что кричу в полный голос, пытаясь сжечь глаза «акулы». Но тварь задирала голову при ходьбе и тем спасалась. На последних «акульих» шагах, от которых плиты сначала дрожали, а затем начали подпрыгивать, и никакая кладка их не могла удержать, я рванула в сторону. Инерцией движения зверюгу пронесло мимо меня. Но эта инерция была затухающей, поскольку «акула» видела в нескольких метрах за моей спиной стену и начала притормаживать. Развернулась она замедленно, но плавно. Трупов раздавленных оборотней под лапищами не замечала. Да уж, где под такими катками мелочь почуять!
Бластер-пистолет повис на кисти правой руки, придерживаемый ременным браслетом. Жёстко разжала пальцы – в ладонь въехал стилет. Он даже нагреться не успел. Бросок – сдох оборотень, повалился с выпученными глазами, с моим стилетом в раззявленной пасти. Он ещё падал, когда я перескочила через него и бросилась к гранатомёту. Вот теперь и он сгодится.
Фонтанируя лучевыми плевками, слыша позади нарастающий грохот бронированных лап, – вот чёрт! Спасибо, Макс, за хороший выстрел! – я добежала до пятачка, где оставила гранатомёт. Где он?! Готовая зарычать, я почувствовала за спиной волну бешено нагреваемого воздуха. Оборачивалась в прыжке за гору мёртвой «акулы»! А живая громадная туша проехалась по плитам, тормозя изо всех сил, и с душераздирающим рёвом вздыбилась надо мной. И чего ей именно я приглянулась?!
Спиной я влипла в стену и лихорадочно перезаряжала на очередь бластер-пистолеты, одновременно бесстрастно примериваясь, по которым складкам кожи долезть до жуткой башки, чтобы «акула» не успела перехватить меня лапищами.
Внезапно стало холодно.
42.
Ко всему прочему загустел воздух. До меня трудно доходило, что происходит. Слишком сосредоточилась на расчёте действия. Выстрелила – слабенький луч изумил до потрясения: быть такого не может! Зарядка в пистолетах на два часа непрерывного боя!
Потом обнаружила, что меня ещё не сожрали. Чем дальше – тем странче и странче… «Акула» повалилась на меня, едва не распластав о стену в тонюсенькую лепёшку. За подрагивающим, расслабленным в смерти телом обнаружились головы Тайгера, Гилла и кого-то сплошняком окровавленного – с трудом узнала Снайпера. Бедный Максим, вечно ему не везёт…
Да что происходит? Я машинально обняла себя за плечи, увидела – как дышу. Ну, ртом – понятно, иначе задохнулась бы. Но при выдохе изо рта вылетало туманное облачко. Почему здесь стало холодно?
Десант и парни Дирка двигались странно – вяло. Не расслабленно, успокоившись, а именно вяло, даже натужно. И добивали совместными усилиями таких же вялых оборотней. Звучит-то как – совместными. Но бластер-оружие и у них работало не в полную силу.
Энтропия? Или… Кто-то пил энергию со всех и со всего. Я завернулась в силовой кокон и проследила движение силовых энергопотоков. У двери в коридор, откуда мы пришли, стоял Ник Имбри. На уровне груди он держал, кажется, нож – лезвием кверху.
Это чудовищно, этого просто не может быть! Только не Имбри с его слабеньким знанием энергознаков! Но от фактов деваться некуда: Имбри устроил частичную энтропию в подземелье, собирая энергию с помощью чудовищного ножа, навешенные на котором знаки были полностью открыты. Он с ума сошёл! Столько силы! Его же разорвёт!
Преодолевая вязкое сопротивление воздуха, я пошла к нему. Уже вблизи заметила, что Ник в трансе: он настолько сосредоточен на процессе удержания набранной энергии, что превратился в памятник самому себе.
Сначала я закрыла знаки на ноже, мельком отметив неподалёку Брента – он помогал Винсону и Рустаму добивать последнего оборотня. Потом, левой ладонью взявшись за холодную, закаменевшую кисть Ника, присела и правой ладонью коснулась ледяной плиты. Закрыла глаза и мысленно начертила в личном пространстве открывающий знак.
То, что можно было бы назвать обмороком, длилось несколько секунд, пока накопленная Имбри энергия стравливалась в пол. Остатки плиточного покрытия вздыбились.
Пришла в себя и насупилась: за руки меня держали Ник и Тайгер. И смотрят в глаза друг другу. Сначала ситуации не поняла, потом раскумекала, что к чему, и обозлилась.
 

– Поднимите меня – и можете пялиться друг на друга сколько угодно.

 
Спохватившись, они подняли меня и растерянно застыли, не зная, что дальше делать. Я же выдернула безопасный нож с пояса Имбри – заткнул небрежно, как только оружие стало ненужным. Лезвие как лезвие, широкое, как у охотничьего ножа, а вот рукоять покрыта сплошной серебряной сканью из тайных знаков.
 

– Откуда он у тебя?

– Это твой, – сказал Ник Имбри и сказанным словно отделил от нас лейтенанта. Эрик кивнул мне и пошёл к майору.

– В смысле – мой?

– В прямом. Ты заказала его на Земле по собственному рисунку.

– Почему же он у тебя?

– Если начну рассказывать, придётся начать с истории нашей с тобой семьи.

 
Он замолк, глядя мне в глаза.
Да, Ник Имбри прав. Я ещё не готова быть… не одинокой. Но нож… Его рукоять так удобно лежала в ладони.
 

– А… можно, я его возьму, раз он мой?

– При одном условии. Без меня сбегать не будешь.

 
Я втянула мышцы живота и оружие пристроила пока сбоку, сунув лезвие в чехол пояса. Хорошая игрушка. С вечным боезапасом.
Больше Имбри мне ничего не сказал. Моё молчание он расценил правильно – как согласие: да, пусть авантюра случится – но с ним на пару. Против его молчаливого присутствия рядом я не возражала. И даже не молчаливого. Но только пусть не лезет с прошлым. Пока.
Далеко напротив вдруг загомонили, задвигались.
Даже не переглянувшись, мы поспешили туда.
Выяснилось, что подвал под складами не последний нижний этаж. Был ещё технический, где проходили трубы коммуникаций и очистительных сооружений. Именно оттуда, из образовавшейся расщелины, десант вытаскивал скрюченного старика и темноволосого мужчину, здорового и перепуганного. Труднее было со стариком: он зажался неудобоподнимаемым мешком, отчего выскальзывал из рук спасителей и снова пытался забиться под рухнувшие плиты. Второй тоже принимал помощь неохотно, но, поняв, что не отстанут, поднялся и тут же отошёл в сторону, хмуро отмалчиваясь на все вопросы десанта. Лицо его, на мой вкус, обладало неприятным выражением – смесью высокомерия, недовольства и страха. Впрочем, если его отмыть от пыли, размазанной по лицу, он будет достаточно симпатичным. Если не будет так явно не стараться отдалиться. Он и старик прятались не вместе.: покорившись судьбе в лице неизвестных, старик позволил себя вытащить и тут же шарахнулся от «сокамерника» по убежищу.
Вглядевшись в дрябло-морщинистое лицо старика, в выпученные от бесконечного ужаса глаза, вслушавшись в его невнятное бормотание, я со вздохом поняла, что присутствие Синклера Мида необязательно, чтобы понять – что со стариком. И без того ясно: он безумен. И спрашивать, что его свело с ума, не нужно… Бедняга…
 

– Прошляпили? – скептически спросил Брент у Тайгера, сразу переводя взгляд на меня.

 
Кажется, ругаться из-за несанкционированной вылазки он пока не собирается. Правильно, сначала разберёмся с насущным.
 

– Прошляпили? – эхом откликнулся лейтенант, заменив скепсис майора недоумением.

– Ну да! Так бы и ушли, не зная, что здесь ещё кто-то есть.

– А, вы об этом. Мы сканировали это помещение без выхода на нижний уровень. Кто же знал, что под ним могут прятаться?

– А если б там оборотни затаились?

 
Справедливое замечание, между прочим. Если б не один нюанс. И я вступилась за лейтенанта.
 

– Вот уж чего нет, того нет. Оборотни нападают сразу, насколько мы их уже знаем. Терпеливо чего-то дожидаться – это не про них.

– Ладно, забирайте этих двоих и уходим, – велел майор и переглянулся с Дирком.

 
До-олгий такой перевзгляд оказался. Но улыбнулся Дирк – помедлив, улыбнулся Брент. Так, кажется, друг друга поняли. Может, слишком крутого разбора полётов не будет?
Я попыталась понять их. Дирк пёкся о своих людях – майор тоже. Если с этой точки зрения они сошлись во мнении, всё замечательно.
 

– Ата, – Тайгер позвал неуверенно, но не оттого, что рядом со мной стоял Имбри. Лейтенант смотрел на плачущего старика, который время от времени принимался что-то рассказывать – так невнятно, что стоявший рядом с ним Рустам страдальчески морщился, наверное, пытаясь разобрать хоть слово.

– Ата, помоги мне. Что-то странное с этим человеком. Он явно галлюцинирует. Я почти вижу, но только почти.

– Брент, три-четыре минуты! – обратилась я к майору. Тот кивнул, озадаченный и заинтересованный нашей просьбой.

 
Услышав про передышку, остальные тоже сгрудились вокруг старика. Около здорового неизвестного, присевшего на обломок плиты, остались Маккью и Винсон.
Я начала вглядываться в информационное поле старика. Да, лучше подключить к этому делу и Тайгера. Мне одной в этом мельтешащем аду не разобраться.
Через минуту мы отловили самую яркую галлюцинацию.
 

– Клетка! – чётко, словно докладывая, сказал Тайгер.

 
Темноволосый мужчина поднял голову и внимательно посмотрел на нас. Его взгляд был настолько упорен, что я покосилась на него. И, видимо, перенесла остаток зрительного образа в галлюцинацию. Мелочь, но старик застонал, а галлюцинация стала ярче.
Тайгер, не глядя, зашарил в воздухе. Я поймала его ладонь и почувствовала, как он содрогнулся, увидев.
Ещё две минуты мы смотрели, как повторяется один и тот же эпизод в стариковских кошмарах.
Ровно через пять минут прорыва в поле старика мы с Тайгером переглянулись, кивнули друг другу и, резко развернувшись, пристрелили темноволосого.
Маккью и Винсон повскакивали с места – и от падающего трупа.
 

– Простите, ребята. Потом – нам всем было бы трудно убить подонка, – спокойно сказал лейтенант, и лишь осунувшееся лицо выдавало, как тяжело ему сохранять ледяное спокойствие.

 
Майор было открыл рот, но промолчал. Ещё раз попытался что-то сказать, но не получилось. Тайгер пошёл мимо него к коридору, бесстрастно выговорив потрясающую фразу:
 

– По прибытии на основную базу можете наказать меня за самоуправство и взятые на себя функции палача. Возражать не буду.

 
Брент захлопнул рот, потом обратился ко мне.
 

– Ата, а ты? В состоянии объяснить нам всем, что вы увидели?

 
Я ткнула пальцем в труп.
 

– Это – Говард. Тот самый. Ребята, помните, что сказала Мира? Подлец хотел наслать оборотня на Дирка и его людей, а приманкой стал Виктор. Только Мира не сказала, какой именно приманкой пришлось быть Виктору… Старик шёл за Говардом и его подручными, когда те выводили Виктора наверх, в склады. И видел всё. Они вывели Виктора ближе к дверям на улицу. И начали шуметь, привлекая внимание теней. Тварь вселилась в парня, но он сопротивлялся, как Саймон. Цепь на ноге – сбежать не мог. И эти гады втянули его к себе и заперли в клетку. А он сопротивлялся тени. Сопротивлялся! И тогда Говард принялся отвлекать его от сосредоточенности на себе: заставил своих людей бить по прутьям клетки, кричать на парня, тыкать в него шестами… Выродки… Видимо, рядом с Говардом могли выжить и не потерять рассудка только такие, как он… Двойного натиска Виктор не выдержал. Но и расчёты Говарда не оправдались. Внутри Виктора сидел не оборотень – «акула», та самая, которая громаднее всех была. Клетка не выдержала, тем более, мутируя, «акула» сожрала всех, кто не успел отойти от клетки и набрала органики достаточно, чтобы вырасти до нужных габаритов. Клетка просто лопнула под напором растущего тела. Лапищи-то сначала тощие были… А через несколько минут явились мы.

 
В тишине шуршала, стекая ручейком, каменная крошка, плакал-бормотал старик и тяжело дышали десантники.
Первым и последним высказался Римлянин. Он подошёл к трупу, потыкал в бок носком ботинка – проверял? – и вздохнул брезгливо:
 

– Жаль, оживить нельзя.

 
Дирк криво усмехнулся и кивнул.
 
 
43.
Руководство на себя снова взял майор. Он оглядел нас, усталых и грязных, поправил свой бронежилет – на нас, что ли, глядя? – и сказал:
 

– Пока вас искали, наткнулись на монорельс для ремонтников. Дирк, монорельс на вашей карте есть?

– Нет. Карту Подземья мы составляли по данным разведки и по указателям. Монорельс в пассажирских указателях, естественно, не значится.

 
Если мы были грязными, то Фил, снова державшийся рядом с Винсоном, казался чумазым. Теперь его движения стали более собранными, будто он уже освоился и с ситуацией, и с незнакомыми людьми. Но сказал Дирку, будто вокруг никого:
 

– Мы с ребятами катались в вагончике по монорельсу. У него оставалось питание.

– Оставалось или осталось?

– Давайте проверим, – предложил Брент.

 
Не оглядываясь на разгромленное подземелье, мы заторопились уйти. Впрочем, нет. Дирк оглянулся. По хозяйскому взгляду, которым он окинул помещение, нетрудно было догадаться, что он вернётся сюда – и не один: привыкнув за всем присматривать, он наверняка подумал о трупах, которые, разлагаясь, могут принести в город – и верхний, и в нижний – заразу. Та ещё работа предстоит ему и его людям.
Не считая оружия на нас, шли мы налегке. Только Винсон присматривал за еле передвигающим ноги Филом, да Римлянин нёс на плече сумасшедшего старика. Хотелось поинтересоваться у Фила, как старика звать и был ли он таким же безумным до того, как на его глазах убивали Виктора. Кстати, старик замолчал. То ли на время успокоился, то ли неудобно говорить, тыкаясь лицом в живот Луиса.
Лейтенант ждал в «нашем» коридоре. Он пропустил мимо себя всех, дожидаясь меня и майора, и пошёл сразу за Винсоном. Сначала шли молча, потом я заметила сосредоточенность Тайгера на двух спасённых – на Филе и старике. Причём, он всё время переводил взгляд со спины идущего парнишки на вытянутые ноги старика на плече Римлянина. Я сообразила, что видит лейтенант, но пока молчала в тряпочку, дожидаясь, когда он захочет об этом сказать.
Эрик замедлил шаги. Майор понял, что лейтенант хочет идти рядом со мной, и ушёл чуть вперёд. Правда, по тому, как он машинально проверил, хорошо ли сидит наушник, можно сразу догадаться: он собирается выслушать весь разговор – от начала до конца. И не то чтобы не доверял…
 

– Ата, ты ведь давно занимаешься энерготехниками?

– Давно.

– У меня с детства были способности эмпата. Сначала я видел, как вокруг человека появляются цветные полосы и пятна, потом начал соотносить цвет и эмоции. Поступил в медицинский в то время, когда особый упор ставился на изучение зависимости болезней человека от его эмоционального состояния. Способности я продолжал развивать, и на меня обратили внимание люди из военного ведомства. Здесь я тоже оказался нужен…

– Особенно твоё присутствие при беседах с определёнными людьми, – медовым голосом напомнила я.

– Это тоже, – не обращая внимания на сарказм, ответил Тайгер. – Люди иногда врут просто так, из странной боязни сказать правду. Поэтому, если возникает необходимость, зовут эмпата. Но здесь, на Персее, со мной что-то происходит. Я не знаю, как это объяснить. Эмоции людей более отчётливы, люди буквально кричат: "Я чувствую именно это!" И, кроме привычных облаков, пятен и полос, я вижу какие-то контуры. Я… Мне это не нравится.