Текст книги "Не будите спящую ведьму"

Автор книги: Сергей Радин

 
Майор остановил всех.
 

– Денис, что-то я не пойму. Не ты ли говорил, что чумовики не могут попасть под землю? Кого мы там можем услышать?

– Наш подземный город, – Денис особо выделил слово "Наш", – он почти как был раньше город наверху – до чумы. Но есть ещё люди, которые тоже догадались спрятаться в подземке. Они не хотят жить с нами, не хотят нормально выходить на поверхность за всем, что нужно. Они лучше у нас заберут, хотя живут в районе основных продовольственных складов. Дирк уже два раза менял место нашего города, чтобы уберечься от них.

– Убивают?

– Неа. Уводят к себе. А ещё хватают что попало. Поэтому там, где дверь, нужно быть осторожней.

– Так значит вас больше шестисот? – уточнил Тайгер, кивая мне на поворот.

– Шестьсот человек – это нас вообще под землёй. Вместе с ними. Так думает Дирк. Он один раз сделал вылазку к ним и подсчитал.

– Вылазку? Весело живёте. Они нападают на вас, вы – на них.

– Мы не нападаем. В прошлом месяце у нас украли восемь человек. Дирк вернул пятерых… Эй, вы куда? Осторожнее! Надо же послушать!

– Спокойно, Денис. Это наши лучшие слухачи.

 
Я невольно улыбнулась. Улыбнулся и Тайгер.
Мы подошли к металлической двери, неуклюже окованной мощными металлическими полосами. Ручная работа. Видимо, Дирк постарался таким образом оградить «своих» людей от бандитов и прочей нечисти. Особенно умилил обычный дверной «глазок», при виде которого я машинально – и Тайгер тоже – всмотрелась в углы над дверью. Да, кажется, хотели оснастить дверь и камерами видеонаблюдения, но почему-то попытку не довели до конца. Может, Дирк энергии пожалел. Может, бандиты сразу распознали и стали бить все подозрительные стекляшки подряд.
Не оборачиваясь, лейтенант недовольно, но тихо сказал:
 

– Винсон, кончай дышать в затылок. Тебе-то что здесь надо?

– Мы, вообще-то, из одной тройки. Куда кто – туда и остальные, – без обиды ответил Винсон. – Может, я вас с тыла прикрываю?

– А то вдруг Бланш нападёт? – закончила я его мысль.

– Я что, мешаю вам?

– Винсон, твоё громаднейшее любопытство перекрывает все эмоции на расстоянии хорошего крика. Или отойди, или сосредоточься на чём-то другом.

 
И опять Винсон не обиделся. Он только тихонько откашлялся, замолк, как затаившаяся мышка под носом у кота, – и вдруг плотный эмоциональный туман испарился. Мы с Тайгером очутились в обычном, хорошо «просматриваемом» пространстве, где легко прочитываются все простые течения и мелкие всплески чувств.
 

– Чисто, – сказал Тайгер Бренту. – Пару часов назад здесь прошли несколько человек, но сюда даже не взглянули. Скорее всего, они не подозревают об этом коридоре.

– Подтверждаю, – сказала я.

– Может, проверить биодетектором? – предложил Барракуда. – На всякий случай?

– Барри, огляди нас всех хорошенько, – мягко сказал Ник Имбри. – Ты в этом отношении идеальный детектор. Кто из нас умрёт в течение этого часа? Ну?

 
Имбри ловко поддразнивал дружка, но все, в том числе и мальчики, с интересом, по силе не уступающим любопытству Винсона, уставились на Барри Боуэна. Тот не смутился и добросовестно оглядел каждого. Шутки ради я выставила вокруг себя блок. Толстяк угрожающе хмыкнул и показал мне кулак.
 

– Никто не помрёт.

 
В голосе Барракуды слышалось разочарование – настолько отчётливо, что Римлянин с Лоренсом Маккью беззвучно расхохотались.
Денис поспешил вперёд открыть дверь. Майор велел идти тройками… Мы – Тайгер, Винсон и я – оказались теперь в хвосте десанта. Последней мимо нас шла тройка психолога Мида. Ник Имбри шагнул за Барракудой и вдруг оглянулся. Правая ладонь, свободная от оружия, рассекла воздух, пальцы быстро задвигались. Я непроизвольно вдохнула аромат свежих роз – моя рука непроизвольно же дёрнулась в ответе.
Имбри застыл – для меня взорвался бушующим фонтаном огня. Через секунды он овладел собой и «обтянулся» таким коконом безразличия, что даже мне стало страшно: человек не может подавлять мощного напора эмоций без разрушительных последствий для физического тела… А потом, уже шагая и поглядывая на спину идущего впереди меня Ника Имбри, я испугалась ещё больше: а что это было?
 

– И что это было? – по внутренней связи недовольно спросил меня Тайгер. – Надеюсь, вы не собираетесь драться именно здесь и сейчас? Тоже – нашли место и время выяснять отношения!

– С чего ты решил, что мы собираемся драться?

– Считал, – угрюмо ответил лейтенант. – Я этих знаков не понимаю. Но понимаю эмоции. Попробуй переубедить, что я неправильно вас понял: Имбри предложил мировую – ты отказалась. И теперь Имбри после вспышки – ну, скажем, негодования – замкнулся. Ата, ты обещала сохранять нейтралитет, пока мы в опасной ситуации!

– А они правда переговорили насчёт драки? – полюбопытствовал Винсон. – Ата, если этот тип здорово докучает тебе, могу взять на себя его хорошее отношение к тебе.

 
Я с сомнением оглянулась. С Имбри Винсон одного роста, но Винсон плотнее в мускулах раза в два. И всё же… Начнись поединок, я не знала бы, на кого ставить: способности Ника Имбри применять систему знаков и его умение вкачивать в них энергию всё ещё были тайной за семью печатями. Спровоцировать его на дуэль? Не до того… Откуда он узнал, что мне нравятся розы, их холодный, малиновый аромат? Или Ник решил добиться примирения, вспомнив о традиционных цветах для ухаживания?
Мальчик, между тем, остановился перед одной из металлических дверок в сплошном кирпиче стены. Такие маленькие двери для обслуживающего персонала подземки встречались через каждые сто метров.
 

– Личная белая дверь в стене, – задумчиво сказал Синклер Мид. До сих пор он сосредоточенно наблюдал за Ларсом, который продолжал молчать, время от времени судорожно зевая. Судя по некоторым признакам, психолог составлял план вывода малыша из сумеречного состояния.

 
Денис открыл было рот, но отвернулся. Дверца ушла вовнутрь, и мы очутились в каменном коридоре, настолько глухом, что разговоры даже по внутренней связи закончились. Потом была ещё одна «белая» дверь и тесный тупик, выведший нас на небольшую остановку подземного транспорта. Выходы на эскалаторы были старательно перекрыты сцементированной грудой строительного материала: обломками бетона, секциями кирпичей. Оставались лишь два открытых пространства, по которым раньше ходил транспорт. Денис спрыгнул на пути и неуверенно постучал в стену. Рядом встали майор Брент и Дайкс с Ларсом на руках. Так предложил Синклер Мид.
После секундного молчания Денис громко сказал:
 

– Рустам! Откройте! Эти люди из военной полиции!

 
После суховатого щелчка канал путей довольно прилично осветился.
Понимая, что их разглядывают, Брент отступил на шаг.
 

– Майор Реджинальд Брент. Только что прибыл с группой на Персей. Можете связаться с нашим катером на орбите. Там подтвердят наши полномочия!

– Кто? – с усмешкой спросили за дверью. – Кто подтвердит? Те, кого мы знать не знаем? Почему же им мы должны доверять?

– Но вы попробуйте связаться! Насколько мы сумели убедиться, на орбите только одно космическое судно – наше, а значит…

– Судя по всему, вы ещё не пробовали и сами связаться с ним. Ладно, входите. Мальчик – первым.

 
Майор оглянулся на Тайгера. Лейтенант еле заметно кивнул. Пусть Денис идёт первым. Пропустив его, странная для загнанных в подземелье, слишком снисходительная стража не собирается закрыть дверь перед теми, кто идёт следом.
Едва я шагнула через высокий порог, дверь немедленно захлопнулась, а в маленьком переговорном оконце потух свет. Там, на путях, снова воцарились сумерки.
 

– Почему вы нас впустили? – резко спросил майор, глядя в глаза такого знакомого нам всем Рустама с его ковшеобразными кулаками. – Рустам, я вас спрашиваю! Мы не предоставили вам никаких доказательств, что мы именно те, за кого себя выдаём!

– На этой проклятой планете нетрудно угадать пришельца по его одному-единственному вопросу, – ответствовал Рустам, нисколько, казалось бы, не удивлённый, что именно к нему обратились по имени, хотя за его спиной настороже стоят ещё двое мужчин. – Если этот вопрос задают, конечно. Вы его задали. Связаться с вашим катером невозможно, майор. Здесь – во всяком случае, в городе, нет связи… Идите, Денис проводит вас… Кстати, Денис. Будь добр показать мне тот ход, через который вы ушли. Рита знает о вашей прогулке?

– Риты больше нет, – сказал мальчик и прошёл мимо, надменно вздёрнув подбородок. Но слёзы подступили слишком быстро, и трудно было их удержать.

 
А Рустам тяжело осел на скамью, видимо принесённую с какой-то станции, тяжело скрестил кисти огромных рук и глухо повторил:
 

– Риты больше нет.

 
32.
И снова Денис вёл нас по тёмным коридорам, но теперь всё ниже и ниже. Воспользовавшись одним почти чёрным коридором, он вытер слёзы и старательно ровным голосом стал предупреждать о маленьких неприятностях на пути: о погнутой ступеньке узкой металлической лестницы, об отсутствующем кирпиче или плите, на которых можно легко оступиться…
Наконец ещё одна дверь – и навстречу хлынул яркий, насколько возможно в подземелье, свет. Мы невольно остановились. Уже трудно было бы сказать, что перед нами новый коридор. Скорее, мы стояли в начале длинной трейлерной улицы. Хотя Денис и говорил, что беглецы с поверхности Персея поселились в вагонах подземки, для нас вид двух линий вагонов стал если не потрясением, то неожиданностью точно. И мы пошли между этими линиями по дороге, на которой даже существовало что-то наподобие спокойной жизни сельского посёлка где-нибудь в глубинке: на скамейках, обязательных у каждого вагончика – простите, трейлера, – сидели люди, либо чем-то занимаясь, либо просто болтая. Кто-то гулял, кто-то деловито шёл куда-то. У трёх «домишек» даже играли дети.
Взрослые цепенели при виде нас, правая рука их заученно дёргалась к бедру – и мужчины, и женщины носили оружие и, судя по реакции, неплохо обучены пользоваться им. Дети прыскали в стороны, подобно вспугнутым воробьям, и мгновенно исчезали из виду, чтобы через секунду-другую появится и неловко кивнуть Денису.
За спиной слышался бесконечный шаг толпы. Эхо помещения множило этот шаг и наполняло им воздух. Я покосилась на Тайгера: он кривился, как от боли, одновременно прислушиваясь к ней, – определял настроение жителей подземелья. Смысл напрягаться… Один взгляд на растерянные лица людей, которые не знали, то ли им радоваться, то ли подождать, давал ясность в главном вопросе: они не против пополнения, но надежды, что появилась действенная помощь, у них нет. Скорее всего, беглецы с поверхности Персея решили, что Денис привёл из города остатки ранее где-то окопавшейся воинской части. Хотя военных на Персее не было никогда. Здесь в мирном согласии сосуществовали полиция и гражданская гвардия из добровольцев.
Пройдя по четыре длинных «трейлера» с обеих сторон улицы, мы вышли на площадь, образованную отсутствием с обеих сторон по два вагона. Ближе к стене стояло странное сооружение, сильно напоминающее грубо, наспех сляпанную клетку для крупного зверя. Открытая дверь клетки выпускала наружу четыре даже на вид тяжеленные цепи – принадлежность измождённого до крайности человека. Пленник, если мы правильно поняли состояние этого человека, сидел на массивной тумбе и мирно разговаривал с темнокожим человеком военной выправки, в котором мы узнали Дирка. Их локти соприкасались (Дирк чистил оружие), и вражды друг к другу оба явно не испытывали.
 

– Саймон!

 
Денис помчался к тумбе. Собеседники замолчали, удивлённо глядя на нас. Мальчишка шлёпнулся рядом с измождённым человеком и прижался к нему, обхватив за пояс.
 

– Господи, что с ним?! – ошеломлённый шёпот Марка Флика толкнулся в уши.

– В нём морфец, – шёпотом же ответил Тайгер.

– Оборотень, – поправила Бланш.

– Тайгер, Мид, Уиверн – со мной, – сказал Брент. – Остальные ждите здесь.

– И вообще жрать хочется, – вздохнул Барракуда.

 
По словам Дениса мы представляли себе Саймона энергичным парнем, который охотно откликнется на призыв о помощи и, не раздумывая, влезет в приключение на свою голову… Мерещился портрет весёлого, где-то даже простодушного человека, довольно плотного телосложения – таксист, сидячая работа!..
Я чувствовала жалостливую озадаченность наших, но чем ближе к Саймону – ходячий скелет! – тем лучше понимала: только благодаря железной воле, он сохранил своё, человеческое, несмотря на яростные попытки вторгшегося агрессора полностью завладеть его сознанием и душой. Правда и то, что борьба шла с переменным успехом, судя по клетке и цепям. Но Дирк сидел с ним рядом. И я обозлилась на Тайгера. Зачем он сказал нашим о морфеце? Трудно было промолчать? Или он компенсирует демонстративным знанием свою недостаточную воинскую подготовку? Но ведь должен понимать, что объяснением он настраивает всех на определённое отношение к бедняге! Вон и Брент присел на скамейке, напротив тумбы, то ли сознательно, то ли инстинктивно остерегаясь, ближе к Дирку, хотя скамейка была повёрнута таким образом, что наибольшая близость получалась между Саймоном и любым другим его собеседником. Если предполагается, конечно, разговор мирный и доверительный.
Тайгер последовал за начальством, я же устроилась на другом конце скамьи, в двух шагах от Саймона.
 

– Саймон, это Ата! – звенящим от счастья голосом представил меня Денис, и стало ясно, что мальчишка безумно рад человеческому состоянию друга, особенно сейчас, после смерти матери.

 
Приплёлся малыш Ларс, уткнулся в колени Саймона. С трудом подняв руку, мужчина положил ладонь на голову мальчика.
Едва слышное движение тяжёлой цепи словно прорвало сдержанность Дениса. Он рассказал Саймону всё о вылазке и встрече с нами, изредка машинально обращаясь ко мне или майору за подтверждением. Мы кивали – он продолжал. Дирк слушал молча.
Во время рассказа на другую сторону тумбы присели Влад и Максим. Так что, когда замолк Денис, Дирк коротко рассказал о предыдущих событиях, а его (когда-то) подчинённые уточняли важные, с их точки зрения, детали. Так, в частности, мы узнали, что выпустил чумовиков на волю профессор Бруно Кейптаун. Охранники всё-таки отыскали надёжно защищённое помещение в лаборатории и до отключения основного питания успели просмотреть записи видеокамер. Что, в частности, случилось с самим профессором – осталось неизвестным. Но в записи он решительно вошёл в хранилище и разом раскрыл все герметично закрытые до того контейнеры с инопланетным вирусом.
 

– Исходя из случившегося, – добавил Дирк, – мы думаем, что проф – из тех фанатиков, которые, не исследовав до конца, испытывают что-нибудь на себе. Некоторые из благих побуждений. Некоторые – ну, скажем так, из раздражения, что материал изучению не поддаётся. Боюсь, проф Кейптаун был из вторых. Он ввёл себе вирус, а потом сошёл с ума и решил заразить всех остальных.

– Это не вирус, – сообщил Брент. – Это Субстанция, по определению обитателей системы Сириуса. Есть у них такая легенда. На планете учёных и воинов осуществили отделение от тела некой совокупности разума и души. Планета мечтала о бессмертии. Совокупность (то есть Субстанцию) могли внедрить в любую другую молодую и здоровую плоть. Но что-то пошло не по задуманному сценарию. Остатки аборигенов покинули родную планету и постепенно рассеялись среди других цивилизаций. Вполне возможно, в легенде имели в виду именно Персей. Особенно если вспомнить, что предыдущая нам цивилизация тоже исчезла бесследно. Не хочется выдвигать версии бездоказательные, но, наверное, среди первопоселенцев тоже был свой профессор Кейптаун.

– Воины и учёные, – задумчиво повторил Саймон. – Это объясняет…

 
Что именно объясняет – он не уточнил.
Схватив за руку Дениса, я дёрнула мальчишку от Саймона. Человеческое изумление бывшего таксиста ещё успело среагировать на мой поступок: парень поднял брови. Но лицевые мышцы реагировали уже вяло. Зато зрачки глаз вдруг зазмеились ломаными линиями, как без воды трескается пересохшая дорога, когда этот процесс показывают в ускоренной съёмке. Тёмно-карий цвет глаз высветлился и перешёл в бледно-зелёный. Саймон замер, приоткрыв вдруг раздавшуюся в челюстях и суженную к подбородку нижнюю челюсть – слишком тяжёлую для его осунувшегося лица…
Дирк чуть отодвинулся. Но не встал.
 

– Переборет, – уверенно сказал он.

– Нет! – возразила я, прижимая к себе послушного от испуга Дениса. – Он слишком взволнован, чтобы контролировать…

 
Дирк пожал плечами, но отодвинулся ещё немного.
 

– Не знаю, как вам объяснить источник нашей информации, – медленно начал майор, не спуская глаз с меняющегося Саймона. – Очевидно, кто-то всё-таки смог покинуть планету, и отзвуки катастрофы на Персее в виде нелепых слухов просочились-таки в человеческий мир. Кто была та женщина, которая шла с вами из лаборатории?

– Ничего себе – слухи, – сказал Дирк, вставая и медленно отходя от тумбы. – Настоящая конкретика. Да, с нами была женщина.

– Так кто же она и где сейчас находится?

– Социопатка. Преступница, подписавшая с Кейдом договор о добровольном сотрудничестве. Мы, охрана, в подробности не вдавались. Она заявила, что попробует бежать с Персея и привести помощь. Мы отговаривали. В той ситуации нам необходим был каждый такой хороший боец, как она. Но условия изменились. Она, по сути, спасла нам жизни. Мы уже не могли придерживаться игры "полицейский и сбежавшая заключённая".

– И вы отпустили её? Так легко?

– Что значит легко?

– Она же могла быть этим… оборотнем!

– Почему могла быть? Она и была оборотнем.

– И вы отпустили её в наш мир? И так спокойно говорите об этом?

– Женщина не превратилась в чудовище! – рассердился Дирк. – И за эти годы мы ни разу не видели, чтобы чумовики превращали людей прикосновением или воздушно-капельным путём в себе подобных. Она не заразна, если вы намекаете на это! Сами сказали, что о вирусе нет и речи! На космошлюп мы усадили здравомыслящую сильную женщину, полную решимости добиться поставленной цели! Я не верю, что она могла пообещать и не сдержать слова. Скорее, поверю, что с нею случилась беда и она не долетела до людей.

– А почему вы не полетели с нею? – внезапно поинтересовался лейтенант.

– На город надвигалась беда, – равнодушно ответил Дирк. – Люди из лаборатории нас предали, но охранять беззащитных – это у нас в крови.

– Что могло случиться с нею в космосе? – уже риторически вопросил Брент, пятясь от вставшего с тумбы Саймона.

 
33.
Между тем общительная Бланш и помогающий ей исподтишка Синклер Мид познакомились с кучей народа из толпы. Осмелевшие горожане вскоре сами окружили остальных членов разведдесанта и жадно расспрашивали, с какой целью мы здесь и когда смогут эвакуировать с планеты оставшихся в живых. Получив не самые утешительные ответы, люди привычно вздыхали и начинали рассказывать о своей жизни в Нижней Андромеде. На изменения, происходящие с Саймоном, они почти не обращали внимания, только женщины жалостливо взглядывали в ответ на резкий стон или рычание.
Саймон сопротивлялся. Хотя это слово неточно отражало его состояние. Он буквально дрался с врагом, непрошено влезшим в тело и желающим завладеть его сознанием и душой, а затем избавиться от того и другого.
Тот дёрганый рывок в сторону людей был чудовищно силён и поэтому страшен. Цепи почти вспорхнули, но в следующий миг, падая, отдёрнули беснующееся в припадочных конвульсиях тело. Теперь стало понятным металлическое кольцо на шее Саймона. Метаморфоза начиналась с рук: кисти разом истончились, и наручники обвисли чересчур широкими браслетами; и только кольцо, к которому тянулись укороченные цепи от наручников, удерживало их на месте.
В основном изменялись челюсть и руки. Саймон с трудом возвращал их человеческую форму, и даже в процессе жуткого боя становилось заметным: вес человека тает, Саймон худеет на глазах.
 

– Вот так всё и тянется: мы кормим Саймона – Саймона жрёт эта тварь, – с горечью заметил всё же отошедший от тумбы Дирк. – Любое изменение то в одну, что в другую сторону требует огромных затрат энергии. Всякий раз, выходя из припадка, парень теряет столько мышечной массы, что мы уже подумываем о насильном переводе его на питание из сплошных стероидов и белков.

– Почему насильном? – спросил Брент.

 
Дирк невесело попытался улыбнуться.
 

– Ирония судьбы. Саймон – убеждённый вегетарианец.

 
Бланш невдалеке увлечённо рассказывала что-то одному из подземных жителей. Говорила она хоть и азартно, но вполголоса, как все в толпе. Её правая рука машинально опиралась на пояс с небрежно сунутым, ближе к телу, короткоствольным лазерным пистолетом. Малыш Ларс тихонько выдернул ладошку из мощной длани Дайкса и, подойдя к Бланш, встал так, что кисть брюнетки касалась его головы. Бланш машинально погладила малыша по встрёпанным волосам, и Ларс, не взглянув на женщину, просто прислонился к ней – с тем же безучастным, всё ещё припухлым от ночных слёз лицом. В глазах брюнетки вспыхнул вихрь трудноопределимых чувств, настолько сильных, что поневоле обернулся лейтенант Тайгер. Бланш подхватила малыша на руки и подсадила на бедро, как давеча Дайкс. Мальчик обнял её и, положив голову на плечо, уснул. А Бланш, насупившись, огляделась, и вот теперь-то можно было понять её основное чувство: наверное, так оглядывается волчица, оставшись с последним волчонком.
А Денис стоял метрах в двух от беснующегося Саймона и молчал.
 

– Ата, ты у нас «терра инкогнита», – сказал майор, задумчиво рассматривая дребезжащую клетку. – Не могли бы вы с Тайгером сделать что-нибудь эдакое, например, просканировать Саймона?

– Туманное предложение, Брент. Зачем его сканировать, когда и так ясно, что с ним происходит?

– Ты права. Я туманно выразился. Мне бы хотелось, чтобы вы – в идеале – попробовали наладить контакт с этим существом. А вдруг с ним можно договориться?

– Отказаться от желания обрести плоть? – усмехнулся Тайгер.

– Согласен. Звучит, по крайней мере, странно. Но ведь там разумное существо. А может, удастся найти эквивалент человеческой плоти?

 
Я подумала, что понимаю майора. В клиниках многих планет находятся люди, в результате травм впавшие в невыводимую кому. Эти растения втихую часто используются как доноры. Но наберётся ли столько тел, сколько их необходимо для Персея, чтобы возродить старую расу? И потом. У большинства тел-растений необратимо покалечен мозг. Если персейцы ведут себя жутким образом, внедрившись в здоровое тело со здоровыми мозгами, что будет в случае, если?..
Нужная комбинация пальцевого рисунка в воздухе прошла незамеченной. При необходимости я, конечно, могла бы перейти на проникающее зрение, всего лишь слегка поднапрягшись. Но тогда способ видения был бы не слишком прочным: стоит однажды отвлечься на пустяк – и я снова буду видеть в обычном режиме. А нужная цепочка знаков закрепит уровень зрения так, что потом убрать его можно лишь снимающим рисунком.
Имбри опускал руку, когда я обернулась. На проникающее зрение он переходит неуверенно, медленно, но переходит. Вот он захлопал глазами, словно стараясь проморгаться. Со стороны ничего особенного: ну, попало что-то человеку в глаз, ну – хлопает он ресницами… Какого чёрта! Он что – собирается наблюдать издали, что мы будем делать?
Так ничего и не решив с Имбри, я подошла к Саймону. Череп, едва обтянутый паутинно-тонкой кожей, оскалился мне навстречу. Пародия на человека прыгнула вперёд с такой силой, что я испугалась: как бы голова и кисти рук не отлетели от врезавшихся в них наручников. И уже машинально вскинула руки, словно посылая большой мяч на голову Саймона.
Толпа за спиной охнула, когда Саймон рванулся ко мне, но после моего жеста наступила мёртвая тишина: Саймон упал.
Я «брала» мячи с потолка и теперь уже спокойно и сильно «ставила» их над лежащим телом. Энергию сверху трудно было брать: преградой случил цементированный, каменный пол-потолок подземки, сплошь пронизанный металлопластиком средств связи. Но и лазейки существовали. Именно сквозь них я тянула энергию, поднимая вокруг Саймона решётку ещё одной, но на этот раз невидимой клетки.
Справа стоял Тайгер и напряжённо снимал эмоциональную информацию со вздрагивающего тела.
Слева – я снова вздрогнула от неожиданности – встал Ник Имбри. Он «просунул» руку сквозь «решётку» и сделал странный для остальных благословляющий жест. Тело Саймона обмякло. Неплохо. После создания «клетки» я и сама могла бы обездвижить захваченное тело, но лучше, что оно не мешает уже сейчас. Не давит на психику – имею в виду. Так что я про себя неохотно, однако всё же сказала Нику спасибо.
Теперь же, закончив с безопасностью, я сразу обследовала голову Саймона. Так и есть. Чумовик, наверное, спрятался где-то сверху, а потом внедрился в человека через макушку. Осторожно, стараясь не потерять едва заметный след, похожий на чёрную нить, теряющуюся в светлых облаках мозга Саймона, я начала искать узурпатора. В какое-то мгновение я будто вернулась в реальный мир и обнаружила собственную челюсть напряжённой до дрожи, а рот – кривым от брезгливости: чем глубже в череп Саймона, тем сильнее становились разрушения, проделанные сначала якобы безобидной чёрной ниточкой. То тут, то там мокли прозрачно-желтоватой жидкостью язвы, объедающие те же светлые мозговые облака. Поразительно, что Саймон до сих пор не превратился в идиота…
Далее нить превратилась в приличных размеров нору – сплошную язву с почерневшими от гнили стенами. Как-то не подумав о том, что произойдёт при встрече с чужим, я легкомысленно «скользнула» к следующему повороту. И с разбегу влетела в уютное гнёздышко, где болезненно-жёлтым сиянием пульсировала мутно-чёрная сфера. Будучи парализованным силой двух энергознаков – моего и Имбри, пошевелиться чумовик не мог, но моё вторжение не прошло незамеченным. Неподвижная сфера замигала жуткими всполохами мертвенного, зеленоватого цвета, а из внешнего мира голос Ника шепнул:
 

– Ата, выходи. Мне не справиться. Саймон убьёт себя.

 
Вырвавшись из добровольной темницы чумовика, я похолодела: Саймон был уже в настоящей клетке и бился головой о прутья, разбивая в кровь лицо и грудь.
В толпе подземельцев отчаянно закричали женщины. В клетку бросился Дирк, за ним, не раздумывая, – Ник Имбри. Куда они лезут, чёрт бы их подрал!
Добежать не успели. Оба. У порога клетки их просто отшвырнуло.
Разъярённая неудачей и собственной непредусмотрительностью, я, прижав полусогнутые руки к бокам, со вскинутыми чуть кверху пальцами – кончиками вперёд, медленно пошла к Саймону. Быстро идти было трудно: я ещё никогда не собирала столько энергии. В тот момент я даже не подумала, что существует трудность в стягивании силы сверху сквозь препятствия.
Шатаясь, я шагнула к невольному самоубийце, как во сне услышала рыдающий мальчишеский зов: «Саймон! Саймон!» Руки сами ухватили исхудавшее плечо парня, разворачивая. Секунды две мы смотрели друг другу в глаза. Моя левая рука поднялась, когда Саймон содрогнулся в начале нового самоубийственного рывка на прутья. Поднялась и успела лечь на желтовато-зернистые глаза. Боюсь, я уже не могла рассчитывать мощь отрегулированной для убийства чумовика силы.
Саймон рухнул. Из точки между бровей вылупился сферической формы дымок и, с нехарактерным для дымка щелчком, лопнул.
Где-то стороной пришло понимание: всё закончилось. Инстинктивно я начала быстро консервировать в себе остатки набранной энергии, не замечая, что левая ладонь до сих пор направлена на Саймона.
Кто-то мягко взял ладонь и отвёл в сторону. Я машинально сжала пальцы и принялась переводить силу из смертельной в нейтральную, одновременно скатывая и уминая её по всем точкам ладони.
Из состояния боевого энергетического транса я выходила неспешно, зная, что рядом нет враждебно настроенных личностей. Зачем торопиться, если есть возможность спокойно распределить по телу остаточную мощь?
Сместив уровень зрения и начиная видеть обычным, одновременно я вернула и способность ощущать. Немного заторможенная (впервые приводила себя в порядок в нормальных, неэкстремальных условиях), я спокойно же приняла факт, что носом упираюсь в грудь Имбри, который по-хозяйски крепко обнимает меня. Странно, что Тайгер легко относится к властному «Моё!», буквально затопившему пространство «площади» с ошеломлёнными зрителями. Уж лейтенант-то соперника не мог не разглядеть. А, вот он, Тайгер. Стоит над Саймоном, чей пульс считает Дирк.
Всё так же заторможено, голосом, которого не слышу внешне, а как-то изнутри, я спрашиваю несколько невпопад:
 

– А зачем они похищают ваших людей?

 
34.
Дирк оглянулся с такой ненавистью, что лейтенант поспешил объяснить:
 

– Если Ата задаёт посторонние вопросы, значит, с Саймоном всё в порядке. А правда, зачем бандитам похищенные? Они ведь, насколько я помню рассказ Дениса, живут в районе продовольственных складов. Зачем им рисковать жизнью или свободой?

– Легче рисковать жизнью под землёй среди себе подобных, правила охоты на которых не меняются веками, – ответил Дирк. – Поведение людей легче понять, чем поведение чумовиков. Да, бандиты живут среди продовольственного изобилия. Но, чтобы это изобилие взять, нужно выйти из подземки. Чумовики не могут попасть под землю, но свободно шастают по складским помещениям. Бандиты стараются похищать людей с родственными связями: одного оставляют заложником – другого отправляют за продуктами. Зачем рисковать собственной жизнью, когда можно использовать чужую?

 
С этим риторическим вопросом он поднялся с коленей и в два шага очутился рядом со мной и Ником. Ник сразу крепче прижал меня к себе, так что я выглядывала из-за его плеча. Надо признаться, в объятиях Имбри я себя чувствовала гораздо уверенней, чем в руках Тайгера. Ник был опытным бойцом, в отличие от Эрика. Может, дело только в чувстве защиты?
 

– Ата, можно посмотреть твою руку?

 
Я протянула Дирку ладонь, слишком заинтригованная, чтобы спрашивать, зачем ему это нужно. Имбри хотел что-то сказать, но промолчал. Дирк мягко повернул мою кисть, внимательно обследовал место чуть ниже локтевого сгиба. Он даже провёл по нему пальцем… Глядя мне в глаза… «Ищет номер подопытного кролика из лаборатории Аугустуса Кейда», – неприязненно сообщил внутренний голос. «У них были номера?! У добровольных участников эксперимента?!» – поразилась я. «Добровольных… – проворчал голос. – Красиво сказано – добровольных…»
Больше всего я испугалась, что ребята из группы тоже сообразят… Но Дирк стоял так, что широкая спина Имбри закрыла меня ото всех, а Тайгер был занят состоянием Саймона. А потом и я успокоилась: Дирк сам всем объявил, что подопытные кролики Кейда подписывали согласие на проведение с ними экспериментов. Даже если наши и увидят жест Дирка – не поймут.
Другая мысль заставила заглянуть в сосредоточенные глаза бывшего начальника охраны лаборатории: вот как, он знает о номерах? И утверждает, что была добрая воля?
 

– Ты чем-то похожа на одну мою знакомую, – тихо сказал Дирк и чуть громче спросил: – Так что там с этим чумовиком? Мы поняли, что ты заставила его освободить Саймона. А сможешь ли ты обезвредить остальных? Или договориться с ними?