Текст книги "Не будите спящую ведьму"

Автор книги: Сергей Радин

 
Остальное нетрудно дорисовать в воображении.
Батис улыбнулся и поднял два пальца. Кивок на шкаф – там виднелся ещё чей-то нос, только пошире.
 

– Два лиса? – теперь удивился Дирк.

– Нет. Собачонка Лииной подруги. Это ещё что. Вы взгляните наверх.

 
Сверху шкафа на нас немигающе смотрели круглые ярко-зелёные глаза. Кот – тёмно-серого окраса.
 

– Этого я не знаю. У нас в корпусе такого не было. И здесь живёт, делая нам великое одолжение. Приходяще-бродячий, в общем.

 
С любопытством глядя на Батиса, который гладил лиса, Илларион, уже улыбаясь, сказал:
 

– Они чувствуют себя здесь в безопасности и время от времени устраивают сумасшедшую беготню. Но кухня далеко от жилых комнат. Так что – не возражаем.

 
Его «время от времени» напомнило о нашей цели. Дирк достал из нагрудного кармана пачку пластиковых карт, отделил одну и разложил на столе.
 

– Илларион, посмотрите. Это план подземных коммуникаций Андромеды. Ближайшее поселение выживших – Колесо. Административный центр города. Знаете?

– Конечно!

– Насколько я успел сориентироваться, ваш дом здесь, по этой улице.

– Да, именно так.

– Вы хотите присоединиться к людям в Колесе? Тогда вот ваша дорога. Сначала сюда, затем…

 
Старик заколебался. Матвей Иорданец, негласно уступивший право Дирку на объяснения, успокаивающе сказал:
 

– Можете не спешить. Как только Лия окрепнет и вы свыкнетесь с мыслью, что переезд возможен и нужен, тогда и решайте.

– А почему вы сами не придёте за нами? У вас аэротакси и птицы. Было бы и легче, и безопаснее.

– Сейчас мы выполняем задание. Неизвестно, как оно закончится, – ответил Ник. – Если всё пройдёт благополучно, мы сами придём за вами. Обещаю.

 
Он сказал это с такой спокойной силой, что мне захотелось встать рядом с ним, чтобы, обняв, он прислонил меня к себе. Не прижал к себе, а именно – прислонил.
Обрадованный старик закивал, а мы поднялись и поспешили к выходу.
Потеряли три часа. Спасли одну жизнь. Помогли появиться новой. Обнадёжили.
В дороге Дирк попросил меня пересесть назад, к лейтенанту, который самым бессовестным образом дрых. Ник недовольно оглянулся, но промолчал. Дирку не терпелось обсудить кое-что с Иорданцем, и вскоре мы все с увлечением слушали деловую беседу двух администраторов.
 

– Матвей, как насчёт переселения моих людей в Колесо?

– Сколько их у тебя?

– Около шестисот.

– Солидно! – оценил Иорданец, замолк на секунды, вглядываясь вперёд и раздумывая. Я предполагала, он начнёт отнёкиваться отсутствием жилья, но Матвей просто сказал: – Сначала перебросим человек сорок-пятьдесят. Совместно с моими они подготовят жилые комнаты. Потом начнём перевод остальных. Как, согласен?

– Конечно. Как у вас с продовольствием, с вещами?

– На первое время обеспечим. А потом расширим площадь поисков.

– Ну, на первое время у нас и своё есть, – задумчиво сказал Дирк, что-то явно прикидывая. А затем решился: – Хватит ли у вас аэротакси, чтобы перевезти содержимое семи вагонов? Это наш продовольственный и вещевой запас.

– Думаю, не стоит торопиться. Я же сказал – на первое время у нас есть всё. А закончив переброску людей, займёмся продуктами. Ты решился из-за оллфагов?

– Оллфаговая охрана – немаловажная причина, – согласился Дирк. – Но она взаимосвязана с другой: люди Подземья неделями, месяцами не видят дневного света. А у вас возможность часто выходить на поверхность, благодаря крыланам, есть. И есть третья причина присоединиться к вам. Случись такое счастье – забрать людей с планеты, транспорту легче взять колонистов с поверхности, нежели из подземки.

– Всё продумал, да?

– Какое там! Теперь надо будет думать об организации переселения, составлять списки на очерёдность – вот уж где муть. В один день ведь всех не перевезёшь, хоть и есть такое желание.

– Есть причина для спешки?

– Уровень воды в подземке постепенно поднимается. Нас скоро затопит, поскольку чисткой канализации никто не занимается, а машины остановились давно. А Колесо, насколько помню, построено на возвышенности.

 
Не оглядываясь, Иорданец кивнул, а Дирк погрузился в размышления.
Казалось бы, мне их разговор должен быть неинтересен. Но я слушала, боясь пропустить словечко. В огромном акрополе по имени Андромеда маленькая кучка (по меркам мегаполиса) народа пыталась не только выжить. Люди хотели объединиться и создать колонию с нуля. Именно так я поняла и Дирка, и Матвея. Поневоле взявшие на себя руководство выжившими, они хорошо понимали друг друга, поэтому и легко пришли к согласию. И ещё. Почему-то мне казалось, что, вернись мы из опасной экспедиции с благополучно выполненной задачей, оба руководителя не захотят покидать планету. Как и большинство спасшихся персейцев.
Внезапно Батис одной рукой вцепился в рукав Дирка, другой – резко указал куда-то назад.
Матвей резко затормозил, когда сын хлопнул его по плечу и почти одновременно раздался крик Дирка:
 

– Стой! Матвей, останови!

– Что ещё?!

– Возвращайся к торцу этого дома! Быстрее!

 
Поскольку Дирк, отложив оружие, развернулся и нетерпеливо вглядывался во что-то видное только ему и Батису, то остальные опустили было выхваченное оружие. Длинный домина поехал назад. Мы тоже глазели изо всех сил, не зная, что именно они заметили, но понимая, что увидим сразу. И увидели.
От угла дома тянулась надпись: «Внимание! Мы здесь и живы!»
Матвей остановил аэротакси и, выпрыгнув из машины, вместе с Дирком побежал к стене. Мы – за ними. Дирк светился от счастья – Иорданец улыбался поневоле, глядя на него… Вздохнув от переполняющих чувств, бывший начальник охраны провёл пальцем по широким, неровным буквам: писали, разбрызгивая краску из баллончика.
 

– Слой на слой, – заметил Ник. – Недавно обновляли.

– Точно! – самодовольно сказал Дирк, любуясь корявой надписью и так и этак, словно ценитель живописи, среди скучных авангардных холстов вдруг обнаруживший картину мастера-классициста.

– Интересно, видят ли они нас? – задумался Тайгер, с улыбкой следя за движением Диркового пальца.

– Вряд ли, – сказал Дирк. – Будь я на их месте – давно бы выскочил при виде маленькой компании.

– А вдруг – боятся?

– Что может быть страшнее чумовика? А мы – разговариваем, можем читать. Нет, скорее, они где-то внизу. Выходят на поверхность время от времени.

– Что будем делать? – спросил его Иорданец. – Оставишь им одну из твоих пластиковых карт с объяснением, как ими пользоваться? Или войдём?

– Не говорите ерунды! – вмешался лейтенант. – Время!

– Согласен, – со вздохом сказал Дирк. – Главное сейчас – это лаборатория.

 
На всякий случай он оставил две карты: одну сунул в слово «Внимание!», в трещинку, и закрепил так, чтобы было видно; другую придавил камнем у подножия стены, а затем насыпал камней поменьше и воткнул в полученную груду сорванную с куста ветку. Батис, помогавший ему с камнями, посмотрел на ветку, выудил из кармана лентоклеевой карандаш. Через минуту на конце ветки, рядом с двумя веерными листами, красовались подклеенные три оллфаговых пера. Видимо, Батис боялся, что каменную кучу с веткой всё-таки сочтут естественного происхождения, в то время как подклеенные перья ясно указывали на её искусственность.
Иорданец, улыбнувшись, обнял сына и повёл к аэротакси.
Последним от стены пошёл, конечно, Дирк…
И снова узкая улица, с которой Матвей намеревался в скором времени свернуть на дорогу, ведущую в пригород.
 

– Полчаса лёта от укрытия Иллариона, – задумчиво сказала я.

 
Не оглядываясь, Дирк кивнул. Мы не стали рассуждать на тему «Сколько таких, живущих неподалёку друг от друга», но явно думали об одном и том же.
В течение десяти минут, оставшихся до пригорода, Ник подстрелил из арбалета двух оборотней, а оллфаги, словно голодавшие со вчерашнего дня, с энтузиазмом сожрали небольшую стайку теней.
В пригороде, несмотря на оллфаговое сопровождение, аэротакси ощетинилось всем наличным оружием. Машина быстро мчалась в густых зарослях, и мы на полном серьёзе ожидали, что в салон может прыгнуть затаившийся в зелени оборотень, или, что вполне возможно, сами напоремся на «акулу» в кустах… Обошлось.
Мы вылетели из дикой, буйно переплетённой зелени на открытое пространство. Впереди серели чёткие линии громадного здания-многогранника. Комплекс. Одинокая, тяжёлая фигура на невидимой границе моря и суши.
58.
 

– Вот ни фига себе, – спокойно сказал Ник.

 
Машину спрятали в заранее обследованных крыланами зарослях. Отсюда же, раздвинув ветви, разглядывали здание комплекса. И полосу земли перед ним – словно перепаханную, в жалких ошметьях зелени.
То, что поразило Ника, ошарашило и лейтенанта.
 

– Как будто вокруг комплекса днями и ночами проводится парад бронетехники!

– Дирк, вы ведь здесь тоже побывали и не раз. Похоже, здесь всё вспахано и не однажды.

 
Матвей договорить не успел. Его прервали, наглядно продемонстрировав неутомимых, трудолюбивых пахарей.
Из-за угла комплекса вылетело косматое нечто на четырёх лапищах – мы немедленно вооружились оптикой. Нечто активно галопировало от громадной «акулы»: та бежала на задних конечностях, слегка распялив в стороны передние, – получалось у неё жутковато-кокетливо, словно на зов петуха мчится всполошённая курица – но каких размеров… Под трёхпалыми конечностями земля содрогалась и взрывалась. Облако пыли почти скрывало несущуюся вслед за погоней (на почтительном от неё расстоянии) стаю оборотней. Ни одного, естественно, в обличии человека.
 

– Интересно-интересно, – пробормотал Дирк, сдвинув брови. И замолчал.

– Что – интересно? – враждебно спросила я, очень хорошо теперь понимая Бланш, которая была готова убить Винсона за паузу.

– Оборотни – раскормленные, как на убой. Первый раз таких вижу.

 
Дальнейшее развитие событий объяснило – в чём дело.
Скакать по взрыхленной земле четырёхлапому существу было трудновато: слишком уж по-паучьи оно подпрыгивало. Преимущество «акулы» являлось неоспоримым. Она догнала косматого «паука» и сильным прыжком упала на него, мгновенно сжимая когтями какую-то выпуклость на спине жертвы. Наверное, это голова, потому как, лишившись её, косматое нечто, сдавленное ящером в лепёшку, лишь разок слабо дрогнуло «коленками» и утихомирилось навсегда. Ящер склонил к нему удлинённую морду – и впрямь курица, рассматривающая насекомое на предмет съедобности. Затем «акула» неспешно, нижней лапой оторвала конечность жертвы – заворожённые её странно грациозным движением, мы даже «услышали» хруст отдираемого куска плоти. И даже чавканье.
Подоспевшие оборотни мгновенно окружили место пиршества – опять-таки на очень почтительном расстоянии.
 

– Как называют на Земле рыб, сопровождающих акул? – невольно переходя на шёпот, спросил Иорданец.

– Прилипалы.

 
Вот и решили загадку оборотней: стая ящериц составляла свиту «акулы», которая, имея преимущество перед другими «акулами» в размерах, могла себе позволить рассматривать товарищей по несчастью как вполне удобоваримое блюдо. А стая подбирала объедки.
 

– А этот, четырёхногий – абориген? – полюбопытствовала лейтенант.

– Слишком крупный, – засомневался Дирк. – Не упомню такого в характеристике планеты. Да и не вышел бы дикий зверь такого размера на открытое пространство близко к городу. Хотя… От города цивилизацией не пахнет.

– Скорее всего, мутация продолжается, – заключил Ник и взвалил на плечо базуку с намонтированным на неё арбалетным устройством. – Ну, что? Куда дальше?

– Со стороны города – четыре входа, – сказал Дирк. – Если с берега – один.

– Которым из них вы уходили?

– Береговым. К выходам в город не протолкнуться было. С той стороны есть… было две клумбы. В одной из них колодец. Рустам вспомнил про него, когда мы поняли, что смысла нет…

 
Никто не стал допытываться концовки фразы. Смысла не было во всём, что касалось лаборатории Кейда.
 

– Ну? Что дальше? – вновь воззвал к действию Ник. – Пойдём к береговой двери?

– Можно было бы попытаться, но там пространство и в самом деле слишком открытое. Если бы из города мы шли Подземьем, тогда бы мы вышли на тот самый люк, а от него до двери – метров двадцать. Но сейчас – обходить полздания, вокруг которого орды "акул" и оборотней… Я даже не представляю – как. Разве что с боем.

– А кто отказывается? – отозвался Ник. – В наших руках главный козырь для ситуации – птички.

– Ладно, – решился Дирк. – Работаем так: Батис – в середину группы – руководит воздушным боем. Наша цель не добраться до лаборатории, а проводить туда мальчика в целости и сохранности. Согласны?

 
Да, второе определение цели гораздо лучше. Легче кого-то защищать, чем просто пробиваться в здание.
Батис улыбнулся, но кожа вокруг глаз потемнела. Боится или настраивается на бой? Что бы там ни было, он первым шагнул из зарослей. Ник и Матвей встали по бокам от него, впереди – Дирк и Тайгер, позади – я. Едва мы «замкнули» круг, на плечах Батиса появились два оллфага. С затаённым вздохом я поняла, что он всё-таки боится, и ему легче с привычной защитой.
Крыланам Батис, как видно, ещё не дал команды, и они с любопытством осматривались. Теперь я смогла их разглядеть в деталях: да, они здорово походили на голубей, разве что хвост чуть длинней и жёстче, а клюв неожиданно вытянут дюйма на два. Прозрачность оллфаговая немного сбивала с толку – мутная и непостоянная: то уцепишь взглядом картинку и видишь чётко и ясно внутренности птицы, то вдруг всё заволакивается какой-то кисельной гущей. В общем, муть она и есть муть.
Пока на горизонте никого: «акула» нажралась и утопала, стая оборотней мгновенно расправилась с останками жертвы и разбежалась в разные стороны – я решилась на риск и вошла в поле оллфага. Притом, что глаза оставались открытыми, я обнаружила: нахожусь явно не на Персее. Незнакомую местность описать легко – каменные пустоши. Именно каменные, а не каменистые. Причём пустоши горячие, как в аду, и подвижные: прямо передо мной, по достаточно ровной поверхности громадного валуна, побежали огненные струйки – камень послушно треснул по обозначенным линиям. Трещины мгновенно заполнились каким-то плавящимся веществом. Камень крошился, оседал, пока не распался, а вещество словно падало вместе с ним, пока не исчезло в глубинах каменной крошки, откуда рос уже следующий камень. И по всем поверхностям, куда успела кинуть взгляд, бегали, прыгали, перелетали оллфаги… В последние дни меня трудно смутить чем-либо, но… Едва найдётся свободная минутка для посторонних разговоров, спрошу у обоих драко: знают ли они, что оллфаги никогда не покидают спутников Гарпии? Правда, беспокоил один вопрос: почему же тогда умерли те крыланы, что остались в клетке?
Вышла. Лицо горит, будто припекло близким огнём. Снова взглянула на плечо Батиса и вместо оллфаговых хвостов обнаружила глазастые головки, смотревшие на меня с огромным изумлением. С трудом уняла себя. Так хотелось помахать птичкам рукой: ну да, это я только что, благодаря вам, побывала в мире раскалённых серых камней.
 

– Ата, всё нормально? – спросил Дирк.

– Всё очень хорошо.

 
Дирк отвернулся. Через минуту мы дошли до стены. Ни парадного входа, ни скромной служебной дверцы.
 

– Сколько здесь дверей? – поинтересовался Ник.

– Четыре, как я уже говорил.

– И как ты думаешь их разыскать?

– На ощупь.

– Сенсоры до сих пор не сдохли? Смешно даже подумать.

– Двери смонтированы таким образом, что всегда приоткрываются буквально на дюйм. Не знаю, какая в том надобность, но это срабатывает и без участия сенсоров.

 
Он провёл ладонью по шершавой стене, сказал: «Ага!» – и из ничего возникла вертикальная линия. В неё и правда можно сунуть пальцы – не более. Покряхтев в попытке дожать дверь в стену, мужчины оставили её в покое. Дирк нашёл вторую, ещё две – все старания открыть их или хотя бы пропихнуть чуть-чуть в пазы успехом не увенчались.
 

– Придётся идти на ту сторону, – вздохнул Дирк.

– Там единственная дверь, – соображая, сказал Ник. – А если и она?.. Смысл?

– Максим её заблокировал таким образом, что сунь в проём какой-нибудь металлокерамик – и можно спокойно заходить.

 
И мы потопали к морю. Дошли до угла, осторожно заглянули за него. Чисто.
Здешняя почва чем ближе к берегу, тем всё больше и больше оказывалась засыпанной песком. Но пока нога твёрдо упиралась в чуть мягкую, серовато-чёрную почву.
Дойдя до следующего угла, Матвей попросил Батиса выслать оллфагов на разведку. Мальчишка кивнул. Два крылана продолжали сидеть на его плечах. Наверное, он послал других… Лицо Батиса вдруг осунулось, взгляд ушёл в себя. И так, отстранённо, зрачки задёргались в лихорадочной дрожи: он смотрел птичьими глазами… Когда взгляд сфокусировался, стало понятно, что птицы, вместе, смотрят на что-то одно, приковавшее их внимание. Смотрят не наверх, не прямо, а вниз. Оллфаги, насколько мы все убедились, не очень любят летать в поднебесье и в городе предпочитали высоту до третьего этажа. Да что же они увидели на земле?!
Батис, слепой среди нас, неуверенно попятился. Иорданец придержал сына за рукав, когда тот чуть не оступился в небольшую яму. Юный драко явно отступал от чего-то, что медленно шло на него.
Остекленевшие зелёные глаза вспыхнули прозрачной ясью. Батис вернулся и быстро изобразил руками и движением тела: к нам приближается огромное существо на четырёх лапах и опять-таки со сворой оборотней… Он не успел «договорить» – оллфаги на плечах обернулись туда, откуда мы только что пришли.
На этот раз объяснять не понадобилось.
 

– Зажали, – хладнокровно констатировал Дирк.

 
Мы невольно взглянули в сторону от комплекса. Открытая со всех сторон местность, редкие потрёпанные кусты – спрятаться негде на сотни метров вокруг.
 

– Тайгер, держись рядом с Батисом! – скомандовал Ник.

 
Лейтенант было заколебался, но мальчишка кивнул ему и пошёл за Дирком. Что ж, тигры сбили тигрят в середину стаи и готовы к обороне.
Матвей задержался рядом со мной. Вглядываясь в его напряжённое лицо, чувствуя постепенно нарастающий жар его кожи, я почему-то сразу сообразила, чего он хочет. Но выждала. А вдруг ошибаюсь? Но первым же его словам я улыбнулась.
 

– «Порция милосердия». Может, нам объединиться?

– "Порция милосердия" наоборот – уже не "Порция". Уже "Кинжал милосердия".

– Земной аналог?

– Не совсем, но близко. Им добивали противника, чтобы тот, если смертельно ранен, не мучился.

– Добивали? Для чумовиков это и правда милосердие, – прошептал Матвей.

 
Прислушивавшийся к нашему разговору Дирк усмехнулся.
 

– Да-а… Это тебе не с голыми руками против теней… Метафора. Сегодня в команде и оллфаги, и энергогностики. Сразу хочется жить и драться.

– А раньше не хотелось? – смеясь, спросил Ник.

– Честно?.. Раньше… Да дня два назад! Говоришь с Саймоном, втолковываешь ему, что не всё потеряно, что не надо впадать в отчаяние – а сам думаешь: "Я б на твоём месте давно бы узду ослабил. Ну, убили бы и убили – конец мучениям". Смотришь на наших из Подземья – и мыслишка поганая: бросить всё к чёрту и выйти на поверхность!.. Ведь не жизнь это, не жизнь… Надломилось во мне что-то, когда уходил из комплекса. А сейчас смотрю на эти стены – и только одно на уме: там сидит гадёныш, который выпустил в свет нечто похуже чумы. От чумы человек страдал и умирал, но была надежда на лекарства. А здесь страдают выжившие, которые и хотят, и боятся увидеть родное или знакомое лицо, – а вдруг это оборотень?.. Ребята… Думаю, вы понимаете, что я искренен перед вами только потому…

 
Не договорив, он раздражённо отвернулся. Боялся сочувствия? Зря. Никто не сочувствовал. Не знаю, как другие, но в сумбурном монологе Дирка я ухватила главное: возможно, он относился бы к Кейду более терпимо, приюти тот начальника охраны с остатками команды. Но тогда бы Дирк не попал бы в город. Пропали бы Рита с детьми, Саймон и все те, кого он успел выдернуть из кровожадной пасти порхающих, летающих и шагающих чумовиков.
59.
Черновато-серая земля под ногами начала подрагивать. Сначала почти незаметно, затем дрожь перешла в отчётливое «бум, бум», словно где-то неподалёку забивали в грунт сваю. Грохот приближался к нам спереди. Сзади тоже ничего себе топали.
Дирк глубоко вздохнул.
 

– Значит, так. Сначала пробиваемся к двери, не получится – идёт к люку. Не забывайте: он в двадцати метрах от входа.

 
Почему-то иногда, в патетические моменты, в голову лезет страшно сентиментальная хренотень. Комната Лии: высокий подвальный потолок – и уютно обжитое местечко мечтательницы, где занавески и покрывало на постели в розовых тонах, а на тумбочке около кровати – два пистолета.
И весь этот мир для меня сузился до квадрата тумбочки с оружием.
А потом в этот мир сунулась из-за угла комплекса морда величиной с аэротакси. Точнее – морда вплыла и продолжала вплытие, бронетанковая в прямом смысле: не гладкая, а вся в твёрдых чешуйчатых щитках; ноздри и глаза торчат – одной величины – с человеческую голову, только и разницы, что одни ниже, другие выше…
Мы попятились, а морда всё выплывала, сразу перетекая во вздыбленные плечи и широко расставленные лапы. Тупая – во всех смыслах. Ещё не вылезла из-за угла до конца – встала на полушаге: лапа на весу, веки сморщились в старческие складки – это «акула» на нас вылупилась, понять не может: оборотни, что ли, перед нею?
Почти незаметный ветерок нежно обвеял мне ухо – и сдал нас «акуле» со всеми потрохами. Ноздри чудовища раздулись. До остатков мозгов обоняние донесло ценную информацию: вот эти, на двух конечностях, – жратва!
 

– Сомневаюсь! – успел сказать Матвей на брошенный мною взгляд.

– К стене! – завопил Дирк, хватая за шкирку лейтенанта, шагнувшего было в сторону.

– Попробуем! – взмолилась я: пусть "акула" побольше оборотня, но "кинжал милосердия" должен!.. Ник едва не вывихнул мне руку, дёрнув к стене.

 
Тупая и медлительная, в мгновение ока превратилась в бешеную лягушку. Только угол комплекса помешал ей в прыжке раздавить нас. А остановившись, она не смогла сразу напасть: собственные телеса требовали шагать, не сгибаясь. И, пока она мелкими шажками перетаптывала, разворачиваясь к нам, прижавшимся к стене и готовым стрелять – пусть по такой мощной броне, но ведь есть ещё глаза и достаточно уязвимые ноздри! – на сцене появилось новое лицо.
Из-за угла, откуда мы шли, шагнул монстр, по габаритам не уступающий первой «акуле», но очертаниями напоминавший динозавра. Мы маленькие – «акула»-лягушка большая. Естественно, дино в первую очередь углядел приземистую прыгунью.
Рёв дино и ответный душераздирающий визг прыгуньи оглушил. Но, тем не менее, мы сообразили: двум громадинам не до букашек, жмущихся к стене. И мы лепетнули за угол: впереди – Ник и Матвей, ещё не видя, что там, но уже открыв огонь; за ними – Дирк, забывший про оллфагов и готовый по привычке стрелять по теням.
Нас вышвырнуло за угол звуковым штормом – навстречу полчищам оборотней, из которых большинство – ящероподобных на задних лапах. Какой там кинжал милосердия! Для него, как минимум, нужно одну-две секунды – хотя бы вздохнуть! А мы прыгнули в драку, как с обрыва в омут!
Дирк, убедившись, что следить за воздухом не надо, присоединился к Матвею и Нику, укрепив щитовую защиту. Лейтенант и Батис шли впритык за ними. Я убивала обтекавших живой щит оборотней, ушедших из-под обстрела впереди. Дирк постоянно дёргался оглянуться на меня, но я кивала, правда, только когда видела: «Всё хорошо!» И только чуть позже поняла: он опасается не того, что дерусь в одиночку. Он боялся, я дам слабину и либо упущу личную «акулу», либо, не справившись с натиском, сама, по собственному желанию, спущу её с короткого поводка.
Среди ящеричьих оскаленных пастей пару раз мелькнули человеческие лица с совершенно не человеческим выражением голодных, обтянутых серой кожей черепов. Но и эти лица, по общему впечатлению, приближались к звериным мордам. Кажется, мутируя из одной ипостаси в другую, оборотни постепенно всё-таки теряли первоначальный облик: жёстче выпирали скулы, глубже под выступавшие надбровные дуги уходили по-звериному острые глаза.
Сначала я воспринимала наш прорыв сквозь сонмище чудовищ общо: клыкасто-когтистая стена вокруг двигалась, рычала, визжала, воняла потом, гноем, свежими испражениями, выворачивающе тошнотворным дыханием – и желала жрать, жрать!..
Огнемёты и базуки впереди идущих мужчин пробили серьёзную брешь в своре оборотней и заставили тех не бросаться очертя голову, а искать слабое место в нашей защите.
Вообще-то, при их скорости и вёрткости, нас здорово спасало только то, что оборотни не умели согласовывать друг с другом атаки. Но зато они пользовались малейшей возможностью проскользнуть за щит за спинами себе подобных.
Пулемётная очередь в изрыгающую вопли пасть; удар ботинком в грудную клетку, посылающий уже мёртвое тело чуть влево, на оборотня, прыгающего исподтишка, – пауза, пока он барахтается, придавленный уродом; в паузу вклинивается нависающий над всеми оборотень, метра в два с половиной, – оборотень, который возжелал одним прыжком получить главный приз драки – сочное, свежее мясо; резак с пояса без замаха – выпученные глаза будто опустились посмотреть, что за дырка появилась на шее, а башка, узкая, жёсткая, уже падала подбородком, как будто у цветка стебель сломали сверху; удар подошвой ботинка смял бородавчатые губы и нос следующего в кровавую кашу – он-то надеялся незаметно прыгнуть из-под падающей туши безголового; не успела развернуться – над левым плечом – слышно даже в ушераздирающей какафонии, басовито загудел огнемёт, вспарывая брюхо рванувшего было на меня справа оборотня, – он будто всплеснул передними лапами и шлёпнулся мёртвой тушкой, взметнув очередной фонтан чёрно-серой пыли. Тайгер. Он даже не взглянул на меня – посылал огненную струю в следующего.
Теперь на нас лезли не все – только те, кому не удалось добраться до плоти погибших сородичей, или самые упёртые отведать именно человеческого мяса.
За углом дрожала земля под дерущимися монстрами – за угол мы пройти смогли шагов десять, отвоёвывая пространство беспрерывным боем. До двери – метров двадцать. Дирк обернулся – нет, ударил по кадыку оборотня, кинувшегося слева. Зряшный выстрел Ника в голову, которая уже падала, выпучив и без того выпуклые глаза.
 

– Запомните! Люк в клумбе! – в воздух перед собой прохрипел Дирк и выпустил очередь вперёд.

 
Матвей вдруг задрал голову: его седые волосы вздыбило словно от ветра и рвануло в сторону. Чёрт, летучая «акула»!
 

– Милосердия! – приказала я, хватая Иорданца за руку.

 
Разбираться, что именно я хотела сказать, времени не было, – главное, Матвей понял сразу.
Батис, шагавший в середине маленького отряда, быстро встал на место отца, а лейтенант – на моё. Теперь в кругу стояли мы с драко.
«Акула», парившая над кучей малой, высмотрела наконец добычу и ринулась на нас. Как будто туча, психанувшая от одиночества. Темнело по нарастающей.
Расчёт: скорость падения, фора для нас и даже место падения (а чтоб этой летучей бегемотихе передавить побольше!) – всё взорвалось в одну секунду!
 

– Влево! – крикнул кто-то издалека.

 
А кто-то другой, рядом, схватил меня за руку и потащил куда-то, заставляя быстро передвигать негнущиеся, распухшие ноги. Время замедлило свой ход: жизнь крылатой «акулы», выпитая телом, настроенным на агрессию, мгновенно преобразилась в адреналин. Я вяло шевельнула пальцами, огромными, плохо ворочающимися. Знак всё-таки сложился. Всё вокруг прояснело, я снова почувствовала себя как обычно.
От крика «Влево!» до возвращения в сознание прошло две секунды.
Я ещё успела увидеть, что бежим мы с толпой перепуганных оборотней.
Падение за нашими спинами содрогнуло стены комплекса. Будто взрыв. И, будто взрывной волной, нас отшвырнуло выстрелившим из-под рухнувшей громады воздухом с землёй, песком, сухой травой и древесной мелочью.
С тем, кто держал меня за руку, мы свалились на падающего оборотня. Он и взвизгнуть не успел, как в горло ему врезался гарпунный дротик, а в глаза – когти, вылетевшие из моих пальцев. Ник оттащил меня от чумовика, отстреливаясь от двух других. Но, как выяснилось, эти двое спешили к мёртвому собрату. При виде оружия они отскочили в стороны, один рявкнул от боли (Ник прострелил ему бедро), что не помешало ему ещё быстрее поскакать к мертвечине. Ещё трое радостно мчались, огибая нас с другой стороны: мы были добычей, как они смогли убедиться, весьма строптивой; зато ещё тёпленькое мясцо погибших от нашей руки пахло очень даже привлекательно.
Мы поняли, что некоторое время можно не опасаться оборотней: почти весь недавний эскорт «акулы»-лягушки облепил упавшего летучего монстра.
Пока они поймут, что плоть без эфирных оболочек тухнет в секунды, эти же секунды нас должны доставить к заветной двери.
Под грохот доносившейся из-за угла битвы гигантов, под вопли-рычание за спинами мы рванули за Дирком, который бежал, слегка касаясь стены пальцами. Солнце Персея скрылось в облаках. И теперь нет даже той тени, которая выдавала двери на той стороне.
 

– Есть!

 
Одновременно с криком Дирка из-за угла напротив вывалилась компания оборотней, преимущественно на четырёх лапах. О них мы знали, что, в отличие от двулапых, они стремительны, как торпеды. Ну, и – выстрелили. А вместе с ними выстрелила и довольно плотная стая теней.
Мы окружили Дирка и Батиса. Дирк лихорадочно впихивал в щель одну из пластиковых карт, но что-то не срабатывало: дверь не открывалась больше ни на дюйм; возможно, за три года механизм всё-таки заело. Батис стоял с отсутствующим видом, прижавшись к стене: руководил крыланами в воздушном бою. У оллфагов есть привычка набрасываться на продукт питания всей численностью. Хорошо, когда люди в укрытии. И ничего хорошего, когда отбиваешься от многочисленного противника. Батису приходилось нелегко: мы вели местный бой, а он управлял всеми одновременно – Господь Бог, присутствующий во всех подвластных ему живых существах.
Бой шёл трёхэтажный – ящерицы, ящеры, тени. Раз, выходя из боевого транса, я успела подумать: «Мы – счастливые! Не надо думать о воздухе!» И – снова неосознаваемо пустая голова. Только вздрогнули руки – правда, без ущерба драке: лучемёт плюнул заряд в раззявленную пасть гигантской ящерицы, подскочившей слишком быстро. Вонючая розовая пасть захлебнулась в кровавой каше. Силой же заряда ящерицу отшвырнуло в объятия ящера. Тот немедленно вгрызся в нежную кожу жратвы, приправленную возбуждающим аппетит кровавым соусом. К ящеру подскочили ещё двое и принялись рвать чужую добычу. Внезапно изменилось всё: две волны – два этажа – наших противников обнаружили друг друга в качестве потенциальной еды. А поскольку все они оборотни, постоянно нуждающиеся в белковой пище и слишком плотно сошедшиеся в бою… Ого, какая битва закипела!..
Нас тоже не обделяли вниманием. Но драка с отдельными особями абсолютно иное, чем с двумя плотными волнами монстров.
 

– Долго ещё?.. – прохрипел Тайгер, впечатавшийся в Дирка: его хвостом ударила по ногам ящерица, протиснувшись к нам из общей свалки