Текст книги "Не будите спящую ведьму"

Автор книги: Сергей Радин

– Это моя фраза, – говорит старший Ник сквозь молчаливую маску юного. – Ты обычно добавляла – "и дремучий".

– Больница святого Георга, – с трудом шевелятся мои губы.

– Ну да. Я сломал ногу – и познакомился с симпатичной санитарочкой. Когда мы поженились, я спросил: почему ты не захотела сразу зарастить перелом. Ведь это было в твоих силах.

– А я ответила, что боялась быстро лишиться дружбы с человеком…

– … тёмным человеком…

– … который умудрялся ухаживать за мной, не вставая с кровати.

 
Два пространства вздрогнули и соединились. Ник сумрачно смотрел мимо меня, наклонив голову и подбородком чуть касаясь моей щеки. Скосив глаза на него, я рассеянно думала, что так и не вспомнила мужа, но теперь чётко осознавала крохотный кусочек прошлого. Этот кусочек не стал полным воспоминанием, как с в случае с Матвеем… Иорданец вдруг оглянулся, встретился со мной глазами.
Глазами. Дикими. Торжествующими. Полыхающими зеленью.
Два-три мгновения.
 

– Спасибо, Зоя.

– Спасибо скажешь, когда мы доберёмся до Кейда, – медленно, онемевшими от ненависти губами сказала я.

– А ты? Не будешь возвращать полную память?

– Нет. Мне нужна ясная голова, а я уже сейчас с трудом держу себя в руках. Что будет, когда узнаю, как меня схватили люди Кейда? Не хочу.

 
Обернулся Дирк.
 

– Ты всё ещё думаешь, что я преступница?

– Нет. Я думаю, неплохо, если бы всё быстрее прояснилось.

– Пришла в себя?

– Да. Матвей, как нам добраться до лаборатории?

– Моё личное аэротакси недалеко от входа, – спокойно сказал Иорданец. Он смотрел мне в глаза, явно не желая встречаться глазами с Имбри.

– А чумовики? – поинтересовался Дирк.

– Батис вызовет оллфагов. Они будут сопровождать нас.

– Хорошо. Остаётся одна проблема.

 
И все обернулись к Тайгеру.
 

– Ты тоже мог оказаться среди подопытных кроликов доктора Кейда, – спокойно заметила я, понимая, что фраза звучит задиристо, слишком по-детски.

– Не дави на меня.

– Времени маловато для размышлений, – сказал Ник. – Тайгер, давай так: даёшь слово, что молчишь насчёт нашего ухода, – и мы срываемся с места.

 
Лейтенант упрямо выпятил нижнюю губу. Он всё ещё бледен после пережитого с Батисом. Под нашими взглядами, отведя глаза, выдавил:
 

– Идите. Я не скажу.

 
Мы, впятером, немедленно поспешили к лестнице наверх.
Батис вдруг вырвал ладонь из руки отца и побежал назад. Мы поневоле остановились, выжидая.
Мальчишка подбежал к лейтенанту, присел перед ним, сидящим на бортике, на корточки. Через секунды две он дёрнул Эрика за рукав. Мы сначала решили, что Батис зовёт его с нами. Но, едва Эрик поднял голову, Батис ладонями обвёл воздух над головой и плечами Тайгера. Затаив дыхание, мы наблюдали, как огненный вихрь обвеял лейтенанта, сжавшегося от неожиданности.
Всё ещё сидя на корточках, но уже опираясь руками о колени, Батис мгновения всматривался в глаза Эрика, а потом побежал к нам.
 

– На драконианском это значит «спасибо», – издалека объяснил Матвей лейтенанту.

 
Мы дождались, пока Батис присоединится к нам, и почти побежали к выходу.
Пришлось пройти довольно опасными развалинами, где в любой момент, казалось, даже от звука шагов, могли заворочаться выщербленные плиты и похоронить нас в каменных завалах. Невидимая тропка так петляла, что Матвей просто был вынужден объяснить:
 

– Как все драко, я, наверное, слишком подозрителен и всегда хочу иметь козырь в любых обстоятельствах. Про мой личный транспорт никто не знает.

 
Ник только фыркнул, сморщив нос. Он шёл следом за Иорданцем – я прикрывала нашу вылазку. Поэтому некому было заметить, что моя правая рука чуть неестественно для бегущего человека опущена – кончиками пальцев в обратную сторону.
Аэротакси Матвея пряталось под «домиком» из двух гигантских плит, ещё и бережно укрытое в палатке из керамического пластика. Иорданец расчехлил палатку, и трое мужчин легко вывели машину из убежища.
Открыв дверцу водителя, Иорданец оглянулся на меня и сморщил губы в усмешке.
 

– Мы встретились три часа назад, Зоя? Время вокруг тебя, как всегда, кипит событиями.

– Вы были знакомы и раньше? – спокойно спросил Ник, ненужно оправляя плечевые ремни, крепящие огнемёт к руке.

– Академия энергогностиков на Иордане. Именно там Матвей взял себе человеческое имя.

– Понял. Опять в паре? – улыбнулся Ник драко, садясь рядом.

– И опять заварушка! – мечтательно, нараспев сказал Матвей, сияя густеющей зеленью глаз; намёк на атавистическую чешую потемнел от прилива крови и превратил кожу вокруг глаз в тату стилизованных чёрных очков. Всё. Взрослый драко в полной боевой готовности. Хорошо, что такси без верха: сидеть сейчас с ним рядом, в закрытом помещении, – пытка для человека, не подготовленного к сухому и даже опаляющему жару.

 
Мы с Батисом устроились на первом сиденье для пассажиров, – позади – с оружием наготове бдительно озирал окрестности Дирк.
 

– Двинулись? – риторически вопросил Матвей, но до панели управления дотронуться не успел.

 
55.
Батис вдруг резко забарабанил кулаками поверху водительского кресла.
 

– Что случилось? – подпрыгнул Иорданец.

 
Я знала, что случилось, но промолчала. Батис и без меня всё пояснил, развернувшись и указывая на портик, от которого к аэротакси вела прямая дорога.
К нам бежал, перепрыгивая через небольшие обломки и огибая крупные, лейтенант Тайгер. Локтем правой руки он прижимал к телу оружие – то и дело насторожённо зыркая по сторонам и вверх, отчего на наших глазах пару раз едва не сверзился, споткнувшись. Левую руку Эрик держал так, словно вёл ею по невидимым перилам, что заставило меня улыбнуться и отвернуться, пряча улыбку… Приглядевшись, драко присвистнул.
 

– Нить Ариадны?

 
Вопрос был явно ко мне, но говорить не хотелось: я сделала вид, что всматриваюсь в подозрительные развалины колонн.
Но глазами мы всё-таки встретились, пусть и вскользь, и отвернулись. Остальные не поняли. Да и удивление оказалось слишком велико, чтобы обращать внимание на странные слова Матвея. Не удивлялся один Батис – он радовался.
Дирк открыл дверцу – и лейтенант свалился на сиденье. По инерции он ещё раз оглядел пространство и принялся успокаивать дыхание.
Почти неощутимый ветерок тронул седые волосы Матвея, когда он, мельком взглянув на сына, отвернулся и поднял машину в воздух. На панель управления он вообще не смотрел: пальцы вздрагивали на поверхности машинально.
Несмотря на одобрительное молчание, лейтенант счёл нужным объяснить свой поступок.
 

– Я придумал отмазку. Чтобы хоть чуть-чуть оправдать дезертирство.

– Ну и?.. – с живейшим интересом поторопил Дирк, когда пауза Эрика, плохо справлявшегося с дыханием, затянулась.

– Надо же за вами кому-то проследить! – бухнул лейтенант и виновато улыбнулся.

– Ага, играем шпиона в наших рядах! – довольно сказал Ник, пытаясь закрепить на панели управления огнемёт стволом вперёд.

– Одного не понимаю: почему ты считаешь это дезертирством, – философски заметил Дирк. – Поскольку наши действия больше подходят под определение "самоволки".

 
Тайгер махнул рукой, сердито косясь в сторону: одна, мол, хрень!..
 

– Батис, через минуту-другую мы будем в открытом пространстве, – напомнил Матвей. – Не пора ли вызывать оллфагов?

 
Мальчишка, сидевший со странной, затаённой улыбкой, будто прислушиваясь к себе, поднял прозрачно-зелёные глаза. Про себя я называла Батиса то мальчишкой, то пареньком и вдруг поняла, что слово «паренёк» сейчас для него точно не подходит. Это мальчишка, который вырвался из клетки, который перешагнул порог беспросветно мрачной камеры в радостный, сияющий мир. И который вдруг понимает, что жить можно и нужно! Взрослость, стрессовая и давящая, слетела с него маской, когда лопнули поддерживающие её тесёмки.
И он засмеялся – счастливый ребёнок, и захлопал в ладоши!
А мы чуть не ухнули в кучу осыпи!
Руки Матвея слетели с панели аэротакси, когда он резко обернулся на смех сына. Ник подхватил управление, и, только благодаря ему, машина лишь скрежетнула днищем по окаменелым обломкам.
А Батис смотрел в сторону и смеялся от удовольствия.
Аэротакси мчалось в сверкающем живом облаке оллфагов. Забыв о потенциальной аварии, пассажиры восхищенно рассматривали полупрозрачных птиц, словно наполненных светом спокойного персейского солнца. А я смотрела на Батиса и завидовала ему. Я знала, почему он смеялся: не надо больше контролировать чудовище в своей голове – сила мгновенно возросла, и то, что раньше выполнялось осторожно, под жесточайшим самоконтролем, сейчас выполнилось играючи. Словно многоэтажная техническая формула, в которой легко заблудиться, превратилась в наивное «дважды два». Счастливый. Свободный.
Мне до свободы ещё неопределённо долго. Появившийся рядом Матвей Иорданец с небольшой помощью Ника легко бы вытащил тень «акулы» из меня. Да и сама я легко бы это сделала. Если бы не одно «но». Тень я теперь рассматривала как оружие. Запасной вариант на случай непредвиденных обстоятельств, когда все мои мечты могут покатиться к чертям.
 

– … Холодный ветер слева! – отчётливо прозвучал голос Тайгера.

 
Из недавней расслабленности я словно выскочила.
Проследив его взгляд, «перевела»:
 

– Тени. Много. Летят быстро.

– Гонятся за кем-то! – мгновенно привстал Дирк.

 
Но Иорданец, определивший по подсказке лейтенанта цель, и сам точно так же откликнулся на информацию: уж ему-то не знать, как ведут себя тени при встрече с человеком… Резко развёрнутое влево аэротакси помчалось по узкой улочке в опасной близости от стен с провалами, а кое-где – оскалами окон.
Через секунды лёта обеспокоенность сменилась раздражением из-за машины: Матвей Иорданец из осторожности замедлил скорость; аэротакси юркало и виляло среди разломов, шарахаясь от предметов, заметных только на близком расстоянии. Всей душой заклиная: «Быстрее! Быстрее же!», я несколько раз ловила себя на том, что невольно раскачиваюсь, дёргаясь вперёд, словно это движение могло подтолкнуть транспорт.
Сидевший рядом Батис вцепился в спинку переднего сиденья, полураскрыв рот от напряжения. Мельком глянув на него, я спросила:
 

– Почему не пошлёшь оллфагов?

 
Батис обернулся, провёл пальцем перед глазами. Всё ясно: пока не видит конкретной цели, крыланов посылать не стоит. Ладно, попробуем поработать в паре.
Я накрыла ладонью пальцы мальчишки, другой рукой обняла его за плечи. Батис удивлённо покосился, но я кивнула ему и закрыла глаза.
Сначала – дорога, погребённая под закаменелым мусором из погибших предметов житейского обихода, строительным крошевом из ветшающих, осыпающихся зданий – и оплетенная зеленью, деловито лезущей из всех дыр. Впереди – просвет: кажется, улочки заканчиваются выходом в более свободное пространство.
Наконец Батис сообразил и тоже перешёл на другой уровень зрения. Поскольку через пять-шесть секунд меня едва не стошнило: теперь я видела летящее пространство вокруг нас сотнями зыркающих по сторонам глаз. Я будто смотрела в сотни энергично двигающихся зеркал или экранов. С трудом сосредоточилась и вывела из своего сознания оллфаговое восприятие Батиса. Это он должен увидеть то, что увижу я.
Потянувшись к холоду (и ведя за собой мальчишку с огромной стаей крыланов), я отрезками (не перескочить бы!) «догнала» чумовиков.
Тени мчались, едва-едва поотстав, за двумя мужчинами, которые бежали через дорогу к ближайшему дому. Мгновенный взгляд на дом – там, почти незаметная, стояла девушка, готовая вот-вот закрыть за беглецами дверь.
Один из мужчин, перепрыгивая вздыбившееся дорожное покрытие, не рассчитал высоты. Жёсткий пласт будто ударил его по ноге. Судорожно взмахнув руками, первый свалился. Второй, оглянувшись, машинально побежал было к нему. Пронзительный крик девушки – и он растерянно остановился. Первый, полулёжа, махнул на него – «Беги!» – и поднёс руку к голове. Второй побежал к дому.
Пальцы Батиса вздрогнули под моей ладонью. Я сразу как-то не сообразила, что фокусирую взгляд на руке лежащего – той, что уже касалась головы. И лишь когда два оллфага, вынырнувшие из ничего, неловко свалились на эту руку, своей тяжестью пришпилив её к земле, когда из ослабевших от внезапного налёта крыланов из ладони мужчины выпал пистолет, я поняла, на что решился упавший.
Батис и в самом деле оказался силён. Я успела увидеть изумлённые глаза лежащего, а мальчишка уже требовательно заставил меня отвести взгляд от мужчины – и вот они, тени!.. Крыланы возникали, как будто весёлый, с сумасшедшинкой художник макал кисть в жидкую краску и просто встряхивал её на полотно. Золотистой метелью оллфаги обвеяли неизвестного и буквально растворили в себе влетевших в их стаю чумовиков. Остатки теней, почувствовав неладное, шарахнулись в стороны.
 

– Холод уменьшился, – где-то далеко-далеко сказал лейтенант Тайгер.

 
Дирк болезненно застонал, и я пожалела, что он не может видеть великолепного зрелища – крыланов, клюющих воздух, сокращая численность сгустков-невидимок. Не отрывая взгляда от происходящего, я медленно, боясь потерять концентрацию, сказала, чтобы успокоить Дирка:
 

– Оллфаги доедают чумовиков.

– Что?!

– Что там происходит?!

 
Картинка начала ускользать – и я намертво заткнулась. Главную новость они получили – остальное увидят через несколько секунд.
Беглец, нырнувший было в дверной проём, вернулся, застыв чуть впереди девушки. Молодой, лет двадцати пяти – двадцати семи по земным меркам. В девушке что-то меня озадачило, но стояла она в шаге от проёма, в полутьме. Не разглядеть.
Из чистого любопытства я попыталась снова влезть в оллфаговое восприятие Батиса. Минуты не выдержала – затошнило. Скорее всего, от невозможности хоть на секунды сосредоточить внимание. Снова принялась присматриваться к людям. Интересно, сколько их здесь?.. Лежавший неловко сел, наверное пережидая боль, затем встал и, хромая, пошёл к молодой паре. Несмотря на довольно солидный возраст, двигался он собранно и выглядел спортсменом, недавно удалившимся на покой, но не бросающим своих спортивных привычек. Девушка поспешила ему навстречу, хотя на плечо ей опустилась было рука молодого беглеца. Тот поколебался и тоже зашагал к хромому старику. Видимо, рассудил: чем быстрее старик окажется в укрытии, тем безопаснее для них для всех.
Девушка вышла на свет, и я увидела, что она беременна.
Почти не глядя на старшего беглеца, быстро вертя головой по сторонам, она добежала до него и, так же не глядя, предложила опереться на руку. Старший покачал головой. Тут добежал второй, быстро подставил плечо, и старику осталось только перебирать ногами. Девушка шла за ними, держа наготове два пистолета и насторожённо озираясь. Молодец! Мало ли кто там пришёл на помощь. Главное – добраться до убежища и только здесь, в безопасности, поразмышлять о том, что же произошло.
Концентрировать внимание становилось легче. Мы приближались и вот-вот должны появиться в поле зрения троих.
Внезапно картинка размазалась. Выпрямив спину, я взглянула вперёд: ага, вот оно, это место! Рядом к передним сиденьям, тоже всматриваясь, приник Батис. Оллфагов больше контролировать не надо: самые опасные моменты позади, а чумовики – привычная добыча крыланов. Мы переглянулись и засмеялись. Неплохо поработали вместе – наводчик и стрелок!.. Оллфаги взлетели всё тем же сияющим облачком к верхушкам зданий и пропали. Наверное, Батис отослал.
Аэротакси вильнуло из-за внезапно преградившего дорогу столба.
Трое, уже у дверей в укрытие, приостановились. Старик снял руку с плеча парня и опёрся о дверной косяк.
Уверенной рукой Матвей опустил машину неподалёку от троих. Белёсая пыль из-под машины, взвихрившись, чуть-чуть не докатилась волной до них.
За два дня нам не впервые видеть выражение растерянности и неверия на человеческих лицах… И – Надежды, которая изо всех сил борется с рациональным, остужающим: «Нет, это не помощь. Это ещё пока не помощь».
Пыль улеглась. Я открыла дверцу, машинально огляделась (надо же, как быстро усвоила привычки подневольных персейцев!) и пошла к троим.
Тот, что помоложе, выпрямил спину. Я напомнила себе, что, дойдя до порога дома, служившего им убежищем, молодая женщина отдала оружие именно ему. Надеюсь, не псих. Подождёт стрелять до выяснения обстановки.
Теперь я могла их хорошенько рассмотреть. Старший (точнее и конкретнее – уже старик), несмотря на спортивную форму и уверенные движения, оказался по земным меркам лет за семьдесят; возрасту он явно не собирался сдаваться: ярко-синие глаза всматривались оценивающе, а чуть морщинистое на уголках глаз и губ лицо навсегда застыло в насмешливой маске, чуть подёрнутой горечью. Темно-русый парень, ровесник Тайгера, даже ближе к тридцати; сухощавый, насторожённый, с обветренно-загорелым лицом – вот три характеристики, подсказавшие, кто в этой тройке основной разведчик и добытчик. Позже выяснилось: я права. И что трое, и что добытчик. А молодая женщина… Чёрт, да язык не поворачивался так называть её. Хрупкая сероглазая девочка, с коротко стриженными светлыми локонами, словно выпадала из реальности мёртвого города. Она вполне могла быть героиней иллюстраций к старинным сказкам о потерявшихся принцессах. Ладошку она машинально положила на живот. Я взглянула, машинально следуя за её жестом, и лицо опахнуло опаляющим жаром страха и жалости.
56.
Я всё-таки дошагала так близко, что парень дёрнул рукой с пистолетом.
 

– Так, спокойно. Мы летим от Колеса. Слышали про такое?

– Ищете людей? – сразу сообразил старик.

– С этим подождём. На повестке дня у нас явно… Вы не будете возражать, если я позову одного из наших?

– Но зачем?

– Тайгер! Быстро сюда с аптечкой!

 
При слове «Аптечка» парень округлил глаза, но реакции и соображалка у него работали как надо. Во всяком случае, девочку, застонавшую от боли, он подхватил мгновенно, едва только она начала сползать по стене, не отрывая руки от живота.
Тайгер добежал до нас, и мужчины внесли роженицу в широкий холл. Мельком оглядевшись, я поняла, что обнаруженные трое тоже предпочитают вести подземный образ жизни: в закутке, слева от широкой лестницы наверх, виднелись, кажется, три ступени, ведущие к полуоткрытой двери.
Старик захромал к закутку, повторяя:
 

– Одеяла! Одеяла!

– Где они? – обогнав его, я остановилась на первой ступени.

– Войдёте сюда, там коридор. Надо идти до конца – увидите лестницу… Куда же вы?

 
Зарычав, я выскочила из закутка и стремглав кинулась в другой конец холла, где висели тяжёлые портьеры. Ещё я буду бегать по незнакомым подвалам, когда времени в обрез! Схватившись за толстую ткань, я дёрнула. Портьеры, на моё счастье, крепились на обычных «прищепках» и упали без карниза. Облако пыли оказалось не очень большим, как я боялась. Наверное, эти трое редко выходили на улицу… Эти трое. А может, их всё-таки больше?
Сложив громадное полотно вдвое и собираясь сложить его ещё раз, я содрогнулась от высокого пронзительного крика. Так, началось, а она всё ещё на руках мужчин.
Подбежал Батис, поднял конец полотна, и вместе мы быстро дотащили импровизированное одеяло.
 

– Оно грязное! – ужаснулся старик.

– Ничего! Мужчины, быстро сняли рубахи!

 
В секунды полотно застелили более-менее чистыми тряп… – простите, рубахами. Девочку, плачущую от боли, опустили на них.
 

– Сколько ей лет?

– Семнадцать, – потерянно, сам чуть не плача, ответил молодой. И мне очень сильно захотелось стукнуть его и завопить: раньше надо было думать! Когда ребёнка, блин, делал!

 
Но в этот момент девочка застонала, протянула руку к будущему отцу – он быстро сел с нею рядом, утешая, промакивая пот и слёзы рукавом чьей-то рубахи. Ладно, хоть на что-то пригодился…
Глядя, как остальные, смущённые и растерянные, столпились над юной парой, я с отчаянием поняла, что у меня ещё есть возможность поорать: кто будет принимать роды, чёрт бы их всех! – хоть кто-то знает, как это делается?! Кой чёрт они умиляются фиг знает чему, когда думать надо о насущном?!
Но тут подоспел припоздавший Ник, за ним – Иорданец. Кажется, они ставили машину ближе ко входу в здание. Ник огляделся.
 

– Зоя, тихо! – велел он и обратился к лейтенанту: – Тайгер, все военные должны знать, как принимать роды! Ну!

– Я только теорию, только теорию!.. – пролепетал побелевший лейтенант.

– Идеальные роды мы тебе обеспечим, – пообещал Ник, – ты только не забудь, как это делается. Матвей, Батис, разыщите, где они живут. Принесите вод, чистых тряпок. Остальное есть в аптечке.

 
Двое драко кивнули. Матвей будто рассеянно провёл ладонью, не прикасаясь, по спине старика и широким шагом направился к закутку. Они спустились в темноту, почти синхронно подняли руки, словно неся свечи. На пальцах драко мелькнули огоньки, в темноте они уехали в сторону и пропали.
Подчиняться спокойному, уверенному голосу Ника оказалось легко: Марека, молодого, усадили в изголовье Лии, чтобы продолжал стирать пот со лба и слёзы, если девочка опять заплачет; Дирку наскоро преподали базовый курс перекачки энергии, и он осторожно держал своей огромной тёмной ладонью бледные пальчики роженицы; я снимала стресс от испуга.
Пока решались организационные вопросы, появились Иорданец и Батис с ворохом вещей и с термосами. Словно дождавшись этого момента, девочка вскрикнула и выгнулась. Лейтенант посерел, а Марек потерял сознание.
Собственно, всё действо ограничилось только этими происшествиями. Тайгер получил свои идеально спокойные роды, а после них – одобрительное похлопывание по плечу от Ника.
Новорождённого мальчика вместе с родителями отправили в жилые комнаты. Как выяснилось, они были в двух шагах от закутка, а за одеялами старик послал меня в домашнюю кладовую.
Их и в самом деле оказалось трое – впрочем, уже четверо.
Под жильё они приспособили подвал дома – ту его часть, где когда-то работала отопительная система. Несколько отсеков превратились в довольно уютные комнаты. Старик Илларион зазвал нас немного отдохнуть и выпить кофе. И, естественно, узнать, что к чему и кто мы такие.
«Кухня» оказалась довольно просторным помещением, оборудованным плитой, для разогрева которой шёл сжиженный газ, а также любая горючая мелочь. Мы уселись за большой круглый стол. Оказывается, Илларион всегда держал заваренный с утра кофе в термосе – для Марека, который страдал от пониженного давления. Так что обещанный напиток мы получили сразу. И сразу я вынужденно поставила чашку на стол, чтобы не расплескать. Я-то думала о себе – спокойна. Ан нет. Руки дрожат… Вспомнив дыхательные техники, я с минуту поработала над состоянием и уже спокойно взяла чашку, вслушиваясь в рассказ Иллариона.
 

– … Я из городской службы озеленения. Марек – мой, коллега, дизайнер. В тот день мы оба были свободны. Заранее договорившись, встретились, чтобы сыграть шахматную партию. Марек вообще не очень общительный и приходил только тогда, когда я оставался один. Сын и сноха были на работе, а Лия у подруги готовилась к экзаменам. Это тремя этажами выше нашей квартиры. Мы доигрывали вторую партию… – Голос Иллариона вдруг осип. Кажется, мы стали первыми, кому он рассказывает о чуме. И, кажется, он помнит всё, до мельчайших подробностей, несмотря на трёхлетнюю давность событий. Он прокашлялся. – Лия – моя любимая внучка. Мне всегда казалось, я её хорошо чувствую.

 
… Он собирался объявить Мареку мат. Но рука с приподнятым ферзём внезапно остановилась на полпути к вожделенной клетке. Марек неуверенно улыбнулся.
 

– Илларион?..

– Кто-то кричит, – отвечая ещё бесстрастно, словно своим мыслям, Илларион поставил ферзя не на доску – на край стола и поднялся, прислушиваясь. Он пока не думал о внучке, но прислушивался, интуитивно поднимая глаза к потолку.

 
Марек же вдруг встрепенулся и быстро шагнул к окну, возле которого они играли.
 

– Это… чудовищно! – выдохнул он, глядя вниз с высоты второго этажа.

 
И такая сила потрясения прозвучала в его голосе, что Илларион тоже поспешил к окну, на мгновения забыв о тревожном звуке. И – от ужаса инстинктивно нашарил кнопку. Вдавил – и оконная рама упала сверху со стуком гильотинного ножа. Одновременно стемнело. Не оттого, что закрыли окно. Мимо окна, слегка раскачиваясь, проплыло нечто громадное, со смазанным пятнистым рисунком в жёлто-коричневых тонах… Марек, онемев, засмотрелся на страшную тень. Когда она прошагала, в комнату снова хлынул свет. Словно заворожённый, парень потянулся потрогать окно – смешную преграду для шествующего по улице монстра. Илларион схватил Марека за руку и оттащил вглубь комнаты.
 

– Увидят! Я сейчас закрою окно полностью!

– Они… ревут, – недоумённо сказал Марек, наблюдая, как подкравшийся к окну старик дёргает кисть старомодной гардины. И уже в полумраке добавил: – А вы сказали – кто-то кричит.

 
Но крик и в самом деле прозвучал – и не один. Очень приглушённый, но явно с лестничной площадки. Илларион схватился за сердце и просипел:
 

– Лия… Господи, это Лия!

 
Он бросился через все комнаты к входной двери, не заметив, как, побежавший сначала за ним, Марек остановился и скрылся в спальне сына и снохи.
Распахнув дверь, Илларион будто столкнулся с плотной стеной криков, плача, рычания. Ошеломлённый, он застыл на пороге – этих секунд хватило для появления Марека с двумя охотничьими ружьями (сын Иллариона увлекался охотой и вместе с женой дважды открывал сезон). Одно ружьё Марек сунул старику. Поняв, что он держит в руках, Илларион начал приходить в себя и даже нашёл силы удивиться: тихий Марек и оружие?!
В основном крики раздавались сверху. В этом доме на каждой площадке две квартиры, но сами площадки отличались шириной небольших рекреаций и, помимо лифта, оборудованы широкими же лестницами.
 

– Девочка на каком этаже? – спросил Марек, бегом преодолевая первую лестницу наверх: никто из них о лифте даже не подумал.

– На пятом… Боже, боже!

 
Навстречу хлынула странная толпа – люди вперемешку с ящероподобными. Толпа – это, оказывается, на первый взгляд. На самом деле ящерицы, размером чуть крупнее человека – кто стоя на четырёх, кто поднявшись на крепкие задние лапы, гнали людей – охотились. Или догоняли жратву. Звери отличались неуклюжестью, но брали мощью: догоняя, они прыгали на человека и начинали рвать его, не обращая внимания – живой ли ещё, мёртвый ли. Широкая длинная лестница медленно покрывалась кровью и разодранной плотью.
Почти неслышный в криках щелчок заставил Иллариона очнуться. Марек, с неожиданно сосредоточенным лицом, прицелился и выстрелил. Ящерица с верхней ступеньки, раскинувшая лапы, будто желая обнять бегущую от неё женщину, рухнула мордой в ступени. Женщина, кажется, инстинктивно поняла, что позади никого нет, и, прыгая через две-три ступени, добежала до спасителей. Ящерица ещё дёргалась, несмотря на разбитую в кровь морду, и теперь уже Илларион добил её. В суматохе никто не заметил, что от мёртвого тела отделилось темноватое облачко. Мужчины продолжали стрелять – как в тире – по лестнице; живых людей не осталось, а у тварей соображалка, видимо, плохо работала. А потом Илларион получил новый шок: одна из ящериц, настолько увлечённая жратвой, что её, не сговариваясь, оставили напоследок, вдруг оторвалась от полусожранного тела – и встала на задние лапы, которые абсолютно точно увеличивались в размерах. Женщина, бормочущая и всхлипывающая за спинами спасителей, взвизгнула и побежала вниз. Тёмное облачко, словно подгоняемое невидимым сквозняком, лениво последовало за нею.
 

– Она изменяется, Марек… Она изменяется…

– Легче попасть, – холодно ответил парень и выстрелил.

 
Тварь оказалась последней, и когда мужчины собрались было подойти к лестнице и помочь двоим, которые на вид показались живыми, сверху раздался срывающийся крик:
 

– Деда, стреляйте в дым!

– Лия, спускайся!

– Деда! Дым живой! Он убивает! Стреляйте в дым!

– Вижу дым! – сказал Марек и выстрелил.

 
А когда они расстреляли все дымки и старик смог обнять заплаканную Лию, они спустились и у порога квартиры увидели ту самую соседку с четвёртого этажа. На их глазах она мутировала в ящероподобное, и пришлось убить её. Потом стало ясно, что в квартире не отсидеться. Илларион вспомнил про подвал. Первую ночь они спали в непроницаемой тьме, прижимаясь друг к другу.
57.
 

– Как я узнал позже, Марек научился стрелять и даже готовить самодельное оружие, когда вступил в компьютерно-виртуальный клуб «Солдат». Здесь, – кивнул Илларион на высокий шкаф слева от двери, – мы храним бутыли с зажигательной смесью и насосные огнемёты. На одной из полок – пистолеты, которые мы нашли, когда обходили квартиры… Из подвала мы вышли только к вечеру следующего дня, когда казалось – всё закончилось. Пока обходили квартиры своего корпуса, наткнулись на троих, спрятавшихся от чумовиков. Но все они были ранены – покусаны или разорваны – и не выжили. Слишком много крови потеряли… Ещё двоих зазвали к себе – они бежали от огромного ящера, такого, как тот, что прошёл мимо наших окон в страшный день. Они пробыли у нас недолго: пришли в себя и ушли искать своих родных. Мы не стали уговаривать: видели, что всё равно они не послушались бы нас… Когда мы поняли, что город или умер, или опустел, начали делать всё, чтобы выжить. Мне кажется, мы стали похожи на Робинзона, чей остров постоянно и всегда внезапно обстреливают. Мы научились выходить на улицы, но на короткие расстояния и всегда втроём, чтобы следить и по сторонам, и за воздухом…

 
Старик прервался вздохнуть. Слушавшая его, как и все, очень внимательно, я всё же заметила, что Батис чуть нагнулся и с любопытством всматривается в темноту под шкафом с оружием.
 

– Выжить можно. Но это не жизнь. Город превратился в самые настоящие джунгли. Достаточно одного – отсутствия связи, чтобы чувствовать себя дикарём в чужой войне. Марек пытался смонтировать средство связи, но любая мощность глохнет на расстоянии более десятка метров. А как по-другому рассказать о себе другим выжившим, мы не знаем. А ведь наверняка ещё кто-то живой остался… Смешно, да? Говорю – живой, как будто всё умерли… Самое страшное – это, как вы называете, оборотень. Увидев такого впервые, мы обрадовались. И, наверное, вам нетрудно представить наш шок…

– А как Лия узнала, что дым живой? – поинтересовался Дирк.

– Вместе с подругой она была освобождена от посещения колледжа и, как одна из лучших, оказалась на дистанционном обучении. Лия видела, как дым вошёл в голову подруги. Видела изменения, которые произошли. Сильно испугалась, выскочила из квартиры бежать домой. Умница – сообразила заблокировать за собой дверь. А когда увидела, что происходит на лестничных площадках, спряталась среди декоративных кустов.

 
Взгляд Батиса стал чуть отстранённым. Из полумрака под шкафом высунулась острая рыжая мордочка с чёрным носом.
 

– Листик! – ласково позвал Илларион и удивился: – Странно. Обычно лис забивается под шкаф и выходит только на зов Лии.

 
Гибкое тельце вынырнуло из темноты полностью. Батис протянул руку – лис, нервно оглядываясь на замолчавших людей, едва не стелясь по полу, подкрался к Батису и понюхал его пальцы. Мы затаили дыхание: дикий зверь поражал мягкими плывущими движениями, но время от времени неловко дёргался, словно спотыкался. Приглядевшись, я заметила: задние лапы зверя искалечены. Перехватив мой сочувственный взгляд, старик объяснил:
 

– У оборотня отобрали. Детёныш ещё был. Видно, от стаи отбился, ну и…