Текст книги "Не будите спящую ведьму"

Автор книги: Сергей Радин

– Основная жизнь сосредоточена в Подземье, – рассудительно сказал Дирк. – Верхнюю Андромеду мы всегда рассматривали как ловушку, из которой надо спасать.

 
А неизвестные всё прыгали и взлетали, и почему-то явным было их удовольствие от самого движения. И, глядя на них, хотелось забыть обо всём и только смотреть, замирая от восторга. Зрелище летающих в пустыне разрушенного мира околдовывало до нежелания говорить. Пустыня входила в душу, чувствовалась до малейшего дуновения ветерка, до малейшего трепета пространства.
И, пока остальные блаженно следили за завораживающими перемещениями летунов, я оставалась индикатором безопасности для всех. Впрочем, как выяснилось секундой позже пришедшего в голову самоопределения, за небесными бдительно следил ещё и Ник Имбри.
 

– Внимание. Тени. Справа над стеной.

– От чёрт, – сквозь зубы сказала Бланш.

 
Тени безмятежно плыли навстречу летунам.
 

– Ну, всё, – безнадёжно сказал Винсон. – Сейчас они их оприходуют. Предупредим или попробуем расстрелять?

– Если у них на стене целое оборудование для полётов, значит, они здесь давно. Наверняка о тенях имеют представление. Наверняка научились от них защищаться!

 
Это высказался Синклер Мид. Он, как и все мы, с надеждой смотрел на высоченную стену, больше похожую на скалистый гребень, чем на деталь разрушенного архитектурного ансамбля.
 

– Ждём до максимального сближения, – предупредил майор движение Марка Флика, вскинувшего на плечо огнемёт.

– Расстояние… Прицел…

 
Неизвестный, летящий впереди, чуть замедлил спуск и дёрнул свободную руку ко рту. Я тоже дёрнулась: раскалённая игла ультразвука пронзила пространство.
 

– Если стрелять, вероятность попадания на таком расстоянии… – словно про себя отстранённо заговорил Дайкс. – … Вероятность очень слабая… При их скорости…

– Внимание! – перебил его Тайгер. – Позади нас источник…

– "Акула"! – теперь уже я перебила его.

– Она нас не увидит, но ближе к ней держатся три оборотня!

 
Перестановка сил произошла спокойно, без суеты. Происходящее на земле меня не очень волновало. «Акула» и оборотни всё-таки имели плоть, а значит – были уязвимы. А вот что с «представителями небес» делать. Как им помочь…
 

– Не может быть! – вырвалось у Ника Имбри.

 
Летуны, не сбившись со скорости, продолжали своё потрясающе великолепное движение по натянутым канатам. Теперь мы все видели на их спинах связки – видимо, отдельные верёвки на всякий случай. И как будто специально для нас этот случай возник: первому понадобилось перебраться не по земле, а от неё к другой стене. Он выхватил через плечо моток и лёгким, непрекращающимся движением вбросил в воздух бесформенное нечто. Из нечто змеёй метнулась верёвка и задрожала, натянутая влетевшим в крепление на другой стене крюком. Вот это меткость! Другой конец неизвестный успел установить на основной стене в таком темпе, что мы и не заметили, когда он это сделал.
Но главным оказались не чёткие уверенные прыжки и нырки, техника и всякие приспособления для полётов.
Ультразвуковой сигнал созвал к мчащимся неизвестным целую тучу крыланов.
Вот когда мы буквально оцепенели: почти прозрачные, хрупкие существа набросились на тени, как психованная стая хорьков врывается в плохо закрытый курятник! Эти поразительные существа – крыланы – в секунду-другую обрушились на лениво и безмятежно плывущие до сих пор тени агрессивно-сверкающим облаком.
Я застонала, изо всех сил давя на уши. Ответный ультразвуковой крик десятков крыланов словно тончайшей металлической сетью пронизывал тело, взрезая от макушки к ногам. Обернулся Ник – и, как будто тысячу раз так делал, махнул перед моим лицом переводящим знаком.
Остальные не слышали крика странных существ, но, мельком обернувшись, я увидела, как некоторые, наверное, чувствительные, морщатся, видимо сами не понимая, отчего.
Между тем неизвестные всё так же спокойно продолжали воздушно-верёвочный путь. Серебристо-золотистые волны крыланов обвевали их тела, как будто люди купались в потоках странного фонтана. Додумавшись до последнего, я вдруг смутно начала вспоминать что-то, вроде не имеющее связи с происходящим: раннее летнее утро, движение в холодной росистой траве по пояс – и стремительный облёт маленьких птиц, хватающих вспугнутую с зелени мошкару.
Неужели то, что сейчас происходит, сравнимо с привидевшейся охотой птиц на насекомых? Люди своим появлением провоцируют появление теней, а крыланы пожирают последних, как… как…
 

– Как стрижи комаров! – закончил Имбри.

– Но это невозможно! – заявил лейтенант, боясь моргнуть и потерять уровень проникающего зрения, как все новички в этом деле.

– Какие стрижи? Какие комары? Что невозможно?! – начала закипать Бланш. – Я ща орать начну, если не объясните, о чём вы!

– Тени исчезают, как только приближаются к крыланам! – сообразил Синклер Мид. – Я это отчётливо вижу. Хотите сказать, что крыланы охотятся на них, как стрижи на комаров?

– Обалдеть! – самодовольно сказал Винсон. Он сидел в обнимку с лучшим другом – огнемётом, глядя в другую сторону: сторожил "акулу" и сопровождавших её оборотней. – Значит, с этой стороны нам ничего не мешает? – Кажется, для Винсона не наблюдалось проблемы, взволновавшей всю группу. Да что там проблемы – настоящего открытия, принёсшего такое облегчение, будто тени разом испарились по всему Персею и в природе их больше не существовало.

 
Пока он внимательно изучал группку монстров, остальные оживлённо перебрасывались научно-исследовательскими кровожадными репликами.
 

– Как ты думаешь, они защищают этих ребят?

– Нет, скорее – используют в качестве приманки.

– Тени даже не боятся – так и плывут к ним.

– Это ещё поглядеть надо, кто кого использует… Ага, ещё одного сожрали! Приятного аппетита, птичка!

– Это не птичка.

– Летает и клюёт – значит, птичка!

– Тени тоже летают – тоже птички? Ну, молодцы ребята! Надо же, как приспособились! Эй, Дирк! Неужели все три года вы о них не знали?

 
Дирк не стал уточнять, о ком его спрашивают – о крыланах или о людях. С просветлённым лицом и забытой улыбкой он следил за скользящим полётом неизвестных.
 

– Мы не были здесь года два. Так, изредка, посылали патрули. Но о людях в этой зоне даже не подозревали.

– Но ты привёл нас сюда!

– Понадеялся на склады в офисах. И потом – центр города. Я думал, отсюда сканировать легче.

– Ты думал, мы отсюда просканируем весь город и найдём всех живых?! – поразилась я. – Даже при хороших условиях мой рекорд – миля от силы. А здесь ещё фон какой-то, который не даёт мне смотреть даже на привычное расстояние. Так что прости, Дирк, если разочаровала.

 
Всё с той же намеченной улыбкой Дирк взглянул на меня.
 

– В городе есть люди. Появилась сила против теней. Вы ж всё равно видите – и плевать на расстояния. Столько отличных новостей на одно утро! Я разочарован? Ни в малейшей степени!

– Эти, которые на верёвках, уходят! – предупредил Имбри. – Крыланы вместе с ними.

– Зато "акула" с сопровождением всё ближе, – сказал Винсон.

 
Дирк заволновался.
 

– Вы сможете определить, куда идут люди? Сможете определить их основное местонахождение?

– Сможем, – нетерпеливо ответил Ник Имбри. – Они живые и оставляют ментальный след. Найти их сможет даже лейтенант, чуть поднапрягшись.

 
Брент немедленно повернулся к Тайгеру и приподнял бровь. Тайгер замешкался, но кивнул. Никогда ещё не видела столь самодовольной и счастливой усмешки у майора, как сейчас, когда он смотрел на Тайгера лишние пару секунд, прежде чем отвернуться. Как таких, как Брент, называют? Ах, да, военный до мозга костей, военная косточка. И ход размышлений его вполне ясен: оружие в лице лейтенанта совершенствуется – прекрасно, армия получает ещё одного ценного сотрудника.
 

– А верёвок-то сколько, – вполголоса заметил Марк Флик. – Особенно со стен вниз – сплошная паутина. Куда им столько? Запутаться же можно. И разные все: то настоящие канаты, то так себе шнуры.

– А они раз в год постирушки устраивают! – хихикнула Бланш. – Где ж бельё ещё сушить? Вот и натянули!

– Не-а, это не для белья, – подхвати подначку Маккью. – Слишком кучно здесь бельишко будет навешено. Я думаю, они балы здесь устраивают. Смотри, как удобно: поплясали на одной верёвочке – разворот – перескочили на другую, следующее па. Потом опять то же самое.

– А ещё удирать с земли удобно, если что, – предположил Дайкс и спросил: – А вот интересно: "акулы"-то понятно, а оборотни умеют по верёвкам бегать, когда они в человеческом обличье?

 
Все замолчали, видимо прикидывая. Я тем временем поглядывала на майора и размышляла, почему он в приказном порядке не заставит всех острословов заткнуться. Развели, понимаешь, болтовню! Военные же!.. Но майор только благодушно выслушивал старательных приколистов и лишь ухмылялся себе под нос… Дошло. Полдесанта – народ гражданский, взятый на Персей из-за иного, чем у военных, мышления. Судя по всему, в болтовне майор слышит некий брейншторминг, когда среди неуклюжих острот и полунасмешливых гипотез может блеснуть что-то стоящее. Да и вообще, к чему строжить команду, если она мгновенно собирается, стоит близко появиться настоящей опасности?
Неизвестные вспорхнули на край стены и за неё. Только взблёскивания слюдяных крыльев ещё некоторое время подсказывали, как перемещаются люди.
Барракуда, сидевший скептически скривив большой рот, высказался:
 

– Верёвки, конечно, понятно к чему. А вот дорожки… Вот этого понять не могу, нафиг они здесь нужны?

– Какие дорожки? – удивился Мид.

 
Все моментально приникли к оптике. Оглянулся Имбри, показал большой палец, и Барри самодовольно погладил себя по голове.
47.
Сначала я обнаружила одну дорожку. Потом, когда глаз привык отлавливать нужное, выяснилось, что вся стена исполосована ими. Создавалось впечатление, будто время от времени на тележках без колёс здесь провозят какой-то груз. Дорожки прилично укатались среди торчащих камней. Судя по их извилистому виду, создатели постарались обойти самые каменистые места.
Но этих дорожек и правда было слишком много.
Между тем «акула», видимо, заметила движение рядом со стеной и решительно направилась к ней. Она обошла наше убежище, и мы чуть расслабились, изучая монстра в движении. Оказалось, «акула» похожа на ту самую высохшую селёдку трёхэтажного роста, которую видел Денис в первый день всеперсейской катастрофы. С небольшим отличием, правда. У той, насколько я помнила, отсутствовал хвост – у этой хвост-лопата равнодушно волочился, везя за собой камешки и подметая за зверем следы. Зверюга ничего не боялась: шествовала, раскачивая блестящим гребнем и время от времени вытягивая шею параллельно земле. Наверное, выискивала добычу, но при этом выглядела, как рассерженный гусак перед дракой.
Оборотни держались на почтительном расстоянии от «акулы». Двое оставались в человеческом обличии, но этих двоих сразу можно было определить как «морфецов»: шагая, они то и дело дёргались, точно марионетки в руках засыпающего кукольника, а один вообще норовил пасть на колени и передвигаться на четвереньках. Пробежав таким манером пару шагов, он с сожалением вставал на ноги: кажется, острая щебёнка и разрушенный камень ранили колени и ладони. Затем, забывшись, снова припадал к земле и снова пытался бежать на четырёх конечностях не трансформируясь. Не знаю, как других, но меня последнее озадачило: в чём дело? Да перекинься в ящера – и нет проблем! Ещё понаблюдав, хмыкнула. Ответ лежал на поверхности: на метаморфозу не хватает силёнок. Вон тощОй какой!.. А одеты… Видимо, отголоски отчеловеческого атавизма требовали от оборотней прикрыться. Они и прикрылись – такими лохмушками, что Бланш только и смогла нецензурно кое-что бормотнуть, а Барри – согласно прошипеть.
Какой-то промельк слева заставил меня хорошенько вглядеться в обломки камня вокруг постамента от колонны. Поправив шлем-маску и подкрутив оптику, увидела стаю лисов. Они сторожко высовывались из своего укрытия и не сводили чуть раскосых глаз с «акулы». Очевидно, грохот её лап шуганул их спрятаться… Только об этом подумала, как один из лисов, всё ещё не сводя глазёнок с чудовища, быстро-быстро облизнулся. Я затряслась в беззвучном смехе.
 

– Что там, Ата? – полюбопытствовал по внутренней связи Винсон.

 
Я переключила на него свою оптику. Он смотрел недолго. Сразу увидел нужное.
 

– Ребята, а ведь здесь есть кое-кто, кто рассматривает нашу «акулу» в качестве обеда!

 
Через минуту кто фыркал, кто вздрагивал от смеха. Слышать мы не слышали, но лисы явно непроизвольно то повизгивали («Ой, какая гора мяса зря пропадает!» – переводил их Маккью), то потявкивали, а двое пришли в такое возбуждение, что занялись, вежливо говоря, деянием, ведущим к репродуктивным последствиям… Глазастая Бланш оглянулась и сказала изумлённо:
 

– Тайгер, миленький! Да ты никак покраснел, что ли?

 
Половина десантного состава в слезах сползла по камням на землю. Майор и то улыбнулся.
Правда, вскоре выяснилось, что для лейтенанта реплика Бланш прошла впустую: он за лисами не следил и просто не понял, с чего это он вдруг покраснел и над чем, давясь и шикая друг на друга, ржёт десант.
Улыбнулся и Дирк забавной ситуации: он успевал следить за чумовиками и прислушиваться к оживлённому обмену репликами.
 

– А почему лисы не подходят к «акуле»? Облаяли бы её за недоступность.

– Оборотней боятся. Те жрут всё, что движется. Особенно, если оборотень в шкуре охотника, как этот, – кивнул Дирк на третьего.

 
Третьим оказалась ящерица размером с овчарку. Она бойко семенила сухощавыми лапами вслед за человекообразными оборотнями. Между крупными раздутыми ноздрями сверху примостился роговой нарост. Судя по нему, оборотень неплохо считывал из воздуха обоняемую информацию. Вот он коротко застыл, ткнув рогом в сторону лисов, – и те молчком утянулись за постамент, в подветренную сторону. Оборотень дёрнул рогом ещё пару раз, но запах исчез, и чешуйчатые лапы, взбивая белесоватую пыль, вновь зашлёпали по отчётливой полосе, оставленной «акулой».
Бланш резко выдохнула. Оказывается, она задержала дыхание, едва оборотень обернулся на разрушенный постамент.
 

– Чёрт… Переживаешь, как за человека! – шёпотом пожаловалась она, перебравшись поближе ко мне.

– То же самое, – тихонько ответила я.

– Внимание! – монотонно сказал Тайгер, сосредоточенный на точке впереди. – Смешанный эмоциональный фон. Очень жёсткий.

 
Проследив его сосредоточенность, я тоже напряглась: за стеной, где недавно скрылись неведомые летуны, готовилось что-то очень решительное.
Имбри резко втянул сквозь зубы воздух.
Взревела «акула».
Над стеной взлетел тот, который повыше. Один. Он взлетел, будто на лыжах, но на ногах у него ничего не было. А чуть ниже под ним на один-единственный миг застыла короткая доска с округлёнными краями.
В следующий миг летун оказался на этой доске и стремительно съехал со стены. Вот откуда дорожки! Ловко маневрируя в паутине верёвок и на узких извилистых трассах – ну ни одной прямой! – летун начал странный танец среди верёвок, словно и не замечая несущейся к нему «акулы» с чуть поотставшими оборотнями.
 

– Что это?! – ошарашенно спросил майор.

– Скейтборд!

– Неа, это зимний скейт! Видишь – без колёсиков! Как его?..

– Сноуборд!

– Точно!

– Он обалдел – плясать перед этими?!

– А может, задумал что?!

– Барри!!

– Барри! Драный хвост!..

– Не вижу ни фига! – рявкнул Барракуда. – Слишком быстро двигается! За драный хвост ответишь, Винсон!

 
Разочарованный народ отвернулся от предсказателя, который, оказывается, не мог работать в нервозной обстановке.
«Акула» между тем уже мчалась по краю верёвочной паутины – чуть впереди, параллельно ей, почти по прямой дорожке, летел сумасшедший сноубордист. Время от времени он хватался за металлические колья и помогал себе развернуться в опасных местах.
 

– Если он даже попытается зверюгу прикончить этими палочками… – с сомнением забормотал Дайкс, держа на прицеле оборотня-ящера.

– По-моему, у него на уме несколько иное.

– Он поворачивает! Назад!

– Там ещё кто-то есть, – напряжённо сказал лейтенант.

 
Оборотни тоже поняли, что сноубордист возвращается, и бросились вперёд, к тому месту, где потенциальная добыча выпрыгнула из-за стены. Они добрались первыми. Человекообразные подпрыгивали, повизгивая, а ящер шипел на них, пытаясь угомонить, чтобы не спугнули добычу.
Внезапно с торжеством зарычал Барри – на таком сириусском диалекте, с такими пробулькиваниями и клокотанием, что за его горло страшно стало: выдержит ли глотка?.. И что он вопит?! Глаза бешеные, а из-за чего – не разберёшь.
 

– Говори нормально! – в полный голос велел Брент.

– Он говорит, "акуле" жить от силы минуту-другую! – крикнул Имбри, не поворачиваясь от стихийной амбразуры.

 
Только мы уразумели, что это значит, как вокруг стены стремительно понеслись события одно за другим.
На верхнем крае стены словно отпочковались три головы. Оборотни их не видели, слишком занятые нетерпеливым ожиданием мчащейся к ним жратвы.
Сноубордист резко затормозил на почти идеальном расстоянии между «акулой» и оборотнями – где-то в двадцати метрах от той и других. Затормозил и встал на месте. Невероятно длинным и спокойным движением нагнулся за доской.
«Акула» грохотала так, что, пробеги она мимо нашего убежища, мы бы, наверное, прыгали на содрогающемся полу в такт её бегу.
На стене внезапно появился второй летун. От нас не видно точно, что это именно он: решили так по связке за спиной. На этот раз он явился не с пустыми руками – прямоугольник длиной в полметра, шириной где-то в ладонь – мы все отчётливо видели, но понять, что это – даже и не пытались.
 

– Гранатомёт?

– Лазерная пушка?

– У нас, на Персее, такого оружия нет, – твёрдо сказал Дирк.

 
Второй переступил ногами и заскользил вниз – тоже на сноуборде.
Чудовища с двух сторон добегали до первого сноубордиста, когда разогнавшийся на спуске второй съехал не по дорожке, а свернул на камень-трамплин. Он взвился в воздух на полусогнутых и выстрелил в голову «акулы». Что-то тёмное на мгновение заштриховало жуткую крокодилью морду с яростно ощеренными зубищами.
 

– Гарпунная сеть, – разочарованно сказал кто-то из наших. – Они что здесь? В игрушки играются?

 
«Акула» по инерции почти добежала до первого сноубордиста – второй бросил доску и удирал снова на стену, пользуясь верёвками. Лапища «акулы» вдруг начали заплетаться друг за друга…
В мгновение, когда мы были готовы закричать: «Беги!!», раздался залп трёх выстрелов. Оборотни попадали. «Акулу» той же инерцией бега мордой протащило по обломкам. Взрыхлённые несколько необычным способом, камни отлетели в стороны вместе со взбитыми клубами пыли. «Акула» дёрнула задом раз, другой – и обмякла. Без звука. Даже не мявкнула.
Первый сноубордист постоял немного и пошёл прочь от «акулы», даже не позаботившись удостовериться, что чудовище на самом деле сдохло.
На стене, куда добежал второй, уже сидели все три стрелка.
Над оборотнем кружила стая крыланов. Двое из них уже полакомились тенями, которые попытались удрать из погибших человекообразных.
 

– Что-то я не понял, – озадачился Марк Флик. – Они что: накинули этой балде набалдашник – и она сдохла? Сеточкой горлышко перетянули нежной зверушке – и всё?

– И сидят, бессердечные, любуются на дело своих беспощадных рук, – добродушно закончил Винсон.

– Интересно, где они взяли огнестрельное оружие?

– В полицейских участках, скорее всего! – нетерпеливо предположил Дирк. Он приник к "окошку", переполненный счастьем и нескрываемой радостью: город жил! Да ещё какой активной жизнью!.. Рядом стоял Рустам с просветлевшим лицом. Знать бы, о чём он думает. Хотя примерный ход мыслей старожилов Андромеды понятен: сначала как снег на голову явились мы; теперь открытие, что в центре города живут и воюют с нечистью люди. И – крыланы! Открытие из открытий!.. Дирк вдруг нагнул голову. Кажется, только я уловила скользнувшую по его губам ухмылку. И прочитала её: ещё бы узнать о смерти Аугустуса Кейда! Счастью предела не было бы…

– Так. Идём знакомиться, пока они не собрались уйти! – распорядился Брент. – В качестве парламентёров – тройка лейтенанта Тайгера.

– Не согласен, – скептически сказал Имбри. – В данной ситуации будет лучше, если пойдут только женщины. А мы прикроем.

 
Майор, наверное, смотрел на него с минуту, раздумывая, прежде чем кивнул.
48.
 

– Ни пудры нормальной, ни помады – морда вся в пыли, протереть нечем, – ворчала Бланш, наскоро расчёсывая походной складной расчёской густые волосы. – Эй, Барри, что там слышно? Сидят ещё?

– Сидят, – помедлив, чтоб взглянуть на далёкую стену, успокоил её Барри. И вновь развернулся к нам. Мы – уже не ругались. Да и смысл? Он всё равно бы пялился, чтобы "запомнить, как землянки наносят боевую раскраску".

– У меня есть влажные салфетки – возьмёшь? – предложила я.

 
Пятеро на стене явно никуда не торопились. Они сидели себе, о чём-то болтая, а крыланы ленивым, объевшимся дозором облетали окрестности. У подножия стены счастливые лисы пожирали останки морфецов. Некоторые из остроухих зверей уже бегали примериваться к «акуле», но пока, видно, не знали, как её начать: мягкое брюхо буквально вдавилось в расщелину между лестницей и каким-то трудноопределимым гигантским обломком здания. Всё доступное зубу сверху, к сожалению, забронировано. Кто-то – кажется, Рустам – высказал предположение, что лисы на Персее изначально являлись падальщиками, как шакалы и гиены на Земле. Возразил Римлянин: мясо-то они подъедают свежее.
Десять минут под болтовню о постороннем пролетели быстро.
Глядя в основном на меня, Брент попросил:
 

– Вы уж, пожалуйста, без грубости. Дипломатично.

– Ага, – сказала Бланш и проверила "люгер", хорошо ли вынимается из кобуры на бедре.

– Ещё раз – не забудьте: только вы дойдёте до стены, мы все выходим. Так, на всякий случай.

– Да чего ты беспокоишься, Брент! С этими типами всё нормально. Как там? Ага! Кто против моего врага – тот мой друг. Здесь, на Персее, я думаю, поговорка работает на все сто. Так что… пошли мы.

 
Мы вышли не оглядываясь. Особого страха не было. Разве что боялись, как бы эти типы при виде нас не сбежали.
Парни оказались не робкого десятка. Следовало вообще-то ожидать после краткой схватки с чудовищем и его прихвостнями. Парни даже не встали, а только перестали между собой переговариваться и принялись глазеть на нас.
 

– Думаешь, справимся? – шепнула я.

– Если ребята крутые, я их окручу в два счёта, – пренебрежительно отозвалась Бланш.

– Девочки, не бойтесь. Мы уже вышли, – прогудел в уши Римлянин.

 
Если учесть, что охотники продолжали сидеть на стене, не подпрыгнув завидя кроме двух женщин целый взвод вооружённых мужчин, то надо признать: ребята не просто крутые – крутейшие.
Здешнее солнце подслеповато щурилось из-за перистых облаков. Видимость замечательная! Мы с интересом и некоторой опаской рассмотрели лисов, когда обходили их. Зверушки, наверное, неплохо покушали, поскольку к нашему появлению отнеслись спокойно, без гурманского интереса.
К стене пришлось идти между тушей «акулы» и лисьей стаей… Чудовищная башка, величиной с батискаф на два места, невольно приковала наше внимание. Эти сидят – и пусть сидят. Явно никуда не собираются никуда исчезать. А башка… Ну, она, конечно, тоже никуда не сбежит. Но ведь любопытно!
 

– Ата, что там с сеткой? – жадно поинтересовался Дирк, а где-то в далеком пространстве о чём-то недовольно заговорил майор и замолк после дружно и жарко высказанного: «Да ты что, Брент! Интересно же!»

 
Я медленно обошла страшенную голову, шлёпнула по руке Бланш, потянувшуюся потрогать мёртвого зверя. Среди достаточно монолитного рисунка, образованного чешуёй, чёрные, будто от запёкшейся крови, ромбы сети выглядели чужеродно. Я поднесла ладонь к чешуе, не прикасаясь к ней. Миг сосредоточенности – и мертвенно-холодная волна заколыхалась между моей живой и остывающей плотью. Вот оно что…
Лисы – мудрые звери. Ещё только подходя к ним, мы заметили, как некоторые из них отбегают от кровавого пира к «акуле». Но ни один не подошёл к голове.
 

– Это яд. Не знаю, какой именно, но разъедающий мгновенно. Сетка вошла в голову «акулы», и, думаю, она сейчас опускается к земле, пока не прорежет голову донизу.

– Уверена, что яд – не кислота?

– Уверена. На бесконтактный поиск чувствуется живое – не мёртвое.

 
Бланш молча отступила от монстра.
Между тем люди на стене не спеша поднимались и так же неспешно, держась за верёвки «паутины», спускались к нам. Первым шёл крупный седоволосый мужчина – тот самый сноубордист с ультразвуковым манком, который болтался на серебристой цепочке, выглядывавшей из-под манжеты его лёгкой серой куртки. Куртку сноубордист накинул поверх комбинезона защитной расцветки в серо-мраморных тонах. Пожелай он исчезнуть в крошеве Звёздной площади – сделает это легко… За сноубордистом шёл крепкий паренёк в прикиде той же расцветки – гарпунёр-сеточник. Эти двое, спокойные, оба в чёрных очках на пол-лица, сильно отличались от последних троих – насторожённых, недоверчиво вглядывающихся в маленькую армию за нашими с Бланш спинами. Если с первыми двумя я ещё сомневалась, причислять ли их к военному племени, то про троих сообразила сразу – гражданские. И оделись они хоть и близко к маскировочным комбинезонам, но всего лишь в спортивные костюмы.
Сноубордист остановился перед нами, шутливо изобразил полупоклон и произнёс чуть насмешливо и светски:
 

– Добрый день, милые дамы!

– Привет, мальчики! – легко откликнулась Бланш. Легко-то легко, но я ощущала её пружинное напряжение: случись что – драться она готова.

 
Я же уже просчитала по меньшей мере три варианта, как можно уничтожить всех пятерых без потерь с нашей стороны, плюс прочувствовала странное сочетание страха и надежды от гражданских. И где-то стороной родилась уверенность, что с ними со всеми можно договориться.
Поэтому, подыгрывая седому сноубордисту, я присела в шутливом реверансе, одной рукой «придержав край бального платья», а другую протянув для поцелуя.
Мои предположения сноубордист оправдал. С той же насмешливой улыбкой он приложился к моим пальцам.
 

– Матвей Иорданец к вашим услугам, леди.

– Ата Уиверн.

– Бланш Кремер.

– Позвольте представить вам наших спутников, дамы.

 
Мы-то позволили. Но рёв за нашими спинами и вслед за тем топот бегущего человека скомкали церемонию. Седой сноубордист присмотрелся к орущему.
 

– Господи, не может быть!

 
Пыхтя, издавая через раз нечленораздельные звуки, к нам нёсся Барракуда. Чуть поотстав, спешил Ник Имбри. Наша группа застыла в растерянности. Затем, видимо, майор скомандовал на сближение, и ребята неспешно, прогулочным шагом снова направились к нам.
Сноубордист вздохнул – мы с Бланш решили было, что он сейчас прикажет своим людям бежать немедля. И ошиблись.
 

– Весьма любопытно, сударыня, – обратился он ко мне, – откуда вы мне так знакомы. И весьма прискорбно, что, кажется, пообщаться, беседуя по интересующему меня вопросу, не удастся.

– Оп-паньки! – не сдержала изумление Бланш. – Знакомы?!

 
А я поняла, что сейчас начну или зверски хихикать, или в голос рыдать. Нет, космос, конечно, местечко тесное. Но чтобы вот так, на планете, периферийной от большинства обжитых, абсолютно неизвестный мне человек, глядя в моё, совершенно чужое мне лицо, вдруг заявляет о знакомстве!.. Мда, мало не покажется никому. Однако, взяв себя в руки и закрепив дрогнувшие было эмпатоблоки, я заставила себя более рассудочно отнестись к заявлению Матвея Иорданца. И не последнюю роль в этом сыграли его чёрные очки. На первый взгляд любой бы решил, что предмет относится, скорее, к спортивным, нежели лечебным или декоративным. В таких очках хорошо мчаться на маленькой спортивной яхте по сверкающим океанским волнам. До второго, более внимательного взгляда додумался бы любой, поняв, что Матвей и его младший товарищ носят очки не снимая. Но этот любой лишь обнаружил бы, что очки прилегают к голове очень плотно.
На третий, сканирующий взгляд я решилась, когда поняла: внимание Матвея Иорданца поглощено несущимся во весь опор Барракудой. Но – меня не пустили дальше тёмного пространства сразу за очками.
 

– Леди, не надо этого делать, – проникновенно сказал Матвей Иорданец.

 
А паренёк повернулся ко мне, и по слегка выпяченным губам стало понятно: он сообразил, о чём речь. Строго организованное поле вокруг него чуть дрогнуло, но так неопределённо и легко, что я даже не сумела определить, удивился ли он, обеспокоен ли.
Допыхтел орущий Барри и с теми же восторженными воплями принялся вытряхивать пыль с плеч Иорданца. Последний держался под дружескими выбиваниями необыкновенно хорошо, благосклонно выслушивая бессвязную речь на тему «сколько лет – сколько зим». Паренёк чуть отступил. Из чего я заключила, что с Барракудой он не знаком.
Тут подоспел Имбри, легко отодрал от Иорданца восторженного Барри и кивнул:
 

– Привет, бродяга! Никак не ожидал встретить тебя именно здесь!

– Взаимно, охотнички! Ник, шатун ты этакий, ты ж обещал, женившись, покончить с бродяжьей судьбой!

– А я и покончил! – улыбнулся Ник и обнял меня за пояс. – Но если жене хочется попутешествовать, я всегда готов сопровождать её.

– Леди – твоя жена?!

– Надеюсь, вы не успели поругаться в первую минуту знакомства? – с шутливым беспокойством спросил Ник.

– Нет-нет, – рассеянно проговорил Иорданец, чуть наклонив голову к Барракуде, который от избытка чувств перешёл на сириусский. Одновременно Иорданец явно следил за приближением военных. Наконец, жестом прервав Барри, он спросил: – Я не совсем понял. Вы пришли сюда в составе военной полиции?

– Точно. Цель – разведка. Надо было узнать, что происходит на Персее.

 
Немного отвлёкшись на руку Имбри, которая уверенно придерживала меня за пояс, я некоторое время размышляла, устраивать ли разнос нахалу. Но потом кое-что заметила, и маленькая семейная картинка перестала меня волновать: Иорданца наша с Имбри видимая идиллия встревожила до такой степени, что я наконец смогла запустить в его личное пространство ментальный щуп. Будто сунула щепку между плотно пригнанными досками. Сунула – и мгновенно «ушла»; затаилась под прикрытием поля Имбри. Теперь, если Иорданец и обнаружит «щуп», меня он может подозревать сколько угодно, но точно не скажет, кто именно готов в любой момент вскрыть его информационное поле как консервную банку.
Когда подошли наши ребята, Бланш оживлённо болтала с тремя стрелками, а Имбри и Барракуда – с Матвеем Иорданцем. Все мы устроились на каменных обломках. Паренёк присел ближе к Матвею, но успевал прислушиваться и к компании Бланш. Стрелки оказались персейцами-колонистами, и более благодарных слушателей у Бланш, наверное, ещё не было.
49.
Никогда не думала, что человек может так грандиозно и виртуозно врать! А Иорданец буквально светился всеми красками фантастического вранья!
Впрочем, всё по порядку.
Тем более что Матвей Иорданец оказался не человеком, а гуманоидом с планеты Драко, каковое название она носила на всех человеческих картах. Раса спокойных и несколько замкнутых гуманоидов внешне почти не отличалась от людей. Единственная метка драко у Матвея и его ученика Батиса пряталась под их странными, глухими чёрными очками – почти незаметная рябь атавистической чешуи на коже вокруг глаз. Вообще же, и чёрные очки – достаточно привычная примета драко. Правда, только молодых, ещё не умеющих справляться с особенностью организма – самопроизвольным поджогом всего, что доступно огню. Правда и то, что вне пределов своей планеты взрослые драко редко надевают очки… У этих двоих очки буквально вросли в кожу головы.
И что-то замаячило в памяти: драко, птичий манок, Иорданец…
Боюсь, воздух сквозь зубы я втянула слишком шумно, когда внезапно голову пронзила раскалённая игла боли и застряла в виске.
 

– Ата, ты что? – обеспокоенно обернулся ко мне Брент.