Текст книги "Не будите спящую ведьму"

Автор книги: Сергей Радин

– Кажется, пошла!

– Ложись! – крикнул Матвей. В стену, чуть правее его головы, шмякнулось чёрное пятно сажи.

 
Из внезапного просвета в сонме чудовищ снова прошипел лучевой выброс-концентрат. Базука?! Со стороны города!
Ящерицы ещё ничего не понимали, а ящеры не успевали уворачиваться.
Просвет между оборотнями мелькнул раз, два, расширяясь медленно и упорно.
На взрыхленном холмике, который Дирк обозвал торжественным словом «клумба», стояли Бланш и Винсон. Рустам, присев на корточки, помогал вылезти из колодца майору Бренту.
60.
Но даже с таким мощным подкреплением мы уложились только в полчаса. Причём меня от боя вообще отстранили: Батис плакал от напряжения, теперь уже концентрируя оллфаговую оборону от теней сразу над двумя боевыми точками. Пришлось войти в оллфаговое сознание мальчика и заняться теми крыланами, которых он направил к группе прибывших спасателей.
Через полчаса в живых остались только те ящерицы, которые, возможно, всё же обладали остатками или зачатками разума: они жрали сородичей, держась на приличном расстоянии от плюющихся огнём существ.
Теней не осталось. Я сидела слева от стены, слева от двери, обнимая Батиса и передавая ему энергию. Мальчишка-драко оказался настолько измождён, что вис на моих руках. Два оллфага по-прежнему сидели на его плечах, с интересом заглядывая мне в глаза. Кажется, меня тоже приняли в стаю.
Майор, поневоле дошедший к нам по фаршу и полупрожаренному шашлыку, держась за стену, чистил обувь и ругался так, что даже Бланш покраснела. Не переставая ругаться, он рявкнул:
 

– Тайгер! Какого чёрта вы здесь делаете?!

– Сопровождаю мальчика в лабораторию, – правдиво ответил лейтенант.

 
Брент поперхнулся. Батис на моих руках пошевелился. Нагнувшись, я увидела, что он кривится – пытается улыбнуться.
Все всё прекрасно поняли: и о чём спросил майор, и как ответил лейтенант. Оставалось уповать на ценность Тайгера в глазах майора. Впрочем, что уповать-то? Здесь, на Персее, даже и пожелай Брент проявить власть и наказать Эрика, что с того? На гауптвахту не запрёшь. Какую-нибудь гадость в личное дело не впишешь… Майор велел Тайгеру держаться рядом. Мда, вот нотаций Эрику не избежать.
Винсон величественно устроился рядом со мной и вздохнул, засмотревшись, как Бланш одиночными выстрелами бьёт по любому движению в куче мёртвых чумовиков неподалёку от нас.
 

– Драный хвост кота моего! – горестно сказал он, и Батис удивлённо покосился на него из-под моей руки.

– Не надо, Винсон. Знаю, что виновата. Но что простили бы вольному наёмнику, не простили бы профессиональному военному на службе.

– Ты говоришь не о том, Ата, – спокойно сказал Винсон. – Дело не в уходе. И дело не в ситуации. Никогда не разбивай "тройку", Ата. Тайгеру простительно. Он впервые в полевых условиях. Но ты уже работала в паре. Каково было бы твоему напарнику, если б в деле, которые вели, ты решила оторваться от него? И работать самостоятельно?

– Винсон, ситуация другая.

– Это "тройка", Ата. Если большинство решило податься в самоволку, я должен быть рядом, чем бы вы там ни занимались.

– А если мы занялись предосудительным делом? – невольно улыбаясь, спросила я. – Предположим, лейтенанта заставили под давлением идти на это дело. А ты, узнав суть, вдруг бы заартачился? Что тогда?

– На Персее идёт бесконечная война. Я знаю твоё отношение к ней. Не верю, чтобы ты пошла против собственных принципов и задумала что-то плохое. Да что мы кружим вокруг да около?! Пристрели ты этого мерзавца, мир бы только вздохнул с облегчением.

 
Он высказался спокойно и легко, словно в дружеской беседе посетовал на непогоду.
 

– Майор тоже так думает?

 
Наверное, с минуту Винсон следил, как присоединившиеся к Бланш десантники отстреливают оборотней. Грохот за углом и подрагивание земли под ногами становилось всё слабее и слабее. Десант уже знал о битве гигантов и справедливо полагал, что «акулам», сцепившимся насмерть, мешать в благородном деле поединка не стоит. Зачем тратить боезапас на двоих, когда можно сэкономить?
 

– Мы все (я имею в виду военных) представляем, почему на Персей послан именно Брент, – чуть тише обычного заговорил Винсон. – Мне кажется, и тебе нужно получить представление об этом. В древние времена майора назвали бы старой хитроумной лисой. Но, поскольку у нас современность, его так и называют – старая хитроумная лиса. Брент – не просто глава десанта. Когда-то давно он входил в комиссию по расследованию ЧП планетарных масштабов. Так что и сейчас, прежде чем работать по особым случаям, он требует себе особых полномочий. По сути, Брент – это Федерация. Буквально. Нет человека, более ревностно болеющего за её интересы. Пусть доктор Кейд мнит о себе что угодно. Но Федерация недовольна из-за потери пригодной для жизни человека планеты. Плюс к этому недовольству недовольство тем, что ослабло влияние в данном регионе, где и так редки населённые людьми планеты. Брент замечает всё. Его мозги – отличная кофемолка: дотошно перерабатывают самый маленький факт. Вспомни хотя бы прошлую ночь: он не стал дожидаться нашего возвращения, а пожелал увидеть происходящее своими глазами. Сегодня, едва мы поняли, что вы ушли, он велел Рустаму вести нас к комплексу. Не откажешь майору в сообразительности… Так что – вот…

 
Теперь некоторое время молчала я. Батис заснул ещё в начале Винсонова монолога. Оллфаги устроились у него на груди, как в гнезде, и тоже дрыхли, изредка вскидывая носатые головки и мелко-мелко моргая.
 

– Ну, и к каким выводам ты меня подталкиваешь, Винсон? Что у Брента есть чёткое задание, но выполнить его он готов на своё усмотрение?

– Если бы я не был так деликатен, я тебя тоже назвал бы старой хитроумной лисой.

 
Мы засмеялись и пожали друг другу руки над спящим мальчиком.
Между тем остальные после долгих прикидок и споров решили взорвать упрямую дверь. Против оказался только Ник Имбри.
 

– Майор, пять минут промедления, думаю, в нашем деле роли не играют? – риторически спросил он.

 
И приступил к работе. Когда однажды Ник сказал, что лучше чувствует руками, он не солгал. Руки у него – на другом уровне зрения – буквально пылали. Даже Матвей оглянулся на меня и восхищённо покачал головой. Ник тщательно проверил сначала дверь – я не вмешивалась, хотя прекрасно знала, в каком именно месте закавыка. Затем он только провёл ладонью по пазу в косяке, как немедленно вернулся к верхней его части. Нашёл. Добавил энергии в ладони. Сообразил в чём дело и, вынув луч-пистолет, аккуратно провёл зарядом вертикальную линию на почти невидимой обшивке.
Дверь не дрогнула. Ник чуть подтолкнул и, придержав её мягкий ход, насторожённо прислушался к темноте внутри. Все затаили дыхание.
 

– Тайгер, – велел майор.

 
Лейтенант встал рядом с Имбри.
 

– Пока чисто. Открывай понемногу.

 
Медленное движение двери в пазы – медленное движение людей, поднимающих оружие.
 

– Довольно большое помещение. Чисто. Наверху – тоже. Много механизмов.

– Ангар для автопогрузчиков, – негромко уточнил Дирк.

– Так. К "тройке" Тайгер, Ата, Винсон добавляем Батиса – они идут впереди, – распорядился Брент и спохватился: – Матвей, я не спросил вашего согласия.

– Всё нормально, майор. Пусть мальчик идёт.

– Хорошо. Далее за ними идут – Дирк (показывать дорогу), Рустам и я. Матвей – к группе Синклера Мида (радостный рёв тут же заткнувшегося Барри – кажется, не без помощи Ника). Дайкс и Флик поступают в распоряжение Луиса Гилла – в группу прикрытия.

 
Обернувшись, Дирк сказал:
 

– Нам нужен второй подземный этаж. Выход через ангар, лестница направо.

 
Вдохнув, как перед прыжком в воду, я переступила порог комплекса.
Ангар прошли быстро.
За дверью ангара пришлось задержаться: открытая площадка перед лестницей представляла собой точку-центр огромного помещения из трёх открытых этажей – второго подземного, нашего первого этажа и второго надземного. Сканирование показало, что все три этажа сообщались с другими открытыми пространствами: коридорами, анфиладами, рекреациями.
Пока остальные безмолвно чертили лучами фонариков по стенам, я кое-что спросила у Батиса и, получив кивок, обратилась к Бренту:
 

– Майор, может, необязательно полностью сканировать все помещения? Батис пустит оллфагов вперёд, и будем уничтожать чумовиков, как появятся.

– Согласен, – сказал Тайгер. – Предварительная проверка занимает слишком много времени. А до захода солнца, по словам Дирка, часа полтора-два.

– Вы думаете, нам нельзя оставаться здесь на ночь?

– Можно. Но лучше не надо, – сказал Дирк. – Лучше до темноты добраться до люка и спать в нормальных условиях, чем искать приключения себе на задницу в этом чёртовом гробу.

 
В сумраке, среди теней, я увидела обернувшегося Луиса Нила. Римлянин насмешливо ощерился, но кивнул: рационалист до мозга костей, он согласен с предложением Дирка на все сто. Да и кто бы не согласился?
 

– Сколько до лаборатории отсюда? – спросил Брент.

– С полчаса. Безостановочно.

– Час туда и обратно. Полчаса на общение с Кейдом, если он жив… Ладно, веди.

 
Рустам попросил секунду, отошёл в сторону и обеспечил нам аварийный, пусть и тусклый свет. Отпала нужда в фонариках – освободились руки.
По лестнице мы сбегали, грохоча армейскими ботинками так, что вся тварь, наверное мирно пасшаяся в комплексе, немедленно помчалась бы к нам. Но, зорко оглядывая окружающее пространство, наверняка не одна я думала: если кто и выжил здесь, то только тени. Живым здесь жратвы не найти. Разве друг в друге. А Дирк говорил, что после катастрофы, когда основная масса чудовищ хлынула за пределы комплекса, здание от внешнего мира намертво заблокировали системы, тогда ещё действовавшие.
Косвенно подтвердил мои размышления скелет «акулы»: она, видимо, нажралась себе подобной твари, быстренько раздалась в размерах и элементарно не смогла вылезти из коридора. Возможно, её подъели те, кого она съесть не успела. Жуткая скелетина вытянулась по коридору, напоминая бурелом в лесу. Пройти под вздыбившимися рёбрами можно, но что-то уж очень не хочется. И, кажется, опять не только я так думала. Я ещё разглядывала кошмарный остов, размышляя, не свалится ли он от звука наших шагов, а вперёд, к замершим в нерешительности ребятам, вышел майор. Деловито оглядев странное препятствие, он сказал не оборачиваясь:
 

– Боуэн, Имбри.

 
Они подошли к нам, вытаскивая гарпунные дротики, которым улыбнулся Батис; коротко переговорили куда бить и принялись за работу. Свист; стук – словно топором по сухому дереву; шелестяще-туповатый грохот иссушенных временем костей. Всё заняло не более трёх минут… Майор кивнул: группы, осторожно, а то и брезгливо ступая по заваленному «мусором» полу, двинулись дальше. Когда я проходила мимо Ника, он улыбнулся. Как поцеловал. Напряжение, не покидавшее с шага через порог лаборатории, чуть опало. В последующем монотонном пробеге по коридору я чувствовала, что мои мысли о будущем чётко и ясно укладываются в единую форму, словно отдельные детали в уверенных руках собираются в смертоносное оружие. Вот тут-то он и появился вновь. Внутренний голос.
61.
«Ты уверена в том, что задумала?»
«На все сто. А что? Имеешь что-то против? Тебе не нравится видеть меня убийцей? Или боишься – не сработает, и тогда умереть придётся тебе?»
«Я не умру – скорее, отправлюсь в небытие. Но задуманное тобой может убить твоё будущее. А теперь, когда ты знаешь, что не одинока, что у тебя семья… Не страшно?»
«Слишком много слов. Скажи чётко: мне не нужно его убивать?»
«Решать тебе».
«Тогда заткнись и не лезь».
Он ещё что-то бормотнул, а может, мне показалось, когда под ногой скрежетнула кость – последняя: мы свернули в другой коридор, и здесь оказалось уже чисто. Ну, сравнительно, конечно. Если учесть, что здесь явно не один раз прогулялись чумовики и оставили материальные – где засохшие со временем, где свежие (и мы дружно зажали носы) – следы своего присутствия. Последние, кстати, подсказали не расслабляться.
Сосредоточенная на чувствах, связанных с тем, что я снова в комплексе, откуда уходила громко и убийственно, я не сразу осознала другого. Даже голос не заставил задуматься о главном. Но… Ребята позади негромко переговаривались, и я нечаянно услышала фразу, словно прозвеневшую в воздухе: «Каких-то два часа – и отдохнём!» Кажется, сказал Марк Флик.
Моё сознание застряло на этой фразе. «Каких-то два часа…» Сначала ступор. Затем я увидела яркую картинку, и не одну: мы добегаем до лаборатории, там Кейд и его сотрудники, входим, объявляем о великом переселении в Колесо, Кейд что-то говорит; десант вместе с гражданскими бежит по коридорам к двери, от которой до люка в подземные коммуникации – двадцать метров, сказал Дирк.
Вот что такое – эти два часа. В середине их временная точка – Кейд. Ноги вдруг облило горячей волной, они распухли так, что на полном серьёзе я в панике оглядела их: не может быть – скафандра я не надевала!
Но адреналин превратил меня в пылающий факел. Время замедлило ход, а темпа, в котором мы двигались, мне не хватало. Мы – плелись, а мне хотелось бежать.
 

– Брент.

– Да, Ата?

– Может, пробежимся? Времени жалко.

– Если можешь обеспечить безопасность передвижения, почему бы и нет?

– Батис?

 
Мальчик-драко, осунувшийся от усталости, поднял на меня глаза. Я протянула ему руку. Холодные пальцы коснулись моей ладони. Мой огонь зажёг его мгновенно. Адреналинового щторма я не скрывала. Едва Батис сжал мою ладонь, подключившись к бушующей вокруг меня энергии, глаза его вспыхнули боевой зеленью. Мальчик мне доверял, поэтому не пришлось даже входить в его оллфаговое сознание: почуяв его доверие, крыланы раскрылись сами.
И мы рванули! Неуклюжей частью стаи оллфагов, стремительных и бесстрашных.
Чёрт, да чумовикам повезло не встретиться на нашем пути! Случись хоть один, мы затоптали бы его или снесли, настолько мой адреналин, зараза, оказался привлекательным для десанта. А может, и не адреналин. Может, близость к цели…
В любом случае остановились мы за три коридора до цели. О чём и объявил Дирк. И десант принялся заворожённо оглядываться.
 

– Ребята, а ведь это тот самый коридор?

– Точно. Дирк, это ведь отсюда вы начали продираться к Кейду?

– Отсюда.

– Впечатление, что я уже был здесь.

– Не был, а видел. Никакого дежа вю. Сон Имбри.

– Кому сны, а я жрать хочу.

 
Десант признал заявление Барракуды справедливым. Кто его знает, что ждёт нас через два-три поворота, а не ели давно. При взгляде на страдающего Барри я и Ник без вопросов поделились питательно-витаминными пластинками с Матвеем и Батисом. Успокоенный, сириусец зачавкал своим провиантом.
Дыхание наконец успокоилось. Разгорячённый народ жевал и негромко перебрасывался репликами. Мы рассказали про Иллариона и его семью, про надпись на доме… Майор философски пожал плечами.
 

– Если взлететь так и не удастся, будем искать выживших по городу.

– Мясца бы, – мечтательно сказал Барри и рыгнул.

– Ты к чему это, Барри? – ласково спросила Бланш. – Типа, зверья вокруг полно, можно перейти и на натурпродукт?

 
Снисходительный к примитивной женской логике, Барракуда наставительно сказал:
 

– Слушать лучше надо! Ата вон рассказывала: у старика сын со своей женщиной на охоту ходил до этой самой Чумы. Эй, Дирк! Есть такое?

– Было. И далеко ходить сейчас не надо. Я же говорил: настоящего зверья в городе много. Перебираются потихоньку из лесов.

– Судя по посторонним высказываниям, пора в путь-дорогу, – заметил Брент. – Дирк, сколько до главного коридора? Если бежать, не слишком напрягаясь?

– Минуты две.

– Барри, будь добр…

 
Барракуда опять осмотрел нас весьма добросовестно и как-то даже разочарованно объявил, что никто не помрёт. Правда, его скользящий взгляд буквально на секунду задержался на мне. Этого было достаточно, чтобы внимательно следивший за ним Имбри немедленно встал за моей спиной. Закипая, я обернулась.
 

– Он ничего не сказал!

– В нашей паре решения принимаю я.

 
Слава Богу, наших реплик уже никто не расслышал.
Как ни странно, майор уступил место «тройке» Мида. Четвёрке – с Матвеем. Может, оттого что, пристроившись ближе к сыну, Иорданец так засиял, что Брент на первоначальную расстановку сил махнул рукой. Тем более – коридор широкий. Тем более – профессиональные военные всё равно придерживались оборонно-защитного распорядка в кажущейся безалаберной толпе.
Вот так, потихоньку, мы и добрались до основной лаборатории комплекса.
Наблюдения из-за угла показали: за прозрачной стеной в лаборатории есть тусклый свет («Аварийка», – хмыкнул Дирк) – и люди.
Оллфаги облетели весь коридор до тупика.
 

– Чисто, – сказал Матвей, следя за лицом Батиса.

– Дирк, – позвал майор. – Начни ты. Если люди – служащие лаборатории, пусть они лучше сначала увидят знакомого человека.

– Один раз они меня не пустили.

– Ты выжил и вернулся. Поверят.

 
Дирк брезгливо дёрнул уголком губ и, взглянув на Рустама, пошёл к двери. Рустам, с неопределённым выражением лица, медленно вытёр ковшеобразные ладони о штаны.
Люди за прозрачной стеной застыли – и от этого движения я судорожно сглотнула. Несмотря на плохое освещение, всё вдруг стало настолько знакомым, словно память взяла ключ и деловито открыла первую дверцу. Кто-то положил руку на моё плечо. Матвей. Ник глянул искоса, но промолчал.
Как во сне, Дирк медленно поднял ладонь. И снова сенсоры не сработали. И снова к двери медленно стали собираться люди. А в отдалении стоял Аугустус Кейд и качал головой, пока двое в полувоенной форме горячо что-то говорили ему.
 

– Мои ребята – в тот день дежурили на нижних этажах, – сказал Дирк подошедшему Бренту. – Что будем делать?

 
Брент с явным раздражением некоторое время следил, как охранники уговаривают Кейда, затем повернулся ко мне.
 

– Ата, вы с Батисом можете переправить оллфагов за стену?

– Легко! Батис?

 
Мальчик-драко кивнул, высокомерно вздёрнув подбородок. Затем ткнул себя в грудь – жест, который никак нельзя объяснить иначе, – сам! Ну, что ж, я понимала его: ему показали убийцу его братьев.
Он даже не пошевельнулся.
Не стеклянно-поблёскивающая, как в дневном свете, а серебристая – волна крыланов будто прострелила прозрачную стену и превратилась в сумасшедший фонтан, мечущийся вокруг завопившего от неожиданности Кейда. Двое охранников шарахнулись от доктора. Один, восточного типа, узкоглазый, обернулся к нам. Дирк ладонью плашмя ударил по двери. Узкоглазый, лишь раз оглянувшись на Кейда и суматошно бегающих по помещению перепуганных людей, большими прыжками рванул к нам. Второй охранник – за ним. Не знаю уж, как именно была заклинена дверь, но открывали её в четыре руки – сверху и снизу.
Дирк хотел было войти первым, но взглянул на Брента и посторонился. Майор, с окаменевшей физиономией, заложив руки назад, перешагнул порог и встал неподвижно – статуей грозного Командора.
Сразу сообразивший ситуацию, Батис отозвал птиц. Нескольких оставил при себе. Оллфаги обсели его плечи, и мальчик, опустив глаза, чуть улыбался: ему явно нравились ошеломлённые глаза охранников.
Майор тоже умел ловить моменты. В какой-то миг в помещении будто кто-то нажал на выключатель – и всё стихло. Брент рявкнул:
 

– Военная полиция! Всем оставаться на местах!

 
Часть десанта – те «тройки», которые в основном укомплектованы военными, – вместе с примкнувшими к ней Дирком и Рустамом скользнула в лабораторию и заняла такие места, чтобы удобно было держать всех под прицелом. Мы, наша «тройка» с Батисом и «тройка» Мида с Иорданцем, остались в коридоре. Ничего – благодаря прозрачной стене, зрелища парадного входа майора в лабораторию мы не пропустили. А тот, почему-то величественно огрузневший, чуть склонившийся вперёд, покрутил головой и зашагал, не расцепляя рук за спиной, к доктору Кейду.
Аугустус Кейд, тощий, почти полностью лысый, постоял немного и пошёл в сторону, сел за стол, уставленный пластиковыми контейнерами для ампул или образцов. Даже мы хорошо видели, как первоначальный испуг переходит в маску «Здесь начальство я!». И постепенно я поймала себя на странном ощущении личного покоя: не осталось ненависти и жгучего желания вот так вот просто взять, поднять какое-то оружие и выстрелить. И – будь что будет потом… Это прошло.
 

– Я майор Брент! Вы доктор Кейд? – рявкнул Брент, наклонившись к тщедушной фигуре за столом.

– Я! – рявкнул тот в ответ. – Какого дьявола вас так долго не было?!

 
Секундная пауза майора: он переваривал поведение Кейда. И заговорил тоном ниже, но с отчётливой насмешкой:
 

– Если вы надеетесь на немедленный выезд с Персея, то лучше вам представить, что нас нет и сейчас!

 
Доктор Кейд откинулся на спинку стула. Тоже переваривал.
 

– Зачем же вы здесь?

– На данный момент наша задача – переправить уцелевших сотрудников комплекса в безопасное место. Чем мы сейчас и займёмся.

 
Лица «уцелевших сотрудников», испуганные, напряжённые, просветлели. Люди было задвигались – и вдруг замерли, уставившись на хозяина лаборатории, как кролики на удава. Тот, не шевелясь и не глядя ни на кого, кроме Брента, отчеканил:
 

– Никто никуда не будет переправлен. Все останутся здесь и продолжат работу. Я не могу оставить без контроля содержимое моей лаборатории. Оно слишком ценно. Поэтому вы, майор Брент, оставите мне вооружённую охрану и будете менять своих людей каждые сутки. И будьте добры обеспечить нас продуктами питания!

 
Майор пробовал мирно уговорить его, рассказав о бродящих вокруг комплекса «акулах» и оборотнях. Но мы все видели, как сникают плечи служащих лаборатории, а один из охранников, стоящий рядом с нами, с досадой прошептал:
 

– Зачем майор сказал об «акулах»? Теперь этот заставит…

 
Не дослушав, я обошла его и направилась к Бренту и Кейду.
Услышав шаги, Брент оглянулся. И даже смог машинально улыбнуться мне.
 

– Доктор Кейд, у меня к вам вопрос, который я хотела бы задать в комнате, где нас никто не услышит. – Он открыл было рот, но я быстро добавила: – Я одна из тех, кого похищали ваши люди для экспериментов.

 
62.
Мгновение Кейд бесстрастно смотрел мне в глаза, затем взглянул на Брента. Майор еле заметно пожал плечами и отошёл от стола.
В оглушительной тишине Кейд, раздражённый, но заинтригованный, встал из-за стола и пошёл к полуоткрытой двери – наверное, лаборантской комнаты. Я за ним. Краем глаза увидела, как Ник жестом просит у Бланш базуку, а насторожившийся Винсон упирает в колено свой гранатомёт; как тревожно оглядывается Матвей в поисках сына и, найдя, крупно шагает к нему; как заволновались, почти не показывая этого, профессиональные военные, интуитивно чувствующие атмосферу, а Брент открыл было рот что-то сказать мне вслед, но промолчал и отошёл к нашим; как резко зашипел и вдруг замолк Барракуда – и все оглянулись на него… У двери я тоже обернулась – на Брента: майор помедлил и кивнул.
Я вошла в просторную, пустоватую комнату и закрыла за собой дверь.
Доктор Кейд уселся на один из столов. Он, чуть выше меня, сейчас возвышался бы надо мной, подойди я ближе. Но мне необходимо расстояние. Поэтому первым делом прикинула: Кейд, примерно, в метрах трёх от меня, я от двери – метр-полтора.
 

– Ну! – резко, словно стегнул, спросил Кейд. – Что ты хотела спросить?

– Я энергогностик.

 
Он усвоил эту информацию.
 

– Во мне «акула».

 
Наверное, только дикое самомнение и бешеный эгоцентризм заставили его усидеть на месте. Но глаза блеснули холодным огнём, и я сообразила: мысленно он уже составляет план исследования подопытного образца. Всё. Я для него больше не человек.
 

– Вопрос у меня простой: как меня похитили?

– Откуда мне знать? Этим занимались служащие. Скорее всего, по обычной схеме: ты наверняка вышла из какого-нибудь супермаркета с покупками и села в первое же свободное такси. Затем достаточно газа из баллончика в лицо.

– У меня…

– Что – у тебя?

 
Но я замолчала намертво. Едва не вырвались слова о семье, о детях; о трёх годах беспамятства и страшных снах, когда с трудом подчинённая «акула» то и дело пытается выдраться из знаковой западни. Слова, похожие на попытку усовестить или разжалобить этого человека, перечеркнула фраза, которую высказал то ли внутренний голос, то ли подумалось самой: «А оно тебе надо? Говорить что-то человеку, которому любые слова как об стенку горох? Человеку, который тебя уже мысленно препарирует?»
 

– Это всё?

– Да. Кроме одного: во мне нет "акулы". "Акула" в тебе. Ты сам "акула".

 
Он ещё самодовольно ухмыльнулся тонким ртом на лице-черепе. Он ещё думал, что я ругаюсь, обзываю его – и ему понравилось, как его обозвали.
Поэтому он не сразу ощутил, что воздух в лаборантской резко загустел: несколькими щелчками пальцев я создала в пространстве структуру-паутину, которая стреножила бы любое существо с любым строением белка – даже таким трудноопределимым, как у тени. Три года я искала нужную структуру и тренировалась в создании паутины – с тех пор как поняла, что за тварь сидит во мне.
Ещё несколько щелчков – и Кейд уставился на мою правую ладонь: где-то в дюйме над кожей, словно лёгкий дымок от сигареты, лениво плавала почти невидимая тень.
Я подняла руку и дунула. Похоже на воздушный поцелуй.
До Аугустуса Кейда смысл происходящего дошёл, когда тень выплыла за границы защитной паутины. Но поверить не смог. Тень же сориентировалась мгновенно и буквально врезалась в лоб Доктора Кейда.
Дальнейшего я не стала дожидаться. Хватило мысли, что уж Кейд-то точно остался бы здесь хоть на несколько секунд, чтобы насладиться превращением человека в нечто, противное природе живого существа.
Очередь последних щелчков – и со всего комплекса сюда помчалась протеиновая пыль, в которую распались кости монстров. Жри, «акула»!
Я вылетела из комнаты, по привычке хлопнув дверью.
 

– Зоя! – окликнул Ник, подбегая ко мне, несмотря на шипящий вопль испуганного Барри. «Опять следил!» – с благодарностью подумала я.

 
Ник жёстко вбросил меня в толпу вооружённых людей.
Дверь лаборантской и высокая стена затрещали под напором гигантского тела. Насыщенная протеинами атмосфера – благоприятное условие для метаморфозы организма небольшого веса в существо, в десятки раз большее.
 

– Ата, что ты наделала? – горестно, но явно с наигранными интонациями вопросил Брент.

– Я? А что я? – впервые с нашего знакомства легкомысленно ответила я. – Он первый начал!

 
Верхняя часть стены рухнула. Майор быстро выгнал сотрудников лаборатории в коридор, под охрану вольнонаёмных десантников, заодно вытолкав туда всех, кроме военных профи.
Уходя за поворот, мы услышали первый и последний рёв неведомого чудовища, утонувший в грохоте оружия.
 
 
ЭПИЛОГ.
 
 
Как мы пробивались двадцать метров к люку – отдельная история.
Сказать, что я, свободная, летала как на крыльях, – ничего не сказать.
Добравшись до Колеса, мы обнаружили, что привели с собой не измождённых людей, каких нашли в комплексе, а счастливых, наверное, не меньше, чем я. Как они плакали, повествуя об ужасах жития в лаборатории, о смерти людей, которых Кейд посылал то за продуктами, то за образцами для исследований… Кейд, судя по всему, останется в памяти людей как стопроцентный ублюдок, с редким, но сильнейшим умением давить на души, заставляя выполнять именно то, что хочет он.
Охранники Дирка воссоединились, а что было с одним из них, когда он узнал, что жива его девушка – та самая разноцветная Кэнди из Подземья!..
Для нас с Ником выделили шикарную комнатку. В свободное от патрулирования и разных приятностей время мы составляем энергознаковую систему, которая вернёт мне память.
Улучив минутку, я поговорила наедине с Синклером Мидом. Он считает, что внутренний голос, скорее всего, пропадёт, когда я верну память.
С Брентом мы больше не говорили о происшествии в лаборатории, но, по-моему, он благодарен мне.
Батису я рассказала, откуда появляются оллфаги. Понаблюдав, мы пришли к выводу, что на наш зов со спутников Гарпии появляются только прирученные крыланы. О чём мы и рассказали Матвею. Он продолжил наши наблюдения и обнаружил один нюанс: прирученными являются те оллфаги, чью кладку человек держал в руках хотя бы некоторое время.
В общем, Иорданцу пришлось создавать школу энергогностиков, основная цель которой – дать каждому человеку пару ручных оллфагов.
Легче всего восприняли обучение дети. Первым попробовал Денис. Направляемый Батисом, он быстро научился оллфаговому восприятию. А вот Ларса пришлось буквально выдирать из сознания крыланов: малышу было уютнее в образе стремительной птицы, нежели ступать по грешной земле Персея, полной опасностей. Не действовали никакие уговоры, и, скорее всего, мальчика потеряли бы, если б Иорданец не предложил патрулям взять Ларса в очередную вылазку по Андромеде. Малыш прочувствовал, каково это – быть охотником и спасителем, тем более Саймон каждый раз встречал Ларса после патрулирования и подробно расспрашивал его обо всём.
Мы привезли в Колесо старика Иллариона и молодую семью; нашли девятерых человек, осмелившихся написать на стене дома о себе; перевезли из Подземья людей, собранных Дирком, а также ищем других.
Новая Андромеда начинается с Колеса. Работы много. Каждый день мы убиваем стаи теней и чумовиков. Не далее как вчера Дирк снова попробовал поднять аэротакси. Машина взлетела уже на двенадцать метров от земли. Снова подтвердилась зависимость высоты от количества чумовиков. Как и связи: мы слышим друг друга по личной связи уже метрах в тридцати.
Надеюсь, через месяц наш космошлюп прорвётся к катеру на орбите. А если пилоты катера, не дождавшись ни связи с нами, ни нас самих, уйдут, – не страшно: в ангарах космопорта мы нашли три посудины, модель которых почти соответствует военному кораблю, способному пройти нужное расстояние до следующей населённой планеты.
Редко кто из жителей Андромеды мечтает улететь с планеты. Таких наберётся, наверное, с десяток, не больше. Мы с Ником – среди них. Ведь у нас есть дом и дети. Мы взахлёб говорим о будущем – и счастливы.