Текст книги "День империи (СИ)"
Автор книги: Сергей Янушкевич
Жанры:
Роман
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)
Высший разум, он же первый и
единственный император империи
фаталоков.
Солнечная Система. Планета Земля. Центраполис, бывший Дворец Правительства. Сорок шестой день войны.
Я победитель! Четко чеканя шаг своими механическими ногами, Якус шёл вперёд по длинному, узкому коридору. Я совсем неплохо начал свою новую жизнь. Все осталось позади: страх разоблачения и унижение, неуверенность и позор. В эти минуты молодого фаталока переполняли исключительно положительные эмоции. Битва за Центраполис была выиграна и он не просто хорошо проявил себя в ней, а стал одним из её героев. Теперь очередь Сириула сдержать своё слово и повысить его в звании. Впрочем, этот вопрос был уже почти решён. Остались только лишь скромные фаталокские формальности. На миг, остановившись у, висящего на стене, треснувшего, старого зеркала, Якус невольно полюбовался своей новой внешностью. Он уже получил свою первую награду, его прежняя стальная техноплоть была заменена на ультрасовременную гидрофатовую. Он был доволен собой. Как же это на самом деле приятно – служить своему государству и знать, что оно по достоинству оценивает твой труд.
Проходящие мимо другие фаталоки, еще издали, увидев его, остановились и в знак приветствия тотчас вытянули вперёд свои правые руки. Может быть это даже те самые, что когда-то презирали Якуса-преступника и посмеивались над Якусом-рабочим. А теперь уже они первыми приветствуют его. Фаталокское общество всегда тянулось к силе и власти и отворачивалось от дураков и неудачников. Это правильно. Так и должно быть. Такая система стимулирует граждан и заставляет их постоянно самосовершенствоваться для того, чтобы быть впереди других. Это и есть прогресс и я безумно счастлив, что являюсь его частью.
Якус ещё некоторое время просто стоял на одном месте, рисуя в памяти самые радужные перспективы своего будущего, когда до его слуха вдруг донёсся чей-то страшный, отрывистый крик:
–Убийца!
Тотчас от неожиданного, дикого ужаса всё вокруг него словно замерло. По цепи микросхем пронесся заряд огромной мощности, а мозг внутри металлической черепной коробки словно взорвался и разлетелся на тысячи мельчайших частей. Как ни странно, вокруг совершенно никого не было. С ним словно говорило его собственное отражение в потускневшем, треснувшем зеркале.
–Убийца, лжец и перевёртыш.
Больше уже не соображая, что он делает, Якус сорвался с места и изо всех ног понёсся куда-то вперёд по длинному коридору. Затем он ворвался в первую попавшуюся пустующую комнату, захлопнул за собой дверь и крепко прижал её своим металлическим плечом.
–Ты можешь бежать куда угодно, но тебе никогда не скрыться от меня.
–Кто ты?!!!
–Неужели ты даже не помнишь имени того кого ты убил и чью личность так подло себе присвоил?
–Фарио?...
–Он самый. Как я вижу, ты взял себе новую техноплоть вместо моей старой, но вот блок памяти в ней остался прежним. Эта маленькая, незаметная деталь, которая теперь находится внутри тебя, сотни лет записывала и анализировала каждую мою мысль. Десятки тысяч гигабайт памяти за долгое время сформировали мою вторую личность, которая, оказывается, вполне может жить даже без органического мозга.
–Оставь меня в покое... ты... жалкая программа...
Первой мыслью Якуса было снять с себя грудной щит, вырвать из груди ненавистный блок памяти и раздавить его в своей ладони, но голос, идущий изнутри его, вовремя остановил эту безумную и опасную попытку:
–Стоять.
В тот же миг правая рука словно онемела и совершенно перестала ему подчиняться.
–Если хочешь побороться – давай, но учти, что я прожил долгую жизнь и поэтому гораздо сильнее тебя, малыш.
Внезапно, один за другим, все узлы в техноплоти Якуса начали выходить из строя. Он был не в силах контролировать этот процесс и ещё через несколько секунд его собственное я сократилось лишь до размеров органического мозга, зажатого в голове между чуждыми кусками металла.
–Отпусти меня...
–Мы пока ещё не довели до конца один очень важный разговор,– повинуясь приказам Фарио, механическая ступня сделала шаг вперёд и в эти мгновения Якус почувствовал себя безучастным пассажиром, наглухо замурованным в кабине огромной, шагающей машины,– Знаешь, я мог бы сдать тебя в самом начале и я уже даже было собирался, как и любой законопослушный гражданин, сообщить обществу о твоём ужасном преступлении. Но затем я подумал, а что будет со мной после того как тебя раскроют. Мою устаревшую техноплоть вместе с блоком памяти наверняка пустили бы на переплавку, а это для меня могло означать лишь окончательную смерть. Передо мной стоял нелёгкий выбор и тут я обратил внимание на твою собственную личность. Вначале я лишь просто ненавидел тебя, но вскоре это прошло и я смог трезво разглядеть в тебе необычайную даже для фаталока целеустремлённость и силу воли. Сквозь страх и растерянность внутри тебя я, наконец, отчётливо увидел лик патриота, который больше всего на свете хотел жить и служить своему государству. Это странно, но вскоре я начал испытывать уважение и симпатию к убийце и преступнику. Я тщательно изучал каждую твою мысль, каждое действие и поступок. Вскоре я узнал о тебе больше чем ты сам о себе знаешь. Оказывается ты не такой как все остальные. Весь род Сицилау – это, возможно, результат некого странного генетического эксперимента. В вас гораздо больше всего от животного чем у других патрицианских семейств и это же является залогом вашей необъяснимой гениальности. Вы словно способны чувствовать и предугадывать то, что бывает недоступно обычному разуму. В то же время эта ваша особенность является и вашим великим проклятием. Иногда вы бываете не в состоянии до конца владеть своими эмоциями и тогда эта ваша животная сущность может просто выплеснуться наружу. И если все остальные Сицилау ещё как-то могут контролировать внешние проявления этой психической неуравновешенности, то с тобой дела обстоят уже совсем по иному. Ты совершенно не такой, как все остальные. Ты другой даже по сравнению с ними. Какие-то невероятные комбинации ДНК в твоём мозгу, еще при клон-рождении, в несколько раз усилили, как и твои способности так и твоё дикое, животное начало. Я ещё не знаю, что тебя ждёт в будущем – позор и презрение или же слава и небывалый успех.
Что теперь, в таком случае остаётся делать мне – главной жертве твоего ужасного преступления? Я долго думал об этом. Знаешь кем я был раньше? Я был неудачником-рабочим, который привык слышать в свой адрес лишь насмешки и издевательства. Формально по закону я был таким же гражданином, как и все остальные, но на деле всё обстояло совсем по другому. Старшие фаталоки указывали на меня своим клон-детям и говорили – " Хорошенько смотри и учись каким тебе не нужно быть. Он прожил долгую жизнь и так и ничего в ней не добился." Я достаточно терпел такое к себе отношение, но тут появился ты и Фарио, которому никогда не доверяли ничего кроме как закрутить гайки, в считанные дни стал сначала солдатом, а затем и офицером. И пусть я сам не принимал в этом никакого участия, но это всё же здорово льстило моему самолюбию. Фарио спасает генерала Сириула, Фарио предсказывает восстание животных, Фарио герой Битвы за Центраполис, Фарио скоро получит повышение о котором раньше не мог и мечтать. Я подумал – может мы с тобой смогли бы стать союзниками. Мой опыт и твой талант в совокупности могли бы дать совсем не плохой результат.
–Хорошо... только поскорей отпусти меня.
–Конечно.
Внезапно сила, державшая в своём подчинении техноплоть Якуса, отпустила его и он снова смог физически ощущать каждый винтик, вкрученный в своё механическое тело. Сознание снова стало ясным, а мозг, как и прежде, был в состоянии сходу запоминать огромные числа и производить сложнейшие расчёты.
–Мне пора идти.
–Подожди одну минуту. У нас с тобой остался ещё один серьёзный разговор.
–Чего тебе от меня нужно на этот раз?
–Я долго изучал тебя и я обнаружил в тебе один сбой, суть которого я не могу до конца постигнуть даже сейчас. Тебя терзает нечто такое, что не свойственно ни одному другому фаталоку во всей Империи. Жгучее желание причинить боль существу, которое в прошлом чем-то тебе навредило у некоторых диких народов называется местью. Сколько я ни пытался я так и не смог понять это чувство, но я ясно ощущаю как это важно для тебя. Твоя ненависть к человеку, опозорившему тебя при высадке десанта у Дворца Правительства, не знает границ. Эта месть тянет тебя назад в прошлое и не даёт тебе возможности с полной силой заняться карьерой и работой. Поэтому я хочу чтобы мы поскорее закончили с этим раз и навсегда. Если хочешь – я помогу тебе.
Якус закрыл глаза и тут в его памяти вдруг так ярко и так отчётливо возникли кадры начала войны, горящего города и проклятого варвара, мчащегося прямо на его на своём автобусе. Но вскоре эта картина потускнела. Прежние переживания неожиданно потеряли весь свой смысл.
–Ты ошибаешься. Мне больше некому мстить. Мой враг погиб при Битве за Центраполис. Мы уничтожили их банду и никто из них не смог выбраться оттуда живым.
–А разве ты лично проверял все трупы?
–Нет, но мне доложили, что число погибших плюс один пленный оказалось равным числу нападавших.
–А ты не мог подумать о том, что кто-то совсем посторонний из людей мог включиться в битву, оказаться на том же самом месте, что и твой заклятый враг и сделать всё для того, чтобы не слишком сообразительный патруль попутал их и принял одного за другого?
–Нет!!!– Якус почувствовал, что с каждой секундой всё сильнее и сильнее теряет контроль над своими эмоциями,– Ни говори мне больше ни слова. Такого просто не может быть!
–Что произошло, того уже не изменить. Но кое-что ещё не поздно исправить. Этот варвар где-то здесь. Где-то совсем рядом. Я это знаю. Ему некуда бежать и поэтому он, словно загнанный зверь, будет оставаться в городе. Мы найдём его, вот увидишь. Ты и я – вместе мы очень сильная команда и никто и никогда не сможет скрыться от нас, как бы он этого ни хотел.
–Ты говоришь правду?
–Разумеется, фаталоки ведь никогда не врут за исключением... хм... некоторых отдельных индивидуумов.
–Я хочу чтобы мы разделались с ним как можно скорее.
–Всему своё время. Пока что просто попытайся забыть об этом. Не отвлекайся на второстепенные цели и сосредоточься на главном – преданном служении своему государству. Кстати, Сириул уже давно ждёт тебя, а фаталокам, как ты сам знаешь, вовсе не свойственно опаздывать.
Якус постоял ещё несколько секунд на одном месте, после чего, наконец, отворил запертую им же дверь и вышел наружу. Путь к кабинету генерала проходил через центральную часть Дворца Правительства. Когда-то, ещё до войны от здешнего неописуемого богатства и великолепия у людей, попавших сюда впервые, буквально перехватывало дыхание. Впрочем, даже и сейчас остатки былой роскоши в виде огромных, свисающих с потолка люстр или, занимающих целые стены, картин, могли впечатлить, пожалуй, кого угодно кроме фаталока.
Проходя рядом со стеной, Якус на миг остановился и обратил внимание на плоское изображение какого-то бородатого человека средних лет, за стеклом и в позолоченной рамке. Некоторое время он бегло изучал его и весьма удивился, обнаружив, что рисунок сделан вручную, в результате долгих месяцев или даже лет кропотливого нанесения красок на полотняный холст. Как глупо и бессмысленно. Если варварам так уж сильно хотелось запечатлеть этот кадр своей истории, то почему бы ни сделать это с помощью фотографии? На это ушло бы гораздо меньше времени да и изображение в итоге получилось бы куда более детальным и качественным.
К счастью западное крыло здания, трудами фаталоков – рабочих, по большей части уже успело приобрести более или менее нормальный вид. Весь хлам вроде старых картин и ненадежной, хрупкой мебели был вывезен и уничтожен, а стены, пол и потолок уже оказались выкрашенными в приятный, однотонный, чёрный цвет. Привычная обстановка, чем-то даже похожая на ту, что существовала на Наге, тут же вселила в Якуса чувство давно забытого покоя и уверенности в себе.
Может быть, когда-нибудь, через долгие годы, этот нелепый, хаотичный мир станет таким же как и его родина. Никаких лишних деталей – одни только чёткие линии и строгие, прямоугольные формы. Никаких животных: несовершенных, болеющих и разлагающихся после смерти, а лишь бетон и металл, служащий домом для самых совершенных созданий во всей вселенной. Если для осуществления этой высокой цели ему придётся воевать – он будет воевать лучше любого солдата, а если работать – он будет работать вдвое больше любого инженера. Он ещё сполна прославит своё новое имя и как любой другой винтик в огромной машине, принесет свою часть пользы его великой и несокрушимой Империи.
Сириула он нашёл в его кабинете. До этого хмурые и безжизненные глаза старика при виде Якуса вдруг оживились. Слегка улыбнувшись своему гостю сдержанной фаталокской улыбкой, он первым шагнул ему навстречу.
–Рад вас видеть, Фарио. Достаточно много в последнее время слышал о ваших подвигах и я очень рад, что мне не пришлось в вас разочароваться.
–Я всего лишь скромный солдат Империи.
–Точнее будет сказать – офицер. Я только что отправил приказ о присвоении вам этого звания и выделении под ваше командование двух тысяч бронепехотинцев.
–Благодарю вас за оказанное мне доверие.
–Нет, это я благодарю вас за безупречную службу.
Сириул почему-то необычайно долго и внимательно рассматривал его лицо, после чего медленно развернул свою массивную, титановую техноплоть к окну, за которым даже сквозь почти непроницаемую тьму отчётливо виднелись развалины огромного, разрушенного города.
–Я хотел бы попросить у вас совета, Фарио,– пальцы старика вдруг в один миг с резким, механическим скрежетом сжались в крепкий кулак,– Как мне дальше вести войну с этими дикарями? Я победил их в открытом бою, но многие из них укрылись под землёй и только и будут ждать там часа, чтобы хоть как-то мне навредить. Мои войска почти полностью очистили от них улицы Центраполиса, но вот канализационные тоннели оказались слишком малы для бронепехотинцев и поэтому бунтовщики будут чувствовать себя там в полной безопасности.
–В таком случае необходимо заставить их воевать друг с другом. Мы можем набирать из людей особые ополчения, вооружать их и отправлять в подземный город истреблять себе подобных.
–Как мы заставим их предать свою расу?
–В их несовершенном обществе ещё до войны наверняка существовало немало тех кто считал себя вне государства и вне закона. К тому же основные потребности аборигенов Земли, думаю, можно будет удовлетворить также легко, как и потребности любых других варваров. Что им нужно так это быть сытыми, сексуально удовлетворёнными и иметь хоть какую-то, пусть даже и не большую, власть над ближним. Дайте им всё это и вы получите столько новых сторонников, сколько вам потребуется.
–Не плохо,– Сириул, похоже, был немало впечатлён ответом недавнего рабочего,– Я бы даже сказал – очень хорошо. Простое и вместе с тем гениальное решение... вполне в духе Сицилау.
–Извините, кажется, я не совсем понимаю.
–Не обращайте внимания. Это просто глупые мысли вслух старого солдата. А вот насчёт создания этого ополчения из местных аборигенов, то, думаю, вам как раз и стоит этим заняться. Я сам скоро покину город и отправлюсь на строительство "Большого Ангара" для нашего флота и если вы и впредь будете действовать также хорошо, как и прежде, то, возможно, мне не придётся долго выбирать приемника на пост губернатора Центраполиса.
–Я губернатор Центраполиса???
От неожиданности Якус даже растерялся и машинально сделал несколько шагов назад.
–Почему бы и нет? К тому же, с вашими необыкновенными способностями пора уже подумать и о создании собственного семейства. Любой патрицианский род, как вы наверняка и сами знаете, когда-то начинались с простых солдат и неприметных инженеров. Дальше я дам вам ещё больше возможностей проявить себя. Когда наши космические сенсоры обнаружат, наконец, таинственную планету элиан, то вы, возможно, и окажетесь тем самым офицером который будет командовать вторжением.
Якус стоял на месте, не в состоянии больше вымолвить ни слова. От открывающихся перед ним перспектив закипал мозг и давала сбои электроника и только тихий, успокаивающий голос Фарио внутри его не давал в те мгновения помутиться его рассудку.
–Скажите только – почему вы так много для меня делаете?
Сириул неторопливо и внимательно, словно рентгеновским аппаратом, осмотрел его с ног до головы и в его усталых, меркнущих глазах поочерёдно сменялись выражения: щемящей тоски, отрешения от всего мира и пока ещё слабой, но растущей надежды.
–Род Сицилау умирает. Не знаю кто в этом виноват, но из десятков клон-сыновей у меня в итоге не оказалось никого, кто смог бы достойно продолжить это некогда великое семейство. Но вот недавно у меня появился последний наследник. Его звали Якус и, глядя на его, я уже думал, что мне наконец-то пришла достойная смена. Он подавал большие надежды и, как мне тогда казалось, рос образованным, трудолюбивым и сообразительным гражданином. Как я ошибался. Первое же пустяковое задание показало, что он глупое и жалкое ничтожество, не достойное даже носить гордое имя фаталока. Так я потерял сына. Впрочем, оказывается, у меня его даже никогда и не было. Якус – это лишь сплошное генетическое уродство, которое я без всякой жалости сам приговорил к смерти. После этого я потерял всякий смысл в жизни и мой воспалённый разум сам придумал для меня нового воображаемого наследника. Его тоже звали Якус, но в отличие от настоящего этот был просто идеален и напрочь лишён всех его недостатков. Так прошло некоторое время и тут появился ты – необычайно умный и талантливый фаталок. Мой воображаемый, идеальный Якус был словно воплощён в тебе и, казалось, обрел, наконец, свою физическую оболочку. Глядя на тебя, я вижу его так ясно и отчетливо, что иногда это меня даже пугает. Ты и есть теперь смысл всей моей жизни и пусть даже ты никогда не сможешь носить фамилию Сицилау, но теперь ты моё продолжение и я дам тебе всё то, что смог бы дать настоящему сыну. Прошу тебя – прими от меня этот дар, стань лучшим из лучших и тогда я со спокойной совестью смогу, наконец, покинуть этот мир.
–Я постараюсь не разочаровать вас, генерал.
–Я верю тебе... Фарио...
Сириул хотел сказать ещё что-то, но тут дверь его кабинета отворилась и внутрь вошли два бронепехотинца, ведущие под руки пленного человека.
–Это он,– неожиданно внутри себя Якус снова услышал тихий голос Фарио,– это тот самый тип, из-за которого ты упустил своего злейшего врага. Ты тогда ещё мельком увидел его, но, похоже, не обратил на подмену достаточного внимания.
Пленник был необычайно уродлив даже для человека. Безобразное лицо, длинные и грязные волосы, рваная одежда и что-то вроде горба за спиной. Было в нём что-то скорей от обезьяны или крысы, а то, что он вдобавок ещё по идиотски и без страха озирался по сторонам лишь усиливало это сходство.
Сириул обернулся к нему и заговорил на чистом Эсперанто, который он выучил неделю тому назад:
–Кто ты такой и как тебя зовут?
Пленник словно не слышал вопроса и вместо того, чтобы ответить, он вдруг начал с детским любопытством рассматривать винтики и зажимы на техноплоти одного из солдат.
–Кто ты такой и как тебя зовут?
–...
–Отвечай, ничтожество!
Якус сделал шаг вперёд и ударил его своим металлическим кулаком прямо в лицо. Голова человека дёрнулась в сторону и он повис на руках, держащих его с обеих сторон, фаталоков. Правда, уже через секунду он снова открыл глаза и глупо улыбнулся, словно даже не почувствовав боли. Затем последовал ещё один удар, способный свалить с ног здоровенного быка, но этот маленький, горбатый человек продолжал ухмыляться и к тому же ещё и замычал себе под нос какую-то незамысловатую мелодию. Якус снова замахнулся, но тут, стоящий неподалеку, Сириул коротким жестом остановил это избиение.
–Он врят ли сможет нам что-то сообщить. Скорее всего, перед нами глухонемой и умственно неполноценный индивидуум. Похоже на какое-то сильное генетическое уродство. У нас таких умерщвляют ещё при рождении, а вот люди зачем-то дают им право на лишённую всякого смысла жизнь. Удивительный случай – низшая ступень их биологического вида. Возможно, я заберу его с собой в Большой Ангар, чтобы там с его помощью изучить всю эту странную, неперспективную цивилизацию.
–Хочешь приобрести себе домашнего шута?
В голосе Якуса неожиданно появились нотки недовольства и злобы, но Сириул, похоже, был слишком занят своим пленником чтобы заметить это.
–Да, что-то вроде этого. Редкий экземпляр. Сплошное несовершенство и примитивизм. В его разуме нет границ между добром и злом, хаосом и порядком.
–На вашем месте я лучше здесь же и убил его.
–...прекрати, Якус,– голос Фарио внутри его на этот раз был уже гораздо более настойчивым,– Зачем тебе этот несчастный, больной абориген? Не он твоя главная цель. Мы ищем совсем другого.
–Он мог бы вывести меня на него.
–Брось. Скорее всего, он даже вообще не знает как очутился посреди той битвы. Посмотри на его внимательно. В этой голове мозгов столько же сколько и у мухи, ползающей по потолку. Тебе несказанно повезло. Перед тобой открываются сказочные перспективы и я не хочу, чтобы ты всё сгубил ради какого-то урода, от которого наверняка отворачиваются даже его соотечественники.
–Но мы ведь сможем отомстить... сможем? Скажи мне!
В этот миг Якуса настолько переполнили собственные дикие и необузданные эмоции, что его мысли чуть было не вырвались наружу громким, истеричным криком.
–Тише... мы всё сможем. Я ведь с тобой, а ты ведь и сам знаешь, что когда мы вместе, то мы становимся абсолютно непобедимы.
–Это точно?
–Можешь даже не сомневаться.
Человеку не суждено испытать истинную радость, если перед этим он не узнал, что такое боль. Если кому-то всю жизнь улыбалась только удача, то он начинает воспринимать это как должное и не испытывает особенного трепета при каждом новом подарке судьбы. Такие люди несчастливы, так как лишь тот кто сначала сполна испил чашу страдания, может затем ощутить и настоящее счастье.
Неизвестный автор.
Солнечная Система. Планета Земля. Подземный Центраполис.
Девушка была одна. Одна в темном, мрачном и сыром подвале. Она сидела на одном месте, без движения и вслушивалась в сплошную, мертвую тишину. Проходило время. Ничего не менялось. Ее надежда медленно таяла и когда она вот-вот готова была снова расплакаться, снаружи вдруг послышался грохот открываемого люка, а затем и чей-то топот по металлической лестнице. Она затаила дыхание. В те мгновения словно весь мир сошёлся для неё в этих звуках в темноте. Но зато потом, когда слух отчётливо различил две пары идущих ног, она поняла, что жизнь, горячей и обжигающей волной, вновь вернулась к ней.
Сердце бешено колотилось в груди, а когда дверь отворилась и усталый странник переступил порог, она, толком не понимая, что делает, смеясь и плача одновременно, бросилась к нему на шею и начала целовать его солёными от слёз губами.
–Я так долго тебя ждала... я так боялась... я знала, что ты вернёшься... я больше тебя никуда не отпущу, я больше тебя никому не отдам.
–Ну, может, хватит нежностей,– Джагар стоял чуть в стороне и искоса поглядывал на свою дочь,– лучше бы покормила гостя и дала ему как следует отдохнуть.
–Конечно.
Сола бросилась к полке, взяла оттуда какую-то упаковку, разорвала полиэтилен, положила содержимое на сковородку и поставила её на плиту. Через минуту по помещению разошёлся приятный запах настоящей еды. Виктор сидел на табуретке за столом, до конца ещё не соображая где находится, но ясно понимая одно – сегодня он самый счастливый человек на всём свете. Когда приготовленная для него пища была, наконец, съедена, он вдруг так отчётливо ощутил громадную усталость множества бессонных ночей. Виктор даже не помнил как он добрался до сделанной из ящиков кровати, но когда его голова коснулась подушки, он тут же закрыл глаза и уснул.
Ему снился Центраполис: разрушенный, тёмный, безлюдный и страшный. Лишь ветер гулял по городу, громко хлопая распахнутыми дверьми и неся перед собой по улицам огромные тучи пыли. А ещё вокруг почему-то были сплошные кладбища с тысячами расколотых плит и покосившихся надгробий. Бестелесные призраки погибших людей летали вокруг них, не находя себе покоя ни на этом ни на том свете.
Он был словно в самом центре всего этого безумия и тут (о чудо) с неба вдруг упал один-единственный лучик света и там где он коснулся земли, прямо из пепла вырос удивительно красивый цветок. Он переливался всеми красками и цветами и был столь прекрасен, как будто своим видом он один был готов бросить вызов всему тому ужасу и безобразию, что творились вокруг него на многие тысячи километров.
Как страшно...
Как страшно и больно чувствовать себя мерзким и уродливым чудовищем, способным вызывать лишь страх у одних и отвращение у других.
Неужели это и есть я?
Неужели вообще можно быть таким несчастным?
За что?!!!
Что я сделал такого, чтобы иметь такую судьбу?
...я не знаю.
Когда-то я видел всё это во сне. Как в то время я был счастлив, ведь тогда весь этот ужас был лишь в моих видениях, сейчас же он стал всей моей жизнью.
Джастин-Квазимода.
Солнечная Система. Планета Земля. Карибское море. Остров Пуэрто Рико. Большой Ангар. Спустя два месяца.
Зачем я живу дальше? Зачем мне это жалкое, лишенное всякого смысла существование, приносящее мне одну только боль? Я не знаю. Раньше меня словно вёл вперёд какой то странный внутренний голос, но после того как я спас Виктора Моргана, он вдруг исчез. Я выполнил свою задачу и теперь оказался больше никому не нужен. Неужели это и есть правда?
Закрутив руки за спину, два огромных фаталока вели куда то вперёд по длинному и тёмному коридору маленького и сгорбленного Квазимоду. Большой Ангар представлял из себя исполинских размеров муравейник, одна часть которого была предназначена для хранения трети всего космического флота Империи, а другая состояла из сотен километров одинаковых длинных коридоров и прямоугольных помещений с голыми металлическими стенами. Также здесь располагался главный штаб сухопутных сил, устройство внешнего слежения, выискивающее в космосе таинственную планету элиан и центр управления всеми солнцезащитными куполами на Земле. Поистине, только сверхтехнологичная цивилизация фаталоков была в состоянии за столь короткий срок воздвигнуть столь огромное здание, размером с крупный город. Оно было собрано из плит и целых блоков, прибывших сюда с Наги и других планет, заселенных фаталоками и представляло из себя почти идеальный чёрный куб на фоне некогда цветущего, а ныне превращённого в сплошную пустыню острова.
Двигаясь по коридору, Квазимода как бы невзначай рассматривал стены, выискивая на них какие-нибудь особые царапины и пятна, чтобы запомнить путь и затем, в случае чего, знать выход из этого бесконечного лабиринта. Я всё ещё до конца не могу понять, зачем я тогда прикинулся глухонемым и полоумным и до сих пор веду себя словно домашнее животное. Конечно, это спасло мне жизнь, но зачем мне такая жизнь, полная отвращения к самому себе? Солдаты почти перестали обращать на меня внимание. Правда стоит хоть на сантиметр, случайно, преградить кому-нибудь их них дорогу и можно получить оплеуху, от которой затем летишь в сторону на несколько метров. Вот только их предводитель, тот кого они называют Сириулом, по прежнему интересуется мной как необычным подопытным кроликом и постоянно ставит на мне свои физические и психологические эксперименты. Он причиняет мне различные типы боли и следит за моей реакцией, а я в ответ лишь улыбаюсь и глупо смотрю на него, хотя при этом и терплю невыносимые для обычного человека страдания. Я умею играть свою роль. Похоже, ещё никто их них так меня ни в чём и не заподозрил. Ведь даже когда мне приносят пищу, я бегу и яростно набрасываюсь на неё словно голодное, дикое животное.
Но зато сейчас я уже начинаю понемногу понимать о чём они говорят между собой. Похоже, фаталоки настолько берегут своё драгоценное время, что даже придумали собственный язык, в котором за долю секунды можно сказать целое слово или даже предложение. Их речь для человеческого уха – это лишь непонятный набор коротких звуков, но, находясь с ними уже некоторое время, я научился потихоньку разделять эти звуки на многие составляющие и находить смысл каждому из них.
Кстати, прямо сейчас мои сопровождающие что-то говорили обо мне. "...кзуй", – сказал тот, что держал меня справа. "зуй" у них звучит как "животное", приставка "к" означает "больное животное", а так как "к" в этом слове твёрдое и стоит вначале, то получается "умственно отсталое, больное животное". "Ск кзуй шпей аун". На слух это словно секундный хлопок перегоревшей лампочки, но на самом деле это целое предложение, означающее что-то вроде: "Зачем мы так долго возимся с этим бесполезным, больным животным? Его жизнь не стоит потраченного на него времени".
–"Шу хл патал", – ответил ему тот, что шёл справа, – "Взять его в Большой Ангар – это приказ Сириула. Не будем подвергать сомнению его мудрое решение".
Подойдя к перекрёстку коридоров, они остановились чтобы пропустить, идущую им наперерез, другую группу, состоящую из пяти фаталоков и двух десятков пленных смертников. Люди были измучены пытками и тяжёлым трудом и, подгоняемые патрулями, медленно шли вперед, опустив вниз свои несчастные лица. Они с трудом переставляли ноги, а тела многих из них были покрыты глубокими, незаживающими ранами. Квазимода пристально всматривался в каждого из них, но ответом ему были лишь взгляды полные отвращения и ненависти, как к предателю. Они не знали, что ему самому пришлось здесь пережить и только лишь один старик с седыми волосами, на несколько секунд обернувшись в его сторону, вдруг посмотрел на него с жалостью и состраданием.
Жалость от приговорённого к смерти... Он, казалось, был уже готов к любому, но только ни к этому. Колонна прошла мимо. Из груди уродливого, горбатого человека наружу вырвался крик ужасной боли, но держащий его страж воспринял это как очередной припадок полоумного и тотчас отвесил ему неслабый удар кулаком в затылок. Остаток пути они уже прошли молча. В конце коридора перед Квазимодой отворилась тяжёлая дверь и, втолкнув его в камеру, фаталок захлопнул снаружи механический замок.
Он остался один. Один со своими тяжёлыми мыслями и переживаниями. Почему я до сих пор жив? Почему, как многие другие, не погиб в самом начале войны? Почему из миллиардов живущих на Земле, мне достались наибольшие страдания? До этого Квазимода старался ни в коем случае не смотреть на гладкую, отполированную до зеркального блеска стену, чтобы не увидеть там своё отражение. Но, похоже, сейчас ему было уже всё равно. Взглянув туда, он обнаружил урода до того безобразного, что ему самому поначалу сделалось страшно. Каким я был раньше и каким стал сейчас. За что?!!! Неожиданно по щекам потекли крупные, соленые слезы. Плакать было больно, но он больше не мог ничего с собой поделать. Так он просидел до самого утра. Еще одна ужасная и невыносимая ночь, но только уже не во сне, а наяву.
