Текст книги "День империи (СИ)"

Автор книги: Сергей Янушкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

–Так, поторопи его!

В тот же миг, за огромным иллюминатором вдруг взорвался и разлетелся на множество мелких частей один из сопровождающих кораблей.

–Что же это такое происходит вокруг...

Громоздкий и неповоротливый флот из крейсеров и бомбардировщиков не успел даже развернуться и построиться в боевой порядок, когда большая часть его была уже уничтожена. Противник налетел столь стремительно и неожиданно, что вся безупречная фаталокская тактика ведения космических сражений оказалась теперь абсолютно бесполезной. Напоследок взглянув в иллюминатор и увидев там приближающиеся серебристые корабли людей и золотисто-зелёные элиан, генерал отвернулся и в отчаянии закрыл лицо руками.

–Мы терпим одно поражение за другим. Что происходит? Как такое может быть? Неужели этот мир уже окончательно сошёл с ума.

Это были его последние слова. Затем, после точного залпа, первый флагман, в один миг, превратился в яркий, огненный шар, а его уцелевшие, чёрные обломки, словно грязное тряпьё, понеслись в разные стороны, вспыхивая и навсегда сгорая в атмосфере Земли.

В это время адмирал Герхард Ван Дюн лишь неподвижно стоял в носовом отсеке линкора Ярость и с замирающим сердцем смотрел на, медленно приближающийся, диск своей родной планеты. В такие мгновения старый солдат уже просто не мог удержаться от невольных слёз. Земля осталась прежней и, озаряемая ярким солнечным светом, казалась ему такой необыкновенной и прекрасной.

Ну, вот и свершилось то о чём я мечтал всё эти долгие годы. Какое же это счастье – после бесконечных скитаний, снова вернуться к себе домой. Такую встречу можно было ждать хоть целую вечность и ради неё можно было, не задумываясь, отдать всё и в том числе собственную жизнь.

В Центраполисе шёл дождь. Он, то переставал, то снова начинался с новой, удвоенной силой. Чёрные, грозовые облака, время от времени, закрывали собой небо и солнце, а затем навсегда улетали куда то далеко за горизонт.

В эти минуты все центральные улицы города, буквально, потонули в адском грохоте взрывов и непрекращающемся стрекотании тяжёлых пулемётов. К тому времени, повстанцы уже почти освободили всю столицу. Остались только правительственные кварталы – последний бастион и последняя опора сил фаталоков. Здесь люди встретили перед собой действительно достойного соперника. Это была личная гвардия Якуса, его элитные бронепехотинцы в светозащитных масках и с лучшим вооружением. Они стояли насмерть и под чутким руководством своих офицеров заняли наиболее выгодные позиции, так чтобы можно было хорошо видеть и простреливать улицы на многие сотни метров вперёд.

Одна из таких засад была устроена на длинном мосту, протянувшимся через реку и ведущим прямиком к Дворцу Правительства. Повстанцы уже несколько раз пытались штурмом взять этот неприступный блокпост, но каждый раз, под градом свинцовых пуль, останавливались и отступали назад. Они несли крупные потери. Гладкий и мокрый асфальт был уже весь завален грудами мёртвых человеческих тел. Первоначальный азарт и эйфория победы внезапно закончились. Восстание, горящее до этого ярким, безудержным пламенем, захлебнулось в крови и разбилось об непробиваемую фаталокскую оборону.

Среди множества погибших был и молодой парень, несущий в руках флаг Земной Империи. Синее с золотыми звёздами полотно теперь уже не гордо развевалось на ветру, а валялось в грязи, оставленное и покинутое людьми вместе с их надеждами на победу.

Дождь превратился в настоящий ливень. Небо было плотно затянуто тучами и вокруг снова наступил мрак, почти такой же, как и в то время, когда над городом висел проклятый купол. Восставшие уже готовы были дрогнуть и разбежаться, но тут среди толпы вдруг возникла чья то крепкая и мускулистая фигура. Некоторые узнали в смутном силуэте незнакомце Виктора Моргана и это вселило в них какую то надежду. Герой, тем временем, ни говоря ни слова, быстро вбежал на мост и, подняв с земли знамя, несколько раз взмахнул им над своей головой. Пули, словно заговорённые, со свистом проносились мимо, не причиняя ему самому никакого вреда. И снова по рядам, громовым эхом, пронеслось яростное и непобедимое "ура". И снова, словно живая, сметающая всё на своём пути, лавина, армия людей бесстрашно бросилась в бой и уже всего через несколько минут растерзала на части, засевших в укрытии, фаталоков. Этот победоносный, воинственный крик быстро подхватили другие отряды и под этим необузданным напором последнее сопротивление врага в миг рухнуло подобно карточному домику.

Теперь впереди была только Центральная Площадь и Дворец Правительства. На площади повстанцы легко окружили и уничтожили остатки сил фаталоков и двинулись дальше. Впереди всех бежал Виктор. С развевающимся знаменем в руках, он, словно, олицетворял собой всю эту героическую борьбу и всю эту долгожданную свободу. Идейный вдохновитель, руководитель и первый солдат революции в одном лице. Трудно было даже представить, что было бы с восстанием, если бы не он. Люди без страха шли в бой и отдавали свои жизни с одним только его именем на устах. Перед ними был настоящий герой, перед ними был настоящий победитель.

Здание Дворца Правительства возвышалось впереди подобно огромной, мрачной и монотонной скале. Фаталоки здесь уже многое успели перестроить, превратив его изящные, узнаваемые издали контуры в привычный для себя, уродливый, чёрный прямоугольник. Первым вбежав по высоким ступенькам, Виктор на ходу, прикладом своей бронебойной пушки, словно дубиной, размозжил голову, стоящему рядом, фаталоку и, распахнув настежь двери парадного входа, бросился внутрь. Внутри здание казалось ещё куда более зловещим чем снаружи. Длинные, погружённые во мрак коридоры и комнаты, загромождённые сложным оборудованием, напоминали какой то гигантский, покинутый термитник. Всё вокруг словно вымерло. В главном фойе, на лестницах и в кабинетах, как ни странно, не было ни одного фаталока. Вообще, глядя на эти голые, чёрные стены с сотнями мигающих экранов, почему-то казалось, что всё здание представляет из себя единый, разумный организм, живущий своей собственной, автономной жизнью.

Впрочем, в эти минуты Виктору было особенно некогда смотреть по сторонам. Он двигался вперёд. Он не знал усталости. Последние десять часов, прошедшие с начала восстания, пролетели на одном дыхании и казались всего несколькими короткими мгновениями. Ноги сами несли его по ступенькам, а перед глазами лишь проносились, почти неотличимые друг от друга, лестничные пролёты. Словно какая то невидимая рука безошибочно вела героя к его главной цели. Он точно знал кого он ищет. Его главный враг был уже где-то совсем рядом и он готов был к этой судьбоносной и неминуемой встрече.

Последний, верхний этаж встретил его абсолютной, мёртвой тишиной. Пробежав по коридору мимо двух десятков распахнутых дверей и покинутых кабинетов, Виктор, наконец, очутился в обширном и совершенно пустом помещении, лишённом какой бы то ни было мебели или внутреннего убранства. Одинокая, блестящая тусклым светом, фигура Якуса неподвижно стояла у окна. Некоторое время он с полным безразличием смотрел куда то вдаль, а затем, услышав, наконец, за своей спиной отчётливый шум, неторопливо обернулся и, с ног до головы, осмотрел своего гостя.

–Я ждал тебя. Как и гласило пророчество, Дикий Лев сам пришёл в логово Железной Птицы...

В тот же миг механическая рука с тяжёлым пулемётом метнулась вперёд и направила длинный ствол в грудь героя. Несколько минут они молча стояли, держа друг друга под прицелом, после чего Якус, наконец, первым опустил оружие и снова заговорил тихим и необыкновенно спокойным голосом:

–Странные мы, всё-таки, с тобой создания. Один – это отпрыск благородного фаталокского семейства, ставший изгоем и преступником, а второй – варварская мразь и отброс общества, внезапно превратившийся в героя и освободителя. Почему так произошло? Почему тот кто должен был победить, потерпел сокрушительное поражение, а тот кто проиграть, вопреки всему, одержал блестящую победу?

–Может быть, всё оттого, что мной двигала любовь, а тобой – лишь злоба и ненависть.

–Это ты точно подметил. Ещё в детстве я мечтал только об одном – верно служить своей стране и своему Императору, но именно из-за тебя, из-за этого нелепого случая в самом начале войны, моё общество отвергло меня и приговорило к смертной казни. После этого я люто возненавидел всё то, что мне было когда-то так близко и дорого. Я притворялся. Я пытался снова стать добропорядочным гражданином. Но тот внутренний сбой, что появился во мне благодаря тебе, всё это время сидел у меня внутри и терпеливо ждал того момента, чтобы выйти наружу и уничтожить великого гения – Якуса Сицилау. Зачем ты сломал мою жизнь! Зачем ты преследуешь меня всё это время! Я ведь хотел лишь принести порядок и процветание твоему собственному народу.

В ответ Виктор лишь внимательно посмотрел в пустые глаза этого механического чудовища и его руки вдруг с необыкновенной силой сжали тяжёлую, бронебойную пушку.

–Ты, может быть, и научился обманывать самого себя, но вот только со мной это уже не пройдёт. Ты хотел принести порядок и процветание, истребляя миллионы ни в чём не повинных людей? Посмотри наружу. Сколько народа сегодня выбралось из подземелья и вышло на улицы для того, чтобы свергнуть твою тиранию и уничтожить проклятого палача и маньяка.

Якус повернул голову и, мельком взглянув в окно, тотчас вздрогнул от ужаса и удивления. Вся Центральная Площадь и прилегающие к ней кварталы были до отказа заполнены кричащей, скандирующей и, размахивающей оружием, толпой. Он даже и представить себе не мог, что в этом мёртвом и разрушенном городе, по прежнему, осталось так много людей. Чтобы больше не видеть этого, он поскорей отвернулся и его злобный и растерянный взгляд, метнувшись по гладкой стене, вновь остановился на силуэте своего соперника.

–Ты победил. Прими мои поздравления. Но, вот только, что будет дальше? Я ведь вижу тебя насквозь. Я знаю, в будущем, тебе суждено будет стать таким же тираном, как и я, а, возможно, ещё даже и хуже. Признайся, ты ведь использовал всё это стадо послушных баранов, только для того, чтобы удовлетворить собственные ненасытные амбиции. Тебе нужно было свергнуть меня, чтобы самому занять моё место и затем долго править всем этим безумным миром.

–Ты ошибаешься,– услышав в свой адрес такие слова, Виктор лишь усмехнулся и покачал головой,– Я никогда не думал ни о чём таком. Зачем мне нужна эта власть, если на Земле существуют миллионы людей, каждый из которых сможет гораздо лучше меня распорядиться ею. Может быть, тебе и не дано этого понять, но я всегда делал лишь то, что подсказывала мне моя совесть. Я никогда не стремился к славе и почестям. Я просто пытался защитить своих родных и близких и так уж, наверное, распорядилась судьба, что эта моя маленькая борьба в итоге превратилась в огромное восстание.

–Но твой народ всё равно, рано или поздно, возненавидит своего освободителя. Род человеческий очень часто бывает неблагодарен к великим героям. Я полностью уверен в этом и эта уверенность, пожалуй, уже последнее, что ещё греет мою больную душу. В древнем фалианском пророчестве сказано, что когда встретятся два воина, один из них получит смерть, а другой – долгую жизнь в полном забвении и одиночестве. Сегодня я точно умру,– сказав это, Якус вдруг раскинул в стороны свои механические руки и громко и вызывающе рассмеялся,– Что останется тебе, попробуй догадаться самостоятельно.

–Похоже, это твоя ещё одна, очередная ложь. Один старый гладиатор в Новом Риме, как-то, сказал мне, что каждый человек сам строит своё будущее. Почему-то его словам я теперь верю гораздо больше чем твоим. Судя по пророчеству, я должен был погибнуть ещё пол года назад, в результате вашего пресловутого "великого обмана". Но я, вопреки всему, всё же смог выжить и смог вернуться в свой город. После всего того, что со мной случилось, меня уже трудно чем-то ещё напугать.

–Думай, что хочешь! Корми себя напрасными иллюзиями, но я то знаю правду. Мы все лишь пешки в чьей то великой игре. Всё уже решено за нас и просчитано на сотни ходов вперёд. Нам остаётся только лишь подчиниться. Прощай, Дикий Лев. Мне пора. Ад для фаталоков уже давно заждался величайшего негодяя, лжеца и преступника своего времени...

Механическая рука снова подняла пулемёт и в тот же миг палец нажал на спусковой курок. Два великих воина, напоследок, всего на одно мгновение взглянули друг на друга, после чего, почти одновременно раздались два громких и оглушительных выстрела. Якус, с перебитой снарядом шеей, пошатнулся и, сделав невольный шаг назад, разбил спиной огромное, на всю стену, прозрачное стекло и, не удержавшись, сорвался вниз с верхнего этажа Дворца Правительства. Тысячи мелких, блестящих осколков, переливаясь на солнце, полетели вниз вместе с поверженным фаталокским генералом, кричащим, смеющимся и, словно огромное чёрное насекомое, размахивающим в воздухе всеми своими длинными механическими конечностями.

Виктор ещё некоторое время неподвижно стоял на одном месте и смотрел вдаль, после чего, наконец, поднял, лежащее у его ног, знамя и подошёл к разбитому окну. Там, внизу тысячи людей, раз за разом, громко выкрикивали его имя. Сегодня они приветствовали его как настоящего героя. Местами разорванное и пробитое пулями синее полотно с золотым диском Земли гордо развевалось на ветру. Последний оплот фаталоков в этом великом городе был захвачен. Толпа на Центральной Площади, увидев это, тотчас, буквально, взорвалась радостными воплями.

Свежий ветер долгожданной свободы разогнал на небе чёрные, грозовые тучи и над столицей вновь засверкало яркое, ослепительное солнце. Виктор, лишь на мгновение, украдкой, взглянул на него и с грустью опустил глаза. Как жаль, что он видит всё это, похоже, уже в последний раз. Он неторопливо вернулся в центр комнаты и, остановившись, вдруг упал на правое колено. Там где он проходил, на полу оставался лишь яркий, кровавый след. Кровь была и на его ладонях. Тяжёлая пулемётная пуля пробила насквозь его грудь, повредив там почти все важные, внутренние органы. Смертельный, леденящий холод стремительно распространялся по всему его телу. Это был конец. Виктор всё ещё слышал, доносящиеся снаружи, крики, но вот только мир перед глазами уже потерял свои прежние краски и покрылся мутной, серой пеленой.

Я умираю. Я ухожу со спокойным сердцем, зная, что я сделал всё то, что должен был сделать. Я до конца исполнил своё предназначение. Дальше люди уже вполне смогут обойтись и без меня. Я свободен. Мой прежний мир остаётся позади, а впереди я чувствую лишь покой и умиротворение. Прощайте, друзья. Я прожил такую сложную и такую прекрасную жизнь. Мне пора... Сола, я иду к тебе...

Мёртвое, бездыханное тело героя уже лежало на полу, когда в кабинет, сквозь распахнутые двери вбежала Валькирия. Увидев Виктора, он замерла и, не в состоянии даже, поначалу, сказать ни слова, лишь медленно опустилась около него на колени. Горькие слёзы текли из её красивых глаз, а рука гладила его похолодевшие лоб и щёки.

–Виктор, ну как же это так получилось. Вернись... не умирай! Прошу тебя... умоляю, не оставляй меня здесь одну. Ты слышишь меня, мой милый... мой король... мой герой...

Якус очнулся всего через несколько минут, прямо посреди кричащей и ревущей толпы. Люди окружили его со всех сторон и с яростью, как будто перед ними находилось само воплощение вселенского зла, пинали его ногами и прикладами своих пулемётов. Он не мог даже пошевелиться и только лишь его испуганный взгляд теперь бешено метался из стороны в сторону, одновременно выхватывая из этой пёстрой, движущейся массы тысячи лиц своих недавних рабов. После падения, некогда совершенная фаталокская техноплоть представляла из себя уже, поистине, жалкое зрелище. Великий генерал теперь был лишь грудой металлолома, безучастно наблюдающего как куча дикарей разрывает его на части.

Перед глазами, один за другим, мелькали тревожные сигналы, оповещающие об отказе целых узлов оборудования на его искорёженном механическом теле. Наконец, после чьего то сильного удара, перебитая снарядом, шея громко хрустнула и голова, сама по себе, под смех и выкрики повстанцев, покатилась по гладкому, мокрому асфальту. Мозг Якуса всё ещё был, по-прежнему, жив, но он уже не мог, как раньше, нормально оценивать сложившуюся ситуацию. Он только мельком видел множество ног, босых или обёрнутых в грязные тряпки, которые, словно мячик, катили его куда то вперёд.

Затем было снова падение. Кто-то из бунтовщиков столкнул его с набережной прямо в, бурлящую внизу, реку. Мутноватая, серая вода заполнила собой всё окружающее пространство. Якус уже не мог видеть ничего перед собой и только лишь чувствовал, как тяжёлая, железная болванка, в которой теперь была заключена вся его личность, стремительно погружалась ко дну. Защитная система отреагировала почти мгновенно. Треснувший в нескольких местах шлем был снова загерметизирован, а специальные, хитроумные устройства принялись сразу же изучать новую окружающую среду, чтобы уже затем начать вырабатывать из неё, такую необходимую для полуорганического мозга, энергию и синтоглюкозу.

Таким образом, Якус сможет продолжать здесь своё жалкое существование ещё очень долгое и долгое время. Конечно, если бы фаталоки, как раньше, владели Землёй, он был бы спасён в течении всего нескольких часов. Но после всех этих ужасных поражений, Императору, наверняка, понадобиться, по меньшей мере, лет двадцать для организации новой экспедиции на эту злополучную планету. Пройдут годы. Место, где сейчас лежит его голова, покроется речным песком и зарастёт водорослями. Все о нём забудут и никто больше не будет искать своего прежнего правителя. Он проживёт долгую жизнь в полном забвении и одиночестве, посреди этой мёртвой тишины и наедине лишь со своими безумными мыслями и, непонятными никому, страданиями. Кем он буде потом? Просто никем... просто больным разумом, навеки заключённым в консервную банку и навсегда скрытым от человеческих глаз. Пророчество не солгало, вот только два великих воина в нём поменялись местами. Как грустно и обидно. Неужели когда-то молодой, амбициозный и подающий блестящие надежды фаталок мог подумать, что его ждёт такой вот конец.

Единственное, что ещё долго будет греть его душу – это надежда, что и все остальные его соотечественники вскоре так же хорошенько получат по заслугам. У Империи только что появился новый соперник. Высший разум считал людей обычными варварами, но, похоже, он сильно ошибся в своих прогнозах. Не нужно было недооценивать этот странный народ. В них живёт какая то особая искра, которая была когда-то у фаталоков, а ещё раньше и у других могущественных космических цивилизаций. Вместо того чтобы покорить человечество, Император лишь ненароком разбудил спящего титана. Мы обречены в этой борьбе. Мы, со своим холодным, искусственным разумом никогда не сможем ни понять их, ни, тем более, объяснить этот загадочный феномен. Они не такие как все. Они просто другие. У этого народа есть что-то своё, особенное, самобытное, непонятное, непостижимое, дикое, хаотичное, величественное...

Эпилог

Самая великая слава не в избежании неудач, а в умении подняться после каждого падения.

Ральф Вальдо Змерсон.

Млечный Путь. Сектор девяносто восемь. Система Новая Этурия. Восемнадцать лет спустя.

Звёзды... вокруг меня, как и прежде, одни лишь только звёзды. Отвернувшись от огромного прозрачного иллюминатора, Ван Дюн о чём-то задумался и машинально сделал несколько размеренных шагов по своей обширной капитанской каюте. И снова я вдали от своего дома. И снова война. И снова эта нелёгкая ответственность за каждую человеческую жизнь и весь тот огромный мир, что остался далеко позади.

Войне – это, поистине, ужасная вещь, но иногда она бывает единственным способом выжить и добиться своей свободы. Это просто жестокая борьба за выживание. Просто битва до полной победы или полного поражения. Или мы или они. Третьего не дано. Всё зашло так далеко, что о переговорах и мирном сосуществовании уже больше не может быть даже и речи. Это война насмерть и только одна из сторон имеет шанс уцелеть во всей этой чудовищной мясорубке.

Массивный корпус флагманского линкора "Громовержец" тускло блестел в свете, едва различимого, местного коричневого карлика. Он находился в самом центре широкого пояса астероидов, а рядом с ним была ещё почти тысяча других, земных и элианских кораблей укрылись среди всех этих огромных каменных глыб, медленно дрейфующих вместе с ними по холодной и бескрайней бездне космоса. Силы объединённого альянса притаились в засаде и терпеливо ждали своего смертельного врага. Пока что в этой безжизненной и всеми забытой системе, с одной-единственной планетой царил покой и безмятежность. Трудно было себе даже представить, что именно здесь вскоре и суждено будет разгореться одной из величайших битв Третей Космической войны.

Война... она началась в то время, когда Ван Дюн был ещё достаточно молод, а конец её врят ли ещё увидят даже его праправнуки. Особенно ужасными были первые семь лет, когда фаталоки беспредельно хозяйничали на Земле и безжалостно истребляли там всех, кто не желал становиться перед ними на колени. Это было, поистине, тяжёлое испытание для всего рода человеческого. Врят ли за всю историю, ещё какому то другому поколению людей приходилось испытать на себе такой ужас. Вопреки всему, вопреки любой логике и даже здравому смыслу, они смогли выжить и победить. Это было просто невероятно, но эти бывшие антицивилизалы, те о ком когда-то говорили, что они лишь потерянное поколение, отбросы и тупик эволюции, неожиданно для всех, совершили настоящий подвиг. Ван Дюн гордился тем, что при жизни успел застать это поколение настоящих героев. Он, конечно, не мог тогда быть с этими мужественными людьми и в полной мере разделить с ними всю тяжесть войны. Но душой он всегда оставался где-то рядом, где-то в непроходимых лесах, подземных канализациях и на улицах разрушенных городов.

С тех пор уже прошли многие годы. Земля восстала из руин и стала почти прежней, но вот только, населяющее её, человечество теперь уже сильно изменилось. После победы в войне, людям предстояло совершить ещё один великий подвиг. Всего за каких то пять или шесть лет они смогли почти полностью восстановить полностью разрушенную промышленность, дороги и сельское хозяйство. Это был, поистине, титанический труд. Конечно, нельзя было забывать о неоценимой помощи элиан, но всё же, в основном они всего добились своими собственными силами. Из груд пепла вновь вырастали города, такие же огромные и величественные, но только уже лишённые прежнего фальшивого блеска и дешёвой позолоты. В них уже почти не осталось прежних: дорогих казино, модных ночных клубов, моря неонового света и бесконечного потока шикарных автомобилей. Пока продолжалась война, людей не слишком волновала вся эта внешняя мишура. Куда важнее теперь было другое. Полуголодные, плохо одетые, спящие в тесных бараках и работающие чуть ли не под открытым небом, заводские мастера и инженеры, каким то чудом, умудрялись производить за год в пять раз больше боевых кораблей чем в довоенное время. Они, казалось, навсегда забыли что такое митинги протеста, забастовки или профсоюзные стачки. Зато теперь уже просто не было отбоя от желающих служить в военном космическом флоте.

Конечно, не всё и не всегда было так гладко и безоблачно. Ещё довольно долгое время после восстания в Центраполисе, во многих отдалённых уголках земного шара продолжали хозяйничать фаталоки и рабовладельцы. Всеми оставшимися силами они продолжали держаться за свою прежнюю власть, но, похоже, этого было уже явно недостаточно, чтобы противостоять, стремительно нарастающему, людскому гневу. Борьба, начатая ещё Виктором Морганом, нашла свой отклик и в миллионах других бесстрашных сердец. С его именем они шли в бой и одерживали всё новые и новые блестящие победы.

Теперь великого воина уже не было с ними. Всё, что от него осталось – это лишь скромная могила на окраине Центраполиса, да величественный памятник на Центральной Площади умирающему солдату, крепко сжимающему в руках развевающееся знамя Земной Империи. У подножия этого каменного великана никогда не заканчиваются живые цветы, а люди, лично знавшие героя, без труда узнают в этом застывшем, героическом облике такие знакомые черты.

Как много времени уже прошло с тех пор. Как сильно за эти годы всё успело измениться и преобразиться.

Валькирия, вечно стремившаяся улучшить мир, решила, вдруг, уйти в политику и даже выставила свою кандидатуру на пост мэра Центраполиса. Правда, ради получения голосов избирателей, ей пришлось немного умерить свой воинственный, феминистский пыл. Результат был просто ошеломительный. Несмотря на множество серьёзных конкурентов, она, после первых же теледебатов, уверенно заняла первое место. Причём, что самое удивительное, особенно сильную поддержку она получила именно от мужского населения города, очевидно, просто очарованного её сногсшибательной внешностью. Первым указом, который она издала на своём новом посту, было возведение на Центральной Площади величественного памятника Виктору Моргану. Затем она и, вовсе, хотела было, переименовать Центраполис в Викторполис, но под серьёзным давлением своего многочисленного окружения, в последний момент, всё же отказалась от этой уж чересчур смелой и радикальной идеи.

Дольфганг Самерсет – бывший министр пропаганды Земной Федерации на пенсии засел за мемуары и философские труды, посвящённые становлению у народа общей национальной идеи. Кстати, его книги долгое время пользовались просто бешеной популярностью и печатались миллионными тиражами, сводя с ума издателей-конкурентов и продавцов книжных магазинов.

Принц горцев Син Тай, после восстания в Центраполисе сначала горячо поддержал революцию. Но уже сразу после того как армия-освободительница подошла вплотную к Долине Королей, вдруг что-то там не поделил с одним из её генералов и самолично провозгласил себя королём независимого горного государства. Отважный и благородный воин, без остатка посвятивший себя борьбе с фаталоками, так, похоже, и не смог найти себя в этом новом мире и нашёл свою смерть в одной из схваток с федеральными войсками. После этого место Син Тая тут же занял его первый заместитель, хитрый и расчётливый Бонапарт. Этот оказался куда более гибким и понятливым дипломатом и после долгих переговоров всё же согласился на должность губернатора горных территорий, полностью вошедших в состав Земной Империи.

Вуки и Сентябрь – эти двое отъявленных проходимцев, ещё долго скитались по свету, с завидной регулярностью, материализуясь везде, где только начинались более или менее значительные конфликты между рабовладельцами-сепаратистами и правительственными войсками. У этой семейки, похоже, за всю войну, так и не появилось пресловутое национальное самосознание. Папаша и сынок продавали награбленное фаталокское оружие обеим враждующим сторонам, пока, наконец, не сколотили немалое состояние и не исчезли. На этот раз, уже навсегда. Кто знает, где они сейчас. Их призрачный след долго петлял по всему миру, пока окончательно не оборвался где-то там, в неотмеченном ни на одной карте, маленьком городке контрабандистов, затерянном в самом центре раскалённой Аравийской пустыни.

Ну, и, наконец, Герхард Ван Дюн – адмирал земного флота, в последний момент спасший Центраполис от новых, ужасных фаталокских бомбёжек, был назначен, ни много ни мало, следующим после Александра Франкони, императором объединённой Земли. Всю свою жизнь он мечтал лишь преданно служить своему народу и, после стольких лет войн и скитаний, эта его долгожданная мечта, похоже, наконец то смогла осуществиться.

Враг был уже где-то совсем рядом. Это были отборные части Высшего Разума из последних, по настоящему преданных ему, патрицианских семейств. После сокрушительного разгрома на Земле восемнадцать лет назад, его власть и влияние весьма сильно пошатнулись. Элиане снова оказались для него недоступны и поэтому он решил тут же взять реванш на другом направлении, отправив почти весь, оставшийся в его распоряжении, флот на штурм неприступных планет эхемонов. И здесь его ждало новое, ужасное поражение. Ни захватив ни метра их земли, фаталоки понесли там просто огромные и катастрофические, даже по их меркам, потери. После этого внутри Высшего Разума словно что-то надломилось. Это могло звучать абсурдно и невероятно, но эта бездушная и безжизненная программа начала медленно сходить с ума. Ему везде чудились заговоры и предательства. Всюду он видел проделки элиан и других своих врагов. Дальше становилось ещё хуже. В нём был словно заложен какой то программный сбой, какое то внутреннее уродство, тысячи лет скрывающееся в застенках его разума и только теперь вышедшее наружу. Старое пророчество о скором закате Фаталокской Империи начинало потихоньку сбываться и это уже окончательно расшатало его больной, обезумевший разум. Император уже больше не верил почти никому из своих подчинённых. По нелепым и надуманным обвинениям были осуждены и казнены главы многих влиятельных патрицианских семейств. В Империи зрело недовольство к своему правителю. Империя содрогалась от внутренней неразберихи и нестабильности. Некогда великое государство было похоже на безупречный и отлаженный механизм, в котором вдруг сломалась одна-единственная шестерня и который, после этого, начал постепенно сбиваться и разрушаться.

Теперь же, после стольких тяжёлых и нелепых неудач, Высший разум решил вдруг пойти на новую авантюру. Собрав остатки последних, по настоящему верных ему войск, он снова двинул их против Земли. Покинув Нагу, достаточно крупный флот, состоящий преимущественно из тяжёлых орбитальных бомбардировщиков, направился прямиком к Солнечной Системе. Перелёт должен был состоять из двух гиперпрыжков с промежуточной остановкой на Новой Этурии. Император посчитал, что бестолковые земляне, как и в прошлый раз, будут пытаться защитить свою планету у самой её орбиты. Каково же будет его удивление, когда он узнает, что за сюрприз эти "дикари" и "варвары" преподнесли его флоту прямо на полпути от заветной цели.

Оторвавшись, наконец, от своих долгих раздумий, Ван Дюн снова неторопливо прошёлся по обширной капитанской каюте. Теперь он был уже далеко не таким молодым и энергичным как прежде. Полностью седые волосы и морщинистое лицо, лучше любых медицинских карт, выдавали его настоящий возраст. Тусклый взгляд старика, скользнув по гладкой стене, снова остановился на огромном, круглом иллюминаторе. Наверняка, в эти самые мгновения, в нескольких десятках километров от него, Плелеклаул так же стоит в носовой части своего флагмана и, не отрываясь, смотрит в бесконечную, холодную и чарующую космическую даль.