Текст книги "Поиск-84: Приключения. Фантастика"
Автор книги: Сергей Щеглов
Соавторы: Михаил Шаламов,Олег Иванов,Александр Ефремов,Б. Рощин,Ефрем Акулов,Лев Докторов,Евгений Филенко
Жанры:
Прочие приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)
Глаза Хола были широко открыты. Бледность, и без того господствовавшая на лице, захватила все до сих пор вакантные участки. Зрачки расширились.
– Господи! – выдавил он. – Я думал, вы на бирже…
– Он думал! – Гейлих пожал плечами. – Он думал. Если бы вы, мистер Клеменс, хотя бы иногда думали, электрический стул сейчас угрожал бы кому-нибудь другому. Я ошибся, когда положительно оценил проведенную вами операцию. Оказывается, вы наследили.
– Я?! Когда, каким образом?! – Хол начал приходить в себя.
– В ядерном погребе. Ну ладно, провокационные вопросы – не доказательство, но какого черта, мой милый, вы обронили там портсигар?!
– Портсигар?! – изумился Хол. – Я? Там? А-а!
Глаза его сверкнули, и он притянул к себе телефон.
Пальцы сыграли на клавиатуре. Гейлих с любопытством смотрел на действия своего консультанта.
– Алло! Гаррис… Гаррис, слушайте, у вас все готово? Нет? Какого черта? Когда? Даю двадцать четыре часа! И столько же на установку. Да. Да. Это несущественно… Я знаю, о чем говорю! Только попробуйте! Вот так-то лучше. Да, как за сверхсрочную. Всего хорошего.
Хол положил трубку, сияя.
– Полиция внизу, осмелюсь напомнить, – с любопытством сказал Гейлих.
– Но ведь меня здесь нет? – спросил Хол в ответ.
– Конечно, вы убыли вчера в неизвестном направлении, взяв билет в Чикаго… Но дело в том, что вы были там лишь дважды, и оба раза вместе со мной!
– А, так вот почему вы недовольны!
– Естественно. Попытка с помощью запрещенных законом технических средств совершить диверсионный акт в главном посту управления стратегических сил! Еще несколько дней, и они придут уже за мной. Что вы на это скажете?
– Это была ваша идея.
– Неужели?
– Я имею в виду ядерный бункер и демонстрацию для Бордже!
– Идея – моя. Ну и что?
– А то, что Бордже вообще не нужно было запугивать! Его вообще не нужно было отправлять!
– Ну, Бордже – это уже ваша идея.
– Неужели?
– Не все ли равно? – Гейлих, очевидно, выговорился и теперь уселся поудобнее, готовый рассуждать спокойно. – Выбора у нас нет, нужно срочно исчезать – или вступать в борьбу. К последнему я совершенно не готов – из-за этого Бордже, между прочим! К тому же этот Кливтен, выдвинувший обвинение, малый с честолюбием, так и рвется упрятать меня за решетку. Каково положение с нашей анабиоз-камерой?
– Послезавтра все будет готово, – Хол кивнул на телефон.
– Так вы знали?
– Я предполагал, – скромно заметил Хол.
– Еще бы – потерять портсигар!
– Должен вас разочаровать, шеф, – Хол уже совершенно оправился и теперь сидел, закинув ногу на ногу и нагло глядя Гейлиху в глаза, – взгляните!
И вытащил из кармана так называемый «портсигар». Гейлих смотрел на него с нескрываемым страхом.
Насладившись эффектом, Хол пояснил:
– Видимо, у вас есть весьма осведомленные конкуренты. Суметь сфабриковать такое дело под силу не всякому!
– Какие конкуренты?! – Гейлих поежился. – Конкуренты разоряют – а это прямое уничтожение, и физическое, и моральное… Джордж Гейлих – государственный преступник!
– Может быть, Анселм Харт? – спросил Хол, почти уверенный в этом.
– Какая разница! Нам нужно исчезнуть, и как можно скорее!
– Вам что, не хочется даже отомстить? – спросил Хол удивленно. Он не ожидал, что Гейлих так быстро сдастся.
– Хочется. – Гейлих неожиданно улыбнулся. – Но как вы, очевидно, и сами сообразили, нам будет удобнее это сделать, вернувшись сюда из будущего!
Хол страдальчески посмотрел на шефа – тот был неисправим.
– И давно вам это пришло в голову?
– Еще когда мы качались на волнах, отправив Бордже. А вы что, позже среагировали?
– Среагировал на что?
– На сдвиг в системе оценки. До Бордже мне казалась сомнительной идея путешествия во времени – после я уже сомневался, что он захочет вернуться. А раз так, сообразил я, нужно все сделать самому!
– Ну что ж… – Хол прошелся по кабинету. – Каков сценарий?
– Изложите ваш. У вас всегда красивее.
Хол остановился и, резко повернувшись, сказал:
– Сейчас мы исчезаем. За два дня готовим покушение на нас. Осуществляем его с несколькими оплошностями, наводящими на след Харта. Лучше всего взорвать эту резиденцию. Нужно позаботиться о грифе «пропали без вести». Дубль-версия – кораблекрушение при прогулке на нашей подлодке. В случае неудачи спасемся в нейтральных водах. Двух дней должно хватить.
– Так. Это нужно проработать.
Гейлих поднял трубку телефона.
В течение пяти минут он позвонил семь раз.
После каждого звонка он чувствовал себя все уверенней.
– А телефон не прослушивается? – спросил Хол под конец.
– Разумеется, нет! – фыркнул Гейлих. – Впрочем, вы не электронщик, вам простительно… Значит так. Операция начнется через несколько минут. Вы все-таки поедете в Чикаго…
Хол выслушал инструкции с подобающим вниманием. Ему предстояло организовать взрыв резиденции и подготовить набор недвусмысленно указывающих на Харта улик. После – следовать на западное побережье и там в условленном месте ждать Гейлиха, который, в свою очередь, будет занят необходимыми финансовыми операциями.
– Вот так, – сказал Гейлих, печально оглядывая кабинет. Он знал, что теперь вряд ли сюда вернется. – Теперь глянем прессу – мы, как-никак, герои дня.
Через несколько секунд после того, как на экране появился разворот «Вашингтон пост», Гейлих покачал головой.
– Дело еще серьезней! Оказывается, я – видный деятель республиканской партии, и этот скандал бросает тень на всех, кто только не сидит в Белом доме! – поведал он Холу то, что тот прекрасно видел сам.
Хол не отвечал. Ему сделалось нехорошо.
– Нет, нет, – глядя на него, забеспокоился Гейлих, – операция не отменяется. Когда мы вернемся, ситуация в стране не будет играть никакой роли.
Хол пожал плечами:
– Если вы и впрямь собрались…
«Вашингтон пост» на экране сменилась «Нью-Йорк таймс». Гейлих свистнул: статья здесь называлась «Репетиция переворота», а видное место на развороте занимал портрет Хола Клеменса.
Хол вскочил, бормоча ругательства, и схватился за карман, в котором лежал его «портсигар».
– Спокойно, Хол, – прокомментировал шеф, – этого следовало ожидать.
– Нет, вы видите?! – Хол не находил слов. – Это уже антиправительственный заговор! Похоже, кем-то все отлично срежиссировано! Нет, чем скорее мы отсюда смоемся…
– Тем скорее вернемся. Вы, как всегда, правы. – Гейлих выключил экран. – Ну что ж, обострение так обострение… В такой заварушке можно выскочить весьма высоко. Хотите быть президентом?
– После этого?!
– Прекрасная реклама! Теперь вас знает вся Америка!
– Пока я не президент, – Хол покачал головой, – я воспользуюсь вашим косметическим салоном. Не хватало еще, чтобы меня узнавали на улицах!
– Воспользуйтесь, воспользуйтесь… Ну что ж, вот она, игра!
– Без шансов на победу?
– Напротив! – Гейлих потер руки. – Все шансы на нашей стороне!
– Если вам удавались авантюры, почему бы не сорваться беспроигрышному делу?
– Я не верю в судьбу, Хол, – пренебрежительно отмахнулся Гейлих. – Начинайте действовать. Увидите – все будет прекрасно, и скоро мы наведем порядок в этой стране!
Хол вышел и уже в коридоре с сомнением покачал головой.
Меньше всего на свете ему хотелось возвращаться.
14. Уходя, гасите светТусклая лампочка болталась из стороны в сторону под обшарпанным потолком. Тени прыгали по убогой каюте, по полу каталась пустая бутылка, бессмысленно грохоча. Скрип койки, готовой развалиться в любую минуту, терзал нервы. Было душно и мерзко.
Хол лежал на койке, ничего не желая. Силы кончились. Куда вез его на старой яхте случайно подвернувшийся старик, что будет дальше – все уже не имело значения. Провал был полным и завершенным. И, как выяснилось, он был неизбежным.
В Чикаго его уже ждали. Не полиция – с ней Хол как-нибудь объяснился бы. Ждали его журналисты.
Эти пронырливые типы, оказывается, давно раскрыли тщательно замаскированную сеть агентов Гейлиха по особым поручениям. И каким же идиотом выглядел Хол, когда подъехал к коттеджу в пригороде и стал вымигивать фонариком условный сигнал, а ответом были вспышки блицев!
Еще им нужно было интервью. Они его получили. Хол не мог понять одного – почему же его до сих пор не арестовали. Обвинения были выдвинуты, и полиция действительно посетила резиденцию Гейлиха, но в то же время никто не спешил надевать на Хола наручники.
Это интересовало и журналистов, в интервью вошел и такой вопрос – почему вы до сих пор на свободе? Хол честно ответил, что не имеет понятия, что устал, что ничего не понимает, и что только потому сам не идет с повинной, что совершенно невиновен.
Так, ничего не понимая, обессиленный бесконечными интервью и преследуемый опоздавшими корреспондентами, Хол вскочил в машину и отправился в аэропорт, машинально следуя заранее разработанному маршруту. Самолет ждал его, и со стороны администрации не было никаких претензий – странности продолжались, и Хол перестал обращать на них внимание.
В условленном месте – группе заброшенных коттеджей на берегу океана – журналистов не оказалось. Зато там была полиция.
С холодеющими руками Хол вышел из машины. Полицейский лениво подошел к нему. Проверил документы, записал номер машины, посмотрел в лицо – не узнает, подумал Хол.
– Что вы здесь искали? – задал вопрос полицейский.
Хол попытался выкрутиться – мол, подыскиваю место для лагеря, собираемся с компанией на уик-энд. Ну, подумалось, тут мне и конец. Объяснение было довольно жалким.
– Проваливайте отсюда, – заявил полицейский. – Это частная территория. И здесь идет расследование.
– А что случилось? – спросил осмелевший Хол.
– Не ваше дело. Ну?!
Хол кивнул и полез обратно в машину. Потом отъехал за ближайший холм и оттуда в бинокль рассмотрел условленное место.
Груда развалин в центре сетчатого забора что-то напоминала. Это был огромный ангар, уничтоженный серией взрывов. Но при этом совсем рядом росли деревья, взрывами не задетые. Все это было довольно странно, но нисколько не говорило, что делать дальше.
И вот тут Хол понял, что приехал.
В бумажнике не наберется и тысячи долларов. Полиция рано или поздно кончит проявлять лояльность и выполнит свои обязанности. Анабиоз-камера вместе с подводной лодкой отошла от берега полчаса назад – если, конечно, все было по плану – и теперь ее не найти.
Вернуться в резиденцию? А если ее все-таки взорвут?
Холом овладело полное безразличие.
Потом он заметил приставшую к берегу яхту, и в голове созрел какой-никакой, но план. Хозяином яхты оказался один из тех бродяг, что почти не сходят на землю, и после долгих уговоров он согласился терпеть Хола на борту, «пока не надоест», в обмен на бензин, ящик бренди, завалявшийся в багажнике машины, и чек на пятьсот долларов. Потом они, кажется, выпили, Хансен отправился удить рыбу, а Хол завалился спать.
И вот опьянение прошло. Хол, постанывая, перевалился на бок и тупо уставился в стену. Ничего не хотелось, однако и лежать Холу надоело. Хотелось пить.
Хол замотал головой – вставать не хотелось, но уже через несколько минут не выдержал и поднялся.
Только сейчас ему показалась странной стоящая на яхте тишина.
Койка перестала скрипеть, и больше Хол не слышал ни звука.
Скользкий трап вел вверх. Хол вылез на палубу. Солнце било прямо в лицо, чуть покачиваясь на небе. Хол сообразил, что яхта дрейфует, качаясь на волнах, без управления и без цели. Вокруг никого не было.
Хол развернулся на сто восемьдесят градусов, едва не упав.
На корме тоже было пусто.
– Эй! – смутное беспокойство заставило Хола позвать старика. – Хансен, где ты, черт побери?!
Тишина. Спрятаться на маленькой яхте негде.
Упал в море спьяну? Как не вовремя. Хол еще раз глянул вокруг. Земли не видно. Мотор заглушён.
Хол медленно прошел на корму. Дверь в моторное отделение была наглухо закрыта.
Все кончалось – тоскливо и беспросветно. Штиль, океан, одиночество. И впереди ничего хорошего.
Хол перегнулся через борт. Серая вода подмигнула радужной пленкой.
– Этого следовало ожидать, – пробормотал Хол. – Никакого выхода.
Можно было, конечно, выломать дверь или добраться до рации. Зачем? Хол смотрел вниз, яхта мерно покачивалась, и ему казалось, что так теперь будет всегда – вечно, без перерыва, без изменений. На ум пришли гипотезы – о времени, о вселенной, – Хол усмехнулся. Вот оно, время, в чистом виде, идет, когда все уже кончено.
Холу почудилось, что смеркается. Гасло все, что видел он на этом свете – игра, деньги, даже наука. Наступал мрак, холодный мрак беспросветности, имя которой – поражение.
Хол плюнул вниз и повернул голову – просто так, ничего не собираясь делать.
К яхте приближалось что-то едва выставлявшееся из воды сверкающим на солнце стеклянным куполом. Хол узнал подводную лодку, похожую на те, что он закупил месяц назад.
Хол вцепился в поручень, чувствуя, как возвращается к жизни.
Это не могло быть совпадением!
Подлодка ткнулась в борт яхты, тотчас выскочил трап, и по нему, широко улыбаясь, на палубу поднялся Гейлих. Одет он был в белый походный костюм и выглядел довольным, как никогда.
– Вы не утопились еще? – спросил он.
– А вы этого дожидались? – огрызнулся Хол, но ему все же не удалось скрыть радости.
– Пойдемте, – Гейлих протянул руку к трапу. – Нужно торопиться. Я все объясню.
Хол не заставил себя упрашивать. Хотя он понял, что Гейлих просто играл с ним, может быть с самого начала, но все же был тому благодарен: не бросил! Это не пустяк.
Хол прошел в рубку и устроился в кресле, изобразив на лице подобие улыбки.
– Взгляните на экран, – сказал Гейлих. – Знакомо?
– Ваша резиденция? Конечно.
– Теперь – на часы.
– Без минуты пять.
– Ждите.
Хол всматривался в экран. Изображение давалось с дальней точки, телеобъективом – значит, все-таки взрыв? Но ведь он его не подготовил!
Хол бросил недоуменный взгляд на шефа, а когда опять посмотрел на экран, там уже горела ослепительно яркая точка, медленно тускнея и превращаясь в столб огня и подсвеченного дыма. От резиденции ничего не осталось.
– Красиво, не правда ли?
– Как сказать, шеф. Ведь там были люди.
– В пять утра? – Гейлих посмотрел на Хола пристально. – Вы не заболели?
– А разве сейчас утро? – Хол внезапно почувствовал, насколько плохо соображает.
– Так и есть, – констатировал Гейлих, – похмельный синдром. Но, я полагаю, вы все же ждете объяснений? Как вам понравилась роль отвлекающего?
– Отвратительно! – Хол наконец понял все. – Зачем вам это понадобилось?!
– Чтобы получить свободу действий. Газетчики, полиция, частные детективы, спецслужбы – все кинулись за вами. Ну и, понятно, вы должны были быть уверены, что действуете всерьез. На случай, если бы вас арестовали – чтобы вы случайно не проговорились, и у меня осталась возможность вас вытащить. Все очень просто…
Дым на экране рассеялся: на месте резиденции зияла огромная воронка. Ни одного человека не было вокруг – слишком рано.
– Значит, вы все сделали сами?
– Конечно. Я всегда был невысокого мнения о ваших организаторских способностях. Зато как вы всех отвлекли! Пожалуй, теперь и враги не заподозрят меня в подрыве собственной резиденции, ведь моего секретаря контролировала полиция, а сеть моих агентов известна всей Америке!
– Поздравляю. Однако что же мы будем делать теперь?
– План прост. Сейчас войдем в анабиоз, в будущем захватим все необходимое и назад. Все будет выглядеть так, как будто мы прогулялись на подводной лодке.
– Мы и вернемся на этой лодке?
– Мы вернемся на машине времени на другую лодку, которая дожидается нас в одном укромном месте. Почему я просил вас закупить две!
– Так вы еще тогда…
– Гораздо раньше. Перестаньте думать, Хол, что вы умнее всех!
– Хорошо, шеф. Но все-таки – как мы будем действовать в будущем, не имея специальной подготовки?! Мы не сможем остаться там неузнанными!
– Ах, это… – Гейлих махнул рукой. – Вы разве не убедились уже, что предсказывать будущее даже на два месяца – занятие почти безнадежное? Я думаю, нас встретят хорошо. Способные люди нужны в любую эпоху.
Хол покачал головой и ничего не сказал.
Гейлих еще раз взглянул на экран:
– Жаль, что мы не скоро увидим, что здесь началось! Но все-таки, мы не так уж плохо хлопнули дверью?!
15. Повторение путиНа этот раз я полетел сам – Гарри был в отпуске, лазил по Гималаям, больше никого не было, это ведь только название такое – Всемирный Центр Ассимиляции, а нас всего семь человек, и то, бывает, делать нечего, вот и приходится перечитывать старые отчеты или строить гипотезы; к тому же мне захотелось проветриться.
Все было поразительно похоже – и лодка, и встреча, и даже то, что они вынырнули неподалеку от «Полярной звезды», завершавшей очередную кругосветку; и опять их встретил Пауль, на этот раз со знанием дела и не без удовольствия встретил – прямым вопросом «Что новенького в двадцатом веке?», на что, впрочем, ему и ответили соответственно – «А мы из двадцать первого!», впрочем, Пауль не удивился, ведь Гейлихом интересовался в свое время Питер, значит, они друг на друга похожи – а судя по реакции на встречу, эти двое будут даже получше.
Я подлетел к паруснику и спустил трап; они с сожалением поглядели на свою подлодку и поинтересовались, а не на берегу ли Центр – доехали бы морем! – я их разочаровал, И тогда они быстро залезли в авиэтку и не удивлялись скорости, а сразу стали задавать вопросы – конечно, по обычному кругу, бессмертие, звезды, машина времени; не знаю, может быть, попади я в будущее, я и сам начал бы спрашивать про сигомов, галактический моделятор и выход в пятое измерение – у каждого века свои навязчивые идеи.
Узнав, что и бессмертие, и машина времени – реальность, они не особо обрадовались – так, видимо, и знали, – и сразу предложили решить, чем будут у нас заниматься. Гейлих все упирал на то, что он – прирожденный организатор, и если нужны кандидатуры на руководящие посты, он готов, а второй, оказавшийся, как я позднее выяснил, тем самым Холом Клеменсом, почему-то ни слова не сказал об астрофизике, выставляя себя ксенологом.
Я выдал себя сразу, удивившись – так вы не погибли? – нет, но почему вас это так удивляет – так вот тут о вас, Хол, много говорят, да и Питер Бордже, ваш старый друг, переместившийся шестью годами ранее, много о вас рассказал, – так вы все о нас знаете и так спокойно об этом говорите? – а почему бы и нет, конечно, нехорошо так пугать человека, но в вашем двадцатом веке, похоже, это было общепринято, и как можно осуждать человека за то, что он поступает согласно нравам времени – на это только вы же и способны, вон Питер, кажется, до сих пор вас недолюбливает!
В Центре они спокойно погрузились в гипносон, а я сидел и думал – сообщить ли Питеру, с одной стороны, он просил, а с другой – теперь он хрононавт, месяцами пропадает в прошлом, занят чем-то настолько важным, что даже моделирование забросил, а узнает – прилетит с другого края Галактики, я его знаю, дело забросит и будет сидеть и ждать, когда они проснутся – я решил подождать.
И конечно же, я оказался прав, когда выдвинул гипотезу о сверхадаптабельности людей двадцатого века, Питер мне как-то рассказывал о европейцах, отказавшихся от цивилизации и вернувшихся к жизни в условиях каменного века, где-то в Южной Америке, – когда Хол и Джордж вышли из гипнокамер, то сразу же потребовали «немедленного трудоустройства» – Джордж уже знал о профессии координатора, а Хол и не мечтал о другом, как институте астрофизических исследований при Академии Наук земного сектора.
Я решился на эксперимент – сократил вживаемость и адаптацию, и не ошибся – не прошло и недели, как Гейлих стал чемпионом (правда, Тибета) по теннису, а Клеменс на досуге выдал идею вакуумного вечного двигателя и сколотил целую группу в Центре своего микрорайона, – так что появилась тема для сообщения о повышенных адаптационных способностях землян двадцатого века, не говоря уже об идее, подброшенной Гейлихом, – он как-то мимоходом спросил, а что это вы до сих пор не исследуете в Центре людей древних времен, разве трудно наладить поставки? – и впрямь, перемещение кого-нибудь из прошлого в момент клинической смерти с заменой биокопией вполне возможно, а статистика обещает быть весьма полезной.
Так что в отношении землян двадцатого века наш Центр – бесполезная (ну, кроме гипнообучения, конечно) организация, интересно было бы переориентировать его на изучение отдаленных последствий межвременных контактов – Питер живет у нас всего шесть лет, а современный язык уже претерпел ощутимые – судя по тому, что Сяо Ли из Канберры написал об этом целое исследование – изменения, обогатившись американским компьютерным сленгом – какие перспективы откроются, когда мы начнем ассимилировать и из прочих веков!
Гейлих и Клеменс живут себе в Тибете – я нарочно поселил их подальше от Питера, лучше им пока не встречаться, если Питер затаил злобу (двадцатый век все-таки), могут быть неприятности, я видел как-то его выступление на чемпионате по рукопашному бою.
Гейлих человек вежливый, предупредительный, хотя порой проскальзывает в нем странное равнодушие, зато вот с юмором у него все в порядке, каждую минуту – шутка, и понимает он все с полуслова, только рассказы его о жизни в двадцатом веке печальны, по его мнению, люди делились там на господ и рабов, и пока он был господином, это его вполне устраивало, но когда возникла перспектива оказаться рабом, он сразу решил податься к нам, в будущее; словом, человек приятный во всех отношениях, но я бы не рекомендовал его на работы, связанные с риском для собственного благополучия.
Клеменс для меня загадка, прямо признаюсь – по его состоянию еще в первые минуты я понял, что в прошлом своем он многое пережил, под конец что-то совсем неприятное, но до сих пор боится чего-то, словно хочет преодолеть что-то в себе и не может, и оттого бросается с головой в работу – но от себя не убежишь, поэтому всегда остается опасность депрессии; и что самое неприятное, такое ощущение, что он что-то скрывает и тяготится, что скрывает – но мне так и не удалось вызвать его на откровенный разговор, психологический барьер, который он себе поставил, слишком силен. Ничего, со временем это пройдет, в конце концов, Питер ждал пять лет, прежде чем раскрыться – и как же удивился потом, что ничего особо страшного не таил!
Хорошо все-таки, что такие люди редко бежали из прошлого! – двадцатый век требовал людей талантливых, сложных, готовых принимать решения в любых обстоятельствах, и сама переломная эпоха дала их в избытке, Гейлих и Клеменс выпали в осадок, но были и другие, иначе человечество просто не смогло бы перешагнуть этот мрачный перевал своей истории.
Именно этого – ответственности перед историей – я и не нахожу в моих пациентах; но чувство это возникает не сразу – сначала надо почувствовать могущество человека, пожить в нашем времени, когда все возможно – Питеру, повторю, понадобилось пять лет, и теперь он полноправный гражданин Земли; я верю, настанет день, когда я закрою истории ассимиляции Хола и Джорджа.
Словом, эти перемещенцы из двадцатого века – огромная удача, которую, кажется, мы еще не оценили по заслугам; сейчас уже можно твердо сказать, что расширение контактов с прошлым становится условием дальнейшего движения в будущее – достаточно вспомнить ту россыпь идей, которая обязана своим появлением перемещенцам. И я с нетерпением жду появления новых людей из этого мрачного, но все же удивительного двадцатого века. Они придут через век двадцать первый, через белые пятна, и уж тут мы не оплошаем.
