Текст книги "Поиск-84: Приключения. Фантастика"

Автор книги: Сергей Щеглов

Соавторы: Михаил Шаламов,Олег Иванов,Александр Ефремов,Б. Рощин,Ефрем Акулов,Лев Докторов,Евгений Филенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

4. Гарантия возвращения

Я досмотрел запись до конца. Гейлих, должно быть, остался доволен – несколько раз я не мог сдержаться и качал головой. Но мне было наплевать. Я посмотрел на Гейлиха, и он отвел взгляд, но не убрал своей отвратительной улыбки.

– Прекрасно! – воскликнул он. – Наконец-то человеческое чувство, это чудесное чувство ненависти! Бесстрастный автомат сразу выдаст себя там, куда мы вас посылаем, нам были нужны именно вы – и мы не ошиблись! Вы еще не потеряли способности ненавидеть и любить! Вы там приживетесь, в будущем! И именно потому, что вы там приживетесь, полюбите тот, должно быть, неплохой мир и его людей, именно потому вы будете стремиться вернуться сюда и выполнить условия нашего контракта. Выполнить, чтобы предотвратить мою смерть, за которой последует еще кое-что. Хол, у вас все готово?

– Естественно, – хмыкнул Хол.

– Что вы задумали? – спросил я. Я еще не знал, что мне делать; одно я понял – они нашли-таки мое слабое место. Утащить с собой побольше – вот, оказывается, что собрался сделать Гейлих. И все же я не был уверен, что сотни его заложников заставят меня вернуться.

Уверен я был в другом: легким мой выбор теперь уже не будет.

Хол распахнул дверь.

– Прошу вас. Мы совершим перелет на одну скромную военную базу в Скалистых горах.

Я не стал их упрашивать объяснить, в чем дело. Просто пошел следом. Самолет нас ждал тот же, видимо, это была редкая модель, раз даже у Гейлиха он только один.

Пилот молча выполнял свою работу, и я понял – все спланировано заранее.

Они подготовились очень тщательно. Я ошибся насчет вежливой встречи. Меня все-таки проверяли, и совсем не на мордобой, как я ожидал.

Самолет – или ракетоплан – летел совсем высоко. Солнце светило в спину, я взглянул вверх – да, все правильно, звезды на черном без всяких «почти» небе. Красиво, я никогда не поднимался так высоко, но почему-то я воспринимал все совершенно спокойно. Мысленно я был уже в будущем.

Меж тем самолет уже шел вниз. На этот раз мы долетели еще быстрее – видимо, они торопились. Во всяком случае, Хол дважды взглянул на часы.

Мы спикировали на маленькую площадку между скал; сюда можно было сесть только на вертолете либо на нашем суперсамолете. Пилот распахнул дверцу и вытащил из кармана плоскую коробочку – очевидно, ультразвуковой ключ. В скале открылись огромные створки, и оттуда вышел офицер в форме.

– Вас ждут, мистер Гейлих! – сообщил он, козырнув.

Ждут так ждут, мы вылезли из самолета и пошли внутрь базы. Офицер посмотрел на меня, сверился со своим электронным блокнотом и улыбнулся – дескать, все в порядке.

Внутри скалы, за довольно длинным коридором, располагался лифт.

Мы ехали вниз долго, больше пяти минут. Хол и Гейлих перекинулись несколькими фразами, из которых я понял, что они здесь – частые гости.

У выхода из лифта нас ждали. Офицер рангом повыше поприветствовал Гейлиха. Мы вышли и здесь впервые перестроились – Хол отошел назад, мне за спину. Я невольно улыбнулся – неужели он предполагает, что я начну сопротивляться? В таком случае он совершенно напрасно стал сзади, именно со стоящих сзади я и начинаю.

– Вот, Мартин, познакомься, – сказал Гейлих офицеру, – это мой друг Питер Бордже. Ему тоже хотелось бы увидеть, как может в наше время начаться ядерная война.

– Увидит, – густым басом пообещал офицер. – Пройдемте сюда.

Мы вошли в большой зал, почти полностью окруженный стеклянными стенами кабин, за которыми у пультов сидели офицеры. Оттуда не проникало ни звука; туда, впрочем, тоже. Боевое дежурство, подумал я.

– Видите, сколько операторов следит за системой компьютерного контроля? – довольно спросил наш добровольный гид. – Малейшая неисправность – и они включают дублирование, автовосстановление, вызывают ремонтную бригаду. Иначе нельзя, хватит с нас трехсот едва ли не последних отказов в последние тридцать лет. Так что война может начаться только в одном случае: в случае атаки противника.

– А если все-таки неисправность не заметят? – спросил сзади Хол, и в его голосе прозвучало что-то от плохого актера, слишком откровенно играющего роль. Гейлих вытащил из кармана портсигар, повертел его в руке и сунул обратно.

Предчувствие редко меня обманывает, но здесь я ему не поверил. Потому что мне показалось – Гейлих вытащил не портсигар, а аппарат для дистанционного управления действиями человека, я знал о таком и даже раз видел на фотографии, когда работал на ФБР.

– Отказ системы может привести к разным последствиям, – рассудительно ответил Мартин, – общее для них только одно: непредсказуемость. К примеру, возможен отказ, при котором контрольные тесты будут выполняться верно, а система выдаст команду на атаку из космоса без всяких к тому причин. Поэтому-то люди…

Он повернулся и застыл на месте, упершись взглядом в пульт одной из секций.

– Что, отказ? – участливо спросил Гейлих.

Пульт светился красным. Мигало табло с надписью «Боевая тревога». Оператор мрачно смотрел перед собой и ничего не делал.

– Или нападение, – выдавил Мартин. – Но чье?!

Он явно растерялся. Я понял, почему – вахта была не его, и инструкция на этот счет вспомнилась не сразу. А Гейлих гнул свое:

– И что же дальше, если нападение? Какое решение примет система?

– Прямой звонок в Белый дом, ввод системы ПРО… – машинально ответил Мартин. – Ах, да!

Он, очевидно, вспомнил инструкцию и сорвался с места, мигом скрывшись в коридоре. Гейлих посмотрел на часы.

– Президент уже извещен, – не спеша заявил он, – сейчас думает, минуты через две примет решение об ответном ударе. И понесется…

– Может быть, Питер, вы хотите что-то сказать? – поинтересовался Хол, заставив меня взять себя в руки.

– Прекратите это! – сказал я, делая шаг к Гейлиху. – Я знаю, что у вас в кармане, и если вы не остановите все сами, я это сделаю за вас, а вы вряд ли доживете до суда!

– Господи, – сказал Гейлих, ужасно медленно доставая портсигар. – Можно ли так нервничать по пустякам…

Он повернул на портсигаре красивую завитушку, помахал им.

Отупевшие операторы зашевелились, табло погасли, загорелись другие – «Отмена тревоги».

– А теперь, – сказал я, – получите…

Они рассчитали все. Я не успел и руки поднять, как все заволокло каким-то белесым туманом, движения стали медленными, как в рапидной съемке, звуки исказились, и я опустился на пол, ничего не соображая. Еще слыша, как Хол говорит – ничего страшного, видимо, сердечный приступ, такое пережить! – я отключился.

Конечно, сердце здесь ни при чем. Я давно понял – все подстроено. И все же, когда Мартин исчез в коридоре, уверенный, что это нападение, мне стало страшно, как никогда в жизни. Они добились своего.

Ведь Гейлих мог и не остановить махину! И что тогда? Ну, отключил бы я обоих, несколько минут разбирался бы с портсигаром, может быть, нашел бы способ все отменить – что дальше? Арестовали бы меня вместе с ними, они бы тут же выскочили под залог на свободу – и в любой момент смогли бы сделать то же самое. Без свидетелей и по-настоящему.

Очнувшись, я уже знал, что буду делать дальше. Знал, что мне скажут, и знал, что отвечу. Мне хотелось плюнуть Гейлиху в лицо – он получит свое поганое бессмертие, чего бы мне это ни стоило.

Потому что в заложниках у него не сотня-другая, а вся Земля – Земля настоящего и Земля будущего.

Я плохо разбираюсь в путешествиях во времени, но я понял в ту минуту – если я открою глаза не в радиоактивном аду, а в любом, пусть даже самом скромном будущем, это будет означать, что Гейлих получил свое. Иначе откуда взяться этому самому будущему?

– Как вы себя чувствуете? – участливо осведомился Хол. – Не болит?

– Все в порядке, – я рывком поднялся. – Что дальше?

– Несколько слов на прощание. – Это говорил Гейлих, он перегнулся назад через свое кресло. Мы летели обратно в том же самолете. – Вы человек умный, вы поняли, что уничтожить нашу маленькую планету так же просто, как вытащить сигару. И – рекомендую запомнить – я знаю дату своей смерти, и я буду не я, если не сделаю этого ровно за неделю до нее. Если, конечно, вы не вернетесь раньше. Предвижу ваш благой порыв вернуться с целью проломить мне голову. Не выйдет. Я показал вам лишь один из способов, я его выбрал, так как лично мог в нем поучаствовать. Другие начнут развертываться в ту секунду, когда я приму решение все кончить. Учтите: вам лучше играть честно. Слишком велика ставка.

Самолет сел на крышу его резиденции. Гейлих бросил на прощание:

– Итак, до встречи. Помните, что вы – единственный человек, который может спасти нашу бедную планету.

И вышел из самолета, аккуратно прикрыв дверцу. Летчик тут же вывел машину на старт и взлетел. Я расслабился. «Ничего! – думал я. – Я еще вернусь».

5. Что же все-таки происходит

В кабинете, как всегда, было прохладно и просторно. Джордж Гейлих и Хол Клеменс утопали в глубоких креслах, положив ноги на журнальный столик, и потягивали коктейль за коктейлем. Разговор шел о времени и о себе.

– Признаюсь, я был неверного мнения о вас, – говорил Гейлих Холу. – Но эта операция совершенно в новом свете представила ваши таланты. Такого блестящего успеха ЦРУ не видать, даже если оно просуществует еще тысячу лет.

– Признаюсь, и я был неверного мнения о вашем проекте, – не остался в долгу Хол. – Мне казалось, что это совершенно беспочвенная авантюра.

– Почему же неверного? Верного, мой друг. Так оно и есть, мы затеяли игру без малейшего шанса на успех. Неужели вы всерьез предполагаете, что можно выкрасть секрет бессмертия в будущем? Тут две невозможности сразу…

– Так какого черта?!

– Подождите, я закончу. Так вот: невозможность первая – это выведать там технологию. Много бы шансов имел Архимед в Штатах, если бы ему поручили выкрасть технологию сверхзвукового лайнера?

– А знаете, немало! – ввернул Хол. – Его интеллектуальный коэффициент, по данным Роуза, был повыше, чем у выпускников наших колледжей. Окончил бы МТИ, поработал бы в «Боинге» и все узнал бы.

– Вот как? Оказывается, мы затеяли не такое уж гиблое дело?

– Мне другое непонятно, шеф, – зачем вы взялись за него, зная, точнее предполагая, что шансов на успех нет вовсе?!

– Видите ли, Хол, – Гейлих задумчиво повертел бокалом, – я очень часто в своей жизни лез в авантюры без малейшего шанса на успех. И зачастую именно потому, что шансов у меня, как я считал, не было, я получал желаемое. Человеку свойственно ошибаться, в том числе и в прогнозе успешности своих действий. Так что любовь к авантюрам я сохранил до сих пор. Те же инопланетяне, «фонд Гейлиха». Теперь вот – шпионаж в будущем. Играть осталось уже недолго, вот я и повышаю ставки. Послушайте, но вы же не будете утверждать, что он может еще и вернуться?!

– Почему бы и нет?

– Да как он вернется?! – Гейлих не на шутку разошелся. – Если бы он мог найти там машину времени и заполучить в личное пользование, кто помешал бы ему вернуться не в месяц – вперед, а в месяц – назад?! Предупредить самого себя, исчезнуть из Лос-Анджелеса, сорвать нашу игру в зародыше, или еще дальше в прошлое, в то время, когда он мог бы уничтожить меня и вовсе отменить всю эту историю?!

– Как он мог убить вас раньше, если вы живы теперь? Это невозможно. С другой стороны, невозможно, чтобы он мог вернуться сюда и не мог вернуться в двадцать лет назад. Следовательно?

– Следовательно, машина времени невозможна.

– Следовательно, существует не одна, но множество реальностей. Назовем их «данностями», – Хол увлекся, – и разовьем следующую концепцию… Имеется бесконечный набор данностей – каждая во всю Вселенную в пространственном измерении – для каждого мгновения существования мира. Сам мир – вне времени и пространства, он – сверхданность. Но сознание отдельного человека развивается во времени; и сущность бытия человека – временность. Поэтому каждое время, эпоха – не более чем тот конечный набор или последовательность данностей, которое наше – личное или коллективное – сознание нанизало на путь своего развития и зафиксировало в памяти. Вернитесь вновь к началу – и вы сможете нанизать другую последовательность, конечно, по все тем же правилам игры. Я понятно излагаю?

– Образно. Давайте дальше. Значит, этот Бордже может сделать все, что захочет, а мы этого даже не почувствуем? Потому что все наше прошлое нами уже связано и хранится в памяти?

– Да. Наше прошлое – это наше настоящее, и если бы мы помнили что-то другое, мы и сами были бы в другой данности. Связность мира человеческого держится на общей памяти, памяти цивилизации. Измените строчку в «Таймс» за девятисотый год – и вы породите новый мир. Идем дальше: что происходит, когда кто-то возвращается в уже известную ему точку сверхданности? По прежнему пути, который он помнит, история уже не пойдет – то была история с другой памятью мира, без его появления. Следовательно, возникает новый путь, не параллельный прежней реальности и никоим образом на нее не влияющий. Убить себя невозможно – убит будет кто-то из этой новой реальности. И нам нечего бояться появления Бордже в прошлом.

– А в будущем?

– Другое дело! Путь истории сложен и искривлен, и малейшая случайность заставляет его петлять; будущее не детерминирует прошлое, и прийти в него можно разными путями. Бордже, вернувшись сюда, может и разбудить самого себя – это ничего не изменит. В своем будущем он вышел не из этой анабиоз-камеры.

– А из какой?

– А из другой. Закопанной на другом пути истории. Не нами, но другими нами. Теми, к которым, быть может, вернется наш Бордже. Но все они похожи как две капли воды, и никакой разницы нет. Вот так. Он вполне может вернуться, если захочет!

– Здорово, – сказал Гейлих. – Гм! Это вы ловко придумали.

– Это только гипотеза, но она вселяет оптимизм; если она верна, Бордже вернется сюда с технологией бессмертия. И что самое интересное, – рассмеялся Хол, – он будет думать, что вернулся в то же прошлое, откуда вышел!

– А разве не так?

– Согласно изложенной гипотезе – нет. Но кто вам сказал, что она верна?

– Гм! Так что же все-таки такое время?!

– Честно говоря, не знаю. Я прочел уйму книг с шикарными гипотезами, с вариационными структурами, с предетерминированными структурами, с комбинированными структурами, с доменной зависимостью, с двенадцатимерной сверхданностью – я вам изложил, кажется, шестимерную, – со счетной и континуальной бесконечностями, со всем, что только может себе представить человеческий мозг. Из всего этого я вынес одно: есть только та реальность, в которой тебе платят деньги. И до всего остального мне нет дела. А сейчас… Чтобы ответить на ваш вопрос, мне надо думать! Я могу создать синтетическую гипотезу, а потом, по возвращении Бордже, мы сверим ее с теориями будущего. Держу пари, я не ошибусь!

Коктейли оказали на Хола свое обычное действие.

Да и Гейлих не блистал трезвостью:

– Принято, принято! Однако, Хол, я не могу понять, как это из одинаковых данностей можно связать разные истории?

– Да вот, – Хол взял журнал и показал на шахматную диаграмму. – Если смотреть сверху вниз, клетки чередуются – белая, черная… Но стоит посмотреть по диагонали – и все клетки одного цвета.

– Ясно, – сказал Гейлих, посмотрев в журнал. – Выпьем за данность, чтобы клетки были только белые!

– Выпьем, – согласился Хол. – А данность вообще многое объясняет. Например, бессмертие души. Вот она доползла до предела – бац, информации крышка. Но сознание – оно же время – осталось. Личность исчезает, душа вечна!

– Да, но я хочу сохранить себя! – возразил Гейлих. – А не бессмертную и без того душу!

– Для этого мы и отправим Бордже в будущее! Это гениально, шеф, до этого могли додуматься только мы.

– Разве до нас никому не приходила мысль отправить туда шпиона?

– Конечно, нет! Иначе мы бы об этом знали!

Гейлих взмахнул рукой, зацепил стоявший на столике бокал, и тот упал на пол. Коктейль пролился на персидский ковер. Это несколько отрезвило миллионера.

– Стоп, Хол! – сказал он. – Что, собственно, происходит?

– Мы со дня на день посылаем шпиона в будущее, – радостно пояснил Хол.

– Но ведь он еще не вернулся? Как это у русских – делить шкуру неубитого медведя? Мы слишком рано начали. Спокойной ночи. Завтра в двенадцать жду вас у себя. И не забудьте про обещанную гипотезу!

– Будет сделано, шеф.

Хол поставил бокал на стол и вышел.

Он был мрачен: вырабатывать гипотезу о времени предстояло наутро с тяжелой головой.

6. Безопасное место для живого трупа

– Красиво! – воскликнул Гейлих.

Он стоял на палубе подводной лодки, и ветер трепал воротник рубашки, а солнце искрилось на поверхности моря. На горизонте дымились трубы Майами, слева по курсу плыли три яхты, сверкая белыми парусами. Хол надел панаму и кивнул:

– Разумеется. Ваши люди не выбрали бы плохого места. Ну что, приступим?

– Пожалуй.

Хол спустился вниз, в переоборудованное брюхо лодки. Гейлих закрыл за собой люк и скомандовал срочное погружение.

Подлодка была невелика. Носовая часть из прозрачного пластика служила и смотровым залом, и рубкой; за ней раньше помещались каюты, теперь там была установлена анабиоз-камера. Двое врачей, переговариваясь, стояли у ее входа, координатор сновал туда-сюда, завершая последние приготовления.

Гейлих остановился у экрана, на котором светилось изображение анабиоз-камеры. Она была пуста, контейнер со спящим Бордже еще не распаковали. Гейлих спросил координатора:

– Вы уверены, что он сумеет отсюда выбраться, когда проснется?

– Сумеет, – ответил координатор. – Все продумано.

– Отлично. Начинайте.

Хол сел в кресло рядом с Гейлихом. За последнее время он переменил отношение к шефу. Тот по-прежнему был умнее, богаче и уверенней; но кроме того, выяснилось, что он справедлив, тактичен и, что для Хола было особенно важным, предсказуем. Гейлих строго держался установившихся с самого начала операции отношений партнерства, хотя Хол временами чувствовал, что скорее мешает своему шефу, во всем советовался со своим консультантом и даже предоставлял ему, Холу, принимать некоторые решения.

Врачи распаковали контейнер и начали подготовку к погружению Бордже в глубокий анабиоз. Гейлих посмотрел на экран со скукой и обратился к Холу:

– Ну вот, Хол, кончились наши с вами развлечения. Через каких-нибудь полчаса лодка уйдет в глубины плавать по своему двухсотлетнему маршруту, а мы с вами…

– Да, кстати, шеф, – перебил его Хол, – а как мы отсюда выберемся?!

– Оу? – удивился Гейлих. – Вы не в курсе?

– Откуда же? Ведь операцию готовили вы!

– Ах да, была моя очередь. Выберемся?.. А может быть, Хол, отправимся вслед за ним, в наше светлое будущее? И натворим там дел еще почище этих?

– Пресекут.

– О, да вы боитесь?

– А вы – нет?

– Здесь – нет. Там, в будущем, – пожалуй, но если там есть законы, значит, их можно обойти. Так что не пресекут! Как не пресекут то, что я сделаю здесь через полчаса.

– Как же мы все-таки выберемся?

– Так же просто, как и забрались. Через аварийный люк. Лодка потерпит аварию, команда спасется. Журналисты поднимут вопли, но мы не выдвигаем свои кандидатуры на выборах.

Гейлих достал из кармана два тампона и протянул Холу.

– Суньте в ноздри. На всякий случай. Они вот-вот закончат.

Врачи действительно заканчивали. Тело Бордже плавало в спецрастворе, уже герметично закупоренное в сложной системе анабиоз-камеры. Оставалось только проверить и запустить компьютер; один из врачей сделал это, похлопал рукой по крышке и направился к выходу. За ним вышел второй. У двери они повернулись, проверили герметичность и наложили печать. Потом не спеша направились в рубку.

– Пора, – сказал Гейлих и опустил руку в карман.

Хол поспешно засунул тампоны в ноздри, посопел и проговорил, явно играя на подошедшую публику:

– Не правда ли, шеф, Бордже сейчас похож на самый живой из трупов?

– Он и есть самый живой из трупов. Подумать только, если мы сейчас пойдем ко дну, он переживет нас на целых двести лет!

С этими словами миллионер, доктор социологии и любитель чистой работы Джордж Гейлих вынул руку из кармана.

Сначала Холу показалось, что шеф просто решил повременить. Один из врачей вытащил пачку сигарет и начал искать зажигалку. Другой с безразличным видом уселся в кресло и спросил координатора:

– Куда теперь, Билл?

– Это решает мистер Гейлих, – сообщил координатор. И тут же тонкий визг резанул по ушам, и в рубку из коридора хлынул поток густого сизого дыма. Хол отшатнулся и нечаянно вдохнул воздух.

Тампоны смягчили запах, но все равно в голове помутилось. Гейлих закрыл рот и нос и прогнусавил:

– Все к аварийному люку!

Странно, но побежали действительно все. Хол помнил, что обогнал координатора, но врачей догнать не сумел. Баллоны в шлюзе стояли аккуратным рядом, Гейлих приложил маску с одного из них к лицу и начал дышать. Глубина была велика, требовалась гипервентиляция. Как только в шлюз вбежал последний член экипажа – координатор, двери автоматически закрылись, и в открывшийся проем хлынула вода. Координатор бросился к баллонам следом за врачами.

Вода прибывала и вскоре заполнила шлюз. Гейлих взмахнул рукой – вверх, понял Хол, сделал глубокий вдох и, сильно оттолкнувшись, поплыл к поверхности. Врачи почему-то остались внизу.

Поверхность была совсем близко, когда захотелось дышать. Хол бешено заработал руками и ногами и вынырнул без особых неприятностей. Он даже вдох сделал не сразу, сначала протер глаза.

Гейлих вынырнул рядом и зафыркал, восстанавливая дыхание.

– Вы плавать умеете? – спросил он.

– Немного, – ответил Хол и вдруг рассмеялся. Гейлих понял, почему.

– Ничего смешного. Если бы вы не умели плавать, я посоветовал бы вам надуть пиджак, в котором вы сейчас. Он снабжен спасательным нагрудником.

– Ах, вот как? А как его надуть?

– Вы же умеете плавать. Давайте отплывем в сторону, здесь сейчас будет грязно.

Действительно, едва они отплыли на двадцать метров, как на поверхность вынырнуло большое маслянистое пятно, какие-то обломки и три спасательных круга. Следом всплыли врачи и координатор, хватающий воздух широко раскрытым ртом.

– Тьфу! – сказал Гейлих. – Теперь лезть в эту грязь за ракетницами. – Он доплыл до кругов и вернулся с двумя. Хол едва держался на воде и не был в восторге от приключения. Берег был чертовски далеко. Впрочем, остаток команды довольствовался одним кругом, даже не пытаясь выплыть из мазутной лужи на волнах.

Гейлих выпустил три ракеты, повисшие над их головами красными огнями. Потом устроился поудобнее на круге и принялся говорить.

– Как вам моя операция? Вообще-то, идея отправить его в подлодке была вашей, но остальное целиком мое. Закапывать контейнер в землю опасно – мало ли кому где взбредет в голову рыть котлован? А так подлодка ляжет на дно, полежит лет пятьдесят, если заметит особо оживленное движение – отойдет в место потише. Самое безопасное место – это место, нигде конкретно не расположенное. Автомат сработает через двести лет – кстати, а вы уверены, что это достаточный срок? Сработает и выведет лодку на поверхность, ну а дальше наш парень сам разберется, что к чему. Морская прогулка для вживания в образ, который мы ему рекомендовали, – богача с ностальгией по будущему – и вперед, на покорение новых берегов. Да, кстати, Хол, закупите еще парочку подлодок, только не из этой серии. Нам может пригодиться, если поплывем сами.

– А кто уберет свидетелей?

– Друг мой, – улыбнулся Гейлих, – электроника в наше время выводит ракеты на отдельно стоящих людей. Я за последние месяцы неплохо освоил эвристическое программирование, и… Эй! Помогите! На помощь! Эй! На яхте!

Гейлих первым заметил приближающуюся яхту. Убедившись, что она изменила курс, он сказал Холу:

– Ну вот и все. Наше маленькое приключение закончилось. Теперь подождем два месяца, и если наш парень не вернется, продолжим наши игры. У меня есть задумка встретить этого Бордже в будущем и сказать ему пару теплых слов.

– Если он не вернется, конечно?

– Если он вернется, для пары теплых слов не нужно будет ехать так далеко.

П о д г л а в а: 0001

Н а з в а н и е: «Синтетическая гипотеза»

С о д е р ж а н и е: рукописные заметки Х. Клеменса

«Черт побери идиотов, дающих своим подчиненным задания спьяну.

Черт побери идиотов, пьющих со своим начальством.

Интересно, ему и в самом деле интересно знать о времени, или это блажь?

В любом случае, для меня это вопрос чести.

Гипотеза, гипотеза, гипотеза…

Постулат Клеменса, скажем – законы физики одинаковы для материи, движущейся относительно сознания, и для сознания, движущегося относительно материи.

Лучше, конечно, упростить все до счетной бесконечности, по крайней мере, поймет… ах да, мы ж хотели сравнить с теорией, с будущей теорией. Нельзя, слишком просто. Ах, проклятье – время!

П о с т у л а т  п е р в ы й. Время – есть сменяемость состояний в определенной последовательности. Вывод: повторите состояния, и вы повторите время. Эх, было время, когда я не думал о времени.

П о с т у л а т  в т о р о й. Вселенная – набор состояний, «данностей», о котором мы не можем сказать ничего, кроме того, что он велик, и о которых мы сказать тоже можем мало – распределение квантовых чисел в пространстве, и все. А то и того меньше – возможное единичное состояние вакуума.

П о с т у л а т  т р е т и й. Перемещение во времени есть переход от одной данности к другой. Причем перемещение от данности к данности без разрыва в континууме естественно назвать естественным, с разрывом – искусственно назовем искусственным.

П о с т у л а т  ч е т в е р т ы й. Машина времени есть явление природы, осуществляющее искусственные перемещения во времени. Черная дыра, например.

П о с т у л а т  п я т ы й. Поскольку по определению принято, что Вселенная представляет собой набор  в с е х  в о з м о ж н ы х  данностей, то перемещение (искусственное, далее речь о нем) во времени можно и нужно интерпретировать как переход от данности к данности той же плюс флуктуация локальной структуры, проявляющаяся как появление или исчезновение машины времени.

Предварительное следствие. Из любого прошлого можно прийти в любое будущее – для локального объекта; из любого прошлого можно прийти только в строго определенные будущие – для глобального объекта, который один на всю Вселенную (она сама). Определяются они законом непрерывности перехода.

Дефиниция: возможным называется будущее, для которого последовательность переходов от данности к данности, ведущая к нему, состоит из естественных и только естественных переходов. Эвентуальным называется будущее, последовательность переходов для которого содержит (или может содержать, если мы его предсказываем) хотя бы один искусственный переход – или флуктуацию того же сорта.

П о с т у л а т  ш е с т о й. Из настоящего можно перейти в любое возможное будущее, но переход в эвентуальное будущее зависит от внешних настоящему причин. Внешние причины – это, собственно, чудо; кто при игре на бирже рассчитывает на прилет инопланетян?

Применительно к нашему случаю это – подготовленное чудо!

Бордже попадет в возможное относительно нас будущее.

Потом вернется сюда и тем породит эвентуальное.

Потом мы все вместе будем дрейфовать к возможному для этого эвентуального будущему и ничего невозможного тут нет, а как же с парадоксами?

П о с т у л а т  с е д ь м о й. Парадоксов нет. Рассмотрим пример. Бордже возвращается и забавы ради уничтожает свою анабиоз-камеру.

Этот Бордже, из анабиоза, в возможное будущее-с-вернувшимся-Бордже уже не попадает. Но тот Бордже стартовал из возможного будущего-без-вернувшегося-Бордже! Связность сохранена, все в порядке…

Впрочем, будущее-без-вернувшегося-Бордже возможно… Это огорчает!

Настоящее, как пирамидка данностей, служит одним прошлым для бесконечного множества будущих. ЛЮБЫХ. Но прошлое у него только одно. И в то же время число прошлых равно числу будущих – ибо бесконечно. Так где-то. Думаю, сойдет».

– Конец текста —