Текст книги "Второй курс (СИ)"

Автор книги: Сергей Юрченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

– Ох... И что же мне теперь делать? – Задумалась Миа.

– Прикажи пикси собраться в клетку, и отпусти.

– Хорошо. Я тут пыталась представить сложный приказ, который обезопасит учеников... и не придет в противоречие с их природой... Но ты прав – так проще. Эй, синие! – Уже в голос заявила девочка. – Быстро в клетку!

Пикси, толкаясь и переругиваясь своими попугайскими голосами, полезли обратно в клетку из которой их выпустил незадачливый профессор. Меня позабавило то, что Лаванда, которую пикси, естественно, отпустили, даже не попытавшись смягчить падение, попыталась ползти туда же: ее мантия была скорее темно-синей, чем черной. Впрочем, Браун быстро опомнилась, и вскочила, бросив на нас недовольно-испуганный взгляд. Ее уши полыхали красным. Пикси хорошо их ей намяли.

Но вот пикси упаковались... А, нет. Не все. Посреди класса по-прежнему неподвижно висел одинокий пикси.

– Так! – Миа встала прямо перед ним. – Тебе отдельно приглашение нужно?!

Я прикасаюсь к сознанию низшего, и прыскаю.

– Гарри? – Миа удивленно смотрит на меня.

– А он – не синий. Он – лазурный. Вот и не считает, что твой приказ к нему относится.

– Вот, значит, как. Хм... Лазурному – тоже в клетку.

Пикси со вздохом двинулся исполнять приказ... Но подобное стремление к осознанию себя и отделению от остальной массы следовало поощрять. Хотя формально оно ближе по стилю к Принцу Тьмы, чем Архитектору Судеб, но все-таки... И я подкормил улетающего бесенка своей Силой. Глядишь, из него и получится настоящий демон...

Вопросы.

Мы с Миа уютно привычно на диванчике у огня. Рядом группка одноклассников обсуждает сегодняшний урок ЗоТИ. Предполагать, что урок мог понравиться – значит быть излишним оптимистом. Чуть позже легкий приворот, которым пользуется этот... этот павлин – даст о себе знать, и девчонки вновь примут его сторону... но пока что они так же возмущаются. Особенно «рада» новому преподавателю оттасканная за уши Лаванда Браун.

– Да как этот... этот трус смог получить должность преподавателя по ЗоТИ? – Возмущается девочка, чьи косы за лето могли бы успеть отрасти... но она предпочла этого не делать, и сейчас щеголяет короткой прической... в состоянии «взрыв на макаронной фабрике».

– «Преподавателей назначает на должность директор своим приказом...» – Я вслух зачитываю статью из Устава Хогвартса, лежащего у меня на коленях. А то, что именно эту статью и именно сейчас – это, право же, случайность... совершеннейшая случайность.

– ЧТО?! – В глазах, обращенных на меня – пылает изумление и неверие. – Директор...

– «Попечительский совет имеет право рекомендовать кандидатов на должность...»

– Вот, значит, и порекомендовали! – Радостно подпрыгивает Шестой Уизли.

– ... но он этого не делал. – Невозмутимо заканчиваю фразу я, и радостная улыбка Рона гаснет.

– А откуда ты знаешь?

– Отец Драко входит в Совет. И уж Малфой точно знает, что делали или не делали Попечители.

– Вообще-то, в школе действительно очень... странная политика подбора преподавателей. – Невозмутимо замечает развалившийся на соседнем диванчике Фред. Вообще-то сегодняшний разговор – одна из небольших проверочных миссий, призванных выяснить вопрос лояльности близнецов. Естественно, у всех этих проверок есть один недостаток: отрицательный результат (то есть – предательство) сразу решает практически все вопросы, но вот положительный... не значит практически ничего.

– Что ты имеешь в виду?! – Грозно спрашивает Анжелина Джонсон, с грозным видом влетая в общую гостиную Гриффиндора во главе тройки охотниц. Кэти Белл и Алисия Спинет строем пеленга следуют за ней.

– Вспомни прошлый год. Невилл сломал руку, свалившись с метлы на втором уроке полетов. – Джордж, подкидывающий поленья в камин, приходит на помощь брату. – Руку... а мог бы и шею. – Невилл вздрагивает и бледнеет.

– И что, по-твоему, должна была сделать мадам Хуч? – Издевательски спрашивает Анжелина, устраиваясь на диване вместе с последовательницами.

– Подхватить Невилла заклинанием. Она так часто делает на матчах – иначе в Хогвартсе не было бы ни одного живого игрока. А в идеале – на уроке должны были присутствовать несколько преподавателей, чтобы проконтролировать и подстраховать учеников. А еще лучше – чтобы первый урок проходил в Большом зале, где выше потолка – не улетишь.

– Ну... это была случайность! – С великолепным презрением отмахивается Ажелина.

– Случайность... Хорошо. Тогда и то, что у нас каждый год меняется преподаватель ЗоТИ – тоже случайность?

– Тот-кого-нельзя-называть проклял эту должность...

– И директор не смог справиться с проклятьем?

– Тот-кого...

– Ладно, – смиренно соглашается Фред, взглядом прерывая готового броситься в бой брата. – Бинса, на уроках которого все спят – тоже Темный лорд нанял?

– Темный лорд? – Взметывается кто-то из старших. – Та же называли Того-кого-нельзя-называть его сторонники? Как ты можешь...

– Ртом. – Холодно отвечает Фред. – Эвфемизм ничем не хуже любого другого.

– Бинс... А чем он плох? – Задумчиво говорит Кэти. – Материал – дает...

– Ага. Дает. Так, что не заснуть на его уроках... Я только об одном таком уникуме слышал – вон она сидит, рядом с Поттером.

– А маггловедение? – Возникает Ли Джордан. – Как видишь группу магов на обычной улице – и непонятно что думать. То ли в дурдоме выходной, то ли клоуны на выезде.

– Маггловедение – необязательный предмет...

– А должно было бы быть обязательным. Хотя бы с точки зрения Статута Секретности. Накличем Инквизицию! – Я про себя усмехнулся. Уже накликали. Внимание отца Себастьяна, по меньшей мере, этой школе уже обеспечено.

– Но это не директор решает... А Совет Попечителей.

– Директор может выступить перед Советом. Кто-нибудь слышал о таком предложении?

– Я могу уточнить у Драко – Вмешиваюсь в разговор, вызывая удивленные взгляды.

– А предсказания? – Возникает Оливер. – Трелони наш декан называет шарлатанкой, уже не стесняясь студентов.

– А ты сможешь преподавать лучше?! – Пытается заткнуть капитана охотница. Вотще и втуне.

– В Косом есть несколько десятков предсказателей. И я слышал, что как минимум двое из них подавали резюме... Любой из них был бы лучше, чем Оракул с нестабильным, стихийным даром, неспособный толком объяснить даже себе: что и как она делает. – Видно, что Вуд разбирается в предмете.

– А ты-то откуда знаешь?

– Летом занимался с одним из них. Предсказание – нее требует палочки, и не подпадает под запрет колдовства несовершеннолетних.

– А зелья... – Возникает Рон.

– Про зелья – могу объяснить. – Отвечает Миа, выныривая из огромного тома «Продвинутое зельеварение».

– ЧТО?! – Вопль издал не один только Рон. Отношение Снейпа к Гриффиндору давно стало притчей во языцех.

– Эмоциональная нестабильность порождает выплески Силы, а без них у нас получилось бы то, что должно получиться из таких компонентов по законам маггловской химии – мутная жижа.

Несколько минут все обдумывают эту информацию. С одной стороны – не поверить Грейнджер сложно. Она уже не раз доказала, что если говорит сразу и говорит уверенно – то, как правило – права. С другой... Признать, что придирки преподавателя имеют какую-то причину, кроме общей злобности Снейпа... Для многих это было слишком.

– Вы... вы... Как вы можете?

Анжелина взрывается... и разражается речью минут на пятнадцать, в которой превозносит доброту и величие Дамблдора.

– А вам следовало бы не сеять ложь и раздор, а крепить единство факультета в противостоянии змеям! – Заканчивает предводительница охотниц. В своем гневе она даже прекрасна.

– Адептас Сороритас. – Хмыкаю я, утаскивая Миа к выходу.

– Что ты сказал? – Вскидывается Кэти.

– Прекрасные воительницы Света. «Чернокнижие, ереси и мутации – не будут прощены!»

Охотницы горделиво выпрямляются... а близнецы прыскают. Им я подкинул несколько соответствующих книг, и они хорошо понимают, что в устах даже простого посвященного Хаоса эти слова не могут быть комплиментом.

Открытие сезона.

Квиддичный сезон в Хогвартсе в этом году начинался с поединка непримиримых соперников – Гриффиндора и Слизерина. Так что мы с парнями сейчас ожидаем наших прекрасных охотниц. Прекрасные дамы, как им и положено, изволят задерживаться. Интересно, что они придумали? Их переглядывания и хихиканье в последнее время демонстрировали появление у наших охотниц какой-то глобальной идеи.

Но вот Кэти, Алисия и Анжелина появляются на стартовой площадке команды Гриффиндора. И все становится ясно: под левым глазом у каждой из них – изображение звезды, явно срисованной с мантии Дамблодора. Девушки, в своем квиддичном снаряжении и правда чем-то напоминают Сестер Битвы... отдаленно, конечно, очень отдаленно, но все-таки... Я присматриваюсь... но все равно не могу понять: эти звезды – рисунок или иллюзия? Одно могу сказать точно – не татуировка. Нет пульсирующего ощущения чужой боли.

Твердым, уверенным шагом, охотницы проходят к середине комнатки... и синхронно опускаются на колено. Они... они читают молитву, в которой отчетливо слышен повторяющийся рефрен «director, libranos!»* А уж финальный аккорд, хоровое, глубокими красивыми голосами, с придыханием... «Дамблдор защищает!» – и вовсе чуть не отправил нас с близнецами на пол в приступе неконтролируемого хохота. И только Вуд в полном недоумении смотрит на эту вакханалию**.

/*Прим. автора: «DOMINE, LIBRA NOS!» («Император, избави нас!») – повторяющаяся строка в Боевой Молитве Адептас Сороритас»*/

/**Прим. автора: напомню, в изначальном смысле «вакханалия» – религиозная церемония в честь бога Диониса (Вакха), богослужение. В данном случае слово использовано Морионом сразу в обоих значениях.*/

Меня очень порадовало то, что чувство юмора, а следовательно – и способность к критическому мышлению еще не были задавлены в девушках постулатами Дела Света и Всеобщего Блага. Пожалуй, стоит подкинуть им еще несколько загадок из серии «и чего это задумали эти гадкие адепты Хаоса»? Ведь хорошо известно, что «проникая в мысли темных – проникаешься Тьмой». А еще... «сон разума рождает чудовищ, но пробуждение разума – высвобождает их». Вот и посмотрим, какие ужасы прячутся в этих прелестных головенках.

Но вот настало время вылетать. Ало-золотая и серебряно-зеленая команды встраиваются над центральным кругом в ожидании начала игры. Мы с Драко вежливо раскланиваемся, барражируя выше всех.

– Мори, у нас – проблемы. – Голос Кай возникает в моем сознании. Ожидаемо.

– Бладжер? – Канон, банзай!

– Да. – Даже и не сомневался.

– Добби?

– Не только. – Упс... А вот это уже интересно...

– Кто еще?

– Директор.

– Упс. – Ффух.. чуть сам с метлы не рухнул. Интересно, на кой это Дамблдору?

– Ага...

– На кой?

– Похоже, директору очень нужно чтобы ты опять недельку отлежался в больничном крыле...

– Интересно... До Хеллоуина – еще далековато.

– Рон? – У Кай, как обычно весьма здравые идеи.

– Попробует перебросить дневник? Или наоборот – дает своей марионетке влипнуть поглубже?

– Еще не знаю

– Ок. Есть способ избежать этого?

– А как же!

И Кай рисуем мне картинку: вот я в верхней точке траектории кувыркаюсь через голову. Первое Серо – разносит бладжер, второе – летит в Макгонагалл, третье – в Спраут. Ошеломленный директор пытается прикрыть сразу двух деканов, сидящих в противоположных концах стадиона... и почти на секунду оказывается уязвим для особо извращенного заклятья из арсенала Той-что-Жаждет*.

/*Прим. автора: напомню, в домен Принца Тьмы входят не только изыскания, изрядно обогатившие Сутру Божественного лучника, но и всякий поиск наслаждения и красоты... иногда – в весьма... своеобразных областях. В частности, коренные обитатели «солнечного» Комморага поклоняются Госпоже Запретных наслаждений почти поголовно. Так что «боевое проклятье из арсенала Той-что-Жаждет» – та еще штучка... Круциатус нервно курит в сторонке.*/

Нда... пожалуй, так поступать – не стоит. Убийство должно решать проблемы, а не создавать их.

Мадам Хуч дает свисток... и выпускает бладжеры. Один из них – сразу наводится на меня. Для любого порождения Хаоса (или, хотя бы, затронутого этой Силой) очевидно, что с ним – что-то не так: слишком уж разит от мяча Порядком. Но ни судья, ни присутствующий на матче Дамблдор этого «не замечают». Дергаются только двое: деканы наиболее враждующих факультетов, Минерва Макгонагалл и Северус Снейп. Но, если Снейпа успокаиваю я, мимолетным взглядом прямо в глаза, то Минерву останавливает директор. Любопытно. Очень любопытно.

Резко пикирую вниз, одновременно сбрасывая по связи Меток «что не делается – все к лучшему». Бладжер со свистом преследует меня буквально по пятам. Нет уж. Ухнуть с высоты в десяток метров мне не улыбается: а вдруг не поймают? Делать всеобщим достоянием знание о том, что для тотемного оборотня сломанная шея – повреждение болезненное, но не летальное, я не собираюсь.

Краем глаза замечаю, что Драко медленно снижается. Что он задумал? Впрочем, не буду портить Дипломату команды сюрприз. Скоро все и так станет ясно.

Снизившись почти к самой земле, я «неудачно» разворачиваюсь... и бладжер врезается мне прямо в левую руку. Привычным усилием блокирую боль. Но все равно – демонстративно падаю с метлы и качусь по земле. Ко мне бегут мадам Помфри, и Гилдерой Локхарт, чтоб на него Меняющий пути свое внимание обратил!

Трибуны на слизеринской стороне взрываются криками восторга. Еще бы! Гриффиндорский ловец выведен из строя, и теперь, чтобы красно-золотые смогли свести игру хотя бы к ничьей – должно случится чудо! И чудо случается, причем – немедленно. Драко опускается на середину поля и достает из рукава палочку. Вообще говоря, брать с собой палочку – это уже нарушение Правил... и именно поэтому все летают с ними. Но вот в открытую демонстрировать это... до сих пор без этого как-то обходились.

– Сонорус! – Палочка Драко упирается в его собственное горло. – Я не буду продолжать игру. Требую переигровки!

Правила честной игры. (Драко)

Распинаясь на тему честной игры и соблюдения правил, краем глаза наблюдаю за сюзереном. Тот изображает пребывание в полной отключке. Интересно: на кой ему это понадобилось? Приподнимаю щиты, и отправляю этот вопрос Гарри.

В ответ приходит картинка «от Кай»: «что тут планировалось и как с этим бороться». Нда... Устраивать глобальную резню... повод как-то мелковат. Но вот зачем это представление нужно Дамблдору?

Пока большинство присутствующих на матче отходило от шока, вызванного моими словами, двое бежавших к Гарри достигли своей цели. Причем Гилдерой успел первым. Взмах палочкой, короткая фраза на латыни, произнесенная с явственным рязанским акцентом*, и рука Гарри превращается... Это даже трудно описать. Во-первых, рука увеличивается почти в два раза. Во-вторых, кожа становится какой-то серебристой, а очертания... с одной стороны – хочется назвать ее «красивой», но с другой, при длительном взгляде возникает легкая тошнота и головокружение. Ну и, наконец, пальцы этой руки заканчиваются вполне отчетливыми когтями.

/*Прим. автора: Драко, разумеется, использовал местную идиому... но я не достаточно сведущ в английской культуре. Чтобы это могло быть? Ирландский? Шотландский? Кокни?*/

Нда... А мадам Помфри, как и подобает медику, владеет латынью виртуозно. Ее монолог, посвященный многоразличным моральным и физическим достоинствам Гилдероя, а так же прихотливым извивам его родословной – хочется законспектировать. А я-то, наивный, еще считал латынь – скучным уроком. Как же! Несмотря на весь их профессионализм, учителя, нанятые отцом, не смогли продемонстрировать мне и малой доли красот и богатств мертвого языка, которыми владела школьный медик.

Судя по лицу Гарри, произошедшее ему никаких приятных эмоций не доставляло. Он даже заслушался переливами голоса мадам Помфри, и отвлекся от терзающей его боли. Но заинтересованность, сменившая гримасу боли, привлекла внимание колдомедика, и она осознала, что по крайней мере двое из слушающих ее детей – отлично все понимают. Медик резко замолкает, бросая на Гилдероя испепеляющий взгляд, от которого наш учитель ЗоТИ отшатывается с выражением однозначного и несомненного испуга.

Ну а когда Гарри уносят – начинается комедия. Судья, мадам Хуч – уговаривает меня продолжить игру. Вначале – одна, потом – при поддержке Дамблдора. Вотще и втуне. На каждый их аргумент у меня находится свой. В основном – я тычу пальцем в пункт правил, однозначно трактующих «появление на поле инвентаря, подвергнутого несанкционированным чарам». В правилах четко сказано, что в таком случае «игра должна быть приостановлена на время, необходимое для полного устранения последствий воздействия данного инвентаря». В нашем случае – для выздоровления Поттера.

Следующей линией обороны было заявление, что бладжер был совершенно стандартный и обычный. Ага! Как же. Тут мне очень пригодилась помощь рабыни моего сюзерена. Сейлина подошла к месту разбор... дискуссии как нельзя более вовремя... совершенно случайно, разумеется, и никто ее по связи Метки не подзывал. После того, как «посланница Высших Сил» подтвердила, что на железный мяч было наложено совершенно не присущее данному предмету заклинание – спорить стало уже совсем неприлично, и администрация школы согласилась с тем, что матч Гриффиндор-Слизерин будет продолжен после выздоровления ловца команды Гриффиндора.

Естественно, мое поведение не вызвало восторгов среди товарищей по Дому. Только Маркус Флинт улыбнулся мне... одобрительно.

– Драко! Ты что творишь?! Мы же могли... да что там – мы же почти выиграли! А ты!

Вычленить в этом потоке сознания конкретные голоса почти не представлялось возможным. От меня требовали объяснений моему недопустимо чистоплюйскому поведению. Я усмехнулся.

– Ну уж нет. Я объяснюсь с капитаном, и если он сочтет мои объяснения недостаточными – уйду из команды. – Флинт расплылся в ухмылке. Судя по всему, чтобы уйти из команды – мне пришлось бы выдумывать уж совершенно уникальное объяснение. Вроде «я заблудился на дороге жизни...»

По дороге к родным подземельям, я прислушался к тому, что бурчал на канале связи мой сюзерен. И очередной раз горько пожалел о невозможности законспектировать.

– ... и чтоб его через Око Ужаса поперек трижды. Чтоб ему Кадию в одиночку штурмовать! Чтоб им Шепот-во-Тьме заинтересовался, недоучкой трижды распроклятым! Чтоб ему с Волками Русса неделю пьянствовать... а опохмелиться – не дали!

И это еще самое приличное из того, что Гарри выдал. Хотя как ни странно к совсем уж непарламентским выражениям он так и не скатился... видимо догадываясь, если не зная точно, что слушаю его не только я, но и девочки.

– Так что с тобой случилось-то? – Вклинивается Гермиона.

– Потом, Герми. Мне сейчас только материться охота. Как в себя поприду – все объясню. В сущности, ничего страшного, но вот с мадам Помфри пообщаться придется дольше, чем мне бы того хотелось.

– Хорошо. – Явственно успокаиваясь, ответила наша Темная Леди. – Мы тебя обязательно будем навещать.

Сюзерен замолчал... да и мы наконец-то добрались до комнаты Флинта.

– Ну? – Начал разговор капитан сборной нашего Дома.

– Дык. – Ответил я, и мы расхохотались. – На самом деле... если бы этот бладжер заколдовал я сам – я бы гордился победой. Если бы это просто случилось... я принял бы победу, хотя и поморщился бы. Но так... Принимать чьи-то подачки... Ты же сам рассказывал о разнице между игроками и фигурами!

– Солидно. Но это – не все?

– Разумеется. Репутация приверженца честной игры – еще никому не вредила. В особенности, она полезна для того, что таковым приверженцем не является.

– Тоже верно.

– А еще – теперь мой отец получит возможность пнуть директора за то, что тот не разглядел опасного для учеников заклинания. Для Дамблдора это, разумеется, не удар, и даже не укол, но в политике крупные победы складываются из крохотных, почти незаметных преимуществ. И все это – разменять на чесалку для гордости? Изумрудный маг не одобрял подобного коллективизма.

Флинт снова рассмеялся, и молча показал мне большой палец. Что ж. Как я и думал – в команде я остаюсь.

Стезя Порядка.

– ... – заканчиваю я характеристику Гилдероя. Конечно, до таких вершин искусства, куда взлетела мадам Помфри, я не поднимаюсь. «Гусары, молчать!» Девочки совершенно однозначно слушают.

Нет, ну это надо было додуматься: использовать на адепте Хаоса заклинание «Восстановление Порядка». Конечно, сам Гилдерой – не адепт Силы, но все равно воззвание к Порядку у него получилось. И почему-то видится мне за этим успехом чей-то добрый и хитрый взгляд... через очки-половинки.

Конечно, будь я обычным школьником – заклинание вполне могло вернуть мою руку к «упорядоченному состоянию» – то есть, вылечить ее. Но Дамблдор не мог не знать, что обычным школьником Гарри Поттер не является, как, впрочем, и некоторые другие ученики Хогвартса. Я же сам приказывал Сейлине слить «доброму Дедушке» (проглатываю имя, неизменно ассоциирующееся у меня с этим титулованием) всю необходимую информацию...

Воспоминания об этом матче прочно займут место «крайне неприятных» в моей Цитадели Памяти. Конечно, к «самым неприятным» они даже не приблизятся, но...

...

Хаос моей душе взбурлил, почуяв поблизости проявление своего извечного противника. Сила кипела в крови, требуя немедленно пустить ее в ход. А повода использовать ее – не было. Не испепелять же придурка? Слишком легко отделаться хочет. Да и убийство на глазах у целого стадиона... не в моем стиле.

Остается только один вариант. Сброс Силы в... правильно – в мутацию. К счастью, в отличие от моих братьев, не переживших Рубрики, я знаю, как обратить процесс... Вот только будет ли у меня возможность применить этот способ? Ладно, что-нибудь придумаю. В крайнем случае – обращусь за помощью к Великой Мантикоре. Полный оборот... Конечно, я обещал этого не делать без серьезного основания. Но тут это основание будет достаточно серьезным, не так ли?

Мне удалось локализовать изменения, ограничить их только телом, более того – только одной рукой. Но когда вся собранная Сила обрушилась на столь незначительный объект... Мутация, проходящая с такой скоростью, да еще Силой не моего сюзерена, но Неделимого – ожидаемо оказалась более чем болезненной. От боли меня просто трясло, и остатки сил уходили на то, чтобы удерживать блокировку связи, чтобы не дать Миа понять, что именно я ощущаю. И лишь убедившись в завершении изменений, я позволил себе потерять сознание.

...

Очнулся я, вполне ожидаемо, в Больничном крыле. Моя рука приняла довольно интересную форму. Конкретно – эта была рука маски, придуманной мной для пребывания среди Та’Нарри. Там мой привычный облик, и даже чудовищное обличие демонхоста – оказывались слишком упорядоченными и слабыми, и провоцировали огромное количество драк. Вот и придумалась эдакая полностью демоническая форма, от которой низшие Та’Нарри стали шарахаться, а Высшие – относились с достаточным уважением, чтобы мне не приходилось сражаться на каждом шагу, посещая Абисс. И теперь рука именно этой формы проявилась в реальности. Хм... Избавиться от нее могло бы быть просто: принять полностью это обличие, а потом – трансформироваться обратно. Но... Не продемонстрирую ли я этим подозрительно высокий контроль трансформаций?

– Гарри?

– Директор Дамблдор? – Нда. Планы придется, как минимум – отложить. Проделывать такое на глазах Великого мага – не слишком хорошая идея. – Что со мной? – Вообще-то я и так отлично это знаю... Но надо же поинтересоваться мнением Дамблдора.

– Профессор Локхарт так спешил помочь тебе, что использовал... не самое удачное заклинание. Если бы ты был обычным школьником – это заклинание вылечило бы перелом почти мгновенно. – Как интересно... Даже формулировки совпадают. – Но коварный Хаос, чья аура постоянно окутывает тебя – не дал заклинанию сработать так, как оно было задумано. И эта безумная Сила изменила твое тело, и будет очень хорошо, если это изменение не отразится на твоей душе.

– Значит... – Изображаю задумчивость, доверчиво глядя прямо в добрые глаза директора. К счастью, осмотр внешних поверхностей моих щитов все еще удовлетворяет Великого Белого. Как долго это продлится?

– Да, Гарри. Чем чаще ты будешь обращаться к этой безумной Силе – тем сильнее она будет менять тебя. И в конце концов ты рискуешь превратиться в настоящее чудовище.

– Я буду думать, директор. И я буду очень осторожен.

– Хорошо, Гарри. Да... Гермиона рвалась проведать тебя. Но я приказал не пускать ее. Не думаю, что ты хочешь, чтобы девочка увидела тебя в таком состоянии. – Сильный ход, директор.

– Я... я навсегда останусь... таким? – Испуганный ребенок кивает на страшную лапу, образовавшуюся вместо его руки. Ну?! Поведется?

– Нет, Гарри. Созданное Хаосом – нестабильно. Так что, думаю, мадам Помфри придумает, как тебе помочь.

Дамблдор еще раз сверкает очками и неторопливо удаляется. Хм... Выходит, эта операция – попытка спасти неокрепшую душу Избранного от влияния ужасного, коварного Хаоса? Плохо же Вы, директор, знаете Всеизменяющегося. Сами не в курсе – так со Снейпом бы проконсультировались. Или с Сейлиной. Ведь бабахнуть могло...

Остаток вечера я провожу, изобретая способ откатить Изменения, не связанный с полны оборотом. Но ближе к полуночи, когда мадам Помфри уже спокойно спала в своей комнате, примыкающей к больничной палате, я со страхом услышал знакомый шорох, предвещающий появление еще более знакомого шелестящего шепота.

– Так, на кого, говоришь, обратить внимание?

Вот ведь! Накликал!

Рубрика Аримана.

В общем, утром Локхарт вылетел из своей комнаты с диким криком и в мокрой пижаме*. Нда. Шепот варпа – вещь, для психического здоровья непосвященных не полезная и сама по себе, а уж когда его направляет Тысячеликий принц... В общем до необратимого безумия Гилдерою оставался один шаг... и, подозреваю, не сделал он этого шага не из-за какой-то своей особенной устойчивости, но лишь потому, что Шепот-во-Тьме не пожелал слишком быстро ломать доставшуюся ему игрушку.

/*Прим. автора: каждый может понимать так, как считает нужным. Автор, например, предполагает, что он вспотел от страха... но если у Вас перед глазами другая картинка – Автор Вас никак не ограничивает*/

Любуясь этой эпической картиной, я даже пожалел преподавателя ЗоТИ, и отозвал Сейлину, приказав ей прекратить подготовку к операции «Семь дней и семь ночей Лемана Русса». Нда... умеет же Тысячеликий... И я вспомнил наши ночные посиделки.

В отличие от многих Высших, Шепот-во-Тьме умеет и любит общаться со смертными. Так что мне не приходилось до боли вывихивать мозги, пытаясь понять, что именно говорит мне собеседник. Вот только была у подобного понимания и оборотная сторона. Любые хитрости и недомолвки не могли привести к успеху в общении с существом, служившим нашему сюзерену еще тогда, когда пути Пожирателей звезд К’Тан еще не пересеклись с дорогами некронтир, а по Земле в лучшем случае – бегали динозавры. Так что приходится находить утешение в пошлой поговорке «честность – лучшая политика».

– Расскажи мне... расскажи мне о Рубрике. Я тогда был... несколько отвлечен, и не мог наблюдать за... несчастьями вашего Легиона.

– Что сказать... – Вздыхаю. – Отступление на планету Чернокнижнков чуть было не оказалось катастрофой. Мощь Всеизменяющегося лилась на нас с мертвых небес, и не было почти никого, кто мог бы ей достойно противостоять. Немногие могли ее принять, и правильно распорядится дарами Хаоса. Остальные... Остальные медленно превращались в Зверей Хаоса, бездумных и бессмысленных. Легион умирал. И тогда...

...

Кипящее вечной яростью видение Ока Ужаса в мертвых небесах уже не пугало нас, как в первые дни после отступления с Просперо. Куда страшнее было взглянуть вниз на тех, кто еще недавно были нашими братьями, а теперь... теперь – стали чудовищами.

– Итак, братья, – обращается к нам фигура в как будто залитых кровью доспехах, и черным посохом в руке. – Наш примарх медленно оправляется от ран, нанесенных ему проклятым Волком. Он вернется к Легиону... если ему будет куда возвращаться. Все вы чувствуете давление варпа. Все вы видите, во что превращаются наши братья. Мы должны принять решение и остановить гибель легиона!

– И что ты предлагаешь, Ариман?! – Раздается гулкий голос справа от меня. – Мы отступили от Света Империума. И теперь нам только и остается, что принять то, что наш новый хозяин...

– У нас нет хозяина. Меняющий пути – теперь принципал и сюзерен Легиона. Но «хозяин»... хозяином я не признаю никого!

– Архитектор судеб создает пути, но лишь нам решать, каким образом мы по ним пойдем. – Вступаю в спор и я. Тяжело громыхая доспехом, я встаю за правым плечом Аримана, зная, что место за левым – для Этипио, фамилиара нашего Главного Библиария.

– И как же вы собираетесь сопротивляться этому... «не хозяину»? – Глумливо вопрошает тот же голос. Остальные собравшиеся переговариваются между собой. Их голоса сливаются в невнятный гул.

– Я создал Великое заклятье. Оно позволит нам прекратить мутацию наших братьев, и даст нам достаточно сил, чтобы достойно принять дары Всеизменяющегося.

– А набирать новых братьев можно с соседних планет, их жители, похоже, уже обрели некое подобие устойчивости к потоку Силы.

– Еретик! Мутации – проявление святой воли Архитектора Судеб. И нам надлежит лишь следовать его путями!

Я шагаю вперед. Ариман – маг и ученый, политические прения – не его конек.

– Разве мы – Несущие слово? Мы – не склоняемся перед Темными богами. Мы – следуем своими путями, изменяя их так, как считаем нужным!

Настроение Собрания заколебалось. Традиции Легиона – слишком устойчивы, чтобы на них мог повлиять один религиозный фанатик. Так что слово Аримана постепенно берет верх в развернувшейся дискуссии. Оказавшись в своей среде, Главный Библиарий умело аргументирует свою позицию, вдребезги разбивая аргументы противников. И вот, наконец, проведение Рубрики – решено.

– Проклятые еретики! – Вопиет изначальный раскольник. – Глупцы! Я не желаю иметь ничего общего с вашей ересью!

– Меняющий пути приветствует ереси. – Усмехаюсь я.

Раскольник Сотис задыхается от такой наглости, и удаляется прочь. Собрание голосует «за» принятие плана Аримана. Знали бы они, за что они проголосовали! И мы приступаем к осуществлению Рубрики. Вот уже расчерчена огненная звезда. Двенадцать библиариев занимают свои места во внешнем круге, и еще шестеро – во внутреннем, и Ариман начинает произносить Тяжкие слова, подкармливая Звезду своей кровью и Силой. Заклятье разворачивается над планетой. Только немногие знают, что Ариман и не собирался останавливать мутации – наоборот, он хочет разогнать процесс до максимальной скорости, чтобы он уничтожил тех, кто не сможет этот процесс контролировать.