Текст книги "Совершенно несекретно"

Автор книги: Сергей Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

В начале предвыборной кампании важно было не только подчеркнуть приверженность демократическим приоритетам и ценностям, которые нам предстояло защищать вместе с нашим кандидатом в президенты, но и как можно глубже высветить и оценить политическую, экономическую и социальную политику оппозиции как главного оппонента. Этому я посвятил свое выступление на учредительной конференции нашего движения.

Начал с того, что цель проводимого форума – в мобилизации максимальной общественной поддержки Б.Н.Ельцина на июньских выборах. Поддержки политика-реалиста, с деятельностью которого связаны как кардинальные изменения в стране, десятилетиями находившейся в состоянии то гражданской и политической летаргии, то гражданской войны, так и надежды россиян на успех давно выстраданных ими реформ и, главное, на то, что в прежних масштабах тоталитарная античеловечность, духовное мракобесие более не повторятся никогда. Поддержки того, кто стал одним из признанных международных лидеров, добившихся уважения нашей страны не на основе исходящей от нее идеологической или, хуже того, ядерной угрозы, а благодаря курсу на цивилизованные ценности, на непременное признание прав личности и гражданина. Наконец, поддержки человека, чьи порядочность и политическое мужество были доказаны задолго до его президентства.

Я уверен, что люди, не утратившие совесть и память, всего этого отрицать не будут.

Вспомним некоторые итоги первых пяти лет его президентства.

1991 год, август.

Произошедший тогда как последствие действий ГКЧП и связанный с именем Ельцина антикоммунистический, антитоталитарный переворот по своему значению вышел за национальные, сугубо российские рамки.

Август покончил (и тогда казалось – навсегда) с утопиями многовековой давности о насильственном построении мифических «городов солнца», «государств-коммун» и прочих созданий надуманной, хотя в свое время и притягательной социальной инженерии. Он развенчал программы партий, никогда и никоим образом не считавшихся с мнением большинства граждан при проведении в жизнь своих планов «осчастливливания» страждущего человечества.

1992 год.

Россиянам возвращаются права на частную собственность, на личную инициативу в определении своей судьбы, а значит, на личную, а не государственную ответственность за будущее своих детей и внуков. В течение почти восьмидесяти лет, с октября 1917 года, наши сограждане были лишены и этих святых прав, и этой святой ответственности.

1993–1994 годы.

Россия обретает новую государственность, обретает реально работающую, а не декларативную Конституцию, обретает дееспособный парламент взамен всегда жаждущих полной власти и контроля, окрикивающих любого и по любому поводу «советов депутатов трудящихся», а также – Конституционный суд, полномочный оценивать конституционность шагов властей.

В эти годы Россия становится федеративным государством, в котором республиканские, региональные и местные власти обретают полноценные, а не по крупицам отмеренные центром права самоуправления.

1995 год.

Начало экономической стабилизации в России. Положен конец существовавшей с 1916 года эпохе очередей (кстати, общеизвестное название очереди «хвост» идет от фамилии министра внутренних дел России времен Первой мировой войны Хвостова), карточной системы, пустых магазинных полок, доставаний продуктов и товаров «по блату» и т. п.

Есть, разумеется, список и потерь, и провалов.

Тем не менее в преддверии президентских выборов необходимо было – и еще как необходимо! – принять во внимание последние политические события, связанные и с итогами выборов в Государственную думу в декабре 1995 года, и со сложившейся после их проведения ситуацией в стране.

Было очевидным, что единственной партией, способной серьезно противостоять нашему политическому курсу, была все та же неугомонная КПРФ.

Ее программа, принятая в январе 1995 года, – интереснейший документ для понимания целей и идейно-политического облика этой партии.

Лидеры КПРФ в последнее время прилагают немало усилий, чтобы навязать российской и особенно зарубежной общественности представление о демократичности и самой партии, и ее ориентации, о сугубо мирных, ненасильственных способах решения общественных проблем, о своем неприятии политического и экономического монополизма и о готовности поддержать частное предпринимательство. Эти постоянные усилия в конце концов приносят свои плоды.

Даже в некоторых, весьма далеких от коммунистов средствах массовой информации если не вся КПРФ, то, во всяком случае, ее руководящая верхушка стала изображаться тяготеющей то ли к социал-демократическим, то ли к левосоциалистическим тенденциям.

Подчас и некоторые серьезные политологи начали утверждать, что КПРФ является системной партией и приход коммунистов к власти якобы не внесет существенных изменений в общее развитие России.

Вполне понятно стремление коммунистических лидеров создать цивилизованный имидж своей партии: рассчитывая на приход к власти и трезво оценивая сложную экономическую ситуацию в стране, они не хотели бы оказаться отрезанными от иностранных кредитов и инвестиций. С этой целью озвучивается экспортный вариант партийной платформы, существенно отличающийся от внутригосударственного.

В деятельности любой партии важно отличать конъюнктурные тактические маневры от ее подлинных идеологии и политики. Программа КПРФ более адекватно отражает и то и другое, чем усыпляюще-умиротворяющие декларации коммунистических функционеров.

Вновь вместо объективного анализа исторического опыта и современной действительности явственно просматриваются всегда спасительные для коммунистов поиски врага. Вся программа обращена не к тем, кого надо убеждать логикой фактов, а к малообразованной, наименее способной к самостоятельному мышлению части общества, готовой поверить коммунистам на слово

И хотя авторы программы не ограничивают себя в выборе выражений, дело тут не просто в откровенной ругательской тональности определенных частей документа. Из истории хорошо известно, что ненависть и мстительность по отношению к политическим оппонентам и инакомыслящим, присущие партиям тоталитарного типа, перерастают в практику репрессий, едва эти партии оказываются у власти.

В положениях программы коммунистов по проблемам глобального общественного развития и противоречий современного мира вновь воскрешается опровергнутый жизнью тезис о противостоянии социализма и капитализма как о важнейшей черте современной эпохи. И это после сокрушительного краха «социалистического эксперимента» на необъятных просторах Евразии и других континентов, провала всех попыток его реанимирования и модернизации!

Перспектива принципиального спора социализма с капитализмом приобретает вполне конкретный смысл в разделе внешнеполитической концепции КПРФ, где нам обещают борьбу, и только борьбу, – то есть международную изоляцию страны, раздувание внешней угрозы, что необходимо для укрепления власти коммунистов и подавления внутренней оппозиции.

Что же ожидает Россию в случае ее отказа следовать курсом развитых стран и провозглашения своего, особенного, соборно-патриотического пути?

В разделе «Программа-минимум», видимо, для расширения круга своего электората КПРФ постаралась выпятить тему прав трудящихся (заметьте: не человека, а трудящихся). Здесь и обещания скорейшей стабилизации производства при снижении цен на товары первой необходимости (читай: возврат к карточкам и талонам), и ликвидация безработицы, и создание благоприятных условий для творческого труда, и приведение минимальных зарплат, пенсий, стипендий и пособий в соответствие с прожиточным минимумом, и компенсация за утрату сбережений, и многое другое. Нетрудно представить, какой астрономической инфляции следует ждать в случае практической попытки воплощения в жизнь подобных голословных обещаний!

В то же время Программа провозглашает ведущую роль социалистических форм хозяйствования и господство в экономике общественных форм собственности на средства производства. Ясно, что после таких возвратных трансформаций рынок у нас будет уже просто невозможен.

Однако главная опасность в случае прихода коммунистов к власти располагается в политической плоскости. Партия Зюганова приложила немало сил, чтобы выглядеть на международной арене миролюбивой, законопослушной, склонной к компромиссу, поддерживающей прогрессивные преобразования и гражданский мир. Весь этот временный имидж находится в тесной связи с надеждами КПРФ на легальный – через выборы – приход к вожделенной власти.

Но политические идеалы самой КПРФ и ее отношение к недавнему советскому прошлому, просматривающиеся в той же Программе, дают веские основания полагать, что, придя к власти, эта партия не только лишит народ многих его завоеваний в сфере политических прав и свобод, но и постарается отобрать у него главное – самую возможность выбора, являющуюся единственной гарантией продвижения вперед.

Программа нигде не упоминает о сохранении неформального идеологического и политического плюрализма и других атрибутов парламентской демократии. Она, напротив, игнорирует такие жизненно важные цели, как создание правового государства, независимого суда, развитие институтов гражданского общества.

О том, что КПРФ стремится не к свободной состязательности партий, а к милой ее сердцу политической монополии, красноречиво свидетельствует ее оценка советской истории. Поразительно, что сейчас, когда открыты спецхраны и опубликована масса некогда засекреченных документов, восстанавливающих историческую правду, когда крах ленинско-сталинской модели социализма стал очевиден для всех людей с незашоренным восприятием жизни, КПРФ фактически вновь пытается фальсифицировать историю советского общества, воскрешая ее пропагандистско-официальные оценки в духе «Краткого курса истории ВКП(б)».

Знаменательным примером сталинского реставраторства можно считать ностальгический возврат к одному из самых одиозных тезисов времен «большого террора» 30-х годов, о котором я вскользь упоминал чуть выше: «В значительной мере оправдалось, – пишут авторы Программы, – предвидение о том, что по мере созидания социализма сопротивление враждебных ему сил не только не затухает, но и приобретает нередко самые ожесточенные и уродливые формы». Вот и приехали – программный фундамент для обострения классовой борьбы в случае очередного витка «созидания социализма» уже заложен.

В отличие от посткоммунистических партий Балтики и Восточной Европы, эволюционировавших к социал-демократизму, КПРФ, как это следует из ее Программы, заняла, по сути дела, наследственные сталинские позиции. Программа откровенно показывает, что мы имеем дело с чрезвычайно опасной реставрационной силой, все идеалы которой, уповая на будущее, лежат в прошлом. Фактически ставка тут делается на восстановление прежней модели социализма, с ее неизбежным отрицанием рынка, частной собственности, гражданских прав и свобод, с ее упованием на государственное планирование и регулирование хозяйства, на восстановление советского варианта «народовластия»

Тогда, на учредительной конференции, я не случайно так подробно остановился на Программе КПРФ – мне хотелось как можно убедительней показать, что летом 1996 года мы будем выбирать не просто Ельцина или Зюганова, а то, в какой стране жить нам, нашим детям и внукам, какие ценности мы должны защитить. И тут в помощь мне оказались выдержки из Послания Федеральному собранию Президента РФ Б.Н.Ельцина Они как бы подвели логический итог сказанному:

«История России полна славных успехов и суровых испытаний. Мы отражали нападения и переживали смуты. Из поколения в поколение россияне искали дорогу к счастью и справедливости, сбивались с пути и снова упрямо стремились к лучшей доле.

Мы и сегодня на пути реформ, на пути преобразований.

Мы свободны от идеологического диктата и монополизма в политике. Раскрепощаются экономика, духовная жизнь, инициатива граждан. Как никогда мы открыты миру, избавлены от опасных и изнуряющих противостояний.

Но движение вперед идет трудно, болезненно, противоречиво. Размыты многие ориентиры, велика инерция разрушительной борьбы между собой, не хватает терпения дождаться устойчивых позитивных результатов, и, как следствие, люди зачастую не слышат и не понимают друг друга.

Сегодня мы особенно остро нуждаемся в понимании происходящего, в диалоге, в видении будущего, в вере в будущее.

Ведь будущее есть только у такого общества, которое уважает собственную историю, понимает свое настоящее и видит пути дальнейшего развития…»

Во время работы конференции зал не терял чувства юмора. Когда популярная певица Надежда Бабкина гневно и горячо осудила с трибуны развернувшуюся перед выборами коммунистическую пропаганду и вдруг оговорилась: «И пусть они агитируют сколько угодно, а мы все равно – не поддающие!…» – не только сидевший в первом ряду Геннадий Хазанов, но и почти все остальные буквально свесились с кресел от хохота. После короткой недоуменной паузы рассмеялась и сама певица, привыкшая выходить победительницей из любых ситуаций.

Замечательный сатирик и пародист Александр Иванов во время нашей совместной поездки в Ярославль созорничал в рифму: «Кто не участвует в ОДОППе, тот может оказаться в ж…» Если без ханжества, то так оно и было! Кстати, Александр Иванов не пропускал ни одной поездки в регионы, везде выступал ярко и, несмотря на состав аудитории, не особенно выбирал выражения по поводу коммунистов и их лидеров. Когда в Смоленске собралась явно коммунистическая аудитория, то после выступления Александра Иванова зал поредел наполовину. Правда, хохоту было мало, но и вслух возмутиться никто не захотел.

В ОДОПП вошли и инициативные группы по сбору подписей за Б.Н.Ельцина.

Из записки Президенту РФ от ОДОПП: «…Инициативные группы продолжают сбор подписей. На сегодняшний день уже собраны в разных группах от двухсот тысяч до миллиона подписей. Сбор проходит сложно, чему мешают в основном три обстоятельства: отсутствие согласия БЛ.Ельцина баллотироваться кандидатом в президенты; задержки зарплаты на местах; мощная пропаганда, особенно со стороны радикальных демократов, против ныне действующего Президента. Мы договорились, что сбор подписей будет закончен к 20–25 февраля 1996 года…»

Большое количество инициативных групп, действующих в одних и тех же регионах, вносило сложности и сумятицу – никто не знал, какой же группе нужно реально помогать. К сожалению, закон не предусматривал ни предварительного общения с кандидатом в президенты, ни его согласия на образование инициативных групп, а потому в результате бесконтрольного роста – они возникали как грибы после дождя – их число достигло 15. Потребовалась координация.

Вначале мы решили не определять, от кого будут представлены в ЦИК подписи, и все группы в этом плане были поставлены в равное положение. Но наибольшую активность проявили московская инициативная группа М.Авдеевой, инициативные группы общественного движения «Реформы – новый курс», транспортников, энергетиков. В общей сложности было собрано более 8 миллионов подписей в поддержку президента, а предпочтение было по справедливости отдано группе М.Авдеевой, с учетом того, что эта группа поддерживала Бориса Николаевича еще на выборах 1991 года.

Начало предвыборной кампании складывалось для Б.Ельцина нелегко, в какой-то степени даже драматично. По поводу штаба во главе с О.Сосковцом с некоторой легкостью иронизировали в печати, ибо штаб этот порождал много бумаг и слухов, в том числе и о том, что где-то скрытно якобы работала некая аналитическая группа. Как-то я зашел к В.В.Илюшину, и он мне показал огромный труд, переданный из штаба О.Сосковца, где под медные трубы доказывалось, что все подготовлено к предвыборной кампании и победа Б.Ельцина неизбежна. Не все получалось и с ОДОПП.

Трудно формировалась команда доверенных лиц. Когда же она была сформирована, потребовалось время для согласования с семьей Бориса Николаевича. Здесь мы впервые не нашли общего языка с Татьяной Дьяченко: некоторых известных политиков, преданных Ельцину, преобразованиям и реформам, она попросила убрать из списка. В конце концов после споров они остались в списке, но осадок от недоумения и обиды за своих товарищей у меня сохранился. Как будто мы решали семейные дела Ельциных, а не боролись за Ельцина – главу государства. Доверенных лиц насчитывалось 200 человек: это были люди из регионов и ведущие специалисты из министерств и ведомств, которые использовались как консультанты в предвыборной кампании в команде президента.

Много неясностей оставалось по поводу объявления даты вступления Бориса Николаевича в предвыборную кампанию. Одну дату он уже обозначил в разговоре со мной. Назывались и другие, в том числе и 15 февраля. По этому поводу я написал президенту специальную записку.

Из записки Президенту РФ от ОДОПП:

«…Во-первых, объявленная дата 15.02.96 г. принятия Вами решения о согласии баллотироваться кандидатом в Президенты совпадает с 5-й годовщиной вывода войск из Афганистана, в связи с чем в некоторых городах планируются митинги с требованием вывода войск из Чечни и прекращения военных действий. Поэтому необходимы дополнительные инициативы с учетом данных обстоятельств.

Во-вторых, представляется важным момент регистрации. Ведь кто будет зарегистрирован под номером 1, тот на протяжении большого периода до жеребьевки будет во всех списках, отчетах, исследованиях представлен под номером 1. Такую тактику применили коммунисты при выборах в Госдуму, что оказало сильное психологическое воздействие на избирателя…»

И мучил вопрос: есть ли угроза срыва выборов и откуда она исходит? Сообщения об этом стали появляться задолго до самих выборов и, кажется, были небеспочвенны. Ну вот пример.

Из сообщения Би-би-си 5–8 ноября 1995 года:

«Как сообщила англоязычная «Москоу таймс», заместитель Александра Коржакова посетил на днях московское отделение Центра Карнеги, чтобы обсудить значение переизбрания Ельцина для российско-американских отношений. По мнению одного из американских сотрудников этого Центра, команда, которую собрал вокруг себя президент Ельцин, готова сейчас на все. И первое, что сделают его помощники, если поймут, что Ельцин не сможет участвовать в выборах, – попытаются отменить июньские выборы вообще или же подтасуют результаты. По мнению сотрудника Центра Карнеги, президентская команда сейчас готова на все потому, что если к власти придут Жириновский, Зюганов или Руцкой, то команду Ельцина ждет не просто выдворение из Кремля, а нечто гораздо худшее…»

Таких сообщений было множество. Атмосфера неуверенности в победе на выборах ощутимо присутствовала в окружении Бориса Николаевича. Конечно, кое-кто ни за что не хотел отдавать свою частичку власти и стремился удержать ее любым – пусть даже незаконным – путем. Президенту постоянно внушали: зачем проводить выборы, если они все равно будут проиграны? Никто не простит такой игры в демократию и цены, которую придется за нее заплатить. Самый приближенный к Ельцину человек – генерал Коржаков – выражался более определенно:

– Какие выборы? Мы не для того брали власть, чтобы так просто ее отдать!

К счастью, иначе рассуждал президент. Рассуждал мудро, как и подобает гаранту Конституции: всякая отмена или простой перенос выборов ставят власть вне конституционного пространства, и тогда любая группировка вправе действовать также вне рамок Конституции, что может спровоцировать беспорядки, перевороты, гражданскую войну.

Причем одно дело – 1993 год, когда президент распустил Верховный Совет и тут же объявил выборы в Госдуму, представив на референдум Конституцию. И совсем другое – 1996 год, когда выход за пределы Конституции явно смахивал на незаконное присвоение власти, что является тяжким преступлением и карается законом.

Однако мысль о возможном переносе или даже отмене выборов пошла гулять по стране, и при многочисленных встречах с избирателями приходилось каждый раз отвечать на связанные с этим непростые вопросы,

Большинство людей, зачастую допуская возможность переноса выборов из-за тяжелого экономического состояния и усилившихся кризисных явлений в стране, все же понимали опасность такого шага. Как предупреждение сторонников «удержания власти любой ценой» газеты постоянно сообщали результаты опросов общественного мнения, которые со всей определенностью показывали устойчивое, возрастающее с каждым месяцем нежелание избирателей переносить выборы.

Тема переноса выборов – уже просто как тема – в очередной раз всплыла после назначения А.И.Лебедя секретарем Совета Безопасности, когда стала реальной возможность контроля за деятельностью службы безопасности президента и ее руководителей Коржакова и Барсукова. И тогда Борис Николаевич поставил ту определяющую, ту безоговорочную точку, которую от него так долго ждали в обществе – он убрал их, а заодно и их «духовного отца» – О.Сосковца.

Особое место в предвыборной кампании предназначалось «Народным домам», которые я к тому времени возглавил. В них создавались общественные приемные и горячие линии телефонной связи с избирателями. Они же стали и финансовыми центрами и центрами распространения агитационной литературы. Уверяю, что это работа не чиновничья, ее способны выполнить люди, обладающие особым характером – сострадательным, терпеливым и человеколюбивым. Таких оказалось много.

Исторически «Народные дома» связаны с дореволюционным периодом, когда они осуществляли неказенные контакты с гражданами России. Первый «Народный дом» был открыт Ф.Шаляпиным и М.Горьким в Нижнем Новгороде в 1886 году. Думающая Россия уже тогда почувствовала, какой намечается опасный отрыв интеллектуальной части общества от необразованной, какая существует глубокая пропасть между городской и деревенской культурами. И тогда на благотворительные средства стали создаваться десятки тысяч «Народных домов» в виде культурных центров, чайных, спортивных комплексов. Эта форма работы уже тогда зарекомендовала себя как прогрессивная, но была разрушена после революции 1917 года и преобразована в «культполитпроп».

В наши дни «Народные дома» стали возрождаться в городах и поселках, и нашлось много активистов, которые захотели проявить себя в них. К концу предвыборной кампании «Народных домов» по России насчитывалось 400 в 75 регионах. Через оперативные каналы «Народных домов» происходило общение с сотнями тысяч избирателей. «Народные дома» стали центрами реализации всех агитационных идей и аналитических замыслов. Эта структура на деле доказала, что в будущем она может быть использована как механизм взаимопонимания и взаимодействия избирателей и власти, формирования гражданского общества «снизу».

Однако мы чувствовали, что упускаем нечто важное. Отсутствуют концепция предвыборной кампании, план агитационной работы, организация рекламы, возникли сложности и в финансировании. Ощущалось отупляющее состояние застоя и пробуксовки – когда вроде бы что-то делается, но при этом никакого движения вперед нет. Своими тревогами я поделился с В.В.Илюшиным и А.Б.Чубайсом, написал несколько записок Борису Николаевичу.

Как выяснилось впоследствии, наша финансово-промышленная элита в Давосе встречалась с А.Б.Чубайсом и поставила условие, чтобы избирательную кампанию возглавил или, по крайней мере, стал в ней ключевой фигурой именно он, а не О.Н.Сосковец. После встречи представителей этой группы с президентом и состоялось его решение об образовании упомянутого выше совета.

Такому решению тогда мы были рады, и прежде всего – ключевому месту в нем А.Чубайса, зная его организаторские способности. Уже тогда, видимо, многим были обещаны определенные места «наверху» – и через некоторое время все мы получили – увы! – власть, опутанную олигархическими интересами, далеко не всегда совпадающими с интересами государства. А если учесть, что в руках олигархов начали сосредоточиваться основные СМИ – телевидение, радио, газеты и журналы, финансы и собственность, – то понятно, что олигархи начали претендовать и на управление государством, и, как правило, с учетом своей выгоды. Чубайс понял это, став первым вице-премьером правительства, но было уже поздно – метастазы дали ростки, и государство еще долго будет избавляться от них, ибо, появившись один раз, они так просто из организма не выводятся. Думаю, что это стало трагической ошибкой и президента, и А.Чубайса, и, наверное, тех, кто был посвящен в их планы.

Вот тогда впервые проявился «великий талант» главного олигарха Б.А.Березовского – приватизировать людей, то есть, используя систему акционирования, «покупать» сотрудников СМИ или иных предприятий. И многое ему, к сожалению, удалось. Трагедия заключалась еще и в том, что заморозились процессы создания новых партий, способных разработать идеологию социал-демократического развития общества. На какое-то время управлением страной, действиями президента и других структур власти овладели олигархи, сомкнувшиеся с чиновничеством, и именно этот конгломерат не давал развиваться демократическим институтам.

Нашу тревогу по организации выборов разделяли и другие, потому что последовало решение президента о создании Совета избирательной кампании, куда вошли сам Б.Н.Ельцин, а также В.С.Черномырдин, В.В.Илюшин, О.Н.Сосковец, Н.Д.Егоров, Ю.Ф.Яров, А.Б.Чубайс, И.Е.Малашенко, С.А.Филатов, Т.Б.Дьяченко (дочь президента), М.И.Барсуков и А.В.Коржаков.

Пожалуй, с этого момента и началась настоящая профессиональная предвыборная работа. Хотя внутреннего согласия в Совете не было. Как оппозиция выступали в совете Коржаков, Барсуков, Сосковец. Резкие оценки давал Коржаков работе СМИ. По этому поводу происходили его стычки с Малашенко. В начале президент очень расхваливал работу Н.Егорова:

– Вот, учитесь. Егоров входит во враждебно настроенный зал, но стоит ему сказать несколько слов – и ситуация меняется на 180 градусов. И поддержка президента единодушная, и самого Егорова выносят на руках с криками «ура». Так же действует и Никита Михалков. Вот так надо работать.

Но через некоторое время Ельцин обрушился на Егорова с такой критикой, что все поняли: с региональной поддержкой тот не справился.

Как-то раз на заседании совета Коржаков сделал выпад и против нас – в конце своего выступления по работе СМИ он вдруг заявил:

– И вообще, я советую Чубайсу, Филатову, Сатарову «слезть» с экранов телевидения. Вы очень раздражаете своим видом избирателей.

Этот выпад оказался настолько неожиданным, что мы даже не успели среагировать на него. Но и остальные промолчали – стало понятно, что ничего отвечать и не надо, это обычная злоба Коржакова, которую он не сумел сдержать.

На совет выносились ключевые вопросы избирательной кампании, а практическая текущая работа ежедневно обсуждалась на оперативных совещаниях, которые проводил В.В.Илюшин. Распределение обязанностей было такое: А.Б.Чубайс возглавил аналитическое направление, а также взялся за создание концепции предвыборной кампании и рассмотрение всех мероприятий и программ на их соответствие этой концепции; И.Е.Малашенко работал со средствами массовой информации и обеспечивал рекламу; Ю.Ф.Яров взвалил на свои плечи огромный груз организационной работы исполкома, региональных штабов, планирование, транспорт и другие дела; у меня были ОДОПП, уже развернувший свою деятельность в регионах, и работа с доверенными лицами кандидата; Татьяна Борисовна Дьяченко осуществляла неформальную связь с кандидатом, на свой вкус оценивала мероприятия, проходившие с участием Бориса Николаевича, и его встречи и вносила коррективы в планируемые. Такая вот команда приступила к работе, и тут же начал ощущаться ее результат.

Один раз после заседания совета у меня состоялся разговор с Татьяной Борисовной, который, по-моему, определил дальнейшие наши отношения:

– Сергей Александрович, когда вы хотите огласить что-то важное, не делайте этого, оставьте это для папы.

Речь, видимо, шла о моей пресс-конференции в гостинице «Славянская», когда один из корреспондентов спросил меня:

– Как вы относитесь к идее Жириновского сделать голосование второго тура в будний день?

– Эта идея не Жириновского, она давно обсуждается у президента. Борис Николаевич понимает, что июль – месяц, когда люди работают на дачах, уезжают за город отдыхать. Тем более что у нас не все праздничные дни номинально используются. Их должно быть 12, а используются только 10. Думаю, что такое решение будет принято. Но последнее слово за президентом.

Все это я пересказал Татьяне Борисовне и спросил, как я мог выйти иначе из этого положения. Не мог же я сказать, что идея Жириновского хорошая и я передам ее Борису Николаевичу. По-моему, Татьяна Борисовна ответом не удовлетворилась, а может быть, и обиделась:

– Я вас предупредила, а там как знаете.

Наше общение на этом прекратилось.

Был еще один любопытный случай на одном из советов. Видимо, накрученный Коржаковым, которому было поручено осуществлять контроль за расходованием средств, Борис Николаевич перед началом заседания обратился к В. Черномырдину с упреком:

– Виктор Степанович, мне сказали, что у нас воруют до 35 процентов избирательных средств. Это правда?

Контроль за финансами осуществлял Коржаков. Виктор Степанович, видимо, сразу смекнул, откуда ветер, и ответил:

– Борис Николаевич, мировая практика показывает, что предвыборных средств воруют до 65 процентов. Поэтому у нас, можно сказать, положение нормальное.

Все рассмеялись. Виктор Степанович умеет снимать напряженность, при этом никогда не лукавит и не уходит от ответов.

Конечно, основную предвыборную нагрузку нес на себе сам Борис Николаевич. В эти дни он весь преобразился, стал энергичен, по-боевому активен, удачно совмещал деятельность кандидата с деятельностью президента. У людей вызывали любопытство и даже изумление перемены в повседневной жизни и ежечасной работе Б.Н.Ельцина. Многие на встречах открыто недоумевали, а то и возмущались тем, что при таком запасе активности он практически бездействовал большую часть предшествующего периода.

Да, в 1994–1995 годах президент действительно мало ездил, недостаточно общался с людьми. Тому видятся две причины: неостанавливаемая война в Чечне, а также затянувшееся нежелание президента баллотироваться на второй срок. При всех правовых решениях по Чечне, а это подтвердил и Конституционный суд, президент, думаю, не ожидал такого извращенного их исполнения. Естественно, он глубоко переживал по этому поводу и ожидал, как ему обещали генералы, что вот-вот все, наконец, закончится. Разочарование, как всегда, бывает тяжелым.