355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Филатов » Совершенно несекретно » Текст книги (страница 12)
Совершенно несекретно
  • Текст добавлен: 15 апреля 2017, 23:00

Текст книги "Совершенно несекретно"


Автор книги: Сергей Филатов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Хасбулатов четко уяснил, что Центральный банк и Генеральная прокуратура – это те две силы, которые во власти могут полностью компенсировать силовые структуры, и потому постоянно держал кадровую политику этих двух сил под своим неусыпным контролем.

Пока я работал секретарем президиума, а он – первым заместителем Председателя Верховного Совета, наши отношения с Русланом Имрановичем оставались нормальными. Гавриил Харитонович Попов, ранее знавший Хасбулатова, предупреждал, что тот хороший работник только в роли заместителя, но ему ни в коем случае нельзя доверять первую роль. Этим предупреждением, к сожалению, мы пренебрегли…

Я уже говорил, что после избрания Бориса Николаевича Президентом Российской Федерации на Пятом съезде сложилась патовая ситуация с избранием Председателя Верховного Совета. Вокруг этого поста развернулась целая битва между Хасбулатовым, Шахраем, Лукиным и Бабуриным.

Кончилось тем, что вопрос об избрании председателя перенесли на осень. А во второй половине года на пути к продолжению Пятого съезда народных депутатов вздыбились новые горячие события: в августе – ГКЧП, затем победа демократии и Ельцина; осенью – Чечня, с изгнанием из нее Доку Завгаева, секретаря обкома КПСС и Председателя Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики, с захватом власти Джохаром Дудаевым, который сразу развернул движение за самостоятельность Чечни; к зиме – развал СССР, образование СНГ и подготовка России к вступлению в рыночные реформы.

Во всех этих событиях Хасбулатов выглядел героем во время ГКЧП находился рядом с Ельциным, активно участвовал в защите Белого дома, с первых минут организовал бесперебойную работу Президиума Верховного Совета, а 21 августа провел чрезвычайную сессию Верховного Совета с осуждением ГКЧП и принятием решения о национальном трехцветном флаге России, который и взвился в тот же день над Белым домом во время многотысячного митинга.

23 августа я зашел к Руслану Имрановичу в кабинет, где в тот момент присутствовал маршал Евгений Иванович Шапошников. Хасбулатов обратился ко мне:

– Сергей Александрович, как вы посмотрите на то, что мы завтра с Евгением Ивановичем выйдем из КПСС?

Я ответил, что давно пора это сделать. Сам я вышел из КПСС в июле 1990 года и больше не верю в честность намерений ее руководителей. Нам нужно строить нормальное государство, а они – лишь помеха этому.

Говорил я будничным тоном, но чувствовал, что Руслан Имранович усматривает в своем завтрашнем шаге геройский поступок. Но с геройством тут он явно опоздал.

А в конце августа разбушевалась Чечня. Этой проблемой я не занимался, но видел, как активно начали работать над ней Г.Э.Бурбулис, М.Н.Полторанин, силовые министры. На моих глазах в Чечню собрался Хасбулатов, только-только вернувшийся из зарубежной поездки. Руслан Имранович вылетел в Чечню, пересев с одного самолета в другой, поспешно и в хмуром настроении, а вернулся очень довольным: главный его противник – Доку Завгаев – повергнут; при энергичном участии Хасбулатова разогнан Верховный Совет республики, остался так называемый Малый Совет, какое-то искусственное изобретение, которое должно было работать до проведения новых выборов, назначенных на осень 1991 года. С Малыми Советами история повторится, но уже в других субъектах Федерации: когда нужно будет принимать оперативные решения поддержки Хасбулатова, начнут действовать Малые Советы.

Разгоняли Верховный Совет республики грубо и с явными нарушениями Конституции и закона. У депутатов отбирали с мордобитием удостоверения при выходе из здания, где заседал Верховный Совет республики, а во время самого заседания одного из депутатов – председателя Грозненского горсовета Виталия Куценко – при потасовке просто выбросили в окно, он погиб. 20 человек попали в реанимационное отделение местной больницы. В ходе расследования было установлено, что в нападении на Верховный Совет участвовало большое количество московских чеченцев. На следующий день после этого кровавого побоища в Грозный пришла телеграмма от исполняющего обязанности Председателя Верховного Совета РСФСР Хасбулатова: «Дорогие земляки! С удовольствием узнал об отставке Председателя ВС республики. Возникла, наконец, благоприятная политическая ситуация, когда демократические процессы, происходящие в республике, освобождаются от явных и тайных пут…»

В Хасбулатове бурлила прямо-таки лютая ненависть к Завгаеву, а независимость Доку Гафуровича приводила его в бешенство до такой степени, что он по телефону, плохо себя контролируя, требовал расстрелять земляка… Но и тот, видимо, относился к Хасбулатову не лучше и как-то в разговоре даже обронил:

– Когда все закончится и обстановка у меня на родине нормализуется, я добьюсь того, чтобы в тюрьму посадили единственного человека – Хасбулатова. Вот уж кто настоящий преступник!..

Выборы в Чечне были назначены на 27 октября, но Дудаев провел выборы президента Чеченской Республики раньше. И вот непримиримая война Хасбулатова с Завгаевым перешла в непримиримую войну их обоих с Дудаевым. Но и Дудаев приступил к активным действиям за самостоятельность Чечни: начался внутренний террор против оппозиции и русского населения, изгнание российских войск и всех федеральных структур с территории Чечни, Трагедия коснулась и Михаила Полторанина.

Из сообщений СМИ:

«Убийство в чайхане. В час ночи с 13 на 14 декабря в чайхане кирпичного завода Чимкента были обнаружены убитые 60-летняя женщина и десятилетний ребенок. Как потом выяснилось, жертвами оказались родная сестра министра печати и информации России Михаила Полторанина и ее внук – третьеклассник. Убийцы перерезали им горло» («Комсомольская правда», 17 декабря 1991 г.).

На Пятом съезде народных депутатов Хасбулатов провел решение о незаконности выборов и власти в Чечне, а Россия приобрела самую, пожалуй, больную проблему, которую ей предстояло и еще предстоит решать в течение неизвестно скольких лет.

Но как бы там ни было, все эти факторы создали некий ореол героя вокруг Хасбулатова и буквально за две-три недели до съезда стало ясно, что уж он непременно будет избран Председателем Верховного Совета. В том, что так оно и вышло, большую роль сыграли национальные республики и фракция «Демократическая Россия», часть которой – каюсь – мне удалось убедить поддержать избрание Руслана Имрановича. Именно демократы, объединившись, помогли его избранию, хотя мы уже тогда почувствовали что-то неладное в отношении к нему президента, который не захотел выступить в его поддержку. Поддержали Хасбулатова и коммунисты.

Из сообщений СМИ:

«На состоявшемся 27 октября совещании фракции «Коммунисты России» незлопамятные партийцы указывали Хасбулатову, что никто так их не язвил, как он, а теперь они будут его опорой при выборах председателя, – и не обманули…» {«Коммерсант», № 42).

На съезде вновь избирался не только председатель, но и его заместители – Хасбулатову как-то удалось договориться с Б,Исаевым и С.Горячевой об их добровольной отставке. Вместо них он предложил избрать своими заместителями В.Шумейко, Ю.Ярова и Ю.Воронина, а первым заместителем – меня. Съезд на этот раз был настроен благодушно и без вызова нас на трибуну проголосовал за названные кандидатуры. А я перед этим с волнением репетировал свое выступление. Писать его мне помогал Олег Попцов. А между тем в предложениях Хасбулатова пакетом избрать своих заместителей был, конечно, заложен большой компромисс: Филатов – от «ДемРоссии», Шумейко – от промышленников и предпринимателей как генеральный директор крупнейшего краснодарского предприятия, Яров – от субъектов Федерации как председатель исполкома Ленинградской области, Воронин – от коммунистов,

После избрания первым заместителем Председателя Верховного Совета у меня – плюс к новым – практически остались и все прежние обязанности по организации работы Верховного Совета и его президиума. Сам же Хасбулатов больше стал заниматься политическими вопросами, чаще ездить по стране и за рубеж, каждый раз приглашая с собой и депутатов, и работников аппарата, и министров, и журналистов.

На первой же встрече заместителей у Хасбулатова мы договорились о распределении обязанностей и координации нашей деятельности. Так начались наши труды праведные этой командой. На первых порах работали мы столь дружно, что даже Борис Николаевич не скрывал своей зависти к нашей слаженности. Мы тогда регулярно встречались с президентом и снимали многие вопросы, вызывавшие напряженность.

Когда же все-таки и отчего стали портиться отношения у президента с Хасбулатовым? Думаю, началось это, еще когда решался вопрос о формировании правительства под экономическую реформу. Поговаривали, что Хасбулатов сам просился быть премьером, а тут во главе правительства фактически оказался Бурбулис, до зубовного скрежета не любимый Хасбулатовым, – и это нанесло нашему спикеру серьезную обиду. Правда, может быть, это была уже не первая обида: ведь Руслан Имранович в свое время возжелал стать вице-президентом. Но предложение Ельциным принято не было. Я думаю, что назначение Бурбулиса и Гайдара предопределило негативное и очень агрессивное отношение Хасбулатова к предложенным ими реформам. Буквально в начале января при первой же своей поездке в регион – а это была Рязанская область – он обрушился с резкой критикой в адрес новоявленных реформаторов. О самом президенте в ту пору он помалкивал.

Вспоминаю, какое тяжелое положение складывалось в стране в конце 1991 года: Союз практически развален, экономика разрушена, валюты нет, золотой запас почти на нуле, полки в магазинах пусты, мобилизационные резервы исчерпаны до 30 процентов. Было решено начать отпуск цен на товары 16 декабря, но Президент Украины Кравчук очень просил Бориса Николаевича перенести этот срок хотя бы на две недели, до 2 января 1992 года. И Борис Николаевич при всей сложности российского положения пошел на этот шаг.

В начале ноября, после принятия решения на съезде народных депутатов о незаконности выборов и незаконности власти Дудаева в Чечне, с подачи Руцкого Президент Российской Федерации подписал указ о введении чрезвычайного положения в Грозном в связи с обострившейся там обстановкой после избрания президента республики и его попытками разделаться с действующими силовыми структурами, которые напрямую подчинялись Москве. Возникло много проблем и потому, что Дудаев самопровозгласил независимую Республику Чечню, бросив другую часть республики – Ингушетию. Последняя оказалась вне правового пространства – без Конституции, без границ, без власти.

Чрезвычайное положение вводилось 6 ноября с 5 часов утра, причем по закону было положено объявлять о нем за семь часов до часа его введения. Так что вечером 5 ноября в республике уже знали об указе, и с гор потянулись люди на помощь Грозному. Ситуация начала чем-то напоминать наш август-91, только теперь российские власти встретились с противостоянием народа, который претерпел от советской власти немало унижений, вплоть до репатриации в 1944 году в Казахстан. Но попробуй объяснить клокочущей толпе, что у нас на посту всенародно избранный президент, противостоящий преступникам, а в Чечне – самозванец в генеральской форме, несущий великие беды своей республике и своему народу.

К ночи в Белый дом приехал Хасбулатов, мы вместе с ним спустились к Руцкому, который взял на себя руководство по организации ЧП в Грозном. Ждали пяти часов утра, а в пять или немного раньше выяснилось, что внутренние войска, на действии которых и строился весь расчет, с места не сдвинулись: таков был приказ Баранникова, бывшего тогда министром внутренних дел СССР, полученный от Горбачева. Думаю, если бы Горбачев не сделал этого шага, события в Чечне в дальнейшем развивались бы по-другому, менее драматичному сценарию, ибо каждое нарушение закона должно быть наказуемо.

Горбачевский приказ стал серьезным ударом по реализации ЧП, так как теми силами, что находились в республике, справиться с задачей чрезвычайного положения было невозможно, и лучше бы его не затевать. Встал вопрос об отмене указа, но вот несчастье: Ельцина нет (обычно при таких решениях он, как говорится, «ложился на дно» и был недоступен), Горбачева и Баранникова отыскать не удается, на месте, в Грозном, требуют или подкреплений, или срочного отказа от чрезвычайного положения. По телефону из Грозного пытались оправдать бездействие какими-то трудностями. В ответ Руцкой, рассвирепев, потребовал арестовать Дудаева и., тут же, в кабинете, попросил председателя КГБ России В.Иваненкова, Генерального прокурора России В.Степанкова и министра МВД России А.Дунаева подписать соответствующую телеграмму. Они ее подписали, но Степанков в ней слово «арестовать» аккуратно исправил на слово «задержать».

Когда ни того ни другого сделать не удалось, да еще дудаевцы захватили здание МВД вдобавок к захваченному ранее зданию КГБ, решение вопроса отложили до 14 часов.

По поручению Хасбулатова в 14 часов я пришел к Руцкому. Там уже были все «полуночники». Александр Владимирович стал докладывать свой план решения проблемы. Мне в эту ночь и особенно при его докладе как-то по-новому пришлось взглянуть на Руцкого – я понял, что этот человек весь во власти амбиций и эмоций, и в тот момент он был беспощаден, предлагая окружить непокорную республику кольцом армейских подразделений и начать тотальную бомбежку ее территории.

Я воспротивился такому жестокому варианту и попросил перенести обсуждение на заседание Верховного Совета, который правомочен утвердить или не утвердить указ о чрезвычайном положении – ведь указ появился накануне праздника, когда депутаты были в отпуске. Ясно было, что чрезвычайное положение организовать не удалось, подготовка его сорвана, каждый надеялся на другого, а сами собой такие дела никогда не делаются. Указ Президента, видимо, не случайно был подписан перед праздником. Расчет мог строиться на том, что к созыву Верховного Совета, который по Конституции должен утвердить указ о введении чрезвычайного положения, дело будет сделано, порядок восстановлен, а победителей, как говорят, не судят. В последующем мы не раз еще столкнемся с использованием президентом факта отсутствия депутатов. Видимо, это определенный принцип его действия, который часто приводил к драматическим событиям, как это произошло в Чечне.

Наутро собрался Верховный Совет и после острых дебатов Указ Президента о введении чрезвычайного положения в Грозном не утвердил. Руцкой твердо отстаивал необходимость чрезвычайных мер против Дудаева, но время было упущено. Операция явно провалилась.

Уже тогда взаимоотношения в верхах власти складывались напряженно. Явно просматривались друзья и недруги, различные группировки, которые вели войну, как правило, через прессу. Вот один из примеров.

Из сообщений СМИ:

«В кулуарах Белого дома имеет хождение версия, согласно которой Хасбулатов с Бурбулисом сознательно подставили Руцкого, чтобы продемонстрировать urbi et orbi его государственную неспособность…» («Коммерсант», № 44).

Думаю, провал операции и неудача с наведением на малой части территории РСФСР элементарного порядка после самозахвата власти Дудаевым обернулись его наглядной победой и не только осложнили дальнейшие отношения с Чечней и вообще в том регионе, но и выдвинули на первый план проблему сохранения Федерации, что явилось вторым ударом по ее единству. Первым следует считать подготовку Горбачевым Союзного Договора, который республики РСФСР должны были, по его замыслу, подписывать на одинаковых правах с союзными республиками.

Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло, – август 1991 года эти «подписантские» события остановил.

В дальнейшем было удачно найдено решение по поводу заключения Федеративного договора о распределении полномочий между федеральными органами власти и субъектами Федерации. И здесь мудро и дальновидно поступили с Татарстаном, где поначалу разбушевались националистические страсти – настолько, что это ставило под угрозу сохранение Татарстана в рамках РСФСР.

В Чечне же начался настоящий разгул беззакония: из республики были вытеснены остатки федеральной армии, базировавшейся на ее территории, боевики отбирали у солдат личное оружие и тяжелое вооружение, захватывали склады. Начали создаваться «свои» государственные структуры и воинские формирования, люди перестали получать социальные пособия и пенсии, школы переоборудовались под военные гарнизоны и военные училища, в разных российских городах появились беженцы из Чечни, или, как принято сейчас их называть, «вынужденные переселенцы».

Теперь уже для всех очевидно, что, как и почему надолго вывело республику из поля воздействия Российской Федерации. Но только в 1994 году, когда после октябрьских событий 93-го года было сломлено изматывавшее нашу страну противостояние двух ветвей власти – законодательной и исполнительной, – стала возможной попытка навести конституционный порядок в Чечне. За это время дудаевская вседозволенность превратила республику в край преступлений и беззакония, куда и откуда потянулись нити чеченской мафии и криминала, реально угрожавшие многим странам мира. Беженцев из Чечни уже насчитывалось свыше трехсот тысяч человек.

Понимая, как важно дать народу правдивую информацию о том, что происходит в парламенте и в стране, я стал больше внимания уделять СМИ, встречам с журналистами. И это тут же было замечено прессой.

Из сообщений СМИ:

«На встрече с парламентскими корреспондентами С.А.Филатов подчеркнул, что для него едва ли не главными оценочными факторами деятельности Верховного Совета РСФСР являются такие: количество присутствующих на заседаниях ВС журналистов и резкое увеличение аккредитованного при парламенте корреспондентского корпуса» («Ленинское знамя», 26 ноября 1992 г.).

Надо было создать атмосферу открытости в Верховном Совете. Тема освещения депутатской деятельности не сходила с уст депутатов во время заседаний Верховного Совета. То «не так показали», то «не так осветили», то «не то написали», предпринимались постоянные попытки взять под контроль СМИ. Многие никак не могли понять, что пресса независима – в том числе и от законодательного органа, но работает в соответствии с законом, который принял законодательный орган. Выход из этого положения существовал только один – проводить больше встреч с журналистами и давать как можно больше информации. Поэтому мы серьезно занялись пресс-центром, стали выпускать различные информационные и аналитические материалы и проводить встречи с журналистами. Многие депутаты выступали в СМИ.

8 декабря было подписано Беловежское соглашение. Хасбулатова в тот день в Москве не оказалось, а я о подписании узнал только по звонку мне на дачу в Архангельское Г.Э.Бурбулиса, который хоть и несколько витиевато, но объяснил, что там у них происходит. Он же сообщил, что в Беловежской Пуще ждут Назарбаева, только что прилетевшего в Москву и обещавшего Ельцину сразу же направиться к ним. Но, как мы знаем, Назарбаев в Беловежскую Пущу так и не прибыл – то ли раздумал ввязываться в непростую историю, то ли поостерегся Горбачева, который оставался еще Президентом СССР.

Понимая, что неординарное событие может повернуться в стране самым неожиданным образом, я пошел к Руцкому, который, по счастью, оказался дома, готовя удочки к рыбалке, – заядлый рыбак, он очень профессионально обрабатывал рыбу: она получалась у него мягкой, вкусной, ароматной – такой, что пальчики об лижешь. Он был по-домашнему одет и спокойно распутывал снасти. Пока мы разговаривали, принес вяленую рыбу и подробно объяснил технологию ее приготовления. О Беловежских соглашениях Александр Владимирович ничего не ведал. А услышав о них от меня, немного поднапрягся – идея ему явно не понравилась, – и мы оба стали ждать вестей из Белоруссии.

Одно было важно в той ситуации – чтобы не сорвался Горбачев, который как раз в это время позвонил Руцкому и, видимо, стал с ним советоваться, что делать. Я слышал в жизни немало мата, но эти двое, похоже, упивались смачностью матерщины. Насколько я понял, Руцкой советовал Горбачеву дождаться результатов переговоров и внимательно ознакомиться с тем, что в конце концов получилось. Ясно было одно: Союз практически распался, и если после референдума на Украине ничего не предпринять по части сближения, то потом мы долго-предолго будем искать друг друга. Именно поэтому и была предпринята попытка объединения самых крупных трех, а если удастся, и четырех республик – России, Украины, Белорусь и Казахстана – в некое Содружество Независимых Государств (СНГ).

Позвонил Хасбулатову, он в это время находился, по-моему, в Южной Корее, как мог рассказал о подписанном соглашении. Руслан Имранович тут же вылетел в Москву: соглашение требовало ратификации на Верховном Совете, да и на съезде тоже, вызывало потребность в изменении Конституции РСФСР.

В те дни для всех этот шаг Ельцина казался спешным и непродуманным. Но Борис Николаевич, давая интервью итальянской газете «Република», сам объяснил, как родилась идея Содружества:

– Впервые об этом речь шла в декабре прошлого года, когда центральное правительство торпедировало реформы, Тогда-то Россия, Украина, Беларусь и Казахстан направили своих представителей в Минск, чтобы обсудить возможность образования Содружества. Горбачев препятствовал подобному проекту, однако документы сохранились, и 8 декабря в Минске мы их вновь проанализировали. Вот почему нам удалось достигнуть согласия всего за день с небольшим…

Я к развалу Союза относился тогда и отношусь сейчас как к неизбежности, как можно отнестись к стихии, например, к лавине с гор – она все сметает на своем пути, но остановить ее невозможно.

Из сообщений СМИ:

«А вы обратили внимание на то, как звучит это слово – Со-Дружество. Теплее, чем Союз, не правда ли? Но я согласен: теперь это теплое слово надо наполнить соответствующим содержанием» (из интервью «Российской газете», 28 декабря 1992 г.).

Тэму Содружества мы продолжили и на парламентском уровне. Уже в начале 1992 года я предложил Хасбулатову начать готовить парламентскую ассамблею стран СНГ. Тогда по нашей инициативе в Минске собрались первые заместители председателей законодательных органов стран СНГ для обсуждения проекта Соглашения о сотрудничестве парламентариев стран СНГ в сфере законотворчества и в правоприменительной деятельности. Учитывая, что к тому времени уже были созданы Совет глав государств и Совет глав правительств стран СНГ, актуальным стал вопрос образования аналогичной структуры межпарламентского сотрудничества. Среди возможных направлений совместной деятельности мы обсуждали вопросы законодательства, прав человека, развития межгосударственных отношений, экономической реформы, миграционной политики, национальной безопасности, энергетики (прежде всего атомной), транспорта, связи, экологии, борьбы с организованной преступностью.

В этой работе с нашей стороны очень много сделали депутат Владимир Подопригора и заместитель директора Института законодательства и сравнительного правоведения Юрий Тихомиров. Подготовка документов и концепции Межпарламентской ассамблеи стран СНГ закончилась подписанием Соглашения, которое впоследствии было одобрено Верховным Советом РСФСР, и уже в 1992 году Межпарламентская ассамблея начала свою работу в Санкт-Петербурге. Вопрос о выборе столицы для ассамблеи решался в Киргизии при встрече руководителей парламентов стран СНГ.

И здесь также проявился нрав Хасбулатова, у которого совсем стали портиться отношения с президентом. Из разговоров с другими заместителями руководителей парламентов мы поняли, что Санкт-Петербург делается столицей как бы в пику нашему президенту, чтобы быть подальше от исполнительной власти и свободней себя чувствовать при выполнении главной задачи – снижение полномочий президентов и подчинение их действий парламентам. Кстати, впоследствии первым таким президентом, у которого в одночасье были ограничены полномочия, оказался Акаев. С остальными – не получилось.

Первым председателем Межпарламентской ассамблеи: стал Р.Хасбулатов, а после выборов Федерального Собрания России в 1993 году – В.Шумейко. Именно при нем появился флаг ассамблеи, который впоследствии стал символом Содружества Независимых Государств.

Да, горячими были деньки 1991 года – за короткий период столько кризисных ситуаций!..

1992 год оказался не только преддверием драматических событий в стране, разразившихся в следующем, 1993 году, но и началом сильнейшей конфронтации между президентом и Верховным Советом, уже возглавляемым буквально на глазах менявшимся Хасбулатовым. Пока еще Руслан Имранович скрывал свои истинные намерения, президента как бы не трогал, но развернул энергичную атаку на правительство и лично на Бурбулиса, Гайдара и Чубайса.

Именно в тот период, когда произошла либерализация цен, во власти должны были проявиться коллективные взаимопомощь и взаимовыручка, чтобы преодолевать шаг за шагом непредвиденные, то и дело возникающие трудности. Вместо этого, как всегда, у нас особо ощущалась нехватка нормативной базы и законодательных защитных мер.

Их отсутствие усиливало криминогенность, коррупцию, организованную преступность. Тут нужны были не одни только разговоры, но и решительные меры. А Верховный Совет, делавший, конечно, немало с точки зрения разработки и принятия законов, чересчур много полемизировал, слишком часто враждовал с исполнительной властью, то и дело терял основную нить концепции развития, да еще и по ходу дела менял правила игры и саму Конституцию Российской Федерации. Она становилась все более неопределенной, внутренне противоречивой и потому опасной: за несколько лет своего существования Верховный Совет внес в нее более 400 поправок!

Жизнь еще раз доказала: если запаздываешь с законами, то страну начинают захлестывать хаос и преступ-ность(она всегда опережает законы и предохранительные меры), а значит, все наши противоядия тут бессильны. Нужна согласованность действий всего общества, его политических и государственных структур, чтобы успешно бороться с миром криминала… Если же коммунистическая партия тормозит развитие государства по выбранному направлению, если она блокирует работу законодательного органа, значит, партия эта играет на руку преступному миру и идет против своего народа.

Коммунисты, оправившись после августовских событий, готовились к первой из новых битв – на Шестом съезде народных депутатов. По поведению Хасбулатова было видно – он что-то затевает. Я впервые ощутил: от меня что-то скрывается. На съезде это проявилось очень определенно: готовилась и была принята резолюция с отрицательной оценкой деятельности правительства и проведения реформ. Сам председательствующий повел себя очень странно – начал атаку на «Известия», отругал Шумейко за самостоятельные оценки в докладе об экономической реформе и о работе правительства и еще за какой-то якобы существующий альянс Владимира Филипповича с коммунистами и аграриями. Это было проявлением явного недовольства докладчиком, который нарушил договоренности с председателем о содержании доклада и сорвал его так тщательно продуманный сценарий.

А сказал Владимир Филиппович буквально следующее: «Мне приходится по роду своей деятельности очень много работать с правительством, и абсолютно ответственно могу вам сказать, что это – профессионалы. И только потому профессионалы, что они делают эти реформы. – Ив зале после этих слов раздались аплодисменты. – Они делают эти реформы в тяжелейших условиях, доставшихся им в наследство как раз от тех самых именитых и маститых советчиков от экономики, которые до сих пор продолжают лишь советовать да критиковать правительство. И правильно здесь говорили, что никто из них не согласился бросить все и идти это делать самому».

Это был, конечно, мужественный поступок Владимира Филипповича – в тот непростой период дать такую оценку молодым членам правительства. Теперь весь гнев и весь сарказм Хасбулатова были направлены на депутатов реформаторской части. Мы с членами президиума начали интенсивно искать возможность отмены неправой резолюции съезда. Я предложил Владимиру Шумейко и Юрию Ярову пойти к Борису Николаевичу, посоветоваться с ним, что делать, и поделиться своей озабоченностью относительно Хасбулатова. Они со мной согласились. Позвонил Ельцину, условились о встрече, и в перерыве съезда мы все трое пошли к нему.

Хасбулатов, видимо, что-то почувствовал, начал сожалеть, что переборщил, и попросил меня предложить Борису Николаевичу пообедать нам втроем. Ответ Ельцина был категоричным:

– Нет. Хватит, я натерпелся его лицемерия и изворотливости, ему ни в чем нельзя верить, тем более нельзя доверяться. Опять обманет.

Наш разговор свелся к тому, что нужно созвать президиум вместе с правительством и попробовать выработать документ типа Декларации съезда, где дать другие оценки реформам. Хасбулатов возражать не стал, но на президиум идти отказался.

И вот в воскресенье, 12 апреля 1992 года, я собрал президиум, на котором кроме его членов присутствовали Е.Гайдар, Г.Бурбулис, А.Шохин и другие. Разговор был тяжелым, но полезным. Самым неприемлемым в постановлении съезда выглядело то, что правительство оказалось как бы в подвешенном состоянии на целых 3 месяца (до следующего съезда), то есть стало временным правительством. Мы вновь – в который уже раз! – создали неопределенность в отношении наших целей, в защите реформ, чем, естественно, отпугнули их сторонников и участников, в том числе и зарубежных.

К понедельнику и сами депутаты стали понимать, что резолюция съезда ведет в тупик, более того, это поворот назад, чем непременно воспользуются коммунисты.

Декларацию одобрили, и съезд оказался в двойственном положении, приняв два документа по одному вопросу с разными оценками. Хасбулатов, похоже, остался не очень доволен таким развитием событий. Но решение было принято, и главное – мы ушли от сиюминутных последствий. Стало ясно, что теперь борьба за власть выстроится вокруг реформ.

Хасбулатов двинулся вперед не только с резкой критикой реформ и тех, кто их осуществляет. Он понимал, что тут нужен и позитив, и поэтому энергично включился в разработку Федеративною договора. Необходимость разделения собственности, полномочий и предметов ведения между центром и субъектами Федерации представлялась очевидной. Конечно, правильней было бы внести эти положения в Конституцию: слишком опасна сама форма документа, подписанного руководителями субъектов Федерации, поскольку возможность последующего его изменения по инициативе любого из 190 подписантов (а их было по два от каждого субъекта Федерации и федерального центра – глава исполнительной власти и глава законодательной власти) могла обернуться совершенно непредсказуемой реальностью.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю