Текст книги "Последние исполины Российского Императорского флота"

Автор книги: Сергей Виноградов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц)

Николай II производит смотр линейным кораблям Черноморского флота с мостика императорской яхты «Штандарт», 2 июня 1914 г. Слева направо: линейные корабли-додредноуты «Три Святителя», «Пантелеймон», «Иоанн Златоуст».

РГАКФД #51823.

«Решадие» под британским флагом. Первоначально корабль был построен с двумя мачтами, однако грот-мачта была снята осенью 1914 г., после включения линкора в состав Гранд-Флита.

Из собрания автора.

Немедленно после принятия программы была развернута реконструкция судостроительных заводов на юге и, в частности, строительство новых стапелей и верфей для дредноутов, которые было намечено ввести в строй через 42 месяца[10]10
  М.А.Петров. Подготовка России к мировой войне на море. – Л.: 1926.


[Закрыть].

Между тем, вопрос принятия новых программ для строительства флота на Балтике обстоял не так хорошо, как для Черного моря. К 1911 г. стало ясно, что даже в случае одобрения Думой 10-летней «Большой программы», в своей подавляющей части ориентированной на Балтийский флот, осуществление ее будет неминуемо задержано на несколько лет. Причина заключалась в неготовности новых источников финансирования, которые должны были обеспечить поступление средств для этой крупной программы. Результат по ним можно было ожидать не ранее, чем через 2–3 года, и продвижение «Большой программы» соответственно задерживалось на такой же срок. В начале марта 1911 г. морской министр представил царю доклад, обосновывающий эти выводы, а также с тревогой указал, что программа, имеющая в виду создать на Балтийском море правильно сложенную и организованную морскую силу, не может быть приостановлена еще на несколько лет. Отсрочка начала исполнения судостроительной программы до 1914 г. означала, что к 1916 г. Балтийский флот оказывался лишенным всех своих броненосных крейсеров, которые из-за морального устаревания делались неспособными к участию в операциях. Минимальная потребность в новом судовом составе, обеспечивающая оперативную способность эскадры, была определена Морским министерством в виде четырех линейных крейсеров, четырех легких крейсеров, 36 эсминцев и 12 подводных лодок. И.К.Григорович просил у царя разрешения переработать 10-летнюю программу, на что 19 марта 1911 г. последовало повеление Николая II: «Программу пересмотреть»[11]11
  с. 136. ЮРГАВМФ, ф.418,оп. 1, д. 176, л.99.


[Закрыть].

Все это время МГШ не переставал работать над составлением все новых вариантов судостроительных программ, и уже 4 апреля 1911 г. морской министр представил царю доклад о пересмотре «Большой программы», а 22 апреля ему была доложена «Программа усиленного судостроения Балтийского флота на 1911–1915 гг.» и проект «Закона об Императорском российском флоте» с объяснительной запиской. Николай II задержал доклад у себя, и вернул его позднее морскому министру с резолюцией «Согласен», добавив: «Отлично исполненная работа, видно, что стоят на твердой почве. Расхвалить их от меня»[12]12
  РГАВМФ, ф.418, оп.1, д. 1535, л. 15.


[Закрыть].

В объяснительной записке к «Закону о флоте» исходя из исторических, стратегических и дипломатических соображений обосновывалась необходимость для России мощного линейного флота:

«Развитие флота есть вопрос прежде всего мира, т. к. грозное развитие морских вооруженных сил наших политических соседей не только вызывает сомнения за результаты в случае непосредственного столкновения с ними, но и за самую возможность сохранения нейтралитета, достоинства и чести во время борьбы между двумя другими державами.

Все попытки заменить свободную морскую силу, основанные на технических средствах борьбы, до сего дня являются безуспешными – это осознали все государства всего мира, несмотря на разность интересов, международного и географического положения, создавая для целей борьбы на море боевые линейные флоты, о которых в настоящее время только и можно говорить как об оружии. Только сильный линейный флот, способный выйти в открытое море, отыскать противника и дать ему успешное сражение, сможет удовлетворить требованиям неприкосновенности государства как в отношении его политических интересов, так и в смысле территориальной безопасности…

Всякая другая защита сведется к созданию для сильнейшего противника более или менее легкопреодолимых препятствий, которые никогда не могут иметь решающего значения, пока не будут находиться в связи с линейным флотом и опираться на его поддержку»[13]13
  Объяснительная записка к «Закону об Императорском российском флоте» (проект). -СПб.: 1911. с. 5–6.


[Закрыть].

Разработанный МГШ «Закон о флоте» имел целью ввести в России такой же порядок, какой был уже заведен в отношении военного судостроения в Германии. Опыт проведения судостроительных программ, шаткость точек зрения на флот, неустойчивость применяемых решений, и многое другое, были достаточно убедительны, чтобы введением «Закона о флоте» положить этому предел, обязав законодательные учреждения, раз утвердив программу на много лет вперед, затем считать кредиты забронированными. Проект закона устанавливал определенный состав флота по годам с указанием сроков закладки новых кораблей и порядка замены устаревших судов^{3}.

Линейные силы Балтийского флота, определялись проектом «Закона о флоте», в следующем составе: две эскадры «активного флота», состоящие из более новых и современных кораблей (по 8 линкоров и 4 линейных крейсера в каждой), и одна эскадра «резервного флота» (8 линкоров и 4 линейных крейсера), состоящая из кораблей более ранней постройки.

В отличие от основных боевых эскадр, на последнюю третью составляющую морских сил – резервный флот – возлагалась задача подготовки личного состава, производства опытов для усовершенствования военной техники, представительства за рубежом и т. п. В целом же он, состоящий из устаревших кораблей, предназначался для использования в военное время во второстепенных стратегических операциях. Сроки службы линкоров и линейных крейсеров устанавливались проектом по 22 года, считая со дня закладки, из них 16 лет в активном флоте, после чего следовал 6-летний период нахождения в резерве.

Таблица 1.1. Состав Балтийского флота по «Закону о флоте»

Активный флот:
1 эскадра	8	4	8	36	12
2 эскадра	8	4	8	36	12
Резервный флот:
3 эскадра	8	4	8	36	12
Итого:	24	12	24	108	36

Относительно приведенного состава флота давались следующие объяснения:

«Состав потребных сил вытекает из тактических соображений. В основе всяких тактических построений лежит линия и сочетания линий; маневрировать флотом значит изменять эти сочетания, сообразно с тактической задачей, которая в своей сущности всегда сводится к тому, чтобы атаковать неприятеля превосходными силами и не дать ему сделать то же самое.

Для того, чтобы линейный флот имел шансы на успех, при бое с превосходными силами противника он должен обладать тем числом судов, которое может быть руководимо одним лицом. Таким пределом следует признать две эскадры вышеуказанного состава. Если неприятельский флот и будет обладать большим количеством судов, то избыток их не будет составлять для него источника силы, т. к. излишнее число судов стесняет как движение, так и руководство ими…^{4}

Вообще говоря, жестокое поражение флота в русско-японской войне стало причиной серьезного пересмотра вопроса о тактическом составе подразделений. Поэтому при разработке глобальной программы строительства морских сил, которой являлся проект «Закона о флоте», руководствовались в первую очередь тщательно продуманными положениями оперативно-тактического порядка. Число линейных кораблей в одном соединении – дивизии (в 1911 г. она все еще по инерции продолжала именоваться бригадой) было определено исходя из тактических соображений. Согласно расчетам, при сосредоточении огня соединения линкоров по одной цели (при атаке флагмана или охвате вражеской колонны), «разбираться в своих залпах, падающих около противника можно тогда, когда всех своих и чужих залпов не более девяти»[14]14
  Основы для тактического подразделения флота и высших соединений. Состав эскадры. – СПб.: МГШ, 1913. с.39.


[Закрыть].

Этот вывод тактики морского боя приводил к необходимости формирования соединения линкоров из трех боевых единиц. Однако учитывая ряд факторов (отвлечение тяжелых кораблей для обеспечения второстепенных операций, возможность временного выхода из строя и нахождения в ремонте, потерю одного корабля и т. п.), было решено формировать соединение тяжелых артиллерийских кораблей из большего числа боевых единиц, которое было определено в четыре корабля.

В целом же линейные корабли предполагалось создавать возможно более насыщенными тяжелой артиллерией, по двум основным причинам. Во-первых, ввиду неоспоримых преимуществ более мощного отдельного линкора над соответствующим менее хорошо вооруженным кораблем противника. Во-вторых, в связи с более компактной колонной линкоров с усиленным вооружением по сравнению с равноценной по мощи огня, но более растянутой, вследствие наличия менее сильных отдельных кораблей, боевой линией противника. Это позволяло существенно улучшить управление и уменьшить поражаемость соединения. Имелась и третья причина – согласно расчетам ряда морских специалистов (Н.И.Игнатьев, М.А.Кедров и др.), было определено, что «каждый залп должен быть не менее чем из четырех орудий, каждый корабль должен давать по три залпа в минуту»[15]15
  там же, с. 10


[Закрыть].

Этот вывод, с поправкой на возможное замедление темпа огня в бою, означал боевую схему корабля как несущего 12 главных орудий, что в сочетании с наиболее тяжелым из применяемых в тот момент калибром артиллерии, приводило к усиленному, сравнительно с тогдашним общим уровнем, составу вооружения. Все эти выкладки русских морских стратегов играли определяющую роль в установлении основных качеств будущих линейных судов, их подразделении на дивизии (бригады) и, соответственно, состав кораблестроительных программ.

«Законом о флоте» делался еще один важный вывод: устанавливались сроки постройки боевых кораблей исходя из принципа их будущего совместного тактического использования. Требование постройки целыми тактическими единицами признавалось краеугольным. Определялось оно, с одной стороны, метолом боевого использования, с другой быстротой эволюции типа корабля:

«… бригада и дивизион являются единицами неделимыми. В бою они будут действовать только соединенно в одной линии, для чего в мирное время должны обучаться непременно совместно. Вступление в строй одного или двух кораблей из состава строящейся бригады не усилит состава флота в боевом отношении, т. к. дать им самостоятельную задачу в бою, быть в самостоятельной линии баталии, нельзя – они слабы и будут легко подавлены превосходными силами неприятеля, а присоединение их к какой-либо из имеемых бригад, во-первых, нарушит созданную организацию управления боем и огнем, а во-вторых, не позволит этим новым кораблям, очевидно обладающим перед старыми известными боевыми преимуществами, использовать свои преимущества в бою. В мирное время эти корабли, не составляя самостоятельной бригады, не имеют возможности обучаться совместному маневрированию и совместной стрельбе, чем нарушат все учебные планы. В ходе обучения все они вынуждены будут ожидать вступления в строй остальных судов своей бригады. Как ныне признано, бригада кораблей, сражающихся в одной линии баталии, должна состоять из однотипных судов; если мы разверстаем постройку бригады на четыре года, т. е. мы будем закладывать по одному кораблю в год, то, приняв во внимание четырехлетний срок постройки корабля, наша бригада соберется лишь на девятый год после закладки первого ее корабля, которому через три года (а по вновь установленным срокам через пять лет) уже выходит срок службы в активном флоте. Через три года после закладки первого корабля, придется закладывать новый корабль по чертежам, выработанным четыре года тому назад… Если строить по-полубригадно (2+2), то картина не будет столь жестокая, но все же совершенно нежелательная как в боевом отношении, так и во всех прочих…»[16]16
  Объяснительная записка к «Закону об Императорском Российском флоте» (проект). – СПб.: 1911. с. 23–24.


[Закрыть].

Сроки постройки линейных кораблей в сочетании с требованием одновременного строительства их целыми бригадами определяли распределение кредитов и потребность в стапелях и прочих судостроительных мощностях. Продолжительность постройки линейного судна (линкора или линейного крейсера) определялась в четыре года, из них два года на стапеле и два года на воде. Таким образом, отсюда следовала необходимость наличия четырех крупных стапелей для тяжелых кораблей, на которых каждые два года должно было закладываться по четыре новых единицы. Всего же в постройке одновременно должно было находиться по восемь линейных судов. Полный период создания флота указанного состава, исходя из планируемого полного срока службы линейного корабля, определялся в 22 года.

Проектом «Закона о флоте» четко определялись состав и строительство военно-морских сил на долгие годы вперед. Однако столь грандиозные планы Морского министерства, хотя они и вызывали одобрение царя и ведущих государственно-промышленных кругов, неминуемо были обречены на провал при внесении законопроекта в законодательные учреждения целиком, ввиду его колоссальной стоимости в 2,2 млрд. руб., что примерно равнялось всему ежегодному бюджету тогдашней России. Поэтому первые пять лет из двадцати двух были выделены

Морским министерством в особый период, на который предусматривалась специальная «Программа усиленного судостроения Балтийского флота на 1911–1915 гг.». Ее целью было создание к 1915 г. оперативно-способной полной боевой эскадры, основные силы которой были бы представлены четырьмя линкорами-додредноутами, четырьмя «севастополями» и четырьмя новыми линейными крейсерами, намеченными к сооружению новой программой. Общая стоимость этой программы первоначально определялась в 512,6 млн. руб. После получения согласия царя на то, чтобы «Программа усиленного судостроения» была немедленно внесена в Совет министров «для ее скорейшего осуществления, начиная с текущего, 1911 г.», И.К.Григорович 3 мая 1911 г. приказал срочно провести все необходимые расчеты, чтобы успеть внести программу на обсуждение в Думу до летнего перерыва в ее работе. Однако в результате получившейся задержки из-за увязки цен на планируемые линейные крейсера с судостроительными заводами, лишь 19 ноября 1911 г. расчеты по программе были представлены в Совет министров и царю[17]17
  К.Ф. Шацилло. Указ. соч., с.73.


[Закрыть].

Линейные крейсера «Бородино» и «Наварин» (на переднем плане) на стапелях Адмиралтейского судостроительного завода, июль 1914 г.

ЦВММ, # 038999/1.

Дальнейшая трехмесячная проволочка в движении программы была вызвана, как и опасались, неудовольствием Совета министров новым полумиллиардным запросом на новое судостроение со стороны моряков. На это последовали разъяснения И.К.Григоровича, что с принятием этой новой программы Морское министерство полностью отказывается от «десятилетней программы», предполагая, однако, в следующий за «Программой усиленного судостроения» пятилетний период построить четыре новых линейных корабля. В начале марта 1912 г. морской министр представил программу в Думу. В июне законодатели утвердили кредиты на новое судостроение, и 23 июня 1912 г. «Программа усиленного судостроения на 1912–1916 гг.» была утверждена царем.

Это была важная победа Морского министерства. После многих лет бесконечных согласований и совещаний удалось наконец обеспечить флоту твердую программу развития на десятилетие вперед. Совершенно ясно, что правительство не ограничилось бы закладкой части эскадры и во второе пятилетие разрешило бы заложить недостающие для эскадры четыре линейных корабля и пять легких крейсеров, а затем каждое десятилетие строить по две боевых эскадры, как это и подразумевалось «Законом о флоте».

В рескрипте И.К.Григоровичу по поводу утверждения «Программы усиленного судостроения» Николай II назвал 23 июня днем великих надежд для России. Царь заявил: «Флот должен быть воссоздан в могуществе и силе, отвечающих достоинству и славе России». Отметив упорство, с которым Морское министерство проводило меры по поднятию боеспособности флота, Николай II писал: «Как бы ни были важны сами по себе все эти меры, они имеют значение подготовительной работы к осуществлению основной задачи, от которой зависят и наша внешняя безопасность, и наше международное положение; эта задача – наряду с правильной постановкой сухопутной обороны соорудить и флот, соответствующий по своей численности и боевым качествам потребностям России»[18]18
  Морской сборник. № 7, 1912. с. 1.


[Закрыть].

После проведения необходимой модернизации судостроительных мощностей, в Петербурге и Ревеле были заложены четыре линейных крейсера класса «Измаил» («Измаил», «Бородино», «Наварин» и «Кинбурн»), четыре легких крейсера класса «Светлана» и тридцать шесть эскадренных миноносцев улучшенного типа «новик».

Таблица 1.2. План строительства флота до 1930 г. (из доклада по МГШ, представленного капитаном 1 ранга Д.В.Ненюковым морскому министру 16 января 1914 г^{5}.)

Балтийский флот

1917	-	-	4	4	4
1918	4	-	4	4	4
1919	4	-	4	4	4
1920	4+2[19]19   Цифра после знака " + " означает введение в строй соответствующего числа кораблей. [Закрыть]	2	4	4	4
1921	6+2	2+2	4	4	4
1922	8	4	4	4	4
1923	8	4	4	4	4
1924	8+2	4	4	4	4
1925	10+2	4	4	4	2[20]20   В 1925 г. учебно-артиллерийские корабли «Цесаревич» и «Слава» предполагалось вывести из состава флота. [Закрыть]
1926	12+2	4	4	4	2
1927	14+2	4	4	4	2
1928	16	4+2	4	4	2
1929	16	6+2	4	4	2

Черноморский флот

1917	-	3+1	3
1918	-	4	3
1919	4	4	3
1920	4	4	3
1921	4	4	3
1922	4+1	4	3
1923	5+1	4	3
1924	6+1	4	3
1925	7+1	4	3
1926	8+1	4	3
1927	9+1	4	3
1928	10+1	4	3
1929	11+1	4	3

Не подвергая пересмотру взятый основной ориентир – постепенное продвижение «Закона о флоте» – русские стратеги с конца 1912 г., после начала осуществления «Программы усиленного судостроения», координировали текущие планы развития линейных сил с быстро меняющейся политической обстановкой. Осенью 1913 г., когда уже велись конструктивные проработки для установления основных характеристик будущих русских линкоров. Морское министерство совместно с МИД приступило к конкретизации планов России в отношении проливов. Генеральная задача на 1918–1919 гг. предполагала подготовку операции по овладению Босфором и Дарданеллами. Решение этого острого вопроса, со времен Екатерины II служившего камнем преткновения для растущих русских интересов на юге, в начале XX в. стало настоятельно необходимым. Свободный, не связанный с амбициями любой другой державы выход России в Средиземноморье, в связи с бурным развитием на юге страны промышленности и хлебопроизводства, приобрел характер первоочередной общенациональной задачи. Существовавшее положение осложнялось ослаблением Турции и вероятностью попадания ее в зависимость от какого-либо из более крупных европейских государств, интересы которых постоянно сталкивались в этом узловом районе мировой политики. Политическая перспектива обосновывала необходимость подготовки к наихудшему повороту событий, а вопрос силового подкрепления свободы русского судоходства через проливы являлся всецело вопросом наличия у России мощного флота. Главная роль в морской операции по овладению зоной проливов отводилась линейным силам.

По плану МГШ, для успеха операции предполагалось объединить действия Черноморского и Балтийского флотов. Последний должен был «нажать» на Дарданеллы со стороны Эгейского моря, для чего планировалось перевести балтийскую эскадру в Средиземноморье. В июне 1913 г., в результате заключения морского соглашения с Францией, Россия получила в свое распоряжение средиземноморскую базу в Бизерте.

Планы сосредоточения крупных морских сил в Средиземноморье преследовали и еще ряд целей. Помимо постоянной готовности к вмешательству в ситуацию в проливах, присутствие русской эскадры являлось веским политическим аргументом в отношениях с Англией, серьезно подкрепляло южный морской фланг Антанты, а также служило надежной гарантией русского торгового судоходства. Численный состав этой эскадры определялся из условия противостояния сильнейшему противнику на Средиземном море. Этим противником являлись флоты держав, входивших в Тройственный союз – Австро-Венгрии и Италии. Суммарная мощь их морских сил в расчет МГШ не принималась, поскольку наличие серьезных разногласий между этими государствами делало маловероятным их совместное выступление в случае военного конфликта. Имелась причина и чисто тактического свойства – объединенный итало-австрийский флот мог рассчитывать на успех лишь в случае заблаговременной интенсивной совместной боевой подготовки, при отсутствии же этого условия он становился разнородной силой, обе части которой оказывались весьма условно связанными между собой. При оценке сил вероятного противника МГШ исходил из расчетов, что численность линкоров австро-венгерского флота к 1920 г. могла быть доведена до 12 единиц, в то время как итальянский мог рассчитывать на 16 кораблей[21]21
  Итальянский флот – шесть дредноутов программ 1907, 1910 и 1911 гг.:
  "Данте Алигьери" (19500 т, 23 уз, 12 12"/46 и 20 120мм/50 орудий, главный пояс 250 мм) и пять кораблей класса "Кавур"-"Дуилио" (22700-23000 т, 21,5 уз,13 12"/46 и 18 120мм/50 орудий ("Андреа Дориа" и "Кавур" – по 16 6"/45), главный пояс 220–250 мм). Программа 1914 г. предусматривала четыре линкора класса "Караччиоло" (32800 т, 25 уз, 8 15"/40 и 12 6"/45 орудий, пояс 300 мм). Австро-венгерский флот – четыре дредноута программы 1911 г. (класс "Тегетгоф" – 21700 т, 20 уз, 12 12"/45 и 12 150 мм/50 орудий, главный пояс 280 мм) и четыре сверхдредноута программы 1914 г. (класс "эрзац-Монарх" -24600 т, 21 уз, 10 350 мм/45 и 14 150мм/50 орудий, главный пояс 310 мм). Проекты более отдаленных серий линкоров до войны ни итальянским, ни австро-венгерским флотом не разрабатывались. Оперативная концепция австрийского морского командования в годы войны претерпела значительные изменения, следствием чего стала ориентация в перспективе на быстроходные тяжелые корабли, и разработаны, начиная с 1915 г., проекты линейных крейсеров с 4–8 420мм орудиями и ходом в 30 узлов. (S. Breyer. Schlachtschiffe und Schlachtkreuzer 1905–1970. – Munchen, 1970. pp. 395–405; Erwin F. Sieche. Die Schlachtschiffe der K.u.K. Marine. – Dorheim, 1991. pp.25–39).


[Закрыть]

Поэтому постоянный состав русских морских сил в Средиземноморье определялся как одна эскадра полного состава (8 линкоров и 4 линейных крейсера) с базированием на Бизерту. После оснащения новой базы в Эгейском море и проведения инженерного оборудования театра (навигационное обеспечение, якорные стоянки, подготовка минно-артиллерийских позиций) планировалось сосредоточить русскую эскадру в Восточном Средиземноморье – районе приоритетных интересов российской внешней политики.

22 декабря 1913 г. морской министр и начальник МГШ подали Николаю II совместный доклад, в котором просили одобрения царя на обоснование будущего развития флота для «приобретения господства на море, в Константинопольском канале (т. е. Босфоре и Дарданеллах – С.В.) и прилегающих к нему водам[22]22
  К.Ф. Шацилло. Указ. соч., с. 157.


[Закрыть]».

Дредноут «Рио-де-Жанейро» был перекуплен Турцией у Бразилии в конце декабря 1913 г., во время достройки его на верфи «Армстронг» в Англии. Переименованный в «Султан Осман I», этот хорошо вооруженный линкор (14 12"/45 орудий) мог вместе с «Решадие» (10 13,5"/45 орудий), заканчиваемым на верфи «Виккерс», резко изменить обстановку на Черном море в пользу Турции. В начале августа 1914 г. оба турецких линкора были конфискованы британским правительством и включены в состав Гранд-Флита под названиями «Эджинкорт» и «Эрин».

Для этого предлагалось в 1919 г. сосредоточить в Средиземном море эскадру Балтийского флота в составе 12 дредноутов (4 «Севастополя», 4 «Измаила» и 4 новых линкора, к постройке которых предполагалось немедленно приступить) и соответствующих легких сил, и создать на Черном море эскадру из 8 линкоров-дредноутов и необходимого числа крейсеров и эсминцев. Николай II одобрил этот проект, и постройка четырех новых линкоров для Балтики и пяти для Черноморского флота была в принципе предрешена[23]23
  К.Ф. Шацилло. Указ. соч., с. 157–158.


[Закрыть].

Обстановка в районе Черного моря вновь осложнилась в начале 1914 г. Несмотря на меры, принятые в 1911 г. – закладку в Николаеве трех линкоров-дредноутов и значительных легких сил, этот состав уже не являлся безусловно достаточным, поскольку Турция предпринимала интенсивные попытки существенного усиления своего флота, и в первую очередь линейного. По словам министра иностранных дел С.Д.Сазонова, «… возможное усиление боевого значения турецких морских сил озабочивало наше морское министерство тем более, что ему было известно, что турецким правительством было сделано несколько крупных заказов Английским судостроительным обществам и что, помимо этого, в Константинополе прилагались все усилия, чтобы приобрести принадлежащие одному южно-американскому государству боевые суда значительной силы»[24]24
  С.Д. Сазонов. Воспоминания. – Париж, 1927. с. 155.


[Закрыть].

Осенью 1911 г., вскоре после закладки в Англии обоих турецких дредноутов, Турция втянулась поочередно в два военных конфликта, серьезно подорвавших ее и без того несильную экономику. Постройка линкора «Решад-и-Хамисс» была по причине отсутствия средств прекращена, заказ на него аннулирован. Строительство же «Решада V» (переименованного вскоре в «Решадие») продолжалось в кредит. В 1913 г. турецкое правительство, несмотря на крайнюю стесненность в средствах, начало интенсивно зондировать почву для перекупки в США и Англии строившихся по заказу латиноамериканских стран (Аргентины, Бразилии и Чили) пяти дредноутов а также делать настойчивые предложения Германии о продаже новейшего линейного крейсера «Гебен»^{6}. В ноябре 1913 г. было объявлено о покупке Турцией сооружаемого английской компанией «Армстронг» и находящегося в стадии достройки дредноута «Рио-де-Жанейро». В начале 1914 г. под залог драгоценностей свергнутого султана Абдул-Гамида и земель в Константинополе, младо-турецкое правительство заказало в Англии по типу «Решадие» еще один дредноут («Фатих»). Все эти военно-морские приготовления Турции вызвали серьезное беспокойство в России, усугублявшееся еще и тем, что экстренное усиление Черноморского флота формально не могло быть осуществлено проводом боевых кораблей через проливы.

8 февраля 1914 г. под председательством министра иностранных дел С.Д.Сазонова состоялось совещание руководителей и специалистов генерального штаба, МИД и Морского министерства «… для выяснения тех мер, которые русское правительство могло бы наметить на тот случай, что обстоятельства вынудили бы его к наступательному движению в направлении Константинополя и Проливов»[25]25
  С.Д. Сазонов. Указ. соч., с. 151.


[Закрыть].

В центре внимания находились вопросы об увеличении судостроительной программы и ускорении ее выполнения. Решено было немедленно дополнить число строившихся черноморских дредноутов четвертым линкором и принять все меры для скорейшего начала постройки на юге второй бригады самых современных и наиболее мощных линейных кораблей. В марте 1914 г. Морское министерство, заручившись поддержкой царя, Госсовета и Совета министров, внесло в Думу законопроект о срочном усилении Черноморского флота новыми кораблями – линкором, двумя крейсерами, 8 эсминцами и 6 подводными лодками. Новая программа стоимостью 110 млн. руб. была одобрена Думой и 24 июня 1914 г. утверждена царем. О спешности предпринимаемых мер красноречиво свидетельствует тот факт, что фактически постройка четвертого черноморского дредноута, получившего название «Император Николай I», началось за неделю до этого события.

К июлю 1914 г. Морское министерство подготовило следующую судостроительную программу, куда входила постройка четырех линкоров для Балтики. Стоимость ее была около 500 млн. руб. Б этой программе было уделено место и для развития Черноморского флота – предполагалось заложить еще два линкора, два крейсера и восемь эсминцев. Программа была согласована морским министром с финансовым ведомством, и уже в октябре, сразу после окончания летнего перерыва в работе Думы, ее планировалось внести на скорейшее обсуждение, чтобы уже в конце 1914 – начале 1915 г. приступить к строительству кораблей. Одновременно были подготовлены законопроекты о расширении Обуховского завода для массового производства тяжелых морских орудий нового поколения (16" калибра) для будущих кораблей (6,6 млн. руб.), и о расширении и техническом перевооружении Балтийского судостроительного и механического завода под потребности быстрого строительства планируемых крупных линкоров (9,3 млн. руб.). Руководство Морского министерства дальновидно учло возможность возражений о финансовой стороне своих планов со стороны законодателей. Поскольку в 1912–1914 гг. расходы на судостроение с принятием новой программы превысили бы 1 млрд. руб., не было уверенности, что Дума пойдет на ассигнование второй полубригады новых черноморских линкоров. Поэтому было решено начать строительство оставшихся двух линкоров и легких сил, по примеру первой программы Балтийского флота, в виде «меры исключительного характера, проводимой по высочайшему Е.И.В. повелению, вследствие выяснившегося ускорения в судостроении Австро-Венгрии и попыток Турции приобрести еще два линейных корабля сверх трех, уже приобретенных[26]26
  РГАВМФ, ф.418, оп. 1, д.534, лл. 139–143.


[Закрыть]».

К середине лета 1914 г. составление проектов новых линкоров и опытно-конструкторские разработки образцов их вооружения и системы защиты находились в самом разгаре. 10 июня, за день до начала летнего перерыва в своей работе, Дума ассигновала по спешному представлению Морского министерства 0,5 млн. руб на срочную постройку и полигонные испытания полномасштабных опытных образцов бронирования проектируемых линейных кораблей. Моряки серьезно готовились к осуществлению планируемой к вотированию в октябре 1914 г. судостроительной программы – проекты всех шести предусматриваемых ей линкоров должны были быть к этому моменту полностью подготовлены на основе новейших тактико-технических разработок и подкреплены результатами экспериментальных исследований.

Осуществление широких военно-морских программ упиралось прежде всего в их финансирование. «Строительство флота – это прикладная тактика и прежде всего денежный вопрос» – это утверждение «отца германского линейного флота» гросс-адмирала А.Тирпица более чем наглядно определяет перечень необходимых и достаточных условий для создания морской мощи[27]27
  А. фон Тирпиц. Указ. соч., с. 166.


[Закрыть]. В этом не было ничего удивительного – система оружия «линейный корабль», будучи вершиной научно-технической мысли и шедевром техники того времени, являлась исключительно дорогостоящей боевой машиной, а планы крупносерийного строительства подобных кораблей, в сочетании с не меньшими затратами на военные суда других типов, верфи, базы и пр., требовали резкого увеличения расходов на флот. Постройку и содержание первоклассного флота могла позволить себе только передовая в экономическом отношении, про-мышленно развитая, богатая страна. Была ли в начале 10-х гг. XX в. Россия государством, для которого интересы создания подобного флота подкреплялись экономическими возможностями?

В конце XIX – начале XX в. экономическое развитие России быстро набирало темпы. К 1914 г. она занимала четвертое место по объему промышленного производства и постепенно догоняла ведущие мировые державы по производству важнейших видов продукции – стали, угля, продукции металлургии и машиностроения. Для успешного экономического роста Россия имела значительный потенциал – колоссальные природные ресурсы и огромные резервы рабочей силы. Если в годы депрессии 1906–1908 гг., последовавшей за неудачной русско-японской войной, производство выросло на 44,9 %, то в течение последующего периода промышленного подъема, начавшегося с 1909 г. и продолжавшегося вплоть до начала мировой войны, рост составил 174 %. Наблюдался высокий прирост капитала в промышленности – к 1913 г. он составлял 7,2 % в год (в США – 6,5 %). По концентрации производства русская промышленность занимала одно из первых мест в мире, опережая США и Германию. Концентрации производства способствовали крупные правительственные оборонные (военные и, в особенности, военно-морские) и железнодорожные заказы, которые реализовывали главным образом ведущие отрасли тяжелой промышленности. Благодаря этим заказам металлургические, металлообрабатывающие и другие предприятия тяжелой индустрии шли по пути подъема и быстрого технического совершенствования. Интенсивно развивалась торговля, в отношениях с зарубежными партнерами Россия имела активное сальдо торгового баланса[28]28
  Г.И. Шигалин. Военная экономика в первую мировую войну (1914–1918 гг.) – М.: Воениздат, 1956. с. 123.


[Закрыть].

В годы подготовки к осуществлению широкомасштабных морских программ Россия обладала здоровой финансовой системой. Несмотря на то, что страна прибегала к внешним и внутренним займам – порой весьма значительным (повсеместная практика правительств всех развитых держав), бюджет начиная с конца XIX в. был бездефицитным, т. е. доходы государства превышали расходы. Бездефицитный бюджет, краеугольный камень финансовой политики царской России и устойчивости золотого курса рубля позволял не только обыкновенные, но и чрезвычайные расходы покрывать доходами, прибегая к займам лишь в исключительных случаях. Накануне мировой войны Россия имела полу-торамиллиардные запасы золота в Государственном банке (третье место в мире, опережая Великобританию), золотую валюту, свободный фонд в заграничных банках, накопленный за 1910–1913 гг. (золотая наличность за границей на 1 июля 1914 г. составляла 666,3 млн. золотых рублей)[29]29
  А.П.Сидоров. Финансовое положение России накануне первой мировой войны. – М.: Изд. АН СССР, 1960, с. 105.


[Закрыть].