Текст книги "Последние исполины Российского Императорского флота"

Автор книги: Сергей Виноградов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

В проекте «Заданий» отсутствовали требования по противоминной защите, однако в отзыве начальника бригады отмечалось, что «…вряд ли целесообразно переборку, шедшую ниже броневой палубы параллельно наружному борту, устраивать броневой», и что «представляется более правильным сделать несколько параллельных переборок, лишь способных хорошо сдержать давление воды. Борьбу против мины остается вести лишь разбивкой на отсеки, но не броней». Относительно «тралящих приспособлений», упомянутых в «Заданиях», командиры высказались негативно. И.П. Рейн: «Громоздки и не достигают цели», А.П. Зеленой: «…усложняют и затемняют основную задачу»[99]99
  Речь шла о фор-трале – массивной решетчатой стреле, устанавливаемой шарнирно на носу корабля. При движении она опускалась на оттяжках под воду перед форштевнем, а от конца ее отходили тросы с прикрепленными к ним параванами. Эта система применялась на черноморских дредноутах класса «Императрица Мария», но оказалась неудобной и малоэффективной.


[Закрыть].

Поскольку требования к двигательной установке не были указаны, моряки потребовали «установить тип котлов и механизмов». Необходимость развития будущим линейным кораблем скорости в 25 узлов была подвергнута сомнению в отзывах Д.Н. Вердеревского и В.Н. Ферзена. Начальник бригады балтийских линкоров приводил ряд соображений, на основании которых можно было бы установить скорость линейного корабля:

«Взгляд на линейный корабль как на боевой молот я высказываю с целью указать на опасность увлечения скоростью за счет более важных для него элементов – артиллерии и брони. Чтобы хотя приблизительно основать задание скорости для корабля можно сказать, во-первых, что она должна быть современного порядка т. е. ход около 8-12 узлов безусловно мал, уже с точки зрения совершения марш-маневра, каковой должен делаться при нынешних средствах связи и вообще быстром темпе развития событий не менее чем со скоростью 14–18 узлов. Во-вторых, исходя из свойств управления артиллерийским огнем, можно заметить, что если корабль, ведя бой с противником на курсовых углах около траверза, может изменять свою ВИР[100]100
  ВИР – «величина изменения расстояния» – термин морской артиллерии, показывающий насколько изменяется дистанция до противника по отношению к своему кораблю в единицу времени.


[Закрыть] незаметно для противника на величину около 1 кб в минуту, то он будет легко сбивать его огонь, заставляя слезать с себя пучок неприятельских снарядов. Из опыта можно сказать, что изменение курсового угла на 20° обыкновенно уже замечается, а на 10 (вблизи траверза) заметить почти невозможно: беря изменение 15°, т. е. курсовой угол 90° и 75°, найдем, что разница в ВИР в 1 кб получится при ходе в 22 узла. Эта цифра и представляется достаточной для линейного корабля, но имея в виду, что такой ход должен быть боевым, контрактную скорость следует задать в 23 узла; этой же скоростью как раз должны обладать и уже спущенные корабли типа „Севастополь“. В-третьих, можно еще заметить, что в то время как прочие суда, например, броненосные крейсера, в бою могут оказаться в небольших группах или даже одиночно и тогда в состоянии использовать свою максимальную скорость, линейные корабли, маневрирующие совместно в больших массах (6–8), будут принуждены равнять ход по наименьшему, а так как при большом числе судов вероятность сбавки хода у одного из них увеличивается, то может оказаться, что семь из восьми кораблей напрасно повезли бы в бой несколько тысяч тонн механизмов и котлов. Таким образом, ход 25 узлов кажется напрасно преувеличенным и я бы настаивал на сбавке двух лишних узлов, что должно значительно уменьшить вес двигательных механизмов, передав его на бронирование. В заключение соображений о ходе укажу еще на то, что все крупные нации дошли в скорости линейных кораблей только до 20–22 узлов (согласно „Ташенбух, 1914 г.“), кроме Италии, строящей корабли на 25 узлов, Англия же предпоследней серии кораблей дала 25 узлов, а последней – только 21 узел: обстоятельство, говорящее в пользу высказанных здесь идей».

В части 5000-мильной дальности плавания командир «Цесаревича» И.П.Рейн задавал вопрос – «…почему требуется район плавания 5000 миль, а не иной? Нельзя ли уменьшить?».

Радиотелеграф – «…должен хватать на всех линейных кораблях и броненосных крейсерах до Эйфелевой башни и Англии».

Прожектора, по мнению моряков, следовало предусмотреть только для навигационных целей, а не для включения их в состав «активных элементов корабля», как трактовалось заданиями.

В отношении предложенного МГШ ледокольного образования форштевня общее мнение плавсостава выразил командир «Рюрика» М.К. Бахирев, указавший, что «кажется, еще не добились, чтобы судно с ледокольным образованием обладало хорошими морскими качествами и было бы остойчивой платформой для орудий». Мнение А.П. Зеленого: «Требование ледокольного образования носа…надо признать излишним, в особенности, благодаря понижению от того его мореходности. Нос, по моему мнению, желателен совершенно прямой, без малейшего намека на таран».

Все поддержали предложение об оборудовании корабля системой активного успокоения качки (система Фрама). А.П. Зеленой: «Снабжение корабля систернами системы Фрама повышающими не только его мореходные, но и артиллерийские качества, – весьма желательно». В.Н. Ферзен: «Так как при большом водоизмещении и сравнительно малой осадке корабль, вероятно, выйдет очень широкий, то можно ожидать резкую качку для умерения которой весьма желательна установка систерн Фрама».

Но особенный упор всеми опрошенными был сделан на ограничение осадки: «осадку кораблей ни коим образом не следует допускать более 30 футов – это предел для нашего моря» (В.Н. Ферзен), «углубление, из-за Кронштадта, не должно превышать 27 футов» (И.П. Рейн), «для Финского залива 30-футовое углубление слишком велико, и после боя, когда получатся пробоины и судно осядет еще много глуб же, оно даже не сможет войти в Кронштадтский порт» (М.К.Бахирев)[101]101
  Предполагалось, что ко времени введения планировавшихся кораблей в строй (1919 г.) главная база Балтийского флота должна была переместиться во вновь оборудованную «Морскую крепость Императора Петра Великого» (Ревель), а Кронштадт остаться лишь тыловой базой.


[Закрыть].

В целях затруднения для противника определения курсового угла и направления движения судна вице-адмирал В.Н. Ферзен предлагал ограничиться единственной мачтой посередине корабля, придав при этом линкору наибольшую возможную симметрию. А.П. Зеленой предлагал также на кораблях предусмотреть возможность несения гидроаэропланов, подобно зарождавшейся тенденции за рубежом. Дабы предотвратить заклинивание башен в бою от обломков мачт и надстроек, предлагалось предусмотреть полностью разборные легкие надстройки, мостики и устройства. Кроме того, было высказано решительное мнение об улучшении условий обитаемости.

Из всего высказанного моряками можно сделать один вывод: линейный корабль будущего представлялся им «воплощением всеразрушаю-щей силы и высшей неуязвимости», т. е. еще более специализированным артиллерийским кораблем, чем прежде, предназначавшимся исключительно для методичного сокрушения себе подобных. Поэтому они выступали за увеличение калибра орудий и резкое усиление бронирования по традиционной схеме, принося в жертву этим основным параметрам не только скорость, которая должна была быть лишь «адекватной», но и дальность плавания, и, может быть, даже противоминную артиллерию.

Подводя итог своим замечаниям, моряки совершенно справедливо обращали внимание МГШ на то, что в проекте предложенных заданий отсутствовало главное – «совершенно точное определение того, что Морским Генеральным Штабом понимается словами „линейный корабль“. „Желательно более ясно определить функции линейного корабля в бою, из них получить задания для главного оружия и затем уже поставить требования к его оборудованию“, – это мнение командира бригады линкоров В.Н. Ферзена и флагманского артиллериста Н.А. Вирениуса. А командир „Андрея Первозванного“ А.П. Зеленой заканчивал свой отзыв словами: „Только тогда можно будет ожидать вполне мотивированных суждений со стороны плавающего состава флота и только тогда подобное обращение к нему может быть признано рациональным. До тех же пор все ответы будут носить на себе характер случайных мыслей, быть может, даже противоречащих одна другой, из коих невозможно будет вывести никакого общего голоса флота“.

Основные характеристики проекта минного линейного корабля П.Б. Янькова, 1913 г.

Длина (наибольшая), м: 203,4

Длина (по ватерлинии), м: 200,0

Ширина, м: 25,5

Осадка (нормальная), м: 8,20

Водоизмещение (нормальное), т: 23000

Вооружение: 84 450мм подводных торпедных аппарата

12 7»/52 орудий в четырех башнях

Бронирование, мм:

главный пояс 400 (в оконечностях 150)

тыльная броня 50

средняя палуба 75+10

нижняя палуба 20+20

траверзы 300

рубка 450 (стенки), 250 (крыша), 200 (пол, труба)

барбеты 125-75

дымоходы 100-125-75

Котлы: 15 нефтяных («Ярроу»)

Турбины: 4 активно-реактивных («Парсонс»), 2 вала

Мощность механизмов (л. с), скорость хода: 72000 = 28 узлов

Дальность плавания: 1250 морских миль (полным ходом)

В ряде крупных флотов (германский, американский) в начале 10-х гг. активно прорабатывалась идея создания крупного, быстроходного, хорошо защищенного надводного корабля, несущего большое число «минных» (торпедных) аппаратов и условно называемого поэтому «минным линкором». Основная идея подобного корабля состояла в нанесении массированного торпедного удара по колонне вражеских линкоров в дневном эскадренном бою главных сил.

Эта идея была вызвана к жизни фактом быстрого совершенствования в начале XX столетия «самодвижущихся мин», которые получили новые, намного более сильные двигатели, механизмы устойчивости на курсе, а также несли значительно более мощный боевой заряд. Существенное повышение скорости, дальности действия и эффективности торпед сопровождалось резким ростом их размеров и веса, что ограничивало их применение на эсминцах. Поэтому предполагалось, что крупный броненосный корабль за счет отказа от всей тяжелой артиллерии мог быть оснащен значительным количеством бортовых подводных торпедных аппаратов и защищен особо толстой броней (борт до 400 мм КЦ). Высокая скорость, превышающая эскадренный ход колонны противника, должна была позволить «минному линкору» приблизиться к ней на дистанцию 10–15 кб и скрытно произвести прицельный залп по площадям с особо высокой плотностью «веера». Подобный одновременный залп 40–50 торпед (или даже вдвое более мощный при использовании пары подобных кораблей) практически неизбежно должен был привести к серии попаданий в линейные корабли противника, что, как минимум, могло сопровождаться тяжелыми повреждениями многих из них и, как следствие, потерей инициативы в бою. В качестве меры оборонительного характера против неприятельских легких крейсеров и эсминцев «минный линкор» предполагалось вооружить 10–12 7"-8" орудиями в поворотных башнях с большими углами обстрела. На гребне тогдашнего быстрого развития торпедного оружия – роста скорости, мощности, дальности и совершенствования методов торпедных стрельб – корабль подобной концепции новаторски вписывался в схему дневного боя линкоров, и мог стать неплохим подспорьем для тактического маневрирования линейной эскадры в сражении. Даже сам по себе выход в скоротечную торпедную атаку двух подобных кораблей означал необходимость немедленной смены курса для неприятельской колонны, что неизбежно сопровождалось для атакующей стороны целым рядом важнейших преимуществ – временной потерей противником инициативы, ВИРа, необходимостью новых серий пристрелки и т. п. Хорошо бронированный «минный линкор» мог не опасаться артиллерийского огня неприятельских легких крейсеров, прикрывающих линейные корабли, а также вспомогательного калибра последних. Что касается тяжелых орудий линкоров, они не представляли неизбежной угрозы как из-за их участия в артиллерийском бою главных сил, так и по причине относительной медленности стрельбы, трудности быстрого переориентирования и пристрелки к внезапно появившейся быстроходной цели.

Эти и подобные предпосылки для углубленной проработки концепции «минного линкора» стали основой для более пристального внимания к этому вопросу со стороны МГШ, особенно возросшему в преддверии подготовки новой судостроительной программы во второй половине 1913 г. Корабельному инженеру Ревельского судостроительного завода П.В. Янькову было поручено разработать подробный эскизный проект в нескольких вариантах. Начиная с весны 1914 г., этот проект интенсивно оценивался МГШ в многочисленных тактических играх, выявивших в целом высокую эффективность данной идеи. Однако, поскольку постройка подобных кораблей могла стать целесообразной только после введения в строй новой эскадры первоклассных линкоров и линейных крейсеров, идея «минного линкора» к июлю 1914 г. в целом не вышла за рамки проектно-тактических проработок. Начавшаяся война заставила на время забыть о ней, а послевоенный ход развития морских вооружений и кардинально изменившиеся приемы борьбы на море перечеркнули окончательно.

Письмо командира эскадренного миноносца «Новик» в штаб командующего Балтийским флотом Н.О. Эссена, препровождающее отзыв на «Задания для линейных кораблей» (1913 г.). Д.Н. Вердеревский обращает внимание начальника оперативного отдела штаба «на особую важность стать в верное положение касательно вопроса о противоминной артиллерии на линейных кораблях». Командир «Новика», один из лучших офицеров русского флота, обосновывая свой взгляд на целесообразность отказа от вспомогательной артиллерии на линкоре, убеждает известного своими передовыми воззрениями А.В. Колчака «сразу не отбрасывать эту мысль только потому, что она может показаться непродуманной». Эти строки – свидетельство серьезной заинтересованности офицеров флота в вопросе создания наиболее выигрышной конструкции будущих линейных кораблей, готовность выдвигать самые радикальные и эффективные решения.

(РГАВМФ ф.479, оп.1, д.89. л.86).

Вопрос о тактическом использовании линейного корабля и вытекающих из этого особенностях его конструкции был предметом проработки не только в МГШ и ГУК совместно с рядом привлеченных для обсуждения специалистов флота. В начале 1914 г. на фоне дальнейших планов военно-морского строительства устойчивый интерес к вопросу о концепции линкора будущего определился в широких кругах офицеров и корабельных инженеров, группировавшихся вокруг Санкт-Петербургского военно-морского кружка[102]102
  «Санкт-Петербургский военно-морской кружок» – добровольное вневедомственное объединение морских офицеров, корабельных инженеров (в основном, молодежи), которые на своих ежемесячных собраниях выдвигали и разрабатывали различные идеи относительно развития военно-морских сил. Кружок возник в 1907 г. на волне бурного интереса в различных слоях общества к вопросу возрождения русского флота после русско-японской войны (подобную деятельность осуществляли также «Русский Морской союз», «Лига обновления флота» и ряд др.). В «СПб военно-морской кружок» входили многие из известных своими прогрессивными взглядами офицеры флота: М.Н. Римский-Корсаков, А.В. Колчак, Л.Г.Гончаров и многие другие. «Кружок» просуществовал до 1917 г.


[Закрыть]. В январе 1914 г. на одном из собраний кружка обсуждался сделанный лейтенантом А.Н. Мелентьевым доклад «О новом линейном корабле», а на одном из февральских заседаний – доклад лейтенанта Б.И. Смирнова «Об изменении системы вооружения линейных кораблей противоминной артиллерией и возможности вследствие сего усилить боевую мощь корабля».

Последний доклад содержал уже конкретные предложения по совершенствованию концепции линкора. Аргументы сторонников идеи об отказе на линкоре от противоминной артиллерии, находившей немало приверженцев среди военно-морских специалистов, в основном сводились к следующим расчетам. В связи с быстрым совершенствованием на рубеже 10-х гг. торпедного оружия и эскадренных миноносцев – его носителей, были сделаны тактические расчеты, показывающие необеспеченность отражения дневных торпедных атак огнем лишь противоминной артиллерии линкоров (вывод из доклада старшего лейтенанта Л.Г. Гончарова). В самом деле, в бою главных сил линкоры, двигаясь кильватерной колонной, должны были наносить массированный артиллерийский удар главным калибром по линкорам противника. Выполнению этой основной задачи полностью подчинялось и маневрирование колонны линейных кораблей. Атаке на большой скорости соединения эсминцев противника с носовых курсовых углов мог быть противопоставлен в основном лишь недружный и достаточно малоэффективный огонь противоминного калибра головных линкоров. Подобная атака выводила из строя передний корабль и расстраивала всю колонну, срывая ей выполнение главной задачи.

Для эффективного отражения эсминцев противника требовалось существенное повышение мощности и скорострельности противоминных орудий. В результате всех подсчетов получалось, что при расчете на самостоятельное отражение линкором атаки эсминцев ему надлежало обеспечить такую противоминную артиллерию, что ее общий вес приближался к весу главного калибра. Подобные масштабы увеличения нагрузки начисто лишали дредноут его боевого смысла, поскольку для поддержания относительного баланса всей системы пришлось бы расплачиваться резким снижением скорости хода и значительным ростом размеров всего корабля.

В качестве единственного выхода из этого замкнутого круга некоторые радикально мыслившие специалисты предлагали отказаться от противоминной артиллерии на линкоре вообще. Подобный смелый шаг позволял сэкономить около 1000 т водоизмещения, освободить значительный объем корпуса для усовершенствования защиты и улучшения обитаемости, сократить численность команды на 20 % (до 300 чел.) и существенно понизить стоимость корабля.

Конечно, для 1914 г. «принятие на вооружение» подобной необычной идеи было бы чрезвычайно смелым шагом. Насколько известно, ни в одном из иностранных флотов подобные нововведения не только не обсуждались, но и не выдвигались. Инициативы русских моряков и корабельных инженеров в вопросе разработки концепции линкора будущего требовали серьезной проверки их интересных идей во всех направлениях – тактическом, организационном, кораблестроительном. Необходимой являлась также всесторонняя проработка вопроса об универсальном ударном соединении и тактико-технических элементах кораблей, его составляющих (линкоров, линейных и легких крейсеров). Разнообразие подходов к концепции линейного корабля, многочисленные предложения, выдвигавшиеся со стороны широких морских кругов, непосредственно не занятых проработкой этого вопроса, дают вполне ясное представление о стойком интересе, имевшимся в то время в России к вопросу о кораблях, составлявших главную ударную силу тогдашних флотов.

Глава 5
Основные задания для линейных кораблей Балтийского моря

В начале 1914 г. заместитель начальника МГШ по кораблестроению капитан 1 ранга Д.В. Ненюков представил морскому министру И.К. Григоровичу кардинально переработанный вариант «Основных заданий для линейных кораблей Балтийского моря». Этот объемистый документ, включавший более восьмидесяти страниц машинописного текста, проиллюстрированный множеством таблиц и схем, содержал в себе подробный перечень всех основных характеристик будущего корабля и развивал идею линкора, каким он виделся специалистам Морского генерального штаба. Существенно дополнены были разделы по артиллерийскому вооружению, его размещению, характеристикам, по оснащению корабля торпедным вооружением. Впервые были конкретно определены требования к механической части, выбран тип машин, котлов, обоснованы скорость и дальность плавания. В разделе о броневой защите, при сохранении в полной мере теории коробчатой брони, были указаны толщины всех частей бронирования. Кроме этого, «Основные задания» содержали подробные требования к общим условиям, непотопляемости, устройствам и системам.

В понимание МГШ боевой схемы линейного корабля была «положена следующая идея: наступательные элементы должны быть развиты в высшей мере, которую может дать современная техника и никаких элементов не должно создаваться в ущерб им. Вторая категория элементов должна быть выполнена лишь настолько, насколько это нужно для обеспечения прикрытия элементов первой категории и ни одной лишней тонны не должно быть на них потрачено»[103]103
  Здесь и ниже – «Основные задания для линейных кораблей Балтийского моря».
  РГАВМФ, ф.418. оп. 1. д. 1787, лл. 132-171


[Закрыть]. Короче говоря, МГШ вновь ратовал за предельное артиллерийское насыщение корабля. Видимо, «цусимский синдром» еще давал себя знать – основным критерием линкора должна была стать экстремальная мощь его бортового залпа, подкрепленная высокой скоростью хода.

В целом, линейный корабль определялся как «главный тип современного боевого корабля», назначением которого является «вести бой с подобными себе судами противника». При выборе типа главной артиллерии МГШ руководствовался «следующими основными положениями: пробивная способность снаряда должна обеспечиваться на дистанциях больших, чем таковые у вероятного противника; обладать достаточной меткостью, соответствующей вышеуказанной дистанции; меткость должна быть обеспечена на продолжительность всего боя…; орудие должно развивать наибольшую мощь при наименьшем калибре». За исходный пункт была принята дистанция, которая при тогдашнем состоянии техники «позволяла остановиться на дистанции в 100 кабельтовых». Поэтому орудие будущего линкора должно было удовлетворять условию бронепробиваемости «брони, равной по толщине калибру орудия на дистанции 100 кб при нормальном ударе». Рассмотрев характеристики современных 14", 15" и 16" орудий, МГШ пришел к выводу, что при «при соблюдении почти тех же баллистических данных преимущество остается за 16" орудием».

Поверка смонтированной кормовой башни 12"/52 орудий на линейном корабле «Гангут», 26 июня 1914 г. Успешные эксперименты в области создания трехорудийных установок тяжелых орудий напрямую обуславливали высокую артиллерийскую насыщенность русских дредноутов и служили стимулом для совершенствования типа линкора с большим числом тяжелых орудий.

РГАКФФД, СПб # А14/2600.

При сравнении мощности бортового залпа из орудий каждого калибра, она была принята равной при восьми 16" орудиях, десяти 15" оруднях и двенадцати 14" орудиях. Сделав это сравнение, МГШ так резюмировал свой выбор в отношении главной артиллерии:

«…так как артиллерийская мощь на судах, как элемент положительный, должна быть развита в возможно большей мере, так как каждое отдельное 16" орудие во многом превосходит 14" и так как на наших дредноутах уже установлено по 12 орудий главной артиллерии независимо от калибра (на типа «Севастополь» 12 12" орудий, на типа «Наварин» 12 14"), то на понижение числа орудий ни в коем случае идти нельзя, а потому на следующей серии линкоров должно быть установлено 12 16" орудий, изыскав экономию веса в размещении орудий в башнях и понижении некоторых излишних требований, предъявляемых к механизмам башенных установок, раз корабль из-за оперативных соображений ограничен водоизмещением. Таким образом, Генеральный Штаб останавливается для орудий на 16" калибре…».

При разработке заданий для снарядов будущего линкора МГШ остановился лишь на двух типах снарядов – бронебойном и фугасном, расценив полубронебойные как не имеющие возможности «в полной мере выполнить назначение как первых так и вторых», и поэтому являющихся «лишь грузом, уменьшающим боевую мощь корабля». Основные требования, предъявляемые к бронебойному снаряду, состояли в способности к пробиванию им на основной боевой дистанции, не раскалываясь, главной бортовой брони «толщиной равной калибру данного снаряда, рассчитанной для нормального удара», и всех тех переборок, «которые снаряд может встретить до момента действия трубки». Фугасный снаряд предназначался для внесения возможно больших разрушений в непосредственной близости к месту его попадания. Толщина его стенок определялась величиной, «достаточной для того, чтобы на дистанции решительного боя в пределах некоторых углов встречи голова снаряда вошла бы в броню, равную по толщине калибру снаряда, настолько, чтобы оставшаяся толщина брони пробилась бы головой от действия фугаса». Длина фугасного снаряда, для повышения его объема, и, соответственно, наибольшего увеличения веса его разрывного заряда, определялась лишь условием правильности его полета, то есть снаряд должен был иметь максимально допустимую длину. И бронебойный, и фугасный снаряды для усиления бронепробиваемости предполагалось снабдить наконечниками.

Новый важный шаг планировалось сделать в размещении орудий главного калибра в башнях. Вот выдержка из «Основных заданий», где говорится об этом:

«Для дредноутов нашего флота до сих пор были приняты трехорудийные башни. Башни этого типа дали возможность установить на наших кораблях по 12 орудий крупного калибра. Но уже на последних наших кораблях мы пришли, по-видимому, к предельному, для Балтийского моря, рациональному водоизмещению при существующих оперативных требованиях. Таким образом, установить 12 16" орудий в четырех трехорудийных башнях не представляется возможным. Из этого следует изыскать другой способ размещения орудий в башнях. Французское государство перешло к четырехорудийным башням. Устройство четырехорудийных башен самостоятельного наведения каждого орудия по-видимому, не даст достаточной экономии в весе и кроме того, размеры башни по ширине настолько возрастают, что установка ее на судах с фиксированными размерениями не представляется возможным. Поэтому казалось бы наиболее правильным перейти к установке четырехорудийных башен, установив в них по два орудия на одном станке. Настоящая установка должна дать значительную экономию, что даст возможность на будущих линейных кораблях установить три четырехорудийные башни типа двустволок».

Условия, выработанные для четырехорудийной установки 16" орудий, должны были удовлетворять следующим требованиям. Башня в целом должна была представлять собой цель наименьшей поражаемости при падении снарядов под углом в 10°. Вся работа башенных механизмов предусматривала бесперебойное выполнение всех операций при крене до 3°. К наведению были предъявлены следующие требования: максимальный угол подъема орудий составлял 18°, причем допускалось, что при стрельбе в пределах свыше 15° орудие становилось на определенный угол заряжания. Максимальная угловая скорость вертикального и горизонтального наведения составляла 3°. При одновременном выстреле из крайних орудий угол поворачивания всей башни не должен был составить более 2°. Скорость заряжания должна была обеспечивать не менее трех выстрелов в минуту из каждого орудия при условии боевой стрельбы. Заряды должны были храниться в нижних погребах, а снаряды в верхних, так же, как это было предусмотрено в проекте трехорудийной 14" башни линейного крейсера «Измаил». В пределах от наименьшего угла снижения до угла возвышения в 15° заряжание требовалось производить при любом положении орудия, не прерывая наводки. Хранение запасных снарядов и зарядов в башне не допускалось. В каждой башне предусматривалась установка приборов управления огнем от командира башни к наводчикам и базисный дальномер с наибольшей возможной базой. Прицелы предусматривались перископические, защищенные от действия осколков крупных снарядов, с наибольшим увеличением 12 крат.

В части расположения орудийных установок на корабле не было сделано отступления от практиковавшегося прежде подхода: непременное условие «возможности сосредоточения по одной цели в наибольшем пространстве всей артиллерии» вызывало линейное расположение башен, дававшее наибольшие углы обстрела на оба борта. Отмечалось желательным иметь все башни расположенными на одной высоте, а для обеспечения живучести они должны были быть расположены равномерно по длине корабля.

Полный комплект боеприпасов определялся числом выстрелов, которые орудие может выдержать без потери необходимой боевой меткости, поэтому комплект для орудий крупного калибра предполагалось рассчитывать не менее чем на 100 выстрелов. Снаряды в погребах во избежание детонации при взрыве торпеды или мины размещались не ниже платформы, в достаточной мере далеко от бортов. Предусматривалось устройство охлаждения погребов с таким расчетом, чтобы температура в них не поднималась бы выше нормальной (25 °C) при плавании в Средиземном море летом.

В разделе «Основных заданий», относящемся к противоминной артиллерии, указывалось, что ее калибр определялся двумя положениями: способностью в дневном эскадренном бою обезвредить эсминец, раньше чем последний выпустит свои торпеды, и поддержанием заданной скорострельности при ручном заряжании. Во время проектирования двух предшествующих классов дредноутов («Императрица Мария» и «Измаил») оба этих требования обеспечивались 130мм/55 орудием. Однако быстрый рост размеров эскадренных миноносцев и, главным образом, увеличение дистанции торпедного залпа заставили или повышать калибр противоминной пушки, или отказываться от первого требования. В дневном эскадренном бою линкоры планировалось снабжать прикрытием в виде легких крейсеров, сдерживающих вражеские миноносцы. Таким образом, задача противоминной артиллерии линейного корабля сводилась к противодействию лишь отдельным миноносцам противника, прорвавшимся через цепь легких крейсеров, для чего признавалась вполне достаточной и 130 мм пушка. Показательно, что в отношении противоминного вооружения линейного корабля для Балтики мнение МГШ было сформулировано довольно категорично: «на основании вышеизложенных соображений следует остановиться для противоминной артиллерии на 130 мм калибре, или совершенно от нее отказаться».

Скорость стрельбы для 130 мм орудий предусматривалось обеспечить не менее 12 выстрелов в минуту. Особое внимание планировалось уделить обеспечению удобства заряжания при всех возможных углах возвышения в районе всего угла обстрела. Боезапас предусматривался в количестве 225 выстрелов для каждого 130 мм орудия. Всего противоминных орудий должно было быть 24, и они разделялись на плутонги по три орудия в каждом таким образом, что по каждому борту находилось по четыре плутонга, дававших наивыгоднейшие сектора обстрела. Расположение вспомогательной артиллерии в казематах под верхней палубой должно было обеспечить возможность одновременного действия главных и противоминных орудий.

Идея торпедного вооружения линейного корабля получала в «Основных заданиях» крупное развитие. Явно под впечатлением быстрого совершенствования торпеды отмечалось, что «в настоящее время сила этого оружия растет колоссально. Оно является теперь не только как оружие случайной ночной атаки, не только как оружие эксплуатации победы, но всюду является стремление применить его в бою главных сил».

Так был сделан преждевременный и, как оказалось впоследствии, неверный вывод об использовании торпед линкорами в их артиллерийском эскадренном бою:

«… на дистанцию минного выстрела линейные корабли противника сойдутся, ведя артиллерийский бой… она не будет случайной и линейные корабли, продолжая на этой дистанции артиллерийский бой, вполне будут иметь возможность перезарядить свои аппараты и сделать повторный, и может быть не один, минный залп. Таким образом, конечно, чем больше минных аппаратов будет установлено на линейном корабле, тем лучше. Во всяком случае, на каждом линейном корабле должно быть установлено не менее 9 подводных минных аппарата с борта, что даст в тактическом соединении (дивизия) 36 аппаратов, что приблизительно соответствует числу аппаратов в дивизионе миноносцев. Для облегчения установки возможна установка двойных подводных аппаратов, каковых с борта должно быть поставлено 4–5. Резюмируя все вышеизложенное, надлежит установить следующее: на линейных кораблях должно быть установлено с каждого борта не менее девяти одинарных или 4–5 двойных подводных аппаратов».

Боезапас каждого аппарата должен был состоять из пяти торпед.