Текст книги "Последние исполины Российского Императорского флота"

Автор книги: Сергей Виноградов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц)

История создания этих кораблей замерла на самой начальной стадии, а именно еще в процессе проектирования, однако даже их предполагаемые характеристики оказались настолько впечатляющими, что красноречиво свидетельствуют о ставке русского флота на создание линкоров не только ни в чем не уступавших, а зачастую заметно превосходивших своих вероятных зарубежных противников. Между тем, бурно развивавшаяся в 900-х – начале 10-х гг. на основе боевого опыта русско-японской войны морская тактика и техника предъявляли повышенный спрос к организации, составу и качествам будущих флотов. Линкору в составе этих флотов было отведено главенствующее, определяющее, но отнюдь не обособленное место. Стремительный прогресс в науке, технике и военном деле требовал быстрого серийного строительства кораблей целыми соединениями. Это в первую очередь означало создание для строительства флота мощной промышленности. Для финансирования морских программ были необходимы колоссальные средства. Вотирование их через парламентские учреждения осложнялось порой разнообразием политических подходов и становилось зачастую предметом серьезного расхождения мнений. Таким образом, создание первоклассного линейного флота включало в себя целый комплекс важнейших политических, финансовых, технических и иных вопросов, каждый из которых требовал приложения огромных усилий. Изучение всего комплекса этих условий позволило сделать ряд выводов о переходе русского флота к созданию новых мощных линкоров с учетом политического, финансового и промышленного развития России в период перед первой мировой войной.

Так обозначились рамки настоящего исследования. Оно вобрало в себя все аспекты темы о возникновении и становлении идеи о дредноуте третьего поколения в России в 1913–1917 гг. – политическая необходимость создания мощного флота, развитие производительных сил, финансовое состояние государства, определяющее принятие крупномасштабных морских программ, роль в этих программах тяжелых артиллерийских кораблей, их оперативно-тактическое предназначение, развитие конструкции и ход разработки проектов. Невозможно было обойти молчанием полемику среди морских специалистов по вопросу об основной концептуальной направленности типа линейного корабля. Необходимо было рассказать о широких экспериментальных работах, впервые предпринимаемых русским флотом в попытке обрести наиболее совершенную в техническом отношении конструкцию линкора. И, наконец, весьма показательным представлялось сравнение подготовленных проектов линкоров с их зарубежными современниками для оценки уровня отечественной военно-морской и инженерной мысли. Все эти вопросы предстояло изучать впервые. Поначалу казалось, что недостатка в материалах по данной теме испытать не придется – широкие планы строительства линейных кораблей предполагали обширные теоретические, проектные и экспериментальные работы при подготовке к их строительству. Однако документов сохранилось не настолько много, насколько это могло соответствовать роли линкора в морских доктринах тех лет, а те, что сохранились, носили по большей части разрозненный характер, так что установить причинно-следственную связь стоило подчас значительного труда. Становилось ясно, почему тема была практически обойдена молчанием в трудах наших историков кораблестроения и флота – краткие упоминания в трех работах (в сумме 108 строк, в основном повторявших одни и те же сведения по одному из проектов, взятые из единственного источника) – вот все, что до сих пор было опубликовано по этому интересному вопросу. [1]1
  Р.М.Мельников. Русские эскадренные броненосцы // Судостроение, № 7, 1978, с.65,


[Закрыть]

Между тем сам факт неисследованности до настоящего времени этой темы вполне объясним. Достаточная узость ее, отсутствие по ней отдельного делопроизводства, некоторая отвлеченность в ряду других, получивших практическое осуществление проектов, очевидны. Даже публикации по семи вошедшим в строй и пяти оставшихся недостроенными русским дредноутам изобилуют пробелами, и совершенно ясно, что существовавшее положение было вполне объяснимо по отношению к кораблям не только официально не заложенным, но и не утвержденным к постройке и оставшимся лишь в виде проектов.

Основными источниками настоящей работы явились документальные материалы, хранящиеся в российских архивах. Основная масса этих документов сосредоточена в фондах Российского Государственного архива Военно-морского флота (РГАВМФ). Процесс выработки оперативно-тактических заданий, концепция будущего сверхдредноута, разработка основных характеристик по вооружению и защите отражены в делах организационно-тактического отделения Морского генерального штаба (фонд 418). Разработка проектов, заказ и ход работ по изготовлению опытных образцов артиллерии и броневой защиты прослежены по материалам Главного управления кораблестроения (фонд 401) и Комиссии морских артиллерийских опытов (фонд 423). Взгляд в широких русских военно-морских кругах на конструкцию линкора, предложения моряков и корабельных инженеров в отношении усиления его отдельных качеств за счет тех или иных изменений и усовершенствований нашел отражение в материалах Штаба начальника 1-й бригады линкоров Балтийского моря (фонд 477), Штаба командующего флотом Балтийского моря (фонд 479) и Санкт-Петербургского военно-морского кружка (фонд 703). Чертежи проектов линкоров находятся в Коллекции кораблестроительных чертежей (фонд 876). Часть материалов по составлению кораблестроительных программ, развитию русского типа дредноута почерпнута из документов Канцелярии морского министра (фонд 410), Главного морского штаба (фонд 417), Морского технического комитета (фонд 421) и Канцелярии председателя комиссии по наблюдению за постройкой кораблей в Балтийском море (фонд 424). Использовались также документы Центрального комитета правлений Русского судостроительного общества («Руссуд») и Общества Николаевских заводов и верфей («Наваль») – (фонд 512), а также Штаба командующего флотом Черного моря (фонд 609).

Помимо материалов РГАВМФ, значительный интерес представляла большая группа документов из Центрального исторического архива Санкт-Петербурга (ЦИАСПб), где они находятся в фондах судостроительных заводов и верфей, занятых в выполнении нараставших морских программ. Это Путиловская верфь Акционерного Общества Путиловских заводов (фонд 1270), Балтийский завод (фонд 1304), Компания Петроградского Металлического завода (фонд 1357), Адмиралтейский судостроительный и башенный завод (фонд 1434) а также материалы Правления Русско-Балтийского судостроительного и механического акционерного общества (фонд 2145).

Документы, характеризующие выработку судостроительных программ, законопроекты по этому вопросу в Думу, полемика, многообразие мнений и оценок в подходе к вопросу о воссоздании и наращивании морских сил, дальнейшие планы широкомасштабного наращивания корабельного состава – все эти вопросы находят широкое отражение в материалах Российского Государственного исторического архива (РГИА) – Министерства торговли и промышленности (фонд 23), Совета министров (фонд 1276) и Государственной думы (фонд 1278).

Значительный интерес представляет ряд фотоматериалов, хранящихся в фондах Центрального военно-морского музея. Альбом фотографий расстрела «исключенного судна № 4» (бывшего броненосца «Чесма»), на котором летом 1913 г. проводились натурные испытания системы бронирования новых русских дредноутов, дает исчерпывающее представление о ходе этих испытаний и степени устойчивости новой системы броневой защиты попаданиям тяжелых снарядов. Альбом фотографий Главного морского полигона показывает ход строительства новых «выносных» батарей, предназначенных для отстрела 14" и 16" орудий новейших систем, а также испытания отдельных элементов орудийных установок. Также показательны фотоматериалы, показывающие цеха петроградских Обуховского и Металлического заводов, которые производили основную массу артиллерийского вооружения для строящихся русских дредноутов.

Весьма ценными в ряду основных источников настоящего исследования представляются также воспоминания непосредственных участников становления и развития типа дредноута в России тех лет. Это, прежде всего, впервые опубликованные мемуары адмирала И.К.Григоровича, морского министра в 1911–1917 гг. Опытный моряк и талантливый руководитель, он хорошо понимал важность создания мощных военно-морских сил, и выступал активным пропонен-том широкомасштабного строительства крупных линкоров. В его лице, что было особенно важно, русское Морское министерство обрело руководителя с недюжинным дипломатическим тактом, что выражалось в обретении единой точки зрения на интенсивное развитие флота у верховной власти, парламентских и финансово-промышленных кругов. Среди мемуарных источников весьма интересны также воспоминания С.Д.Сазонова, возглавлявшего Министерство иностранных дел в 1911–1915 гг., в период наибольшего развития внешнеполитических условий, обуславливающих цели и политику создания крупных морских сил. В них бывший министр повествует о многих подробностях международной политики тех лет и показывает растущее значение флота в дипломатических усилиях России в период перед первой мировой войной. Очень интересны рукописные воспоминания корабельных инженеров А.И.Маслова, И.А.Гаврилова и В.П.Костенко, активно участвовавших в инженерной проработке проблемы 16" линкора в 1914–1917 гг.

Необходимо упомянуть и о ряде монографий, в которых исследована подготовка России к выполнению новых морских программ в период 1905–1914 гг. Это, в первую очередь, ставшая уже классической работа М.А.Петрова «Подготовка России к мировой войне на море» (1926), подробно описывающая историю и ход выработки судостроительных программ в 1881–1914 гг. Значительно развивает взгляд на этот вопрос книга К.Ф.Шацилло «Русский империализм и развитие флота накануне первой мировой войны» (1968), в которой автор прослеживает проблему развития военно-морских сил на фоне ее взаимосвязи со взглядами Совета министров, точкой зрения Думы, мнением министерств Военного и Иностранных дел. Перу этого же автора принадлежит и весьма интересная работа о развитии производительных сил России в период перед первой мировой войной[2]2
  К.Ф. Шацилло. Государство и монополии в военной промышленности России, конец XIX в. – 1914 г. – М.: Наука, 1992. с.270.


[Закрыть]. Финансовое развитие страны в этот период исследовано А.П.Сидоровым в монографии «Финансовое положение России в годы первой мировой войны».

И, наконец, сопоставление разработанных русским флотом проектов линкоров с 16" артиллерией с их зарубежными аналогами представилось возможным сделать, опираясь на труды зарубежных авторов, детально исследовавших национальный тип тяжелого артиллерийского корабля этого поколения. Работы Дж. Кемпбелла, А.Д.Цимма, Н.Фридмана, З.Брейера и Ф.Форстмейера, А. ле Массона[3]3
  J.Campbell. Washington's Cherrytrees //Warship. Vol. 1, 1977,
  A.D. Zimm. Build the Limit: The American "Maximum Battleship" Designs of 1915–1918//Warship International, № 1, 1975.
  N.Friedman. U.S. Battleships. An illustrated design history. – Annapolis: Naval Institute Press, 1985,
  S. Breyer, F. Forstmeier. Die Deutsche Grosskampfschiffe 1915–1918. – Munchen, 1970,
  H. Le Masson. The "Normandie" – class Battleships with quadruple turrets // Warship International, № 4, 1984; The "Lyon"– class Battleships // Warship International, № 1, 1985.


[Закрыть] служат в этом отношении примером скрупулезного изучения неосуществленных проектов 16" линкоров и их общей оценки.

Наличие вышеперечисленных работ отечественных и зарубежных исследователей, а также выявление значительного количества неиспользованных ранее архивных источников дает автору основание поставить перед собой цель комплексного изучения всего круга проблем, связанных с историей разработки в России проектов дредноутов третьего поколения и подготовки отечественной промышленности к их строительству. Комплексный подход к исследованию избранной темы потребовал активного использования широкого исторического фона развития как отечественного, так и зарубежного военно-морского флота.

Успешное достижение поставленной цели дает основание надеяться, что данное исследование позволит открыть еще одну неизвестную страницу нашего Отечества, полнее представить истинный уровень развития российской экономики, научной и технической мысли, глубже осознать масштаб нереализованных возможностей и утраченных перспектив исторического движения и процветания России.

Глава 1
Линейный корабль в программах развития флота 1911–1914 гг.

Линейный корабль «Гангут». Россия позднее других морских держав приступила к постройке линкоров нового типа. Первые четыре корабля класса «Севастополь» были заложены на казенных верфях Петербурга лишь в июне 1909 г. С этого момента темпы закладки новых серий дредноутов быстро возрастали вплоть до начала войны в июле 1914 г.

ЦВММ #2041.

В ходе русско-японской войны Россия потеряла практически все свои линейные силы из состава балтийского и тихоокеанского флотов. Война выявила грубейшие просчеты в подготовке флота к боевым действиям, упущения в тактической подготовке и организации соединений, что в итоге повлекло за собой разгром русских морских сил на Дальнем Востоке. Обретенный тяжелой ценой боевой опыт необходимо было всесторонне проанализировать и немедленно положить в основу восстановления флота. Переведенный на язык цифр и тактико-технических требований, этот опыт для линейных кораблей стал причиной возникновения качественно нового типа линкора – дредноута, конструкция которого сочетала нововведения в части артиллерии, контроля огня, скорости хода и бронирования. Новая конструкция линейного корабля и совершенствование методов его боевого использования вели к новым принципам тактического построения и комплектования соединений. Требования одновременной боевой подготовки каждой новой дивизии линкоров означали необходимость их постройки в рамках единой судостроительной программы, размеры которой определялись политическими интересами государства и его экономическими возможностями. Какие же условия повлияли на становление и развитие типа линейного корабля в России после русско-японской войны, какие принципы были положены в основу планов воссоздания и дальнейшего наращивания главной ударной силы флота?

Причины, обусловившие поражение русских морских сил в войне на Дальнем Востоке вполне объективны. В первую очередь они кроются в принципиальных ошибках, допущенных задолго до войны при строительстве флота и планировании его боевого использования. Имелся серьезный разрыв между политикой и стратегией – интересы укрепления империи на Дальнем Востоке совершенно не были подкреплены готовностью русского флота к войне. Провалы в боеготовности флота крылись прежде всего в планировании морской политики, а также боевой организации и тактики. В ходе быстрой технической эволюции типа боевого корабля в 1880–1900 гг. организационные формы существования русского флота оставались прежними. В то время как одни флоты (британский, германский) интенсивно внедряли новые принципы строительства соединений, отрабатывали тактические приемы и анализировали достигнутое, а другие, как японский, интенсивно заимствовали все новое, передовое, в России в части подготовки морских сил все оставалось как много лет назад[4]4
  В.А.Золотарев, И.А.Козлов. Русско-японская война 1904–1905 гг.: Борьба на море. – М.: Наука, 1990. с. 183.


[Закрыть].

В огромной мере сказалось отсутствие у флота специального информационно-аналитического центра, постоянно следящего за ходом развития морских вооружений других стран. При оценке развития нарастающего политического противостояния на Дальнем Востоке между Россией и Японией, руководящие круги Морского ведомства неправильно полагали, что противник закончит строительство флота и подготовку к войне не ранее 1905 г. Поэтому при разработке судостроительной программы 1898 г. («Для нужд Дальнего Востока») сроки ее окончания были спланированы неверно, что дало по сравнению с японцами запоздание на два года. В результате, к моменту начала войны все пять новейших эскадренных броненосцев класса «Бородино», представлявших удачный тип тяжелого артиллерийского корабля для действий в малоудаленных морских районах, и создаваемых как ядро русских морских сил на Дальнем Востоке, не только не были переведены в Порт-Артур, но и вообще закончены постройкой^{1}.

Второй серьезнейшей неудачей, также прямо обусловленной отсутствием у флота централизованного планирующего органа, была потрясающая разнородность корабельного состава и его главной ударной силы – эскадренных броненосцев. Еще в 90-х – начале 900-х гг. предпринимались попытки строительства тяжелых артиллерийских кораблей сериями – «Екатерина II» (1886–1892 гг., 4 ед), «Полтава» (1894–1895 гг., 3 ед.), «Пересвет» (1898–1900 гг., 3 ед.), «Бородино» (1900–1903 гг., 5 ед.). Однако попытки эти, не будучи следствием продуманного подхода к тактическому планированию эскадренных операций, не увенчались появлением обоснованной системы создания главной ударной силы флота. В результате, в решающих морских сражениях русско-японской войны главные силы русского флота оказались представленными разнотипными кораблями. И если для 1-й Тихоокеанской эскадры в бою в Желтом море пестрота корабельного состава не была столь отчетливой (шесть эскадренных броненосцев относительно малоразличавшихся между собой четырех типов), то для 2-й эскадры в Цусимском сражении она стала поистине роковой – на 12 тяжелых кораблей приходилось 7 их типов, зачастую совершенно несопоставимых по основным боевым качествам, половина из которых была к тому же глубоко устаревшими судами. Вынужденное равнение на слабейшего в этом решающем морском бою напрямую обусловило скованность, малоподвижность русской боевой колонны и обеспечило противнику, обладающему значительным превосходством в скорости, возможность быстрого охвата и разгрома ее по частям. Таким образом, недооценка Морским ведомством современных подходов к планированию, организации морских сил и вопросов их тактической подготовки закончилась проигрышем войны и потерей флота. Героизм, в массе своей проявленный командами русских кораблей в морских боях, еще более выделял грубые просчеты руководства при подготовке флота к войне.

Основной вывод из опыта войны в отношении планирования строительства главной ударной силы флота был сделан следующим. Для противников, разделенных Желтым и Японским морями, вопрос обладания морем, а с ним и судьба всей войны решались в генеральных боях линейных эскадр. Таким образом, несмотря на значительно возросшую роль минно-тральных и легких сил, получила подтверждение преобладавшая тогда теория Мэхена-Коломба о завоевании господства на море как главном условии победы в войне. Применительно к вопросу создания линейных сил это означало, что колонна линкоров, решающая в генеральном морском сражении судьбу обладания морем и судьбу войны, должна состоять из сильных, немногочисленных, однотипных и очень быстро построенных с учетом последних научно-технических достижений кораблей. Увы, этот вывод, к которому пришли в русском флоте в результате тяжелых потерь, в британском флоте уже около полутора десятков лет являлся основным принципом при строительстве линейных эскадр.

Условия, в которых предстояло возрождать флот после русско-японской войны, были необычайно сложны. Авторитет русского флота был растоптан. «Самотопы» и «цусимское ведомство» – это еще не худшие эпитеты, которыми общественное мнение награждало моряков после 1905 г. В законодательных учреждениях, от которых зависело выделение средств на строительство флота, господствовала твердая позиция недопустимости новых ассигнований без коренной реорганизации Морского ведомства и разработки им четкой программы развития флота, концепции комплексного военно-морского строительства. Было совершенно ясно, что воссоздание морских сил должно стать результатом хорошо продуманных взглядов на роль и место флота в системе обеспечения интересов государства, следствием глубоко обоснованных принципов тактического использования боевых единиц.

Уже в июне 1905 г., через два месяца после разгрома флота под Цусимой, началась реорганизация Морского ведомства. Архаичная должность генерал-адмирала, назначаемого традиционно из членов царской семьи, была упразднена, и он был заменен морским министром. Первым морским министром России стал вице-адмирал А.А.Бирилев. Вскоре была создана должность товарища (заместителя) морского министра, в ведение которого передавались все вопросы административно-хозяйственного порядка (Главное управление кораблестроения и снабжения /ГУКиС/, Морской технический комитет /МТК/ и заводы Морского министерства).

В конце 1905 г. молодой и талантливый офицер флота лейтенант А.Н.Щеглов подал царю специальную записку «Значение и работа штаба на основании опыта русско-японской войны», в которой доказывал, что в ходе войны «флот погиб от дезорганизации, и в этом всецело вина Главного морского штаба, которому по праву принадлежит 90 % всех неудач». В записке предлагалось создать в Морском министерстве совершенно новый орган – Морской генеральный штаб (МГШ или Генмор), в обязанности которого должно войти изучение морских сил вероятного противника, составление планов войны на море и проведение всех необходимых мероприятий по организации боевой готовности флота. 24 апреля 1906 г. царь издал специальный рескрипт на имя А.А.Бирилева, приказав организовать МГШ. Во исполнение указа Николая II 1 мая 1906 г. из Главного морского штаба была выделена стратегическая часть, которую и преобразовали в Морской генеральный штаб. Во главе небольшой группы молодых способных офицеров (первоначально их было 15 человек, к 1914 г. это число увеличилось до 40 человек), вошедших в новый орган, был поставлен опытный и широко образованный командир крейсера «Громобой» капитан 1 ранга П.А.Брусилов. МГШ в Морском министерстве стал тем органом, который извлек наибольшие уроки из Цусимы; вся реорганизация министерства проводилась теперь по инициативам генштаба[5]5
  К.Ф. Шацилло. Русский империализм и развитие флота накануне первой мировой войны, 1906–1914 гг. – М.: Наука, 1968. с. 173–174.


[Закрыть].

В конце 1906 г. Николай II обратился к А.А.Бирилеву с рескриптом, в котором говорилось о необходимости «скорейшего воссоздания боевого флота в ряду других вооруженных сил Империи[6]6
  Работы офицеров МГШ, т. 1. Всеподданнейший доклад от 2 октября 1908 г. с.61


[Закрыть].

Cреди первоочередных вопросов, определенных МГШ, было решено строить будущие линейные корабли исключительно по типу „дредноут“, водоизмещением в 22–26 тыс. т, и с орудиями в 12». Морское министерство решило добиться ассигнований для начала постройки двух первых отечественных дредноутов, на что запрашивалось 42 млн. руб. в течение 2–3 лет. Однако на специальное письмо А.А.Бирилева от 27 июля 1906 г. министр финансов В.Н.Коковцев ответил, что в связи с отсутствием у Морского министерства строго рассчитанной на ряд лет программы нельзя согласиться с этой просьбой, ибо «нет уверенности в целесообразности заказа»[7]7
  К.Ф. Шацилло. Указ. соч., с.54.


[Закрыть]. Остаток 1906 и начало 1907 г. прошли в бесконечных совещаниях с представителями различных ведомств по выяснению задач флота и увязыванию планов обороны Морского и Военного министерств и выработке ими совместного плана морской обороны всех русских морей.

В марте 1907 г. МГШ представил Николаю II «Стратегические основания для плана войны на море», в которых предлагались четыре варианта судостроительной программы в зависимости от финансовых возможностей страны. МГШ предлагал вести восстановление флота сразу строительством целых боевых эскадр, число которых, в зависимости от варианта программы, было от четырех (вариант 1) до одной (вариант 4). Поскольку строительство каждой эскадры, по расчетам МГШ, должно было обойтись в 350 млн. руб., царь остановился на варианте 4 – одна эскадра для Балтийского моря в составе 8 линкоров, 4 линейных крейсеров, 9 легких крейсеров и 36 миноносцев. Эта так называемая «малая программа» судостроения была рассчитана на 10 лет, а в ее основу была положена следующая стратегическая задача: «Балтийскому флоту оборонять Финский залив и вместе с тем представлять собой свободную морскую силу для поддержания интересов Империи во внешних водах»[8]8
  РГИА, ф. 1276, оп.4, д.530, л.25.


[Закрыть]. Полная стоимость программы, включая постройку эскадры, шхерной миноносной флотилии, оборудование баз, расходы на подготовку личного состава, а также включенные сюда затраты на модернизацию двух черноморских линкоров-додредноутов, достигла 870 млн. руб. 2 апреля 1907 г. царь приказал рассмотреть программу в Совете государственной обороны (СГО), снабдив доклад МГШ напутствием – «В основу средств, необходимых для выполнения задач Балтийского флота, должен быть поставлен линейный флот»[9]9
  К.Ф. Шацилло. Указ. соч., с.59.


[Закрыть].

Однако СГО на заседании 9 апреля 1907 г. пошел наперекор воле царя. Члены Совета решили, что выделять почти миллиард рублей на восстановление флота, когда не были удовлетворены многие первейшие нужды армии, совершенно неприемлемо. Николай II пришел в ярость от сопротивления СГО и отказался утвердить журнал заседания – император был явно неравнодушен к вопросу восстановления флота, и подобная мощная поддержка планам Морского министерства со стороны царя очень много впоследствии значила для моряков^{2}.

Уже в начале мая 1907 г. Совет министров разрешил Морскому министерству вносить ежегодно в свой бюджет по 31 млн. руб. на строительство линейных кораблей. 9 июня 1907 г. Николай II утвердил новый, уменьшенный вариант «малой программы», в которую входили два дредноута, а уже 12 июля 1907 г. она была вновь скорректирована царем до четырех линейных кораблей. Стоимость программы составляла 127 млн. руб. Вся вторая половина 1907 г., весь 1908 г. и часть 1909 г. пошли на преодоление сопротивления Государственной думы, не утверждавшей бюджет Морского министерства, и на реконструкцию судостроительных заводов для постройки дредноутов. Кроме этого, для определения наилучшего типа будущего линкора Морское министерство решило объявить широкий конкурс проектов с привлечением как русских так и зарубежных разработчиков. Все это отодвинуло начало строительства новых линкоров, и только 30 июня 1909 г. на казенных верфях в Петербурге были заложены четыре первых русских дредноута («Севастополь», «Петропавловск», «Полтава» и «Гангут»).

Руководимое МГШ Морское министерство прикладывало огромные усилия для ускорения постройки нового флота. Состав министерства был обновлен, аппарат реформирован и вся его деятельность со второй половины 1909 г. имела совершенно другой характер, чем прежде. Его достижения в особенности упрочились после назначения морским министром в апреле 1911 г. вице-адмирала И.К.Григоровича, пользовавшегося доверием и авторитетом в широких слоях общества, а также в Государственной думе, благодаря чему ему удавалось добиваться крупных ассигнований на восстановление морских сил.

Вскоре после закладки «севастополей» МГШ предложил новую судостроительную программу, охватывающую десятилетний срок с 1909 по 1919 г. Линейные силы для Балтийского моря были в ней представлены 8 линкорами и 4 линейными крейсерами. 3 августа 1909 г. этот проект стал предметом обсуждения на Особом совещании под председательством премьер-министра П.А.Столыпина, где программа МГШ встретила ряд возражений. Результатом стала переработка программы, которую МГШ представил вновь в ноябре. Число предполагавшихся к постройке линейных судов для Балтики осталось неизменным. Подробная пояснительная записка к программе была 24 февраля 1910 г. рассмотрена и одобрена Советом министров, и 25 марта утверждена царем, начертавшем резолюцию: «Согласен. Программу выполнить обязательно в 10-летний срок». Так были даны задания новой судостроительной программы, потребовавшей более года на прохождение всех ведомственных инстанций перед поступлением ее в Думу. Однако последняя, занятая другими вопросами, к рассмотрению ее в 1910 г. не приступала. Все внимание Думы в отношении развития морских сил России было поглощено сначала обсуждением и принятием морского бюджета на 1910 г., а затем рассмотрением и утверждением программы срочного усиления Черноморского флота новыми боевыми кораблями, в том числе тремя дредноутами.

Николай II, последний русский самодержец, имел чин капитана 1 ранга Российского Императорского флота. Во многом ответственный за потерю Балтийского флота при Цусиме (утвердив посылку небоеготовой 2-й эскадры, а затем не вернув ее после сдачи Порт-Артура и гибели кораблей в нем), царь после краха на Дальнем Востоке уделял много внимания делу возрождения и наращивания русской морской мощи. В вопросах проведения через Думу (а подчас и в обход ее) программ строительства линейных кораблей Николаем II было проявлено немало столь несвойственной для него настойчивости, увенчавшейся широким размахом строительства дредноутов в 1909–1914 гг.

Адмирал И.К.Григорович, морской министр в 1911–1917 гг. Заняв в апреле 1909 г. пост товарища (заместителя) морского министра, которым в то время был безынициативный и не пользующийся авторитетом контрадмирал С.А.Воеводский, И.К.Григорович немедленно начал энергично готовить Морское министерство к осуществлению масштабных судостроительных программ. Первым его крупным шагом стала закладка в июне 1909 г. четырех первых русских дредноутов класса «Севастополь». В течение всего срока пребывания на посту морского министра И.К.Григорович уделял исключительно много внимания вопросу строительства тяжелых артиллерийских кораблей самых современных типов, лично присутствовал на всех закладках и всех спусках на воду всех русских дредноутов.

До 1909 г. русский Черноморский флот, планомерно созидаемый с середины 80-х гг. XIX в. для целей обеспечения интересов России на южном направлении, безраздельно доминировал на Черном море. Линейные силы его на этом театре состояли из трех сходных между собой кораблей постройки 1898–1906 гг. («Три Святителя», «Ростислав», «Пантелеймон»), заканчивалась постройка еще двух усовершенствованных кораблей подобного типа («Евстафий» и «Иоанн Златоуст»). Этого было совершенно достаточно для противостояния намного более слабому турецкому флоту, пребывающему к тому же в начале XX в. в состоянии глубокого упадка. Однако начиная с 1905 г. политические интересы присутствия в Восточном Средиземноморье ряда европейских держав (Англии, Франции и Германии) заставили их искать более тесного сближения с Турцией, а поиски возможности давления на Россию путем контроля ее промышленного вывоза через проливы подвели к необходимости реформирования турецкого флота с тем, чтобы последний был способен поддержать силой контроль за зоной проливов и успешно противодействовать русскому Черноморскому флоту.

В начале 1909 г. поступили первые сообщения о готовящемся усилении турецкого флота. В 1910 г. у Германии и Франции были приобретены два линкора-додредноута и восемь самых современных эсминцев. 1911 г. начался с заказа Турцией в Англии частным фирмам «Виккерс» и «Армстронг» двух сверхдредноутов новейшего типа («Решад V» и «Решад-и-Хамисс»). Этот шаг турецкого правительства поставил Россию перед необходимостью срочного усиления Черноморского флота новыми линкорами. Представление Морского министерства по этому вопросу в Думу было ей рассмотрено в конце марта 1911 г., а уже 19 мая закон «Об ассигновании средств на усиление Черноморского флота», спешно принятый законодателями, был одобрен царем. Новая кораблестроительная программа, стоимость которой составляла 102,2 млн. руб., предусматривала усиление морских сил на юге России тремя линкорами-дредноутами («Императрица Мария», «Екатерина II» и «Император Александр III»), 9 эсминцами – «новиками» и 6 подводными лодками.