Текст книги "Бремя феодала (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

– Что, давно? – не понял продавец.

– Делают? Их? В Севилье? – пояснил я.

Пожал плечами.

– Я уже четвёртый год вожу. А до того не возил.

– А первый раз их увидел давно? Там.

– Да чёрт его знает? – Купец снова пожал плечами. – Первый раз хотел привезти, дескать, диковинка, когда Лупе родилась. Да не стал. А это лет двенадцать как, получается.

Сильвестр – трепло! Ладно, куплю с запасом, ему потом придарю.

– Сколько в наличии? – Постучал по корпусу костяшкой пальца.

– Дык, одна, благородный сеньор. – Мне б и ту продать, – в извиняющемся жесте развёл он руками.

– Сколько? – Я понял, меня сейчас обуют, ибо высказал заинтересованность.

– Недорого возьму. Всего пятнадцать лунариев. Лишь бы не валялась не пылилась. – Жалостливое лицо.

Точно, обувает. Но мне не хотелось торговаться, хотелось поиграть, побрынчать. Детство вспомнить. Детство ТАМ.

Он начал рассказывать, что вообще-то взял дороже, но она, эта музыкальная дурында, так ему опостылела, что он готов в убыток, лишь бы корм лошадям отбить…

– Десять. Или ухожу. – Поставил гитару назад на прилавок.

– Двенадцать прямо сейчас, – подумал, что это игра, торгаш.

– Сигизмунд, – обернулся я к отроку, отсчитай десять лунариев.

Лунарии лежали на прилавке. Манящие. Блестящие. Сверкающие холодным серебряным блеском. Можно, конечно, меня ещё поразводить, но а вдруг я и правда уйду? А свет этих лунариев уже сейчас затмевал глаза.

– Договорились, благородный сеньор. – Торговец жалостливо выдохнул, но мне его жалко не было. Жадность – смертный грех, его проблемы. Гитара перекочевала мне в руки.

– Фигасе, граф, ты любишь музыку! – офигел отрок, когда мы отошли.

– Есть вещи, которые бесценны, Сигизмунд. А это просто деньги.

Тут же, по выходу из рынка, потряс Рохелео на предмет, где Сильвестр. Я о нём не слышал, но я и не интересовался на самом деле. И получил настолько оригинальный ответ, что выпал в осадок:

– Его в тот же день взяли, когда герцог Бетисский уехал. Но этот шельмец даже пыток не стал ждать, сразу попросил аудиенции у герцогини, дескать, всё-всё о договорённости с Пуэбло расскажет.

– Герцогини? – усмехнулся я.

– Ну, он же не знал точные расклады, кто наверху как, – развёл Кавальо руками. – И его приказали тащить на совет. И я там был – всё видел и слышал. И как он рассказывал, что такое сатира. И что взял от тебя заказ на короля. Его пытали про герцога, но он был готов на библии клясться, про герцога вообще речи не шло, у графа, то есть тебя, твоё сиятельство, головная боль только насчёт короля Карлоса – ненависть лютая, остальных ты не воспринимаешь всерьёз. Что в общем-то правда, и менестреля, попытав больше для острастки, отпустили.

– «Больше для острастки» – заметил я. – И «полная горем мать». Не вяжется! – припечатал я. – Он сотрудничал с исчадием ада, неможно «для острастки».

– Так он чего и попросил о встрече, – скривился Рохелео: «Самое важное забыл». – Он первым делом предложил у герцога взять контракт на Пуэбло, а также на любого владетеля, врага герцога, которого ему захочется. И всего-то за жалкую сотню лунариев за одно имя. И он честно отработает, гоня волну на недоброжелателей Картагены. И агенты герцога всегда могут послушать его концерты и убедиться, что он выполняет контракт.

Мы рассмеялись, и смеялись долго.

– Заплатили? – сквозь слёзы, успокаиваясь, спросил я.

– А как же! – важно задрал нос Кавальо. – Четыреста лунариев. Четыре имени. Одно из них – твоё. И шельмец уже начал петь свои пасквили, народ на него только так сбегается. Страже сказали не трогать – пусть поёт, какую бы безобразщину не орал. Там и королю достаётся, и сестре его, и много кому. А потом я сбежал, и что сейчас – сказать не могу. Знаю точно, что у этого музыканта труппа из нескольких человек, и ему гильдейские оружейники барабаны сделали на стойке, с педалями. Но больше не скажу.

– Ладно, решим. – Я удовлетворённо вздохнул. – Сильвестр из бродячих собак, но даже у бродячих есть вожак стаи. Вернётся.

– А думаешь к тебе вернётся? – с вызовом усмехнулся Кавальо.

– Они могут дать ему только деньги! – наставительно поднял я палец. – А я – накормлю, обогрею и уму разуму научу. И цель дам, и удочку. Да, вернётся. И ты с людьми старайся по-людски поступать. В разведке это первое дело.

А чего мы на рынок попёрлись, в ряды музыкальных инструментов?

Так взять образцов барабанов различных, посмотреть какие вообще тут есть. Легион (пикинеры) – это пехота. А пехота должна шагать в ногу. Под барабанный бой. «А пацаны-то не знают», но я и не собираюсь делиться с кем-то стратегической информацией. Мне нужна швейцарская гвардия, и я получу швейцарскую гвардию, какое бы пафосное название в этом мире она ни носила.

Глава 15. Carthago delenda est

«Карфаген должен быть разрушен»,

лат., Марк Порций Катон

Ждать пришлось почти полчаса. Солнце окончательно опустилось. Ещё не скрылось из глаз за горизонтом – диск солнца тут в два раза больше и садится дольше, но на улице наступили сумерки. Почему так долго – догадывался. Я НЕ распустил войско по приезду, как они рассчитывали. Более того, въезжали в город мы в доспехах, в кавалерийском комплекте, а это максимально возможная защита. На боках коней приторочены щиты, луки и готовые к использованию тулы стрел. Правда воины без шлемов (традиция, мы же с миром вошли), и луки без тетивы, но вид не просто грозный, а страшный. Попробуй тронь таких орлов! Да каких – поголовно ветераны горячих точек. Бароны ведь тоже не дураки, и в свою сотню абы кого, без опыта на фронтирах, не берут. Так что у Йорика в сотне тоже все были ветеранами, правда, гвардейская сотня считалась качеством всё же чуть лучше. А местная стража только дохликов из крестьян пугать умеет – ссыкотно первыми лезть. Ничего личного, но Картагена – оплот мира и процветания, полтыщи лет без единой осады. Тут кто угодно расслабится.

Парни отрядами рассосались по городу, но приказ блюли – доспехи не снимать, на улицах, если входишь в таверну, выставлять караул минимум из двух бойцов, держаться в виду других отрядов – чтобы кто-то услышал твой горн. С лошадьми поступили просто – разделили между четырьмя отрядами, всеми, кроме моего, который был назначен ударным. Вся агрессия врага будет в первую очередь направлена на нас, нам лошади будут мешать. Оставили несколько везти собственную графскую поклажу, например купленные барабаны, гитару и казну. Ну и личные вещи и личное оружие. Остальное распределено между другими отрядами, и парням дал денег чтобы их обиходили – или разместили под присмотром в тавернах, или, где не было места, чтоб купили овса и занимали малопрестижные переулки и стояли с подвижным составам там, периодически меняясь. Для быстрой кормёжки каждая лошадь оснащена специальной сумкой для овса, надеваемой на морду. А чтоб поить лошадей, в городе несколько колодцев с плохонькой невкусной солоноватой водой. Но лошадкам зайдёт.

Два отряда из пяти так и устроились – кони в переулке, люди в окрестных тавернах, бдят в полглаза. Стража пыталась что-то предъявлять, «хуле тут стоите, место занимаете», да фиг просто так наедешь на почти полсотни молодцев в доспехах при оружии. И отговорка железная: «Ждём графа. У него переговоры, и сразу уедем, вот и стоим». «Когда? Так найдите графа и у него спросите». Нормальный отмаз.

Наверное, напрашивается закономерный вопрос: вы чо, орлы, вообще попутали? Опухли и страх потеряли? Лезть двумя сотнями в сорокатысячный, а то и пятидесятитысячный город, где вас как мух прихлопнут и не заметят? Подошвами растопчут! Отвечаю: да, опухли, попутали. Но полезли потому, что было и здравое зерно в рассуждениях. На самом деле я надеялся, что нас не тронут. До последнего. Когда на твоих улицах две сотни головорезов, прошедших душегубку Лимеса, очко сожмётся, даже если ты дура баба и сестра герцога. Вариант, что она, как и братик, неадекваша-вырожденка, продукт длительного близкородственного скрещивания, тоже мог иметь место, но в этом случае была надежда на чувство самосохранения главных исполнителей. Ну, а если и они тупари, или готовые выслужиться идиоты, то такие противники – просто загляденье, ибо они слепо исполняют приказы, не имея стратегических замыслов. Стратеги в пекло с бухты-барахты не полезут, понимая последствия, но если такие найдутся, то как полезут – мы будем уже далеко. Правда, я умный? А раз так, то есть шанс сдюжить, ибо у нас в отличие от гвардии герцога и женсовета был подробный утверждённый на «совете в Филях» план нападения, разработаны «вариант Б» и «вариант Ц», а также отдельно проработаны три варианта ухода из города, вместе и порознь. Все эти диспозиции как правило теряют смысл с началом схватки, Наполеон не просто так говорил, что «ввяжемся в бой, а там посмотрим». Но всё же лучше, когда у командиров в мозгах есть закладки на случай той или иной смоделированной ситуации.

…Кстати, теперь понятно, почему де Лара был такой тупой. И мне на заметку: хоть я и воспринимаю себя Ромой, и Астрид сестрой не считаю, но ребёнка ей заделывать нельзя, хоть тресни! Иначе такой же тупой уродец появится, всем плохо будет, и мне первому. Психологически она мне не сестра, но генетику не обманешь. И Анабель не напрасно 3,14сдюли по этому поводу раздаёт.

В общем, прошло полчаса, как ушли последние гильдейские, когда это случилось. Всё же «женсовет» победил здравый смысл. Ой, не очень-то и хотелось! Мне передали информацию, что в Крепость с разных сторон вошло два отряда рыцарей человек по сто верховых. С севера, отрезая нам путь домой, и с юга, куда мы предположительно будем прорываться. Там мост через Картагенку, большой и каменный – лодья по высоте проходит, и но городская стража в глазах герцога, видимо, ненадёжно выглядит – лучше занять ключевой объект инфраструктуры профессиональными рыцарями.

Сразу после этого в таверну вошло четверо молодых благородных, автоматически запуская план А – подстраховывавшие меня воины и без моего сигнала всё почувствовали, поняли и напряглись. Ибо эти четверо, зайдя, сразу зло зыркнули в мою сторону – они ЗНАЛИ где столик, за которым сижу. Таверна была из вышесортных, но народу в ней под вечер хватало. И везде люд с деньгами – я на фоне большинства сильно терялся. Ибо одет по-походному, без изысков. И если б не осанка и манера держать себя, от простолюдина не отличишь. Однако это не значит, что я сильно выделялся – сидит паренёк себе, молоко с мёдом дует вместо пива – мало ли чего сидит? Но нет, сразу пронзили злыми взглядами, оценили обстановку вокруг, срисовали охрану и Рохелео с Клавдием, решившим наблюдать цирк в первых рядах (да и куда я их на время боя дену? Пусть под рукой, но не мешаются). Поняли, что их тоже срисовали, но лишь усмехнулись – парни чувствовали себя дома, а дом – есть дом, кого им тут бояться?

Прошло ещё минут десять. Я, если честно, подустал за ними наблюдать. Но сеньоры честно дождались, когда принесут заказ, и трое даже сделали вид, что сейчас начнут есть. Четвёртый же встал и медленно подошёл ко мне.

– Ты – Рикардо Пуэбло? – произнёс он.

– Сеньор, вы невежливы, – с улыбкой, ледянящим тоном ответил я. – Прежде, чем обратиться к незнакомому человеку, нужно его поприветствовать. После – представиться. И только после задавать вопросы, если у того есть желание вас слушать.

Удар кулаком по столу. Я специально сел один, для ускорения процесса – телохраны и Трифон сидели за соседними. Вздрогнула и обернулась половина заведения.

– Ты мне зубы не заговаривай, Пуэбло! Я, – … он таки представился, но мне его имя ничего не сказало. – …Друг графа де Лары. Ты убил моего друга, сын шлюхи! Бросил ему несмываемое оскорбление, чтобы прирезать, пользуясь силой одарённости!

– Фи, как топорно! – деланно-сокрушённо вздохнул я. – Мельчают нынче благородные. Я ждал, что её сиятельство сыграет тоньше. А она подослала каких-то zadrotov без проблеска мозга. Дилетанты!

– Что ты там несёшь, Пуэбло! – Тип оперся о столешницу двумя руками и навис надо мной. Я не шелохнулся. – Я вызываю тебя, сын шлюхи! Здесь и сейчас! До смерти!

У входа оживление – стража. Типа невзначай зашли водички (винца) во время службы попить. Всё, фигуры расставлены, противник сделал первый ход. Моя ответка.

– Трифон! – рявкнул на пол-зала.

– Я, сиятельство! – подскочил детинушка с соседнего столика, «для зрителей». И что интересно, он, видя, что все воины в городе в облачении, сам оделся в выданную ему кожу, и так и тягал за спиной арбалетище, не снимая. Вся таверна над ним этот вечер потешалась, но детинушка был непробиваем.

– Дай этому хмырю в рожу, – бегло бросил я.

– Но позвольте, что за… – переметнулся испуганный взгляд благородного с меня на слугу с необъятными бицепсами. БУ-У-У-УМ!

Смачно! От души. Выпишу Трифону премию. Благородный упал, теряя сознание.

– Сигизмунд, добить! – Я продолжал играть роль самой невозмутимости, попивая молочко с фруктозой.

Мои парни подскочили, Сигизмунд даже достал стилет… Но замер, глядя на меня недоумёнными глазами. Угу, вот так, подло, мочить благородных может только подлое же сословие. Я этим приказом подставлялся, но было плевать – победителей не судят. Надо просто победить, тогда любой твой поступок получит жёсткий «обоснуй». Пока что мир работает именно по этой схеме. Причём любой мир.

– Это не дуэль, это провокация с последующим арестом, – всё же пояснил я – мои парни дети своего мира и носители существующего здесь менталитета. Нельзя их сходу на хардкор подписывать. Потом, со временем, привыкнут. – Этого добить, тех троих в ножи, – кивнул на столик, где уже вскочили и во все глаза следили за развитием событий «подписчики».

Двоим из них даже удалось вовремя достать мечи. Но оружие мало помогло – одному по жесту Сигизмунда в грудь тут же вонзилась стрела – я сказал, что только ожидающие войска были без тетивы, своим парням дал боевую готовность, когда эта четвёрка вошла, а боеготовность подразумевает ПОЛНУЮ готовность ко всему. Сигизмунд лично подбежал к упавшему и от души засадил стилет в горло. К подельникам уже неслась шобла из шестерых наших. Короткая схватка, и оттуда донеслось два вздоха, переходящих в хрип.

– Что а допрашивать не будем? – Удивлённый и слегка ошалелый взгляд Клавдия. К такой расправе даже он, инквизитор, общавшийся на «ты» с криминалом Магдалены, готов не был.

– А что они нового нам скажут? Детали провокации? Да плевать на них, для нас главное, что они на неё решились. Как и почему – лирика, а нам надо срочно делать ноги. – Поднялся на ноги.

– Внимание всем! – крикнул на весь зал. – Стражу не убивать! Кто не сопротивляется – забрать оружие и отпустить с миром! Со стражей мы не воюем!

Стражников было шестеро. Их задача арестовать меня во время дуэли… Наверное. Была. То есть в собственно поединок благородных вмешиваться было нельзя. Но при виде того, что их провокаторов закололи, как баранов на бойне, а также видя аппетитные взгляды моих парней в их сторону, молодцы подскочили, встали в круг, выставили алебарды и прижались к стене. Их оттеснили и от входа только что вошедшие с улицы наши парни, а в главном зале блокировали наличествующие тут силы.

– Ща вас будем стрелами расстреливать. Бросай оружие и на выход! – скомандовал Бьёрн, возглавляющий группу блокировки стражи.

– Слово графа, ВАС не трону, – подошёл я ближе к этой локации.

В таверне тем временем творилась кутерьма, но кутерьма хоть и хаотичная, но действия выполнялись чётко и с большой производительностью – все ужинавшие тут до этого обитатели и слуги терялись в разные стороны и убегали подальше от моих воинов. Сам тавернщик (администратор?) замахал рукой, открыв дверь в технические помещения, и с помощью слуг начал планомерно выводить гостей на внутренний двор, где не было схватки воинов и не лилась кровь. Уважаю профессионалов, до того, как заняться бизнесом, скорее всего тоже отслужил на фронтире.

– Слово графа! – повторился я, вскидывая руку, заметив, что в едальной стало тихо – остались только они, я и мои люди. – Бросаете оружие – и на выход. Не выйдет у вас сегодня арестовать графа Пуэбло.

– Но… Ты их убил! – расширились глаза старшего патрульного от ужаса.

– Да, и что? – невозмутимо пожал я плечами.

– Но это же…

– Люди графини де Лары? – подсказал я.

Робкий кивок.

– И не только. Это… Цвет герцогства! Вам этого не простят.

– Парни, скажите, мне очень нужно прощение каких-то карфагенских хлыщей? Мне, потомку древней Империи с одной стороны, и могучих северных воинов с другой?

Смешки воинства. Ага, очень.

– Прям обкакаюсь от страха, что меня не простят семьи провокаторов, участвовавших в покушении на моё убийство. АЛЕБАРДЫ НА ЗЕМЛЮ, МАТЬ ВАШУ, И ПОШЛИ НАХЕР ИЗ ЭТОЙ ТАВЕРНЫ!!! – не сдержавшись, заорал на служивых. Одарённость во мне заиграла красками, и главный подарок любой местной одарённости – безумие. Глядя на глаза безумца, люди пугаются куда сильнее рациональной угрозы от военной силы и окружения. Стражники мгновенно бросили алебарды, а трое из них, у кого были мечи, вытащили и бросили и их тоже. После чего все так же испуганно ретировались, быстро-быстро набирая темп. Мои на входе расступились и не помогали и не мешали.

– Труби нашим, – бросил я взгляд на ожидающего у входа Марко. Тот держал сигнальный горн. – Тришка, парни, облачаюсь. Помогайте!

Марко выбежал на улицу, и в мирной спокойной Картагене, удалённой не то, что от границы, но разделённой сотнями миль от границы максимального распространения орков при самых больших набегах, раздался душераздирающий рёв, понятный любому жителю королевства. Ибо все мы вышли из времён, когда эта угроза была реальна на любой части земель человеков. «Тревога. Набег». «Степняки идут». Сигнал, тембр которого знают, пусть и не слышат каждое лето, и в далёкой Грандезии, и в спокойной Саламанке, и в предгорьях Восточных гор, и в лесах Севера. Просто те, кто поселился там, пришли из мест, где этот сигнал периодически раздавался, и люди заложили его в предания, в генетический код, передавая из поколение в поколение как абсолютную страшилку. Как у нас, ты можешь не знать азбуку Морзе, но три коротких, три длинных и три коротких – известны почти любому.

Услышав этот сигнал, опытные крестьяне бросают всё, в прямом смысле слова, и тикают к ближайшему тыну, за котором можно спрятаться и отбиться. А воины, услышав его же, бросаются к арсеналу за оружием и бегут к местам согласно боевого расчёта. Его подаёт первый из дозорных отрядов при соприкосновении с нелюдью. Ибо, возможно, отряд не доберётся до крепости, его перебьют устроившие засаду орки, но предупредить своих горнист должен успеть. И это – в подкорке, в генетике.

И сейчас люди по всему городу, заслышав его, впадали в ступор, не понимая, что происходит. А затем инстинктивно бежали куда-нибудь под защиту, лишь бы подальше с улиц, расчищая их и освобождая для нас, ибо мы планировали вести бой конно, и любое столпотворение для нас смерти подобно. А ужас ситуации в том, что в ответ на наш сигнал раздались по очереди, по эстафете, звуки от четырёх других хоронившихся в городе отрядов.

Всё, процесс запущен, план А в работе. Теперь надо действовать быстро, пока светлой голове в магистрате не пришла в голову мысль ударить в набат. Страх – это оружие, но скоропортящееся. Не воспользуешься моментом – и тебя перестают бояться. Да и недооценивать вражеских полководцев я был не склонен. Ходу!

* * *

Переодевашки заняли менее пяти минут. Я единственный в войске, кто до сих пор был без доспеха. С одной стороны это гут, ибо знаете, как в них тяжело несколько часов подряд таскаться? Особенно в полдень, по июньской жаре. Мои воины, например, сейчас издают все ароматы Франции, какие только есть. Но с другой стороны, я был приманкой, а что за приманка в доспехе? Палка всегда о двух концах.

Едем. Я не первый, но один из. Моя часть войска самая многочисленная, но со мной телохраны и условные некомбатанты, и те и те как силы прорыва так себе. Клавдий при всём уважении не воин, пусть и из семьи потомственных генералов, Рохелео хоть и владеет оружием, и сейчас ему дали топор и арбалет, но он вообще из купцов. Трифон же чистый арбалетчик и кулачник, без вариантов. Дал им задание охранять лошадей. Улочки Картагены узкие, по самым большим, магистральным – две телеги еле-еле разъедутся, по вспомогательным районного значения – только одна. Одностороннее движение тут пока не придумано, но как-то народ сам меж собой договаривается о преимущественном проезде. На улицах много всякого хлама – в потёмках надо ехать медленно, иначе кони ногу сломают.

Первый отряд сил блокирования в двадцать с хвостиком человек ждал в ста метрах ниже по улице. Стража. После сигнала тревоги парни испугались, атаковать не решились, а после мои орлы подъехали и выпустили в них несколько красных стрел, это которые двузубые, для поджигания. Одна упала на крышу соседнего здания, но в Крепости все дома каменные – пожара не ждал. Стражники намёк поняли и, медленно, ощетинившись алебардами, включили задний ход.

А вот те два отряда, что были выше по улице, и через переулок у фонтана городской площади, благоразумию не вняли. И тех, что выше, парни Бьёрна оперативно расстреляли из луков, смутили, после чего затоптали конями и без меня. Ну а на площади нас ждал отряд прикрытия из герцогской стражи. Эти без копий и алебард, но верхом. Короткая яростная сшибка, и класс побил порядок – мои парни были и опытнее, хотя герцогских больше количественно. Гвардейцев «караулило» около тридцати человек, моих было около двух десятков – остальные прогоняли стражу, заблокировавшую улицу. Потерь не было ни у них, ни у нас – и там и там у бойцов хорошие доспехи. Но мы были стра-ашными лимитанеями, о которых складывают легенды, и во тьме улиц, освещённые лишь лунным светом, предстали ужасными монстрами. В общем, герцогские свалили.

Ах да, стража была и тут. Усиление конных, с пиками и алебардами, тоже человек двадцать. Но, блин, не знаю, кто их сюда посылал, но он явно не самый мудрый полководец. Ибо логика пешцев предельно проста: за их спинами конные, и перед ними конные. А конные в этом мире рулят, их дело – крепости охранять. Вот стражники и «слились» до боя, а когда мы победили – дали стрекоча, и не пытаясь сопротивляться. Зачем, если герцогские рыцари дали маху, они ж не самоубийцы! Хотя признаюсь, именно пикинёры этой ночью, а ещё арбалетчики, и были нашим страшным врагом.

Блокада прорвана. Несерьёзная такая блокада, но, видно, рассчитывали на нахрап, а тут наши активные действия и контратака, да ещё после психологической обработки. Но эти ребята должны были только блокировать нас, не дать уйти быстро, связать боем. На случай чего-то серьёзного в Крепость были введены два куда больших по численности и лучших по подготовке отряда, а значит надо как можно скорее спешить к воротам. Пока к центру города (а мы находились в лучшей городской таверне, почти на площади здания магистрата, через переулок) их не подтягивали – это силы «подписки», если силы блокады сядут в лужу. Много войск на таких узких улицах – столпотворение, будут друг другу мешать, да и по диспозиции их начальник не ждал от нас резких движений. Так что логично было что их оставить их на стрёме. Но теперь одновременный удар с севера и юга… И нам кабздец.

– Стрела! Граф, стрела! – один из телохранов, указывая на соседнюю улицу.

– Там Йорик. – Это Сигизмунд.

Один из способов связи между погранцами. Запуск ввысь горящей стрелы. Знак: «Нам нужна помощь».

– Веди. Вперёд.

– Но ворота?.. – Это ехавший впереди Лавр.

– Пусть задние разведают путь, мы подтянемся.

– За мной! – бросил Сигизмунд и двинул коня в переулок. Узкий, такой телегой перегороди – и конница не пройдёт. Но нам повезло, телег не было – прошли.

И вскоре увидели столкновение. Парни будущего ярла спешились и пешими рубились с напирающими стражами. У конницы шансов нет, но пехота пехоте противостоять может. Особенно если она хорошо обученная, а Магдалена показала, что мои парни в военную карьеру щи лаптем не хлебали.

– Вот сучье отродье! – вырвалось у меня. Это, видимо, были силы блокады конкретно второго отряда. Стражи в городе много, почему б не блокировать не только нас, но и остальных? Геморно, мутроно, но с их численным составом – реально.

– За мной! За Лимес! – рявкнул отрок, и парни за нашими спинами взревели:

– А-а-а-а-а-а-а!!!

«И без страха отряд поскакал на врага. Завязалась кровавая сеча…». Прям как в той песне.

Стражи на узкой улочке… Давили. Просто давили, массой. Это одна из самых успешных тактик. Наши тоже давили, закрывшись щитами. А как вы думаете бой в пехотных строях, состязание фехтовальщиков что ли? Ни фига, это кто кого передавит. И имперский гладиус так популярен стал в седые времена потому, что короткий, легко просунуть под вражеский щит и уколоть в такой давке. Но есть и минус построения – все враги давят на противостоящую линию, а к нам, зашедшим им в тыл, повёрнуты спиной, и быстро развернуться не получится. Нет, задние спешно разворачиваются, конечно, выставляют вперёд острые палки… Вспышка! Бью по глазам первой развернувшейся линии, пугая. Человек такая скотина, что рефлекторно хватается за глаза и опускает/поднимает/бросает то, что в это время в руках. А это острая пика или алебарда – и то и то наш лютый враг. А наша улица пусть и узкая, всего четверо или пятеро конных в ряд встало, но это лавина, и эта лавина врубается в беззащитное мясо из бронированной, но беззащитной стражи. После чего мы давим их всех конями. Бежать стражам некуда – с той стороны за стеной щитов отряд Йорика.

– В плен! Кто сдаётся – в плен! – ору я.

Нескольких спас. А то мои прибили бы.

У выживших также забрали оружие, алебарды мы просто перерубили, наконечники – в пустяе сумки, как и мечи, если есть, и ходу.

– Йорик, с той стороны что? – подобрался я к бывшей линии противостояния. За нею виднелся большой табун, большой-большой, а за ним вновь шум схватки пеших.

– То же самое, граф. Обложили. Ждали нас, дьявольские дети.

– Объехать можно?

– Чёрт знает. – Ругается.

– Ты ж Картагену знаешь.

– Так не каждый же переулок!

– Ходу! – Это я Сигизмунду, и первым еду к ближайшему переулку, чтобы выехать на параллельную улицу.

Узкий просвет между двумя рядами высоких домов, куда не заглядывает солнце. Воняет мочой, какашками и гнилью. И это Крепость, центр города! Поворот. Ещё один такой же. Лабиринт улочек и переулков. Но вроде как направление верное. Едем. О, а за домами слышны голоса и звон мечей о щиты. Объезжаем это место подальше, и поворачиваю в следующий переулок. Вонища такая, что непроизвольно всплывает рвотный рефлекс. Господи, как они тут живут? Еду вторым, за Сигизмундом, пропуская вперёд. Я плохой рубака, но мощный как юнит поддержки, все это понимают и никто не пытается злословить. Хотя я уникум для этого мира, тут наоборот в чести бесшабашная храбрость. К чёрту храбрость, я сторонник эффективности, а моя магия – круче, чем сотня конных копейщиков.

Стражники обернулись и увидели нас вовремя. Разворачиваются, встречают. Хорошо, что ни у кого нет арбалетов – а то нам совсем было бы грустно. Но в общем лунный свет даёт мало, силуэты, прицельно тут не постреляешь – закономерно. Нас мало для атаки, отъехали ниже по улице, в противоположную сторону – перегруппироваться, из переулка выезжают всё новые и новые наши. Парни Йорика за линией соприкосновения заревели, воспряли духом, надавили, но стражники не первый день на свете живут – выдержали. На нас смотрят два ряда, ощетинившихся острыми палками. Смельчаки, двинулись вперёд, шаг за шагом, на нас. Отваге смелых поём мы песни…

– Стрелами! – командует Сигизмунд. Он тут главный, так как на прорыв пошли я и телохраны. Два других десятка со своими командирами – очищают нам улицу.

Парни стреляют. Стреляю и я – когда-то же нужно практиковаться? Попаданий много, но критичных – нет. Стража поголовно в бригах, убить можно только случайно. Но раненые есть.

– Труби Йорику отход, – бросаю Марко.

Тот сигналит «два» и «отход». Снова «два» и «отход». Стража пешая, пусть догоняет – нам главное было вытащить парней из засады. Дождавшись сигнала трубы: «воодушевление», скомандовал:

– Назад!

Нас тут оказалось два десятка человек. И мы – самый сильный отряд, так как без вьючных. Вьючных отдали другим отрядам. Да и заводных в основном тоже отдали. Отдельно табун с лишними лошадьми вокруг города гнать не стали – велико искушение герцогских собак напасть и отбить, потому каждое из воинств обременено большим количеством подвижного состава, на который надо выделять людей. И пять десятков уже становятся тридцатью пятью бойцами, а это уже не так и много. Потому наша задача – прикрытие. У меня под рукой боевой отряд, три полных спаянных десятка, которых могу отправить на помощь другим. Так что по сути, хоть нас и две сотни, но силами прорыва обладаем явно недостаточными, и терять людей в таких схватках – роскошь. К чёрту, не за славой пришли.

Объехали незадачливых стражей, вернулись на главную улицу Крепости. Крепостью этот район называется потому, что когда-то тут действительно была крепость. В седые лохматые времена. Теперь тут живёт бомонд города, самый дорогой район. И прикиньте, это у них в центре города такие улочки, мать их…

При подъезде к башне обнаружили, что ворота взяты.

– Как? – только и вырвалось у меня.

– Дык, молокососы они тут все! – десятник-шутник, командовавший моим арьергардом, которого и отправили на штурм воротной башни, когда я вернулся помочь Йорику, довольно оскалился.

– Потери?

– Двое раненых. Порезались. Неаккуратные парни…

Шутит. Значит ранения не серьёзные.

Выезжаем в предместье. Сворачиваем на юг – к реке. Возможно, взяли ворота потому, что это – припортовый район, западная часть города. А прорыва от нас ждали на юге, куда и ввели крупный контингент, про который написал описал выше. Второй контингент, по словам арьергарда, прикрывавшего наш с Йориком отход, ушёл с северной на восточную окраинуКрепости. Нафига? Не знаю. Глупость. Надо было давить нас, бить в тыл. А то целая сотня мариновалась у южных ворот, организуя нам там тёплую встречу, и целую сотню отвели к и так укреплённой Цитадели герцога, то есть его замку – сердцу города.

Они что, решили, что я такой отмороженный, что попытаюсь с двумя сотнями нахрапом взять древнюю мощную охраняемую Цитадель? Воистину идиоты!

Картагена – вольный бург, королевский вассал. Герцог не владеет городом. Кстати, отсюда и рассогласования между действиями герцогских войск и стражей, и нежелание стражи выполнять приказ и активно наваливаться на нас не щадя себя. Но Цитадель принадлежит ему, и там он держит гвардию. И если дура-баба посчитала, что ей в оной Цитадели грозит опасность…