Текст книги "Ранние формы религии"

Автор книги: Сергей Токарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 48 страниц)

Культ племенного
бога-воителя

Культ племенного бога – и в очень типичном проявлении – отмечался у воинственных скотоводов масаи Восточной Африки (обитающих на границе Кении и Танганьики, к востоку от озера Виктория). Масаи чтут бога Энгаи (Нгаи); они молятся ему постоянно, особенно перед военными походами и важными делами. «Более молодые мужчины, воины, – сообщает капитан Меркер, один из лучших исследователей масаи, – молятся (Энгаи) утром, перед отправлением в лес для мясной трапезы, и во время нее, утром и вечером. Кроме того, они молятся во время военных походов утром перед выступлением и вечером после прихода в лагерь». Сама молитва протекает так: воины «садятся на корточки вплотную друг к другу, в то время как предводители… ходят через группу, осыпают каждого стеблями скармливаемой скоту травы и произносят молитву». Текст молитвы примерно такой: «Нгаи, дай нам скот, дай нам много скота, сохрани нам здоровье»[449]449
  Merker М. Die Masai. В. 1904. S. 220.


[Закрыть]. Масаи считают себя избранным народом Энгаи. В прошлом они совершали частые военно-грабительские набеги на соседние племена для захвата у них скота и оправдывали эти набеги тем доводом, что Энгаи дал-де им в собственность все на свете, и они, захватывая скот у соседей, берут таким образом лишь то, что им по праву принадлежит. При угоне скота приносилась благодарственная молитва Энгаи. Меркер сообщает, однако, что женщины тоже молятся Энгаи, и даже чаще, чем мужчины – по два раза в день, в частности при доении коров; они жертвуют при этом богу несколько капель молока, коровьего или из своей правой груди[450]450
  Ibid. S. 199.


[Закрыть].

Вообще в сложном образе Энгаи имеются и натур-мифологические черты, связанные, быть может, с промысловым культом плодородия. Ему молятся о дожде, и дождь считается его слезами. Самое имя Энгаи (Нгаи) расшифровывается как Энг ('Иг) – префикс женского рода плюс аи – дождь.

Надо заметить, что у соседних с масаи земледельческих племен акамба и акикуйу тоже имеется религиозно-мифологический образ Энгаи (другое его имя – Мулунгу); функции его – преимущественно земледельческие; в частности ему молятся о дожде, приносят ему благодарственную жертву при сборе урожая; с ним связаны священные фиговые деревья, у которых и приносятся обычно жертвы и совершаются моления о дожде. Однако у акамба и акикуйу культ Энгаи далеко уступает по своему значению культу предков, который, как и у большинства народов Африки, стоит на первом месте. Предполагают, что самое имя Энгаи заимствовано племенами акамба и акикуйу как раз от масаи, хотя возможно и обратное предположение. Как бы то ни было, но черты бога дождя и плодородия в образе Энгаи скорее всего принадлежат земледельческой религии акикуйу и акамба, тогда как у масаи на первое место выступает роль Энгаи как племенного бога-воителя[451]451
  Впрочем, само слово Ngai имеет у масаи и более широкое значение – это все таинственное и загадочное. Джозеф Томсон сообщает по этому поводу: «Понятие масаев о божестве (ngai) неопределенно. Я был ngai, моя лампа была ngai; все, что казалось им странным и непонятным, имело, по их мнению, какую-то связь с ngai* (Thomson 1. The Masai. L., 1895. P. 22).


[Закрыть]. Культ его у масаи занимает важнейшее место в их религии, почитание других божеств и духов имеет гораздо меньшее значение.

Уже на примере масаи и некоторых других народов Африки мы видим, какая существенная черта отличает образ настоящего племенного бога и культ его от всех его предшественников. Это – бог-воитель, покровительствующий своему «избранному народу» в его борьбе с соседями. Культ племенного бога – это прежде всего военный культ. Культ племенного бога – это религия народа-завоевателя. Теперь нам понятно, почему на более ранних стадиях развития мы не находим этого культа, почему контаминация разных представлений, приводящая к формированию сложных образов небесного божества, создает только идеологические предпосылки культа племенного бога, но не порождает этого культа.

Интересно отметить, что в числе тех элементарных представлений, из которых, как мы пытались проследить, складывается образ племенного божества, в большинстве случаев нет как раз того представления, с которым так часто связывали генетически этот образ: нет представления о духах предков. Вопреки Спенсеру, Тэйлору и их последователям, вера в духов предков не только не является главным источником и историческим предшественником представления о боге (в частности, о племенном боге), но и вообще не играет роли, даже как второстепенный мотив, в развитии этого представления. Образ племенного бога складывается помимо участия идеи обожествляемого предка даже у тех народов, например народов Африки, у которых культ предков стал господствующей формой религии. Лишь как исключение можно назвать такие мифологические персонажи, как восточноафриканский Мулунгу или зулусский Ункулункулу, расплывчатые черты которых контаминировались с представлениями о предках[452]452
  Это отсутствие связи представлений о «верховном существе» с верой в предков и с культом их отметил еще Э. Лэнг (Lang А. Making of religion. L., 1909. P. 166). Это чуть не единственная верная мысль во всей концепции Лэнга относительно истории религии, концепции, в целом глубоко ошибочной, не историчной и по существу чисто фидеистической. Фрэзер тоже отрицал связь образа верховного бога у народов Африки с представлениями о предках (Frazer J. Worship of nature. V. 1. P. 314–315).


[Закрыть].

Нет, по-видимому, оснований связывать генезис образа племенного бога и с фигурой обожествленного вождя. Если у некоторых народов и устанавливается та или иная мифологическая связь между небесным богом-творцом и обожествленным вождем или царем (см. гл. 13), то эта связь еще не означает, что первый из этих образов развился из второго. Одним словом, всякие эвгемерические истолкования происхождения образа племенного бога, по-видимому, обречены на неудачу.

Настоящий культ племенного бога мы наблюдаем, как уже сказано, у народов-завоевателей, стоящих на высшей ступени варварства, на пороге классового строя. Их племенной бог – это знамя их военно-грабительских и завоевательных походов. Культ этого бога – идеологическое оправдание завоевательских тенденций и в то же время идейный центр объединения покоренных или присоединенных народов вокруг племени-гегемона.

Все же такие отчетливые и убедительные, можно сказать классические примеры культа племенного бога-воителя, какой мы видим у некоторых народов Африки, в историко-этнографической литературе редки, ибо мало известно непосредственных описаний быта и верований племен, стоящих на грани классового общества. Зато очень много можно указать примеров более поздней стадии исторического развития, на которой, в связи с расколом общества на классы, уже сложились государственные объединения, и в них образовался пантеон великих богов: и вот эти боги очень часто выдают свое происхождение как именно племенные боги-покровители; слияние их в единый сонм было как раз результатом достигнутого политического объединения.

Такой процесс хорошо прослеживается на многих древних религиях.

Боги религий древних государств Центральной Америки по большей части выдают свое племенное происхождение. Таков был в Мексике племенной бог ацтеков, кровожадный Уитцилопочтли, во имя которого ацтеки вели свои завоевательные походы и которому приносили в жертву пленников. Но в образе Уитцилопочтли сохранились очень архаические тотемические черты: этот грозный бог-воитель отожествлялся с мирной маленькой птичкой колибри: в то же время в культе Уитцилопочтли имелись и элементы земледельческой обрядности: фигуру бога лепили из теста во время зимнего праздника и съедали.

Второй из великих богов Мексики – Тецкатлипока – был, видимо, племенным патроном тецкуканцев. Еще один великий бог – Кетцалькоатль – «оперенная змея», тотемический бог-покровитель древних толтеков, которых покорили и оттеснили ацтеки: отсюда и миф об уходе Кетцалькоатля куда-то за море. У древних майя – главный бог Итцамна, очевидно, принадлежал племени (и городу) Итцмаль; Кукулкан – городу Майапану.

Давно уже установлено, что боги Египта были первоначально в большинстве «номовыми» божествами-покровителями, а эти «номы» были вначале не чем иным, как племенными группами. Бог Гор почитался в Эдфу, Амон в Фивах, богиня Хатор в Дендере, Анубис в Сиуте, Пта в Мемфисе и пр. Мало того: отчетливо видны при этом и глубоко древние тотемические черты этих божеств, проявившиеся в полуживотном или животном облике их изображений: Гор-сокол, Бастет-кошка, Хатор-корова, Тот-ибис, Анубис-шакал и т. д. Впоследствии, после образования единого государства, между богами постепенно стало устанавливаться и «функциональное» разделение, к ним прибавились и новые боги – олицетворения, никогда не бывшие племенными покровителями (например, Нут – олицетворение неба, Геб – земли и пр.), но основу египетского пантеона составили именно племенные боги.

Сходную эволюцию пережили и боги – сумеро-вавилоно-ассирийского пантеона. Вначале это были местные боги сумерийских, а позже и семитических городов, а города эти, видимо, образовались первоначально как племенные центры: в г. Эриду почитали бога Эа, в Уре – Сина, в Уруке – Ану и Иштар, в Нип-пуре – Энлиля, в семитическом Сиппаре – Шамаша, в Вавилоне – Мардука. Образование Вавилонского царства объединило и богов, главное место в сонме их занял вавилонский Мардук. Впоследствии, с возвышением Ассирии и переходом гегемонии в ее руки, возвысился и племенной бог ассирийцев – Ассур (Ашшур).

Много спорили о происхождении древнеиндийских (ведических) богов. Долгое время считалось очевидным, что они представляли собой непосредственное олицетворение великих небесных явлений. Конечно, в гимнах Вед отразилось натурмифологическое представление о богах (Варуна – ночное небо, Сурья – солнце и пр); однако в них же сохранились и следы более древнего облика этих богов. Это видел даже Макс Мюллер, убежденный последователь «мифологической» школы: он признавал, что каждый из ведических богов был некогда племенным богом (а еще раньше, по его мнению, семейным, но это уже просто его домысел, не основанный ни на каких фактах), но после объединения племен и их боги составили единый пантеон; так же было, по предположению М. Мюллера, у греков, италиков, германцев[453]453
  Milller М. Lectures on the origin and growth of religion. 1901. P. 292–293.


[Закрыть]. Лучше всего показал такую эволюцию образов ведических богов Генрих Кунов, хотя он и держался в свою очередь односторонней теории происхождения богов из духов предков. Кунов выдвинул предположение, что ведические боги были вначале племенными богами арийцев, ведших борьбу с туземцами-дравидами, а также и между собой. Он хорошо доказал это на примере эволюции образа бога Индры: последний был вначале богом-предводителем арийского племени тритсу, которое возглавило союз племен для борьбы с другими враждебными племенами; позже и другие племена постепенно стали почитателями Индры[454]454
  Кунов Г. Возникновение религии и веры в бога. С. 158–167; Барт А. Религии Индии. М., 1897. С. 16.


[Закрыть]. В какой-то мере сходной была, видимо, и эволюция некоторых других ведических богов.

Отзвуком древней межплеменной борьбы среди арийцев осталось представление о враждебности двух групп богов – асуров и дэвов, из которых последние у индоарийских племен постепенно оттеснили первых на задний план, а впоследствии – само слово асурии стало обозначать злых духов. У иранских племен получилось как раз наоборот: дэвы стали злыми духами, а агуры – добрыми божествами.

Древние племенные божества прослеживаются и в основе китайского пантеона, хотя формирование его было очень сложным процессом. По новейшим исследованиям китайских ученых (Ян Юн-го), в эпоху Инь (Шан) главным предметом почитания была мифическая птица Сюань-няо – тотем племени иньцев, возглавивших древнейшее объединение племен; следы культа Сюань-няо сохранились в позднейшем «Шицзине»[455]455
  Як Юн-го. История древнекитайской идеологии//ИЛ, 1957. С. 22–23.


[Закрыть]. Очень правдоподобно, что и в древнем японском пантеоне выделявшиеся из безыменной массы духов нами великие боги были по своему происхождению племенными покровителями. Солнечная богиня Аматерасу, божественная прародительница императорской династии, была, видимо, вначале покровительницей племени Ямато, а ее мифический антагонист, бог бури Сусаново – божеством племени Кюшу. Миф о борьбе между ними – частр космогонического цикла – был отражением упорной борьбы этих племен или племенных объединений за преобладание.

Племенные боги в религиях
народов древней Европы

Хотя в происхождении сложного пантеона греческих (олимпийских и других) богов разобраться сугубо трудно, но и в нем можно, наряду с образами разного происхождения, обнаружить образы местных покровителей, вначале, вероятно, племенных. Такова микенская богиня-покровительница Гера (с тотемическими чертами коровы), эпидаврский Асклепий, быть может аркадская Артемида, сохранившая тотемические черты медведицы.

Из огромного количества древнеримских богов (римляне олицетворяли и обожествляли чуть ли не каждое отдельное человеческое действие и каждое явление природы) выделяются несколько глубоко древних образов, вероятно, племенных богов: Марс был вначале, видимо, богом сабинян (племени марсиев), Квирин – покровителем первоначальной римской общины, Диана – местная богиня Ариции.

Из древнекельтских богов едва ли не большинство, а может быть, вначале и все, были племенными покровителями. Е. М. Штаерман приводит для Галлии– по данным древнекельтского словаря Хольдера – длинный перечень этих племенных божеств: Аллоброкс – бог племени аллоброгов, Арвернорикс – арвернов, Ара-мо – арамиков, Бриксантос – бриксантов, Дексива – богиня дексиватов, Нервины – боги нервиев, Вокон-тия – богиня воконтиев и мн. др. Любопытно, что кельтские племенные боги носили все поголовно эпонимиче-ские имена: имя бога и название покровительствуемого им племени совпадали. В Британии известно меньше имен богов. В Испании, напротив, гораздо больше, притом чисто местных (в надписях большинство имен встречается только по одному разу); по предположению Е. М. Штаерман, это преимущественно боги родо-племенных и территориальных общин[456]456
  Штаерман Е. М. Мораль и религия угнетенных классов Римской империи. С. 162–163, 168–170, 172–173; AnwylE. Celtic religion hi prechristian times. L., 1906. P. 37, 43; Bonwick 1. Irish druids and old Irish religion. L., 1894. P. 128.


[Закрыть].

То же, видимо, можно сказать и о древнегерманских божествах: богиня Танфана была, кажется, покровительницей племени марсов и близких им племен, богиня Бадугенна – фризов, богиня Нертус – союза семи племен Ютландского полуострова, боги-близнецы Алки – покровители наганарвалов. Отмечается, что в Нижней Германии преобладали женские племенные божества – богини-матери.

Древнееврейский бог
яхве и его эволюция

Наиболее показательное развитие и завершение свое получил образ племенного бога в лице еврейского Яхве, в свою очередь составившего впоследствии основу образа христианского бога-отца, а также и мусульманского Аллаха. Библеистика хорошо выяснила, что Яхве, прежде чем стать единым богом-вседержителем и творцом (это произошло в «послепленную» эпоху, в VI–V вв. до н. э.), был национальным богом израильтян (евреев), чтившимся ими, правда, наряду с другими богами. В эпоху завоевания кочевыми израильскими племенами Палестины (XIV–V вв. до н. э.). Яхве был их воинственным покровителем, под главенством которого и по его прямому повелению они – захватывали один за другим укрепленные города Палестины, совершая при этом, во славу своего бога, страшные жестокости.

Но еще раньше, чем стать общенациональным, общееврейским богом, Яхве был, видимо, божком одного из израильских племен. Какого именно? Обычно считается, что богом племени Иуды (иудеев). Это, однако, сомнительно, ибо иудеи, по Библии, не участвовали в культе Яхве – этот культ был целиком монополизирован другим племенем, левитами (потомками легендарного Левия). К этому племени принадлежал мифический законодатель евреев Моисей, введший культ Яхве, и брат его Аарон, родоначальник жреческой династии. Вернее всего, что Яхве и был племенным богом левитов[457]457
  Крупнейший из библеистов Ю. Вельхаузен обратил внимание на эту связь легендарного Левия с позднейшей жреческой кастой левитов и с культом Яхве; но он уклонился от прямого решения этого, по его словам, «загадочного» вопроса (Вельхаизен Ю. Введение в историю Израиля. Спб., 1909. С. 103, 121–125). Есть также предположение, что Яхве был вначале вообще не израильским, а мадианит-ским племенным богом, и в пользу этого предположения можно привести веские факты, но это не имеет прямого отношения к вопросу, нас здесь интересующему.


[Закрыть].

Первоначальные же корни образа Яхве определяются лишь предположительно. Есть мнение, что в нем содержатся тотемические черты – не то тотема быка, не то льва. Доказать это трудно, но и оспаривать нет оснований. Надежнее прощупываются в библейском Яхве элементы олицетворения природы: это либо дух пустыни, либо бог-громовик. Но наиболее отчетливо видны в образе Яхвы хорошо знакомые нам черты патрона племенных инициаций. Ведь первое и главное, что он требует от своих почитателей – это обрезание, т. е. чисто посвятительный обряд. Некоторые исследователи полагают, что требование выкупа первенцев – одно из строгих ритуальных предписаний иудаизма – указывает на существовавший будто бы некогда обычай приносить в жертву перворожденных мальчиков; но это совершенно неправдоподобно, ибо такого обычая ни у одного народа существовать не могло; гораздо вернее, что «выкуп первенцев» означает их ритуальное «умерщвление» и «воскрешение» духом-покровителем инициаций: ведь это в точности напоминает верования некоторых, например папуасских, племен, где дух-убийца именно за выкуп возвращает к жизни посвящаемых.

Во всяком случае, черты бога-миросоздателя Яхве приобрел гораздо позже, видимо, в послепленную эпоху, под вавилонским или иранским влиянием: до этого образ Яхве едва ли имел какое-либо отношение к космогоническим представлениям.

* * *

Культ племенных божеств, складывающийся на грани доклассового и классового общественного строя, принимает формы регламентированной, строго ритуализо-ванной религии. Здесь имеется оформившееся жречество, с которым, правда, местами конкурируют вожди, выполняющие самостоятельно культовые функции. Здесь имеются определенные святилища и храмы, в которых ставятся изображения бога, совершаются установленные моления, приносятся жертвы. В культе племенного бога мы видим, таким образом, первую форму тех развитых ритуализированных культов, с установленной жреческой организацией, которые характеризуют вообще религии классового общества.

В то же время сам образ племенного бога есть один из первых исторических образов богов в настоящем смысле этого слова. Будучи продуктом переплетения различных мифологических представлений, восходящих к эпохе дикости и варварства, племенной бог в то же время может считаться одним из главных слагающих в дальнейшем развитии пантеона богов классового общества. Путь от него идет через дальнейшее слияние, через различные модификации, с одной стороны, к образам развитого политеизма, с другой – к единому богу-творцу монотеизма.

Глава 15
Аграрные культы

Древнейшие истоки
аграрных обрядов

Эпоха разложения общинно-родового строя и перехода к раннеклассовому обществу ознаменована в истории человечества развитием некоторых характерных форм общественной жизни. Сюда относятся: 1) патриархальный род; 2) расцвет племенного строя и племенных союзов; 3) сельская община. Эти три формы между собою связаны довольно сложными и разнообразными отношениями, но у большинства народов развитие их шло, видимо, параллельно. Каждая из этих форм общественной жизни порождала адекватную ей форму религии: патриархально-родовой строй – культ родовых и семейных предков; племенной строй – культ племенного бога; сельская община – аграрные (сельскохозяйственные) культы. Первые две из этих форм были уже рассмотрены выше (главы 9 и 14). Третья рассматривается в настоящей главе.

Классики марксизма, как известно, видели в сельской общине исторически переходное звено между «первичной» (архаической) и «вторичной» (классовой) общественными формациями. Отсюда своеобразная двойственность в экономической структуре сельской общины – сочетание в ней коллективной (общинной) и частной собственности. В своем первоначальном, неразрушенном виде сельская община – у разных народов от германцев и восточных славян до народов Индии и Индонезии, обнаруживает черты ярко выраженного коллективизма. Этот коллективизм порожден производственной основой общины – земледельческим (или земледельческо-скотоводческим) хозяйством с его рутинной техникой, т. е. он вытекает из застойности производительных сил. Отсюда та «ограниченность отношений людей рамками материального процесса производства жизни, а значит, ограниченность всех их отношений друг к другу и к природе»[458]458
  Маркс К-, Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 89.


[Закрыть], о которой говорит Маркс.

«Эта действительная ограниченность, – указывает далее Маркс, – отражается идеально в древних религиях, обожествляющих природу, и народных верованиях»[459]459
  Там же. С. 90.


[Закрыть]. Мне кажется, что здесь можно сказать и более определенно: она отражается в форме аграрных (сельскохозяйственных) культов, характерных для сельской общины.

Хотя сельская община в ее развитом виде исторически приурочивается к рубежу между доклассовым и классовым обществом, но корни ее, как корни земледельческого хозяйства, уходят в гораздо более далекую древность. Зародышевые формы сельской общины мы находим уже у народов с примитивным земледельческим хозяйством: у папуасов и меланезийцев, у индейских племен Южной Америки и др. Поэтому и зачатки аграрных культов мы имеем основания искать в этой более отдаленной исторической эпохе – у примитивных земледельцев. Там мы их и находим.

Корни древнейших аграрных обрядов очень близки, иногда почти тождественны с корнями охотничье-рыболовческих обрядов, рассмотренных выше (в гл. 7). Однако в дальнейшем развитии они связываются с иными формами материального производства, с иными общественными отношениями.

Если собственно промысловые (охотничьи) обряды, как мы видели, первоначально входили в комплекс тотемических ритуалов и верований и лишь постепенно и позже обособились от собственно тотемизма, то земледельческое хозяйство возникло ведь в гораздо более позднюю эпоху, когда тотемизм находился уже в упадке; поэтому выросшие на почве земледелия религиозномагические представления обнаруживают с самого же начала гораздо более слабую связь с тотемизмом или совсем ее не обнаруживают.

Еле заметные следы связи примитивных земледельческих обрядов и поверий с тотемизмом отмечены, пожалуй, лишь у западнопапуасских племен (Западный Ириан), где земледелие находится в самом зародышевом состоянии, а тотемические представления, в связи с сохранением полукочевого охотничье-рыболовческого уклада, еще сильны. По сообщениям Пауля Вирца и Ганца Неверманна, тотемические мифы племени маринданим включают в себя мотивы происхождения банана, кокосовой, саговой, арековой пальмы, сахарного тростника. Сложные обряды «тайных культов» Майо и других (см. гл. 6) совершаются, между прочим, и для целей обеспечить урожай этих плодовых деревьев[460]460
  Wirz P. Dämonen und Wilde in Neuguinea. Stuttgart, 1928. S. 246 и др.


[Закрыть].

Но самостоятельные корни примитивных аграрных обрядов видны сами собой. Эти корни заключаются в таком же – если не большем – бессилии первобытного земледельца перед природой, как и бессилие первобытного охотника. Посаженные растения далеко не всегда приносят достаточный урожай, и это зависит от условий, неподвластных земледельцу: отсюда и его попытки как-то помочь растительным процессам; отсюда и магические обряды.

Интересно, что, по наблюдениям Бронислава Малиновского, среди жителей Тробриандовых островов магические обряды применяются в земледельческом хозяйстве не во всех случаях, а лишь при возделывании тех растений, урожайность которых сильно колеблется: ямса, таро. Напротив, культура плодовых деревьев, дающих сравнительно устойчивые урожаи – кокосовой пальмы, манго, банана, хлебного дерева, – не требует совершения магических обрядов[461]461
  Malinowski B. Myth in primitive psychology. L., 1926. P. 108–109.


[Закрыть].

Тот же Малиновский подробно описал и самые обряды, применяемые в земледелии. Они – по большей части контактного и имитативного типа с непременным включением заклинаний[462]462
  Malinowski B. Coral gardens and their magic. L, 1935. V 1 P. 62–64, 93—102, 107–108.
  362


[Закрыть].

Аналогичные обряды практикуются в земледельческом хозяйстве и на других островах Меланезии. Чаще всего они сохраняют самый элементарный вид: камни, имеющие форму клубней ямса или таро, предварительно заговоренные и будто бы зараженные поэтому магической силой «мана», зарываются на участках, засаженных этими растениями, чтобы клубни ямса или таро выросли большими и крепкими.

Впрочем, как ни проста магическая идея подражания, сказывающаяся в подобных обрядах, ее (и сами эти обряды) едва ли можно вывести непосредственно из практики. Вернее предположить, что здесь повлияли по аналогии приемы имитативной магии, вырабатывавшиеся в охотничьем хозяйстве (см. выше).

Более сложный и развитой вид получают земледельческие магические обряды в тех случаях, когда идея плодородия земли связывается с представлением о плодородии самого человека, о его воспроизводящей способности. Здесь аграрные обряды перекликаются с эротическими, и иногда те и другие даже трудно разграничить. Но на ранних ступенях развития разграничение сравнительно легко: даже при наличии ярко выраженного эротического элемента цель обряда обычно не вызывает сомнений: дело идет об обеспечении урожая.

Наглядным примером таких по видимости эротических, а по сути чисто аграрных обрядов могут служить описанные Гуннаром Ландтманом обычаи у папуасского племени киваи: подобными обрядами сопровождается как посадка различных растений, так и их уборка[463]463
  Landtman G. Kiwai Papuans of British New Gunca. L., 1927. P. 70–71, 76–80, 85–86, 90, 94, 98.


[Закрыть]. Вот один из примеров: при посадке банана земледелец со своей женой отправляется на избранный участок; там жена его ложится, сняв всякую одежду, на то место, где надо сажать; она лежит на спине с поднятыми коленями, а ее муж берет черенок банана для посадки и несколько раз проводит им по ее коленям, прикасаясь к ее половым органам, и между своими ногами. Производительная сила женщины должна перейти на отросток банана[464]464
  Ibid. P. 90. Интересно, что у тех же киваи эротические обряды усиления плодородия применяются даже и в охотничьем хозяйстве, где, казалось бы, им не место: магическая сила женщины должна, опять через прикосновение к ее половым органам, перейти на гарпун, которым ее муж будет промышлять дюгоней и черепах (Ibid. Р. 128–130).


[Закрыть].

Аналогичные магические приемы, с помощью которых люди стараются направить силу женского плодородия на свои огороды, сады и поля, известны у многих земледельческих народов в Америке, Африке и других частях света.

Есть все основания считать, что именно здесь и лежат основные корни так называемых фаллических обрядов и культов, широко распространенных во многих древних и в некоторых современных религиях (Индия, Африка). Хотя непосредственные объекты этих обрядов так или иначе связаны с человеческими воспроизводительными органами, и потому, казалось бы, фаллические обряды должны быть отнесены к категории эротических культов, но внимательное изучение фактов показывает, что главное назначение фаллических обрядов в большинстве случаев лежит в иной сфере – в сфере хозяйства, а точнее – земледелия.

Например, Роберт Бриффолт собрал довольно много примеров (из разных времен и народов) ритуальных оргиастических обрядов, эротических плясок, процессий, фаллических церемоний, но почти все они имеют целью обеспечить плодородие земли. Той же цели служит обнажение при совершении обрядов. Сами участники обрядов иногда наивно объясняют это так: «богу приятно видеть, как обнаженные женщины танцуют перед ним, приятно слышать непристойные песни, и за это бог посылает дождь и хороший урожай» (кочи в Бенгалии, по Круку). Преподобный Метц слышал по такому же случаю от бадого (Нильгирри-Хиллс), что «богу приятны» такие танцы[465]465
  Brijjault В. The Mothers. L„1927. V. 3. P. 196–209. См. также: Dulaure J. A. Les divinités génératrices chez les anciens et les modernes. P., 1905.


[Закрыть].

Очень обстоятельно изучены подобные магические действия в античных культах, где ритуальное обнажение (женщин и мужчин), ритуальное «сквернословие» («эсхрология»), а иногда и ритуальное совершение полового акта обычно преследовало цель обеспечить плодородие полей и урожай.